CC BY
102
УДК 821. 161.1.09 В.В. ЧАРКИН
аспирант кафедры истории русской литературы ХТ-ХТХ веков Орловского государственного университета Е-mail: [email protected]
UDC 821. 161.1.09 V.V. CHARKIN
postgraduate student of history of Russian Literature Department XI- XIX centuries, Orel State University Е-mail: [email protected]
РОЛЕВАЯ ЛИРИКА С.Я. НАДСОНА THE ROLE LYRICS OF S.Y. NADSON
В статье рассматривается репрезентация авторской позиции в ролевой лирике С.Я. Надсона. Приводятся точки зрения исследователей по проблеме функционирования ролевой лирики. Устанавливается, что основной формой выражения авторского сознания является «я» героя, сознание которого принципиально отличается от авторского.
Ключевые слова: лирика С.Я. Надсона, автор, ролевая лирика, герой ролевой лирики, способ выражение авторского сознания.
In the article is examined the representation of author's position in the role lyrics of S.Y. Nadson. The points of view of researchers on the problem of the functioning of role lyrics are given in this article as well. It is established that the basic form of the expression of author's consciousness is "self-concept" of the hero, whose consciousness principally is differed from the author's.
Keywords: Nadson's lyrics, the author, role lyrics, the hero of role lyrics, the method of the expression of the author's consciousness.
Одной из форм представления авторского сознания является ролевая лирика, в которой «выражаются переживания лица, заметно отличающегося от автора»[13, с. 352].
Термин «ролевая» по отношению к лирике впервые был использован Влад. Вас. Гиппиусом (Басманов, Вл.; Бестужев, Вл.; В.; Владимир Г.; Г-ъ, Вл.; Нелединский, Вл.; Сумароков) в статье «Некрасов в истории русской поэзии Х1Х века», в которой отмечалось: «От Кольцова к Некрасову идет и вся вообще традиция ролевых стихотворений, герой которых наделен социально-психологической характеристикой именно как герой из народа. Но Некрасов пошел на этом пути гораздо дальше Кольцова. Кольцов и в ролевых своих стихотворениях оставался, прежде всего, лириком. Основным поэтическим заданием его было не создание образа-характера, а то лирическое содержание, которое с этим образом соединялось»[3, с. 267-268].
Понятие «герой ролевой лирики» достаточно долго не было востребовано в литературоведении. Вводились иные термины, которые значительно проигрывали по своей смысловой наполненности: Н.Л. Степанов предлагал героя, сознание которого принципиально отличается от авторского, называть «лирический персонаж» [11, с. 109-110], Л.А. Плоткин - «объективный» герой[10, с. 35], Д.Е. Максимов использовал термин «условный лирический персонаж» [5, с. 9].
Специфика лирики, принципиально отличающейся от автопсихологичной, была выявлена Б.О. Корманом. «Сущность «ролевой» лирики заключается в том, что автор в ней выступает не от своего лица, а от лица раз-
ных героев. Здесь используется лирический способ овладения эпическим материалом: автор дает слово героям, явно отличным от него. Он присутствует в стихотворениях, но скрыто, как бы растворившись в своих героях, слившись с ними», - отмечал исследователь [4, с. 165].
Особый акцент Б.О. Корман делал на стилистических особенностях ролевой лирики, в которой «стилистически окрашенное слово несет однозначно характеристическую функцию: оно помогает соотнести образ «я» с определенной социально-бытовой и культурно-исторической средой. В лирических же стихотворениях, где выступают автор-повествователь, собственно автор или лирический герой, сочетание и смена разнородных стилистических элементов передают сложное движение авторской мысли и чувства» [4, с. 166].
Однако существовала и другая точка зрения. «Определение Кормана внутренне противоречиво, как и сам термин: если «ролевая», то не лирика; если голос героя является ведущим и впитывает в себя голос самого автора, то опять-таки, речь идет уже не о лирике, а о произведении лиро-эпическом»[2, с. 56]. С подобной трактовкой ролевой лирики согласиться трудно, так как часто в лирическом стихотворении, маркированном чужой, стилистически окрашенной речью, нет событийного плана, который является обязательной чертой любого лиро-эпического произведения.
Несколько сомнительной представляется точка зрения С. Н. Бройтмана, утверждающего, что в ролевой лирике выделяются два субъекта, которые всегда «вну-
© В.В. Чаркин © V.V. Charkin
тренне связаны», а герой никогда полностью не отделен от автора. Если с первой частью тезиса исследователя можно согласиться, то вторая требует некоторой кор -ректировки, так как персонаж, от лица которого делается лирическое признание, чаще всего бывает носителем совершенно иного сознания. Героем ролевой лирики, как правило, становится представитель иной среды или социальной группы, иного тендерного типа.
Можно предположить, что умозаключение С.Н. Бройтмана выстроено на основе анализа лирики А.А. Блока, в которой, действительно, персонажи: раб («Я - тварь дрожащая...», «Я миновал закат багряный ...»), рыцарь («Мы, сам-друг, над степью в полночь стали.»), отрок («Я, отрок, зажигаю свечи.»), инок («Никто не скажет: Я безумен»), демон («Прижмись ко мне крепче и ближе», «Иди, иди за мной - покорной.»), Гамлет («Я - Гамлет. Холодеет кровь.»), Петр I («Дни и ночи я безмолвен.») и т.д. выражают авторское «я» и передают мироощущения самого поэта. И в таком случае, на наш взгляд, речь идет не о герое ролевой лирики, а о герое-маске, персонаже, при создании которого «автор прямо указывает на отождествление себя и маски»[7, с. 261].
Если основным образом стихотворения становится герой-маска, то происходит слияние «я» автора и голоса персонажа, от лица которого делается лирическое признание. На уровне стилистики текста автор и герой также не разделяются. Сознание героя ролевой лирики, напротив, имеет ярко выраженную стилистическую окрашенность, как правило, не имеющую аналогов в автопсихологичной лирике автора. Именно поэтому «каждое из произведений "ролевой" лирики более или менее однородно, тогда как в лирике, где выступают собственно автор, повествователь и лирический герой, могут сочетаться и широко использоваться в пределах одного стихотворения и традиционный фольклорный оборот, и просторечное выражение, и высокая книжная лексика»[7, с. 260].
Основная форма ролевой лирики - монолог, указывающая на то, что предметом изображения становятся духовные переживания героя. В стихотворении С.Я. Надсона «Мать» лирическое признание делается от лица героини. Следует отметить, что автор на грамматическом уровне разграничивает собственно авторское начало, выраженное на уровне номинации текста, и сознание героини. Для этого используется грамматическая форма женского рода: «я разрыдалась». Однако появляется она только в последней строфе, а через весь текст проходит обобщенная форма «мы», которой подчеркивается духовная близость матери и ее детей: «Полно, не плачьте: быть может, и справимся, .// Добрые люди помогут - оправимся.. .»[8, с. 67]
Эмоциональное состояние героини, ее отчаяние передают риторические вопросы и восклицания:
Спите, ребятки; умаялись ноженьки:
Шутка ль семь верст отхватать?
Вон уж и то износились сапоженьки;
Новых-то негде достать.
Холодно? Нате, закройтесь, родимые... Дров ни полена, - беда! Трудно мне, детушки, трудно, любимые, Давит злодейка нужда[8, с. 67]. Героиня представлена в тексте как личность, бесконечно любящая своих детей и способная ради них преодолевать трудности. Тревога и страх за их жизни являются чувствами, определяющими ее внутреннее состояние.
Стихотворение С.Я. Надсона представляет собой своеобразное развитие темы, заданной в стихотворении Н.А. Некрасова «Еду ли ночью по улице темной..», что проявляется как идейно-тематическом уровне, так и на уровне формы: произведения написаны дактилем.
Оба произведения являются развитием темы женской доли. В стихотворении Н.А. Некрасова представлено сознание героя-разночинца, который размышляет о жизни гражданской жены, у С.Я. Надсона передан монолог женщины, похоронившей мужа. Сходство текстов заключается и в том, что исповедь героев вызвана похожими жизненными ситуациями: беспросветная нужда, трагическая предопределенность будущего, смерть (в стихотворении Н.А. Некрасова - ребенка, в стихотворении С.Я. Надсона - мужа героини).
Определенное влияние на содержательную сторону стихотворения С.Я. Надсона оказала и поэма Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос». Событийным центром этого лиро-эпического произведения являются похороны крестьянина («Как водится, в яму спустили,/ Засыпали Прокла землей;/ Поплакали, громко повыли,/ Семью пожалели.») и размышления о судьбе его семьи:
За Дарьей - соседей, соседок Плелась негустая толпа, Толкуя, что Прокловых деток Теперь незавидна судьба, Что Дарье работы прибудет, Что ждут ее черные дни.[9, с. 335]
В стихотворении С.Я. Надсона трагический пафос также определяется потерей кормильца:
Трудно мне, детушки, трудно, любимые, Давит злодейка нужда. Мужа сегодня на денежки медные Скрыли в могиле сырой[8, с. 67].
При этом в поэме Н.А. Некрасова Дарья - сильная женщина, которая готова на любую работу, а надсонов-ская героиня - слаба физически («Грудь истомили болезнь и страдание,/ Силушки нет работать»).
Стихотворение «Мать» осложнено внутренним конфликтом, которого нет в поэме Н.А. Некрасова. Героиня понимает, что выжить ее дети смогут только, если она сможет переступить через свою гордость и пойдет просить милостыню:
Страшно, родные, просить подаяния, В холод под вьюгой стоять. Страшно, родные, людского презрения.
Страшно насмешек людских.
Много любви и немного смирения
Надо чтоб вытерпеть их[8. с. 67]
Представление об эмоциях героини дается развернутой анафорой «страшно, родные» и усиливается повтором лексемы «страшно». Так, внутренний мир надсоновской героини оказывается противопоставленным миру внешнему, наполненному злом, и автор, как и в большей части автопсихологичной лирики, то есть в стихотворениях с субъектной организацией, утверждает, что противостоять жестокости мира невозможно.
Следует отметить, что некоторые идеи стихотворения С.Я. Надсона были развиты его современником К.М. Фофановым. Основу фофановского стихотворения «Молитва» составляет конфликт героини и общества, а типологическое сходство обнаруживается в развитии мотива противостояния жестокого мира и личности.
В стихотворении К. М. Фофанова также представлено сознание женщины, которая страдает из-за «людского презрения». А система анафор, передает состояние героини:
Дева Пречистая, матерь Господняя,
Много обид протерпела сегодня я,
Много страданий и много гонения.
Больше роптала - нет сил для терпения[12, с. 110]
Если героиня К.М. Фофанова обращается с молитвой к Богородице, потому что «неспособна защитить себя от завистливого и жестокого мира»[6, с. 164], то героиня С.Я. Надсона убеждена, что терпение и любовь к людям помогут ей смириться с унижением.
Стилистика текстов раскрывает принадлежность героинь к народной среде. В стихотворении С.Я. Надсона использованы обороты: «умаялись ноженьки», «Шутка ль семь верст отхватать?», «Давит злодейка нужда», «Завтра пойду я с сумой...» и т.д. У К.М. Фофанова -«мною забитою». «толки-то темные», «сердце любови исполнено».
Обращение к внутреннему миру женщины и особенностям ее сознания вызвано стремлением показать полную трагизма жизнь России. Женщина в представлениях поэтов эпохи безвременья оказывается наиболее незащищенной от жестокого мира.
Стихотворение «Чтоб вы все поняли, - начну издалека ...» является рассказом о детстве другого персонажа ролевой лирики. Героиня стихотворения - свободолюбивая девушка, выросшая в семье простых рыбаков. Она с детства впитала дух свободы. Очевидно поэтому, она представлена поэтом как дитя моря. Удивительное проникновение в мир природы, полное слияние с ним -основная черта героини стихотворения.
Произведение С.Я. Надсона становится утверждением идеи женской свободы, которая формируется несмотря ни на какие жизненные трудности и помогает выстоять в любых испытаниях.
Примером ролевой лирики С.Я. Надсона является стихотворение «Он к нам переехал прошедшей весной.», в котором также представлено женское сознание. Героиня стихотворения - пожилая женщина, которая почувствовала искреннюю материнскую любовь к совершенно постороннему человеку.
В стихотворении возникает антитеза столицы и тихого уголка на берегу моря. Если столица губит людей, то спокойная и гармоничная жизни рядом с природой возрождает к жизни.
Однако главным является образ героини, которая оказывается способной на настоящее глубокое чувство и самоотречение ради спасения жизни чужого человека.
Анализ текстов позволяет сделать вывод, что женщина в ролевой лирике С.Я. Надсона идеализирована. Каждая из героинь оказывается сильной личностью, готовой нести добро.
Таким образом, в ролевой лирике проявляются особенности мировосприятия С.Я. Надсона. Его героини - яркие личности, способные на открытое проявление чувств. По этому качеству героини ролевой лирики являются своеобразным развитием образа героини любовной лирики поэта. Даже обреченность на страдания не делает их слабыми и беззащитными. Создается устойчивое впечатление, что женщина в художественном мире поэта оказывается более душевно сильной, чем мужчина. В ней почти нет рефлексии, зато проявляется страстное стремление облегчить жизни и защитить любимых людей. Обращение к воспроизведению женского сознания доказывает потребность С.Я. Надсона придать своей лирике более универсальный и обобщенный характер.
Биб.шографический список
1. Бройтман С.Н. Русская лирика Х1Х-начала XX века в свете исторической поэтики. М.: Изд-во РГГУ, 1997. 310 с.
2. Гаркави А.М. Проблема родовой классификации литературных жанров и некоторые возможности изучения лирики Н.А. Некрасова // Жанр и композиция литературного произведения. Межвуз. сборник. Калининград: Изд-во КГУ, 1976. Вып. 2. С. 49-63.
3. Гиппиус В.В. Некрасов в истории русской поэзии XIX века//От Пушкина до Блока / Отв. ред. Г. М. Фридлендер. М.-Л.: Наука, 1966. С. 267-268.
4. Корман О.Б. Лирика Н.А. Некрасова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1964. 390 с.
5. МаксимовД.Е. О лирике Лермонтова// Литературная учеба 1939. №4. С. 7-33.
6. Малыгина Т.В. Авторское сознание в лирике К.М. Фофанова: диссер. ... канд. филол. наук. Орел: ОГИИК, 2005. 196 с.
7. Максимов Д.Е.. О лирике Лермонтова// Литературная учеба. 1939. № 4. С. 7-33.
8. Мартьянов Е.Ю. Механизмы ввода героя-маски А.А. Блока в художественное произведение. Прямая и косвенная номинация // Молодой ученый. 2012. №6. С. 260-264.
9. Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений: Подготовка текста и примечания Ф. И. Шушковской: М.-Л.: Советский писатель, 1962. 504 с.
10. Некрасов Н.А. Мороз, Красный нос// Сочинения в 3-х томах. Т. 1. М.: Худ. лит., 1959. С. 321-355.
11. Плоткин Л.А. Писатель и эпоха: статьи/ Сост. Н.Н. Наумова; вступ. ст. А. Павловского. Л.: Сов. писатель, 1981. 496 с.
12. СтепановН.Л. Лирика Пушкина. М.: Сов. писатель, 1959. 414 с.
13. ФофановК.М. Стихотворения (1880-1887). СПб.: Книгоизд-во Г. Гоппе, 1887. 182 с.
14. ХализевВ.Е. Теория литературы М.: Высшая школа, 2002. 438 с
References
1. Broitman S.N. Russian lyrics of the XIX - beginning of XX century in the light of historical poetics. M: Publishing house of the RSUH, 1997. 310 p.
2. GarkaviA.M. Problem generic classification of literary genres and some possibilities of studying lyrics N.A. Nekrasov // Genres and composition of the literary work. Interuniversity collection. Kaliningrad: Publishing house KSU, 1976. Vol. 2. P. 49-63.
3. Gippius V.V. Nekrasov in the history of Russian poetry of the XIX century//From Pushkin to Block / Executive editor M. Friedlander. M.-L.: Nauka, 1966. P. 267-268.
4. Corman О.Б. Lyrics N.A. Nekrasov. Voronezh: Publishing house of Voronezh state University, 1964. 390 p.
5. MaksimovD.U. About the lyrics Lermontov// Literary studies 1939. №4. P. 7-33.
6. Malygina T.V. Author's consciousness in the lyrics by K.M. Fofanov: dissertation of candidate of philological Sciences. Orel,: OSIIC, 2005. 196 p.
7. Martyanov E.J. Mechanisms input hero mask A.A. Block in a work of fiction. Direct and indirect nomination // Young scientist. 2012. №6. P. 260-264.
8. Nadson S.J. Complete collection of poems: Preparation of the text and notes F. I. Шушковской: M-HP Soviet writer, 1962. 504 p.
9. Nekrasov N.A. The frost, the Red nose// Works in 3 volumes. Vol. 1. M: Artistic literature., 1959. P. 321-355.
10. Plotkin L.A. Writer and the epoch articles/ Comp. N.N. Naumova; introductory article by A. Pavlovsky. L.: Soviet writer, 1981. 496 p.
11. StepanovН.Л. Lyrics of Pushkin. M.: Soviet writer, 1959. 414 p.
12. Fofanov KM. Poems (1880-1887). SPb.: Publisher G.Goppe, 1887. 182 p.
13. Khalizev V.E. Theory of literature M.: Higher school, 2002. 438 p.
