CC BY
26
УДК 821.161.1
Воронежский государственный
архитектурно-строительный
университет
Ассистент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Попова Ю.С.
Россия, г. Воронеж, тел. + 79202262368; e-mail: buka1621@rambler.ru
Voronezh State Architecture and Construction university The chair of Russian Language and Intercultural adverse communication, аssis-tant Popova Y.S.
Russia, Voronezh, tel. + 79202262368; e-mail: buka1621@rambler.ru
Ю.С. Попова
СЮЖЕТООБРАЗУЮЩАЯ РОЛЬ ПОРТРЕТНОЙ ДЕТАЛИ В РАССКАЗАХ И.А. БУНИНА «ЖИЛЕТ ПАНА МИХОЛЬСКОГО» И «ЛАПТИ»
В статье рассматривается изображение вещного мира, в частности, костюма как одной из граней бунинской художественной антропологии. Выявляются основные функции костюмной детали в художественном тексте. Особое внимание уделяется внутренней семантике вещи. Она является составляющей «языка одежды» и представляет собой систему единиц текста, которая дает целостное представление о герое, выполняя сюжетообразующую и мотивную функцию.
Ключевые слова: портрет, деталь, И. А. Бунин.
Y.S. Popova
ROLE OF PORTRAIT DETAILS IN PLOT OF THE STORIES I.A. BUNIN «VEST PANA MIHOLSKOGO» AND «LAPTE»
The article discusses the image of the material world, in particular costume as one of the faces of Bunin artistic anthropology. ^e basic functions of the costume details are revealed in a literary text. Particular attention is paid to the internal semantics of things. It is part of the «language of clothes» and represents a system of units of text that gives a holistic view of the hero, fulfilling the function of plot and motivic.
Keywords: portrait, detail, I.A. Bunin.
В творчестве И.А. Бунина выделяются рассказы, где названием становится предмет одежды («Жилет пана Михольского», «Лапти»). Являясь движущим началом, данный предмет костюма строит сюжет произведения. Но этот предмет является и идеей, концепцией. От выбора конкретной детали костюма зависит все построение рассказа (выбор героя, ситуации). И.А. Бунин использует внутреннюю семантику вещи, раскрывая значения в ходе повествования.
Одежда - это широкое понятие, которое коррелирует с предметным миром в антропологическом аспекте (его сторонником является В.Н. Топоров), но в то же время подразумевает вполне конкретное значение. Так, костюм может быть рассмотрен как «вещь в антропологической перспективе» [8; с. 25] и как определенный символ, имеющий знаковую природу. Именно изучение костюма позволяет выявить плодотворные аспекты взаимодействия антропологии и семиотики.
© Попова Ю.С., 2013
Костюм важен и как художественная деталь, которая составляет часть художественного образа. «Без наличия деталей предметной изобразительности писателю нечего было бы компоновать, ему не о чем было бы вести свою художественную речь. Даже критериев отбора речевых элементов у него не было бы» [6; с. 194]. В современных словарях художественная деталь - это «особо значимый, выделенный элемент художественного образа ...микроэлемент образа: портрета, пейзажа, быта, действия, поступка, изображенной речи» [5; с. 148-149].
Автор отбирает и оценивает детали в связи с художественной идей произведения, что находит отражение в использовании портрета, пейзажа, вещных деталей. Подобное определение позволяет говорить о трех составляющих портрета: о физиологических данных героя (черты лица, фигура), о психологических особенностях (поведение, поза, мимика, жесты) и, наконец, об одежде, а точнее, о костюме.
Деталь - элемент портрета, пейзажа, вещи, комплекса форм поведения, речи. Но она почти всегда действует в рамках более крупного образа (портрета, пейзажа, вещи) и хранит на себе отпечаток художественного целого.
Рассказ «Жилет пана Михольского» продолжает традиционную для русской литературы тему - подмены подлинных ценностей миром вещей (возникает ассоциативный образ гоголевской «Шинели», да и сам Н.В. Гоголь становится персонажем рассказа).
Перед читателем предстает галерея героев, для которых одной из важнейших жизненных ценностей является внешний вид. Гардеробу они уделяют все свое внимание. Вещь становится символом статуса, желаемой роли, возможностью прикоснуться к обществу, представителем которого не является герой.
Автор подчеркивает происхождение героев. Пан Михольский - «. очень молод, но уже довольно разумен, тяготел к обществу людей солидных и светских.решил приехать перед свадьбой из своего глухого уезда в Киев, дабы нашить себе панталон, сюртуков, фраков и жилеток по самой последней моде.» [2; с. 222]. Герой -представитель провинциального среднего класса. Его стремления сводятся к желанию жениться удачно и принарядиться. Лицо героя заменяет маска (наряд, стремление приблизиться к высшему обществу). Желание персонажа утвердиться в мире, измениться лишь внешне, облачившись в другую одежду, и тем самым приблизиться к миру, куда он так стремится (здесь можно провести аналогию с «Шинелью» Н. В. Гоголя: по мере того как образ новой шинели овладевает сознанием персонажа и прельщает его своими формами, существование Акакия Акакиевича меняется: оно «сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу. Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель» [3; с. 155]).
Пан Михольский лишен индивидуальности, он один из толпы многочисленных представителей себе подобных, которых было множество во все времена. И.А. Бунин не дает внешних характеристик героя. Но это украшательство не скрывает обывательскую натуру героя: «Мне сдается, — молвил наконец Гоголь, щурясь, — мне сдается, что я вас где-то уже видел. Да, я вас где-то видел. Не скажу, чтобы ваша физиономия памятна мне живо, но тем не менее я вас видел. Видел же я вас в каком-то трактире, вы там лакомились луковым супом» [2; VII; с. 224]. Пан Михольский
убежден, что чин, принадлежность к столичному населению или, по крайней мере, модное платье равноценны новой судьбе.
Граф - представитель дворянской среды. Но и ему не чуждо стремление к внешним эффектам и желание щегольнуть красивым нарядом. Между этими героями -социальная пропасть, но когда речь заходит об интеллектуальных предпочтениях, то пан Михольский предстает в более выгодном свете. Герои собираются на встречу со знаменитым писателем Гоголем. Граф не имеет никакого представления о его творчестве и перед встречей с ним даже не стремится хоть как-то познакомиться. Пан Михольский предстает более осведомленным в области литературы человеком и пытается охарактеризовать талант Гоголя: «- Что ж он, хорошо пишет? - Да недурно, -ответил пан Михольский, - только уж больно обыденно: нет, знаете, полету, байронизму...» [2; VII; с. 230]. Но и сам граф принимает приглашение в гости не с целью знакомства с приятным человеком, а потому, что получил приглашение от значительного лица и потому, что Гоголь, «оказывается, в большой милости у государя» [2; VII; с. 230].
Ситуация знакомства, как и весь рассказ, написаны И.А. Буниным в ироничном ключе. В основе рассказа представление о человеке в глазах других людей (представление о Гоголе как о писателе и как о человеке). После внешнего описания Гоголя («... этот самый Гоголь шел впереди почтительно следовавшего за ним хозяина, не спеша и глядя несколько вкось, исподлобья. У него был длинный нос, длинные прямые волосы. На нем был сюртук темного граната и темно- зеленая жилетка, по которой краснели мушки и глазки и ярко блестели желтые пятна» [2; VII; с. 233]) представляется развитие событий. Гоголя ожидают как очень важную персону, собрались профессора в красивых мундирах, руки по швам. Однако ожидания читателей и героев обмануты. Во время приема Гоголь никак не проявляет себя, более того его поведение кажется странным. И только в самом конце рассказа читателю открывается смысл происходящего. Пан Михольский объясняет поведение Гоголя тем, что писателю понравился его жилет. И на предложение портного выкупить жилет герой заявляет: «.свою жилетку выше всяких его «Мертвых душ» ставлю» [2; VII; с. 236]. Но достоверность такой трактовки событий не может быть точно установлена, так как ее представляет сам пан Михольский. Поведение Гоголя и весь его образ тоже не способствуют разрешению этой задачи. Таким образом, в рассказе снова возникает тема обесценивания интеллектуального труда и духовного мира, которые становятся в один ряд с «вещами». Мир, где смещены правильные ориентиры, где значительное и ничтожное меняются местами, не может быть воспринят серьезно.
Интересен выбор и самого предмета гардероба, который И.А. Бунин кладет в основу сюжета рассказа. Жилет - предмет одежды, который не несет в себе особой практической цели. Надетый под костюм жилет мгновенно добавляет величия вашему облику. Внешний вид Гоголя представляет собой дисгармоничный образ. Расцветка жилета создает отталкивающий образ, так как неприятные цвета: темно-зеленый, красный, пестрая расцветка: мушки («мушка - орнаментальный мотив в виде крохотной выпуклой горошины, преимущественно вышитой, многократно повторяющейся с равным интервалом по полю тонкой прозрачной ткани» [1; с. 236]), глазки («глазок -пигментное пятно (в окраске насекомых, птиц, растений), а также кружок, пятнышко в рисунке ткани» [7; с. 236]), яркие пятна. Взгляд не может сфокусироваться на самом герое. И жилет усиливает это впечатление. Жилет пана Михольского создает такое же впечатление.
Исследователь Л.М. Ельницкая трактует образ жилета как принадлежность к демоническому миру: «В рассказе Бунина мода представлена жилетами особой расцветки: гоголевский напоминает шкурку лягушки, жилет Михольского — расцветку хамелеона. Пристрастие к модному, как выясняется, характеризует и глупость, и духовную глубину. Михольский не желает уступить свой жилет столичному гостю, полагая, что таким образом возвышается над знаменитостью. С другой стороны, Гоголь, ошеломленный видом Михольского, теряет личное достоинство, внутренние ориентиры и предстает двойником своего невольного соперника. Когда в отношения людей вмешивается мода, то глупость и духовность утрачивают различия. Мода становится полем демонического воздействия зла на человека, инструментом его опустошения, оглупления, наконец, подмены ценностей. В воздействии моды на человека скрыт для Гоголя-писателя мифологический сюжет продажи души черту, причем происходящего обмена человек, как правило, не замечает» [4; с. 170]. По мнению Л.М. Ельницкой, в этом рассказе Н.В. Гоголь «теряет личное достоинство» [4; с. 170]. Но И. А. Бунин, во-первых, намеренно не раскрывает образ Н.В. Гоголя (этот образ дан глазами героя), во-вторых, он разделяет образ писателя как таковой (то есть то, каким представляют его окружающие, опираясь на творчество автора и субъективные мнения о нем) и его человеческие качества (писателю не чужды слабости других людей, но при этом он остается творцом, и кроме вещественного мира в круг его интересов входит множество интеллектуальных вещей).
Еще одним из немногочисленных рассказов, где название произведения содержит в себе наименование костюмной детали, является рассказ «Лапти». Обращает на себя внимание тот факт, что все герои безымянны, именем наделен только один персонаж — Нефед. Имя Нефед - народная обработка греческого имени Мефодий (от греческого - «прослеживать, разыскивать»). Внешний облик героя прост и ладен, он человек действия: «Мотнул шапкой. Задумался. Шапка. Борода, старый полушубок, разбитые валенки — все в снегу, все обмерзло... И вдруг твердо: «Значит, надо добывать...» [2; V; с. 162]. Барыня обращается к герою (своему слуге) уменьшительно-ласкательно: «Нефедушка».
Нефед обладает хорошей смекалкой. Он быстро придумал, как добыть лапти красного цвета. Однако герой понимает, что может не добраться до Новосёлок, так как по дороге могут встретиться волки и собаки (для защиты он берет с собой кнут). Но он человек слова и поступить иначе не может. Нефед является не столько слугой, сколько естественной частью дома и его обитателей: «Но оттого, что его все-таки не было, ночь была еще страшнее. Весь дом гудел, ужасала одна мысль, что теперь там, в поле, в бездне снежного урагана и мрака» [2; V; с. 162]. Барыня очень переживает за героя.
Стихия за окном вызывает чувство страха: «...в такую страсть», «такой ужас», «...ужасала одна мысль». Эти слова характеризуют и состояние матери, оставшейся в одиночестве с больным ребенком: «...плакала горькими слезами от страха и от своей беспомощности» [2; V; с. 163]. Мать обращается к единственной надежде — Господу: «Господи, помоги! Господи, защити!», «Бог с тобой...», «А Господь его знает!». Надежда приходит в ином образе.
И.А. Бунин повествует о поступке Нефеда бесстрастным тоном, просто передает ход событий. Это потому, что сам герой не считал свой поступок чем-то особенным. Раз душа желает, надо помочь. Ведь если выполнить заветное желание больного, он выздоровеет. Нефед пожертвовал своей жизнью ради чужого ребенка, добыл лапти и фуксин для их покраски, но дойти живым не сумел.
Ребенок, сын барыни, просит именно лапти, хотя эту обувь носят крестьяне и их дети. Однако лапти всегда хранили в себе силу человеческих рук и души. Символичен цвет лаптей - красный. Этот цвет традиционно ассоциируется с пульсирующей кровью и огнем, используется для выражения волнения и взрывов эмоции, связан с ранами, смертной мукой и очищением. В символике средневекового христианства красный цвет означает любовь и милосердие - символ самопожертвования Христа. Такая сложная символика красного цвета (цвет жизни и цвет войны, опасности, смерти) и отразилась в бунинской характеристике видений бредившего ребёнка: «Стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми, несказанно великолепными и грозными видениями» [2; V; с. 163]. В то же время красный цвет дает надежду. Он противопоставлен бледному сумраку и мрачной ночи окружающего пространства: «...в белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак» [2; V; с. 162]. И лапти становятся символом надежды для заболевшего ребенка. Они олицетворяют подвиг человека, который способен сострадать и сочувствовать другому.
Таким образом, вещь позволяет идентифицировать тело, вложить во внешнее содержание внутренний смысл, выразить свое состояние. Смысловая наполненность вещи базируется, с одной стороны, на ее культурной принадлежности, с другой - на индивидуальных особенностях воспринимающего ее человека. В процессе пребывания в мире людей она приобретает разнообразные ценностные характеристики, причём ценности не существуют в вещи в качестве объективных свойств, а демонстрируют отношение к ней со стороны человека.
Библиографический список
1. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. М.: Большая Рос. энцикл., 1998. 1434 с.
2. Бунин И. А Собрание сочинений в девяти томах. М.: Художественная литература, 1966. Том 7. С.222.
3. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. Т. З. С. 141-174.
4. Ельницкая Л.М. «Жилет Гоголя»: личность писателя глазами И.Бунина и Вл. Набокова // Н.В. Гоголь и русское зарубежье: Пятые гоголевские чтения. Москва: Университет, 2006. С.161 - 171.
5. Кормилов С.И. Деталь художественная // Современный словарь-справочник по литературе. М.: Олимп; ООО ACT, 1999. С. 148-149.
6. Поспелов Г.Н. Теория литературы: учебник для филологических специальностей университетов. М.: Высш. шк., 1978. 351 с.
7. Толковый словарь русского языка / Под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой. М.: «АЗЪ», 1995. 908 с.
8. Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтическо-го: Избранное. М.: Изд. группа «Прогресс» - «Культура», 1995. С. 7-111.
References
1. Great Encyclopedic Dictionary. Moscow: Great Russia entsikl., 1998. 1434 р.
2. Bunin I.A. ^Mected works in nine volumes. Fiction, 1966. Volume 7. P.222.
3. Gogol N.V. Complete Works and Letters: In 23 Vols TZ- Moscow: Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1938. P. 141-174.
4. Yelnitskiy L.M. «Gogol's Vest»: the writer's personality through the eyes of Bunin and Vl. Nabokov // N.V. Gogol and the Russian Abroad: Fifth Gogol reading. Moscow: University Press, 2006. P.161 - 171.
5. Kormilov S.I. Detail of Art // Modern Dictionary of literature. Moscow: Olimp, LLC ACT, 1999. P. 148-149.
6. Pospelov G.N. Literary theory: a textbook for philological specialties of universities. -M.: High. wk., 1978. 351 p.
7. Dictionary of Russian / Ed. S.I. Ozhegov, NY Shvedova. M.: «Az», 1995. 908 p.
8. Toporov V.N. Apology Elijah: the thing in an anthropocentric perspective // Toporov V.N. Myth. Ritual. Symbol. Image: Studies in mifopoeticheskogo: Selected. M. Ed. a group of «Progress» - «Culture», 1995. P. 7-111.
АФОРИЗМЫ О ЖАДНОСТИ И НАСЫЩЕНИИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ВОПРОСА О МЕРЕ В АФОРИСТИКЕ ДНЕВНИКОВ СВ. ИОАННА КРОНШТАДТСКОГО
В статье рассматривается способность афоризмов отражать представления автора исследуемого дневника о мере, понимание которой необходимо для определения автором страстных, т.е. греховных, наклонностей человека.
Ключевые слова: афоризм, религиозный дискурс, дневник.
APHORISMS ABOUT GREED AND SATURATION IS AS A REFLECTION OF THE NORMAL HUMAN LIFE IN APHORISTICS OF THE DIARY BY ST. JOHN OF KRONSTADT
The article is devoted to the ability of aphorisms to the representation of normal human life, which is important to the defining the human tendency to the sin. Key words: aphorism, religious discourse, diary.
УДК 81'42
Южный федеральный университет Аспирант кафедры русского языка Панова А. А.
Россия, г. Ростов-на-Дону, тел. +7(863)264-90-00; e-mail: panyann@yandex.ru
Southern Federal University The chair of The Russian language, postgraduate student Panova A.A. Russia, Rostov-on-Don, tel. +7(863) 264-90-00; e-mail: panyann@yandex.ru
А. А. Панова
A.A. Panova
