CC BY
147
М. Б. Селезнёв
РОЛЬ ЖУРНАЛА «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЛИСТКИ» В ФОРМИРОВАНИИ ЛИТЕРАТУРНОЙ РЕПУТАЦИИ Ф. В. БУЛГАРИНА
Статья создана на основе обширного историко-критического материала. В ней рассматривается история создания и роль в литературно-эстетической борьбе начала XIX века журнала Ф. В. Булгарина «Литературные листки». Цель статьи заключается в объективной оценке роли издания в формировании литературной репутации его редактора.
Исследователи, рассматривавшие журналистскую деятельность Ф. В. Булгарина, сосредоточивали внимание преимущественно на ведущих изданиях - «Северной пчеле» и «Северном архиве»1. Между тем, представляют несомненный интерес малоисследованные булгаринские «Литературные листки», которые будут нами охарактеризованы в таких аспектах, как история создания и читательского восприятия, роль в литературно-эстетической борьбе начала XIX века и в формировании литературной репутации редактора. Цель нашей статьи заключается в объективной оценке роли этого журнала в формировании литературной репутации Булгарина.
С января 1822 года Ф. Булгарин приступил к изданию «Северного архива, журнала истории, статистики и путешествий». За время существования в нем было помещено более 350 документов по русской истории ХУ-ХУШ веков из государственных и частных собраний, зарубежных изданий и газет. В разделе истории помещались переводы из произведений античных классиков, новых западных историков, давались описания и истолкования древних надписей, барельефов и других памятников. В библиографическом разделе публиковались аннотированные сведения о новых русских и иностранных книгах по истории, географии, политической экономии, рецензии.
«Северный архив» пользовался большой популярностью как среди русских и европейских ученых, так и среди образованного массового читателя. В нем редактор планомерно и сознательно создавал собственный образ серьёзного, беспристрастного исследователя, знатока истории. Именно в таком качестве Булгарин и воспринимался литераторами.
Несмотря на популярность «Северного архива» среди читателей и коммерческий успех издания, Булгарин, живо реагировавший на события литературной жизни, активным участником которой он себя ощущал, тяготился рамками строгого научного журнала, желая живого и непосредственного диалога с читателями. 9 апреля 1823 года редактор подал в Санкт-Петербургский цензурный комитет прошение: «Для освежения сухости “Северного архива”, заключающего в себе статьи, единственно до наук касающиеся, намерен я издавать в виде прибавлений к сему журналу “Литературные листки”, в которых помещаться будут: 1) Проза. Замечания о нравах и обыкновениях, краткие нравственные изречения и повествования, грамматические изыскания, критики и проч.; 2) Стихи. Легкие стихотворения, из коих решительно исключаются любовь и вино (т. е. благородное чувство любви не подразумевается под сим выражением); 3) Объявления о книгах, эстампах, нотах, литографиях; 4) Известия о художниках и их произведениях, описание достопримечательных случаев и
проч. “Литературные листки” издаются без возвышения цены на “Северный архив”, число их и время выхода в свет не определяются»2.
4 июня 1823 года столичный цензурный комитет направил свое донесение о готовящемся издании Д. П. Руничу, попечителю Петербургского учебного округа. Однако возникновению «Литературных листков» мешали бюрократические препятствия. Используя личное знакомство с попечителем, 17 июня 1823 года Булгарин просил ускорить рассмотрение своего прошения . Уже 23 июня Рунич отправил министру народного просвещения и духовных дел А. Н. Голицыну представление № 621, поддерживающее просьбу Булгарина4. 30 июня министр дал разрешение, о чем 31 июля 1823 года Д. Рунич уведомил цензурный комитет.
В 1823 году вышло 5 номеров; в 1824 году журнал слегка изменил название. Он стал называться «Литературные листки, журнал нравов и словесности, издаваемый Ф. Булгариным» с эпиграфом из А. Тома «Le veritable honneur est d'etre utile aux hommes» («Настоящая честь — быть полезным людям») и выходил дважды в месяц (ч. I-IV, 24 номера). Постепенно сформировались основные рубрики журнала: 1. Проза; 2. Стихотворения; 3. Волшебный фонарь, или Разные известия. Отметим, что редакционных сотрудников, кроме читавшего корректуру, осуществлявшего синтаксическую и грамматическую правку Н. И. Греча, не было5. Таким образом, заглавие «Литературных листков» не обманывало - журнал действительно издавался практически одним Булгариным.
Несмотря на краткий срок существования (около полутора лет), издание быстро завоевало популярность среди разных слоев читателей. Н. И. Греч писал, что «Литературными листками» Булгарин «попал в свою колею»: «Небольшие, вообще сатирические, картины нравов и исторические очерки понравились публике и поощрили его усердие. Занявшись легкой литературой, он оставил ученую, для которой не имел ни основательных познаний, ни особенного
дарования. Я помогал ему усердно, особенно сглаживая слог, который отзывался
6
полонизмами и галлицизмами» .
Мы считаем, что популярности «Литературные листки» достигли благодаря издательской тактике Ф. Булгарина, состоявшей из нескольких важных решений.
- Журнал был ориентирован на непосредственное общение с публикой (живость изложения, занимательность материалов, полемические статьи, разговорный язык автора и т. д.).
- Он давал обширную и оперативную информацию о событиях литературной и культурной жизни.
- При анализе новых книг впервые в русской критике делался акцент на коммерческой стороне издания и успехе у публики (величина гонораров, скорость распродажи). Как видим, классический случай скрытой рекламы.
- Редактор знакомил читателей с новыми произведениями лучших современных литераторов (стихами К. Рылеева, Ф. Глинки, А. Дельвига, А. Пушкина, В. Туманского, прозой А. Бестужева, А. Корниловича, В. Ушакова и др.).
- Ф. Булгарин, опираясь на западноевропейский опыт, ввел в журнале новые жанры литературы: очерк нравов («Предрассудки, или Что встарь, то и ныне»), военный рассказ («Военная жизнь»), научную фантастику («Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в двадцать девятом веке»), литературный фельетон «(Литературные призраки»)7.
- Раздел «Волшебный фонарь, или Разные известия» включал в себя самый разнообразный материал: литературную критику, некрологи, сообщения о новых увеселениях столицы, городские известия, моды, театральные новости и пр., -вызывавший большой интерес «среднего читателя».
Рассмотрим отзывы современников, людей разных литературных взглядов,
о журнале. И. И. Дмитриев сообщал 30 октября 1824 года из Москвы А. И. Тургеневу: «“Литературные листки” я почитаю лучшим из наших журналов. В них, по крайней мере, журналист сам действует, непрестанно на виду, часто импровизирует и всегда готов к отражению партизанских набегов. Я люблю эту живость» . О том же М. Н. Загоскин писал к Н. И. Гречу из Москвы 9 апреля 1824 года: «Надобно сказать правду, у нас только и есть два истинно хороших журнала
- твой и г-на Булгарина»9. М. Т. Каченовский отмечал в письме к Булгарину из Москвы 31 декабря 1823 года: «Читаю с большим удовольствием <...> здешняя публика очень полюбила легкое, остроумное, замысловатое и смелое перо Ваше»10.
Булгаринский литературный антагонист В. К. Кюхельбекер в статье «Разговор с Ф. В. Булгариным» печатно признавался: «Ваш “Северный архив”, ваши “Литературные листки” читаю иногда с удовольствием: в них довольно занимательного, довольно даже полезного, иногда нечто похожее на желание быть или по крайней мере казаться беспристрастным: положим, что я вздумал бы назвать вас лучшим русским журналистом». А. А. Бестужев в обзоре русской литературы «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года» отмечал: «Прибавления к “Северному архиву” г. Булгарина же оживляют на берегах Невы Парижского пустынника. Живой, забавный слог и новость мыслей готовят в них для публики занимательное чтение, а оригиналы столицы и нравы здешнего света
- неисчерпаемые источники для его сатирического пера». И этот перечень хвалебных высказываний можно продолжать довольно долго.
С первого номера «Литературные листки» зарекомендовали себя как журнал редкой критической активности. В них редактор вел активную полемику по различным литературно-эстетическим вопросам.
Центром внимания в русской критике 10-3 0-х годов Х1Х века была проблема народности. Ф. В. Булгарин активно полемизировал о сути национального русского стиля с князем П. А. Вяземским.
В статье «Известие о жизни и стихотворениях Ивана Ивановича Дмитриева», написанной в качестве предисловия к собранию стихотворений И. И. Дмитриева, содержалось положение о том, что талант стихотворца наиболее полно реализовался в жанре басни, и этот тезис подтверждался сравнением героя очерка с его предшественниками и современниками. Отдав должное мастерству И. А. Крылова, критик посчитал, что тот шел по проторенной дороге: «Крылов нашел язык выработанный, многие формы его готовые, стихосложение <. > смягченное опытами силы и мастерства. Между тем, забывать не должно, что он часто творец содержания прекраснейших из своих басен, и что если сие достоинство не так велико в отношении к предместнику его, который был изобретателем своего слога, то оно велико в сравнении с теми, которые не изобрели ни слога, ни содержания своих басен».
В противоположность Вяземскому Булгарин настаивал на оригинальности творчества Крылова и отдавал ему безусловное первенство: «Для похвалы отличного поэта <.> не надлежало бы унижать дарований его предшественников или современников, писавших в одном с ним роде <...>. Слог И. А. Крылова
совершенно различный; рассказ ни мало не сходствует; план басен Крылова оригинальный, а язык есть, так сказать, возвышенное простонародное наречие, неподражаемое в своем роде, и столь же понятное и милое для русского вельможи, как и для крестьянина. Прибавим к тому вымысел, печать гения, и мы решительно можем сказать, что И. А. Крылов есть первый оригинальный русский баснописец по изобретению, языку и слогу <...>. Слог басен И. И. Дмитриева, по нашему мнению, есть язык образованного светского человека; слог И. А. Крылова изображает простодушие и вместе с тем замысловатость русского народа. Это -русский ум, народный русский язык, облагороженный философиею и светскими приличиями. Содержание его басен представляет галерею русских нравов, но только не в роде Теньера, а в роде возвышенной исторической живописи, принадлежащей к русской народной школе»11.
Отметим принципиальную разницу эстетических взглядов оппонентов: ориентация Булгарина на широкую публику, демократизацию литературы - и опора на дворянский эстетизм и его высокий гражданский пафос Вяземского. Здесь происходит столкновение двух просветительских по своей сути взглядов -при этом Булгарин отстаивает идею о том, что просвещение не обязательно должно идти только от образованного общества к необразованному, что хорошему литературному языку нужно поучиться у всех сословий, тогда как Вяземский настаивает на позиции аристократа, пренебрежительно относящегося к возможности учиться у народа.
Другим принципиальным вопросом, вокруг которого велись яростные споры, стал русский романтизм. В 1824 году вышла поэма А. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» с предисловием П. Вяземского «Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова». Предисловие это инициировало новый виток споров о романтизме. Основными противниками Вяземского были М. А. Дмитриев и А. И. Писемский. Ф. Булгарин принял активное участие и в этой полемике.
В статье «Критический взгляд на “Бахчисарайский фонтан”, соч. А. Пушкина», напечатанной в булгаринских «Литературных листках», В. Н. Олин писал, что «главный недостаток сего стихотворения г. Пушкина заключается, по мнению моему, в плане <. > в плане оной нет узла или завязки, нет возрастающего интереса, нет развязки»12. Опираясь на классицистические представления о поэме, автор исходит из логической последовательности, связанности и «закономерности» поэмы и эпопеи старого типа.
Ф. Булгарин отмежевался от олинского выступления, объяснив ее публикацию в издаваемом им журнале тем, что «монополия весьма вредна для успехов словесности, и потому издатель обязан помещать в оном суждения <...> противные его мнениям». В подстрочном примечании к статье он высказал свои взгляды на романтизм. Опираясь на положение Вяземского о близости романтизма природе и его суждение о том, что определение романтизма должно искать «не в правилах, но в чувствах», высказанные в предисловии к «Бахчисарайскому фонтану», Булгарин считал, что «для дарования должна быть одна школа, один образец - природа. «Кто верно описывает ее образы, изображает предметы живыми красками, изъясняется сладкозвучно и возбуждает в душе читателя желаемое ощущение - тот истинный поэт, и его произведение равно прекрасно, к какому бы роду ни принадлежало <. > так называемый романтический поэт, так сказать, уловляет, подслушивает природу в ее действии, но не вовлекает ее в сети искусства. Он не заботится об очертании полного
характера, но изображает отличительные черты, из которых читателю предоставляется составить целое в своем понятии и воображении. Иногда, сообразуясь с веком, в котором описываются происшествия, так называемый романтический поэт вводит в свое произведение деяния сверхъестественные, потому что в то время так думали, так верили, а он пишет с природы. Итак, в поэзии, называемой ныне романтическою (которую я назову природною), должно искать, по моему мнению, не плана, но общей гармонии или согласия в целом; не полного очертания характеров, но душевных движений, знаменующих характер»13. Таким поэтом-романтиком, дающим не полное очертание характеров, но душевные переживания, знаменующие его, и считал автор Пушкина. Мы видим, что Булгарин развивает и применяет на практике аргументацию Вяземского.
При подобном совпадении взглядов тем неожиданнее была поддержка Булгариным статей М. А. Дмитриева. В том же номере «Литературных листков», где помещены статья Олина и ответ на нее Булгарина, сообщая читателям о прекращении полемики с Вяземским о баснях И. И. Дмитриева «из уважения к пиитическим дарованиям и государственным заслугам» последнего, редактор советовал прочесть статью М. Дмитриева «Второй разговор между Классиком с Васильевского острова и Издателем “Бахчисарайского Фонтана”», «ибо каждому беспристрастному судье для произнесения решительного приговора непременно нужно выслушать обе стороны»14. И уже в следующем номере в заметке «Маленький разговор о новостях литературы» (о статьях М. А. Дмитриева, направленных против предисловия Вяземского к «Бахчисарайскому фонтану»), было сказано, что «на поприще русской словесности появился новый критик, разбирающий предметы основательно, глубокомысленно, с веселостью и игривостью ума, критик, знающий язык и словесность. Скажу по совести, что Михаил Дмитриев обещает много. Дай Бог, чтобы он продолжал трудиться в этом роде!» Помимо этого, Булгарин обвинял Вяземского и его «знаменитых друзей» в том, что они слепо следуют в своих мнениях друг за другом: «Мы, точно как телеграфы, только повторяем слова и движения первого из нас, который подает голос»15. На основании сопоставления ответа Олину и последующей поддержки М. Дмитриева современники и последующие исследователи делали вывод о противоречивости и эклектичности воззрений редактора «Литературных листков». Мы считаем, что это мнимое противоречие вызвано «внелитературными» отношениями с Вяземским.
«Литературные листки» приняли также активное участие в полемике по вопросу о коммерческой стороне литературного труда16.
Устойчивой приметой литературной борьбы начала 1820-х годов стали постоянно нарушавшие литературное спокойствие критики и антикритики Булгарина. Первоначально его критические вступления ограничивались фиксированием фактических (географических, статистических, исторических), языковых и логических ошибок в «Отечественных записках», «Дамском
журнале», «Благонамеренном» и других изданиях. Постепенно выступления переросли в ожесточенную перебранку с издателями журналов. Необходимо отметить, что было бы преувеличением видеть в этой перебранке серьезную борьбу идей или мировоззренческих концепций: полемика представляла собой одну из форм дискредитации противника как менее профессиональной стороны и одновременно являлась формой привлечения подписчиков. В результате этих столкновений среди журналистов начала формироваться репутация Булгарина -
нерусского, невежественного и самоуверенного выскочки, хвастуна, завистника, фальсификатора, плагиатора, бездарного писателя.
Одним из ключевых факторов, в значительной степени способствовавших созданию одиозной репутации, стали эпиграммы. Приведем несколько эпиграмм
17
Б. М. Федорова, касающихся «Литературных листков» .
Фаддей здесь издает «Листки»,
В Варшаве издавал свисток.
Его свисток - пустой листок,
Его листки - ему свистки. <1824>
Фаддей, под разные подделываясь лицы,
С волшебным фонарем обходит белый свет:
Правдоподобные он кажет небылицы,
Так странно ль, что за ложь былое выдает. <1824>
Кто осужден носить сей вид фатальный?
В словесности преступник криминальный,
С волшебным фонарем двуличный чародей,
Убийца логики, грамматики злодей ... Фаддей! <1824>
С 1825 года «Литературные листки» прекратили существование: их материалы вошли в состав литературного отдела новообразованной «Северной пчелы», с изданием которой с 1830-е годы прочно связывается имя Булгарина.
В «Литературных листках» окончательно сформировалась журналистская позиция Булгарина: ориентация на массового читателя; точное ощущение конъюнктуры; коммерческий подход к литературе. Благодаря журналу к литератору пришла настоящая популярность, откорректировавшая его репутацию: из «архивиста» превратив его в остроумного и смелого журналиста, популярного писателя, любимца публики. Вместе с тем в ходе многочисленных полемик начала складываться репутация «литературного зайца». «Литературные листки» были заметным явлением в русской журналистике первой трети XIX века, одним из первых отечественных массовых журналов. История их издания свидетельствует о незаурядных журналистских способностях Ф. В. Булгарина, его широкой образованности, предприимчивости, умении выстраивать отношения с читателями.
Дореволюционный историк литературы, характеризуя журналистскую деятельность Ф. Булгарина, отмечал: «Булгарин каким вышел на литературное
поприще, таким и сошел в могилу, внеся своими литературными подвигами
18
весьма печальную страницу в историю русской журналистики» . Тот же подход мы наблюдаем в современном издании: «С историко-литературной точки зрения Булгарин мало интересен. Он беспринципен, недостоверен, однообразен, эклектичен»19. Истоком такой оценки роли известного журналиста стала устоявшаяся репутация «отвратительной рептилии», «мелкого шулера, жулика, изменника, прикидывавшегося либералом». Мы считаем, что только склонность к мифотворчеству в истории русской культуры не позволила объективно оценить издателя «Литературных листков» и его роль в отечественной журналистике.
Примечания
1 См.: Сляднева, О. В. Принципы редакторской рекламной практики Фаддея Булгарина : на примере газеты «Северная Пчела» / О. В. Сляднева // Вестник Санкт-Петерб. ун-та. Сер. 2, История. Языкознание. Литературоведение. - 1999. -Вып. 3. - С. 72-77; Павлова, А. А. Роль газеты «Северная Пчела» в создании литературных репутаций (1830-1835) / А. А. Павлова // Филологические штудии.
- Иваново, 2005. - Вып. 9. - С. 207-210; Акимова, А. А. «Северный Архив» и его
издатель / А. А. Акимова // Рус. лит. - 2001. - № 3. - С. 96-107 и др.
2 Рус. старина. - 1904. - № 2. - С. 452.
3 См.: Рус. старина. - 1897. - № 12. - С. 568.
4 См.: Н. Д. (Дубровин, Н. Ф.) К истории русской литературы : Ф. В. Булгарин и Н. И. Греч (Как издатели журналов). Булгарин и его журнал «Северный Архив» // Рус. старина. - 1900. - № 9. - С. 565.
5 Позднее Булгарин вспоминал, что «издавал один “Литературные Листки” <.> и писал все своею рукою, без всяких сотрудников» (Ф. Б. (Булгарин, Ф. В.) Журнальная всякая всячина // Сев. пчела. - 1842. - 28 ноября).
6 Греч, Н. И. Фаддей Булгарин / Н. И. Греч // Записки о моей жизни. - М., 2002. -С.443.
7 «Если не ошибаюсь, “Литературные листки” были в русской литературе первым образцом того, что во французской журналистике называется фельетоном. “Литературные листки”, сопровождавшие “Северный архив”, попали в “Северную пчелу”, растаяли в ней и составили литературную ее часть, которая под конец названа была фельетоном» (см: Ф. Б. (Булгарин, Ф. В.) Журнальная всякая всячина // Сев. пчела. - 1849. - № 5 от 28 января).
8 Письма И. И. Дмитриева // Русский архив. - 1871. - Стлб. 428.
9 Из архива Ф. В. Булгарина / публ. Н. К. Пиксанова // Рус. старина. - 1905. - № 4.
- С. 203.
10 Из архива Ф. В. Булгарина / публ. Н. К. Пиксанова // Рус. старина. - 1903. -№ 12. - С. 608.
11 Ф. Б. (Булгарин Ф. В.) <Рец. на «Собрание стихотворений Ивана Ивановича Дмитриева»> // Лит. листки. - 1824. - Ч. I. - № 2. - С. 62-63. С булгаринской точкой зрения солидаризовался Пушкин (см. письма А. С. Пушкина к П. А. Вяземскому от 8 марта 1824 года и начала апреля 1824 года из Михайловского: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений : в 19 т. - Т. XIII. - М. : Воскресенье, 1996. - С. 89, 91).
12 Олин, В. Н. Критический взгляд на «Бахчисарайский фонтан», соч. А. Пушкина // Пушкин в прижизненной критике. 1820-1827. - СПб., 2001. - С. 199, 201.
13 Ф. Б. (Булгарин, Ф. В.) <Примечание к статье В. Н. Олина «Критический взгляд на “Бахчисарайский фонтан”, соч. А. Пушкина»> // Там же. - С. 203-204. См. ответ В. Н. Олина: Олин, В. Н. Ответ г-ну Булгарину на сделанные им замечания к статье «Критический взгляд на “Бахчисарайский фонтан”», помещенной в 7-м нумере «Литературных Листков» минувшего 1824 года // Там же. - С. 204-207.
14 Ф. Б. (Булгарин, Ф. В.) Литературные новости, замечания и проч. // Лит. листки.
- 1824. - Ч. II. - № 7. - С. 277 - 278.
15 <Булгарин, Ф. В.> Маленький разговор о новостях литературы // Пушкин в прижизненной критике. С. 188-189.
16 См.: Булгарин, Ф.<В.> Антикритика. Ответ на статью, помещенную в № XIX «Новостей Литературных», издаваемых при «Р<усском> И<нвалиде>», под заглавием «Замечания на “Краткое обозрение русской литературы 1822 года,
напечатанное в № 5 Северн<ого> Арх<ива>”» // Лит. листки. - 1823. - № 1. - С. 9
- 13; Ф. Б. (Булгарин, Ф. В.) Литературные новости, замечания и проч. (В № XIII “Новостей Литературы”...») // Пушкин в прижизненной критике. С. 191-192.
17 Русская эпиграмма (XVIII - начало XX века) : сб. / вст. ст. М. И. Гиллельсона; сост. и примеч. М. И. Гиллельсона, К. А. Кумпан; подгот. текста К. А. Кумпан. -3-е изд. - Л. : Сов. писатель, 1988. - С. 286. (Большая серия); Литературная и общественная жизнь пушкинской эпохи в письмах А. Е. Измайлова к П. Л. Яковлеву / публ. и коммент. Я. Л. Левкович // Пушкин. Исследования и материалы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом) ; под ред. М. П. Алексеева, Д. Д. Благого, Н. В. Измайлова и др. - Т. VIII. - Л. : Наука, 1978. - С.
192.
18
Весин, С. Очерки истории русской журналистики двадцатых и тридцатых годов / С. Весин. - СПб., 1881. - С. 108.
19 Кулешов, В. И. История русской критики XVIII - начала XX веков : учеб. для студентов пед. ин-тов. - 4-е изд., дораб. - М., 1991. - С. 173.
