CC BY
52
ИСТОРИЯ РОССИЙСКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ И ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ КИТАЯ
DOI: 10.24411/2618-6888-2018-10025
А.В. Ломаное
РОЛЬ СЮЙ ЧЖИМО В КИТАЙСКОЙ ДИСКУССИИ О СОВЕТСКОЙ РОССИИ*
Аннотация. Рассмотрена роль Сюй Чжимо как организатора дискуссии о Советской России, проходившей в октябре-ноябре 1925 г. на страницах газетного приложения «Чэньбао фукань». Приверженность идеям либерализма и стремление проводить независимую редакционную политику сочетались у Сюй Чжимо с неприятием опыта русской революции и марксистского учения о классовой борьбе. Сделан вывод, что разочарование в социализме после поездки Сюй Чжимо в Москву весной 1925 г. было важной, но не главной причиной его заинтересованности в дискуссии.
"— Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 16-21-10001 «Идейно-культурное влияние России на "Движение за новую культуру" в Китае (1915—1925)».
В первую очередь Сюй Чжимо хотел избежать революционных событий в Китае.
Ключевые слова: Китай, Россия, социализм, марксизм, либерализм, индивидуализм.
Поэт Сюй Чжимо (1897—1931) внес значительный вклад в становление современной китайской поэзии и литературы. Он также оставил след в истории споров китайской интеллигенции об отношении к Советской России и Октябрьской революции. Активная дискуссия на эту тему развернулась в октябре-ноябре 1925 г. на страницах периодического издания «Чэньбао фукань» (Приложение к газете «Чэньбао»), главным редактором которого был в то время Сюй Чжимо.
Либеральные воззрения Сюй Чжимо сформировались во время учебы в США. В 1918 г. он начал изучать политические и общественные науки в Университете Кларка (Ворчестер, штат Массачусетс) и в Колумбийском университете (Нью-Йорк). В 1921 г. он продолжил обучение в Великобритании в Кингс-Колледже в Кембридже, где близко соприкоснулся с западной поэзией.
В Китае в прошлом Сюй Чжимо характеризовали как «буржуазного либерального поэта», стремившегося к идеалам абстрактной и абсолютной свободы1. Вместе с тем в литературном наследии поэта можно найти теплые отзывы о российской революции. В октябре 1924 г. он стал свидетелем церемонии подъема советского флага над бывшим посольством царской России в Пекине, его впечатления нашли отражение в эссе «Опавшие листья»: «Красное знамя — великий символ, выражающий самый великий период в истории человечества... И кажется, будто в шелесте трепещущего полотна мы слышим не только клич поражений и побед славянской нации за последние десять лет, в этом шелесте горячность французской революции, что вспыхнула сто с лишним лет назад, безумство 14 июля 1789 г., когда парижане штурмом взяли Бастилию, провозгласив свободу, равенство, братство!» (перевод Л.Е. Черкасского)2.
Похвала смелости русского народа, пролившего кровь за осуществление идеала человечества и показавшего пример другим народам, сочеталась с отождествлением Октябрьской революции 1917 г. с французской революцией. В этом смешении были скрыты семена
будущего разочарования Сюй Чжимо в Советской России, не стремившейся к защите «буржуазных» свобод.
В марте 1925 г. Сюй Чжимо из Пекина отправился проездом через Россию в Европу для путешествия в Германию, Францию, Англию и Италию. Трехдневное пребывание в Москве вызвало у него разочарование3. Он осмотрел достопримечательности Москвы, побывал на могилах Кропоткина и Чехова, посетил мавзолей Ленина. Организованная при помощи китайского посольства беседа с дочерью Л.Н. Толстого произвела на гостя тягостное впечатление и заставила размышлять о перспективе полного уничтожения в России произведений Толстого, Тургенева и Достоевского. Политические и эстетические мотивы переплелись друг с другом: свою роль сыграли плохая погода, пришедший в упадок город, подавленный вид людей.
Противником социализма Сюй Чжимо не был. Во время учебы в Кембридже он испытал воздействие идей фабианского социализма Гарольда Ласки, позднее он склонялся к лейбористской трактовке социализма и говорил о симпатиях к большевистской революции в России. Он спорил с читавшим лекции в Китае в 1920—1921 гг. британским мыслителем Бертраном Расселом, заявлявшим о своем разочаровании в Советской России после посещения этой страны. Впоследствии Сюй Чжимо вспоминал, что прошел сходный путь, который для него стал менее болезненным, поскольку для Рассела это был настоящий кризис убеждений.
Китайские исследователи отмечают, что «путешествие в Москву привело идеи Сюй Чжимо к большому развороту вправо»4. У поэта возникло желание рассказать охваченной революционным порывом китайской молодежи о существенных издержках и опасностях копирования опыта Советской России. Он начал выступать с критикой марксистского учения о классовой борьбе, призывая воздержаться от следования «привозным иностранным учениям». По его мнению, следовало найти иной путь развития Китая, не отвергающий уважение свободы индивида.
В октябре 1925 г. Сюй Чжимо стал редактором выходившего в Пекине периодического газетного приложения «Чэньбао фукань». Он утверждал, что не будет потакать настроениям масс, не станет склоняться перед авторитетом тех, кто формирует общественное мнение, и тем более не пойдет на поводу глупости и поверхностности
общества. Это была претензия на собственный независимый курс, избегающий солидаризации как с радикализмом общественных настроений, так и с консерватизмом бэйянской политической элиты.
Сюй Чжимо подчеркивал, что хочет заставить людей пробудиться от умственной лености и начать думать самостоятельно. В качестве редактора он отдавал себе отчет в том, что этот подход может вызвать у читателей раздражение и дискомфорт. Ведь они уже привыкли, что газеты доводят до них решения правительства, дают оценки событий в редакционных материалах, рассказывают о новостях и происшествиях. «Его элитарные взгляды на просветительскую миссию газетного приложения определили тон его редакционной политики, и он понимал возможность того, что его политика войдет в конфликт с коммерческой стороной газеты»5.
Будущую популярность «Чэньбао фукань» Сюй Чжимо решил обеспечить за счет привлечения в качестве авторов известных представителей интеллигенции. В их число вошли Лян Цичао, Чжао Юаньжэнь, Чжан Сижо, Фу Сынянь, Ло Цзялунь, Вэнь Идо, Вэн Вэньхао, Го Можо, Чжан Дунсунь и др. Сюй Чжимо использовал личный авторитет в интеллектуальных кругах, договариваясь о сотрудничестве с уже знакомыми ему людьми.
Либеральный поворот в редакционной политике «Чэньбао фу-кань» следует оценивать в контексте предыдущего вклада этого издания в пропаганду в Китае идей социализма и марксистского учения. С февраля 1919 г. по июль 1920 г. редактором приложения был Ли Дачжао (в то время приложение выходило на седьмой странице внутри газеты «Чэньбао»). Ли Дачжао совмещал обязанности редактора приложения с редактированием журнала «Синь циннянь» (Новая молодежь). Китайские исследователи называют «Чэньбао фу-кань» «второй линией» пропаганды марксизма в период «движения 4 мая». Использование ежедневного издания делало инструменты воздействия на общественное мнение более многообразными: «Поскольку приложение «Чэньбао фукань» выходило ежедневно, оно отличалось от ежемесячника «Синь циннянь», давая возможность сократить издательский цикл, повысить своевременность и эффективность, с максимальной скоростью и самым большим охватом распространять по всей стране теорию марксизма и связанную с ней информацию»6. В приложении увидели свет переведенные Ли Даж-
чао фрагменты из книги японского социалиста Исоо Абе «Новое движение европейских социалистических партий», перевод работы британского журналиста и историка Роберта Энсора «Ситуация социалистических партий разных стран и очерк социализма» (название в оригинале — Modern Socialism), «Новый манифест коммунистической партии» Троцкого, «Материалистический взгляд Маркса на историю» Каваками Хадзимэ и др7.
Преемником Ли Дачжао на посту главного редактора с июля 1920 г. был выпускник Пекинского университета Сунь Фуюань. Он уделял больше внимания сочетанию образовательных и развлекательных материалов, ради расширения читательской аудитории стремился публиковать литературные произведения. 2 октября 1925 г. получивший образование в США политолог Чжан Сижо (1889—1973) выступил в «Чэньбао фукань» с критикой прежней редакционной политики. Он заявил, что подобные издания лишены ценности, поскольку студенты используют их как учебники и справочники и в то же время публикуют в них свои собственные статьи. Чжан Сижо предложил издавать несколько раз в неделю под редакцией известных ученых специализированные выпуски «Чэньбао фу-кань», сосредоточенные на отдельных проблемах наподобие экономики, литературы и внешней политики.
Сюй Чжимо действовал в этом направлении. Сам он отвечал за общие выпуски «Чэньбао фукань» по понедельникам, средам, четвергам и субботам. В другие дни выходили тематические выпуски-приложения: «Международная жизнь» (по пятницам), «Общество» (по вторникам), «Семья» (по воскресеньям). При новом редакторе формат издания изменился с портретного на альбомный. В духе тогдашней художественной моды графического оформления периодических изданий на первой странице общего выпуска «Чэньбао фу-кань» появился бросающийся в глаза рисунок, изображающий стоящего на вершине скалы в луче света обнаженного и до крайности истощенного кричащего человека.
Попытка Сюй Чжимо изменить стиль журнала и найти путь к молодому поколению китайской интеллигенции привела к неоднозначным результатам. 29 ноября 1925 г. несколько сотен студентов, принимавших участие в акции протеста перед воротами Тяньань-мэнь, скандируя лозунги «Долой "Чэньбао" и узурпаторов общест-
венного мнения!», сожгли здание редакции. Современный исследователь Сюй Сяоцюнь подчеркнул, что это произошло через два месяца после того, как Сюй Чжимо стал редактором приложения. Как минимум отчасти нападение стало реакцией на содержание публикаций в «Чэньбао фукань», где сразу же после прихода нового редактора начались ожесточенные дебаты о Советской России. Очевидный перекос в сторону критики советской внешней политики и революционной идеологии мог вызвать раздражение у части радикальной молодежи, видевшей в советском примере надежду на возрождение Китая8.
Сам по себе тезис о том, что СССР является страной «красного империализма», не был новым. В частности, его можно найти в публикации «Чэньбао» 31 августа 1925 г. В китайской периодике этот термин использовали для дискредитации советской власти начиная как минимум с 1923 г.9
Первая публикация, которая положила начало дискуссии на страницах «Чэньбао фукань» 6 октября 1925 г., была направлена на поддержку СССР. Ее автором был член КПК, уже побывавший к тому времени в Советской России обществовед Чэнь Цисю (1886— 1960). Он заявил, что называть СССР страной «красного империализма» неправильно, поскольку империализм является высшей стадией финансового капитализма. Советская Россия страной финансового капитализма не является, там уничтожили капитализм, и теперь России недостает капитала. Чэнь Цисю подчеркивал, что настоящим врагом Китая является западный империализм и даже если Россия не является другом Китая китайцы не должны отвлекать внимание от главной угрозы, воспринимая Россию как врага.
Через 2 дня (8 октября 1925 г.) на эту публикацию откликнулся Чжан Сижо. Он заявил, что рассуждения Чэнь Цисю лишены логики, поскольку у Китая может быть много врагов. Чжан Сижо рассматривал Советскую Россию как врага более опасного, чем западный империализм, поскольку русские пытаются «подкупить наше сознание», «коррумпировать наши души», «задурить нашу молодежь и ученых», они «оккупировали нашу Внешнюю Монголию» и действуют как «наши офицеры и дипломаты в Гуандуне»10.
Китайские исследователи Лю Жунтянь и Шан Чанбао отмечают, что на фоне подъема революционного движения внутри Китая тема
Советской России привлекла большое внимание интеллигенции. Вопрос о том, является ли СССР «империалистическим государством», был тесно связан с двумя другими темами — нужен ли Китаю во внешней политике союз с Россией и есть ли необходимость во внутренней политике учиться российскому опыту. Сюй Чжимо добивался того, чтобы читатели составили по этому вопросу собственное независимое суждение. По мнению исследователей, под руководством Сюй Чжимо критерием в этой дискуссии стала «ценность рациональности» (лисин цзячжи)11.
Подъем «движения 30 мая» привел к росту революционного энтузиазма, оттеснившего на задний план ценности индивидуализма и научного знания, господствовавшие в начальный период «движения за новую культуру». Сюй Чжимо попытался ввести революционные лозунги в рамки рациональности. Для достижения этой цели он способствовал развитию свободной и вместе с тем «научной» дискуссии о Советской России, лишенной партийных или редакционных пристрастий. На фоне радикализации настроений в китайском обществе Сюй Чжимо стремился сохранить и передать новому поколению молодежи просвещенческий дух «движения за новую культуру». Он делал ставку на индивидуализм и на индивидуальное самосознание, в то время как революционная волна вела к подчинению индивида и его частного мнения воле коллектива.
Лю Жунтянь и Шан Чанбао отмечают, что в материалах дискуссии о России можно выделить три основные проблемы. Первую проблему поставил Чэнь Цисю, давший негативный ответ на вопрос о том, является ли Советская Россия «империалистическим государством». Его точка зрения, основанная на отсутствии в России финансового капитализма, не нашла широкой поддержки. Один из контраргументов указывал на то, что после перехода к нэпу в Советской России появился государственный капитализм, а это, в свою очередь, придает стране «империалистическую окраску». Также была высказана гипотеза, согласно которой государственный капитализм ведет себя более агрессивно, чем частный капитализм.
Политолог правовед Цянь Дуаньшэн (1900—1990) и работавший в США дипломат Ху Шицин утверждали, что Советская Россия настроена в отношении Китая агрессивно и не может освободиться от империалистических повадок. Эти сюжеты служили важной предпо-
сылкой для суждения о том, нужен ли Китаю завещанный Сунь Ят-сеном «союз с Россией».
Политолог Чжан Сижо, политический деятель Ли Хуан (1895— 1991) и еще ряд участников дискуссии исходили из того, что Советская Россия является угрожающей Китаю агрессивной империалистической державой. Противоположную точку зрения высказывали Чэнь Цисю, близкий к КПК обществовед Чэнь Ханьшэн (1897— 2004), редактор тематического приложения «Общество» Лю Мянь-цзи. Они подчеркивали, что Советская Россия следует коммунистической идеологии, не занимается экономической агрессией и представляет для Китая намного меньшую опасность, чем британский или японский империализм. Чэнь Ханьшэн разъяснял, что факторы международной политики, экономики и внутриполитической ситуации в Китае диктуют необходимость создания союза с Россией. Третью точку зрения представляли Ху Шицин, геолог и общественный деятель Дин Вэньцзян (1887—1936),социолог Тао Мэнхэ (1887— 1960). Они выступали против идеи необходимости создания союза с любой державой, в том числе с Россией, и потому призывали наладить с этой страной хорошие отношения, но на нее не опираться.
Китайские исследователи подчеркивают, что по этим двум вопросам — характеристика Советской России и внешняя политика Китая в отношении Советской России — Сюй Чжимо четких суждений не высказывал. Он говорил лишь о том, что редакция «Чэньбао фукань» привержена академическому подходу к обсуждению этих проблем и стремится не допускать их тенденциозного политизированного освещения12.
Однако оставался третий вопрос о том, нужно ли Китаю во внутренней политике учиться у Советской России. Участвовавший в дискуссии пропагандист марксизма Лю Каньюань (1913—1989) призывал соотечественников учиться у соседней страны ради того, чтобы во внешней политике по образцу России заявить о разрыве всех неравноправных договоров. Во внутренней политике следовало «осуществить национальную революцию с участием всего народа», создать строй государственного капитализма и забрать для государства всю частную собственность.
Тем временем Дин Вэньцзян и политический деятель Чан Янь-шэн (1898—1947) выступали против того, чтобы заимствовать совет-
скую систему. И по этому вопросу Сюй Чжимо был с ними заодно. Он высказал свою позицию уже после того, как поджог редакции оборвал дискуссию о Советской России. 21 января 1926 г. в «Чэнь-бао фукань» вышла его статья «День памяти Ленина — разговор о революции». Исходной точкой обсуждения стала прокламация «Вспоминаем Ленина», которую прислал в редакцию молодой активист КПК Чэнь И, ставший в будущем главой МИД КНР.
В начале статьи Сюй Чжимо воспроизвел текст прокламации. В ней говорилось о текущем положении китайской революции и подчеркивалось, что КПК является «китайским отделением Третьего Интернационала», подготовленного под руководством В.И. Ленина, и что «оружием этого отделения является ленинизм». Сюй Чжимо пересказал положения прокламации в собственной трактовке, заключив, что в этом случае успехи китайского революционного движения «в прямом смысле являются заслугой КПК, опосредованно они вдохновлены русской революцией или самим Лениным»13.
Перемешивая политическую аналитику с литературной эссеи-стикой, Сюй Чжимо заговорил о том, что любые деятели и учения хороши, если они помогают обнаружить «душу нации». Он подчеркнул, что познание самого себя (в скобках был добавлен английский вариант — Know yourself) выступает единственной и последней задачей усилий индивида и нации. Несогласие вызвало то, что в марксизме познание осуществляет не индивид и не нация, а класс. Пересказав на свой лад учение Маркса о всеобщем характере противостояния угнетателей и угнетенных, Сюй Чжимо заявил: «Последователи КПК противостоят не только иностранному империализму и иностранному капитализму, они также против импе-
14
риализма и капитализма внутри страны» .
Сюй Чжимо сразу же предостерег, что революция потребует от людей жертв, и эта жертва должна быть сознательной, а не бессознательной. Он заявил, что сомневается в абсолютном характере учения Маркса о классах, поскольку оно основано на предпосылке «чистого индустриализованного общества», в котором есть только труд и капитал. Сюй Чжимо отметил, что предсказания Маркса о концентрации капитала и исчезновении среднего класса в развитых странах не сбылись. Единственная революция произошла в России, где степень индустриализации была самой низкой среди держав нового времени.
Особенностью России было отсутствие среднего класса, то есть «буржуазии», что и стало одной из важных причин успеха революции. По мнению Сюй Чжимо, эта революция все равно не соответствует учению Маркса, поскольку в России классы не были порождением индустриализации и «не были чисто экономическими классами».
В Китае тем более нет абсолютных классов, там есть «профессиональные классы» служилых, крестьян, ремесленников и торговцев (ши нун гун шан), между которыми нет жестких границ. «Чисто экономических классов», способных противостоять друг другу как две армии на четко обозначенной линии фронта, в Китае нет. Сюй Чжимо выразил недовольство тем, что КПК считает вождем революции не китайского гражданина Сунь Ятсена, а русского человека Ленина. Он объяснил этот тем, что коммунисты знают только классы и не знают нации.
Обратившись к важности обретения революционного озарения, где бы ни находился его источник — в Москве или в учении Сунь Ятсена, Сюй Чжимо заявил свою собственную позицию. «Я неисправимый индивидуалист. В этом нет ничего возвышенного и глубокого, этим я говорю лишь то, что я знаю только индивида, четко понимаю только индивида и верю только в индивида. Я верю, что смысл демократии — это всеобщий индивидуализм; в сознательной мысли и сознательных усилиях каждого индивида заключается чистый дух демократии»15.
В заключение он вернулся к теме Ленина и России. Сюй Чжимо сравнил величие Ленина с величием Иисуса и заявил, что его дух не рассеется еще несколько столетий. «Но я не хочу, чтобы его идеологию пропагандировали. Я боюсь его». Сюй Чжимо назвал Ленина человеком с сильной волей, фанатиком, который не признавал, что в его идеях могут быть ошибки. «Молодежь, не нужно так легко воспевать русскую революцию, нужно знать, что русская революция стала самым безжалостным и мучительным делом в человеческой истории, только из-за героического характера русских людей они смогли терпеть до сегодняшнего дня»16.
Критиковавший Советскую Россию Чжан Сижо подверг сомнению политику редакции, обвинив «Чэньбао фукань» в отсутствии последовательного мнения по важным для общества вопросам. Его разгневала публикация статьи Чэнь Цисю, «обеляющая» Советскую
Россию. Если периодическое издание говорит сегодня одно, а завтра другое, то это не более чем «детская игра». Чжан Сижо настаивал на том, что у газеты должна быть последовательная политическая позиция, исключающая противоположные воззрения. Он полагал, что приложение должно следовать идейной линии газеты «Чэньбао», стоявшей на антикоммунистических позициях и с неприязнью относившейся к Гоминьдану. «Иронично, что эти жесткие воззрения и стоявшие за ними логика и менталитет были как раз такими, как у тогдашних молодых радикалов националистического и коммунистического толка, которые приведут к поджогу редакции "Чэньбао". Другими словами, Чжан защищал то, что будут практиковать радикальные последователи Гоминьдана, которых он критиковал»17.
Редактор приложения «Общество» Лю Мяньцзи и Сюй Чжимо откликнулись на выступление Чжан Сижо. 10 октября 1925 г. они обосновали решение опубликовать статью Чэнь Цисю ее соответствием установленным критериям. Приложение не обязано повторять взгляды редакционных публикаций газеты «Чэньбао», оно отделяет науку от политики, не следует никакой партийной позиции, позволяет вести дискуссии. Сюй Чжимо образно пояснил, что проблемы отношения Китая к Советской России, коммунизма и Китая, деятельности КПК внутри Китая стали «огромным нарывом», который
необходимо вскрыть с помощью острого скальпеля разума немного-
10
численных людей с независимым мышлением .
За два месяца осенью 1925 г. в «Чэньбао фукань» и приложении «Общество» было опубликовано около полусотни статей на тему Китая и Советской России. Несмотря на претензию Сюй Чжимо на беспристрастность, авторы большинства текстов были на стороне Чжан Сижо, считавшего, что Советская Россия враг Китая, что это «красный империализм» и что коммунизм не подходит Китаю19.
Символическим завершением спора 1925 г. стала переписка Сюй Чжимо и влиятельного интеллектуала Ху Ши, который посетил Москву по пути в Европу летом 1926 г. Ху Ши отнесся к «советскому эксперименту» сочувственно и благожелательно20. У Сюй Чжимо этот настрой вызвал несогласие. Он поставил перед Ху Ши несколько встречных вопросов о том, есть ли у советского утопического идеала «достаточные научные основания и реальная осуществимость», обладает ли советский опыт всеобщей применимостью,
можно ли найти для движения к намеченным целям более мирный путь с меньшим количеством жертв?
Современный исследователь Гао Ликэ отметил, что два известных китайских либерала — Сюй Чжимо и Ху Ши — посетили Москву с интервалом в год. Каждый из них пробыл в советской столице три дня. В результате взгляды Сюй Чжимо развернулись вправо, и он отдалился от Советской России, тогда как воззрения Ху Ши продемонстрировали поворот влево и стремление к сближению с Россией. Одна из причин была в том, что их взгляды на Советскую Россию опирались на разные мировоззренческие приоритеты. Ху Ши в то время думал в первую очередь о строительстве в Китае современного государства. Сравнение Советской России с бэйянским правительством было не в пользу последнего, и потому Ху Ши всячески превозносил «обладающий идеалом и планом» советский «великий социальный эксперимент». Сюй Чжимо ставил на первое место индивидуальную свободу и свободную творческую атмосферу. Точкой для отсчета для него выступала не китайская политическая неустроенность тех дней, а идеализированная политическая система Великобритании, на фоне которой Советская Россия привлекательной не казалась.
Несогласие между Сюй Чжимо и Ху Ши в оценке Советской России стало указанием на внутренние идеологические расхождения внутри китайского либерального лагеря. Заявлявший о своем аполитизме поэт Сюй Чжимо оценивал советскую реальность с точки зрения жестких либеральных критериев, тогда как проявлявший интерес к политике Ху Ши демонстрировал сочувствие «великому новому политическому эксперименту» Москвы. Проблема коренилась в том, что в процессе модернизации Китая интеллигенция стремилась совместить две цели — защиту индивидуальной свободы и строительство эффективного государства. К началу ХХ в. на Западе эти цели находились в единстве, однако в условиях китайского революционного кризиса они зачастую конфликтовали друг с другом. Именно этот выбор лежал в основе спора Ху Ши и Сюй Чжимо о Советской России. Ху Ши проявил интерес к новой сильной политической власти, а Сюй Чжимо пришел от русской революции в ужас, поскольку более всего ценил свободу индивида21.
Н.Л. Мамаева отметила, что раскрепощение сознания интеллигенции в процессе развития «движения за новую культуру» «открыло дорогу как усилению в Китае влияния западного мировоззрения и общественно-политической практики, т. е. вестернизации, так и изучению и распространению идеи научного социализма»22. Российское влияние на умы китайских интеллектуалов было многомерным и разноплановым. Сюй Чжимо и Ху Ши принадлежали к либе-рально-вестернизаторскому течению. Однако на их примере можно видеть, как внутри этого лагеря происходило внутреннее разделение по вопросу об отношении к СССР.
После заграничной поездки 1925 г. Сюй Чжимо вернулся на родину убежденным либералом и сторонником индивидуализма. Эти воззрения соответствовали изначальному духу «движения за новую культуру». Однако подъем в 1925 г. забастовочного «движения 30 мая» привел к широкому распространению в обществе радикальных настроений. Китай перешел от идейных баталий к ожесточенной революционной борьбе.
Спор о Советской России способствовал идейному размежеванию между сторонниками революции и ее противниками. Внутри интеллектуального сообщества была проведена грань между теми, кто считал Россию другом Китая, и теми, кто ненавидел страну «красного империализма». Сюй Чжимо был организатором и модератором этого спора. Разочарование в социализме после поездки в Москву было важной, но не главной причиной его заинтересованности в дискуссии. В первую очередь Сюй Чжимо хотел избежать повторения в Китае русской революции и не допустить сопутствующих жертв. Однако идейное размежевание внутри Китая вело к росту внутреннего политического противостояния, не оставлявшего шансов на мирное разрешение быстро накапливавшихся противоречий.
Примечания
1 Ху Бингуан. Сюй Чжимо — и гэ цзычаньцзецзи цзыючжуи шижэнь : [Сюй Чжимо — буржуазный либеральный поэт] // Тяньцзинь шифань дасюэ сюэбао: шэхуэй кэсюэ бань. 1985. № 1. С. 66.
2 Черкасский Л.Е. Новая китайская поэзия (20—30-е годы). М., 1972. С. 359—360.
3 Там же. С. 357—364.
4 Гао Ликэ. Сюй Чжимо юй Ху Ши дэ Су Э чжи чжэн : [Спор Сюй Чжимо и Ху Ши о Советской России] // Чжэцзян дасюэ сюэбао: жэньвэнь шэхуэй кэсюэ бань. 2010. № 5. С. 193.
5 Xu Xiaoqun. Cosmopolitanism, Nationalism, and Individualism in Modern China: The Chenbao Fukan and the New Culture Era, 1918—1928. Lanham: Lexington Books, 2014. Р. 40.
6 Ван Сяньмин, Ян Ху. Усы шици Ли Дачжао чуаньбо макэсычжуи дэ ди эр чжэнди — «Чэньбао фукань» чуаньбо макэсычжуи дэ гунсянь юй ии : [Вторая линия пропаганды марксизма Ли Дачжао во время «движения 4 мая» — вклад и значение «Чэньбао фукань» в пропаганде марксизма] // Аньхуэй дасюэ сюэбао: чжэ-сюэ шэхуэй кэсюэ бань. 2011. № 4. С. 127.
7 Гэн Чуньлян. Макэсычжуи цзай Чжунго цзаоци чуаньбо дэ дяньсин вэнь-бэнь яньси — и «Чэньбао фукань» вэй чжунсинь : [Изучение классических текстов ранней пропаганды марксизма в Китае — «Чэньбао фукань» в качестве центра] // Гаосяо макэсычжуи лилунь яньцзю. 2015. № 1. С. 110—117.
8 Xu Xiaoqun. Cosmopolitanism... Р. 42.
9 Ibid.
10 Цит. по: Xu Xiaoqun. Cosmopolitanism... Р. 43.
11 Лю Жунтянь, Шан Чанбао. 1925 «Лянь Э чоу Э» луньчжэн чжун дэ Сюй Чжимо : [Сюй Чжимо в дискуссии 1925 г. о «союзе с Россией и ненависти к России»] // Лу Сюнь яньцзю юэкань. 2015. № 2. С. 72.
12 Там же. С. 73.
13 Сюй Чжимо. Ленин цзижи — тань гэмин : [День памяти Ленина — разговор о революции] // Сюй Чжимо цюаньцзи. Ди эр цзюань. Сань вэнь (2). Хань Шишань бянь : [Полное собрание сочинений Сюй Чжимо. Т. 2. Проза (2). Сост. Хань Шишань]. Тяньцзинь, 2005. С. 353.
14 Там же. С. 355.
15 Там же. С. 358 .
16 Там же. С. 358—359.
17 Xu Xiaoqun. Cosmopolitanism... Р. 43.
18 Сюй Чжимо. Ю цун Су Э хуэй цзян дао фукань — Мяньцзи сяньшэн лай-гао дэ шухоу : [От Советской России еще раз вернемся к приложению — послесловие к публикации господина Мяньцзи] // Сюй Чжимо цюаньцзи. Ди эр цзю-ань. Сань вэнь (2). Хань Шишань бянь. Тяньцзинь, 2005. С. 174—175.
19 Xu Xiaoqun. Cosmopolitanism... Р. 45.
20 Ломанов А.В. «Эксперименталист» в стране «великого эксперимента»: поездка Ху Ши в Москву в 1926 г. // Общество и государство в Китае. 2011. № 41—1. С. 175—181.
21 Гао Ликэ. Сюй Чжимо юй Ху Ши дэ Су Э чжи чжэн : [Спор Сюй Чжимо и Ху Ши о Советской России] // Чжэцзян дасюэ сюэбао: жэньвэнь шэхуэй кэсюэ бань. 2010. № 5. С. 198—199.
22 Мамаева Н.Л.Россия и начальный период «движения за новую культуру» в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2016. № 5. С. 127.
