Роль Русской духовной миссии в Пекине в обеспечении дипломатического присутствия России в Китае с конца XVII до середины XIX века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Дмитрий Крайнев

Роль Русской духовной миссии в Пекине в обеспечении дипломатического присутствия России в Китае с конца XVII до середины XIX века

Дипломндя работа студента V курса Нижегородской Духовной семинарии

Введение

Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений, что на Дальнем Востоке не найти более влиятельных и значимых государств-соседей, чем Россия и Китай. В настоящий момент история выдвинула на авансцену эти два государства, объединив их единой задачей: быть гарантами многополярного мира, служить опорой для интересов своих политически менее могущественных соседей. Не будет преувеличением сказать, что безопасность всего мира в определенной степени зависит от России и Китая, а также их взаимоотношений.

Несмотря на всю различность исторических судеб России и Китая, в истекшем столетии у них было достаточно точек соприкосновения: крушение монархических режимов, продолжительная борьба с иностранной интервенцией, установление коммунистических режимов и их системный кризис... Каким бы искусственным ни показалось следующее утверждение, но судьбы Православной Церкви в России и Китае тоже имеют схожие черты. От формально узаконенного государственного статуса — к гонениям, мученичеству, через затишье и стабилизацию — к потере влияния, попытке автономии и полному запрету. Неожиданным образом в судьбах этих непохожих, но по большей части традиционных обществ, указанные события имеют похожие следствия: утрату духовных ценностей и приоритетов, пересмотр исторических и культурных ориентиров.

Не вдаваясь в анализ духовного состояния современной нам России (этого не позволяют рамки данного исследования), приведем для иллюстрации того положения, в котором пребывает китайское общество, свидетельство действующего главы Российской духовной миссии в Гонконге протоиерея Дионисия Поздняева: «Если пытаться в двух словах описать основную характерную особенность современного нам китайского мира, скорее всего, следует использовать выражение „эпоха перемен" или „эпоха перехода". Экономические, социальные, культурные сдвиги, происходящие в Китае, по своим масштабам, пожалуй, не знают себе равных в истории. Основные проблемы сегодня лежат не в области социологии или экономики, их корни — в разрушении привычной системы ценностей, кризисе веры (как в индивидуальном плане, так и в масштабах всего общества). Сегодня Китай, возможно, острее даже чем остальной мир, стоит перед проблемой духовного голода. Поиск веры, поиск надежды, поиск смысла бытия как для многих китайских интеллектуалов, так и для простого народа стал одним из важнейших внутренних мотивов.

Почва для крушения ценностных ориентиров была подготовлена трагической историей Китая в последние полтора века: опиумные войны, полуколониальная зависимость от западных держав, крушение империи, стремительная вестернизация, коммунистическая революция, эпоха „большого скачка" и так называемой великой культурной революции

разрушили традиционное сознание Китая. После крушения культа Мао некоторые отвратились от всякого рода веры и поиска ее необходимости, однако большинство в Китае не удовлетворилось идеалами поиска материального благополучия, которые, по определению, не могут быть стержнем ни для существования страны, ни для существования личности. Образовался своеобразный „двойной вакуум": китайское сознание столкнулось с болезненной проблемой невозможности формулировки адекватного ответа на вызовы современного мира, исходя из оснований традиционной китайской мысли или фактически отвергнутых идеалов коммунизма. В новой ситуации христианство оказалось способным дать ответ на фундаментальные вопросы бытия для многих китайских интеллектуалов в большей степени, чем, скажем, даосизм или буддизм»1.

Следуя логике приведенной цитаты, можно предположить, что от эффективности православной миссии в Китае, от ее адекватности насущным интересам китайского мира зависит не только миссионерская состоятельность Русской Православной Церкви в деле «проповедания Евангелия всей твари», но само будущее российско-китайских отношений, шире — всей Евразии, поскольку любая эпоха перемен всегда манит не только истинными, но и ложными идеалами, а из истории известны примеры, когда вдохновляемые глобальными планами деятели государств несли современникам, своему народу, — поругание, рассеяние, смерть.

Степень разработанности темы. За более чем 300 лет русского присутствия в Китае накоплен достаточно большой объем эмпирического материала, анализ которого позволяет сделать обоснованные выводы относительно обстоятельств пребывания наших соотечественников на территории Поднебесной империи, а также об успехе миссии в деле проповеди православия среди местного населения.

Однако, несмотря на разнообразие источников, до сих пор не создано обобщающих систематических трудов по истории Русской духовной миссии в Китае, таких, которые охватывали бы весь 270-летний период

1 Поздняев Дионисий, прот. Православное сознание и китайский мир: от конфликта к диалогу // Электронный портал Православие.ги: http://www.pravoslavie.ru/ cgi-bin/sykon/client/diфlay.pl?sid=842&did=l9бб.

ее существования. Некоторое представление о миссии можно получить, опираясь на труды нескольких историков двух прошедших столетий.

Деятельность Российской духовной миссии в Китае по-разному оценивалась в церковной и светской исторической литературе периода XVIII — начала ХХ веков: от признания ее больших успехов до утверждения «ничтожности» ее результатов. Неоднозначность оценок порождалась сложностью процесса взаимодействия православия с другими мировыми религиями, отличием миссионерской практики Русской Православной Церкви от миссионерства католического и протестантского.

Первоначально изучение истории Пекинской миссии сосредоточилось в ее стенах. «Выписка из замечаниев о пекинских духовных миссиях»2 иеромонаха 4-й миссии (1745-1755) Феодосия (Сморжевского) была первой попыткой описать и оценить деятельность православных миссионеров в Китае. «Замечания» выполнены в форме хронологических записок и доведены автором до 1751 года. Основное внимание о. Феодосий обратил на негативные стороны жизни и неприглядные черты в характерах миссионеров периода с 1-й по 4-ю миссии, что, по его мнению, объясняло причину того, что среди духовных лиц XVIII века не было ни одного, кто бы основательно изучил китайский и маньчжурский языки. Работа заслужила характеристику «бранного произведения». Известный археограф XIX столетия Г.И. Спасский, объясняя подобный тон «Замечаний» о. Феодосия, писал: «Молодость лет, сатирический дух, а может быть отчасти и свойство самих предметов были причиной колких его отзывов на членов миссии, до него находящихся в Пекине»3. Феодосием (Сморжевским) впервые был дан критический анализ деятельности миссии. Рукопись была вывезена из Пекина в Петербург приставом Е.Ф. Тимковским в 1821 году, а опубликована только в 1905 году.

Значительный интерес представляет собой «Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссий-ской веры» архимандрита Софрония (Грибовского)4, начальника 8-й

2 См.: Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. Н.И. Веселовского. Вып. 1. СПб., 1905. VII + 71 с. С. 65-71.

3 Там же. С. VI.

4 Там же. С. 1-45.

миссии (1794-1808). Исследование основывалось на архивных материалах миссии, в их числе была и рукопись Феодосия (Сморжевского). В «Уведомлении...» рассказывается о первых русско-китайских контактах и образовании колонии албазинцев в Пекине. Автор отметил, что потомки пленных албазинцев быстро натурализовались в Пекине и что «здешние крещеные албазинцы ни мало от некрещеных китайцев касательно святой религии не различаются». В «Уведомлении» даются подробные характеристики начальников Российской духовной миссии, приводятся сведения о самом о. Софронии (Грибовском), а также имеются списки учеников, посылавшихся в Пекин с 1-й по 8-ю миссии. Здесь же впервые обнаруживается упоминание о нижегородском следе в первоначальной истории миссии. Речь идет о привезенном в Китай в составе миссии выпускнике Нижегородской Духовной семинарии Павле Каменском, который впоследствии станет ее главой.

Описание миссий в Пекине на ранней стадии развития русско-китайских отношений встречается также у архимандрита Амвросия5, архимандрита Аполлоса6, архиепископа Нила7.

Наиболее полное описание первых духовных миссий в Китае было сделано иеромонахом Николаем (Адоратским), членом 16-й и 17-й миссий (находился в Пекине в 1882-1886 годах). Работа, задуманная как простые записки, вылилась в серьезное церковно-историческое исследование «Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования»8. В 1887 году по этой теме о. Николай защитил диссертацию и получил степень магистра богословия. В течение всего года труд печатался в журнале «Православный собеседник».

5 Амвросий, архим. (сост.). Краткое описание Пекинского монастыря // История российской иерархии, собранная Новгородской семинарии ректором и богословом учителем Антониева монастыря архимандритом Амвросием. М., 1810. Ч. II. С. 439-500.

6 Записка о посольствах Российских в Китай. Почерпнуто из Иркутского Архива архимандритом Аполлосом // Историко-статистический и географический журнал. 1830. Ч.1. № 2. С. 120-138; № 3. С. 214-229.

7 Нил, архиеп. Эпизод из жизни Святителя Иннокентия // Ярославские епархиальные ведомости. 1861. Неофициальная часть. № 48. С. 502-507.

8 Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Казань, 1887. 367 с.

В своей диссертации Николай (Адоратский) использовал материалы архивов (духовной и дипломатической миссий в Пекине — документы XVIII-XIX вв., Министерства иностранных дел в Москве — конца XVII — начала XIX вв. и Петербурге — XIX в., Св. Синода — XVIII-XIX вв.) и библиотек (в Пекине — духовной и дипломатической миссий, католических миссионеров северной коллегии, в Тяньцзине — А. Д. Старцева по китаеведению, в Шанхае — северно-китайской секции Королевского Азиатского общества — North-China-Branch of the Royal Asiatic Society, в Москве — архива МИДа, в Петербурге — Азиатского департамента МИДа, Имп. Публичной библиотеки, Синодальной, в Казани — Духовной академии). Церковный историк разделил источники на две группы: рукописные и печатные на русском, китайском, латинском, французском, немецком, итальянском и английском языках. По многим вопросам исследователь консультировался с начальниками миссий — Флавианом (Городецким), Амфилохием (Лутовиновым), а также консулом в Пекине (П.С. Поповым), китаеведами (Э.В. Бретшнейдером, В.П. Васильевым), представителями протестантского и католического духовенства.

Автор труда подробно описал первые восемь миссий, историю создания и состав каждой, привел краткие биографии ее членов с описанием их занятий и трудов. Им была предложена первая периодизация деятельности духовной миссии в Китае. К 1685 году о. Николай относил начало миссии, когда албазинцы вместе со священником о. Максимом были взяты в плен маньчжурскими войсками. Максим (Леонтьев), в представлении церковного историка, стал первым православным миссионером в Китае. В основу деления на периоды Николай (Адоратский) положил два критерия: национальный (XVIII век — малороссийский состав миссии, XIX век — великорусский) и по задачам, возложенным на миссию (1685-1745 и 1745-1808). Гранью между двумя периодами автор поставил 1745 год — начало деятельности 4-й миссии. С этого времени, по мнению о. Николая, изменились отношения между Россией и Китаем, началась правильная отчетность миссии, к «первым задачам деятельности Пекинской духовной миссии, пасению албазинского стада и подготовке в синологии учеников, добавилась еще одна — служение дипломатическим и научным интересам».

«Оригинальное положение» русских представителей православия в Китае он объяснял тем, что «в глазах китайцев наша миссия не имела

политического характера», «бескорыстно благодействуя своим пасомым, она ограничивалась одною задачею: учила их послушанию. и повиновению». Исследователь высоко оценил усилия миссионеров в деле урегулирования русско-китайских отношений: «Через связи с членами Пекинского Трибунала наши миссионеры вовремя узнавали о предметах более или менее важных для сношений России с Китаем и заблаговременно могли предварять обо всем российское правительство». Однако необходимо с долей осторожности подходить к сведениям, приводимым автором, так как в них встречаются неточности. Например, труды Алексея Владыкина, члена 2-й миссии (1729-1735), приписаны Антону Владыкину, члену 7-й миссии (1781-1794). Подобные ошибки в работе не редкость.

Диссертации предшествовал ряд статей Николая (Адоратского) о положении дел в миссии в 80-е годы XIX века и миссионерстве в Китае вообще, очерк о 9-й миссии (1808-1821) и ее начальнике Иакинфе (Бичурине)9. Публикации говорят о намерении исследователя довести работу до 17-й миссии (1884-1897), однако труд так и остался незаконченным. Николай (Адоратский) оставил заметный след в изучении истории православной миссии. Им были найдены неизвестные ранее рукописные труды миссионеров. Это была первая попытка дать объективный анализ деятельности миссии на основе богатой источниковой базы. Все последующие поколения исследователей при характеристике миссионеров и их трудов ссылались на публикации Николая (Адоратского).

Ценность вышеприведенных работ заключается в том, что в них цитируются документы и материалы архива миссии, сгоревшего во время восстания ихэтуаней (1900).

В юбилейном издании «Краткая история Русской православной миссии в Китае»1° сохранился принцип изложения материала, предложенный Николаем (Адоратским), и характеристика миссий была продолжена до 1916 года. Периоды здесь выделены в зависимости от того, какому ведомству была подотчетна миссия: в 1715-1745 и 1864-1914 го-

9 Николай (Адоратский), иером. Настоящее положение и современная деятельность Православной Миссии в Китае. Казань, 1884. 18 с. Он же. Положение миссионерства в Китае. Казань, 1885. 29 с. Он же. Отец Иакинф Бичурин. Исторический этюд. Казань, 1886. 120 с.

10 Краткая история Русской православной миссии в Китае, составленная по случаю исполнившегося в 1913 году 200-летнего юбилея ея существования. Пекин, 1916.

дах она находилась в ведении Святейшего Синода, в 1745-1864 годах — Коллегии иностранных дел (затем Азиатского департамента МИД). За год основания миссии принят 1713-й, когда был утвержден штат первой духовной миссии в Китае.

Появление во второй половине XIX — начале ХХ века значительного числа трудов церковных и светских миссионерских деятелей о внутренних и внешних миссиях11 было связано с пересмотром системы миссионерской работы в России. Многих исследователей интересовала история распространения христианской проповеди в Китае. Авторы отмечали «ничтожные» результаты проповеди православия в сравнении с деятельностью католических и протестантских миссионеров. Основные причины, по их мнению, заключались в недостаточном количестве средств, отпускавшихся на миссию, и в «устойчивости форм китайской жизни»и. В ряде публикаций представлены биографии миссионеров, как образцы служения Церкви^.

Среди светских исследований рассматриваемого периода можно выделить только две работы, посвященные Российской духовной миссии в Китае. Это краткий обзор деятельности духовной миссии российского посланника в Пекине И.Я. Коростовца!4 и приложение к «Новейшей

11 См.: Ешевский С.В. Миссионерство в России // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 135. 1867. № 7; Тихомиров Л.А. Христианские задачи России и Дальний Восток. М., 1900; Ромашков Д. Связь внешней и внутренней миссии и условия успехов той и другой. М., 1903; Василий, иером. О сущности православно-русского миссионерства // Китайский благовестник. 1906. Вып. 31.

12 Малышевский, проф. Исторический очерк христианской проповеди в Китае // Труды Киевской духовной академии. 1860. Т. 3-4; Сергий (Страгородский), архим. Христианская проповедь в Китае и Японии // Русский вестник. 1892, декабрь; 1893, февраль; Липранди А.П. Православие в Китае: 1698-1898 // Русский вестник. 1898, июль; Архангелов С.А. Православная миссия в Китае // Архангелов С.А. Наши заграничные миссии: Очерк о русских духовных миссиях. СПб., 1899; Мальцев А.Н., прот. Пекин и Китайская миссия // Мальцев А.Н., прот. Православные церкви и русские учреждения за границей. СПб., 1906; Троицкий С.В. Содержание инославного и православного духовенства за границей. СПб., 1910.

13 См.: Можаровский А.Ф. Архимандрит Петр Каменский, начальник десятой Российско-Императорской миссии в Пекине. Пекин, 1912; Александров Я.А. Незабвенной памяти члена Пекинской духовной миссии иеромонаха о. Платона, в мире Петра Васильевича Александрова. 1878-1902. Казань, 1904.

14 Коростовец И. Русская духовная миссия в Пекине // Коростовец И. Китайцы и их цивилизация. 2-е изд. СПб., 1898. С. 384-412.

истории стран Дальнего Востока» профессора Восточного института Н.В. Кюнера15. В последней работе перечислены опубликованные источники по истории миссии до 1905 года. Большинство публикаций носили биографический характер и были связаны с научно-исследовательской деятельностью православных миссионеров.

Миссия упоминалась чаще всего на страницах монографий, посвященных русско-китайским отношениям^. Ф. Ф. Мартенс, профессор Петербургского университета, положительно оценивал Пекинскую миссию: «Характеристическая черта, отличающая во всех отношениях Пекинскую православную миссию от других духовных миссий и от всех религиозных конгрегаций, основавшихся в Китае, есть самое тщательное соблюдение со стороны миссии автономии китайского правительства. Миссия никогда не старалась вызвать неудовольствие или злоупотребить своим нравственным влиянием»^. Видный публицист, путешествовавший по многим странам Востока, генерал-майор М. И. Венюков отмечал книжный характер знаний миссионеров: «Сильные в археологии, истории и отчасти географии Китая, они слабы везде, где нужно не книжное

^ 1 о

учение, а знакомство с действительностью» .

Таким образом, история Русской православной миссии в Китае наиболее полно отражена в дореволюционной церковной историографии. Не умаляя достижений миссии в дипломатической и научной сферах, православные историки видели именно в них причины неудач в деятельности по распространению православной веры среди китайцев.

В 20-30-е годы XX века в советской историографии стала популярной теория торгового капитала, согласно которой миссионерам отводилась роль агентов капитала. Так, М. Барановский^ и некто

15 Кюнер Н.В. Новейшая история стран Дальнего Востока. Ч. II: Обзор сношений Китая с европейскими державами с XVI ст. до 1842 года. Вып. 3: Сношения с Россией. С приложением «Истории Пекинской Духовной Миссии». Владивосток, 1910. 90 с.

16 Венюков М.И. Очерки современного Китая. СПб., 1874. 250 с.; Мартенс Ф.Ф. Россия и Китай. СПб., 1881. 200 с.; Сапожников А.А. Судьбы Китая. СПб., 1901. 54 с.; Буксгевден А.О. Русский Китай. Порт-Артур, 1902.

17 Мартенс Ф.Ф. Россия и Китай. СПб., 1881. С. 47.

18 Скачков К.А. «Очерки современного Китая» г. Венюкова. М., 1875. С. 133.

19 Барановский М. Пекинская духовная миссия: Из деятельности царской России в Китае // Атеист. 1930. 49. С. 10-35.

Г.Л.20 оценивали миссию как систему политического и экономического шпионажа в колониальной политике России. Несмотря на такой подход к истории миссии, ценность этих статей в том, что они включают в себя в полном объеме источники — донесения начальников миссии в Министерство иностранных дел.

Нельзя обойти вниманием и изданную в США обзорную, но чрезвычайно обильную новыми документами, охватывающую практически весь период существования Миссии монографию русского историка-эмигранта В.П. Петрова2\

В послевоенный период, особенно для работ В.М. Алексеева, В.В. Бартольда, П.Е. Скачкова, А.Н. Хохлова, С.Л. Тихвинского и некоторых других, характерен упор в первую очередь на научные заслуги деятельности православных миссий22. Предпочтение при изучении отдавалось знаменитой русской триаде востоковедов — Н.Я. Бичурину, В.П. Васильеву и П.И. Кафарову. Каждому из них, кроме многочисленных научных биографий, посвящались тематические издания, жизни и творчеству остальных миссионеров — отдельные статьи з.

20 Г.Л. Пекинская духовная миссия и русско-китайская торговля в 30-50-е гг. XIX в. // Красный архив. 1932. Т. 4 (53). С. 162-166.

21 Петров В.П. Российская духовная миссия в Китае. Вашингтон: Изд. Русского книжного отдела в США. Вашингтон, 1968.

22 Алексеев В.М. Наука о Востоке: Статьи и документы. М., 1982; Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России // Бартольд В.В. Сочинения. Т. IX. Работы по истории востоковедения. М., 1977. С. 197-482; Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977; Хохлов А.Н. П.И. Каменский и его труды по истории Китая // Конференция аспирантов и молодых научных сотрудников ИВ АН СССР. М., 1970. С. 139-140; Он же. Н.Я. Бичурин и его труды о Монголии и Китае // Вопросы истории. 1978. 1. С. 55-72; Он же. Об источниковедческой базе работ Н.Я. Бичурина о цинском Китае // Народы Азии и Африки. 1978. 1. С. 129-137; Тихвинский С.Л. Выдающийся русский китаевед Н.Я. Бичурин: К 200-летию со дня рождения // Тихвинский С.Л. Китай и Всемирная история. М., 1988. С. 163-182, и др.

23 Радовский М.И. Русский китаевед И.К. Россохин // Из истории науки и техники в странах Востока. Вып. 2. М., 1961. С. 88-99; Боград В.Э., Рифтин Б.Л. Русский китаевед Дэмин, его «Поездка в Китай» и перевод из «Сна в Красном тереме» // Народы Азии и Африки. 1983. 6. С. 78-87; Мясников В.С. Русский мань-чжуровед Г.М. Розов // Проблемы Дальнего Востока. 1979. 1. С. 181-187; Смирнов Г.Ю. Антон Михайлович Легашев: 1798-1865; Кондратий Ильич Корсалин: 1809 и после 1872; Иван Иванович Чмутов: 1817-1865; Лев Степанович Игорев: 1822-1893 // Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Середина девятнадцатого века. М., 1958. С. 541-566.

Завершением периода научно-культурного изучения миссии можно считать издание «Истории отечественного востоковедения до середины XIX века»24. В этом коллективном труде деятельность миссионеров в Китае рассматривается как составная часть практического востоковедения, обслуживавшего нужды в первую очередь внешней политики и торговли; приведены творческие биографии ученых-востоковедов.

С начала 1990-х годов начинается новый этап в изучении Русской православной миссии в Китае, когда наметилось творческое сотрудничество светских и церковных исследователей в рамках серии научных конференций на тему «Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в Азии и Африке»: история и современность. Московская Патриархия совместно с Институтом Дальнего Востока РАН подготовила к выпуску сборник статей25. Изучение миссии вышло за узкие рамки круга востоковедов. В числе немногочисленных работ по истории Русской Православной Церкви в отечественной историографии миссионерская проблематика представлена обзорной статьей Н.А. Смирнова2б.

Особое место занимают работы упомянутого выше главы Российской духовной миссии в Гонконге протоиерея Дионисия Поздняева, которые не только вводят в научный оборот значительное число новых и недоступных ранее русскоязычному читателю источников по истории православия в Китае, но и затрагивают специфику и приоритеты миссионерской работы в настоящее время27.

Целью данной работы является проследить рецепцию государственных интересов Российской империи в деятельности Русской духовной миссии в Китае с конца XVII до середины XIX века. Достижение указанной цели предполагает решение следующих теоретических задач:

24 История отечественного востоковедения до середины XIX века. М., 1990.

25 История Российской духовной миссии в Китае: Сборник статей. М., 1997.

26 Смирнов Н.А. Миссионерская деятельность церкви (Вторая половина XIX в. — 1917 г.) // Русское православие: Вехи истории. М., 1989. С. 438-462.

27 Пользуясь случаем, автор выражает искреннюю признательность его Высокопреподобию протоиерею Дионисию за всестороннюю помощь в работе над настоящим дипломным сочинением. Особую благодарность заслуживает предоставление историографических материалов и источников XIX века.

проанализировать эволюцию содержания задач, поставленных перед миссией правительством России;

изучить деятельность Русской духовной миссии как органа дипломатического представительства России в Китае;

показать вклад миссионеров в изучение Китая и сопредельных с ним стран, культурно-просветительскую работу миссии.

В виду определенной цели и сформулированных задач объектом исследования является круг источников и литературы по истории Русской духовной миссии в Китае в XVII-XIX веках. Предметом исследования принимается комплекс идей и событий, связанных со взаимодействием государственной власти и Русской Православной Церкви в связи с обеспечением русского присутствия в Китае в означенный хронологический период.

Теоретической и методологической базой исследования послужили универсальные принципы церковно-исторического подхода, направленного на получение исторически достоверных реконструкций прошлого при руководстве базовыми Евангельскими принципами, организующими картину мира. В рамках указанного подхода в качестве образцовых были приняты труды В.В. Болотова, А.В. Лебедева, еп. Николая (Адоратского), И. Смолича и других. Кроме того, в работе используются универсальные общенаучные методы компаративного анализа и синтеза.

Научная новизна исследования обеспечивается наиболее полным охватом современной литературы и доступных источников по истории вопроса в указанный период, что позволило получить ряд выводов и положений, характеризующихся научной новизной.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в возможности дальнейшего анализа и конкретизации проблем, возникающих при исследовании Русской духовной миссии в Китае. В частности, для нижегородской церковно-исторической школы является перспективным изучение биографии архимандрита Петра Каменского — выпускника Нижегородской духовной семинарии. Кроме того, результаты данного дипломного сочинения могут быть использованы при совершенствовании курса церковной истории в соответствующем разделе.

Структура исследования представляет собой текст дипломного сочинения, который состоит из двух глав, введения, заключения и списка использованной литературы.

Глава I. Обстоятельства проникновения христианства в Китай и возникновения там русского присутствия

В настоящей главе предпримем обзор основных вопросов и обстоятельств, связанных с проповедью Евангелия в Китае от апостольских времен до начала XVIII столетия. Особое внимание уделим судьбе христианства в Китае по окончании апостольской эпохи, деталям конфликта России и Китая вокруг крепости Албазин, открытию регулярной духовной миссии в начале XVIII века.

Г1. Христианство в Китае в первое тысячелетие своего существования

Перед Своим Вознесением на Небо Спаситель, посылая апостолов в мир, сказал им: «шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19) Исполняя повеление Господа возвещать истину во всяком народе, святой апостол Фома дошел «даже до конец вселенныя» — до земель Китая, где многих привел ко Христу во исполнение библейского пророчества: «Се сии издалеча приидут... от земли Синим» (Ис. 49:12).

Свидетельством о Христе Распятом и Воскресшем была вся жизнь апостола Фомы, и, как все апостолы и все святые, он исполнил заповедь Божию: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).

Память о благовестнических трудах апостола Фомы в пределах Китая хранится в церковном предании, и тому есть несколько свиде-тельств28. В службе апостолу Фоме, помещенной в халдейской Минее (требнике?) Малабарской Церкви, несколько раз говорится о том, что апостол пронес евангельское слово в Эфиопию, Индию, Персию

28 Николай (Адоратский), иером. История Пекинской Духовной Миссии в первый период ее деятельности. Казань, 1887. С. 4.

и Китай29. Книга Соборных постановлений, происхождение которой относится к первым векам христианства, в гл. 19 говорит о епископских кафедрах в пределах Китая. История жизни и подвигов апостола Фомы, составленная на основании писаний Оригена и Евсевия, приводит косвенные свидетельства о проповеди Евангелия в Китае. До сего дня предание это сохраняется и среди христиан Индии. Апостол Фома — первый из Небесных покровителей Китая, и по сей день возносящий к Престолу Господню молитвы о сохранении и просвещении вверенной его смотрению Поднебесной страны.

Традиционно считается, что мученичество св. Фомы имело место в Индии в Мадрасе в 53 году н. э. Таким образом, первый контакт христианства с цивилизацией Китая должен был состояться незадолго до этого времени. Базируя свои выводы на изучении требника основанной Фомой древней сирийской Церкви из Малабара, работавший в Китае иезуитский миссионер Николя Триго в 1615 году приписывал происхождение китайского христианства проповеди апостола Фомы.

В приводимом Н. Триго тексте упоминалось, что апостол Фома «обратил к истине китайцев и эфиопов», его усилиями «царство Божие пришло в Китай» и что в память о Фоме китайцы «поклоняются священному имени Бога». В современных исследованиях считается, что история о проповеди апостола Фомы в Китае была создана в XIII веке или чуть ранее. Именно тогда был составлен требник, к которому обращался Н. Триго, а источником этой традиции мог стать отчет послов малабарской Церкви, которые посетили Камбалук (Пекин) в 1282 году и могли встретиться там с жившими в Китае несторианами.

Архидиакон Павел Алеппский, сын Антиохийского Патриарха Макария, сообщает любопытную подробность: «В стране „Хота и Хатай", которую русские называют „Китаске" (Китайская), в глубокой древности, в I веке по Рождестве Христовом, было проповедано Христианство, черты которого сохранялись в быте народа той страны до XVII века, правда, к тому времени христианская вера оказалась там уже забытой ... И в древнем Типиконе (Уставе) Антиохийского Патриархата упоминается об одной из четырех кафолических стран в таких словах: „Третья

29 Исторический очерк христианской проповеди в Китае: Труды КДА. 1860. Кн. 3. С. 117.

кафолическая страна есть Хотя и Хатай", то есть это значит, что Китай „входил в состав области Патриарха Антиохийского"»з°.

Доминиканец Гаспар да Круз, прибывший в Китай в 1556 году, также сообщал со ссылкой на армянского паломника, что армяне располагают свидетельствами, что до своего мученичества в Индии св. Фома побывал в Китае, проповедуя Евангелие. Однако, по их словам, пробыв там несколько дней и увидев, что его деятельность не дает плодов, апостол Фома вернулся назад, оставив в Китае трех или четырех учеников. Иоанн Монтекорвино написал из Китая в 1305 году, что в эти края не приходил никто из апостолов.

Современный русский историк А.В. Ломанов справедливо отмечает: «Отсутствие сохранившихся источников не позволяет с достоверностью обсуждать тему присутствия христиан в Китае до династии Тан (618-907), не говоря уже об их влиянии на китайскую культуру»з\ Дошедшие до нас исторические источники свидетельствуют о том, что христианство исповедовали в VШ-IX веках и позднее многие народы, населявшие Западный Китай. Церковная традиция, однако, уверенно полагает, что уже в первые века христианства в Китае существовала кафедра митрополита, которая считалась по своей важности следующей после кафедры индийского митрополита. Как указывает Г.М. Богатиков,

«историческим фактом является то, что с VIII по XIII век в Китае про-

"22

цветало несторианство, на смену которому явилось католичество»з . Сменившая в 1368 году монгольскую юаньскую династию чисто китайская династия Минь в корне истребила христианство. Христиан избивали сотнями тысяч, было уничтожено всё, что могло быть уничтожено, вследствие чего от памятников христианства этого периода не осталось и следа. Когда в 1581 году в Китай снова проникли иезуиты, то они убедились, что христианства в нем не было даже в помине.

С началом гонений на христиан в Китайской империи и с утверждением в Западном Китае ислама христианство, казалось, окончательно

30 Цит. по: Лебедев Лев, прот. Москва Патриаршая. М., 1995. С. 242.

31 Ломанов А.В. Раннехристианская проповедь в Китае // Китайский благовес-тник. 1999. № 1. С. 17-18.

32 Богатиков Г.М. Бей-Гуань // Китайский благовестник. 1947. Август-сентябрь. С. 32.

ушло из страны. Однако и сегодня еще можно найти в Китае старинные следы христианства, относящиеся к разным периодам истории страны.

Г2. Начало русского присутствия в Китае: от взятия

Албазина до учреждения первой официальной миссии

Впервые православные русские люди появляются в пределах нынешнего Китая в XIII столетии, когда по сожжении монголами Киева несколько десятков тысяч пленных было уведено в глубинные районы Азии. Но уже к середине следующего столетия они, не имея связи с родиной и духовной поддержки, совершенно ассимилируются и растворяются в местных племенах.

Сношения России с Китаем делаются более частыми с середины XVII века, совпадая со сменой в Китае миньской династии на маньчжурскую: правительство, будучи не в состоянии своими силами подавить шедшие около двадцати лет крестьянские бунты, пригласило для этой цели маньчжурскую армию, но, оказав такую услугу китайцам, сами маньчжуры не пожелали уходить. Трехсоттысячной армии новой династии было недостаточно для содержания в покорности народа, уже тогда насчитывавшего около 100 миллионов человек, почему маньчжуры и занялись насильственным переселением из Приамурья всех родственных себе племен на территорию Срединной империи. Таким образом, территории вдоль течения реки Амур к 50-м годам столетия (времени, когда впервые русские поселения появляются на тихоокеанском побережье) были искусственно опустошены.

Русские проникают в Амурский край, движимые как колонизаторским настроением, так и стремлением наживы. Это признает и Николай (Адоратский), рассматривая данный факт, однако, в несколько романтическом ключе: «В стремлении за пушным зверем и драгоценными металлами русские промышленники-оптовщики, охочие люди и казаки, первые деятели в распространении христианства по Сибири33 в 1643 г.

33 «Первые русские поселенцы в Сибири являлись там и первыми христианами. Общим правилом тогдашних русских сибиряков было: где зимовье ясашное, там и крест или впоследствии часовня, где водворение крепостное, там церковь и пушка, где город, там управление воеводское, огнестрельные снаряды и монастырь, кроме церкви». См.: Словцов. Историческое обозрение Сибири. 1838. Ч. I. С. 58; Сумароков. Миссионерство в Сибири // Христианское чтение. 1883. Ч. II. С. 420.

приблизились к Амуру»з4. Восторженные рассказы о богатстве страны и ее обитателей, поведанные казаком Поярковым, впервые проехавшим по Амуру в 1643 году с партией охочих людей, вызвали прилив новых пионеров. К этому времени енисейский воевода Пашков окончательно проникает за Байкал, в страну тунгусов и бурят. «Старый оптовщик Ерофейко Павлов Хабаров, со служилыми и охочими, с промышленными людьми, во 1650 году на государеву службу шел наспех и пришел в новую даурскую землю, на великую на Амур-реку, в княж Лавкаево княжение, к их даурскому городу. И они, даурские люди, подсмотря и не допустив до того их даурского города, вышли на вылазку, и в том месте с ними бой поставили и билися с ними с половины дня до вечери. И на том бою их даурских людей многих побили, а у него Ярофея в полку ни одного человека до смерти не убили, только переранили двадцати человек. И те даурские князья и со своими улусными людьми против того бою стоять не могли и, покиня тот свой град и с хлебными запасы, пометався на кони, все побежали вниз по Амуру-реке... И он Ярофей с тем войском занял тот Албазин даурской город и в нем засел»з5. Заручившись поддержкою нескольких сот человек, Хабаров весной 1651 года отправился вниз по реке, где разузнал, что там проживают тунгусы, чючеры, гиляки, платившие дань амурскому владельцу Ламкаю и царю богдойскому Шемшахану. Ярко же собрал с них дань (ясак) и для русского царя. В 1651 году Албазин уже представлял собой острог, обнесенный палисадом, и служил казакам исходным пунктом для вылазок: «казаки плавали по Амуру, дрались с даурскими людьми, отбивали у них скот, брали ясак соболями, расспрашивали о жителях по Амуру и другим рекам»з6. Касательно происхождения

34 Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Указ. изд. С. 20.

35 Там же. С. 25.

36 Вот как пишет сибирское начальство о житье казаков в Албазине: «А Ярофей Хабаров с служилыми и с охочими с промышленными людьми... живут в Албазине городе, в самом крепком месте, и за помощию-де, Государь, Божиею чают милости Божиея, что их даурским людем из того места выжить будет ничем не мочно. А хлеба-де, Государь, у них служилых людей хоть на пять лет, ино будет запасного, что взято в городе у даурских людей». Цит. по: Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Указ. изд. С. 22.

самого Албазина, историки не пришли к единому мнению. Существуют версии как чисто китайского происхождения города-острога, так и русского. На сегодняшний день наиболее распространенной является та, что Албазин возник на месте рыболовецкого поселка тунгусов в процессе освоения русскими приамурских областей.

Размеренное течение жизни русских «лихих людей» в Приамурье нарушил следующий случай: «Лета 7198-го октября в 23 день. В Якутской, в приказной избе перед генералом и воеводою перед Матфеем Осиповичем Кроковым Албазинские казаки Ганка Флоров да Митка Тушов с товарищи с семьдесят три человека сказали: ходили де они для ясашного сбору и на соболиные промыслы по Амуру кто где, кто иным по сторонним рекам. И отделилось де от них станица двенадцать человек Васка.». Казаки эти встретили двух чудных мужей «на белых лошадях и в брони, в сайдаках и с копии». Явившимися воинами были псковские святые — благоверные князья-чудотворцы Всеволод-Гавриил и Довмонт-Тимофей. «И воины рекли им: А как де будете во Албазине и вы скажете соборному белому попу, придут де из них под град китайские люди, и Албазинцы де град здадут»з7. Святые подали казакам свечи, которые повелели возжечь в Албазине на молебне. Они обещали покровительствовать албазинцам после их пленения и защитить город при второй осаде китайскими войсками.

Реакцией на такие походы казаков по сопредельной Китаю территории стало отправление первым императором новой династии Шунь-чжи в том же году к Албазину тысячной армии. Но, разогнав некоторых беспокойных людей, китайцы не тронули крепости, так как она стояла на формально нейтральной территории.

«Такие с российской стороны поступки китайского богдыхана в сумнение и опасение привели. И для того оный велел объявить российским комендантам Нерчинска и Албазина, чтобы они не только подданным его никакого беспокойства чинить не дерзали и ясаку не собирали, но тако-бы, разоря Албазин и прочие от них построенные

37 См.: Повесть о чудеси святых благоверных великих князей Всеволода и Довмонта, во святом крещении нареченных Гавриил и Тимофей, псковских чудотворцев. Цит. по: Поздняев Дионисий, прот. Православие в Китае // http://www.orthodox.cn/localchurch/ pozdnyaev/index.html.

крепости, ретировались. Однако ж коменданты на то ответ учинили, что они того без указу Государя чинить не могут»38. Дело закончилось разрушением крепости, что не остановило колонизаторских намерений русских землепроходцев. «Во 1661 году собрався в илимском остроге пятидесятник Никифорко Черниговский с товарищи человек со ста, из илимского острога ушли в даурскую землю и на Амуре-реке построили снова острог албазинский и завели пашню. Из албазинского острогу присылалось в Москву ясаку до прихода китайских людей по пятидесяти, по сороку сороков соболей, по московской цене по девяти, по осми и по семи тысяч рублев»39.

В полном смысле слова криминальная история связана с возобновлением Албазина. Как сообщается в сборнике под редакцией Н. Веселовского, «В 1665-м году приехавшего в Киренск для наблюдения порядка и для того, чтобы десятая пошлина с продаваемых товаров сполна была собираема, илимского воеводу Лаврентия Авдеевича Обухова, неизвестно по какому случаю, несколько человек под предводительством поляка или литвина Никифора Романова сына Черниговского, на 25-е число июля ночью, напав на Обухова в судне, в котором он возвращался в Илимск, его умертвили. Преступники сии, боясь наказания за свое злодеяние, сговорились бежать в обыкновенное тогда подобным им злодеям убежище, Даурскую землю, лежащую около реки Амура, что они вскоре потом и действительно исполнили. Удаляясь же из Киренского острога, увлекли с бою строителя Ермогена против его воли. Итак он в 1666-м году имел пребывание свое между сими беглецами, в построенном им при реке Амуре остроге Албазинском, где в 1671-м году немного повыше Албазина, при урочище Брусином камне, с согласия всех албазинских казаков, заложил он монастырь во имя Спаса Всемилостивого, который потом был им достроен. Его же старанию приписать должно построение тогда в Албазине церкви Воскресения Христова»4°.

38 Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Указ. изд. С. 27.

39 Там же. С. 28.

40 Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. проф. Н.И. Веселовского. Вып. 1. СПб., 1905. С. 2.

Сюда в 1672 году было переведено несколько крестьян из Нерчинска и началось правильное земледелие. Устроив дела, Черниговский послал в Москву челобитную с просьбою о прощении за убийство воеводы. Виновные были прощены, а основатель поселения на Амуре награжден 2000 рублей. К 1681 году весь приамурский край составлял владение России, главными пунктами здесь были Албазин и семь других острогов, кроме того по Амуру было еще несколько слобод и деревень. В 1684 году в Москве решили устроить в Албазине воеводство в ответ на многочисленные просьбы казаков, теснимых инородцами, о присылке помощи. Город получил герб (орел с распростертыми крыльями, с луком в левой ноге и стрелой в правой) и подкрепление в виде полка казаков и сибирских охочих людей. Воеводой был назначен Алексей Толбузин. О роде промысла, которым жили поселенцы, красноречиво повествует архимандрит Софроний (Грибовский): «Албазинцы, ходя за зверьем с смежными с Российскою границею Соланами и прочими народами, начали ссориться, потом доходило до драк, кои нередко оканчивались человекоубийством. Изловленных соболей и лисиц русские, отнимая у Солонов, к себе уносили. Своевольные звероловщики, хотя и совершенно знали, что зашли в неизвестное место, и не знали, к которому государству оное яко неразграниченное принадлежало, однако не упу-щали ни одного случая дерзости свои производить. Не опасаясь никого, чужое расхищали, и всякие пакости делали; да и дивиться нечему, когда сии грубияны, знавшие только лисиц и соболей ловить, таким образом поступали. Сия чернь, увидя себя обладателями города, судьями и ре-шителями всяких между собою дел, поступали во всем согласно с своими понятиями, как только было им угодно; а в таком правительстве, какого можно ожидать доброго порядка, где невежество полагало для себя приятные законы?»41.

С восшествием на престол нового императора Канси (1662-1723) китайцы начали укреплять северную Маньчжурию острогами, крепостями и теснить русских поселенцев. Так, они разорили в 1682 году долонский и селембинский остроги, жители которых ушли, а в 1683 году —

41 Софроний (Грибовский), архим. Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры // Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. проф. Н.И. Веселовского. Указ. изд. С. 3.

зейский и тугирский, взяв на этот раз жителей в плен. Затем началось стягивание сил уже против Албазина, но прежде решительных действий китайцы предпринимают попытку склонить русских поселенцев на свою сторону42. «Богдойской славной великой земли, богдойский славный великий царь-богдыхан царский свой указ послал в Албазин приказному человеку. Во всю вселенную славен и велик, до всяких людей добр и милостив, как отец до детей, и на своей земле живу смирно и не трону никого. И вы пришли на мою землю и моих ясачных людей изгоняете, у промышленных людей соболей и запасы отнимаете... и я, богдойский царь, на вас послал большое войско, — убить и погубить вас желаю..., и велел делать выше Амура и на Амуре и ниже Амура и на Зее и ниже Зеи города, и не дам вам по-прежнему по Амуру и по Зее повольно дуровать. И прежде того велел-было где вас не увидят, тут и велел бить и имать, а ныне велел вас добром призывать на свое имя и жаловать. А которые ваши русские в прошлом 1683 году по Амуру реке вниз на Быструю встретили мое войско, и те ваши люди вдалися на мое имя 29 человек, и я их много пожаловал и не единого человека не казнил. Прежде сдатья ушли 4 человека, и тех всех переимали. И вы, албазинские и нерчинские люди, всякого дурна покинтеся: Гантимура с товарищи назад отдайте и вы сами назад пойдите, а мы всякие дела меж собою покинем, и между собою в любви жить добро. И вы того не разумеете, и на моем рубеже станете жить, и в те поры вы ни небом ни землею не закроетеся. Убить вас не желаю, и вам назад идти далеко.

42 Официальная позиция китайской исторической школы, характерная в том числе и для местных носителей православной веры, следующая: «Якса, бывшая первоначально маленькой деревней рыболовов, впоследствии превратилась в полувоенный город-крепость с посадом. Китайцы во времена династии Цин этот город называли Якса, а русские — Албазин. Настойчивая агрессивность России давно уже привлекала внимание властей династии Цин. 25 февраля 1685 года (24-й год правления императора Канси династии Цин, 23 января по лунному календарю) был отдан приказ главе основных маньчжурских знаменных войск Пэн Чуню, руководителю корпуса обороны Тун Бао, командующим вспомогательной бригады Да Эр Ша и генералу Лан Тану во главе 3000 солдат раздельно, с моря и с суши, двумя путями атаковать Яксу; в связи с этим разразилась Яксская война. В течение года военных действий Якса дважды переходила из рук в руки, при этом храм и монастырь, находившиеся в центре военных действий, были сровнены с землей». Ду Иоанн, прот. Распространение Русской Православной Церкви в Тяньцзине и его окрестностях // Китайский благовестник. 1999. № 2. С. 18.

И вы подумайте, и придите ко мне на мое имя, и я вас много пожалую. А которые человеки ушли и поиманы, и я из тех людей двух, Михаила и Ивана, пожаловал и назад к вам послал, и с теми двумя послал свой царский указ — русскую грамоту и богдойскую и мунгальскую, и вам бы про то было ведомо. А буде от вас будут какие речи и письмо, и вы с теми двумя человеки пришлите, или сами приидите, не бойтеся ничего. Посла держать веры нет. Албазинскому приказному человеку ведомо чиним. Кан-хи, 22 лета, октября 9 числа»43. Албазинцы не впечатлились сей грамотой и послали в Нерчинск за помощью.

Убедившись в невозможности взять крепость малыми силами, Канси предпринял много усилий для выдворения русских: с сухого пути были построены станции, — на Сунгари, впадающей в Амур, был выстроен целый флот; на самом Амуре, ниже Албазина, выстроили крепость. Сделаны были огромные запасы провианта для действующих войск. По недостатку земледелия в той стране и запасных магазинов, провиант и военные снаряды придумали сплавить по реке Ляохэ, чтобы доставить их на Сунгари. При множестве пушек, отлитых католическими миссионерами, особенно Вербье, набрали солдат не только в Маньчжурии, но и внутри собственно Китая. Всего войска собрано было 15000 человек, со 100 пушками и 50 осадными орудиями, под предводительством генерала Лантаня и католических миссионеров. И вся эта армия шла против небольшого острога, в котором, кроме пашенных людей и женщин с детьми, сидело всего 450 казаков, с 3 пушками и 300 ружьями. На требование о сдаче Толбузин ответил отказом, после чего 14 июня начались приготовления к штурму. Сорок русских, замеченных на лодке и желавших подплыть к Албазину, после отказа о сдаче были все перебиты, женщины и дети взяты в плен. Начавшийся после штурм продолжался 24 часа и был отбит. Тогда китайцы приступили к обстрелу крепости огненными снарядами. Гарнизон потерял около ста человек и оборонялся каменьями за выходом всего запаса пороха и снарядов. Во время осады старец Гермоген, старец Соловецкого монастыря Тихон и священник Максим Леонтьев уговорили воеводу, видя безуспешность неравной борьбы, сдаться. Китайцы выпустили всех жителей из Албазина, оставив у себя лишь иноземок. Опасаясь обвине-

43 Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792 г. Казань, 1882. С. 36-37.

ния в начатой войне, Канси наперед приказал обращаться с русскими пленными как можно мягче, не делать им никакого вреда, а предложить или вернуться в Яку (Якутск) и Нерчинск, или поступить к нему в подданство. На такой вызов откликнулось только 45 человек с несколькими женщинами и детьми. Остальные (около 300 человек) стали свидетелями разорения города и, обобранные дочиста, были отпущены китайцами в Нерчинск. За неимением припасов они вынуждены были питаться кореньями, китайцы наблюдали за русскими верст 200, до последних албазинских деревень. На другой день казаки встретили опоздавшее подкрепление, посланное Иваном Власовым, нерчинским воеводою, — 100 человек с 300 ружьями и 3 пушками. Впрочем, на том история Албазина не закончилась, в следующем же году Толбузин вновь отстроил крепость, и она еще два года осаждалась китайцами, пока не была разорена в соответствии с договором от 27 августа 1689 года, по которому Россия уступала амурские земли Китаю.

Вместе с пленными воинами в Пекин отправился и священник Максим Леонтьев — «соборный белый поп», с которого начинается история Российской духовной миссии в Китае.

По разрешению императора Канси ламаистская кумирня в северо-восточной части Пекина была перестроена для русских пленников, ставших китайскими подданными военного сословия, в православную часовню в память Святителя и Чудотворца Николая, где поместили взятый из Албазина образ Святителя. С той поры святитель Николай особо почитается всеми православными в пределах Поднебесной. При этом надо отметить, что лишь в 1696 году для первого в Пекине православного храма — Никольского — священнику Максиму Леонтьеву прислали из России, из Тобольской епархии, антиминс, с этого момента стало возможным совершать Божественную литургию.

Пленные русские казаки были определены императором Канси на военную службу и вообще пользовались значительными привилегиями, даже в сравнении с местным населением. Большинству из них в жены были даны маньчжурки, что должно было способствовать скорейшей ассимиляции русских.

Безрадостная картина, которую рисует архимандрит Софроний, во многом объясняет скромность миссионерских результатов русского

духовенства в Китае в XVIII столетии. Дело в том, что сами же албазинцы, спустя несколько лет, являли собой группу людей, которым в первую очередь была необходима миссионерская проповедь! «Приведенным в Пейдзин албазинцам дана была от хана Канси на 3 годы неограниченная свобода, которая сих зверовщиков сделала лютее самих зверей, через оную учинились они ворами, пияницами и непонятными бесчинниками, словом дошли до самого высшего степени распутств. Однако им таковыя поступки в вину не были вменяемы. Неоднократно было представляемо хану о наглостях русских, а особливо когда они начали резать и убивать китайцев. Однако обо всём было умалчиваемо, а после указом повелено, дабы всяк из китайцев сколько можно уклонялся русских. Потом прошло трехлетнее время, прошла и столь вредная для албазинцев свобода. Перестали давать им из казны платья, стали ограничивать их действия, и давно нужное начали преступникам чинить наказание. Увидя такую для себя перемену, зверовщики, через пиянство же и мотовство, сделались голыми, а взять негде, то одни от голоду, другие от пиянства и побоев

44

померли, почему в недолгих годах весьма немногие остались» .

Исследователь истории Российской духовной миссии в Китае В.П. Петров писал, что «очевидно сильно было влияние огромного китайского человеческого моря. Казалось бы, тот факт, что албазин-цам было разрешено иметь свою часовню в углу внутреннего Пекина, а также и свое кладбище за стенами города, — должно было удерживать их в вере отцов и предков, но оказалось, что влияние китайской жизни, а главное тот факт, что им всем были даны жены из разбойничьего приказа, все это привело к тому, что несмотря на все усилия отца Максима, албазинцы стали постепенно „окитаезироваться"»45.

Довершила «ассимиляцию» албазинцев весьма активная «политика» их китайских жён, которые при таких-то супругах достаточно быстро заняли доминирующую позицию в семьях, что привело к скорому вытеснению стержня национальной идентичности — православия, как из повседневного быта первых переселенцев, так и их детей, большинство из которых, по признанию уже архимандрита Иллариона (Лежайского),

44 Софроний (Грибовский), архим. Цит. соч. С. 9.

45 Петров В.П. Российская духовная миссия в Китае. Вашингтон, 1968. С. 15.

«погрязло в суевериях и идолослужении». В качестве иллюстрации архимандрит Софроний сообщает, что уже внук священника Максима, Захар, не был обучен своим отцом Феодором христианской грамоте, а погребен был и вовсе буддистскими монахами. С горечью сообщают побывавшие в Китае в первой половине XVIII века представители российского духовенства об албазинцах, которые, хоть и назывались русскими, но даже к крещению не приступали... Справедливости ради надо отметить, что культурная изоляция — испытание, при котором сохранить идентичность практически невозможно: «Китайская пища, одежда, помещение, служба, связи, знакомства, — всё это раскрыло албазинцам иной мир, влило в них чуждый дух и постепенно вытеснило в потомстве их родное наследие, принесенное с собою. Миллионное язычество облегло горсть русских своим суеверием, разнородными обычаями, соблазнительными примерами, жизнью и духом китаизма, который по своему эгоизму и индифферентизму диаметрально противоположен жизни и духу православного христианства»^6. Участь албазинцев была почти предрешена, если бы не вмешательство русского правительства, своей волей попытавшегося спасти эту малую горсть от полного растворения в китайском море.

Г3. Официальное учреждение Российской миссии и ее первые государственные задачи

Возможно, так бы и растворилась и ассимилировалась русская община в «китайском море», если бы не деятельная натура российского государя Петра I, решившего использовать удачное стечение обстоятельств для утверждения русского присутствия в Поднебесной. Практичность Петра Алексеевича не позволяет считать, что все государственные интересы были сосредоточены лишь на миссионерском служении. Царь прекрасно понимал перспективы крепких и доверительных отношений, кои вполне могли бы сложиться у Китая с Россией. Даже чисто экономическая возможная выгода от гарантированного и безопасного транзита товаров и торговых караванов из Китая в Европу и обратно была бы

46 Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Указ. изд. С. 22.

достаточно существенной. В этой перспективе духовная миссия стала необходима для обеспечения дружественных сношений с китайской стороной, а также для контроля над ситуацией с русскими караванами и купцами.

18 июля 1700 года, задолго до кончины иерея Максима Леонтьева, в указе, посвященном, собственно, иному вопросу, государь распорядился: «Для утверждения и приумножения в православную веру и проповедь св. Евангелия в идолопоклонных народах (Китая), також для приведения ясачных народов в веру христианскую и св. Крещение, которые близ Тобольска и иных сибирских городов живут, Великий Государь, говоря о том со святейшим патриархом (Адрианом. — Авт.), указал писать к киевскому митрополиту (Варлааму Ясинскому. — Авт.), чтоб он, подражая о том святом и богоугодном деле, поискал в малороссийской своей области в городах и монастырях из архимандритов и игуменов или иных знаменитых иноков доброго и ученого и благого жития человека, которому бы в Тобольске быть митрополитом, и мог бы Божией помощью в Китае и в Сибири в слепоте идолослужения и в прочих неверствиях закоснелых человек приводить в познание и служение истинного, живого Бога, и привел бы с собою добрых и ученых не престарелых иноков двух или трех человек, которые бы могли китайскому и мунгальскому языку и грамоте научитись, и их суеверие познав, могли твердыми св. Евангелия доводами многие души области темныя сатанинския привести во свет познания Христа Бога нашего и тамо (в Пекине) живущих и приезжих христиан от прелести всякой идолослужения их отвадити, и тако могли бы жити, и у той построенной церкви (албазинской) служити, чтоб своим благим житием хана китайского и ближних его людей и обще их народ привести бы к тому святому делу и к российского народа людям, которые по вся годы с караваны для торга и для всяких посылок порубежных ездят, учинить себя склонительных»4у.

Петр I повторял указ в 1703 году, напоминал о том и в 1706-м, и в 1710 годах, но, по интригам иезуитов и потому что велось не надлежащим образом, дело сдвинулось лишь к 1711 году, когда, выполняя планы светского и духовного правительств, купец Григорий Осколков,

47 Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. 4. С. 59-61, № 1800.

бывший на тот год комиссаром каравана, заручившись поддержкой католических миссионеров, повел дело как того желали китайские министры, подкрепив свое прошение просьбою и самих албазинцев. В следующем году, по смерти о. Максима, албазинцы вновь ходатайствовали о присылке к ним пастыря. На тот год император Канси отправлял к калмыкам в прикаспийские степи посольство, с позволения российских властей, почему и отнесся к прошению благосклонно и только просил Худякова, долженствовавшего сопровождать китайских посланников, чтобы с миссией был отправлен в Китай лекарь, искусный в лечении наружных болезней. Резолюция Канси была немедленно доложена князем Гагариным, губернатором Тобольска, императору Петру, который повелел митрополиту Иоанну подобрать для миссии достойных людей. По распоряжению митрополита в конце 1712 или начале 1713 года были утверждены следующие лица.

Архимандрит Илларион (Лежайский), малоросс, родом из Чернигова, воспитанник Киевской Духовной академии. Он был сотрудником черниговского архиепископа Иоанна (Максимовича), переведенного потом в Тобольск, затем с митрополитом Филофеем переехал в Тобольск (1702) и в сане иеромонаха состоял некоторое время при архиерейском доме в качестве проповедника или эконома. В 1709 году он был произведен в сан архимандрита и начальника Якутского Спасского монастыря, а также в заказчика (управителя) Киренского и Илимского острогов с уездами. В 1713 году митрополит Иоанн избрал его в начальника первой Пекинской духовной миссии.

Священник Лаврентий. Вероятно, он был в Пекине в сане диакона в 1696 году, при освящении Никольской часовни в храм Святой Софии.

Диакон Филимон. Его биография неизвестна. Как и священник Лаврентий, он был назначен членом миссии.

К ним присоединено было семь людей церковного чина — вероятно, из учеников тобольской славяно-русской школы, открытой митрополитом Филофеем в 1704 году.

Первая миссия снабжена была достаточно: иконы, ризница, утварь и богослужебные книги. Митрополит Иоанн сначала затруднялся дать начальнику миссии митру, считая эту жертву весьма убыточною для

тобольской архиерейской ризницы, и уступил ее только после того, как князь Гагарин обещался взамен уступаемой сделать за свой счет иную.

Организовавшись, представители миссии ждали прибытия послов к калмыцкому Аюке-хану, дабы на обратном пути отправиться с ними в Китай. Послы выехали из Пекина 15 июня 1712 года и прибыли в Тобольск 14 августа 1713 года, после шести месяцев ожидания сенатского указа о пропуске их в Россию. Во время приема их князем Гагариным послы передали согласие со стороны пекинской коллегии на прошение комиссара Осколкова, «который объявлял нашей пекинской коллегии, что в нашем столичном городе для отправления по их русской вере службы Божией ламов не имеется, а остался де только из русских людей один Дмитрей, но и тот весьма стар, что ежели де он умрет, то уже никого не останется после него, кто было их русской вере отправлял службу, что русские ламы присланы быть имеют, ежели де только соблаговолено будет. А о сем его (Осколкова) прошении вельможи наши Его Величеству нашему Святейшему хану, доклад учинили, и Его Величество, во удовольствие того прошения, ламов прислать повелел. Да оному их комиссару также было приказано, чтобы прислать к нам одного доктора, в излечении наружных болезней искуснаго, ежели имеется в их Российской земле. И то нам (послам) повелено взять их русских ламов и доктора, буде они пошлются с нами, тогда как мы назад отойдем. Обо всем оном деле сказа л нам на то Гагарин (тобольский губернатор), что попы находятся у него в готовности, а доктора искусного у него не находится, но он писал о том в Москву, и уповает, что к тому

48

времени приедет, как мы назад поедем» .

Из Тобольска основная часть посольства и члены миссии отбыли 30 апреля 1715 года и прибыли в Пекин в начале 1716 года.

Первая Православная миссия из России была принята в Пекине с особенным почетом и вниманием. Богдыхан зачислил членов ее в высшие сословия государства, а именно: архимандрита пожаловал мандарином 5-й степени, священника с диаконом — мандаринами 7-й степени, а учеников причислил к сословию солдат. Всем членам миссии были отведены казенные квартиры подле албазинской церкви и, вероятно,

48 Медведев А. Русская миссия в Китае: 1685-1745 гг. // Электронная библиотека Якова Кротова. Ьйр://""№"№.кго1:оулп£о/11Ьг_тт/т/те^е^а.Ы:т1

участки земли, а также временное пособие: архимандриту — 800 лан серебра (1500 руб.) и ему же на служителей — 600 лан (1100 руб.), священнику и диакону — по 600 лан каждому и на служителей — по 400 лан, церковникам — по 300 лан и на служителей — по 200 лан каждому. Сверх этого от трибунала определено было производить им ежемесячное жалованье членам миссии. К довершению благоволения богдыхан дал некоторым из церковников жен, без сомнения крещеных ими, а изучивших китайский с маньчжурским языки пристроил к Трибуналу внешних сношений для перевода грамот, получавшихся от российского Сената и посылавшихся в Сенат китайской Коллегией иностранных дел.

Комментируя обустройство на китайской земле Православной миссии, Г.М. Богатиков отмечает: «Первая миссия, посланная с исключительной целью обслуживать религиозные нужды албазинцев и других русских людей, не преследовала миссионерских заданий. Поселилась она в фанзах (хатах) при албазинской церкви, причем ученики миссии занялись изучением маньчжурского и китайского языков, в церкви были заведены регулярные богослужения, которые привлекали не только албазинцев, но и других жителей Пекина»49.

К сожалению, ни в китайских, ни в русских архивах не сохранилось свидетельств о личности самого архимандрита Иллариона. Однако в материалах посланника Римского папы в Пекине Маттео Рипы есть любопытные воспоминания о его встречах с начальником Православной миссии и впечатления о ее членах: «В Пекине был настоятель и двенадцать священников (sic!), которые были посланы Петром Великим для духовной поддержки русских военнопленных. Поскольку ходило много странных слухов об этих священнослужителях, то я решил лично познакомиться с ними с намерением в дальнейшем написать полный отчет в Пропаганду <Веры>. Следуя традициям страны, в которой мы находились, я сначала послал настоятелю подарок, а затем стал ждать его самого. Я нашел его манеры благородными и учтивыми, он был исключительно опрятен в одежде и вещах. Всякий раз, когда он выходил из церкви, на груди его было распятие, а в руках он держал пасто-

49 Богатиков Г.М. Бей-Гуань. Указ. изд. С. 32.

раль50». Он был схизматик51, но при мне он притворялся католиком. Он говорил на латинском достаточно, чтобы его можно было понять <...>. Настоятель сказал, что количество христиан его общины с трудом достигает пятидесяти, и они являлись потомками военнопленных, один из которых еще жив, но очень стар. Я спросил, правда ли, что он крестил большое количество китайцев. На что он ответил, что крещение ограничилось членами семей военнопленных, и что он не общался с китайцами из-за незнания их языка, и что плачевное состояние его общины требовало всё его внимание. Хотя настоятель был элегантен в одежде, у его подчиненных священнослужителей был потрепанный и жалкий вид. Я даже видел некоторых из них играющими на улице перед церковью, что для Китая особенно недопустимо и невозможно для хоть немного приличных людей»5 .

Китайский император поначалу каждый месяц посылал чиновника справляться о здоровье начальника миссии (впоследствии он делал это лишь дважды в год, что по туземным понятиям считалось великой честью). Вскоре трое служителей были отправлены в Сибирь по причинам болезней и тоски по родине. Вслед за их отправкой начал болеть и архимандрит Илларион, для облегчения страданий он ездил на целебные воды в 22 верстах от Пекина, но 14 октября 1717 года на обратном пути скоропостижно скончался.

После смерти архимандрита Иллариона (Лежайского) китайское правительство отослало иеродиакона Филимона и Григория Смагина в Россию сообщить сибирскому генерал-губернатору М.П. Гагарину о кончине главы миссии. Оставшимся четырем членам миссии пришлось испытать на себе все тяготы китайской жизни, вплоть до приезда нового состава второй Православной миссии в 1729 году. Пекинский трибунал внешних сношений послал к князю Гагарину лист, вручив его двум членам миссии, пожелавшим вернуться домой: «Ты прежде просил от императора, чтобы русские, находящиеся в нашем великом царстве, могли молитвы творить в церкви и просить от Бога вечного

50 Посох — (авт).

51 Обычное наименование православных в среде католиков.

52 Цит. по: Пан Т.А. Архимандрит Илларион (Лежайский) и первая Пекинская духовная миссия (1717-1729 гг.) // Исторический вестник. 2002. № 2(6). С. 199-200.

между обоих государств мира. И для того с нашим второго класса мандарином Имьяном послал ты арх. Иллариона, свящ. Лаврентия, диакона Филимона, с семью русскими, о коих приходе в сие государство как скоро доложили мы нашего преудивительного Государя, то он архимандрита пятой степени, а священника и диакона седьмой степени мандаринства достоинством учинил: домы, иждивение и кормы и все потребное им дал; и дабы Осип Дьяконов и прочие семь могли жениться, снабдил их деньгами, и с нашими русскими для молитвы в церкви соединил. В нынешнем же году архимандрит ваш Илларион, болезновав, умер. А как от времени постановления границ между обоими государствами (в 1689 г.) жили мы в великом согласии, — того ради послали мы диакона Филимона и служивого Григория, которые вам объявят о смерти онаго архимандрита. Ты же, Гагарин, определи, хочете ли сюда прислать второго архимандрита, или к вам возвратить и остальных, здесь находящихся. И о сем к нам ответ пришли». Получив известие о кончине о. Иллариона митрополит Филофей, снова управлявший тогда Сибирской епархией, по кончине митрополита Иоанна (Максимовича), писал князю Гагарину 4 апреля 1719 года: «Мы благодарим Бога, что расширяется христианская вера, имя Божие славится во языцех, и впредь есть надежда на прославление имени Божия среди китайцев... Аще ваше сиятельство приимеши по Бозе ревность, с преосвященным Стефаном Яворским посоветовав, доложите его Царскому Величеству, и избрав доброго и мудрого человека, туда в царство китайское пошлете не замедля. Аще хоть бы и чином архиерейским почтите, и клиру с ним человек 15 послати, понеже то они китайцы разумеют, что Его Царское Величество для укрепления вечного мира таких людей пришлет». Мысль святителя о учреждении в Китае епископской кафедры была с сочувствием воспринята членами Правительствующего Сената и Св. Синода. По мнению начальника восьмой миссии, архимандрита Софрония (Грибановского), поводом к тому послужил слух, распущенный вернувшимся из Пекина диаконом Филимоном, о том, будто бы пожелал креститься сам богдыхан, хотя в действительности и горячее желание сего католиками не достигло успеха, несмотря на то что иезуит Вербье (1687), находясь почти неотлучно при императоре во время его малолетства, истощал все свое красноречие для обращения Канси, который оказывал большое уважение к «религии

Владыки неба», не возбранял даже принимать ее своим подданным, но сам остался и умер в язычестве. В 1719 году Петр I отправил чрезвычайным посланником в Пекин гвардии капитана Льва Измайлова. По указанию митрополита Филофея тот взял с собою архимандрита Иркутского Воскресенского монастыря Антония (Платковского) «для ради служения божественных литургий». Престарелый император благосклонно принял посланника, позволив ему «запросто есть, пить и веселиться», но переговоры с китайскими министрами не дали особых результатов ни по торговым вопросам, ни по проблемам миссии: ревниво оберегая свои вольности, представители католической пропаганды в Пекине53 постарались промедлить с требованиями российского посланника в пользу православия. В результате посол выехал через три месяца, не решив вопроса о присылке замены выбывшим миссионерам, выехал с ним и архимандрит Антоний.

Глава II. Становление регулярной работы Российской православной миссии и институциональное формирование основных направлений ее деятельности в ХУШ-Х1Х веках

В настоящей главе предпринимается анализ деятельности Российской православной миссии с приобретением ею официального статуса в Китае.

53 «Тогда в столице срединной империи находилось немало иезуитов, вслед за которыми с 1631 года прибыли доминиканцы и францисканцы из Италии, Франции, Португалии (иезуиты появляются в Китае в начале XVI столетия). Двадцати французским миссионерам Людовик XIV назначил пансион в 9200 ливров, папские эмиссары получали субсидии и от китайского богдыхана, за что, кроме других работ, с 1708 по 1718 год составили географический атлас Китайской империи, над обработкой которого трудилось 9 иезуитов. К 1723 году они насчитывали в Китае свыше 300 000 прозелитов, были отлиты 450 пушек, а также к XVIII веку перевели на китайский язык до 500 книг религиозно-нравственного содержания, в том числе Ветхий и Новый Завет. Представители различных католических конгрегаций добыли себе в Пекине участки земли и на них к 1721 году воздвигли 4 храма. Один из них, северный, находился даже в «красном городе», подле дворца. Это место иезуиты получили от Канси в благодарность за излечение его от опасной лихорадки. Но при таком выгодном положении в это время в среде католических миссионеров шли сильные раздоры (с 1655 г.), из-за послаблений иезуитов китайским обычаям, и подрывали силу и значение католиков в Пекине». См.: Медведев А. Русская миссия в Китае: 1685-1745 гг. // Электронная библиотека Якова Кротова. Ьйр://""".кго1оу. т£о/ИЬг_тт/т/те^е(1_а.Ы:т1

Кроме того, на материале ХУ111-Х1Х веков проследим вектор государственных интересов, транслировавшихся через деятельность миссии. В главе также дается обзор наиболее значимых достижений насельников миссии, связанных как с дипломатической деятельностью, так и непосредственно с проповедью православия в Китае. Специально отмечается значение русско-китайских правительственных договоренностей 1860-63 годов для активизации собственно миссионерской деятельности среди местного китайского населения.

П.1. Кяхтинский трактат и его значение для укрепления позиций миссии в Китае

Только в 1728 году (пятый год правления императора Юн Чжэна) между русским и циньским правительствами был подписан договор в виде «Китайско-русского кяхтинского трактата». С тех пор Русская православная миссия из временной превращается в постоянно действующую организацию. Вместе с торговыми соглашениями был заключен договор о том, что русские священники в Православной миссии один раз в каждые десять лет (позже стало шесть лет) должны сменяться.

Этот трактат составил эпоху в отношениях обеих держав и лег в основу более чем вековых коммерческих и дипломатических сношений России с Китаем. Для Пекинской духовной миссии с этого времени (до 1858 года) получила особенную силу статья V трактата. Этой статьей была разрешена посылка в Пекин русских священников и возобновлено обещание китайского правительства выдавать последним содержание по прежнему прецеденту. При этом пекинское правительство обязалось взять под свою охрану беспрепятственное отправление в Пекине религиозных обрядов Православной Церкви. В конце статьи разрешалась присылка из России, для изучения местных наречий, шести учеников, которые должны были помещаться в Пекине на посольском дворе, отданном в распоряжение русских.

На основании этого трактата была послана 2-я миссия во главе с архимандритом Антонием (Платковским), члены которой прибыли в Пекин в июне 1729 года и поселились на так называемом посольском дворе, где останавливались торговые казенные караваны. В отличие от этого южного подворья (Нань-гуань) албазинский двор стал

называться Бей-гуань (Северное подворье). При 2-й миссии в Бей-гуани был освящен новый Успенский храм на месте разрушенного землетрясением в 1730 году храма-часовни во имя Святой Софии.

При 3-й миссии, во главе с архимандритом Илларионом (Трусовым) (1736-1741), в Нань-гуани был освящен храм во имя Сретения Господня, а при храме основан монастырь. Богослужения в Бей-гуани совершались лишь по праздникам — специально командированным туда по инициативе начальника миссии священником. К эпохе деятельности 3-й миссии относится покупка Российской духовной миссией земли в окрестных деревнях, открытие школы для китайцев, а также основание русского кладбища за воротами Ань-динмынь.

Главными задачами миссии того времени были дипломатические, ввиду упорного отказа китайского правительства принимать иностранных послов. Все переговоры по текущим дипломатическим вопросам вели обыкновенно комиссары казенных караванов при посредстве начальников духовных миссий. Студенты миссий выступали в качестве драгоманов (переводчиков) в Трибунале внешних сношений.

Миссии обыкновенно отправлялись при торговом караване с грамотой от Сената. Путь из Москвы был долгий, сопряженный с большими задержками на границе, вследствие строгих формальностей. Состав миссии в большинстве был удачно подобран. Миссионеры посылались обыкновенно на срок не более десяти лет. Но выдерживали немногие. Тяжелые условия жизни в китайских фанзах, необыкновенно холодных зимой и сырых и душных летом, оторванность от родины, незнание языка, скука и монотонность пекинской жизни, отсутствие живой свободной деятельности — всё это угнетающе действовало на членов миссии и не располагало к занятиям сухой и трудной китайской грамотой.

При 5-й миссии архимандрит Амвросий отремонтировал церковь, выстроил колокольню, каменное здание для духовенства и каменную стену вокруг Бей-гуаня. В Бей-гуане стал постоянно жить один иеромонах из состава духовной миссии.

Жили русские миссионеры замкнуто, стараясь поддерживать добрые отношения с католическими миссиями и китайскими учреждениями. Все свободное время члены миссии посвящали изучению китайского и официального маньчжурского языков, делая переводы китайских книг

и современной литературы по истории и географии, составляя словари и занимаясь изучением всех сторон китайской жизни. Благодаря им в России впервые более широко и подробно узнали о Китае, его политической организации, жизни двора, обычаях, земледелии и ремеслах.

Из членов Российской духовной миссии вышли наши первые синологи, причем некоторые из них своими учеными трудами приобрели известность и среди европейских ученых. Из таковых необходимо отметить весьма талантливого начальника 9-й миссии (1806-1819) архимандрита Иакинфа (Бичурина), который отдал литературной деятельности 26 лет своей жизни, занимаясь ею главным образом уже по возвращении в Россию. Он прославился следующими трудами: «Записки о Монголии», «Описание Тибета», «История Тибета и Цинхая», «Описание Туркестана и Джунгарии», «Описание народностей Центральной Азии» (совместно с другими одиннадцатью, имеющими отношение к описанию китайских приграничных районов). За время пребывания в Пекине отец Иакинф еще осуществил осмотр приобретенных земель, написал и издал «Описание всех людей династии Цин». Он сделал подробные записи о народных обычаях, праздниках и национальных кухнях, одежде, жизни. Кроме того, он вычертил план пекинских стен, уровень тщательности этой работы впоследствии изумлял всех54. Всемирную славу ему принес составленный им первый «Русско-китайский словарь».

П.2. Архимандрит Петр (Каменский) и расцвет Российской православной миссии в первой половине XIX века

На 10-ю миссию были возложены особые надежды, поскольку несогласие и определенные раздоры между членами предшествующей миссии, архимандрита Иакинфа, сделали проблематичным дальнейшее существование «островка Православия» в пределах Срединной империи. В связи

54 «В прославивших отца Иакинфа книгах приведены размеры Пекинской городской стены (высота стены — 33,5 футов, верхняя ширина — 50 футов, ширина у основания — 62 фута), число городских ворот и дистанции между ними. На тот момент (годы правления императора Юн Чжэна) Пекин имел 16 главных улиц, 384 переулков, 370 мостов, 700 храмов, — все это отражено в его описаниях». Ду Иоанн, прот. Распространение Русской Православной Церкви в Тяньцзине и его окрестностях // Китайский благовестник. 1999. № 2. С. 21.

с этим остро вставал вопрос о составе миссии и ее начальнике. Выбор российского правительства был как нельзя более удачным. Архимандрит Петр оказался тем человеком, которому удалось возродить и поставить на принципиально новую основу саму деятельность Российской православной миссии в Китае. В связи с этим уместно привести слова известного русского синолога XIX века К.А. Скачкова, который писал об архимандрите Петре: «во время десятилетнего пребывания своего в Пекине <он> не переставал заботиться вместе со своими помощниками о внушении отпавшим от Православия истин веры Христовой и мерами кротости, благодеяний, добрым примером, усердием в священнослуже-нии и в исполнении духовных треб привлек к нашим храмам большую часть тех Албазинцев, живших в Пекине, семейства которых уже более века коснели в идолопоклонстве»55.

При архимандрите Петре, начальнике 10-й миссии (1819-1830), в Бей-гуане было положено основание богатейшей богословской библиотеке (к сожалению, погибшей от пожара в 1900 году). В его управление было крещено 53 албазинца и кроме них — китайцы и маньчжуры. Именно это имя особенно дорого сердцу каждого православного нижегородца. Дело в том, что выпускника Нижегородской Духовной семинарии Каменского, тогда еще Павла (позже, с монашеским чином он примет и иное имя), привез в составе 8-й миссии в Китай архимандрит Софроний (Грибовский)56.

Павел Каменский родился в 1765 году в семье священника. В 1787 году окончил Духовную семинарию в Нижнем Новгороде, где обучался латинскому и древнегреческому языкам (знал их в совершенстве), поэзии, риторике, философии, богословию, географии и математике. Затем в течение трех лет работал учителем в Балахнинском уездном училище. В 1791 году поступил в Императорский Московский университет, в котором изучал логику, математику, всеобщую историю и естественное право. Спустя год был определен помощником надзира-

55 Скачков К.А. Потомки албазинцев в Пекине // Русский художественный листок. 1859. № 2. 10 января. С. 9.

56 Софроний (Грибовский), архим. Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры // Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. проф. Н.И. Веселовского. Указ. изд. С. 38.

теля в Санкт-Петербургский воспитательный дом. В феврале 1793 года по указу Святейшего Синода был включен в состав 8-й Российской православной миссии, во главе с архимандритом Софронием (Грибовским), в качестве ученика китайского и маньчжурского языков. Находясь в Пекине, помимо работы в Лифаньюане (китайской Коллегии иностранных дел), активно занимался переводческой деятельностью (в основном, с маньчжурского языка).

Познания в китайском и маньчжурском языках П.И. Каменского, как и других учеников миссии, по возвращении в Россию были высоко аттестованы ургинским ваном, который имел с ними беседу специально на этот предмет. Именно Каменского предполагал оставить переводчиком в своем ведомстве тогдашний иркутский генерал-губернатор И.Б. Пестель. Однако центральное правительство, испытывая недостаток в квалифицированных переводчиках, определило его вместе с С.В. Липовцовым 13 апреля 1809 года в штат чиновников Азиатского департамента Коллегии иностранных дел. В 1816 году он производится в чин коллежского асессора и возводится в дворянское достоинство. Тогда же Высочайшим именным указом П.И. Каменский был определен в состав попечительного комитета Императорского человеколюбивого общества и, как член его, являлся попечителем Галерного селения. В 1818 году он был избран на должность директора комитета Российского Библейского общества.

Именно П.И. Каменский явился автором проекта той инструкции (с небольшими добавлениями иркутского генерал-губернатора Н.И. Трескина), которая и стала основой деятельности Российской православной миссии в Китае. Главными среди ее пунктов являлись следующие: забота о сохранении и приумножении православной паствы в Китае, правильная постановка учебных занятий и сбор материалов всеми без исключения членами миссии по интересующим русское общество и правительство отраслям знания, «сохранение в миссии отменного порядка, столь уважаемого в Китае», соответственно через это «снискание благорасположения начальствующих чинов и доверенных лиц» китайского правительства.

Скорее всего, данное обстоятельство, свидетельствующее об очень глубоком и всестороннем знании дела, а также личные качества

составителя инструкции дали повод его непосредственному начальству предложить Каменскому возглавить новую миссию5у. Однако от этой чести он отказался, в рапорте на имя К.В. Нессельроде.

«Сейчас трудно объяснить те действительные причины, по которым П.И. Каменский отказался принять это высокое назначение, как и обстоятельства, в конечном счете побудившие его изменить свое первоначальное решение, — пишет наиболее тонкий и глубокий знаток наследия архимандрита Петра историк О.В. Шаталов. — Вряд ли они были сугубо материального порядка, на чем настаивают некоторые из его биографов. Но как бы там ни было, выбор состоялся в пользу повторной, очень непростой и весьма продолжительной службы в Китае»58.

Учитывая, что начальником миссии должно быть лицо непременно духовного звания, Павел Каменский избрал монашество (этому способствовало также и то, что он был холостым) и 3 мая 1819 года принял постриг с именем Петр, от митрополита Санкт-Петербургского Михаила. 8 мая был рукоположен в иеродиакона, затем — иеромонаха, а 15 мая произведен в архимандрита. Тогда же ему был пожалован бриллиантовый наперсный крест.

С первых же шагов деятельности новой Российской православной миссии особенно остро встала проблема взаимоотношений с членами предшествующей миссии, что было связано с разбирательством ее дел, весьма запущенных по церковной и административно-хозяйственной части. Достаточно упомянуть, что за 15 лет работы 9-й миссии в православную веру было обращено только 23 человека. Всю ответственность за раздоры и развал миссии Каменский полностью возложил на архимандрита Иакинфа (Бичурина), о котором писал: «Архимандрит Иакинф острого ума, ко многому по истине способен, но добрых склонностей, и даже кажется стыда и совести, ни следа не видно. Для него вера, отечество, родство, долг ближнего, жизнь, смерть — пустые слова, для него одни сладострастия составляют его блаженство»59. Причем аналогич-

57 Можаровский А.Ф. Архимандрит Петр Каменский, начальник десятой Российско-Императорской миссии в Пекине. Пекин, 1912. С. 33.

58 Шаталов О.В. Архимандрит Петр (Каменский) и десятая Российская Православная миссия в Пекине // Исторический вестник. 2000. № 2(6). С. 91.

59 Там же. С. 93.

ной оценки тот удостоился также со стороны официальных китайских властей, иркутского генерал-губернатора И.Б. Пестеля, а также своего непосредственного начальства. Исход «дела» хорошо известен: виновные были наказаны, сам Иакинф простым монахом был сослан на Валаам.

Характерно, что даже в церковно-исторической науке за Бичуриным закрепился образ едва ли не страстотерпца. Даже такой взвешенный и беспристрастный автор как И. Смолич, описывая ситуацию с о. Иакинфом, замечает: «Его научное рвение обернулось для него роковым образом: в Петербург поступили жалобы на то, что он как начальник миссии якобы не уделял внимания административным вопросам. В Святейшем Синоде не проявили должного уважения к его научной работе, правда сочинения Иакинфа еще не были опубликованы и его привлекли к ответственности. Иакинф не сумел защититься перед синодальной бюрократией, и приговор Синода был суров»60.

Близкое знакомство с ошибками и неудачами предыдущих миссий позволило архимандриту Петру внести важные изменения в саму систему организации Российской православной миссии. Удачным новшеством нужно признать образование Совета миссии из трех человек (архимандрит и два иеромонаха). Теперь только Совет определял планы учебных занятий и текущих обязанностей каждого, без исключения, члена миссии, ведал финансовой и хозяйственной стороной, вел соответствующую отчетность и переписку, вырабатывал общую линию поведения в отношении цинских чиновников и местного населения и многое другое. Функции самого архимандрита были сведены до роли «старшего священника», каковым он и именовался во избежание недоразумений в китайских официальных бумагах. Однако именно его авторитет и знание всех обстоятельств жизни Китая сделали его реальным, а не формальным начальником миссии.

Самое пристальное внимание в деятельности 10-й Российской православной миссии уделялось проповеди христианства среди вновь окрещенных албазинцев, общее число которых в 1831 году составляло 94 человека. И, главное, именно в период миссионерства архимандрита Петра литургия стала совершаться на китайском языке — в Успенском

60 Смолич И.К. История Русской Церкви: 1700-1917. Ч. II. М., 1997. С. 259.

храме непосредственно им самим, а в Сретенском храме в воскресные и праздничные дни — иеромонахом Вениамином (Морачевичем). Скорее всего, во второй «пекинский» период Каменским был подготовлен к печати «Большой русско-китайский словарь», в трех томах, с образцами перевода на китайский язык отдельных фраз преимущественно богословского характера.

Другой насущной проблемой продолжали оставаться взаимоотношения с представителями остальных христианских конфессий и орденов, имевших свое представительство в Пекине. Для католических и протестантских миссий первая треть XIX века стала наиболее трудным периодом. Господству иезуитов был положен конец. Г.М. Богатиков отмечает: «Несмотря на гонения на христианство, в то время, как все католические храмы были разрушены, русские церкви процветали, так как китайцы всегда благожелательно относились к русским монахам, не питавшим тайных замыслов и не искавшим влияния в чужой стране»б\ Сам архимандрит Петр следующим образом обрисовал положение католической миссии в Китае во второй срок своего там пребывания, в одном из донесений на имя обер-прокурора Святейшего Синода князя П.С. Мещерского: «Римское миссионерство во всем Китае уничтожено. Теперь по болезни до выздоровления оставлен один епископ Пирет (т. е. К.П. Перейра). Церкви их разрушаются, а обширные имения распроданы, из коих и мы с дозволения здешнего правительства, для казенных доходов купили два овощные огорода и несколько лавок, всего ценою около десяти пуд серебра. К нашей же миссии час от часу здешнего усугубляется правительства политическое благорасположение. Все наши нужды и просьбы удовлетворяются весьма благосклонно»б2.

Подобные обстоятельства позволили российскому правительству высоко оценить деятельность 10-й миссии после возвращения миссионеров из Китая 3 сентября 1831 года. Все оставшиеся в составе миссии удостоились положительной оценки своего начальника и по возвращении на родину были должным образом награждены и получили продвижение по службе. Архимандрит Петр за беспорочную и самоотверженную

61 Богатиков Г.М. Цит. соч. С. 34.

62 Цит по: Шаталов О.В. Цит. соч. С. 96.

службу в качестве начальника 10-й Российской православной миссии в Китае был награжден орденом Святой Анны 1-й степени (первым среди духовных лиц подобного сана). Его прочили на архиепископскую кафедру в Астраханскую губернию. Однако он предпочел удалиться на покой в Феодоровскую обитель г. Городца (Нижегородская губерния, Балахнинский уезд), где, по преданию, умер великий князь Александр Ярославич Невский после возвращения из своей поездки в Золотую Орду в 1263 годуб3.

Последние годы жизни П.И. Каменский провел в непрерывных и деятельных заботах, связанных с восстановлением Феодоровского монастыря; на реализацию своего замысла он тратил значительную часть пенсии и имущества, в том числе подаренный ему императором Николаем I бриллиантовый перстень. Скончался архимандрит Петр 17 мая 1845 года.

П.3. Тяньцзиньский трактат и окончательная смена приоритетов в деятельности Российской духовной миссии в Китае

Под давлением различного рода обстоятельств китайское правительство в конце концов оказалось вынужденным пойти на уступки в области свободы вероисповедания. В трактате, подписанном 1 июня 1858 года и заключенном между Россией и Китаем графом Путятиным, VIII статья ясно и определенно выставила на вид христианское начало свободы убеждений. Эта важная статья, остающаяся доселе в силе, имеет такую редакцию: «Китайское правительство, признавая, что христианское учение способствует водворению порядка и согласия между людьми, обязуется не только не преследовать своих подданных за исполнение обязанностей христианской веры, но и покровительствовать им наравне с теми, которые следуют другим, допущенным в государстве верованиям. <...> Считая христианских миссионеров за добрых людей, не ищущих собственных выгод, китайское правительство дозволяет им распространять христианство между своими подданными, и не будет препятствовать им проникать из всех открытых мест внутрь империи, для

63 Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. Н.И. Веселовского. Вып. 1. Указ. изд. С. 48.

Раздел II. Дипломные, курсовые, семестровые сочинения ... студентов чего определенное число миссионеров будет снабжено свидетельствами

64

от русских консулов или пограничных властей» .

Таким образом, православной России первой принадлежит честь воздействия на косный Китай и получения от него согласия на признание свободы убеждений и христианской проповеди. Замечательно, что в вышеприведенной статье удержаны характеристические черты православия и, в частности, принцип евангельской любви, с какою являлась всегда проповедь Русской Церкви, чуждая всяких политических целей. Замечательно, с другой стороны, и то, что при таких выговоренных условиях православная Россия не воспользовалась еще данным ей правом свободной проповеди православия в Китае и ограничивает положение Православной миссии смиренною и скромною ролью, отвечающей вполне внутреннему настроению иноков, входящих в состав миссии.

Вслед за Россией и предприимчивый Запад, в лице французского представителя барона Гро (Gros), заключил с китайским правительством подобный же русскому трактат в Тяньцзине (27 июня 1858 года).

По Тяньцзиньскому договору (1858) была разрешена пропаганда во внутренних областях Китая, и миссионерам позволено выезжать когда и куда угодно. Это благоприятно повлияло на деятельность пекинской миссии, тем более, что она имела таких выдающихся членов, как архимандрит Палладий (Кафаров) (ум. в 1878 г.) и иеромонах Исаия (Пешкин) (ум. в 1871 г.).

Если европейские миссии получили право свободной деятельности, то их правительствам было разрешено иметь постоянных посланников в Пекине. С назначением в 1863 году русским послом в Китае графа Игнатьева, по итогам Пекинского договора 1860 года был поднят вопрос об отделении дипломатической миссии от духовной. До этого в течение ста пятидесяти лет (!) духовная миссия была как бы на службе русского правительства, а русские архимандриты играли роль своеобразных посланников и порой действовали весьма успешно и тактично.

По указу государя Александра II в 1863 году это разделение произошло, и в жизни миссии наступил поворотный момент. Миссия была

64 Цит. по: Николай (Адоратский), еп. Положение миссионерства в Китае. Казань, 1885. С. 21, 23.

выведена из юрисдикции Министерства иностранных дел и передана Синоду. Хотя в Петербурге и поднимался вопрос о епископе Китайском, но по политическим соображениям он не получал разрешения. Для рукоположения китайцев было предписано обращаться к ближайшему сибирскому епархиальному епископу.

Отныне члены Российской миссии получают для своей деятельности новые возможности, перспективы и темпы, не будучи стеснены никакими ограничениями. Уже в 1858 году все миссионеры переехали в Бей-гуань, и за три года было крещено более двухсот китайцев; в стенах Бей-гуаня учредили женское училище, что являлось большим нововведением для тогдашнего Китая.

Заключение

Подводя итог нашей работе, приведем следующие статистические данные. С 1715 по 1860 год состав Русской духовной миссии сменился 13 раз, за эти годы были аккредитованы в Пекине 155 человек. Миссия непосредственно подчинялась Министерству иностранных дел России, ежегодно получала 12250 рублей субсидии. В штате миссии были люди, занимавшиеся историей, гуманитарными, образовательными науками, астрономией и географией, изучением политических и экономических проблем.

Русские миссионеры внесли огромный вклад в распространение христианства в Срединном государстве, они стали первопроходцами отечественного и мирового китаеведения, способствовали развитию российско-китайских отношений.

С 20-х годов XVIII века Россия, единственная из западноевропейских держав, имела постоянные торговые отношения с Китаем и свое дипломатическое представительство в Пекине в лице духовной миссии. Русская духовная миссия была тем каналом, благодаря которому осуществлялись контакты между русским и китайским правительствами. Такая форма взаимных отношений оказалась наиболее приемлемой для обеих сторон, так как она позволяла обходить весьма щекотливые вопросы дипломатического церемониала, затрагивающего престиж Российского и Цинского государств.

До 1858 года миссия содержалась на средства Цинского и Российского государств. После заключения Тяньцзиньского договора средства отпускались только из России. Функции Русской духовной миссии в Пекине заключались в следующем: 1) религиозно-пропагандистская (деятельность миссии по распространению православия в Китае), 2) дипломатическая (миссия играла роль неофициального дипломатического представительства России в Китае), 3) научно-исследовательская (с деятельностью членов миссии связаны большие успехи в отечественном китаеведении).

Следует также отметить особое положение Русской духовной миссии в Китае, отличие от миссионеров других стран: миссия до появления в Китае постоянного русского дипломатического посольства в 1861 году выполняла функции посредника между двумя соседними государствами, заинтересованными, в силу общности территориальных границ, в развитии прежде всего торгово-экономических отношений; русские миссионеры состояли на государственной службе у китайского императора, следовательно, отношение к ним определялось как к его подданным; на миссии лежала обязанность (по официальной версии) поддерживать православную веру среди русского населения в Китае, что не вызывало подозрений со стороны китайских властей. В силу перечисленных особенностей, православная миссия избежала гонений на христиан, предпринятых Цинами, и до середины XIX века являлась единственным иностранным институтом в столице Китая, проводившим политику изоляции от внешнего мира.

Российская духовная миссия в Пекине на протяжении двух с половиной столетий не только несла свет православия албазинцам и коренным китайцам, но и стала центром исследований языка, истории, культуры и природы Китая русскими учеными. В связи с открытием духовной миссии и обращением некоторых китайцев в православие, император Петр I писал: «То дело зело изрядно. Только, для Бога, поступайте в том опасно (осторожно) и не шибко, дабы китайских начальников не привесть в злобу, также и езувитов, которые там от многих времен гнездо свое имеют. К чему там надобны попы не так ученые, как разумные и покладистые, дабы чрез некоторое кичение оное святое

дело не произошло в злейшее падение...»65. Этими словами было почти пророчески предсказано избиение христиан во время боксерского восстания 1900 года, когда умучено было 222 китайца-христианина. Восстание ихэтуаней, безусловно, являлось реакцией, в числе прочих факторов, на успехи Российской духовной миссии в Китае после освобождения ее от необходимости выполнять дипломатические поручения русского правительства.

И хотя работа миссии проходила с переменным успехом, все же мы видим, что лучшие ее представители вполне следовали предложенной стратегии и сочетали высокую ученость с уважением к стране, ее жителям и ее культуре.

Как справедливо пишет церковный историк и публицист А. Кириллов, «В каком бы аспекте, русском, церковном, историческом, общехристианском, миссионерском — не рассматривать существование на протяжении 256 лет Российской духовной миссии в Китае, мы с полным удовлетворением и отрадой должны признать это, несомненно, выдающееся историческое событие актом огромного значения не только для Русской Православной Церкви, но и на фоне мирового христианства»^.

Список ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Александров Я.А. Незабвенной памяти члена Пекинской духовной миссии иеромонаха о. Платона, в мире Петра Васильевича Александрова. 1878-1902. Казань, 1904.

2. Алексеев В.М. Наука о Востоке: Статьи и документы. М., 1982.

3. Амвросий, архим. (сост.). Краткое описание Пекинского монастыря // История российской иерархии, собранная Новгородской семинарии ректором и богословом, учителем Антониева монастыря архимандритом Амвросием. М., 1810. Ч. II . С. 439-500.

65 Цит по: Петров В.П. Российская духовная миссия в Китае. Вашингтон, 1968. С. 17.

66 Кириллов А. Эпизод из жизни Русской духовной миссии в Китае // Китайский благовестник. 1999. № 2. С. 200.

4. Архангелов С.А. Православная миссия в Китае // Архангелов С.А. Наши заграничные миссии: Очерк о русских духовных миссиях. СПб., 1899.

5. Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792 г. Казань, 1882.

6. Барановский М. Пекинская духовная миссия: Из деятельности царской России в Китае // Атеист. 1930. 49.

7. Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России // Бартольд

B.В. Сочинения. Т. IX. Работы по истории востоковедения. М., 1977.

C. 197-482.

8. Богатиков Г.М. Бей-Гуань // Китайский благовестник. 1947, август-сентябрь. С. 32.

9. Боград В.Э., Рифтин Б.Л. Русский китаевед Дэмин, его «Поездка в Китай» и перевод из «Сна в Красном тереме» // Народы Азии и Африки. 1983. 6. С. 78-87.

10. Буксгевден А.О. Русский Китай. Порт-Артур, 1902.

11. Василий, иером. О сущности православно-русского миссионерства // Китайский благовестник. 1906. Вып. 31.

12. Венюков М.И. Очерки современного Китая. СПб., 1874. 250 с.

13. Г.Л. Пекинская духовная миссия и русско-китайская торговля в 30-50-е гг. XIX в. // Красный архив. 1932. Т. 4 (53). С. 162-166.

14. Ду Иоанн, прот. Распространение Русской Православной Церкви в Тяньцзине и его окрестностях // Китайский благовестник. 1999. № 2. С. 18.

15. Ешевский С.В. Миссионерство в России // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 135. 1867. № 7.

16. Записка о посольствах Российских в Китай. Почерпнуто из Иркутского Архива архимандритом Аполлосом // Историко-статистический и географический журнал. 1830. Ч. 1. № 2. С. 120-138; № 3. С. 214-229.

17. Исторический очерк христианской проповеди в Китае: Труды КДА. 1860. Кн. 3.

18. История отечественного востоковедения до середины XIX века. М.,

1990.

19. История Российской духовной миссии в Китае: Сборник статей. М.,

1997.

20. Кириллов А. Эпизод из жизни Русской духовной миссии в Китае // Китайский благовестник. 1999. № 2. С. 200.

21. Коростовец И. Русская духовная миссия в Пекине // Коростовец И. Китайцы и их цивилизация. 2-е изд. СПб., 1898. С. 384-412.

22. Краткая история Русской православной миссии в Китае, составленная по случаю исполнившегося в 1913 году 200-летнего юбилея ея существования. Пекин, 1916.

23. Кюнер Н.В. Новейшая история стран Дальнего Востока. Ч. II: Обзор сношений Китая с европейскими державами с XVI ст. до 1842 года. Вып. 3: Сношения с Россией. С приложением «Истории Пекинской Духовной Миссии». Владивосток, 1910. 90 с.

24. Лебедев Лев, прот. Москва Патриаршая. М., 1995.

25. Липранди А.П. Православие в Китае: 1698-1898 // Русский вестник. 1898, июль.

26. Ломанов А.В. Раннехристианская проповедь в Китае // Китайский благовестник. 1999. № 1. С. 17-18.

27. Малышевский, проф. Исторический очерк христианской проповеди в Китае // Труды КДА. 1860. Кн. 3-4.

28. Мальцев А.Н., прот. Пекин и Китайская миссия // Мальцев А.Н., прот. Православные церкви и русские учреждения за границей. СПб., 1906.

29. Мартенс Ф.Ф. Россия и Китай. СПб., 1881. 200 с.

30. Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. Н.И. Веселовского. Вып. 1. СПб., 1905. VII + 71 с.

31. Медведев А. Русская миссия в Китае: 1685-1745 гг. // Электронная библиотека Якова Кротова. http://www.krotov.info/libr_min/rn/medved_a.html

32. Можаровский А.Ф. Архимандрит Петр Каменский, начальник десятой Российско-Императорской миссии в Пекине. Пекин, 1912.

33. Мясников В.С. Русский маньчжуровед Г.М. Розов // Проблемы Дальнего Востока. 1979. 1. С. 181-187.

34. Николай (Адоратский), иером. История Пекинской Духовной Миссии в первый период ее деятельности. Казань, 1887.

35. Он же. Настоящее положение и современная деятельность Православной Миссии в Китае. Казань, 1884. 18 с.

36. Он же. Положение миссионерства в Китае. Казань, 1885. 29 с.

37. Он же. Отец Иакинф Бичурин. Исторический этюд. Казань, 1886. 120 с.

38. Николай (Адоратский), иером. Православная Миссия в Китае за 200 лет ея существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Казань, 1887. 367 с.

39. Нил, архиеп. Эпизод из жизни Святителя Иннокентия // Ярославские епархиальные ведомости. 1861. Неоф. часть. № 48. С. 502-507.

40. Пан Т.А. Архимандрит Илларион (Лежайский) и первая Пекинская духовная миссия (1717-1729 гг.) // Исторический вестник. 2002. № 2(6). С. 199-200.

41. Петров В.П. Российская духовная миссия в Китае. Вашингтон: Изд. Русского книжного отдела в США, 1968.

42. Поздняев Дионисий, прот._Православие в Китае // http://www.orthodox.cn/ localchurch/pozdnyaev/index.html.

43. Поздняев Дионисий, прот._Православное сознание и китайский мир: от конфликта к диалогу // Электронный портал Православие.ги: http://www. pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/diфlay.pl?sid=842&did=l966.

44. Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. 4.

45. Радовский М.И. Русский китаевед И.К. Россохин // Из истории науки и техники в странах Востока. Вып. 2. М., 1961. С. 88-99.

46. Ромашков Д. Связь внешней и внутренней миссии и условия успехов той и другой. М., 1903.

47. Сапожников А.А. Судьбы Китая. СПб., 1901. 54 с.

48. Сергий (Страгородский), архим. Христианская проповедь в Китае и Японии // Русский вестник. 1892, декабрь; 1893, февраль.

49. Скачков К.А. «Очерки современного Китая» г. Венюкова. М., 1875.

50. Он же. Потомки албазинцев в Пекине // Русский художественный листок. 1859. № 2. 10 января.

51. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977.

52. Словцов. Историческое обозрение Сибири. 1838. Ч. I.

53. Смирнов Г.Ю. Антон Михайлович Легашев: 1798-1865; Кондратий Ильич Корсалин: 1809 — и после 1872; Иван Иванович Чмутов: 1817-1865; Лев Степанович Игорев: 1822-1893 // Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Середина девятнадцатого века. М., 1958.

54. Смирнов Н.А. Миссионерская деятельность церкви (Вторая половина XIX в. — 1917 г.) // Русское православие: Вехи истории. М., 1989. С. 438-462.

55. Смолич И.К. История Русской Церкви: 1700-1917. Ч. 2-я. М., 1997. С. 259.

56. Софроний (Грибовский), архим. Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры // Материалы для истории Российской Духовной Миссии в Пекине / Под ред. проф. Н.И. Веселовского. СПб., 1905.

57. Сумароков. Миссионерство в Сибири // Христианское чтение. 1883. Ч. II. С. 420.

58. Тихвинский С.Л. Выдающийся русский китаевед Н.Я. Бичурин: К 200-летию со дня рождения // Тихвинский С.Л. Китай и Всемирная история. М., 1988. С. 163-182.

59. Тихомиров Л.А. Христианские задачи России и Дальний Восток. М., 1900.

60. Троицкий С.В. Содержание инославного и православного духовенства за границей. СПб., 1910.

61. Хохлов А.Н. Н.Я. Бичурин и его труды о Монголии и Китае // Вопросы истории. 1978. 1. С. 55-72.

62. Он же. Об источниковедческой базе работ Н.Я. Бичурина о цинском Китае // Народы Азии и Африки. 1978. 1. С. 129-137.

63. Он же. П.И.Каменский и его труды по истории Китая // Конференция аспирантов и молодых научных сотрудников ИВ АН СССР. М., 1970. С. 139-140.

64. Шаталов О.В. Архимандрит Петр (Каменский) и десятая Российская Православная миссия в Пекине // Исторический вестник. 2000. № 2(6).