CC BY
191
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 2 (14). С. 13-18. УДК 323.111
Ф. М. Жармакина
РОЛЬ РЕЛИГИИ В СОВРЕМЕННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ КАЗАХСКОГО НАРОДА
Исследуется культурная идентичность кочевого и современного казахского общества, даётся анализ этно-культурных маркеров казахской идентичности, анализируется роль ислама в современном казахстанском обществе.
Ключевые слова: казахский этнос; культура; идентичность; культурные маркеры; религия; номадизм.
F. M. Zharmakina
THE ROLE OF THE RELIGION IN MODERN IDENTITY OF KAZAKH PEOPLE
This article explores cultural identity and contemporary nomadic Kazakh society, analyzes the Kazakh ethnic and cultural markers of identity, analyzes the role of Islam in the modern Kazakh society.
Keywords: Kazakh ethnic group; culture; identity; cultural markers; religion; nomadism.
Для выяснения исходной культурной идентичности казахского народа обратимся к концепции С. Хантингтона, в которой он в качестве содержательных факторов, определяющих уникальность той или иной культуры, называет язык, религию, традиции и культуру, общность истории, субъективную самоидентификацию граждан [1]. Эти факторы можно считать этнодифференци-рующими маркерами, поскольку они отражают важные элементы культурного облика народа и отделяют его от культуры других этносов. Итак, каковы же были культурные особенности казахского общества до того, как оно встало на путь самостоятельного развития. На мой взгляд, культурными маркерами нашего общества являются следующие: 1. Казахский язык, относящийся к тюркской группе языков, и вместе с ним осознание своей принадлежности именно к тюрко-язычному миру. Тюркоязычная группа народов включает множество стран, общим достоянием которых является мифологическая система тенгрианства, тюркское эпическое наследие, в том числе творчество М. Ясауи, М. Кашгари, Ю. Баласагуни и т. д.
© Жармакина Ф. М., 2017
2. Ислам как традиционная религия казахского народа. После языка религия - это второй, по определению С. Хантингтона, маркер, отделяющий людей одной культуры от представителей другой. Корень -слм-(са-ли-ма) в основе слова «ислам» включает в себя весь понятийный комплекс значений мира, сохранности, безопасности, спасения, здравости, благости и чистоты, благополучия. А производный от этого корня глагол «асляма» несёт значение добровольного следования Господнему руководству - «быть послушным Божьей воле». Известно, что суннизм подразделяется на три течения: ха-нафитский мазхаб, исповедуемый в нашей стране казахами, уйгурами, татарами, узбеками, шафиитский мазхаб, распространённый в нашей стране только среди чеченского населения, и ханбалитский мазхаб, не распространённый на территории Казахстана. Ислам в его суннитском варианте в прошлом был традиционной религией для всех тюр-коязычных народов Евразии. Специфика ис-ламизации казахского народа определялась во многом особенностями проникновения ислама в кочевое казахское общество: перво-
начально - через суфийских проповедников из Бухары, Самарканда, Ташкента, Хивы, Туркестана; вторично - через татарских мулл из Поволжья, направлявшихся в казахскую степь по инициативе российских властей с момента включения казахского народа в состав Российской империи. Граница ислами-зации примерно совпадала с границей между оседлыми и кочевыми народами и племенами, населявшими евразийское пространство. Отмеченные особенности распространения ислама обусловили не только разную степень исламизации отдельных тюркоязычных народов региона, но и различия между основными племенными союзами (жузами) внутри казахского этноса. Даже в XIX в. ислам не проник в жизнь казахов-кочевников столь глубоко, как у издавна оседлого среднеазиатского населения. Почему именно оседлые народы Евразии оказались наиболее восприимчивы к исламской вере и стали более последовательны и ортодоксальны в выражении своей культурной идентичности и исламской веры, чем кочевые народы Евразии? Может быть, казахи попросту «убежали» на своих лошадях от мусульманских миссионеров. Вероятно, этим фактом можно объяснить то иррациональное культурное различие между южными оседлыми и северными кочевыми казахами, у которых спустя тысячу лет после первой волны проникновения ислама в казахские степи (VII-VIII вв.) его почти и не было. В конце XIX в. северянин Чокан Валиханов писал царю о вреде ислама и просил оградить народ от его пропаганды: «Мусульманство пока не въелось в нашу плоть и кровь. Оно грозит нам разъединением народа в будущем... что же может ожидать свежая и восприимчивая киргизская народность от татарского просвещения, кроме мёртвой схоластики, способной только тормозить развитие мысли и чувств. Мы должны во что бы то ни стало обойти татарский период, и правительство должно нам помочь... Мы просим и требуем, чтобы правительство не покровительствовало религии, враждебной всякому знанию, и не вводило бы насильственно в Степь теологических законов, основанных на страхе и побоях. необходимо принять систематические меры, чтобы остановить дальнейшее развитие ислама между киргизами.» [2, с. 293-294]. Характе-
ризуя мировоззрение казахского народа, Чо-кан Валиханов определил его особенность как двоеверие: «Мусульманство среди народа неграмотного без мулл не могло укорениться, но оставалось звуком, фразой, под которой скрывались прежние шаманские понятия» [3, с. 299]. Другими словами, исламский компонент составлял в прошлом тонкий верхний слой народного сознания, а под ним сохранились элементы древних «шаманских», т. е. языческих, культов различного происхождения: тенгрианство, зороастризм и митраизм. Действительно, в условиях кочевой жизни казахам трудно было соблюдать мусульманские нормы и отступления от нормативных исламских традиций наблюдались также во всём комплексе повседневности. Традиционное мировоззрение казаха предполагало особую роль обрядов, сопровождавших все основные вехи жизненного цикла человека (рождение, брак, смерть и погребение), которые мало изменились даже и тогда, когда самосознание казахов стало включать принадлежность к миру ислама. Не было строгого соблюдения всех пяти основных религиозных обязанностей мусульманина (пяти столпов ислама). Очень многие казахи считали, что хадж вполне можно заменить посещением одной из могил местных святых. С появлением в казахской степи мулл из всех мусульманских обрядов наиболее последовательно проводился обряд обрезания. В свадебной обрядности исламских элементов практически не наблюдалось. Позднее к проведению свадебных мероприятий стали всё чаще привлекаться муллы. В этом случае мулла проводил только обряд бракосочетания неке кию. Не стал полностью мусульманским погребально-поминальный ритуал казахского народа: он был лишь ис-ламизирован. Все эти отступления от нормативных предписаний ислама, почти полное сохранение прежней языческой обрядности в повседневной культуре, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что ислам был усвоен казахами поверхностно и функционировал в их среде именно в форме «народного» ислама. Но, несмотря на тот факт, что, в силу кочевого образа жизни, влияние ислама на культуру казахского народа было существенно ослаблено, ислам стал основным способом актуализации национальной идентич-
ности казахского народа в современных условиях. Причин этому множество. Первая -мультикультурность современного казахстанского общества. В Казахстане живут представители мусульманской, русско-православной, западно-католической (поляки, прибалтийцы), западно-протестантской (немцы), конфуцианской (корейцы, китайцы) цивилизаций. Получилось, что населявшие Казахстан более сотни народов различного циви-лизационного происхождения, постоянная смена культурных парадигм в нашей истории привели к тому, что у нас сложилась культурная гетерогенность. Широкая цивилиза-ционная сегментарность современного казахстанского общества проявилась в том, что идентификация членов общества стала замыкаться внутри своего цивилизационного сегмента. В этих условиях ислам стал восприниматься казахским населением в качестве своей национальной религии. Людям казалось, что, отказавшись от ислама, они перестанут быть казахами. Получилось, что в эпоху независимости ислам стал главным элементом казахской национальной идентичности. Однако религиозность казахского народа в современных условиях имеет свою специфику, состоящую в том, что для нас ислам не означает, как в подлинной религии, связь человека с Богом, особый путь праведного человека в рай. Ислам для нас - это наследие наших предков, материальное и духовное. Иными словами, ислам выступил в современных условиях своеобразной компенсаторной формой связи человека со своим прошлым и культурой. Религиозность в нашем случае - это интимное чувство сопричастности людей к религии своих предков в прошлом и своих сородичей в других культурах. А наши люди считают себя мусульманами только потому, что хотят быть казахами. Образно говоря, национализм (или национальная религия) - это великая сила и солидарность, образованная единым прошлым, осознанием общих жертв и надеждами на будущее. А в современности он выражается в ясно осознаваемом желании человека жить совместно со своим народом. Вторая причина возрождения ислама в нашей стране - это естественная реакция общества на радикальную модернизацию страны, своеобразная форма компенсации возникшего цен-
ностного вакуума в обществе. Свято место пусто не бывает: на место прежней социалистической идеологии взошла религия. Прошедшие 25 лет нашей истории показали, что власть практически попустительствовала этому, т. е. занималась в основном устроением собственных дел. А в это время религиозные лидеры, собрав себе паству, стали контролировать общественное сознание нации. Каким образом получилось, что ислам в эпоху постнезависимости возродился не в традиционном для казахского народа варианте суннизма ханафитского мазхаба, а в экзотических для нас формах ислама: салафизме или бахаизме? Меня тревожит тот факт, что с каждым годом всё больше и больше моих студентов демонстрируют религиозную приверженность. Они отпрашиваются с занятий на молитву в мечеть, с неподдельным удивлением спрашивают своего преподавателя: «А что, вы не верите в Бога?» Особенно явно это проявляется во время уразы - мусульманского поста. Можно считать, что в этот месяц почти вся казахская нация проявляет прямо-таки религиозный энтузиазм, граничащий с фанатизмом. Люди держат пост, пять раз в день молятся, стараются ходить в мечеть на молитвы, приходят друг к другу в гости на ауызашар, жертвуют деньги в мечеть. Даже те, кто до этого месяца не вспоминал о вере своих предков, приобщаются к ней самым простым и доступным способом: один раз сходив в мечеть, помолившись и отдав бгтгр за каждого члена семьи, и один раз пригласив на цатым держащих пост соседей и родственников. И среди этих людей всё больше и больше встречается молодёжи. Этот религиозный порыв, захвативший нацию во время Рамадана, вдруг стихает с концом уразы, и люди продолжают жить, как жили раньше, больше не думая о Боге по крайней мере до следующего года.
3. Традиции и культура кочевого казахского общества. Фактором, определявшим специфику казахской народности в прошлом, были кочевой образ жизни и родовая структура общества. Кочевое наследие в нашем случае стало культурным маркером, отделяющим казахов от других тюркоязычных мусульман Центральной Азии. В качестве кочевой цивилизации Казахстан унаследовал не только своеобразное искусство, нормы
морали и политики, но и специфическую парадигму освоения цивилизационных достижений других, более развитых культур, что обусловило многие негативные и позитивные явления в нашей культуре. Например, именно кочевое наследие «виновато» в существующей маргинальности не только религиозной, но и этнической идентичности казахов.
4. Исторический опыт казахского народа в составе Советского Союза. Или в широком смысле - положительная комплиментарность русской культуры и цивилизации и казахской. Впервые термин «комплиментарность» в качестве синонима психоэмоциональной совместимости народов ввёл в научный оборот последователь евразийской идеологии Л. Н. Гумилёв в работе «Этногенез и биосфера земли». Гумилёвский концепт ком-плиментарности можно рассматривать и более широко: как интенсивный контакт, взаимодействие не только между людьми, но и между народами в едином евразийском культурном пространстве. На мой взгляд, принципиальным является тот факт, что казахское общество являло собой пример не только запаздывающего исторического развития, но и в значительной степени тип зависимого культурного развития.
Как известно, с середины XIX в. Казахстан попал в орбиту влияния русской цивилизации, и с тех пор все процессы в этой большой империи определяли нашу историю и своеобразно преломлялись в культуре и общественном сознании народа. В казахской истории были целые эпохи чужекуль-турного доминирования. Это были персо-сог-дийский, китайский, арабо-мусульманский, монгольский, российский, русско-советский цивилизационные воздействия на кочевое, а потому структурно неустойчивое казахское общество. Самым коротким, но наиболее мощным было цивилизационное воздействие России. В конечном итоге казахский народ покинул тюркоязычный мусульманский мир и вошёл в другое цивилизационное измерение, став южной окраиной Российской империи. Поскольку русская культура является частью европейской культуры, то русское влияние в известной степени является западным влиянием и её воздействия носили ци-вилизационный характер. Россия стала для всей Средней Азии тем, кем была Англия
для Индии, Франция для Северной Африки, т. е. медиатором, транслятором модерниза-ционных преобразований. В советский период влияние российской цивилизации приняло унифицирующий и всеохватывающий характер, поскольку оно происходило в русле тотальной и безальтернативной советской индустриальной модернизации нашего общества. Все народы так называемого советского Востока отличались той или иной степенью «русификации» и интегрированности в среду русской культуры. В сравнении с другими народами Средней Азии обрусение казахов в советское время было настолько тотальным, что в азиатской среде сложилась недобрая пословица, которую приводит в своей книге А. Кодар: «Если хочешь быть русским, сначала стань казахом» (цит. по: [4, с. 106]). По этому поводу А. Гали замечает: «Казахи достаточно полно освоили русскую культуру (подчас лучше коренных носителей), что теперь им осталось, приняв христианство, полностью влиться в эту культуру» [5, с. 44]. Возможно, если советский период в истории нашей нации был более длительным, это и произошло бы. Но обретение независимости и международное признание страны вызвало обратную предыдущей культурной парадигме волну архаизации общества в форме этнизации. Можно считать, что процесс вытеснения советского слоя национальной культурой сейчас является мощным фактором социокультурной динамики казахстанского общества. Поэтому данный русско-советский пласт современной культуры Казахстана будет достаточно устойчивым и в последующей культурной трансформации общества, а главное, закрепится в ментальных установках русскоязычных казахов. Русский фактор в современной истории и культуре Казахстана продолжает сохраняться, поскольку и сейчас Казахстан тесно связан с Россией в плане экономики, политики и культуры. Это не только взаимосвязи отраслей индустрии, транспортные сети и совместные оборонные и космические программы. Это и очень близкое соседство: ведь только Казахстан граничит с Россией по всему периметру своих северных границ. Именно поэтому американский политолог З. Бже-зинский приписывает Казахстану роль щита, защищающего всю Центральную Азию от
русского давления. Актуален в общественном сознании общий советский опыт, который скрепляет людей одного поколения иногда больше, чем национальная или религиозная общность. Русско-советский пласт в национальной культуре и ментальности современных казахов, на мой взгляд, стал четвёртым этнодифференцирующим маркером, разделяющим нас и казахов дальнего зарубежья, не подвергшихся тотальной советизации. Несколько сот тысяч казахов приняли приглашение казахстанского государства и прибыли на историческую родину. Но для многих из них возвращение закончилось кризисом идентичности. Выяснилось, что социокультурные различия между реэмигрантами и местным населением оказались настолько велики, что повторная ассимиляция их оказалась невозможной. Например, 90 тыс. казахов из Монголии в начале 2003 г. попросили правительство Монголии принять их назад. Выходит, что вторая родина стала им культурно ближе, чем прошедший социалистическую модернизацию Казахстан. Если советское наследие создало такую культурную пропасть между нами и нашими соплеменниками в других странах, то значит ли это, что названный маркер является сейчас более значимым фактором, чем язык, религия, кочевое наследие? Следует учитывать, что значимость и роль данных маркеров идентичности в восприятии народности меняются в зависимости от исторической обстановки, этнического окружения, конкретной стадии консолидации самого этноса. Пока не ясно, какие из них будут доминировать в будущем и определять специфику новой казахской идентичности. Если ранее, в досоветский период истории казахского народа, в осознании народом собственной культурной самобытности главную роль играла оппозиция «кочевник - некочевник», то в современных условиях на роль одного из основных факторов казахской идентичности, наряду с кочевым наследием, может претендовать и вышеназванный фактор, хотим мы это признавать или нет.
Анализ современного общественного сознания казахского народа также демонстрирует, что оно аналогичным образом оказывается симбиозом отдельных пластов национальной культуры, формирование которых
определялось конкретными периодами национальной истории. Пластов во многом ментально-родственных и потому накладывающихся один на другой: пластов кочевой тюркской культуры, мусульманской, колониально-русской, советской и современной западной культуры. Можно считать, что ни один из этапов развития национальной истории не был утерян, все они сохранились и причудливо переплетаются в культуре и общественном сознании народа. Полагаю, что существует и межпоколенческое распределение данных пластов современной казахской культуры и общественного сознания. Если в старшем поколении этнических казахов господствует тип сознания, аккумулировавший родовую казахскую культуру, в среднем (моём) - доминирует пласт русско-советской культуры, то у молодёжи господствует ориентация на современную западную культуру. А в среде наиболее образованной, как сейчас говорят, продвинутой молодёжи действуют даже постмодернистские тенденции, хотя не ясно, в какой мере они самобытны, а в какой являются простым подражанием. Иначе говоря, существуют как бы разные типы мен-тальностей в рамках одного и того же общественного сознания казахского народа. Что касается конкретного человека, то и здесь наблюдается данный социокультурный раскол. Казахский индивид на эмпирическом уровне приобрёл черты маргинала, разорванного в своём сознании и поведении между разными системами ценностных ориентаций. С одной стороны, он замкнут на национальных ценностях и нормах, а с другой - сориентирован на то, чтобы идти в ногу со временем: делать карьеру, овладевать новыми технологиями и образовательными программами, иностранными языками. Казах, в зависимости от воспитания, сферы профессиональной деятельности, в одном случае будет вести себя как представитель мусульманской культуры (например, в отправлении похоронной обрядности), в другом - как русскоязычный человек (как правило, в сфере профессиональной деятельности, в которой родной язык пока не востребован), в третьем случае - как человек европейской ориентации и только в четвёртом случае - (в своей семье и среде своих сородичей) как казах. Во многом от такой множественности сте-
реотипов поведения возникает неопределённость идентификации казахского индивида. Это означает, что современная казахская культура представляет сложный комплекс знаково-семиотических систем, соответствующих самым разным культурным традициям: языческой, мусульманской, русской, советской и европейской, - включает их основные архетипы и паттерны. Конечно, это указывает на некоторый эклектизм нашей культуры, что составляет её особенность в межкультурном диалоге. Возможно, благодаря этому возник едва ли не единственный пока бренд казахстанской модернизации -межнациональная и межконфессиональная толерантность, наглядным примером которой являются живущие в нашей стране в мире и согласии представители 130 народностей и представители более 3 000 религиозных общин, относящихся к 17 конфессиям.
В заключение назовём культурные маркеры современной идентичности казахского
Информация о статье
Дата поступления 9 февраля 2017 г.
Дата принятия в печать 17 апреля 2017 г.
Сведения об авторе
Жармакина Фарида Мухтаровна - канд. филос. наук, доцент, доцент кафедры философии и теории культуры КарГУ им. Е. А. Букето-ва (Караганда, Казахстан) Адрес для корреспонденции: 100026, Казахстан, Караганда, ул. Муканова,1/8
E-mail: zharmakina77@mail.ru Для цитирования
Жармакина Ф. М. Роль религии в современной идентичности казахского народа // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 2 (14). С. 13-18.
народа именно в той последовательности, в какой они ранжированы и актуализированы в общественном сознании казахов в настоящее время. На мой взгляд, этнодифференци-рующими маркерами казахской идентичности в современных условиях являются: ислам как приоритетная религиозная конфессия, тюркская идентичность, номадизм, советское культурное наследие и самоидентификация в качестве представителей казахского этноса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / пер. с англ. Т. Велимеева. - М. : АСТ, 2007. -571 с.
2. Валиханов Ч. О мусульманстве в Степи // Избранные произведения. - М. : Наука, 1986.
3. Валиханов Ч. Следы шаманства у киргизов // Избранные произведения.
4. Кодар. А. Степное знание : очерки по культурологии. - Астана : Фолиант, 2002. - 302 с.
5. Гали А. Русофилы и казахофилы в казахосфе-ре // Саясат. - 2002. - № 2. - С. 40-46.
Article info
Received February 9, 2017
Accepted April 17, 2017
About the author
Zharmakina Farida Mukhtarovna - Candidate of Philosophical sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Philosophy and Theory of Culture of Buketov KarSU Postal address: 1/8, Mukanova ul., Karaganda, 100026, Kazakhstan
E-mail: zharmakina77@mail.ru For citations
Zharmakina F. M. The Role of the Religion in Modern Identity of Kazakh People. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 2 (14), pp. 13-18. (in Russian).
