CC BY
42
УДК 94(47).084.3/084.5
Н.В. Офицерова
РОЛЬ ПРОФСОЮЗОВ В БОРЬБЕ С РАБОЧИМ АКТИВИЗМОМ В ЗАВОДСКОМ СООБЩЕСТВЕ В 1920-Е ГОДЫ
Борьба с рабочим активизмом является одним из составляющих элементов политического контроля. Профсоюзы, как и другие государственные органы и общественные организации, на протяжении 1920-х годов встраивались в систему политического контроля.
В условиях нэпа профсоюзное руководство было вынуждено перестраиваться. Профсоюз становился массовым органом, способным объединить вокруг себя большинство членов промышленного сообщества, особенно тех, кто по политическим, национальным, религиозным и другим соображениям не мог или не хотел становиться членом партии или комсомольской организации. Это обстоятельство, безусловно, учитывалось правящей партией. Система политического контроля через профсоюзные каналы развивалась с учетом не подлежащей сомнению главенствующей роли РКП(б) / ВКП(б).
Неоднократно звучавшее на разных уровнях власти утверждение, что «стачка на государственных предприятиях недопустима, стачка на арендованных предприятиях может происходить только с санкции профсоюза» [15, л. 1 об.], стало важнейшим принципом работы профсоюзов. Выработать свою позицию в отношении рабочего активизма (одна из форм социальной активности населения, протестные настроения, реализуемые вовне) профсоюзам пришлось в связи с общей либерализацией трудовых отношений в начале нэпа, когда забастовка и иные формы рабочего протеста стали заметным явлением промышленной жизни.
В начале 1920-х годов размах стачечного движения в промышленности поражал своими размерами. По подсчетам М.В. Шкаровско-го, за первые 5 месяцев 1922 года на государственных предприятиях Петрограда было зарегистрировано около 100 стачек и волынок, в которых участвовало до 30 тыс. рабочих, а на протяжении 1923—1928 годов (до конца нэпа) им выявлено 96 забастовок на предприятиях
Петрограда/Ленинграда и губернии [26, с. 88, 90—97]. По мнению исследователя, некоторая их часть носила политический характер, связанный с активизацией деятельности социалистических партий (эсеров и меньшевиков). Подтверждение этому факту мы находим в обзорах политико-экономического состояния за 1922 год ГПУ и РКП(б). По их данным, волнения и забастовки политического характера происходили в том числе и по причине недовольства такими мероприятиями большевиков, как кампания по изъятию церковных ценностей (Петроград, Великие Луки Псковской области, Новгород) [24, с. 129, 132-137, 156-158], процесс над эсерами (Петроград, Новгород, Архангельск, Псков) [Там же. С. 213-218, 221-225, 245-247].
События на Северо-Западе были отражением происходившего во всей советской России. По данным, представленным в государственных информационных сводках ВЧК-ОГПУ за 1922-1923 годы, число забастовок уменьшалось только в период летних отпусков [Там же. С. 486, 534, 550, 952-954].
Основным источником информации по забастовочному движению являются документы ВЧК-ОГПУ государственного и местного масштаба: обзоры и сводки различной периодичности, справки и отчеты. Как убедительно показал В.С. Измозик, спецслужбы не стремились приукрасить положение на местах, делая упор не только на антисоветскую агитацию, но и на реальное экономическое состояние и злоупотребления власти как причины волнений в заводском сообществе [16, с. 130]. К важным источникам, отражающим деятельность профсоюзных организаций, относятся делопроизводственные документы профсоюзных и партийных комитетов на производстве (в том числе протоколы заседаний комиссии по пролетаризации рабочих и служащих), их переписка с различными губернскими организациями,
личные документы членов заводского сообщества, публикации в профсоюзной прессе.
Важнейшим видом рабочего активизма стали забастовки. V Всероссийский съезд ВЦСПС определил следующую программу: «Забастовки как метод разрешения конфликтов непригодны в настоящее время, возможные их случаи должны быть строго индивидуализированы» [17, с. 3]. Способом борьбы с рабочим активизмом стало стремление профсоюзов шире участвовать в хозяйственной жизни предприятий и промышленности в целом, развертывание массовой работы по охране труда, социальному страхованию, повышению уровня жизни рабочих и т. п.
Обратим внимание на то, что в существовавших на многих предприятиях профсоюзных кассах взаимопомощи не было предусмотрено так называемых «забастовочных фондов». Один из деятелей Петроградского губернского совета профсоюзов (ГСПС), П. Сиротинин, писал в конце 1922 года: «Забастовочных фондов нет — потребность в них небольшая, навряд ли их удастся создать. Стачка — вредное явление, поэтому профсоюзы посредством колдоговоров и тарифных соглашений изживают конфликты местным путем... У профсоюзов хватает авторитета, чтобы защитить интересы рабочих (при стачках на частных предприятиях. — Н. О.) без длительной и изнурительной для обеих сторон борьбы» [21, с. 10]. При изучении журнала «Вестник профсоюзов» и фондов ГАРФ, РГА-СПИ, ЦГАИПД нами не были выявлены сведения о забастовочных фондах, поэтому можно сделать вывод об отсутствии у рабочих финансовой защищенности в случае забастовки, что давало профсоюзам еще один рычаг контроля над ними. Тем не менее в архивных материалах встречаются сведения о самостоятельном формировании рабочими «забастовочных фондов» на собственные средства в процессе забастовки. Так, например, информация о подобном «фонде» содержится в материалах о забастовке на Вышневолоцкой мануфактуре Тверской губернии в 1926—1927 годах. В процессе забастовки было решено послать делегатов в Москву в ЦКК ВКП(б) и «Рабочую газету» на собранные самими рабочими средства [5, л. 14—15].
Уже в самом начале нэпа на большинстве предприятий страны профсоюзы начинают
встраиваться в систему властных отношений. Это не осталось незамеченным рабочими: «Когда фабзавкомы будут охранять интересы рабочих, то тогда подобных явлений (недовольства. — Н. О.) не будет», — заявляли рабочие на рабочих конференциях в Петрограде в 1923 году [9, л. 7—8]. Рабочие предполагали, что профсоюзы на предприятиях должны защищать их интересы, и профсоюзы умело притворялись, преувеличивая свои успехи и замалчивая неудачи. Поскольку профсоюзные организации позиционировали себя как защитника интересов и завоеваний рабочего класса, они использовали различные средства политического контроля с целью сохранения своих статусных позиций в промышленном со-обществе, иначе рабочие начинали осознавать, что «фабком мог что-нибудь сделать в 1918 г., а теперь он бессилен и на него никто не обращает внимания», — отмечалось в сводке настроений по Петроградской губернии за май 1923 года [10, л. 4]. Подобные высказывания встречаются и позже. Так, например, в личных письмах на имя высших государственных деятелей Г.К. Орджоникидзе, И.В. Сталина, М.И. Калинина в 1926-1927 годах рядовые рабочие нередко отмечают слабость профсоюзов в борьбе со злоупотреблениями администрации и неполадками на производстве [4, л. 3, 182; 7, л. 58; 8, л. 121].
Важную роль профсоюзы играли в области охраны труда, культурно-просветительской и культурно-массовой работе, организации досуга рабочих, курировании общественных организаций (например, МОПР) на производстве, борьбе с безработицей и помощи безработным [18, с. 200-215; 20, с. 23-24]. В то же время ограничение неконтролируемого рабочего активизма оставалось одной из важнейших задач профсоюзных организаций.
Таким образом, положение профкомов в промышленном сообществе можно охарактеризовать как «странное»: невыполнение ими своих прямых обязанностей по защите прав, интересов и повседневных нужд рабочих порождало ответную негативную реакцию со стороны и рабочих-коммунистов, и беспартийных. Большинству профсоюзных комитетов приходилось подстраиваться под власть и жертвовать интересами рабочих, все более становясь элементом бюрократической системы Советского государства.
Скрытыми политическими репрессиями становились решения по профсоюзной и партийной линии об увольнении «зачинщиков» протестных акций или лишении их различных социальных благ (отпуска в неудобное для них время, снижение заработной платы, отсутствие льгот по проезду и проживанию, медицинское и санитарно-курортное лечение). Как видно, репрессивные методы соответствовали реальным возможностям профсоюзов.
Так, в 1925 году на Тейковской мануфактуре Иваново-Вознесенской губернии произошел конфликт из-за объявленного администрацией перехода на три станка и четыре сторонки для прядильной и ткацкой фабрик. Увольнение несогласных с переходом (три работницы), перевод на работу с более низкой оплатой труда (зарплата работницы Малеевой уменьшилась вдвое), грубое обращение (одна из работниц фабрики была «выкинута за ворота» и «сломала руку после стычки с заведующим охраной») - «нажим администрации», «бездействие профкома и парткома» вызвали недовольство работниц и остановку работы 27 марта и 26 апреля 1925 года. Недовольствующие во главе с работницей Малеевой (35 коммунистов и беспартийных) организовали стачечный комитет, требовавший увольнения директора и перевыборов фабзавкома, отмену «незаконного перехода» и «уплаты разницы за период с 3 февраля», восстановления уволенных. Специальная комиссия, созванная при губко-ме, опасаясь распространения забастовки на другие мануфактуры, приняла половинчатое решение: «переход без письменного согласия отменить, уволенных восстановить на работе... грубое обращение руководителей предприятия и профкома не доказано. оплата за простой только в половинном размере.» [1, л. 1-8; 2, л. 272-276; 3, л. 103-115; 19, с. 157-158].
Одной из важнейших форм политического контроля за членами заводского сообщества стали выборы в профсоюзные органы. Перевыборы профсоюзных органов, как и перевыборы Советов, носили кампанейский характер. Большую роль в перевыборных кампаниях играли партийные коллективы предприятий, фракции РКП(б) в профсоюзах и губернские комитеты [25].
Естественную тревогу у власти вызывали попытки самостоятельной выборной деятельности рядовых членов партии и профсоюзов. С 1923 года, года внутрипартийной дискуссии о рабочей демократии и назначенствах в профсоюзах, в стране усиливается стремление рабочих к самостоятельности в профсоюзных вопросах, формированию фабзавкомов из беспартийных рабочих. Приведем несколько таких примеров, зафиксированных в информационных сводках губкомов РКП(б) в 1923 году:
♦ «На колесном заводе "Друг Крестьянина" идет антисоветская агитация в связи с перевыборами завкома, куда предполагается выбирать беспартийных» [12, л. 16].
♦ «Агитация рабочих котельнической мастерской Невского судо—строительного завода с целью самостоятельно выбирать завком и подписывать резолюции в пользу меньшевиков и эсеров» [11, л. 4 об.].
♦ На Лесопильном заводе им. Калинина «председатель и секретарь вновь избранного профкома вели борьбу против коммунистов (против отдельных коммунистов в составе завкома)... Новый заводской комитет был сформирован на основании объединенного голосования по двум спискам, иначе весь профком завода был бы из беспартийных членов, чего невозможно было допустить... Клепикова и Федорова можно легко убрать с завода административным путем (заводская масса доверяет)» [12, л. 68-68 об.].
Последний пример интересен тем, что, с одной стороны, отмеченное противодействие рабочих навязыванию им номенклатурного партийного списка завкома противоречит сложившемуся в историографии мнению о конформизме рабочих, их сосредоточенности исключительно на материальном благополучии [27], а с другой стороны, в нем ясно виден механизм осуществления политического контроля с помощью выборов (использование «партийных списков» выдвиженцев, персонального или коллективного голосования, дискредитация и увольнение противников утвержденных списков). Не случайно известный специалист по истории профсоюзного движения В.И. Носач отметил возросшую активность рабочих после кампании по перевыборам профсоюзов, улучшение профсоюзной работы, увеличение
членов фабзавкомов и профуполномоченных [18, с. 246-247].
Обеспокоенность излишней самостоятельностью профсоюзной массы заставляла партийное руководство искать различные способы дискредитации рабочих активистов. Так, перевыборы фабзавкомов в фарфоровой и стекольной промышленности Новгородской губернии в 1924 году характеризовались, согласно письму секретаря губкома РКП(б), «провалом кандидатур партийных ячеек на общих собраниях рабочих, в фабзавкомы прошел "нежелательный элемент". В ближайшее время планируется чистка рабочей массы от хулиганствующих элементов» [8, л. 5]. То же самое происходило и на прядильно-ткацких мануфактурах Иваново-Вознесенской губернии: согласно оперативной сводке ОГПУ за 19-26 августа 1924 года, на Бонячинской фабрике и Родниковской мануфактуре списки бюро были провалены, в состав профсоюзов вошло минимальное количество коммунистов и комсомольцев, «зачинщики пытались незаметно возбудить рабочих (против решений парткомов. - Н. О.)» [3, л. 215-218]. Как видно, задолго до борьбы с «чубаровщи-ной» и «быковщиной» «хулиганские действия» становятся своеобразным клише политического контроля, маркирующим любое несогласие с мероприятиями советской власти и господствующей идеологией.
Во время перевыборных кампаний в 1924 году члены и кандидаты в РКП(б) ленинского призыва, по сведениям губкомов партии, «стихийно, без санкции и даже без извещения своих партийных органов выступили против заводской администрации и мастеров». Протест выражался в сборе подписей, голосовании против постановлений и кандидатов, выставленных парткомами, и пр. [13, л. 19-20]. Чтобы переориентировать партийных неофитов, руководство стремилось шире вовлекать их в массовую работу, производственные совещания, подкупать возможностью выдвижения на административные и хозяйственные должности (особенно в крупных губернских городах, где существовала серьезная проблема - слишком низкий процент коммунистов на низовых руководящих должностях [13, л. 8-12; 6, л. 1939]). Складывание советской номенклатуры и бюрократического аппарата, противостоящих
свободному волеизъявлению рабочих масс, превратилось в составную часть системы политического контроля.
Кампании по перевыборам фабзавкомов в Северо-Западной области в 1925-1926 годах закрепили успех номенклатуры. Информационная сводка «Итоги кампании перевыборов фабзавместкомов по Союзам» от 17 декабря 1925 года фиксирует тщательную подготовку кампании. План был подготовлен Ленинградским ГСПС, за 40 дней до начала кампании на каждом предприятии было проведено расширенное заседание бюро коллектива с участием фракции РКП(б) профкома, затем - заседание профкома, делегатское собрание, собрания рабочих по цехам под руководством делегатов, общее собрание коллектива предприятия, общее собрание рабочих. На предприятиях использовались стенгазеты, вывешивались списки выдвинутых кандидатур, организовывались доклады. Перед началом кампании в Ленинграде было проведено общее городское собрание профработников. Посещаемость предвыборных и выборных собраний составляла от 60-70 % (металлисты) до 93 % (кожевенники и текстильщики). Предварительно выдвинутые кандидатуры принимались в 70-75 % случаев, «отвода кандидатов, намеченных в руководящую группу, не было, кроме единичных случаев (незнание массами, малая активность, неумелый подход к рабочим)». Количество беспартийных в профкомах увеличилось в среднем на 4,5 % [14, л. 1-3]. Эти данные подтверждают особую роль коммунистов на всех уровнях — от Севзапбюро ЦК ВКП(б) до цеховых ячеек. Несмотря на рост количества беспартийных в фабзавкомах (30-40 % по области) [23, с. 85-87], на уровне руководства союзами все оставалось по-прежнему. Если происходило обновление управленческого аппарата, то новые профработники выдвигались старым профкомом под руководством органов РКП(б) и проходили в любом случае: голосование по всем цехам (а «свои кандидаты» только по своему - завод «Красное Сормово»), вывешивание списка кандидатов в члены заводского комитета за пару часов до собрания (Кусинский чугунно-литейный завод) и т. д. [6, л. 19-39]. Если результаты собрания были
нежелательными, то их решения отменялись в соответствии с инструкцией ВЦСПС по следующим причинам: как «незаконно состоявшегося», «нет кворума» и т. д. [22, с. 17-21].
Отмена обязательного членства, усиливающаяся роль парткомов на предприятиях, контроль РКП(б) над всеми выборами побудили профсоюзных работников искать пути для самосохранения и включения в бюрократическую систему. Соответственно изменились каналы получения информации и средства воздействия на настроения членов профсоюзов, стали активно использоваться тред-юнионистские практики (по охране труда, организации отдыха рабочих, борьбе с безработицей) и т. д. Во многом потеряв самостоятельность, занимая
подчиненное положение в пресловутом «треугольнике», профсоюзы, тем не менее, стали важной частью системы политического контроля в промышленности, активно участвуя не только в проведении в жизнь партийных директив, но и эффективно манипулируя массовым сознанием. Своеобразное «опутывание» рабочих участием в хозяйственно-политических и агитационных кампаниях, обязательностью участия в собраниях и другой профсоюзной работе не оставляло им времени на активное сопротивление власти, на отстаивание политической и личной свободы.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Заводское сообщество и власть в Советской России 1920-х гг.»), проект № 10-01-00407а.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. ГАИО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1606.
2. Там же. Д. 1614.
3. Там же. Д. 1615.
4. ГАРФ. Ф. Р-374. Оп. 2. Д. 4.
5. Там же. Оп. 27. Д. 1084.
6. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 169.
7. Там же. Д. 491.
8. ЦГАИПД СПб. Ф. 9. Оп. 1. Д. 733.
9. Там же. Ф. 16. Оп. 1. Д. 4796.
10. Там же. Д. 4800.
11. Там же. Оп. 5. Д. 4800.
12. Там же. Д. 4834.
13. Там же. Д. 5248.
14. Там же. Оп. 6. Д. 6820.
15. Там же. Ф. О-1603. Оп. 1. Д. 216.
16. Измозик, В.С. Глаза и уши режима (Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918—1928 гг.) [Текст] / В.С. Измозик. - СПб.: Изд-во СПбУЭиФ, 1995. - 164 с.
17. Итоги V съезда [Текст] // Вестн. профсоюзов.- 1922. - № 1. - С. 3-7.
18. Носач, В. И. Профессиональные союзы России (1905-1930) [Текст] / В. И. Носач. - СПб.: Изд-во СПбГУП, 2001. - 350 с.
19. Офицерова, Н.В. Информационные документы о взаимоотношениях заводского сообщества и власти в 1920-х годах: проблемы и их решения [Текст] / Н.В. Офицерова // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманит. и обществ. науки. - 2010. - № 2. - С. 155-160.
20. Она же. Политический контроль в промышленном сообществе в 1920-е гг (на материалах Северо-Запада России) [Текст]: автореф. дис. ... канд. ист. наук / Н.В. Офицерова. - СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2010. - 28 с.
21. Профсоюзы Северо-Западной области [Текст]// Вестн. профсоюзов. - 1922. - № 1. - С. 8-15.
22. Работа и достижения ленинградских профсоюзов [Текст]. - Л.: Изд-во Ленингр. Губпрофсовета, 1925. - 396 с.
23. Сборник материалов Северо-Западного областного бюро ЦК РКП(б) [Текст]. - Вып. 1. -1925, ноябрь. - Л.: Прибой, 1925. - 146 с.
24. «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране. 1922-1934 гг. Т. 1. Ч. 1-2. -М.: ИРИ РАН, 2001.
25. Ульянова, С.Б. Кампанейщина в жизни советского предприятия (к вопросу о политизации хозяйственных практик в 1920-е годы) [Текст] / С.Б. Ульянова // Вестн. Оренб. гос. ун-та. - 2006. -№ 12. Приложение. - С. 108-114.
26. Шкаровский, М.В. Документы ЦГА Санкт-Петербурга о трудовых конфликтах в 1918-1928 гг. [Текст] / М.В. Шкаровский // Трудовые конфликты в советской России 1918-1929 гг. / РАН. Ин-т российской истории; Мичиганский ун-т; ред. Ю.И. Кирьянов, В. Розенберг, А.Н. Сахаров. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. - С. 85-99.
27. Яров, С.В. Конформизм в советской России: Петроград 1917-1920-х годов [Текст] / С.В. Яров. -СПб.: Европейский дом, 2006. - 569 с.
