CC BY
101
ISSN 2304-120X
ниепт
научно-методический электронный журнал
ART 195027 DOI 10.24411/2304-120X-2019-15027 УДК 82.091
Гпазкова Марина Михайловна,
кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный технический университет», г. Тамбов [email protected]
Роль природы в творчестве Ф. Искандера
Аннотация. Статья посвящена анализу использования образов природы в творчестве Ф. Искандера. Отмечается важное значение природы для «естественного» человека, с которой он находится в тесной духовной связи. Актуализируются особенности представления чегемцами природы как некоего одушевленного существа, имеющего божественную силу. Автор приходит к выводу о полифункциональности природы в творчестве Ф. Искандера и выделяет ее основные функции. Ключевые слова и фразы: мифологизированное сознание, антропоморфность, народный мир, государственный мир, аналогичные, аллегорические и символические функции.
Раздел: 10.00.00 Филологические науки.
Творчество Ф. Искандера является замечательной страницей в энциклопедии русской литературы XX в. Оно уникально своей самобытностью, особенным подходом писателя к выбору тем и проблем и способам их воплощения; стилем создания неповторимых, многогранных характеров, синтезом русской и абхазской культур, контаминацией романтизма и реалистичности. Своеобразие творчества Искандера состоит также в выборе им жанра. Его ведущие произведения представлены разными художественными формами: это роман-эпопея («Сандро из Чегема»), включающий в себя цикл новелл, которые описывают в сатирическом аспекте близкие по теме эпизоды из разных времен и составляют плутовской роман; это повесть-притча («Кролики и удавы»); это эссе-диалог («Думающий о России и американец»); это повести и рассказы («Человек и его окрестности», Тринадцатый подвиг Геракла» и др.). Некоторые литературоведы объединяют жанровые своеобразия произведений Искандера характеристикой магический (мистический) реализм, в чем и проявляется уникальная особенность творчества Ф. Искандера - сочетаемость несочетаемого.
Сюжет многих искандеровских сочинений связан с селом Чегем, в котором прошло детство писателя. Возможно, с этим связано предпочтение писателем повествования от первого лица, но в роли близкого автору рассказчика, а также использование стереоскопического, двойного взгляда (повествование через призму сознания взрослого и его воспоминания о детстве, взгляд ребенка).
Актуальными для Ф. Искандера темами являются общечеловеческие, социальные и нравственные темы: справедливости, чести, достоинства, деградации гуманности, пренебрежения народной этикой, патриархальной культурой, изменения приоритета в пользу материальной выгоды. Стоить отметить, что пафосность творчества писателя заключается в саркастическом оптимизме автора.
Будучи человеком, любящим свою родину, чувствующим ее красоту и ощущающим себя ее неотъемлемой частью, Ф. Искандер использует в своем творчестве образы природы, которые выполняют различные функции. Несмотря на то что Ф. Искандеру посвящено много работ, данный аспект, связанный с нравственно-философской концепцией автора, с проблемой изображения национального характера, не получил в литературоведении достаточного освещения.
научно-методический электронный журнал
Природа является неотъемлемой частью народного мира Ф. Искандера. Любимые герои Ф. Искандера, чегемские крестьяне, живут в тесном соседстве с природой. Природа играет значительную роль в крестьянской жизни в силу естественных причин -для крестьянина важна хорошая погода или благоприятные климатические условия: «А вы чего там расселись?! Вы что, не видите, где уже солнце? Солнце упустили, солнце!» [1] Но природа для чегемских персонажей Ф. Искандера не просто внешнее условие существования. Сознание чегемцев мифологизировано, а логика мифа предполагает тесную духовную связь человека и природы. Так, В. Найдыш указывает: «В мифологическом сознании человек не выделяет себя из окружающей среды» [2]. Природа в этом случае выступает как бы определенным одушевленным существом, что подчеркивает и Е. М. Мелетинский: «На природные объекты переносились человеческие свойства, им приписывалась одушевленность, разумность, человеческие чувства» [3]. Антропоморфность природы присутствует и в творчестве Ф. Искандера: «Белый столб маяка четко выделялся на фоне темной полосы леска. Казалось, солнце передает ему дежурство, а заодно и кое-какие советы по вопросам освещения» [4]. Единство человека и природы проявляется не только в «очеловечении» природы, но и в сравнении человека с некоторыми природными явлениями. Например, герой повести Ф. Искандера «Морской скорпион» описывает свою возлюбленную таким образом: «Я смотрел на золотистую лужайку под вьющимся кустом волос, озаренную солнцем» [5]. Идеи некоторых произведений Ф. Искандера понятны только в связи с природой. Так, сюжет повести «Морской скорпион» включает один день из жизни главного, автобиографического, как и все протагонисты Ф. Искандера, героя - Сергея. Он отправляется на рыбалку, где его жалит скорпион, а потом проводит вечер в компании жены и друзей. Эти достаточно повседневные события прерываются многочисленными воспоминаниями и размышлениями. Несмотря на то что размышления эти иногда носят довольно мрачный характер, лейтмотив повести - принятие рассказчиком жизни во всех его проявлениях, причем принятие, происходящее от понимания духовности природы: «Сергей вдруг почувствовал с необыкновенной яркостью и силой красоту этой дуги залива с обрывистыми холмами, с корявыми дубами, с этим молодежным лагерем, с густым, необыкновенно чистым морем, с каждым скальным выступом из него, он почувствовал счастье мускульной силы ума, как бы заранее знает, что в случае необходимости она может выжать из всего этого четкую духовную сущность» [6].
Природа представляется не просто живым существом, она обладает почти божественной силой. Эта сила позволяет природе приходить на помощь человеку. Так, благодаря дереву, растущему у окна, Чунка убегает из отделения милиции, тем самым избегая гибели: «Чунка на мгновение растерялся, не зная, чем защищаться, и посмотрел по сторонам. И вдруг он мельком увидел за окном ветку шелковицы, что дрожит на ветерке» [7]. Дерево - незаменимый приют для мальчика Чика, место для свободы и размышлений: «Кроме всего, это место имело еще одно достоинство, которое заключалось в том, что Чик здесь мог от всех отъединиться» [8].
Природа может иметь некоторые волшебные свойства. Так, кедр, под которым провели первую брачную ночь Тали и Баграт, был признан чегемцами особенным: «Че-гемцы, которые во всем всегда ищут дополнительный смысл, узнав, что такая юная девочка, как Тали, родила двух мальчиков, решили, что это неспроста, что, видно, здесь каким-то образом сказалось место, где произошла ее первая брачная ночь. В то лето к юному кедру, под которым расстелил свою нетерпеливую бурку Баграт, поистине была проложена народная тропа» [9]. Впрочем, природа в произведениях Ф. Искандера может не только помогать, но и наказывать. Так, характерным примером наказания природой может служить рассказ дяди Сандро об осквернении источника. Однажды он с
научно-методический электронный журнал
товарищем остановился у ручья. Товарищ Сандро решил намочить в воде чувяки, хотя по обычаю не положено стирать или что-то мыть там, где только что пили воду. Оскверненная природа сразу же карает святотатцев: ручей пересыхает. Нарушение гармоничного сосуществования с природой закономерно воспринимается героями как страшное наказание: «Он так перепугался, что никак не мог на ноги натянуть свои чувяки. Руки болтаются, как сломанные, губы шепчут: - Аллах, пощади...» [10]
Природа явно отказывает в покровительстве представителям государственного мира. Они часто оказываются в дисгармонии с природными стихиями. Например, председатель колхоза боится высоты и поэтому не способен ходить в горы: «он почему-то захотел спуститься на мельницу и вдруг остановился как вкопанный, когда тропа запетляла по обрывистому спуску <...>. Он так испугался, что уже не мог и наверх подняться ...» [11]
Еще одним характерным примером является прерванный нашествием скорпионов банкет в ресторане после дискуссии «Козлотур вчера, сегодня, завтра». Разведение козлотуров - гибридов козы и тура - описано в повести «Созвездие Козлотура» и одной из глав романа «Сандро из Чегема» и пародирует различные советские экспериментальные сельскохозяйственные программы, направленные, по сути, на изменение самой природы, что для представителей «народного» мира в произведениях Ф. Искандера кажется нелепостью, поскольку «герой произведений Ф. Искандера Че-гемского цикла - не царь природы, а ее дитя, он связан с ней многочисленными нитями, вскормленный и воспитанный ею» [12].
Закономерно, что природа отказывает в своем покровительстве участникам дискуссии, насылая на них ядовитых насекомых. Именно как волю природы, с которой нельзя препираться, объясняет срыв банкета один из его участников: «Ты при чем? Ты ни при чем! Природа!» [13] На аллегорическое значение того, что произошло, намекает рассказчик, объясняя возможные причины появления множества скорпионов в ресторане: «Другие говорили, что система водостока тут ни при чем, что, видно, скорпионы и раньше при сильном ливне уходили в глубинные, внутренние части крепости. И на этот раз они выползли сюда, не подозревая, что тут делается, и вдруг, попав в бурю электричества и музыки, оглушенные непомерной дозой цивилизации, они стали шлепаться вниз» [14]. Так, «непомерная доза цивилизации» чревата потерей гармонии с природой и природными аномалиями.
В противном случае герой рассказа «Ласточкино гнездо», образованный и уже немолодой человек, решает ночью перенести ласточкино гнездо на крышу своего дома, не обращая внимания на робкие аргументы старожила, что апеллирует к обычаям: «У нас это не принято» [15]. Отметим при этом, что ласточка имеет широкую мифологическую символику и может трактоваться как символ добра, счастья, семейного уюта и в то же время как символ смерти. Все названные толкования в контексте этого сюжета уместны. Нелепый замысел приводит к нелепой гибели главного героя: сторож, приняв человека, который идет ночью и не отзывается, за грабителя, убивает его выстрелом из ружья. Непонимание законов природы и пренебрежение ими, по мнению автора, неизбежно ведет к физической, как в данном случае, или моральной гибели героя. О. Лачинов, рассматривая отношения человека и природы, приходит к аналогичным выводам: «Она щедра с теми, кто считается с ней, но она не терпит бесцеремонного вторжения в свои пределы и строго карает за это» [16].
В то же время именно природа может восстановить утраченную гармонию. Неслучайно Ф. Искандер в минуты душевной гармонии своих героев обращается к описанию состояния природы с целью объяснить их ощущения и раскрыть особенности душевной организации своих персонажей. Вот как описывает картину предрассветного Чегема автор после застолья: «За яблоней разгоралась заря. Корова, которая
научно-методический электронный журнал
паслась перед ними, теперь паслась позади них, и оттуда доносился все тот же сочный, ровный звук обрываемой травы < ... > Снова потянул утренний ветерок, и петух, быть может, разбуженный им громко кукарекнул с инжирового дерева» [17].
Впрочем, функции природы в творчестве Ф. Искандера не сводятся к восстановлению гармонии вселенной или определению принадлежности персонажа к «естественному» или «государственному миру». Они гораздо разнообразнее и реализуются в таких составляющих природы, как флора и фауна.
Образы животных, созданные Ф. Искандером в его произведениях, могут выполнять несколько функций. Наиболее традиционная аллегорическая практика изображения животных представлена в философской сказке «Кролики и удавы». Само название произведения отсылает к распространенному сравнению «смотреть как кролик на удава». Именно это сравнение используется Ф. Искандером как наиболее подходящее для описания советского общества. Следуя традиции сказки о животных, Ф. Искандер изображает абстрактные джунгли, в которых находятся два государства - кроликов и удавов. Используя стереотипные представления (кролики робкие, удавы жестокие), Ф. Искандер наделяет своих персонажей чертами, характерными для определенного класса современного автору общества.
Эта аллегория может трактоваться по-разному. Королевство кроликов может интерпретироваться как запуганная и покорная власти советская интеллигенция, живущая страхом (боязнь быть уничтоженными удавами) и надеждой на материальные блага (активно поддерживаемый Королем миф о Цветной капусте, которая якобы скоро будет доступна всем кроликам). Завороженность кроликов, дающих удавам проглотить себя, может пониматься как пассивность интеллигенции, что, с одной стороны, запугана властью, а с другой - завороженно верит мифам. На это рассчитывает и Король: «Король знал, что только при помощи надежды (Цветная капуста) и страха (удавы) можно разумно управлять жизнью кроликов» [18].
Удавы могут быть интерпретированы как воплощение власти и государственных карательных органов (проглатывание кроликов, например, может быть интерпретировано как намек на то, что во времена сталинских репрессий люди исчезали бесследно). Обезьяны понимаются как средненравственные обыватели: обезьяна-мать не позволяет дочери предупредить Того, что задумался об опасности, считая, что это не их дело.
Отдельные персонажи животного мира пародийно воплощают вполне конкретных исторических лиц. Так, образ правителя удавов Великого Питона представляется откровенным намеком на Сталина: «Среди удавов ходили темные слухи: мол, незадолго до смерти Великий Питон не то был лишен права голоса, не то лишился дара речи» [19].
Советское общество изображается Ф. Искандером в развитии. Да, после смерти Великого Питона лидером удавов становится Отшельник, который прославился изобретением нового средства уничтожения кроликов - удушения - и так реформировал процесс (прозрачный намек на эпоху оттепели и на Хрущева в частности). Образы животных (кролики, удавы, обезьяны), их привычки (охота удавов на кроликов, набеги кроликов на огороды крестьян) и даже продукты питания (морковь, горох и капуста, которые в повести иронически именуются Святой троицей) используются Ф. Искандером, с одной стороны, для моделирования социально-политической атмосферы советских времен, а с другой -для рассмотрения вечной проблемы народа и власти, власти и искусства.
В творчестве Ф. Искандера животные могут выступать в качестве не только аллегорических фигур, но и эпизодических персонажей, лишенных любых человеческих черт. Персонажи этого типа - обычные животные, своеобразные знаки. Мимолетное упоминание о животных (лошадях, курах, собаках) в романе «Сандро из Чегема» чаще
научно-методический электронный журнал
всего связано с мотивом домашнего уюта и природного порядка вещей. Этот мир животных противопоставляется миру человеческих отношений или сосуществует с ним. Так, курица-наседка в разделе романа «Сандро из Чегема» «Большой день Большого Дома» воплощает материнскую любовь: «Каждый раз, видя, как цыплята один за другим исчезают под теплыми крыльями наседки, Кама чувствовала, что на ее глазах произошло необъяснимое чудо. Она еще не понимала, что в мире нет ничего вместительнее крыльев любви» [20]. Такой же «наседкой» в мире людей является сестра дяди Сандро Кама: «Она не только стремилась всех нас, детей своих, поставить на ноги, но и старалась всеми средствами весь род наш удержать в теплой роевой связи» [21].
Но кроме этого животные в мире произведений Ф. Искандера также активно используются как символы, характерные для христианской и мировой мифологии. Например, козел, неоднократно появляясь или упоминаясь на страницах искандеров-ских произведений, может символизировать дьявольские силы и то историческое лицо, для которого они, по мнению Ф. Искандера, были характерны. Хабуг, отвечая на обвинения чегемцев в адрес своего пастуха, использует сравнение: «Вы бы собственные зады поберегли от усатого козла, чем заниматься моими козами» [22]. Учитывая чегемское прозвище Сталина - «Великовусий», - намек вполне прозрачный.
Впрочем, «дьявольская» сущность козла может обыгрываться автором иронически. В повести «Созвездие Козлотура» рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда он, идя к дяде через кладбище, свалился в пустую могилу и нашел там козла. Козел в данном случае воплощает все связанные с мрачным местом страхи мальчика, пугает мужчину, что пришел им на помощь, но в результате оказывается не более чем животным.
Анималистический образ может трактоваться как символ безумия и иррациональности братоубийственной войны, и как пророчество будущих унижений и бед, что принесет новая власть, и как покорная терпеливость народа. Именно так может интерпретироваться история с появлением свиней верхом на ослах в разгар Гражданской войны: «И когда на дорогах Абхазии люди стали встречать ослов, навьюченных свиньями, этими злобно визжащими, многопудовыми курдюками жира, верхом на длинноухих терпеливцах, то многие, особенно старики, видели в этом зрелище мрачное предзнаменование» [23]. Аналогичную трактовку предлагает в своей статье М. За-ламбани: «Образ свиней, оседлавших коротких осликов, построенный на жаргонном значении слова "свинья", на самом деле является предзнаменованием грядущих смутных времен» [24]. Так, осел часто символизирует бедность, терпение и покорность. А свинья, по мусульманским представлениям, нечистое животное, и ее появление - символ нарушения возрастных традиций и жизненного устройства, начало конца патриархального чегемского мира.
В разделе «О, Марат!» романа «Сандро из Чегема» особую роль играет образ удава. Главный герой, пляжный фотограф и ловелас Марат, знакомится с очаровательной женщиной, но вскоре выясняется, что она любовница Берии, и Марат чудом избегает мести всесильного наркома. Вследствие постоянной тревоги (Марату мерещится профиль Берии) он теряет мужскую силу. Окончательно восстановить свое душевное и физическое здоровье Марату помогает новая любовница - укротитель удава - и ее питомец. Сравнение Берии с удавом подчеркивается самим автором: «Видение зловещего профиля почти совсем перестало его посещать после его романа со знаменитой укротительницей удавов, приезжавшей к нам вместе с цирком шапито. Я думаю, что, сам того не подозревая, Марат потянулся к укротительнице, чтобы зримым видом живого удава вытеснить из сознания профиль метафизического удава» [25].
В то же время удав может пониматься и как более сложный образ. Змея - «фаллический символ, воплощение оплодотворяющей мужской силы, мужа всех женщин»
научно-методический электронный журнал
[26]. Таким мужем всех женщин, по сути, и является любвеобильный Марат. Таким образом, убийство Маратом удава может интерпретироваться как уничтожение собственного мужского «я» и отказ от роли «мужа всех жен». Эта трактовка подтверждается и сюжетом. Расправившись с удавом, который напал на него, и расставшись с укротительницей, Марат вскоре женился на женщине, которая представлена автором как «приземистая тумбочка с головой совенка» [27]. Но этот брак недолговечен: жена изменяет Марату (ранее более вероятной была бы обратная ситуация), и он после развода уезжает в Сибирь. Так, образ удава и его убийство одновременно символизируют любвеобильную суть Марата (используясь как фрейдистский символ), его страхи (боязнь Берии) и даже будущую судьбу.
Анималистические персонажи в творчестве Ф. Искандера могут концентрировать «первичные» людские качества, тем самым выполняя аналогичную функцию. Наиболее яркий пример такого функционирования зооморфных персонажей - мул Хабуга (раздел «Рассказ мула старого Хабуга» романа «Сандро из Чегема»). Мул Арапка сочетает в себе и «животные», и человеческие качества. С одной стороны, он не является аллегорическим образом, то есть изображен как животное, а не как человек в образе животного, и автор объясняет способность животного донести свои мысли до читателя: «Все, что я говорю, я мысленно рассказываю ангелам, а они все это заставят увидеть и услышать во сне одного из наших парней» [28]. Все происходящие события показаны его глазами. В отличие, например, от традиционных героев анималистических произведений, которыми движет природный инстинкт, мул наделен способностью к рефлексии, осмысленной деятельности. Более того, слепое подражание инстинктам оценивается самим мулом как очень позорное и недостойное солидного мула поведение, как в случае, когда Арапка испугался воображаемого медведя и нечаянно сбросил хозяина: «Вспоминая, что случилось, я содрогался от стыда» [29].
Выбор животного в качестве протагониста в этом разделе, на наш взгляд, объясняется спецификой времени действия. Зловещая атмосфера 1937 г. показана глазами мула, что очень точно оценивает происходящие события. Свободно говорить и даже свободно думать в 1937 г., очевидно, может позволить себе только животное: «Сейчас никому нельзя доверять. Даже собственному мулу не доверяй своих мыслей» [30]. Это понимает и сам мул: «Страшно подумать, если доносчики уже на этой стороне Кодора, а мой старик все еще мелет, что ни придет на язык» [31]. Мул Арапка критически относится к советской власти и мысленно полемизирует с советскими идеологами, которые осуждают куркульство: «Да, да, держал пастухов! Ну и что? За три года работы пастух получал тридцать коз, после чего мог уйти и заводит собственное хозяйство. А у вас колхозник за три года и трех коз не заработает» [32]. Он выступает защитником патриархальных ценностей: «Так каждому захочется танцевать, и тогда кто же будет пахать, сеять, собирать урожай?» [33] В то же время Арапка наивно рассуждает о разнице между крестьянами-единоличниками и колхозниками, исходя из своих интересов: «Жадные они все-таки, единоличники. Честно скажу, в этом отношении мне колхоз больше нравится» [34]. И для подтверждения своей правоты он приводит пример: крестьянин, на кукурузное поле которого забрались животные, яростно избил их, а колхозник в аналогичной ситуации только лениво прогнал их с колхозного поля. Таким образом, становится очевидна деградация крестьянства, которое, вступив в колхозы, относится к колхозной земле как к чужой.
Первичные человеческие качества концентрирует и буйвол Широколобый (раздел «Широколобый» романа «Сандро из Чегема»). В разделе изображен последний день жизни Широколобого, когда его увозят на бойню, чтобы закрыть план поставки мяса. Догадавшись, куда и зачем его привезли, буйвол выламывает ворота, бросается
научно-методический электронный журнал
в море и плывет на свободу, но затем погибает от пули рыбаков, отправленных для его поимки. Все другие события, происходящие в главе, являются воспоминаниями Широколобого. Широколобый - типичный пример эпического героя. Он горд, справедлив, храбр и добр, совершает подвиги. Но, в отличие от мула Арапки, Широколобый в меньшей степени подвержен рефлексии и не дает оценку событиям, происходящим в мире людей. Однако и его поведение не ограничено рамками инстинктов. Так, завоевав сердце буйволицы победой над соперником, Широколобый не пользуется плодами этой победы, поскольку великодушно жалеет его, кается, что сломал ему рог, и испытывает неприязнь к буйволице, которая не отличается тонкой душевной организацией и ведет себя согласно природным инстинктам. Н. Иванова пишет о творчестве Ф. Искандера: «Мир природы - мир свободы, мир людей - мир несвободы» [35]. И действительно, как настоящее дитя природы, Широколобый стремится к свободе как естественному состоянию для любого существа и бесстрашно борется за нее.
Не менее значимую роль в мире произведений Ф. Искандера играет и флора. Да, одним из наиболее важных авторских символов является молельное дерево, священное для чегемцев. С этим культовым деревом в романе связано немало сюжетных коллизий альтернативной мифологии. Согласно мифологическим канонам, растения, как и вся природа, могут иметь антропоморфные черты. Да, молельное дерево в определенный момент словно оживает и даже начинает говорить, якобы объявляя свою волю, и становится причиной вступления в колхоз Хабуга: в разгар коллективизации священное дерево при ударе об него начинает «говорить» «кумхоз» и тем самым укрепляет престиж советской власти. В результате дерево становится знаменитым за пределами Чегема и рассказ о нем доходит до самого Сталина.
Кроме того, в эпизоде с деревом можно усмотреть и религиозную основу новой идеологии, во многом использующей христианские догмы: «Сама марксистская философия как основа советской идеологии, стала проявлением прогрессирующего мифологического сознания. В ней полностью воплотились черты классического и христианского мифа» [36]. «Голос» дерева явно напоминает голос Божий, а само событие -христианское чудо. Однако в данном случае трудно не разглядеть насмешку над новой «религией»: даже священное дерево не осмеливается перечить воле вождя всех народов и подхватывает призыв вступать в колхоз. А Хабуг становится колхозником, не уверовав в новую идеологию, а лишь осознав бессмысленность своего пассивного сопротивления, поскольку даже молельное дерево покорилось воле новой власти: «- Кум-хоззз...- прозвенело дерево печально и внятно.
- И ты туда же?! - взревел старый Хабуг и, вытащив топор, в ярости стал бить и бить по стволу обухом <...>
На следующий день старик пришел в сельсовет и записался в колхоз» [37]. Впрочем, молельное дерево также стало жертвой советской власти: оно было признано культовым объектом и подожжено комсомольцами, но выстояло. Объясняя сущность образа молельного дерева, М. Заламбани пишет: «Дерево возносится до символа стойкого духа крестьян, на который исторические события, советские кампании, колхоз, местные чиновники, против которых возводится стена коварной и окрепшей культуры, повлияли только поверхностно» [38]. Судьба дерева в целом похожа на судьбу всего народа: как и народ, молельное дерево подверглось веяниям времени и произносило «кумхоз», выстояло против тех, кто пытался его уничтожить, и рухнуло от старости. Похожее мнение высказывает М. Каневская: «Мифология древнего ореха становится метафорой народной жизни, символом времени и непреходящих ценностей, которые не могут истребить ни люди, ни небесные силы. Рассказчик видит в образе дерева символ потенциального развития как человека, так и целого
научно-методический электронный журнал
народа» [39]. Советская квазимифология, связанная с ним, уходит в прошлое, а само молельное дерево продолжает существовать.
Присутствует в искандеровских текстах и насмешка над государственным мифом о природе, который утверждает необходимость подчинения природы государству и государственным целям. Достаточно вспомнить многочисленные проекты преобразования природы, разрабатываемые в советское время. В произведениях Ф. Искандера этот миф доведен до абсурда. Так, автор приводит один стих сталинской поры, в котором подсолнечник меняет свою природу и тянется не к солнцу, а к портрету Сталина, заменяющего ему светило. Стих вызывает дискуссию: «Но нашелся и такой се-доглавый профессор, который сказал, что стихотворение звучит неестественно. Согласно диалектическому материализму и ленинской теории отражения, разъяснял он, природа безразлична к любому общественному строю, да, к любому, хотя только социализм может спасти ее от хищнического истребления. И в этом смысле товарищ Сталин действительно является солнцем для подсолнуха, но подсолнух не может этого сознавать. И в этом великая драма идей!» [40]
Попытки использовать природные явления для создания государственной мифологии описаны Ф. Искандером и в повести «Кролики и удавы». В королевстве кроликов, так же как и в Чегеме, есть священное дерево - морковный дуб. Но в мире, потерявшем истинное народное самосознание и моральные устои, ситуация оказывается перевернутой. Коллизия дара священного дерева простым смертным здесь оборачивается сарказмом. Благодаря морковному дубу один из кроликов получает звание Старого Мудрого Кролика. Способ получения «дара» явно указывает на ироничное снижение архетипического образа мудреца. Желудь, упавший с дуба, становится причиной сотрясения мозга кролика, что, по мнению Короля, является доказательством существования этого самого мозга: «- Значит, было что сотрясать? - догадался Король» [41 ]. С помощью этого же священного дерева Король уничтожает неугодных ему подданных: «С тех пор подозрительных кроликов <...> Король заставлял принимать участие в конкурсе на должность Старого Мудрого Кролика <...> Обычно несколько кроликов после этого погибало от наиболее прямых попаданий морковных желудей» [42]. Так священное дерево в государственном мире теряет свою сакральность и вместо благ приносит лишь несчастья.
Природа занимает чрезвычайно важное место в художественном мире Ф. Искандера. Обладая, согласно логике мифа, антропоморфными чертами, она может помогать человеку или наказывать его за грехи. При этом отдельные элементы природы, животные и растения, могут выполнять аналогичные, аллегорические или символические функции в текстах Ф. Искандера. В произведениях Ф. Искандера природа выступает идеалом естественной жизни, которым проверяются все явления действительности. Именно близость к природе отличает представителей народного мира от государственного. И сила природы заключается не в анимистической мощи, а в разумности и упорядоченности всего, что с ней связано. А сама природа в художественном мире произведений Ф. Искандера представлена как воплощение естественности, гармонии и высшей правды.
Ссылки на источники
1. Искандер Ф. Сандро из Чегема. - М.: Эксмо, 2009. - 1101 с.
2. Найдыш В. М. Концепции современного естествознания. - М.: Альфа-М, 2004. - 622 с.
3. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. - М.: Наука, 1976. - 407 с.
4. Искандер Ф. Софичка. - М.: Азбука-классика, 2014. - 448 с.
5. Там же.
6. Там же.
7. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
QISSN 2304-120X
ниепт
научно-методический электронный журнал
8. Искандер Ф. Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика. - М.: Эксмо, 2011. - 832 с.
9. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
10. Там же.
11. Там же.
12. Лачинов А. В. Человек и мир в художественной системе Ф. Искандера: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.02. - Нальчик, 1998. - 151 с.
13. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
14. Там же.
15. Искандер Ф. Рассказы. - URL: http://www.andrei-dedyuhin.narod.ru/glava1_0.html.
16. Лачинов А. В. Указ. соч.
17. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
18. Искандер Ф. Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика.
19. Там же.
20. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
21. Там же.
22. Там же.
23. Там же.
24. Заламбани М. «Сандро из Чегема» Ф. Искандера в контексте «творящей» цензуры // Новый филологический вестник. - 2010. - № 1. - С. 65-81.
25. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
26. Юнг К. Г. Символы и метаморфозы либидо. - URL: http://www.yourdreams.ru/biblio/pages/carl-gustav-jung-cml-1.php.
27. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
28. Там же.
29. Там же.
30. Там же.
31. Там же.
32. Там же.
33. Там же.
34. Там же.
35. Иванова Н. Б. Смех против страха или Фазиль Искандер. - М.: Сов. писатель, 1990. - 320 с.
36. Некрасова Е. С. Мифологические конструкции в советской культуре и искусстве // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изучения культуры философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. - Вып. 2. - С. 179-188.
37. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
38. Заламбани М. Указ. соч.
39. Каневская М. А. Кратчайший путь к истине: децентрализация дискурса у Фазиля Искандера. - URL: http://apsnyteka.org/2893-
kanevskaya_m_kratchaishy_put_k_istine_detsentralizatsiya_diskursa_u_f_iskandera.html.
40. Искандер Ф. Сандро из Чегема.
41. Искандер Ф. Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика.
42. Там же.
Marina Glazkova,
Candidate of Philological Sciences, Associate Professor, Russian Philology Chair, Tambov State Technical
University, Tambov
The role of nature in the works of F. Iskander
Abstract. The article analyzes the use of nature images in the works of F. Iskander. It is noted the importance
of nature for the "natural" man, who is in close spiritual connection with it. The understanding of nature by
Chegem people as a kind of animate being with divine power is actualized. The author comes to the conclusion
about polyfunctionality of nature in the works of F. Iskander and highlights its main functions.
Key words: mythological consciousness, anthropomorphism, people's world, state world, similar, allegorical
and symbolic functions.
References
1. Iskander, F. (2009). Sandro iz Chegema, Eksmo, Moscow, 1101 p. (in Russian).
2. Najdysh, V. M. (2004). Koncepcii sovremennogo estestvoznaniya, Al'fa-M, Moscow, 622 p. (in Russian).
3. Meletinskij, E. M. (1976). Poetika mifa, Nauka, Moscow, 407 p. (in Russian).
4. Iskander, F. (2014). Sofichka, Azbuka-klassika, Moscow, 448 p. (in Russian).
5. Ibid.
QISSN 2Э04-120Х
ниепт
научно-методический электронный журнал
6. Ibid.
7. Iskander, F. (2009). Op. cit.
8. Iskander, F. (2011). Kroliki i udavy. Sozvezdie Kozlotura. Detstvo Chika, Eksmo, Moscow, 832 p. (in Russian).
9. Iskander, F. (2009). Op. cit.
10. Ibid.
11. Ibid.
12. Lachinov, A. V. (1998). Chelovek i mir v hudozhestvennoj sisteme F. Iskandera: dis. ... kand. filol. nauk: 10.01.02, Nal'chik, 151 p. (in Russian).
13. Iskander, F. (2009). Op. cit.
14. Ibid.
15. Iskander, F. Rasskazy. Available at: http://www.andrei-dedyuhin.narod.ru/glava1_0.html (in Russian).
16. Lachinov, A. V. (1998). Op. cit.
17. Iskander, F. (2009). Op. cit.
18. Iskander, F. (2011). Op. cit.
19. Ibid.
20. Iskander, F. (2009). Op. cit.
21. Ibid.
22. Ibid.
23. Ibid.
24. Zalambani, M. (2010). "Sandro iz Chegema" F. Iskandera v kontekste "tvoryashchej" cenzury", Novyj filologicheskij vestnik, № 1, pp. 65-81 (in Russian).
25. Iskander, F. (2009). Op. cit.
26. Yung, K. G. Simvoly i metamorfozy libido. Available at: http://www.yourdreams.ru/biblio/pages/carl-gus-tav-jung-cml-1.php (in Russian).
27. Iskander, F. (2009). Op. cit.
28. Ibid.
29. Ibid.
30. Ibid.
31. Ibid.
32. Ibid.
33. Ibid.
34. Ibid.
35. Ivanova, N. B. (1990). Smekh protiv straha ili Fazil' Iskander, Sov. pisatel', Moscow, 320 p. (in Russian).
36. Nekrasova, E. S. (2002). "Mifologicheskie konstrukcii v sovetskoj kul'ture i iskusstve", Studia culturae. Al'manah kafedry filosofii kul'tury i kul'turologii i Centra izucheniya kul'tury filosofskogo fakul'teta Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta, Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo, St. Peterburg, vyp. 2, pp. 179-188 (in Russian).
37. Iskander, F. (2009). Op. cit.
38. Zalambani, M. (2010). Op. cit.
39. Kanevskaya, M. A. Kratchajshij put' k istine: decentralizaciya diskursa u Fazilya Iskandera. Available at: http://apsnyteka.org/2893-kanevskaya_m_kratchaishy_put_k_istine_detsentralizatsiya_diskursa_u_f_is-kandera.html (in Russian).
40. Iskander, F. (2009). Op. cit.
41. Iskander, F. (2011). Op. cit.
42. Ibid.
Рекомендовано к публикации:
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
Поступила в редакцию Received 26.07.19 Получена положительная рецензия Received a positive review 14.08.19
Принята к публикации Accepted for publication 14.08.19 Опубликована Published 29.09.19
Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) © Концепт, научно-методический электронный журнал, 2019 © Глазкова М. М., 2019
www.e-koncept.ru
