CC BY
5А.Ю. БЛАЖКИНА
РОЛЬ НАКАЗАНИЙ В КОНФУЦИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ (НА ПРИМЕРЕ ТРАКТАТА «КУН-ЦЗЫ ЦЗЯ ЮЙ»)
В данной статье освещается роль наказаний (Д син) в конфуцианской философии на основании анализа трактата «Кун-цзы цзя юй». Настоящий текст недостаточно хорошо изучен в российской синологии, однако он представляет огромный интерес для историко-философской науки. Автором статьи предпринята попытка рассмотрения той роли, которую играли наказания в конфуцианской мысли. В «Кун-цзы цзя юй» наказания носят воспитательный, охранительный и гармонизирующий характер; при осуществлении идеального добродетельного правления карательных мер должно избегать. В свою очередь наказания выступают не только в качестве инструмента трансформации поведения индивида, но и совершенствования всей политической системы в обществе.
Ключевые слова: конфуцианская философия, наказания, Кун-цзы цзя юй, добродетельное правление, ритуал, Кун-цзы, Шао Чжэнмао, добродетель, этика.
В истории китайской философии как отечественными, так и зарубежными синологами написано немало статей, посвященных политическим воззрениям, отраженным в классических конфуцианских памятниках, входящих в состав Четверокнижия (Н^ сы шу): «Лунь юе» ^Ш, «Чжун юне» ФШ, «Да сюэ» «Мэн-цзы» Что же касается еще не переведенного на русский язык текста «Кун-цзы цзя юй» «Речи школы Конфуция», сокр. «Цзя юй», то в России научных работ,
посвящённых исследованию данного памятника пока сравнительно мало. А между тем, «Кун-цзы цзя юй» дает богатейший материал для понимания конфуцианской философии. В рамках данной статьи необходимо сказать несколько слов об этом тексте.
«Кун-цзы цзя юй» — философский, исторический и литературный памятник, до недавнего времени приписываемый ученому-конфуцианцу Ван Су (195—256), жившему в царстве Вэй в эпоху Троецарствия (220—280). Первоначально книга «Кун-цзы цзя юй» состояла из 27 цзюаней (свитков), из которых до нас дошли только 10. В современном виде она разделена на 44 главы. Ряд китайских ученых полагает, что самое раннее упоминание о «Кун-цзы цзя юй» встречается в библиографическом разделе «Хань шу» Я^, где сказано, что ученики Кун-цзы записали 27 свитков, и что данная книга была утрачена1. Споры вокруг авторства и времени написания этого трактата не утихают до настоящего времени. Одни исследователи считают, что «Кун-цзя цзя юй» — это аутентичный письменный памятник, другие усматривают в нем сознательную фальсификацию. На данный момент в КНР большинство ученых подтверждают подлинность данного трактата2. Начиная с династии Сун (960—1279) в научном сообществе книгу рассматривали как литературную фальсификацию. В то же время сам философ Чжу Си (1130— 1200), и ряд исследователей времен династии Цин, например, Чэнь Ши-кэ Ц^^ЭД (1748—1796) («Комментарии к "Кун-цзы цзя юй"» ^Ж) придерживались диаметрально противоположного мнения3. В XX в. во время господства школы Гу Цзэгана ЩЩВД (1893—1980) «Сомнения в древности» и гу) «Цзя юй» безоговорочно был признан подделкой. Однако недавние археологические исследования пролили свет на эту запутанную историю. В 1973 г., в уезде Динсянь (пров. Хэбэй) при раскопках захоронения времён династии Западная Хань (206 до н.э. — 8 н.э.) были обнаружены бамбуковые планки, на которых начертан трактат «Жу цзя чжи янь» («Конфуцианские словеса» Содержание данного трактата было близко современному варианту книги «Кун-цзы цзя юй». В 1977 г. в округе Фуян (пров. Аньхой) было рас-
1 Бань Гу. Хань шу, И вэнь чжи. URL: https://www.gushiwen.org/gushiwen_48b00 b5al5.aspx (дата обращения 08.01.2019).
1 Ван Шэнъюань. Кун-цзы цзя юй тун цзе [Разъяснения «Кун-цзы цзя юй»]. Нанкин: Илинь чубаньшэ, 2014. С. 1—2.
3 Подробнее см. Ван Госюань, Ван Сюмэй. Кун-цзы цзя юй ши цзюань [Кун-цзы цзя юй в десяти свитках]. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 2011.
копано парное захоронение времен династии Западная Хань, бамбуковые планки текста «Жу цзя чжи янь», содержание которого также во многом совпадает с «Цзя юй». Недавние археологические раскопки свидетельствуют о том, что «Цзя юй» не фальсификация, и тем более, маловероятно, что его автором является Ван Су. Возможно, что этот текст древнее «Мэн-цзы». По крайней мере, на это указывает крупный китайский историк и философ профессор Пан Пяо4. По-видимому, уже в эпоху Западной Хань, если не сам текст, то его прототип, имел широкое хождение. Однако вопрос о том, являлся ли Ван Су автором данного текста, вряд ли можно решить однозначно. Ясно лишь одно: как и в ситуации с другими классическими текстами: книга «Кун-цзы цзя юй» непрерывно переписывалась, компилировалась, изменялась и дополнялась. Данный текст, хотя, возможно, и принадлежит перу одного (или нескольких) последователей Кун-цзы, содержит более поздние добавления. Но вопрос о датировке «Цзя юй» — перспектива для дальнейшего более глубокого и детального исследования.
«Кун-цзы цзя юй» — это не только источник, по которому мы можем судить о конфуцианском учении, но и трактат, повествующий о жизни и деятельности первого Учителя Поднебесной, а также об историческом фоне его жизни. «Цзя юй» представляет собой записи разговоров Кун-цзы с учениками, а также с высшем чиновничеством того времени. Эти разговоры касаются, прежде всего, социально-политических аспектов гармонизации Поднебесной, они раскрывают содержание традиционных конфуцианских этических категорий и представляют большую ценность в их изучении.
В центре конфуцианского учения стоит социально-политическая концепция об управлении на основе добродетели (^ШШШ вэй чжэн и дэ), которая сформулирована едва ли не в самом авторитетном письменном памятнике «Лунь юе», где сказано: «управлять страной на основании добродетели, подобно Полярной звезде, которая занимает свое место и другие звезды находятся в согласии с ней»5. Только руководя государством на базе нравственных норм, возможно добиться процветания страны. С давних времен в рамках политической философии ки-
4 Пан Пяо. Хуашо учжи саньу [К вопросу о «Пяти пределах и трех небывалых [вещах]»] // Вэньшичже. 2004. № 1.
5 Кун-цзы. Лунь юй. ЦКЬ: https://ctext.org/analects/wei-zheng (дата обращения 08.01.2019).
тайскими мыслителями затрагивается проблематика наказаний ( ШО син) — как способа выправления нравов простолюдинов. Среди них особую роль играли так называемые «символические наказания» (ШШ сян син), которые представляли собой не уголовную или административную ответственность за совершенное преступление, а общественное поругание, публичное обличение и т. д. Как пишет российский синолог профессор С. Кучера:
Символические наказания, по-видимому, представляют собой первую и самую раннюю стадию становления правовой, пенитенциарной системы в древнем Китае. Затем они постепенно стали вытесняться более жестокими формами наказания, сосуществовали с ними в течение продолжительного времени...6
Осмысление и теоретическая разработка применения карательных мер была важным пунктом в философских построениях конфуцианцев и легистов. Основным вопросом как конфуцианцев, так и легистов был вопрос об эффективном управлении государством. Однако, в отличие от конфуцианцев, легисты полагали, что в политике нет место нравственности, а идеальное государство жизнеспособно только при должном функционировании системы наказаний и поощрений граждан.
В настоящей статье роль наказаний в конфуцианской философии, рассматривается главным образом на основе текста «Кун-цзы цзя юй», а также с привлечением ряда других письменных источников. Стоит упомянуть, что нам важна не датировка7, не периодизация системы наказаний в древнем Китае, а именно философская составляющая, та роль, которую играли карательные меры в системе философских взглядов Кун-цзы и его ближайших последователей. В связи с чем, данное исследование не претендует на всеобъемлющий характер, а представляет собой скорее предварительные замечания к тексту «Кун-цзы цзя юй». Где наказания выступают не только и не столько в качестве инструмента трансформации поведения отдельно взятого индивида, а скорее в качестве инструмента совершенствования всей политической системы в целом. В отличие от трактата «Лунь юй», в котором главным образом формулиру-
6 Кучера С. История, культура и право древнего Китая. Символические наказания в древнем Китае. ЦКЬ: http://www.synologia.ru/monograph-1331-27 (дата обращения 10.01.2019).
1 Подробнее о датировке системы наказаний в древнем Китае см. там же.
ются принципы человеколюбивого и добродетельного правления (^ШШ Й жэнъ чжэн дэ чжи), в «Цзя юй» содержится немало материала, по которому можно судить о теоретической разработке использования карательных мер в истории конфуцианской философии.
Классический письменный памятник «Шан шу» относит возникновение системы карательных мер ко времени правления идеальных государей древности — Яо и Шуня9. В главе «Шунь дянь» («Установления Шуня») сказано:
[Шунь] ввел нормы для определения наказаний. Ссылкой заменялись пять наказаний...За ненамеренные и случайные [преступления] освобождали от наказания. За умышленные преступления наказывали. Осторожно и [очень] осторожно [наказывали]! Наказывали обдуманно! ...Для пяти наказаний [должны] быть [соответст-
8 Яо Й (2377—2259) по фамилии Ици ^ЭД — мифический правитель древности. Имя Яо можно перевести как «выдающийся», «возвышенный», «славный», «высочайший», что полностью соответствует его образу в китайской культуре, особенно в конфуцианстве, где он представляется идеалом правителя и вопло-щением совер-шенномудрого. Во многих источниках говорится о том, что Яо, будучи императором, вел скромный, почти аскетичный образ жизни («Исторические записки», «Хуайнань-цзы»). Имя Яо было Фансюнь (ЙЙ), кроме того его называли Тан Яо (Шй) или Танский Яо, то есть Яо из рода Тан. Яо был одним из сыновей императора Ди Ку (^
Яо управлял страной 90 лет (или 100 лет). Он был мудрым и добродетельным правителем, народ любил и уважал его. Так как родной сын Яо, по имени Дань Чжу (ДЙ), был человеком с низкими моральными качествами, он не мог стать правителем. Итак, в преклонном возрасте, Яо передал власть Шуню, известному своей добродетелью, и умер спустя 28 лет.
9 Шунь Ш (2258—2005), по имени Чунхуа Ж^ («двойной орнамент»), второе имя — Дуцзюнь («правитель Ду»), династийное имя Шуня было Юй Я, поэтому его еще называли Юйский Шунь (ЯШ юй шунь). Шунь — мифический правитель древнего Китая, последний из пяти великих государей древности (Ж ^ у ди). Согласно «Историческим запискам» император Яо передал бразды правления Шуню, а не своему родному сыну. Яо также выдал за Шуня своих двух дочерей Эхуан ЖЖ и Нюйин Шунь в свою очередь передал власть не своему родному сыну, который также, как и сын Яо отличался непочтительностью, а великому Юю. Шунь управлял Поднебесной добродетельно и справедливо, поэтому наряду с Яо, он почитается как совершенномудрый. Конфуций высоко оценивал деятельность Яо и Шуня, считая их идеальными правителями древности. По преданию, Шунь скончался после 39 лет управления страной, во время своего путешествия на юг Китая, его похоронили на склоне горы, которая называлась Цзюишань («гора Девяти Сомнений»).
вующие] обстоятельства... В ясном разборе добьешься должного определения [наказания]10.
Вряд ли можно воспринимать это упоминание, как хронологически точное историческое свидетельство11. Но нам важно отметить, что уже в «Шан шу» упор делается на то, что пять видов наказаний (£Ш у син)12 не должны применяться бездумно. И эта традиция, бесспорно, находит продолжение в учении Кун-цзы, политические воззрения которого основаны на управлении государством посредством добродетели (Ш дэ) и через следование ритуалу (^ ли). Кун-цзы полагал, что наказания необходимы для наставления и искоренения пороков, а предотвратить преступления можно только на основании добродетели. Злоупотребление наказаниями ввергает страну в хаос, получает резкий отпор и неприятие со стороны народа. Эта идея подтверждается и цитатой из «Шан шу», где в главе «Лю син» («Наказания по Лю») сказано:
Казнили и убивали невиновных. Начали огульно применять отсечение носа, отрезание ушей, кастрацию, клеймение. Так что давали наказания безо всякого порядка, не делая различия между виноватыми [и невиновными]. Люди принялись обманывать друг друга, и [все] пошло вкривь и вкось13.
В данном случае, уголовные наказания и штрафы рассматриваются в качестве орудия для перевоспитания народа. Добродетель — основной метод в стремлении к политическому идеалу, а использование наказаний оправдано лишь в крайних случаях. Концепция осторожности в наказаниях (Ш^ шэнь фа) также берет свое начало в трактате «Шан шу», со временем она стала традиционной для конфуцианской мысли: «Твой
10 Чтимая книга: Древнекитайские тексты и перевод «Шан шу» («Шу цзин») и «Малого предисловия» («Шу сюй») / подгот. древнекит. текстов и ил., пер., прим. и предисл. Майорова В.М.; послеслов. Майорова В.М. и Стеженской Л.В. М.: ИДВ РАН, 2014. С. 45—53.
11 Российский синолог С. Кучера относит окончание формирования системы у син к эпохе Чжаньго. Подробнее см. Кучера С. История, культура и право древнего Китая. Символические наказания в древнем Китае. URL: http://www.synologia.ru/rn onograph-1331-27 (дата обращения 10.01.2019).
11 Пять наказаний — клеймение, отрезание носа, отрубание пальцев (ступней) на ногах, кастрация, смертная казнь.
13 Чтимая книга... С. 518.
сиятельнейший покойный отец Вэнь-ван умел отличать добродетельных и быть осторожным в наказаниях»14.
Большинство исследователей полагает, что данная концепция появляется в начале династии Чжоу (1046—256). Но, по всей видимости, ко времени жизни Кун-цзы (551—479), она представляла собой лишь умозрительный идеал, не была принята власть предержащими в качестве руководства к действию и не применялась повсеместно. И тогда наказания стали едва ли не единственным способом общественного контроля:
Ныне все не так, наставления беспорядочны, а наказания многочисленны, поэтому народ сбит с толку, его не только ложно обвиняют, но и [жестоко] подавляют. Потому наказания многочисленны, но преступников не становится меньше15.
Очевидно, что конфуцианская этика не была оторвана от политических и социальных реалий, поэтому и в «Лунь юе», и в «Кун-цзы цзя юй» магистральными являются политические принципы должного управления. Кун-цзы разработал систему, которая призвана была контролировать и сдерживать насилие путем следования добродетели, исходящей от Неба, культивируемой путем воспитания и обучения. Так, например, в трактате «Лунь юй», глава «Вэй чжэн» («Об управлении») сказано:
Если вести [народ] посредством указов, а выравнивать посредством наказаний, то народ будет остерегаться, но не будет испытывать стыда. Если вести [народ] посредством добродетели, а выравнивать посредством ритуала, то народ будет испытывать стыд, и к тому же не будет выходить за рамки16.
Таким образом, использование наказаний неэффективно для того, чтобы породить чувство стыда ($5 чи)17 в рядовых гражданах. По Кун-
14 Там же. С. 342.
15 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/shi-zhu (дата обращения 10.01.2019).
16 Кун-цзы. Лунь юй. URL: https://ctext.org/analects/wei-zheng (дата обращения 10.01.2019).
17 Подробнее о чувстве стыда в раннем конфуцианстве см.: Ryan Nichols. Civilizing Humans with Shame: How Early Confucians Altered Inherited Evolutionary Norms through Cultural Programming to Increase Social Harmony. URL: https://static1.square space.com/static/56b23f391bbee0832a71e819/t/56d4a0d3d51cd46806b9521e/145677538 2091/civilizing-humans-with-shame.pdf (дата обращения 29.01.2019).
цзы, сама угроза внешнего наказания подрывает взращивание внутреннего личного стыда. Иными словами, каждый индивид обязан поступать должным образом не из страха наказания, а потому что стремится придерживаться норм ритуала, которые сформулированы еще соверешенно-мудрыми. В рамках конфуцианской идеальной модели общества, народ добровольно, без принуждения подчиняется монарху, подобно тому, как маленькие дети подчиняются воле отца не потому, что боятся наказания, а потому, что авторитет отца в их глазах настолько высок, что не приходит в голову поступить иначе. Вместе с тем, было бы нецелесообразно утверждать, что Кун-цзы категорически отрицал управление на основании закона (Й фа). Учитель лишь утверждал примат добродетели, которая стоит над законом и дополняется им, но не пренебрегал последним:
[Управлять] на основании добродетели и закона. Добродетель и закон — инструменты управления народом, точно так же, как удила и узда — инструменты управления лошадью18.
В этом отношении сами наказания необходимы только в том случае, если преступление идет в разрез с принципами добродетельного управления (ШШи дэ чжи) и совершается низкими людьми (-ФА сяо жэнь). В конфуцианстве благородный муж (Ш^ цзюнь-цзы) — это нравственный образец, который противопоставляется низкому человеку. Низкий человек— воплощение эгоистического начала, ему чужд альтруизм и жертвенность благородного мужа. Именно этическое, а не социальное различие между сяо жэнь и цзюнь-цзы является определяющим: цзюнь-цзы близок к Дао, а сяо жэнь далек от него. Преступление, которое совершает сяо жэнь, направлено против добродетели и против человеколюбия (^ жэнь), а, следовательно, и против человечества в целом19. Такого рода действия караются вплоть до смертной казни. Подтверждение этому находим в 11-ой главе «Кун-цзы цзя юй» — «Ши чжу» («Начать
18 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/zhi-pei (дата обращения 10.01.2019).
19 «Человеколюбие — в этом и есть человек». Чжун юн. URL: http://so.gushiwen. org/guwen/bookv_3067.aspx Русский перевод «Чжун юна» см. Конфуцианский трактат «Чжун юн»: переводы и исследования / сост. Лукьянов А.Е. М.: Восточная литература, 2003.С. 56.
казнь»), где Кун-цзы20 отвечает на вопрос своего ученика Цзы Гуна относительно целесообразности казни луского сановника Шао Чжэнмао21:
В Поднебесной есть пять видов зла, и воровство не входит в этот список. Первое — сердцем идти наперекор [Дао] и представлять опасность [для людей], второе — выделяться недолжным поведением и упорствовать в этом, третье — произносить фальшивые речи и искусно пользоваться этим, четвертое — записывать непристойные вещи и распространять их повсеместно, пятое — следовать недолжным речам и недолжному поведению и при том приукрашивать их. Если кто-то обладает хотя бы одним из пяти видов зла, то уже заслуживает казни, а Шао Чжэнмао обладал всеми из них22.
В историко-философской науке нет единого мнения относительно исторической достоверности вышеприведенного события. На данный момент, кроме «Цзя юй» повествование о казни Шао Чжэнмао, содержится в трактате «Сюнь-цзы»23, а также упоминается в ряде других текстов («Ши цзи», «Шо юань» и др.). Строго говоря, действия, совершенные Шао Чжэнмао не носили уголовный характер, но представляли собой «недолжное (преступное) поведение» син би), идущее вразрез с нормами конфуцианской морали. Казнь Шао Чжэнмао, по-видимому, имела еще воспитательный и устрашающий характер, именно поэтому «труп казнённого весел на башне у ворот дворца в течение трех дней»24.
20 В то время, Кун-цзы исполнял должность сыкоу (советник по судебным делам; начальник уголовного приказа) в царстве Лу.
21 Видный российский синолог Л.С. Переломов пишет: «В 500 г., когда Конфуцию исполнилось уже 52 года, он был назначен на одну из высших должностей в государстве Лу — главой судебного ведомства. Именно в этот период его деятельности в Лу был совершен беспрецедентный акт: по решению Конфуция был казнен аристократ Шао Чжэнмао за неподчинение верховной власти... В достоверности этого эпизода в жизни Конфуция, приверженного принципам гуманности и добродетели, сомневалось немало исследователей». Конфуцианское Четверокнижие Сы шу. М.: Восточная литература РАН, 2004. С. 16.
22 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/shi-zhu (дата обращения: 10.01.2019).
23 Отрывок из «Сюнь-цзы» почти полностью совпадет с описанием из «Кун-цзы цзя юй». См.: Сюнь-цзы. URL: https://ctext.org/xunzi/you-zuo (дата обращения: 18.01.2019).
24 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/shi-zhu (дата обращения: 10.01.2019).
Автором «Цзя юй» постулируется необходимость казни, как крайней меры наказания, для тех, кто «вносит смуту в управление» луань
чжэн) и «идет наперекор» (Ж ни), дабы пресечь возможность объединения «в группы единомышленников» чэн дан)25, искоренить малое зло, и тем самым избежать большого зла. В данном случае казнь — это не вопрос о наказании отдельно взятого индивидуума, нарушающего закон, а скорее вопрос о сохранении этической и социальной гармонии. Поэтому никакого противоречия в действиях Кун-цзы мы не находим, ведь даже «Вэнь-ван казнил Пань Чжэна»26. Развивая теорию управления Поднебесной на основе добродетели, руководствуясь ритуалом, Кун-цзы вместе с тем предусматривал штрафы, наказания и даже смертную казнь. В «Цзя юй» Кун-цзы конкретно оговаривает те условия, при которых смертная казнь возможна:
Если верхи наставляют недолжным образом, в том нет вины народа. Тот, кто несвоевременно передает приказы и радеет о казнях — предатель. Тот, кто собирает налоги в неположенное время — злодей. Тот, кто вводит неопробованные [опытом] законы — деспот. Только если [в стране] исключены три вышеперечисленные ситуации, тогда можно казнить27.
Казнь Шао Чжэнмао была удивительна и в тоже время показательна с той точки зрения, что смертельный приговор был вынесен и приведен в исполнение в отношении высокопоставленного чиновника дафу. В связи с чем, ряд исследователей сомневается в подлинности этого события. Неудивительно, что в тексте «Кун-цзы цзя юй» приведены примеры казни и простолюдинов. Когда, будучи министром в царстве Лу, Кун-цзы повелел казнить придворных шутов циского правителя, так как во время встречи луского Дин-гуна с правителем царства Ци, цисцы нарушили ритуал ши ли)28:
Кун-цзы стремительно поднялся по ступенькам и сказал: «Когда простолюдин вводит в заблуждение чжухоу, такое злодеяние должно
25 ,,,
1ам же.
26 ,,,
1ам же.
27 ,,,
1ам же.
28 Данный эпизод встречается и в трактате «Ши цзи». См.: Ши цзи, гл. «Кун-цзы ши цзя». URL: https://ctext.org/shiji/kong-zi-shi-jia (дата обращения: 10. 01. 2019).
наказывать казнью, прошу правого воеводу-сьшя немедленно наказать злодеев». После чего карлики и шуты были казнены29.
Понятно, что подобное наказание было стратегически необходимо Кун-цзы для того, чтобы продемонстрировать правителю царства Ци мощь Лу. Но в тоже время, необходимость наказания была продиктована попыткой соблюсти и закрепить равновесие, установить отношения двух равных («наши два правителя хорошо ладят между собой»30), а также показать цискому правителю, что «забывать ритуал — дурная слава»31. Поскольку феномен ритуала призван не только поддерживать личную индивидуальную целостность, но и стабильность социальной стратификации, за нарушение ритуала полагается кара. Так наказание становится своего рода продолжением ритуала, где сторона, которая отказывается поддерживать гармоничное устройство Поднебесной, принуждается к этому. Это утверждение справедливо и в отношении Шао Чжэнмао. Кроме того, два данных эпизода относительно смертной казни (Шао Чжэнмао и циских шутов) характерны с той точки зрения, что согласно конфуцианским воззрениям, социальное положение индивида не может быть критерием его нравственности.
Однако было бы неправомерно представлять Кун-цзы кровожадным мучителем, который использовал собственное положение при дворе для осуществления личной мести или в целях поднятия своего авторитета в обществе. Хотя порой наказания неизбежны, но конфуцианство в первую очередь подчеркивает необходимость претворять в жизнь устои нравственного воспитания, наставлять и просвещать, побуждать к благу. Конфуцианская этика преуменьшает роль юридического принуждения как метода управления, и вместо этого делает акцент на моральном увещевании и вдохновении поданных: «Если благородный муж говорит необдуманно, то народ совершает ошибки, если он ведет себя недолжным образом, то народ берет с него пример. Не делать ошибок в словах, не совершать промахов в делах, тогда простолюдины выражают уважение и следуют приказам»32. В условиях тирании (деспотичного правле-
29 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/xiang-lu (дата обращения: 10.01.2019).
30
1ам же.
31
1ам же.
32 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/da-hun-jie (дата обращения: 10.01.2019).
ния) действует зеркальная ситуация, которая выражена в концепции, закрепленной в «Лунь юе»: «казнить без [предварительного] обучения» (^^Щ^ бу цзяо эр ша)33. Тогда наказания совершаются без наставлений, ими пользуются как единственным и достаточным инструментом для контроля в обществе, о чем сказано в «Цзя юй»:
Увы! Когда верхи теряют Дао, они начинают умертвлять низших. В этом нет истины! Не наставлять [народ] на основании сыновней почтительности, а закрывать в тюрьмы — это истребление
34
невиновных .
Идейный пафос конфуцианства заключается в том, что если осуществляется должное правление, то карательные меры становятся бессмысленны и безосновательны. Конфуцианская традиция возлагает ответственность за наказания на правителя, объясняя их необходимость неудачами в сфере политики. Наказания приходится применять тогда, когда в управлении существуют перекосы, когда правители страны погрязли в разврате, когда утерян духовный центр (Ф чжун), когда не придерживаются меры (Й ду):
Жань Ю спросил у Кун-цзы: «В древности три владыки и пять государей не использовали пять видов наказаний, не так ли?» Кун-цзы ответил: «Совершенномудрые охраняли [добродетель], ценили отсутствие преступлений. Не применяли правление на основании пяти видов наказаний, так как осуществляли идеальное правление. Пороки, воровство, беззаконие и безрассудные действия обычного человека проистекают из недостаточности. Недостаточность проистекает из-за отсутствия меры, нет меры — тогда низкий ворует, а вышестоящий расточает, и тот, и другой не знают правил.»35
Таким образом, функция наказаний заключается в том, чтобы выявить эту недостаточность, маркировать отсутствие меры. В конфуцианской традиции способом изменить данное положение дел, является дальнейшее усилие в образовании и самосовершенствовании. Конфуци-
33«Не обучать, а казнить — жёсткость». Кун-цзы. Лунь юй. URL: https://ctext. org/ analects/yao-yue (дата обращения 10. 01. 2019).
34 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/shi-zhu (дата обращения: 10.01.2019).
35 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/wu-xing-jie (дата обращения: 10.01.2019).
анская философия сформировала идеал должного индивидуального культивирования, где наказания могут прекратить существование, в случае, если Сын Неба человеколюбив и следует ритуалу.
Идеальное правление (М^п чжи чжи), которое осуществлялось в период легендарной древности, конфуцианской утопии, когда престол занимали совершенномудрые, характеризуется в частности отсутствием наказаний. Хотя сама пенитенциарная система и существовала, но не было необходимости пользоваться ей, так как «три владыки и пять государей» санъ хуану ди) в полной мере обладали добродетелью. Следовательно, отсутствовал и сам феномен правонарушений. Очевидно, что времена такого гармоничного устройства давно минули, и теперь перед конфуцианскими мыслителями стоит ряд насущных вопросов: каким образом стабилизировать положение в Поднебесной? Какая роль отводится наказаниям? В связи с чем, в «Цзя юй» отдельная глава («Наказания и управление» Ж1Й син чжэн) посвящена проблеме использования карательных мер в политической системе:
Когда управляет и наставляет совершенномудрый, обязательно совмещается управление и наказания. Во времена Великой древности обучали народ с помощью добродетели, уравнивали с помощью ритуала, ныне же руководят народом с помощью указов, пресекают [преступления] с помощью наказаний, карают тех, кто не соблюдает закон36.
По мысли автора «Кун-цзы цзя юй» правитель карает подчиненных не для того, чтобы отомстить, изувечить, причинить зло, он карает для того, чтобы в дальнейшем избежать наказаний. Конфуцианская традиция допускает наказания, но в отличие от легистской, не полагается на них всецело. В ряде случаев карательные меры представляют собой часть воспитания, но от них должно отказаться, если это возможно.
Как добиться искоренения наказаний? В «Цзя юй» устами Кун-цзы дается вполне конкретный ответ на этот вопрос: руководство «семью наставлениями» (^^ ци цзяо) снимает необходимость применения уголовных мер: «Если совершенствуют семь [наставлений], то в пределах четырех морей народ не подвергают наказаниям»37. Таким образом,
36 Кун-цзы цзя юй. ЦКЬ: https://ctext.org/kongzi-jiayu/xing-zheng (дата обращения: 10.01.2019).
37 Кун-цзы цзя юй. ЦКЬ: https://ctext.org/kongzi-jiayu/wang-yan-jie (дата обращения: 10.01.2019).
над силой принуждения стоит сила наставления, образования, просвещения. Ответственность за осуществление семи наставлений, прежде всего, возлагается на Сына Неба. В рамках конфуцианской традиции, подлинное знание (^П чжи) с необходимостью порождает должное действие 0Т син), согласное с приобретенными знаниями. Для начала необходимо сказать несколько слов о том, что в тексте «Кун-цзы цзя юй» понимается под семью наставлениями:
Когда верхи уважают старших, то у низов процветает сыновняя почтительность; когда верхи почитают стариков, то у низов процветает братская любовь; когда верхи творят благие дела, то у низов процветает великодушие; когда верхи испытывают родственную близость по отношению к достойным, то низы разборчивы в выборе друзей; когда верхи любят добродетель, то низы покрывают ошибки; когда верхи презирают алчность, то низы стыдятся вести судебные тяжбы; когда верхи придерживаются ритуальной уступчивости, то низы стремятся быть умеренными. Вот что называется «семь наставлений». Семь наставлений — корень управления народом38.
Таким образом, общественная стабильность, социальная гармония зиждется на конфуцианских этических постулатах, на моральной норме семи наставлений, без них любое политическое правление обречено на провал. Осуществление семи наставлений в рамках страны начинается с требования к государю стремиться к самосовершенствованию и нравственному воспитанию на уровне всех ступеней чиновничества. Образ подлинного конфуцианского бюрократа определяется через неукоснительное следование Дао, отсутствие персональной выгоды и уважение к закону. В трактате «Кун-цзы цзя юй» образ благородного мужа неразрывно сопрягается с добродетелью, даже в случае применения наказаний. Для иллюстрации вышесказанного приведем довольно объемный отрывок из текста, который помогает лучше понять воззрения автора «Цзя юй» относительно необходимости карательных мер:
Цзи Гао39 был судебным инспектором в царстве Вэй, [он повелел] отрубить ступни одному человеку. Вскоре в Вэй некто Куй Куй
38 ,,,
1ам же.
39 Цзи Гао или Цзы Гао ("Г^), или Гао Чай (род. 521 до н.э.) — древнекитайский философ, ученик Кун-цзы.
поднял мятеж40, Цзи Гао обратился в бегство, когда он подошел к городским стенам, то [увидел] человека с отрубленными ступнями, тот сказал Цзи Гао: «Здесь [у стены] выщерблен кусок!» Цзи Гао ответил: «Благородный муж не перелезает [таким образом]». [Тот человек] еще раз сказал: «Здесь есть щель!» Цзи Гао ответил: «Благородный муж не лезет [в щели]». [Тот человек] еще раз сказал: «Здесь есть комната!» Цзи Гао зашел [в эту комнату]. Вскоре преследовавшие [Цзи Гао] скрылись, и когда [Цзи] Гао решил уходить, он спросил человека с отрубленными ступнями: «Я не мог нарушить закон государя, поэтому лично [приказал] отрубить тебе ступни. Ныне я в затруднении, но ты не роптал, а трижды предложил мне спастись, почему же?» Человек с отрубленными ступнями ответил: «Мне отрубили ступни потому, что я совершил преступление, тут уж ничего не поделаешь. Некогда господин усмирял меня на основе законов и приказов, вначале [карал] других людей, затем меня, надеясь, что я спасусь, я все это знаю. Приговор определяет степень виновности, когда же объявляли приговор, Вы, мой господин, были печальны, взглянув на выражение Вашего лица, я все понял. Неужели благородный муж пойдет на поводу у личных симпатий! Небо породило благородного мужа, его Дао незыблемо, поэтому Ваш покорный слуга предложил [три пути спасения]». Кун-цзы услышав об этом, воскликнул: «[Цзи Гао] прекрасный чиновник! Он действует на основании закона. Если размышлять о человеколюбии и поступать таким образом, то добродетель будет процветать; если умножать жестокость, то это вызовет ненависть. Цзы Гао — тот, кто осуществляет это!41
В данном отрывке ученик Кун-цзы, Цзи Гао предстает воплощением самой сути правосудия, которое основано, во-первых, на соблюдении закона (никакого негативного отношения к закону здесь мы не обнаруживаем) и стремлении к добродетели, а, во-вторых, на осмотрительном
40 Данный эпизод описан в «Ши цзи», гл. 67 Чжун-ни ди-цзы ле чжуань (Жизнеописания учеников Конфуция). Русский перевод Р.В. Вяткина см. URL: http:// www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/I/Syma_Tsjan/Tom_VII/frametext67.html (дата обращения 16. 01. 2019). Текст воспроизведен по изданию: Сыма Цянь. Исторические записки, Том VII. М. Восточная литература. 1996.
41 Кун-цзы цзя юй. URL: https://ctext.org/kongzi-jiayu/guan-si (дата обращения: 16.01.2019).
использовании наказаний. Только тот, кто бесстрастно придерживается закона, имеет великодушное сердце, сможет изменить нравы народа и защитить людей. Гарантом правосудия в таком случае выступает конфуцианский аристократ, он справедлив, так как «Небо породило благородного мужа, его Дао незыблемо» (тянь шэн цзюнъ-цзы ци дао гу жань). В эпоху политической нестабильности, когда монаршая власть пришла в упадок, а власть чжухоу набирала силу, когда порой отсутствовал единый критерий определения виновности преступника, а карательные меры применялись беспорядочно, именно благородный муж возлагает на себя миссию умиротворения Поднебесной, искореняя социальные пороки века.
На основании предварительного анализа трактата «Кун-цзы цзя юй» относительно роли наказаний в конфуцианской философии можно сделать следующие выводы:
1. В рамках конфуцианской идеальной модели политического устройства, управление народом, в первую очередь, стоится на основании добродетели. Такое управление базируется на господстве конфуцианских этических постулатов и осуществляется не посредством принуждения и насилия, а посредством научения и просвещения. В рамках неидеального общественного порядка, применение наказаний необходимо, но должно стремиться к их минимизированию.
2. Наказания выступают не столько в качестве индивидуальной расправы, изменения поведения конкретного индивида, сколько в качестве попытки установления всеобщей гармонии, равновесия в рамках социально-политического космоса. В связи с чем, казнь луского аристократа Шао Чжэнмао, даже если являлась реальным историческим фактом, как свидетельствует «Цзя юй» и ряд других источников, не противоречит конфуцианской доктрине о должном управлении государством.
3. Хотя карательные меры (вплоть до смертной казни) могут применяться, но в тоже время постулируется необходимость осмотрительного использования наказаний, налагается запрет на «казнь без [предварительного] обучения». В противном случае страна ввергается в хаос, а общественное неприятие власти возрастает. Таким образом, наказания применяются, только если увещевания и наставления оказываются неэффективными. Но Сын Неба с необходимостью должен стремиться избегать карательных мер.
4. В трактате «Кун-цзы цзя юй» наказания носят воспитательный (являются часть воспитания), охранительный (охраняют целостность общества, в котором каждый занимает свое строго отведенное место) и гармонизирующий характер (являются способом гармонизировать Поднебесную). Конфуцианский благородный муж, являясь образцом человеколюбия, обеспечивает незыблемость закона, осуществляет правосудие, так как следует Дао и не руководствуется соображениями личной выгоды.
