CC BY
584
УДК 069
З. А. Овчинникова
аспирант, Челябинский государственный институт культуры E-mail: zoyageraskina1995@yandex.ru
РОЛЬ МУЗЕЕВ В ФОРМИРОВАНИИ, ПОДДЕРЖКЕ И ТРАНСЛЯЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ
Современное общество переживает трансформационный кризис, который проявляется в размытии и деформации культурной памяти. Память - это символически выраженное представление о прошлом. Историческая память - один из модусов более общей культурной памяти. Как и всякий вид социальной памяти, историческая и культурная в общем могут быть овеществлены. В актуальном социокультурном пространстве задачи включения артефактов культурной памяти в общекультурный контекст современной действительности и популяризации связанных с ними образов осуществляет институт музеев. Исходя из определенных нами свойств исторической и культурной памяти было установлено, какие социальные функции музеев обеспечивают их сохранение и трансляцию. К ним относятся документирующая, научно-просветительская, воспитательная, идеологическая, аксиологическая функции, а также функции информационного обеспечения научно-исследовательского процесса, трансляции культурного опыта, интерпретации культурного наследия, обеспечения социальной самоидентификации индивидов, стабилизации культурного пространства и исторического времени. Среди всех институтов, отвечающих за формирование, трансляцию, интерпретацию и развитие культурной памяти в целом, именно музеи делают это наиболее целостным и непротиворечивым образом, что подтверждается выделяемыми исследователями социальными функциями музеев.
Ключевые слова: культурная память, историческая память, музей, музейное дело, функции музеев
Для цитирования: Овчинникова, З. А. Роль музеев в формировании, поддержке и трансляции исторической и культурной памяти /З. А. Овчинникова //Вестник культуры и искусств. - 2018. - № 1 (53). - С. 82-89.
Современное общество переживает период непрекращающихся социальных, экономических и культурных трансформаций на протяжении уже как минимум 30-40 лет. Динамизм и крайняя неустойчивость социальных структур стали отличительной чертой времени. На протяжении многих столетий, если не тысячелетий, истории человечества культура обеспечивала континуальную преемственность отдельных поколений и устойчивую трансляцию предшествующих достижений. Сегодня же мы стоим перед лицом не просто культурного, а культурно-исторического кризиса, выражающегося в деформациях, размытии или даже полном исчезновении культурной памяти, кризисных явлениях тех институтов, которые обеспечивали ее формирование и межпоколенную передачу.
К проблемам определения таких категорий, как социальная память, историческая
память, культурная память, историческое сознание, ученые начали обращаться еще в первой половине XX столетия. Проблематика памяти оказалась востребована в психологических, культурно-антропологических, социологических и философских исследованиях. К сожалению, в силу особых обстоятельств в нашей стране наблюдается запаздывание в научном осмыслении этих категорий, поскольку даже биографическая память и ее внутрисемейная трансляция долгое время находилась под автоцензурой (что было связано с потрясениями Русской революции 1917 г. и радикальной сменой вектора общественного развития).
Различные аспекты социальной, культурной и исторической памяти получили свое первичное освещение в работах представителей разных областей знания. Следует упомянуть фигуры таких мыслителей, как А. Берг-
82
сон [1], М. Хальбвакс [26], Б. Гене [4], Й. Рю-зен [24], П. Нора [15], Дж. Нерон [29], М. Блок [2], П. Штомпка [28], О. Наварро [13] и др.
Сегодня мы можем сказать, что частные аспекты дискурса исторической памяти достаточно раскрыты и настало время обобщающих и прикладных исследований.
Поэтому цель настоящей статьи - выявление моделей участия института музеев в формировании и трансляции исторической памяти. В современных memory studies (новом направлении для российской науки) музей считается «важным центром формирования культурной и коммуникативной памяти общества» [23, с. 110-111].
Понятие и функции исторической и культурной памяти
В общем смысле память - это символически выраженное представление о прошлом. И. Е. Кознова отмечает, что память сфокусирована на прошлом, но она же и существует в настоящем, связывая два этих модуса времени [8, с. 26].
Понятие историческая память означает, что определенная группа сохраняет присутствующие в ее сознании воспоминания о некоторых явлениях - событиях, носителях ее идентичности и ее судьбы. Прошлое, к которому эти воспоминания относятся, может быть более или менее отдаленным. Воспоминания о нем передаются через устную/письменную традицию и могут быть облечены в форму мифов, могут быть идеализированными или представлять точное описание [20, с. 133].
Историческая память - один из модусов более общей культурной памяти. Ее функция -создание идеального образа прошлого таким, каким оно должно было бы быть, чтобы оправдать легитимность существующего институционального порядка и пробудить чувство гордости за принадлежность к данной «мы-группе», ощущающей свое единство [14, с. 284].
Историческая память проявляет себя в трех вариантах: 1) как некий способ фиксации и закрепления исторического опыта с помощью накопления знания о прошлом; 2) как своего рода герменевтика прошлого, тем самым вы-
83
страивая связь этого прошлого с настоящим; 3) как основание будущего, являясь необходимой предпосылкой формирования так называемой национальной идеи [5, с. 136].
Как и всякий вид социальной памяти, историческая и культурная в общем могут быть овеществлены. Роль «вещественных воспоминаний» играют памятники истории и культуры и объекты культурного наследия, и они же в культурном пространстве осуществляют не только демонстрацию образа прошлого, но и манифестируют видение общего будущего, без которого невозможна интеграция таких социальных общностей, как народ, этнос, нация.
В актуальном социокультурном пространстве задачи включения артефактов культурной памяти в общекультурный контекст современной действительности и популяризации связанных с ними образов осуществляет институт музеев. Историческая память, таким образом, рождает чувство единства исторической судьбы (как в прошлом, так и в будущем). И. В. Положенцева и Т. Л. Кащенко справедливо отмечают, что «в зависимости от характера судьбы - трагической или триумфальной - историческая память объединяет людей общей травмой или же общим успехом» [19, с. 44]. Это прямо влияет на характер общественного сознания и в свою очередь находится в очевидной зависимости от деятельности музеев, которые, проводя музеализацию предметов историко-культурного наследия, осуществляют сразу и селекцию фактов исторической памяти (а она всегда избирательна), и ее интерпретацию.
Исторические и культурные реминисценции зависят от интерпретации: прошлое как источник осмысления присутствует и живет в нас в той мере, в какой мы ее принимаем, понимаем и усваиваем. На уровне же культурной общности обычно наблюдается постепенное складывание консенсуса в отношении смысла нашего прошлого, обусловленного современной идентичностью [20, с. 133].
Причем интерпретация культурной памяти музейных объектов производится не просто на уровне описаний экспонируемых объектов
или слов экскурсовода, а в том числе через создание контекста размещения музейного предмета в общем пространстве музейной экспозиции и относительно других предметов. Положите шашку рядом со знаменем армии Колчака и рядом с буденовкой - и вы получите два абсолютно разных контекста и совершенно разные тексты культурной и исторической памяти.
Процесс производства и трансляции культурной памяти в музее, разумеется, связан с му-зеалиями - предметами, хранящимися в данном музее. Отбор, документация, первичное изучение предметов для музейной коллекции сами по себе ограничены и заданы определенными культурными, социальными, экономическими и политическими целями и условиями.
В ходе этого процесса (музеализации) предмет обретает статус «музейного» и затем «становится частью наследия (или проходит процесс патримониализации), попадая в экспозицию и выступая в роли средства обучения» - формирования пространства памяти, в котором искусственно воссоздается серия событий и образов, «дающих иллюзию общего, разделяемого неким сообществом опыта» [23, с. 111; 13, с. 4, 8].
Таким образом, музеолог должен предельно четко представлять особенности и характерные черты исторической памяти, чтобы избежать трансляции смыслов, разрушающих образ совместного будущего, выступающий основанием национальной идеи [См.: 17], а затем -национального самосознания [8, с. 26].
Свойства исторической и культурной памяти
Современные исследователи выделяют целый ряд свойств исторической и культурной памяти [5, с. 135; 8, с. 26; 14, с. 284; 19, с. 42]:
1) относительная устойчивость сохраняемых на протяжении двух или трех поколений знаний и представлений о коллективном прошлом своего социума;
2) историческая актуальность и общественная ценность прошлого, выраженного памятью (т. е. определенным образом сфокусированное историческое сознание);
3) фрагментарность и избирательность;
4) многозначность, многоплановость памяти и ее амбивалентность;
5) договорный консенсусный или конфликтный характер конкретного содержания исторической памяти;
6) ценностное наполнение, объединяющее культурное и историческое в конкретном предмете и связывающее через него историю (прошедшее) и живую культуру (настоящее);
7) пластичность культурной памяти, в большей степени опирающейся на опыт, который личностно переживается индивидом;
8) особенность исторической памяти заключается в том, что для нее не имеет значения, истинные или ложные представления лежат в основе идеального образа; культурная память легитимирует менее пластичную историческую память или дезавуирует очевидные (в рамках системы культурных координат данного индивида) заблуждения;
9) историческая и культурная память есть явления социальные; их возникновение, функционирование и развитие немыслимо вне общества; однако не каждый член общества является ее носителем [5, с. 135];
10) конкретно-историческая память - часть исторического сознания, которая подпитывает-ся как систематизированной (через образование), так и неупорядоченной, случайной (через средства массовой информации, произведения искусства) информацией; культурная память формирует общественное сознание в целом, с одной стороны, влияя на историческое сознание и, с другой - одновременно испытывая его воздействие.
Определив основные свойства исторической памяти, мы должны рассмотреть вопрос о том, какие социально-культурные функции музеев обеспечивают сохранение ее целостного образа (в отличие от конкретного фактического содержания, которое фрагментарно, образ прошлого всегда целостен, пробелы в нем заполняются естественным образом через механизмы игнорирования, незнания, мифологизации, выдумывания отдельных элементов и т. д.), интерпретацию и межпоколенную передачу.
84
Функции музеев, связанные с социальным обеспечением исторической памяти
В общей сложности мы выделяем около 20 социальных функций музеев [См.: 16]. С точки зрения проблематики сохранения и трансляции исторической памяти наиболее значимы такие функции, как:
1) документирующая / фиксирующая [9];
2) научно-просветительская [7, с. 53] (возникает в XVIII в.);
3) воспитательная [9];
4) идеологическая [18];
5) информационного обеспечения научно-исследовательского процесса (в первую очередь подразумевается историческая наука [3], но, очевидно, что речь должна идти также и об антропологии, этнографии и этнологии, культурологии и иных дисциплинах, чье предметное поле связано с историческим временем и развертыванием человечества в нем); необходимо отметить, что две обозначенные выше функции пересекаются лишь частично;
6) аксиологическая, которая заключается в распространении социально ориентированных ценностей [7; 12; 21; 25] («самое существенное свойство музея - быть выразителем духа времени...» [9]);
7) трансляции (передачи) накопленного человечеством опыта (за счет «хранения, комплектования, учета, изучения и популяризации памятников истории и культуры, а также природных объектов») [7; 9];
8) интерпретации культурного наследия [10; 22]: «Главная задача музея как хранителя социального опыта и культурного наследия заключается в раскрытии <...> унаследованного потенциала, подчас свернутого и скрытого, в обращении к гуманистическим ценностям и гуманитарному знанию»;
9) обеспечения социальной самоидентификации индивидов, в том числе функция формирования идентичности (региональной, этнической или национальной, религиозной и т. д.) [10; 27];
10) стабилизации культурного пространства и исторического времени; как отмечает Е. Н. Мастеница, «музеи в глобальном мире,
отвечая на вызовы XXI в., призваны оставаться территорией стабильности, сохранять и транслировать культурное наследие, формировать культурное поведение человека и определять устойчивое развитие общества» [11].
Модели участия музея в сохранении и трансляции культурной и исторической памяти
Мы проанализировали практику реализации социальных функций музеев на базе малых провинциальных музеев Челябинской области и Государственного исторического музея Южного Урала. В основу анализа были положены следующие критерии:
1) выполнение музеями их прямых функций (документирования, научного просвещения и трансляции социального и культурного опыта и т. д.) и реализация относительно новых для музейного института социальных функций, а также функций, оценить осуществление которых количественным образом мы затрудняемся (например, относительно функции стабилизации культурного пространства и исторического времени, которую выделяет Е. Мастеница, можно лишь сказать - присутствует она в музейной работе или нет);
2) участие музеев в культурных событиях регионального и всероссийского значения;
3) тематическая специфика и полнота экспозиции, ее соответствие заявленной тематике, а последней - особенностям культурно-исторического развития Южного Урала.
Всего было проанализировано таким образом 15 музеев. На основании этого анализа выделены 3 модели участия музеев в формировании, поддержке и трансляции исторической памяти:
1. Консервативная модель характерна для большинства рассматриваемых музеев. В ее рамках музей сосредотачивает свои основные усилия на сохранении обретенного культурного наследия, ведет научно-просветительскую и воспитательную работу. Основные социальные и институциональные партнеры таких музеев - учебные заведения, организации, занимающиеся исторической реконструкцией, сохранением памяти или социальной и иной
85
поддержкой отдельных групп населения (ветеранов войны и трудового фронта, рабочих коллективов, исторически значимых промышленных объектов и т. д.). В консервативной модели музеи лишь отвечают на запрос и ведут адресную работу по формированию таких запросов, но не являются заметными фигурами в культурном пространстве.
2. Инновационная модель используется в полной мере только Государственным историческим музеем Южного Урала и отчасти несколькими малыми региональными музеями. В ее рамках музей становится активным участником культурной жизни региона, занимается ее информационным обеспечением и тематическим выставочным сопровождением. Даже больше, музей сам становится инициатором различного рода культурных акций (важно при этом, чтобы учреждение не копировало уже широко распространившиеся но-вационные формы музейной работы, как, например, акция «Ночь в музее», а разрабатывало собственные программы).
3. Адресная модель связана со спецификой национально-этнического состава Челябинской области, где проживают достаточно крупные и хорошо интегрированные диаспоры татар, башкир, казахов, немцев, нагайбаков, а в совокупности численность людей, относящих себя к различным этносам кроме русского (от числа указавших национальность во время проведения переписи 2010 г.), составляет 16,2 %. Наличие структур национальной интеграции, таких как Конгресс татар Челябинской области, порождает интерес и к сохранению национальной исторической и культурной памяти. Однако работа музеев, связанных с этническими и субэтническими группами (нагайбаки, казаки и т. д.), носит именно адресный характер. Вся информация транслируется музеями такого рода не просто в общее информационное и культурное пространство Челябинской об-
ласти, а предназначена конкретным этническим группам населения.
Выводы
Рассмотрев проблематику исторической и культурной памяти в современных исследованиях, мы определили что историческая память является важной частью исторического сознания и частным случаем социальной и культурной памяти, ориентированным ретроспективно. Вместе с тем именно историческая память служит идейному обоснованию образа общего будущего и формирования национальной идеи, которые обеспечивают разделение членами данного общества единства исторической судьбы. Таким образом, без исторической памяти дальнейшее существование общества просто невозможно, поскольку оно дезинтегрируется, лишившись общего исторического контекста.
Среди всех институтов, обеспечивающих формирование, трансляцию, интерпретацию и развитие культурной памяти в целом, именно музеи делают это наиболее целостным и непротиворечивым образом, что подтверждается выделяемыми исследователями социальными функциями музеев.
На основании анализа музейной практики Южного Урала были выделены три модели участия музеев в формировании, поддержке и трансляции исторической и культурной памяти: консервативная, инновационная и адресная.
Вместе с тем в развитии института музеев наблюдаются определенные кризисные черты, и поэтому чрезвычайно важно стабилизировать не только правовое положение музеев в обществе (которое обеспечивается культурно-охранительной ролью государства и его заинтересованностью в трансляции принятого образа исторической памяти), но и их место в культурном ландшафте в целом. Однако последний вопрос представляет собой предмет будущего специального исследования.
1. Бергсон, А. Творческая эволюция / А. Бергсон, пер. с фр. В. А. Флеровой. - Москва : Канон-пресс : Куч-ково поле, 1998. - 194 с.
2. Блок, М. Апология истории или ремесло историка / М. Блок. - Москва : Наука, 1973. - 259 с.
86
3. Воронцова, Е. А. Роль музея в информационном обеспечении исторической науки / Е. А. Воронцова // Историческая информатика. Информационные технологии и математические методы в исторических исследованиях и образовании. - 2014. - № 2-3. - С. 124-129.
4. Гене, Б. История и историческая культура средневекового Запада / Б. Гене. - Москва : Языки славянской культуры (Кошелев), 2002. - 494 с.
5. Герасимов, О. В. Феномен исторической памяти / О. В. Герасимов // Вестник Университета Российской академии образования. - 2013. - № 5 (68). - С. 133-137.
6. Грусман, В. М. Музей как институт формирования исторической памяти / В. М. Грусман // Известия Российского гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. - 2007. - Т. 8. - № 35. - С. 92-98.
7. Дунаева, С. В. Изменение функций и роли музея и его положения в современном обществе / С. В. Дунаева // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2001. - № 6. - Ч. II. - С. 52-54.
8. Кознова, И. Е. Историческая память и основные тенденции ее изучения / И. Е. Кознова // Социология власти. - 2003. - № 2. - С. 23-34.
9. Комлев, Ю. Э. Музей как социально-культурный центр региона [Электронный ресурс] / Ю. Э. Комлев // Аналитика культурологии. - 2011. - № 20. - Режим доступа : Шр://суЪег1етпка.ги/ай1с1е/п/ти7еу-как-8о181а1по-ки11игпуу-18епИч^юпа-1. - Дата обращения : 15.02.2018.
10. Мастеница, Е. Н. Интерпретация культурного наследия в музее: гуманитарный дискурс / Е. Н. Мастени-ца // Вестник СПбГУКИ. - 2011. - № 3. - С. 6-9.
11. Мастеница, Е. Н. Социальные функции музея в глобальном мире / Е. Н. Мастеница // Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств. - 2015. - Т. 210. Петербургская культурологическая школа С. Н. Иконниковой: история и современность. - С. 229-236.
12. Мурзинова, Т. Н. Музей как ресурс профессиональной ориентации детей / Т. Н. Мурзинова, Т. Н. Пона-марева, В. В. Свирида // Социальные отношения. - 2014. - № 1. - С. 67-75.
13. Наварро, О. История и память в современном музее: несколько замечаний с точки зрения критической музеологии / О. Наварро // Вопросы музеологии. - 2010. - № 2. - С. 7-8.
14. Нестеренко, А. Н. Историческая память и современность / А. Н. Нестеренко // Вестник Российской академии наук. - 2012. - Т. 82. - № 3. - С. 284-288.
15. Нора, П. Между памятью и историей. Проблематика мест памяти / П. Нора // Франция-Память. - Санкт-Петербург : Изд-во СПбГУ, 1999. - 328 с. - С. 17-50.
16. Овчинникова, З. А. Музей в контексте социально-культурных трансформаций информационного общества / З. А. Овчинникова // Вестник культуры и искусств. - 2017. - № 3 (51). - С. 43-48.
17. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет; пер. А. Гелескул, С. Воробьев. - Москва : АСТ, 2009. - 272 с.
18. Петрова, Н. Ф. Частные коллекции, меценатство, музеи (социокультурологический анализ) / Н. Ф. Петрова // Социологические исследования. - 2003. - № 7. - С. 68-78.
19. Положенцева, И. В. Феномен исторической памяти и актуализация личной исторической памяти студентов / И. В. Положенцева, Т. Л. Кащенко // Власть. - 2014. - № 12. - С. 42-46.
20. Приходько, Е. А. Историческая память и историческое сознание / Е. А. Приходько, С. О. Лебедева // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2010. - № 1. - С. 132-135.
21. Решетникова, М. И. Теоретическое осмысление аксиологической функции музея / М. И. Решетникова // Наука и образование. - 2009. - № 3. - С. 15-18.
22. Рисенберг, О. Ф. Социально-культурные функции современных частных музеев / О. Ф. Рисенберг // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. - 2013. - № 26. - С. 25-30.
23. Ростовцев, Е. А. Направления исследований исторической памяти в России / Е. А. Ростовцев, Д. А. Сосницкий // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. - 2014. - № 2. - С. 106-126.
87
24. Рюзен, Й. Утрачивая последовательность истории (некоторые аспекты исторической науки на перекрестке модернизма, постмодернизма и дискуссии о памяти) / Й. Рюзен // Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории. - 2001. - Вып. 7. - С. 8-25.
25. Салтанова, М. В. Музей как культурный центр / М. В. Салтанова // Вестник СПбГУКИ. - 2013. - № 3 (16). -С. 119-122.
26. Хальбвакс, M. Социальные рамки памяти / М. Хальбвакс. - Москва : Новое издательство, 2007. - 343 с.
27. Черкаева, О. Е. Музеи одной темы: генезис и функции / О. Е. Черкаева // Молодежь и социум: науч.-метод. журн. - 2012. - Спецвыпуск. - С. 28-33.
28. Штомпка, П. Социология социальных изменений / П. Штомпка; пер. с англ. под ред. В. Ядова. - Москва : Аспект Пресс, 1996. - 416 с.
29. Nerone J. 1989. Professional History and Social Memory. Communication. Vol. 11 : 89-104.
Получено 28.02.2018
Z. Ovchinnikova
post-graduate student, Chelyabinsk State Institute of Culture and Arts E-mail: zoyageraskina1995@yandex.ru
THE ROLE OF MUSEUMS IN FORMATION, SUPPORT AND THE TRANSLATION OF HISTORICAL AND CULTURAL MEMORY
Abstract. Modern society is experiencing transformation crisis, which is manifested in the blurring and deformation of cultural memory. Memory is a symbolic representation of the past. Historical memory is one of the modes of general cultural memory. Like any kind of social memory, historical and cultural memory in general can be materialized. In the actual sociocultural space, the task of incorporating artifacts of cultural memory into the general cultural context of contemporary reality and popularization of images associated with them is carried out by the institution of museums. Based on properties of historical and cultural memory, we determined which social functions of museums ensure their preservation and broadcasting. These include documenting, scientific-educational, educational, ideological, axiological functions, as well as the functions of information support for the research process, the translation of cultural experience, the interpretation of cultural heritage, ensuring the social self-identification of individuals, stabilizing cultural space and historical time. Among all institutions responsible for the formation, translation, interpretation and development of cultural memory in general, it is the museums that do this in the most holistic and consistent manner, as evidenced by the social functions of museums allocated by researchers.
Keywords: cultural memory, historical memory, museum, museum business, museum functions.
For citing: Ovchinnikova Z. 2018. The role of museums in formation, support and the translation of historical and cultural memory. Culture and Arts Herald. No 1 (53) : 82-89.
References
1. Bergson H. 1998. Tvorcheskaya evolyutsiya [Creative Evolution]. Translated from French by V. Flerova. Moscow : Kanon-press : Kuchkovo pole, 194 p. (In Russ.).
2. Bloch M. 1973. Apologiya istorii ili remeslo istorika [The Historian's Craft]. Moscow : Nauka, 259 p. (In Russ.).
3. Vorontsova E. 2014. The role of the museum in the information support of the historical science. Istoricheskaya informatika. Informatsionnye tekhnologii i matematicheskie metody v istoricheskikh issledovaniyakh i obrazovanii [Historical information science. Information technology and Quentitative methods in historical research and education]. No 2-3 : 124-129. (In Russ.).
4. Guenee B. 2002. Istoriya i istoricheskaya kul'tura srednevekovogo Zapada [History and historical culture of the Medieval West]. Moscow : Yazyki slavyanskoi kul'tury (Koshelev), 494 p. (In Russ.).
5. Gerasimov O. 2013. The phenomenon of historical memory. Herald of the University ofthe Russian Academy of Education. No 5 (68) : 133-137. (In Russ.).
88
6. Grusman V. 2007. Museum as an institution for the formation of historical memory. Izvestia: Herzen University Journal of Humanities & Science. Vol. 8. No 35 : 92-98. (In Russ.).
7. Dunaeva S. 2001. Changes in the functions and role of the museum and its position in modern society. Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art history. Issues of theory and practice. No 6. P. II : 52-54. (In Russ.).
8. Koznova I. 2003. Historical memory and the main trends of its study. Sociology of power. No 2 : 23-34. (In Russ.).
9. Komlev YU. 2011. The museum as social and cultural center of the region [Electronic resource]. Analitika kul'turologii [Analyst of the cultural studies]. No 20. Available from : http://cyberleninka.ru/article/n7muzey-kaksotsialno-kulturnyy-tsentr-regiona-1 (accessed : 15.02.2018). (In Russ.).
10. Mastenitsa E. 2011. Cultural heritage interpretation in a museum: a humanitarian discourse. Bulletin of the St. Petersburg State University of Culture and Arts. No 3 : 6-9. (In Russ.).
11. Mastenitsa E. 2015. Social functions of the museum in the global world. Trudy Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo instituta kul'tury i iskusstv [Works of the St. Petersburg State Institute of Culture and Arts]. No 210 : 229-236. (In Russ.).
12. Murzinova T., Ponamareva T., Svirida V. 2014. Museum as a career choice resource of children. Sotsial'nye otnosheniya [Social relationship]. No 1 : 67-75. (In Russ.).
13. Navarro O. 2010. History and memory in the modern museum: a few comments from the point of view of critical museology. The problems of Museology. No 2 : 7-8. (In Russ.).
14. Nesterenko A. 2012. Historical memory and the present. Bulletin of the Russian Academy of Sciences. Vol. 82. No 3 : 284-288. (In Russ.).
15. Nora P. 1999. Between memory and history. The problem of memory places. Frantsiya-Pamyat' [FranceMemory]. St. Petersburg : SPbGU Publ. P. 17-50. (In Russ.).
16. Ovchinnikova Z. 2017. The museum in the context of social and cultural transformations in the information society. Culture and Arts Herald. No 3 (51) : 43-48. (In Russ.).
17. Ortega y Gasset J. 2009.Vosstanie mass [The Revolt of the Masses]. Translated from Spain by A. Geleskul, S. Vorob'ev. Moscow : AST. 272 p. (In Russ.).
18. Petrova N. 2003. Private collections, patronage, museums (sociocultural analysis). Sociological Studies. No 7 : 68-78. (In Russ.).
19. Polozhentseva I., Kashchenko T. 2014. Phenomenon of historical memory and actualization of students' personal historical memory. Power. No 12 : 42-46. (In Russ.).
20. Prikhod'ko E., Lebedeva S. 2010. Historical memory and historical consciousness. Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art history. Issues of theory and practice. No 1 : 132-135. (In Russ.).
21. Reshetnikova M. 2009. Theoretical interpretation of the axiological function of the museum. Science and education. No 3 : 15-18. (In Russ.).
22. Risenberg O. 2013. Social and cultural functions of modern private museums. V mire nauki i iskusstva: voprosy filologii, iskusstvovedeniya i kul'turologii [In the World of the science and art: Issues philology, art history and cultural studies]. No 26 : 25-30. (In Russ.).
23. Rostovtsev E., Sosnitskii D. 2014. Main areas of Russian memorial researches. Vestnik of St. Petersburg University. History. No 2 : 106-126. (In Russ.).
24. Rusen J. 2001. Lo(o)sing the order of history (some aspects of historical science at the crossroads of modernism, postmodernism and discussion about memory). Dialogue with time: intellectual history review. No 7 : 8-25. (In Russ.).
25. Saltanova M. 2013. The Museum as a cultural center. Bulletin of the St. Petersburg State University of Culture and Arts. No 3 (16) : 119-122. (In Russ.).
26. Halbwachs M. 2007. Sotsial'nye ramki pamyati [The social framework of memory]. Moscow: Novoe izdatel'stvo. 343 p. (In Russ.).
27. Cherkaeva O. 2012. One theme museums: genesis and functions. Youth and society. Special Issue : 28-33. (In Russ.).
28. Sztompka P. 1996. Sotsiologiya sotsial'nykh izmenenii [The Sociology of Social Change]. Translated from Eng. by V. Yadov. Moscow : Aspekt Press. 416 p. (In Russ.).
29. Nerone J. 1989. Professional History and Social Memory. Communication. Vol. 11 : 89-104. (In Eng.).
Received 28.02.2018
89
УДК 78.03(47)
О. Ф. Ширяева
канд. искусствоведения, доцент, Челябинский государственный институт культуры, E-mail: shiryaeva_olga72@mail.ru
ЖАНР МУЗЫКАЛЬНОЙ КАРТИНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ КОМПОЗИТОРОВ СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Музыкальные картины сибирских композиторов охватывают разные исполнительские сферы: симфоническую, камерно-инструментальную, вокальную сольную и хоровую музыку. При этом одни композиторы обращаются к жанру музыкальной картины лишь единожды, другие посвящают процессу освоения жанра целый период своей деятельности, для третьих феномен картинности становится своего рода творческим кредо.
Цель данной работы - определить спектр проявления жанровых черт музыкальной картины в рамках профессиональной композиторской школы письменной традиции на территории Сибири и Дальнего Востока.
Рассматривается диалектика жанра на примере произведений композиторов из таких городов и субъектов РФ, как Новосибирск, Омск, Кемерово, Томск, Иркутск, Красноярск, Хабаровск, Бурятия, Тува, Хакасия, Якутия, Приморский край. Материалом послужило творчество более 40 композиторов (см. список в Приложении) - это около сотни произведений, в той или иной степени отражающих картинную образность. Но по объективным причинам в статье приведены лишь наиболее показательные примеры.
Отмечается тенденция к претворению в музыкальных картинах национальных культурных традиций.
Ключевые слова: музыкальная картина, симфоническая картина, симфоническая поэма, жанр, программность, картинность, звукоизобразительность, музыкальный пейзаж, музыкальный портрет, музыкальный эскиз, музыкальная фреска
Для цитирования: Ширяева, О. Ф. Жанр музыкальной картины в творчестве композиторов Сибири и Дальнего Востока / О. Ф. Ширяева //Вестник культуры и искусств. - 2018. - № 1 (53). - С. 91-101.
Жанровая система в искусстве - явление сложное и неоднозначное. И во многом это обусловлено эволюционной природой жанра. В истории музыки мы наблюдаем постоянный процесс возникновения, формирования, исчезновения различных жанров. И если опера, балет, симфония зачастую оказываются в центре исследовательских интересов, то музыкальная картина в силу разного рода причин остается на периферии музыкознания.
Музыкальная картина зародилась в середине XIX в. в творчестве русских композиторов. Классическими примерами стали произведения членов кружка «Могучая кучка»: «В Средней Азии» А. П. Бородина, «Садко» Н. А. Римского-Корсакова, «Русь» М. И. Балакирева и др. Их традиции были продолжены композиторами следующего поколения: А. К. Лядовым («Кикимора», «Баба-Яга», «Волшебное озеро»), А. К. Глазуновым («Карельская леген-
да», «Кремль»), В. С. Калинниковым («Нимфы», «Кедр и пальма»), С. Н. Василенко («Сад смерти», «Полет ведьм») и т. д. Тогда сложились основные типы музыкальной картины -портрет, пейзаж, массовая сцена, батальная сцена; определились композиционные принципы, во многом связанные с живописным началом [Подробнее см.: 5].
Наблюдение за развитием жанра в ХХ в. показало тенденцию к расщеплению инварианта. Появление разновидностей музыкальной картины связано с синтезом искусств. Композиторы дифференцированно подходят к жанровому определению своих произведений. Наряду с картиной встречаются музыкальные фрески, эскизы, акварели, гравюры и т. д. Богатый спектр образного содержания музыкальных картин ХХ - начала XXI в. включает в себя не только живописную [18], но и литературную [7] программу.
91
Композиторы проявляют изобретательность в области исполнительского состава. Они уже давно не ограничиваются рамками только лишь симфонической картины, а создают картинные произведения в области камерно-инструментальной, вокальной сольной и хоровой музыки. Важно отметить возникновение синтетических образований, когда картина подчиняет себе другой жанр (например, симфоническая картина-балет «Запорожцы» Р. М. Глиэра), или наоборот, музыкальные картины помещены внутрь композиции произведения другого жанра (Оратория «Моя отчизна» Д. Д. Шостаковича, часть 7 - симфоническая картина «Битва у Волги») и т. д. Поэтому в данную статью мы включаем и те симфонические картины, которые не являются автономными, а входят в качестве составляющего элемента кантатно-ораториального жанра, симфонии, сюиты и др. Главным критерием отбора в этом случае становится наличие в произведениях особого свойства - картинности, которое определяется как особый тип художественного мышления. Картинность выражается в таком способе репрезентации действительности, при котором эмоциональные впечатления являются импульсом для ассоциаций с их предметными образами [20].
Один из важнейших векторов развития жанра музыкальной картины - процесс его освоения разными национальными композиторскими школами. Это коснулось творчества композиторов практически всех союзных республик [Подробнее см.: 21].
Выстраивание трех ступеней образования (школа - училище - консерватория) во многих городах СССР позволило взрастить несколько поколений профессиональных композиторов письменной традиции. Основываясь на достижениях европейской музыкальной культуры, они создают произведения академического уровня, мастерски преобразуя в них несметные богатства народного творчества. Практически во всех крупных городах существует своя система музыкальной жизни, свои авторы, репертуар. Некоторые из произведений включаются в концертные программы столичных выступ-
лений, звучат и за рубежом. Другие так и остаются неизвестными широкому кругу слушателей. Поэтому в данной статье нам было важно заострить внимание на музыкальной картине, вычертить географическую карту жанра, частоту обращения композиторов к данному феномену, степень его распространения. Ранее мы уже обращались к теме музыкальной картины в творчестве уральских композиторов [См.: 19].
Обзор жанра музыкальной картины сибирских композиторов, представленный в исследовании, включает в себя широкий спектр образов, жанровых уточнений, стилистических средств. Музыкальная картина оказалась в каком-то смысле универсальным жанром: внутри нее словно заново ожили сказочные образы, легенды, сказания, эпос разных народов; авторы создают звуковые полотна родного пейзажа, возрождают события прошлых лет в батальных сценах, рисуют портреты исторических лиц и т. д. Опираясь на классиков жанра, композиторы разных национальных школ, помимо ярких фактурных форм, красочного тембрового ряда и других конструктивных элементов, создающих звуковыразительные и звукоизобразитель-ные средства, активно задействуют фольклорный компонент, благодаря которому их произведения всегда звучат самобытно, свежо и актуально. Народная музыка предоставляет композиторам профессиональной письменной традиции богатый пласт для цитирования старинных напевов и наигрышей, веками впитывающих в себя мелодико-ритмические формулы, содержащие моменты подражания звукам природы, человеческого голоса. Крики птиц, охотничьи кличи, ритм скачки, плачи и т. п. - всё это органично входит в арсенал музыкальной картинности [1].
Процесс освоения данного жанра композиторами разных национальных школ начинается в 1950-1970 гг. Музыканты Западной и Восточной Сибири, а также Дальнего Востока органично включены в этот процесс, который охватывает, с одной стороны, обращение к жанровому инварианту в традициях русских классиков, с другой - встраивание
92
