CC BY
18
УДК 81'22 Е. И. Карпенко
кандидат филологических наук, доцент кафедры лексикологии и стилистики немецкого языка МГЛУ; e-mail: [email protected]
РОЛЬ КУЛЬТУРНЫХ СИМВОЛОВ В КОНСТРУИРОВАНИИ ГЕТЕРОТОПИЙ (ЛЕВИАФАН В 'ГАЛИЦИЙСКОМ ТЕКСТЕ' ЙОЗЕФА РОТА)
С опорой на принципы гетеротопий, сформулированные М. Фуко, автор статьи выделяет и описывает гетеротопию водной стихии в «Галицийском тексте» Йозефа Рота. Лингвистическими маркерами данной гетеротопии являются, с одной стороны, культурно-религиозные символы, с другой - все свойственные художественному тексту способы отражения субъективного мира рассказчика и главных героев.
Ключевые слова: культурный символ; гетеротопия; лингвокультурологи-ческий анализ.
Karpenko E. I.
Ph. D., Associate Professor at the Department of German Lexicology and Stylistics, MSLU; e-mail: [email protected]
THE ROLE OF CULTURAL SYMBOLS IN CONSTRUCTING HETEROTOPIAS (LEVIATHAN IN JOSEPH ROTH'S 'GALIZIEN TEXT')
The article describes the «water heterotopia» in Joseph Roth's 'Galizien text' with reliance on the six principles of heterotopias suggested by M. Foucault. Linguistically, the heterotopia in question is marked by cultural and religious symbols on the one hand, and different ways of reflecting the inner world of the storyteller and protagonists, typical of fictional literature, on the other hand.
Key words: cultural symbol; heterotopia; linguocultural analysis.
В статье предлагается понимать гетеротопию как отдельную, по преимуществу субъективную, пространственную субкатегорию анализа художественного текста.
Во-первых, гетеротопии играют существенную роль в конструировании литературных пространств на уровне локальных и региональных сверхтекстов. Во-вторых, анализ гетеротопий в рамках одного произведения может помочь раскрыть суть других текстовых категорий, таких как хронотоп, автор, действующие лица произведения, подтекст, и тем самым способствовать пониманию и интерпретации имплицитной авторской интенции. Как и любая текстовая категория,
гетеротопия должна иметь отражение в языке. В частности, мы хотим обсудить роль культурных символов в конструировании пространственных гетеротопий (о культурных символах см. [3]).
Понятие «гетеротопия» принадлежит М. Фуко. Его трактовка дана в статье «О других пространствах. Гетеротопии», опубликованной в 1984 г. французским архитектурным журналом Architecture, Mouvement, Continuité по материалам лекции М. Фуко, прочитанной им в 1967 г. Статья содержит не строгую дефиницию понятия, а размышления автора о «других пространствах» с примерами и принципами их выделения. В частности, М. Фуко определил гетеротопии как «места, в которых все остальные места культуры представляются, отражаются, оспариваются»; они «находятся вне всех мест», но в отличие от фантастических утопий, реально существуют и могут быть «локализуемыми» [1; 9]. Гетеротопиями являются, например, кладбища, тюрьмы, психиатрические клиники, дома престарелых, поезда, корабли и другие места, в которых поведение человека характеризуется кризисными или девиационными состояниями (ср. первый принцип гетеротопий по М. Фуко). В пространстве гетеротопии возможны социальные отношения, телесные практики и модели поведения, исключенные из нормального порядка повседневной жизни [4].
Понятие «гетеротопия» быстро стало модным в среде архитекторов, проектировщиков, урбанистов, культурологов; в последнее время интерес к «другим пространствам» стали проявлять и литературоведы. Выясняется, в частности, что достаточно обширные географические пространства представлены в литературе в виде гетеротопий.
Нередко в качестве гетеротопии рассматривается водная стихия: море или океан [1; 5]. На наш взгляд, важные признаки гетеротопии океана (шире - водной стихии) можно выделить в «Галицийском тексте» Йозефа Рота (см. подробно в [6]). Как известно, образ Восточной Галиции служил для Й. Рота символом потерянной родины. Суммарная еврейская эмиграция из этого региона в Северную Америку с 1880 г. по 1928 г. составила более 2 млн человек [2]. Переселение за океан, связанное с подготовкой и длительным плаванием на корабле, обусловило появление водной гетеротопии в «Галицийском тексте» Й. Рота. Водная стихия становится здесь гетеротопией, потому что герои произведений Й. Рота и сам автор определенным образом проживают и переживают это событие, вырабатывая к нему свое отношение. Оно, с одной стороны, сугубо субъективно и индивидуально, с другой - укоренено в национально-религиозной картине мира, так
как «вырастает» на почве древних мифов и легенд, передаваемых в еврейской культуре из поколения в поколение.
М. Фуко выделил шесть принципов гетеротопий, объясняя которые он использует выражения a highly heterotopic place / absolutely perfect otherplaces / the heterotopia par excellence (в качестве примера последней М. Фуко называет корабль). Следовательно, различным пространствам свойственна разная степень гетеротопичности. Среди «других пространств» вполне можно выделить места, которые отвечают как всем шести принципам гетеротопий по М. Фуко, так и лишь некоторым из них. Например, О. А. Ананьина в статье «Гетеротопии морского романа» последовательно выделяет все шесть признаков гетеротопии водной стихии в «морском романе» англоязычной литературы [1].
На наш взгляд, океан в «Галицийском тексте» Й. Рота также представляет собой довольно характерную гетеротопию. Первый принцип гетеротопии указывает на обязательное присутствие в ней признаков кризиса или девиации [9]. Кризисная гетеротопия предполагает особый, выделенный характер места, пребывающий в котором находится в особом состоянии перехода из одного статуса в другой (например пассажир корабля перед отплытием, оставляющий позади законы сухопутной жизни и готовящийся к условиям жизни на борту). Девиант-ность, по мнению того же исследователя, выражается в непонимании и неприятии моряками социальных норм, действующих на суше [1].
За несколько дней до отплытия в Америку главный герой романа «Иов» (1930), Мендл Зингер, пытается заглушить страх перед водной стихией молитвой, которая, скорее, напоминает механическое самовнушение:
Mendel Singer betete. Er betete auswendig und mechanisch, er dachte nicht an die Bedeutung der Worte, ihr Klang allein genügte, Gott verstand, was sie bedeuteten. Also betäubte Mendel seine große Angst vor dem Wasser, auf das er in einigen Tagen gelangen sollte [13, с. 95].
Мендл Зингер молился. Он механически повторял заученную молитву, не вдумываясь в смысл слов, достаточно было одного их звука, Бог сам знал, что они значат. Так пытался Мендл заглушить свой страх перед морем, к которому он прибудет через несколько дней [7].
Конечно, это не просто страх перед стихией. Для героев Й. Рота эмиграция связана не только и не столько с обретением нового временного статуса пассажира корабля. Это путешествие в один конец,
которое подводит черту под всей предыдущей жизнью героев. Лими-нальный характер гетеротопии океана здесь имеет и метонимическую составляющую. Герой покидает не только географическую родину: он порывает со всем предыдущим укладом жизни, с практикуемыми им религиозными обычаями. Кризисное состояние героя объясняется неизвестностью и страхом перед будущим: он уже покинул старый дом, но еще не обрел новый.
Наиболее интенсивно лиминальность водной гетеротопии проявляется в рассказе «Левиафан» (1938). В отличие от семьи Зингер, которая долго и тщательно готовилась к переезду в Америку, торговец кораллами Ниссен Пиженик никогда не думал об эмиграции. Купив билет на корабль, он как будто и не собирался эмигрировать в Канаду: сам океан являлся конечной целью его путешествия. Девиантность поведения героя проявляется еще и в том, что во время кораблекрушения вопреки инстинкту самосохранения он не пытается спастись. Несмотря на наличие свободных мест в спасательных шлюпках он бросается за борт, «к своим кораллам» [14].
Девиантное поведение героя в пространстве-гетеротопии может быть связано с тем, что в соответствии с пятым принципом1 такое пространство характеризуется изолированностью вследствие ограничения свободного доступа к нему по сравнению с публичными местами [9; 1]. Для семьи Мендла Зингера проблематично само попадание на корабль; со страхом в сердце говорит Мендл своей жене Двойре об уряднике2, который может разрешить или запретить выезд семьи:
«Du kannst überhaupt nicht allein fahren», sagte Müdigkeit in der Stimme und Bangnis im Herzen, Mendel Sinder. «Ich habe mit vielen Juden gesprochen, die sich auskennen. Sie sagen, ich muss selber beim Urjadnik sein».
«Du beim Urjadnik?»
Es war in der Tat nicht einfach, sich Mendel Singer in einem Amt vorzustellen. Nie in seinem Leben hatte er mit einem Urjadnik gesprochen. Nie hatte er einem Polizisten begegnen können, ohne zu zittern [13, с. 71].
1 Порядок рассмотрения принципов гетеротопий определяется логикой повествования в данной статье.
2 Урядник - нижний чин уездной полиции в Российской империи в 1878— 1917 гг. Таким образом, Мендл Зингер испытывает панический страх даже перед самым незначительным представителем власти.
«Ты не можешь ехать одна», - возразил Мендл, в голосе его усталость, в сердце - страх. «Я поговорил с евреями, которые в этом кое-что понимают. Они говорят, я сам должен идти к уряднику».
«Ты - к уряднику?»
Было и вправду нелегко представить себе Мендла Зингера в присутственном месте. Никогда в жизни он не говорил с урядником. Он начинал трястись, едва завидев полицейского [7].
Не без вмешательства свыше семья попадает на корабль: в молельном доме Зингер встречает человека, который за вознаграждение помогает еврейским семьям получить документы на выезд.
Второй принцип в описании гетеротопий предполагает, что функции того или иного пространства-гетеротопии изменяются синхронно с развитием общества и его культуры (ср.: ... for each heterotopia has a precise and determined function within a society and the same heterotopia can, according to the synchrony of the culture in which it occurs, have one function or another [9]). В романе «Иов» пересечение океана означает вынужденную эмиграцию, потерю национальной и культурно-религиозной идентичности (старший сын Мендла Зингера Шмарья, или на американский манер Сэм, уже не исповедует религию своего отца); одновременно с эмиграцией связана и надежда на лучшие условия жизни в Америке или, по крайней мере, на сохранение жизни. Написанный всего через несколько лет «Левиафан» иллюстрирует крах иллюзий, связанных с этими ожиданиями (главный герой так и не достигает берегов Канады).
Свойством гетеротопии, в соответствии с третьим принципом М. Фуко, является то, что она включает в себя несколько несовместимых между собой пространств; четвертый принцип описывает особое восприятие хода времени в «других пространствах», т. е. гетерохронию. (Ср.: «The heterotopia begins to function at full capacity when men arrive at a sort of absolute break with their traditional time» [9].) Здесь в описании гетеротопии океана мы переходим к метафизическому осмыслению вынужденной эмиграции. В момент отплытия корабля в сознании Мендла Зингера - и это очевидно благодаря несобственно-прямой речи - всплывает образ Левиафана.
Es war noch früh, als sie das Schiff erreichten. <...> Er stand auf der höchsten Stufe einer schmalen eisernen Leiter, im Rücken den Hafen, das Land, den Kontinent, die Heimat, die Vergangenheit <.> Er war ganz ruhig und ohne Furcht. Er warf einen flüchtigen Blick auf das Meer <...> Mendel
erkannte, daß Gott selbst es geschaffen hatte <...> Tief auf seinem Grunde ringelte sich Leviathan, der heilige Fisch, den am Tage des Gerichts die Frommen und Gerechten speisen werden.«Neptun» hieß das Schiff, auf dem Mendel stand. Es war ein großes Schiff. Aber mit dem Leviathan verglichen und mit dem Meer, dem Himmel und mit der Weisheit des Ewigen, war es ein winziges Schiff. Nein, Mendel fühlte keine Angst [13, с. 98].
Было еще рано, когда они вступили на корабль. <...>За спиной его были порт, земля, континент, родина, прошлое. Он был спокоен, в сердце его не было страха. Он бросил рассеянный взгляд на море. <.> И понял Мендл, что сам Господь создал его. <...> Глубоко на дне его лежал, свернувшись, Левиафан, священная рыба, от которой в Судный день будут вкушать праведники и благочестивые. «Нептун» звался корабль, на палубе которого стоял Мендл. Это был большой корабль. Но по сравнению с Левиафаном и с морем, с небом и мудростью Предвечного корабль был совсем крошечным. Нет, Мендл не чувствовал страха [7].
Данный фрагмент представляет собой «сплетение» перспектив рассказчика и героя: подчеркнутые нами фрагменты несобственно-прямой речи маркируют «вплетение» перспективы героя в перспективу рассказчика. Выдвижение мыслей и чувств героя позволяют охарактеризовать гетеротопию как субъективную категорию и выделить несобственно-прямую речь в качестве одного из ее лингвистических маркеров.
Почему, стоя на отплывающем корабле, главный герой думает о Левиафане, и эти мысли успокаивают его, помогают преодолеть страх? Во-первых, попробуем определить, о каком Левиафане думает Зингер? Это священная рыба, которая лежит, свернувшись, глубоко на дне моря, и от которой в Судный день будут вкушать праведники и благочестивые. И Ниссен Пиженик, считавший в соответствии со своей «особой теорией» [14], что Левиафану поручено охранять кораллы, называет Левиафана то древней рыбой / Urfisch, то беззаботной и легкомысленной, но все-таки рыбой, свернувшейся кольцом на дне океана:
Dem Leviathan aber, der sich auf dem Urgrund aller Wasser ringelte, hatte Gott selbst für eine Zeitlang, bis zur Ankunft des Messias nämlich, die Verwaltung über die Tiere und alle Gewächse des Ozeans, insbesondere über die Korallen, anvertraut [14, с. 9].
На определенное время до прихода Мессии. Бог поручил свернувшемуся на дне морском Левиафану охрану животных и растительности в океане, особенно же охрану кораллов (перевод наш. - Е. К.).
Es gab wurmstichige Korallen...Da hatte der sorglose Leviathan nicht aufgepasst... Dabei schüttelte er den Kopf, als begriffe er nicht, dass so ein mächtiger Gott wie Jehovah einem so leichtsinnigen Fisch wie dem Leviathan die Obhut über die Korallen hatte überlassen können [14, с. 10].
Были кораллы с червоточинами. Это беззаботный Левиафан не уследил... При этом он качал головой, будто бы не понимая, как столь могущественный Бог Иегова мог доверить столь легкомысленной рыбе Левиафану попечение о кораллах (перевод наш. - Е. К.).
Действительно, этимологически Левиафан происходит от семитского корня lwy, т. е. 'изгибаться, скручиваться' [10, с. 108]. Рыбы, однако, нечасто лежат, свернувшись на дне морском. В библейской Книге Иова Левиафан изображается огромным, змееподобным морским чудовищем [Иов 40: 20]. В Библии Левиафан и Бегемот персонифицируют силы хаоса, перед лицом которых человек абсолютно бессилен; обуздать их может только Бог [10]. В разных переводах Библии название этого морского чудовища переводится по-разному. Библия Менге называет его Крокодилом (с пометой «собственно Левиафан»)1, Библия Лютера (издание 1984 г.) Левиафаном2 и Межконфессиональный перевод Библии также Крокодилом3. В различных переводах Псалтыри Левиафан назван то китом, то большой рыбой, которую Бог создал, чтобы играть с ней (Пс. 103: 25-26). Итак, Левиафан символизирует могущество своего Создателя, который на свое усмотрение может использовать его и в качестве карательного инструмента, и как игрушку. Мотив из «Галицийского текста» Й. Рота, в котором Левиафан фигурирует в качестве главного угощения на трапезе праведников в Судный день4, впервые появляется в ветхозаветной апокрифической Книге Ездры в эпоху разрушения Второго Иерусалимского храма римлянами в ходе Первой Иудейской войны (70 г. н. э.):
1 Kannst du das Krokodil (eig. der Leviathan) am Angelhaken heranziehen und ihm die Zunge mit der Schnur (oder: dem Fangseil) niederdrücken? (Hiob 40: 25) [11].
2 Kannst du den Leviatan fangen mit der Angel und seine Zunge mit einer Fangschnur fassen? (Hiob 40: 25) [12].
3 Kannst du das Krokodilam Angelhaken ziehen, mit der Leine seine Zunge niederdrücken (Hiob 40: 25) [8].
4 Видимо поэтому Левиафан в еврейской традиции считается именно рыбой, а не каким-либо иным морским чудовищем.
Тогда Ты сохранил двух животных: одно называлось бегемотом, а другое левиафаном. И Ты отделил их друг от друга, потому что седьмая часть, где была собрана вода, не могла принять их вместе. Бегемоту Ты дал одну часть из земли, осушенной в третий день, да обитает в ней, в которой тысячи гор. Левиафану дал седьмую часть водяную, и сохранил его, чтобы он был пищею тем, кому Ты хочешь, и когда хочешь (3 Езд. 6: 49-52).
Андреас Ленардт в статье «Левиафан и Бегемот. Древние мифические существа в средневековой еврейской традиции» оставляет открытым вопрос о том, были ли подобные эсхатологические представления попыткой евреев «утешиться» после поражения, нанесенного римлянами. Примечательно, по мнению ученого, то, что возникают они в период полной утраты Израилем государственной и религиозной самостоятельности [10]. С этой точки зрения, появление Левиафана в «Галицийском тексте» Й. Рота, повествующего об утрате восточноевропейскими евреями пусть не государственной, но культурной и религиозной самобытности, вполне символично.
Мотив угощения на Божественной трапезе в Судный день многократно в течение многих столетий обыгрывается в мидрашах (см. подробно [10]). Но как бы причудливо - с точки зрения носителя иной культуры - он ни развивался, ясно одно: «...евреи, подвергавшиеся многочисленным угрозам со стороны социального и природного окружения особенно в ашкеназийской культуре, охотно прибегали к этой зооморфной мифологеме, для того чтобы укрепить свою общность и не потерять надежду» (перевод наш. - Е. К.)1 [10]. Меламед Мендл Зингер из романа «Иов», обучающий еврейских детей Торе, хорошо знаком с этой традицией. Итак, образ Левиафана способствует реализации третьего и четвертого принципов гетеротопии по М. Фуко, связанных с совмещением в ней несовместимых пространств и особым восприятием времени, гетерохронией. Где находится размышляющий о Левиафане Мендл Зингер: на палубе корабля, отплывающего в Америку, или уже на лоне Авраама за Божественной трапезой праведников? Левиафан маркирует совмещение реального и мифического хронотопов в гетеротопии.
1 Ср.: «Aber es bedarfwohl keiner Erklärung, dass Juden, die sich insbesondere in Ashkenaz zahlreichen Bedrohungen durch Umwelt und Natur ausgesetzt sahen, gern auch auf solche zoomorphe Mythologeme zurückgriffen, um ihre Gemeinschaft zu festigen und die Hoffnung nicht zu verlieren» [10, с. 127].
Наконец, шестой принцип в описании гетеротопий предполагает, что пространство-гетеротопия выполняет особую функцию по отношению к остальному пространству, в него не входящему [9]. Функция океана как связующего звена между двумя континентами и одновременно как разделительной линии между двумя периодами жизни героев достаточно очевидна. Но в «Галицийском тексте» Й. Рота -особенно в «Левиафане» - океан соединяет земную и небесную родину главного героя [6]. Поэтому кораблекрушение здесь представляет собой необходимый этап перехода в «небесное отечество»:
Was aber Nissen Piczenik betrifft, der ebenfalls damals unterging, so kann man nicht sagen, er sei einfach ertrunken wie die anderen. Er war vielmehr -dies kann man mit gutem Gewissen erzählen - zu den Korallen heimgekehrt, auf den Grund des Ozeans, wo der gewaltige Leviathan sich ringelt [14, с. 45].
Что же касается Ниссена Пиженика, который также погиб тогда, то нельзя сказать, что он просто утонул, как и все остальные. Скорее, -и это можно утверждать с чистой совестью, - он вернулся к кораллам, на дно океана, где лежит, свернувшись, исполинский Левиафан (перевод наш. - Е. К.)
Перспектива погибшего героя сменяется в последнем абзаце перспективой рассказчика, впервые выступающего от первого лица. Личное свидетельство рассказчика (und ich bürge dafür - и я ручаюсь, что...) о том, что Ниссен и кораллы были одним целым (dass er zu den Korallen gehört hat) и что дно океана было его единственной родиной (dass der Grund des Ozeans seine einzige Heimat war), лишают историю о гибели главного героя трагичности:
Was mich betrifft, so glaube ich es gerne. Denn ich habe Nissen Piczenik gekannt und ich bürge dafür, dass er zu den Korallen gehört hat und dass der Grund des Ozeans seine einzige Heimat war.
Что касается меня, то я этому охотно верю. Ведь я знал Ниссена Пиженика лично, и ручаюсь, что он и кораллы были одним целым, и дно океана было его единственной родиной.
Möge er dort in Frieden ruhn neben dem Leviathan bis zur Ankunft des Messias [14, c. 45].
И пусть он покоится там с миром рядом с Левиафаном до пришествия Мессии (перевод наш. - Е. К.).
Заключительные слова рассказчика: И пусть он покоится там с миром рядом с Левиафаном до пришествия Мессии - эксплицитно
воспроизводят эсхатологические представления о чудесной рыбе, предназначенной для угощения праведников на Божественной трапезе в Судный день.
Итак, океан в «Галицийском тексте» Й. Рота представляет собой довольно характерную гетеротопию, отвечающую всем предложенным М. Фуко принципам. Реализация трех из них (третьего, четвертого и шестого) связана с культурно-религиозным символом «Левиафан», маркирующим совмещение реального и мифического хронотопов. Гетеротопия всегда отчасти мифическое пространство, не случайно она конструируется при помощи культурных и религиозных символов, мифов, легенд, преданий, которые сохраняет культурная память народа и которые оказываются для этого народа «духоподъемными» в сложные периоды его истории. Одновременно гетеротопии являются реально существующими пространствами, «иными» их делает особое духовное (а иногда и физическое) состояние человека в них. Поэтому при лингвистическом анализе гетерото-пии как субкатегории художественного пространства целесообразно, с нашей точки зрения, обращать внимание и на все возможные способы отражения субъективного мира рассказчика и героев в тексте (перспектива, виды передачи речи и т. п.).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ананьина О. А. Гетеротопии морского романа // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. - № 4. - 2010 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.philol-journal.sfedu. ru/index.php/sfuphilol/article/view/214/200
2. Ашкеназы [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ru.wikipedia. org/wiki/Ашкеназы
3. Баранов А. Н., Добровольский Д. О. Аспекты теории фразеологии. - М. : Знак, 2008. - 656 с.
4. Беззубова О. В. Гетеротопии городского пространства: к истории концепта [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.culturalnet.ru/ main/getfile/1464
5. Дырдин А. А. Образ-гетеротопия океана в прозе Леонида Леонова («Дорога на океан») [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. philology.nsc.ru/journals/spj/pdf/2014_4/02_Dyrdin.pdf
6. Карпенко Е. И. Об одном символе «Галицийского текста» Йозефа Рота (от наглядности к образности) // Теологический дискурс и языковая картина
мира. - М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2015. - С. 184-195. (Вест. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 5 (716). Сер. Языкознание и литературоведение).
7. Рот Й. Иов / пер. с нем. Ю. Архипова [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http ://www. e-reading.club/bookreader.php/1017659/Rot_-_Iov. html
8. Die Bibel. Altes und Neues Testament. Einheitsübersetzung. - Freiburg : Herder, 2009. - 1459 S.
9. Foucault M. Of Other Spaces, Heterotopias. - URL: http://foucault.info/ documents/heterotopia/foucault.heterotopia.en.html
10. Lehnardt A. Leviathan und Behemoth. Mythische Urwesen in der mittelalterlichen jüdischen Tradition // Tiere und Fabelwesen im Mittelalter / Hrsg. von S. Obermaier. - Berlin : Walter de Gruyter, 2009. - S. 105-129.
11. Menge-Bibel. - URL: https://www.die-bibel.de/online-bibeln/menge-bibel/ bibeltext/
12. Luther Bibel 1984. - URL: https://www.die-bibel.de/online-bibeln/luther-bibel-1984/bibeltext/
13. Roth J. Hiob. - München : Deutsches Taschenbuch Verlag, 2010. - 188 S.
14. Roth J. Der Leviathan. - Stuttgart : Reclam, 2010. - 70 S.
