CC BY
55
УДК 81'22 Е. И. Карпенко
канд. филол. наук, доц. каф. лексикологии и стилистики немецкого языка МГЛУ, e-mail: [email protected]
ОБ ОДНОМ СИМВОЛЕ 'ГАЛИЦИЙСКОГО ТЕКСТА' ЙОЗЕФА РОТА (от наглядности к образности)
Разве можно унести с собой свою родину на подошвах сапог? Ж. Ж. Дантон (1759-1794)
В статье рассматривается механизм символизации предметных сущностей, объединяющий принципы конвенциональности и иконичности. На материале 'галицийского текста' Й. Рота показано, как в контексте творчества писателя объекты реального мира получают символическую функцию.
Ключевые слова: локальный текст; символ; метонимия; наглядность; образность.
Karpenko E. I.
Ph.D., Ass. Prof., Department of German Lexicology and Stylistics, MSLU; e-mail: [email protected]
ON ONE SYMBOL IN JOSEPH ROTH'S «GALIZIEN TEXT» (from Demonstrativeness to Figurativeness)
The article specifies the mechanism of symbolization based on conventionality and iconicity. The analysis of Joseph Roth's «Galizien text» shows how real objects receive symbolic function in literature.
Key words: local text; symbol; metonymy; demonstrativeness; figurativeness.
Понятие регионального сверхтекста в современном литературоведении хотя и не идентично, но тесно связано с понятием локального (сверх)текста в семиотике.
Как известно, работа В. Н. Топорова «Петербург и петербургский текст русской литературы» положила начало активным разысканиям исследователей в данной области. В названии труда уже заложены две опции для понимания локального текста: условно их можно назвать культурно-семиотической и литературоведческой. С одной стороны, семиотическое пространство города Петербурга может быть
«прочитано» как своеобразный текст, «языком» которого будут природный и архитектурный ландшафт; памятные, исторические места города, с которыми связаны локальные легенды, фольклор и т. п. С другой стороны, совокупность текстов русской литературы о Петербурге понимается как «петербургский текст русской литературы».
Литературный сверхтекст представляет собой «сложную систему интегрированных текстов, имеющих общую внетекстовую ориентацию, образующих незамкнутое единство, отмеченное смысловой и языковой цельностью» (Меднис, 2003)1.
Не каждый локус может создавать свой литературный сверхтекст. Для этого он должен обладать наряду с исторической, культурной и социальной значимостью также и мифологическим, символическим смыслом, переживаться как мифологизированное образование [1; 2].
В данной статье мы не можем вдаваться в тонкости литературоведческого спора относительно условий возникновения региональных литературных сверхтекстов [1]. Как нам представляется, факт существования 'галицийского сверхтекста' европейской литературы никем не оспаривается. Современной доминантой данного регионального сверхтекста является идея гибридного культурного пространства как места не только контактов, но и столкновений между культурами и внутри них [10, с. 29]. Й. Рот относится к числу ярких представителей 'галицийского сверхтекста'. О Галиции также писали и пишут А. Дёблин, Дж. Эрпенбек, Ю. Андрухович и др. Осознавая сверхтекстовый характер этого литературоведческого конструкта, мы предпочитаем говорить о 'галицийском тексте', так как анализируем довольно небольшой его фрагмент - два произведения Й. Рота, объединенные одним символом и одной эпохой. В ходе лингвистического анализа мы надеемся показать, что 'галицийский текст' Йозефа Рота тесно связан с религиозным мироощущением писателя и действительно переживается, по крайней мере, им самим как архе-типический конструкт. В качестве такового 'галицийский текст' имеет свои языковые символы, которые формируют его архетипическое, библейское измерение.
Строго говоря, местом действия многих произведений Й. Рота является не только Галиция, но и Волынь с той частью Подолья, которые после разделов Речи Посполитой в конце XVIII в. были присоединены
1 Цит. по [1].
к Российской Империи. В качестве самой большой «коронной земли» Австро-Венгрии Галиция просуществовала до 1918 г.1
Независимо от государственной принадлежности эти исторические территории всегда находились на «периферии» империй, отличавшейся культурным, социальным, историческим и этническим разнообразием. Галиция для Й. Рота это, прежде всего, метонимия Австро-Венгрии, символ заката Габсбургской монархии. Волынь символизирует ашкеназийскую культуру, особый уклад жизни восточноевропейского штетла. В Российской Империи Волынская и Подольская губернии входили в «черту оседлости» (1791-1917), в Галиции крупная еврейская община существовала с XIV в. Эти две темы - распад империи и исчезновение ашкеназийской культуры - отражают внутреннюю двойственность писателя. Й. Рот родился на границе двух империй в городе Броды в еврейской семье. Блестящий журналист, окончивший Венский университет, он долгое время был убежденным монархистом. Все изменилось с приходом к власти национал-социалистов, которых, по мнению писателя, мог остановить только союз Габсбургской монархии и Католической церкви. В эмиграции во Франции Й. Рот начинает испытывать тягу к своим корням, к уюту и защищенности штетла. Еврейской теме посвящены эссе «Дороги еврейских скитаний» (1927), роман «Иов» (1930), рассказ «Левиафан» (1940). На протяжении жизни Й. Рот проявлял интерес к католицизму, но достоверных данных о его крещении нет.
В произведениях Й. Рота практически всегда описывается типичный восточно-европейский провинциальный ландшафт с его специфическим «славянско-еврейским» населением. «Поскольку речь идет об одном и том же ландшафте, и о похожих человеческих типажах, представляется обоснованным говорить о 'галицийской родине' и в тех текстах Й. Рота, в которых действие происходит на российской Волыни»2 [13, с. 6].
1 В 1918-1921 гг. Восточная Галиция находилась в составе Западно-Украинской Народной Республики (1918 г.), Украинской Народной Республики (1919 г.), Галицкой Социалистической Советской Республики (1920 г.). В 1921 г. по условиям Рижского мира вошла в состав Польши. В 1939 г. по условиям пакта Молотова-Риббентропа вошла в состав Украинской Советской Социалистической Республики. С 1991 г. объединяет территории Ивано-Франковской, Львовской и западной части Тернопольской областей современной Украины.
2 Говоря о разноаспектном единстве Галиции и Волыни, можно вспомнить о Галицко-Волынском княжестве (1199-1392).
Доминирующей смысловой установкой описываемого локального текста является мотив потери 'малой родины'. В романе «Иов» автор размышлаяет о внутренних причинах гибели ашкеназийской культуры: писатель видел их в стремлении к ассимиляции, охватившем к концу XIX в. широкие круги восточно-европейского еврейства, в отходе от веры предков. Действие романа происходит на Западной Волыни после Русско-японской и перед Первой мировой войной (т. е. между 1905 и 1914 гг.) в вымышленном городе Цухнов. Он ничем не отличается от типичного волынского штетла, например от соседнего Клущика:
Die schmale gewundene Straße bedeckte der silbergraue Schlamm, in dem die hohen Stiefel der Vorüberkommenden versanken und die halben Räder der Fuhre1 [18, с. 14].
Kluczysk bestand aus ein paar tausend niedrigen stroh- und schindelgedeckten Häusern, einem kilometerweiten Marktplatz, der wie ein trockener See war, umkränzt von Gebäuden. Die Fuhrwerke, die in ihm herumstanden, erinnerten an steckengebliebene Wracks; übrigens verloren sie sich, winzig und sinnlos, in der kreisrunden Weite. Die ausgespannten Pferde wieherten neben den Fuhrwerken und traten mit müden klatschenden Hufen den klebrigen Schlamm2 [18, с. 15].
В этом образно-наглядном3 описании улицы и рыночной площади бросается в глаза одна деталь - серебристо-серая грязь4 / der silbergraue Schlamm. Прежде чем углубиться в лингво стилистический
1 Ср. пер. Ю. Архипова: «Узкая и петлистая дорога была в каше из красноватого ила, в котором застревали ноги пеших и колеса колясок» [5].
2 Ср. пер. Ю. Архипова: «Клущик состоял из нескольких тысяч низеньких, крытых соломой и дранкой домов да чуть не с километр длиной рыночной площади, похожей на высохшее озеро, которое обступили постройки. Телеги, на ней стоявшие, напоминали останки кораблей бессмысленно и жалко затерянных среди бескрайних пространств. Выпряженные лошади у повозок ржали, устало шлепая копытами по липкой грязи» [5].
3 Наглядность (Bildhaftigkeit) и образность (Bildlichkeit), по Э. Г. Ризель, два компонента общей образности языка и речи (Bildkraft) [17, с. 205]. Наглядность (или в другой трактовке нетропеическая образность) основывается на употреблении слов в прямом значении, в то время как (тропеическая) образность опирается на вторичную номинацию [7, с. 256].
4 Юрий Архипов переводит слово «Schlamm» и как «ил», и как «грязь». Это многозначное слово, среди его значений находим также «буровой шлам, осадок, отстой» с пометой нефт. [15].
анализ, зададимся вопросом: может ли эпитет «серебристо-серый» быть наглядной характеристикой местной почвы, стоящей в одном ряду с исключительно наглядным описанием «узкой, кривой улицы» и «крытых соломой и дранкой домов»? Известно, например, что разные виды почв различаются по цвету.
Согласно толковому словарю «silbergrau / серебристо-серый» означает «hellgrau und mit silbrigem Schimmer / светло-серый с серебристым отливом» [12]. Дело в том, что в XIX в. в Галиции были обнаружены запасы нефти и озокерита. Центром Прикарпатского месторождения являлся город Дрогобыч, где в 1810 г. два предпринимателя открыли первое в мире предприятие по перегонке осветительного керосина из нефти. В 1837 г. Пражский магистрат закупил у предприятия 300 центнеров керосина, который предполагалось использовать для уличного освещения города. Однако плачевное транспортное сообщение между двумя регионами не позволило вовремя осуществлять поставки, и предприятие разорилось. Второе рождение Нафта - так назывался и называется сейчас этот регион - получила в 1852 г., когда львовский фармацевт Игнатий Лукасевич создал метод получения керосина путем дистилляции сырой нефти и в 1853 г. изобрел керосиновую лампу. За несколько десятилетий Дрогобыч из захолустья превратился в га-лицкую Пенсильванию или Калифорнию. Развивающиеся технологии добычи всегда преследовали лишь одну цель - увеличение объемов добытого сырья, которое часто не помещалось в немногочисленные резервуары и затапливало луга и поля Прикарпатья:
Die Luft war erfüllt vom beißenden Geruch von Naphta und rohem Erdwachs. Zwischen den einzelnen Gruben rannen träge kleine Bächlein des schmutzig-gelben Grundwassers dahin, auf denen dunkle Augen von Naphta-Öl schwammen, die in der Sonne metallen schimmerten (A. Gruszecki)1.
Итак, смешанная с нефтью и грунтовыми водами земля «переливалась на солнце металлическим цветом». Поэтически металлический цвет можно назвать и серебристо-серым. Поэтому серебристо-серая грязь Клущика изначально представляет собой наглядную характеристику местного ландшафта, но именно в конкретности лежит начало любого символа.
Развивая культурно-семиотическую концепцию символа применительно к естественному языку, Д. О. Добровольский и Э. Пиирайнен
1 Цит. по: [16, с. 47].
отмечают, что языковой символ - это элемент первичной знаковой системы, который в своем прямом значении указывает на предметную сущность, а, с другой стороны, наделяется в определенных контекстах вторичной («символической») функцией (выделено нами. -Е. К.) [11, с. 60].
Разбирая с лингво стилистической точки зрения тонкую разницу между символом и аллегорией, Э. Г. Ризель пишет: «В отличие от аллегории исходным моментом в образовании символа служит конкретное явление действительности, чаще всего какой-либо предмет, растение, животное, реже человек, однако в качестве основания для символа могут использоваться и реальные процессы общественной жизни» (выделено авт. - Э. Р.) [4, с. 162].
Серебристо-серая грязь в 'галицийском тексте' Й. Рота - это, с нашей точки зрения, символ Галиции, потерянной родины. Как и любой символ, он первоначально представляет собой конкретную данность1. Мы сочли предшествующий анализ необходимым, так как наглядность сравнения здесь не очевидна. При отсутствии фоновых знаний о состоянии почвы выражение «серебристо-серая грязь» воспринимается как образно-лирическое, поэтизирующее убогую жизнь штетла. Этому способствуют сжатая имплицитная форма немецкого сравнения «silbergrau» и смещение фокуса в нем: как в немецком, так и в русском языке серебристо-серыми будут, скорее, шаль или чьи-нибудь седины, но не грязь.
Еще один небольшой фрагмент из 'галицийского текста' Й. Рота свидетельствует о реально существовавшей «подоплеке» символизации. Шестью годами раньше в репортаже «Reise durch Galizien» / «Путешествие по Галиции» (1924) Й. Рот пишет:
Es spritzt der Schlamm der Straße. In der Ferne leuchtet der Schlamm wie schmutziges Silber (Roth 1924)2.
1 А. А. Уфимцева выделяет семь семантических разрядов предметных имен, имеющих в своей семантике признак «конкретность». Это существительные, которые обозначают не только предметы, но и действия, состояния, процессы, свойства и качества предметов, отношения между предметами [8, с. 104]. Неслучайно Э. Г. Ризель уточняет, что символизироваться могут не только предметы и т. п., но и процессы, явления.
2 Цит. по [10, с. 30].
В это время Й. Рот пока еще представитель Новой вещественности - направления, в котором художники изображали послевоенную действительность без прикрас, часто дистанцируясь от описываемых событий и отказываясь от фигур речи. Во-вторых, Й. Рот не хочет выдавать читателю своего галицкого происхождения:
Ein „Ostjude" zu sein, der vom äußersten nord-östlichen „Krähwinkel"
der Monarchie stammte, passte dem renommierten westlichen Journalisten
nicht1 [10, с. 30].
Поэтому пока доминирует социально-критическое, нежели лирическое отношение к малой родине. Наконец, полная форма сравнения «der Schlamm leuchtet wie schmutziges Silber / земля сияет как грязное серебро» в отличие от сжатой «der silbergraue Schlamm» явно балансирует на грани наглядности и образности2. Это не слитый воедино образ «серебристо-серой грязи», символизирующий родину писателя, а именно земля, по цвету напоминающая грязное серебро.
Механизм образования, как это показывает Э. Г. Ризель, отличает символ от схожих языковых средств [4]. Любой символ проходит один и тот же путь: конкретное символизирующее начинает связываться с абстрактным (по Ю. М. Лотману «культурно более ценным») символизируемым. Принцип связывания обнаруживает как черты кон-венциональности (поэтому понимание символа редко обходится без обращения к фоновым знаниям), так и черты иконичности (символ -это не шифр, в нем сохраняется подобие между символизирующим и символизируемым)3. Если же мы говорим об именах символов, т. е. языковых знаках, то изначально наглядное прямое обозначение чего-либо становится образным средством языка.
В нашем случае символизации предшествует метонимический перенос: грязь, лежащая на земле, в результате метонимического расширения начинает обозначать всю территорию Галиции, которая затем трансформируется в образ потерянной родины.
Традиция отождествления земли и родины достаточно древняя. Образ земли и слово земля часто употребляется в Библии для
1 Ср.: «Быть 'восточным евреем', родом из самого северо-восточного захолустья монархии, не подходило видному западному журналисту» (перевод наш. - Е. К.)
2 По мнению Э. Г. Ризель, сравнения занимают промежуточное положение между наглядными и образными средствами языка [17, с. 208].
3 Ср.: [3, с. 224].
обозначения какой-либо отдельной страны1. Земля в Ветхом Завете становится сначала объектом страстного желания, а после ее обретения символом покоя, оседлой жизни, родины.
Библейская символика подхвачена в художественной литературе. По данным «Словаря литературных символов», в котором соответствующая словарная статья озаглавлена сразу тремя леммами «Erde / Lehm / Acker», земля может символизировать постоянство, безопасность, национальную и личную идентичность [14, с. 66].
Впрочем, человека и землю связывают куда более тесные узы: «И создал Господь человека ['adam] из праха земного ['"damâ]» [Быт. 2:7]. Один из библейских образов земли - это физическое место, на котором живет человек, с которым он связан телесно [6, с. 373]. Судьба земли - судьба народа. Серебристо-серая грязь - это еще и напоминание о том, что нефть не принесла местному населению благосостояния. Нечеловеческие условия работы в нефтяных шахтах, нищета, грязь, болезни привели к массовой эмиграции еврейского населения из Галиции в Америку, о чем повествует роман «Иов».
По мнению литературоведов, образ Галиции Й. Рота амбивалентен: это и безопасная, знакомая, мирная земля, по которой он тосковал, и чужбина, где писатель пережил Первую мировую войну и которую с детства хотел покинуть [13, с. 57].
Если в романе «Иов» (1930) судьба ашкеназийской культуры только предсказана, хотя и с поразительной точностью, то рассказ «Левиафан» (1940) относится ко времени сбывшегося пророчества. В отличие от главного героя романа «Иов», который надеется на новую жизнь в Америке, торговец кораллами из «Левиафана» уже не ищет спасения. Когда его корабль, направляющийся в Канаду, терпит крушение, он бросается за борт. Потому что на дне океана находится его «единственная родина» [19, с. 45]. В «Левиафане» сталкиваемся с новой конфигурацией символа - «серебристо-серой грязью на подошвах сапог» крестьян, которые пришли к главному герою за покупкой кораллов:
Es war nicht leicht, mit den Bauern fertig zu werden ... Zuerst setzten
sie sich behaglich auf die Stühle, das Kanapee ... Manche lagerten sich auch
1 Ср.: «Выражение все царства земли [I Езд. 1, 2] относится только к Халдее и Ассирии; нередко также оно прилагается к одной только Иудее» [9, с. 241].
mit den Stiefeln, an deren Rändern der silbergraue Schlamm klebte, auf die Betten, das Sofa und auch auf den Boden1 [19, с. 23].
В 1933 г. сразу после прихода к власти национал-социалистов Й. Рот эмигрирует во Францию. Туда на подошвах своих сапог он принес серебристо-серую землю Галиции. Но эта недостижимая родина уже перестала быть географическим пространством, «оторвалась» от земли и опустилась на дно океана или взмыла ввысь «миллионом жаворонков»:
Er atmete ruhig weiter, er schlief, ohne Zweifel. Ein fernes Trillern von Millionen Lerchen erhob sich draußen, über dem Haus, unter den Himmeln... Sie sah, hörte, fühlte tausendfach. Und nichts geschah. Nur ein Sommermorgen brach an, nur Lerchen trillerten in unerreichbarer Ferne2.[18, с. 24]
„Wir werden nach Amerika fahren. Menuchim muß zurückbleiben. Wir müssen Mirjam mitnehmen. Ein Unglück schwebt über uns, wenn wir bleiben." Er blieb eine Weile still und sagte dann leise: „Sie geht mit einem Kosaken." Das Glas fiel klirrend aus den Händen Deborahs... Dann blieb es still. Millionen Lerchen trillerten über dem Haus, unter dem Himmel3 [18, с. 67].
Для завершения образа 'галицийской родины' Й. Рот при помощи символа «заливающихся трелью жаворонков»4 выстраивает вертикаль
1 Ср.: «Непросто было справиться с крестьянами .Сначала они удобно усаживались на стулья, канапе .Некоторые утраивались на кроватях, на софе и на полу прямо в сапогах, к подошвам которых прилипла серебристо-серая грязь» (перевод наш. - Е. К.).
2 Ср. перевод Ю. Архипова: «Он продолжал спокойно дышать, он, без сомнения, спал. За окном над домом, под небесами раздалась трель миллионов жаворонков ... Она видела, слышала, ощущала тысячу разных вещей. И ничегошеньки не происходило. Только вот летнее утро наступало, да жаворонки заливались в недостижимой вышине» [5].
3 Ср. пер. Ю. Архипова:
- Мы едем в Америку. Менухим пусть останется здесь. Мирьям мы возьмем с собой. Несчастье посетит наш дом, если мы останемся. - Он немного помолчал и тихо добавил: - Она гуляет с казаком. Стакан со звоном выпал из рук Двойры. Мирьям проснулась в своем углу, и Менухим беспокойно заворочался. Потом все стихло. В небе над домом запели тысячи жаворонков [5].
4 К сожалению, мы не можем углубиться здесь в символику жаворонка. Согласно «Словарю литературных символов» жаворонок - это символ возвышения в небо или к Богу, символ нового начала и весны, свободы и поэтического творчества [14, с. 204].
«земля - небо»1. Мотив, четырежды повторяющийся в «Иове», находим в «Левиафане»:
Und im Sommer, an heissen, blauen und sonnigen Tagen, war im Hof der lange Tisch aufgestellt, an dem die fädelnden Frauen sassen, und ihren sommerlichen Gesang hörte man im ganzen Städtchen, und er übertönte die schmetternden Lerchen unter dem Himmel2... [19, с. 6]
В 'галицийском тексте' это трудно определимое пространство «недостижимой дали», «между домом и небом» символизирует не просто небо Галиции, а «небесное отечество», куда возвращаются все, кто его ищет [6, с. 675]. С эсхатологической точки зрения, небо -это преобразование земных реалий; место, где исчезнут смерть, плач и болезни [Отк. 21: 4]. Главный герой «Иова» в эмиграции не помнит страданий и нищеты штетла. В Нью-Йорке он вспоминает светлые от звезд ночи Галиции, синеву раскинувшегося неба и нежный изгиб месяца на нем [18, с. 122].
Итак, доминантой 'галицийского текста' Й. Рота является мотив 'потерянной родины'. Этот образ конструируется в рамках пространственно-семиотической оппозиции «верх - низ», что выражается противопоставлением земли и неба. Их символами в результате метонимического расширения становятся серебристо-серая грязь на земле и миллион заливающихся трелью жаворонков в небе. Как и все символы, они изначально представляют собой конкретную, предметную данность (в нашем случае природную особенность га-лицкого региона), не имеющую в реальности вторичных символьных функций. Символом они становятся в 'галицийском тексте', где навсегда потерянная географическая родина указывает на небесное отечество, лоно Авраамово - вожделенную цель героев Й. Рота.
1 Скрупулезное исследование Л. Цыбенко [10] показывает, что модель Галиции Йозефа Рота укладывается в рамки пространственно-семиотической оппозиции «верх - низ» (по Ю. М. Лотману), которая выражается антитезой «Himmel / небо - Wege / пути, дороги», а в нашем исследовании противопоставлением «der silbergraue Schlamm - trillernde Lerchen».
2 Ср: «А летом, в жаркие, синие и солнечные дни, во дворе ставили стол, за которым сидели женщины и нанизывали на нитку кораллы, их летнее пение, заглушавшее заливавшихся трелью жаворонков под небом, было слышно по всему небольшому городу.» (перевод наш. - Е. К.).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Галимова Е. Ш. Северный текст в системе локальных (городских и региональных) сверхтекстов русской литературы) // Северный текст как региональный сверхтекст / сост. Е. Ш. Галимова. - (Северный текст русской литературы. - Вып. 3). - Архангельск : ИПЦ САФУ, 2012 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://narfu.ru/ifmk/cen_lab/ntext/files/ galimova.pdf (дата обращения 28.09.2014).
2. Гаврилина Л. М. Калининградский текст в семиотическом пространстве культуры // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. - № 6. - 2011. - С. 75-82 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://cyberleninka.ru/article/n/kaliningradskij-text-v-semioticheskom-prostranstve-kultury (дата обращения 28.09.2014).
3. Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Статьи по семиотике культуры и искусства. - СПб. : Гуманитарное агенство «Академический проект», 2002. - С. 211-225.
4. Ризель Э. Г. Персонификация, аллегория, символ // Из научного наследия профессора Э. Г. Ризель: К 100-летию со дня рождения / сост. Н. В. Любимова, Г. М. Фадеева. - М. : МГЛУ, 2006. - 352 с. - С. 158-166.
5. Рот Й. Иов / пер. Ю. Архипов. - 2011 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.e-reading.me/book.php?book=1017659 (дата обращения 28.09.2014).
6. Словарь библейских образов / под ред. Л. Райкена, Д. Уилхойта, Темпера Лонгмана III. - СПб. : «Библия для всех», 2008. - 1423 с.
7. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. - М. : Флинта: Наука, 2006. - 696 с.
8. Уфимцева А. А. Лексическое значение. Принцип семиологического описания лексики. - М. : УРСС, 2002. - 240 с.
9. Энциклопедия Библейская. - М. : «Локид Пресс», 2002. - 768 с.
10. Cybenko L. Das Galizien der Zwischenkriegszeit in den literarischen Reisebeschreibungen von Joseph Roth und Alfred Döblin // Der Literarische Zaunkönig. - № 2. - 2013. - S. 28-40.
11. Dobrovol'skij D., Piirainen E. Symbole in Sprache und Kultur. Studien zur Phraseologie aus kultursemiotischer Perspektive. - Bochum : Universitätsverlag Dr. N. Brockmeyer, 2002. - 455 S.
12. Duden.Online [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.duden. de (дата обращения 28.09.2014)
13. Erläuterungen und Dokumente. Joseph Roth. Hiob / Hrsg. von Ch. Schmidjell. -Stuttgart : Reclam, 2004. - 133 S.
14. Metzler Lexikon literarischer Symbole / Hrsg. von G. Butzer und J. Jacob. -Stuttgart : Verlag J. B. Metzler, 2008. - 443 S.
15. Multitran. Онлайн словарь [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.multitran.ru (дата обращения 28.09.2014)
16. Pollack M. Galizien. Eine Reise durch die verschwundene Welt Ostgaliziens und der Bukowina. - Berlin : Insel Verlag, 2013. - 237 S.
17. Riesel E., Schendels E. Deutsche Stilistik. - Moskau : Verlag Hochschule, 1975. - 316 S.
18. Roth J. Hiob. - 10. Auflage. - München : DTV, 2010. - 188 S.
19. Roth J. Der Leviathan. - Stuttgart : Reclam, 2010. - 70 S.
