CC BY
97
УДК 342.4(510)
DOI: 10.12737/jflcl.2021.022
Роль Конституции КНР в формировании и сохранении конституционной идентичности государства
Лу Сэньтун
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Москва, Россия, lusentong@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена исследованию вопросов, связанных с ролью Конституции КНР в процессе формирования и сохранения конституционной идентичности государства. Несмотря на то что идея конституционной идентичности не является абсолютно новым концептом для научного дискурса, в последние годы отмечается стремительный рост интереса к данному феномену, что связано с развитием и динамикой конституционных ценностей под воздействием процессов глобализации и воздействия международных регуляторов на национальные конституционные правопорядка Автор проводит хронологический и концептуальный анализ подходов российских и зарубежных исследователей в данной сфере, уделяя внимание опыту конституционных преобразований в Российской Федерации в связи с внесением поправок в Конституцию России в 2020 г. Конституционный дизайн современного Китайского государства отличается от большинства моделей конституционного устройства, принятых в современном мире. Китайская конституционная модель строится на системе народного представительства, центральное место в котором занимает Всекитайское собрание народных представителей. В правотворческой практике КНР автор выделяет основные категории конституционных отношений, направленных на регулирование правовых отношений по реализации гражданской свободы (отношений человека с государством), а также правовых отношений по устройству государства и организации государственной власти.
Вывод: учитывая, что в китайской правовой системе отсутствует специальный орган, призванный осуществлять функции конституционного контроля, в целях обеспечения дальнейшего движения в сторону утверждения системы конституционного контроля в КНР в качестве наиболее реалистичного способа модернизации данной системы возможно создание конституционной комиссии, которая будет избираться Всекитайским собранием народных представителей и выступать в качестве его рабочего органа или постоянного комитета.
Ключевые слова: конституционная идентичность, конституционный контроль, права человека, правовое регулирование, Всекитайское собрание народных представителей, конституция, Китай, законодательный надзор
Для цитирования. Лу Сэньтун. Роль Конституции КНР в формировании и сохранении конституционной идентичности государства // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 2. С. 130—142. DOI: 10.12737/jflcl.2021.022
The Role of the Constitution of the People's Republic of China in the Formation and Preservation of the State Constitutional Identity
Lu Sentong
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, lusentong@mail.ru
Abstract. The article is devoted to the study of issues related to the role of the Constitution of the PRC in the process of forming and maintaining the constitutional identity of the state. The author notes that though the idea of constitutional identity is not a new concept for scientific discourse; recently there has been a rapid increase in interest in this phenomenon, which was caused by the development and dynamics of constitutional values under the influence of globalization processes and the impact of international regulators on the national constitutional legal orders. The author conducts a chronological and conceptual analysis of the relevant papers of Russian and foreign scholars, paying attention to the recent constitutional reform in the Russian Federation, which was initiated by the amendments to the Constitution in 2020. The author states that the constitutional design of the modern Chinese state is characterized by its originality and individuality and stands out from most models of the constitutional structure adopted in the modern world. The constitutional model is based on a system of people's representation, in which the National Assembly of the People's Representatives occupies a central place. Analyzing the practice of the PRC, the author identifies the main categories of constitutional relations, which aimed at regulating legal relations for the implementation of civil freedom (relations between a person and the state), as well as legal relations for the mechanism of the government and the organization of state power.
Based on the results of the study, and also taking into account the fact that there is no the special state organ engaged in constitutional judicial review in the legal system of the PRC, the author concludes further movement towards the strengthening the constitutional identity is indissolubly related to the establishment of the system of constitutional review in the PRC. The most realistic way to modernize this system is to create a special constitutional commission, which will be elected by the National People's Congress and act as its working body and its standing committee.
Keywords: constitutional identity, constitutional review, human rights, legal regulation, National People's Congress, constitution, China, legislative supervision
For citation. Lu Sentong. The Role of the Constitution of the People's Republic of China in the Formation and Preservation of the State Constitutional Identity. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2021, vol. 17, no. 2, pp. 130—142. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2021.022
Идея конституционной идентичности не является новым концептом для научного дискурса, однако в последние годы можно наблюдать стремительный рост интереса к данной тематике со стороны все большего числа специалистов, занимающихся исследованиями в области конституционного права. Это обусловлено развитием и динамикой конституционных ценностей под воздействием процессов глобализации и международных регуляторов на национальные конституционные правопорядки. В то же время исследователи глобальных процессов отмечают, что повторяющиеся глобальные кризисы все настойчивее разворачивают мировое сообщество от тенденций глобализации к тенденциям восстановления национальных идентич-ностей1. В такой ситуации каждое государство испытывает острую потребность в поиске собственных и неизменных основ сложившихся отношений в обществе на основе выработанного опыта конституционного развития. Важным инструментом для поддержания и сохранения конституционной идентичности признается воплощенная в тексте основного закона государства воля единственного носителя власти — ее народа.
Первоначально концепция конституционной идентичности была разработана Конституционным судом Германии в 1950-х гг., положив начало последовательной реализации в судебной практике данной идеи, оказавшей значительное влияние на состояние собственного конституционного правопорядка. Наиболее обстоятельно данная идея была раскрыта Конституционным судом ФРГ в знаковом решении от 30 июня 2009 г., в рамках которого определялось соответствие Закона об одобрении Лиссабонского договора и сопроводительного Закона положениям Основного закона. Орган конституционной юстиции установил жесткие ограничения для процесса политической интеграции в Европейском Союзе. По сути, такая идентичность рассматривалась как несовместимая с дальнейшей политической интеграцией и дополнительной передачей полномочий от национальных властей Германии Европейскому Союзу. По словам немецкого ученого К. Томушата, «своим решением суд выразил желание помешать Европейскому Союзу развивать свою собственную демократическую легитимность в качестве второго столпа сложной европейской системы»2.
В академическом плане термин «конституционная идентичность» приобретает различные оттенки в за-
1 См.: Зорькин В. Д. Проблемы конституционно-правового развития России // Журнал конституционного правосудия. 2014. № 2. С. 8.
2 Tomuschat C. The Ruling of the German Constitutional Court on the Treaty of Lisbon // German Law Journal. 2009. Vol. 10. Iss. 8. P. 1262.
висимости от содержания и смысла, которые вкладывает отдельный исследователь в данное понятие. В юридической литературе можно обнаружить различные интерпретации данной идеи. Например, используются такие понятия, как «идентичность конституционного текста», «идентичность конституционной практики или конституционных традиций», «идентичность основных ценностей и принципов конституции», «идентичность воли конституционного законодателя», «национальная идентичность», «идентичность политической общности», «религиозная, этническая или культурная идентичность всего общества или отдельных его подгрупп» и др.3
Что касается непосредственно дефиниции «конституционная идентичность», то в работах западных правоведов представлены различные определения, раскрывающие ее сущность для целей конституционного развития. Так, Г Джейкобсен строго связывает конституционную идентичность с опытом конституционного развития конкретного государства. Конституционная идентичность носит диалектический характер и представляет собой совокупность политических устремлений и обязательств, которые отражают прошлое политической общности в границах государства, а также решимость тех членов общества, которые стремятся в некотором роде выйти за пределы этого прошлого опыта4. Известный американский исследователь проблем, связанных с идеей конституционной идентичности, М. Розенфельд отмечал, что конституционная идентичность есть определенное своеобразие, уникальность внутренних и внешних факторов, обусловливающих необходимость конституционных изменений, а также социально-экономические, социально-политические, духовно-культурные особенности каждого государства5. Наконец, Л. Трайб определял конституционную идентичность как идентичность самой Конституции, т. е. совокупность текстовых и исторических материалов, являющихся одновременно базой для создания основных конституционных норм и ориентиром для их применения6.
Интересным в плане понимания сущности и значения идеи конституционной идентичности явля-
3 См.:MartiJ-L. Two Different Ideas of Constitutional Identity: Identity of the Constitution v. Identity of the People // National Constitutional Identity and European Integration / ed. by A. Saiz Arnaiz, C. Alcoberro. Antwerpen, 2013. P. 17.
4 См.: Jacobsohn G. Constitutional Identity // The Review of Politics of University of Notre Dame. 2006. Vol. 3. P. 361.
5 См.: Rosenfeld M. The Problem of "Identity" in Constitution-Making and Constitutional Reform // Working Paper. 2005. No. 143. P. 24.
6 См.: Tribe L. A Constitution We Are Amending: In Defense of a Restrained Judicial Role // Harvard Law Review. 1983. Vol. 97. P. 433.
ется определение, выдвинутое А. Манасян, которая синтезировала его на основании анализа существующих в юридических исследованиях точек зрения. По ее мнению, конституционная идентичность характеризует своеобразие, индивидуальность и уникальность конкретной конституционной системы. При этом конституционная идентичность имеет два измерения. Первое — это внутреннее индивидуальное измерение, т. е. совокупность типичных особенностей, придающих конкретному конституционному строю качество уникальности. Второе измерение — это результат самоидентификации конкретного национального конституционного строя по отношению к внешним конституционным системам. Идентичность формируется в результате нахождения определенного баланса между упомянутыми двумя измерениями. Следовательно, конституционная идентичность — это своеобразие, индивидуальность и уникальность конкретной конституционной системы, включающая не только изначально существующие признаки, обеспечивающие данной системе качество уникальности, но и особенности внешних систем, заимствуемые конституционным строем и с которыми последний начинает отождествлять себя7.
Большинство ученых-исследователей признают решающую и основополагающую роль конституции — основного закона государства в правовом отражении и охране национальной конституционной идентичности. Это связано с характеристиками и свойствами данного документа. В работах, посвященных проблемам формирования и охраны конституционной идентичности, конституция безапелляционно признается «основой конституционного правопорядка»8, «ключевым символом правовой идентичности нации»9, «основным критерием конституционной идентификации и установления субъекта конституционной власти, определяющего такую идентификацию, влияющего на конституционное самоопределение»10.
Конституция современного Китайского государства характеризуется своими цивилизационными и социально-политическими особенностями, отлич-
7 См.: Manasyan A. The Idea of Constitutional Identity in the Modem Constitutional Thought // Pravo. Zhumal Vysshey shkoly ekonomiki. 2018. No. 3. P. 84.
8 Бондарь Н. С. Стратегия российского конституционализма: от политических иллюзий к правовому реализму // Журнал российского права. 2015. № 11. С. 5.
9 Зорькин В. Д. Проблемы конституционно-правового развития России (к 20-летию Конституции Российской Федерации) // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2014. № 1. С. 4.
10 Грачева С. А. Развитие концепта конституционной иден-
тичности в связи с поиском подходов к разрешению конвен-
ционно-конституционных коллизий и конфликтов // Журнал российского права. 2018. № 9. С. 54.
ными от большинства моделей конституционного устройства государства и общества, принятых в современном мире. Конституционная модель в КНР построена на системе народного представительства, центральное место в котором занимает Всекитайское собрание народных представителей (далее — ВСНП), осуществляющее высшую законодательную власть в стране, а его постоянным органом является постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей (далее — ПК ВСНП). Таким образом, конституционный статус ВСНП (а следовательно, и ПК ВСНП) определяется в качестве единственного высшего органа государственной власти. Следовательно, можно говорить о единстве и централизации государственной власти в рамках единого органа, что в корне отличается от традиционной модели западного конституционализма, в соответствии с которой государственная власть основана на принципе разделения властей. Считается, что режим высокой централизации власти коренится в предыдущей правительственной практике Коммунистической партии Китая (КПК) 1930—1940-х гг.11.
Отметим, что единая система публичной власти допустима и при следовании принципу разделения властей и сохранению демократических начал при функционировании каждого из уровней публичной власти12. В связи с этим для системы организации государственной власти в КНР может быть интересен опыт конституционных преобразований в России, имевший место в связи с принятием Закона РФ о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти», которым в конституционно-правовой оборот введена категория «публичная власть». Функционирование общей системы публичной власти напрямую вытекает из принципа народовластия (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ), определяющего основы единой публичной власти. Именно на единстве данной системы строится функционирование всего механизма власти и его составных частей (федерального, уровня субъектов РФ, муниципального).
В многочисленных постановлениях, посвященных проблеме галопе регеопае, Европейский суд по правам человека постоянно подчеркивает неделимость ответственности органов государственной власти от муниципалитета до главы государства — в смысле ст. 1 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Закрепление в Конституции России принципа единства системы публичной власти не влия-
11 См.: Xu Chongde. Constitutional Law. China Renmin University Press, 1999. P. 108—109.
12 Подробнее см.: Васильев В. И., Постников А. Е., Пома-занский А. Е. Развитие демократических принципов и институтов на муниципальном уровне: правовые основы. М., 2017.
ет на изменение объема полномочий органов государственной власти субъектов РФ, в том числе не влечет их сокращения, а призвано отразить уже сложившийся механизм взаимодействия между органами государственной власти и органами местного самоуправления по решению единых задач государственной политики. На единстве систе -мы публичной власти строится функционирование всего государственного механизма, всех его частей (федерального, уровня субъектов РФ, муниципального). Цель закрепления в Конституции РФ принципа единства системы публичной власти позволяет разрешить проблему «оторванности» государственного уровня от муниципального, их разобщенности и недостаточной скоординированно -сти. Данные обстоятельства отрицательно сказывались на качестве управления и в конечном счете на реализации прав граждан в Российской Федерации.
Обращаясь к тексту Конституции КНР 1982 г., можно выделить ряд основополагающих институтов, характеризующих уникальность конституционной организации отношений в государстве, во многом определяющих ее конституционную и правовую идентичность. Следуя традиционному подходу13 в определении неотъемлемых элементов, составляющих предмет конституционного регулирования, в конституционных нормах подчеркиваются две основные категории общественных отношений:
1) правовые отношения по устройству государства, по организации государственной власти — относительно общих основ народовластия, в части определения государственного суверенитета, по вопросам разделения властей, по системе и форме правления, относительно формы государственного устройства, в части правового статуса субъектов государственной власти, по способам реализации системы государственной власти, по вопросам избирательного права, избирательной системы14;
2) правовые отношения по реализации гражданской свободы (отношений человека с государством): относительно принципов формирования конституционно-правового статуса личности; в части реализации основных прав, свобод, обязанностей человека, гражданина; по вопросам обеспечения гарантий
13 См.: Попова А. В. Конституционное право зарубежных стран: краткий курс лекций. 3-е изд. М., 2016. С. 142; Савченко Н. А. Актуальные проблемы российского конституционализма // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 7. С. 12—15; Лисов В. В. Конституционно-правовая природа ограничений основных прав // Современное право. 2014. № 5. С. 30—35.
14 См.: СергазиновБ. Р. К вопросу о теоретическом осмыслении конституционализма, конституционного процесса и конституционно-процессуальных правоотношений // Кон-
ституционное и муниципальное право. 2013. № 6. С. 2—5.
основных прав, свобод; относительно определения гражданства (подданства)15.
Таким образом, общепринятые в научном сообществе две основные категории конституционных отношений направлены на реализацию гражданской свободы (отношений человека с государством) и устройство государства, организацию государственной власти.
Правовые отношения по реализации гражданской свободы (отношения человека с государством посредством закрепления и гарантирования основных прав и свобод человека и гражданина) регламентированы положениями гл. I «Основные принципы» и гл. II «Основные права и обязанности граждан» Конституции КНР.
Категория конституционных прав и свобод человека и гражданина не случайно выделяется нами в качестве одного из неотъемлемых элементов, составляющих основу конституционной идентичности национального государства. На первый взгляд, данный элемент не является уникальным, позволяя сформировать основу такой идентичности. Начиная с середины прошлого века международное право прав человека прочно утвердилось в качестве основ современного правопорядка и было воспринято практически всеми конституциями стран мира в качестве основы для построения взаимоотношений между государством и обществом, а также отдельными индивидами. В результате основной каталог прав человека в настоящее время представляет собой идентичный набор соответствующих прав и свобод человека. В связи с этим возникает закономерный вопрос: каким образом конституционные разделы о правах человека могут выступать элементом конституционной идентичности? Если они имеют сопоставимый характер, то означает ли это, что конституционная идентичность различных государств, по сути, не имеет никаких значимых различий? Для начала обратимся к нормативному закреплению прав и свобод на конституционном уровне.
В главе I Конституции КНР в составе основных конституционных принципов организации государственной власти в КНР определяются:
15 См.: Олейник А. Е. Регулирование основных свобод человека и гражданина в Конституции Республики Беларусь // Весшк Гродзенскага дзяржаунага ушверспэта iмя Яню Ку-палы. Серыя 4. Правазнауства. 2015. № 4 (196). С. 34—40; Сазин С. Т. Конституционные права и свободы человека и гражданина в Конституции РФ и в Основном законе ФРГ (сравнительно-правовой анализ) // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 6. С. 34—36; Литвинова Ю. И. Конституционные нормы как основа взаимодействия личности и государства: особенности реализации // Экономические, правовые, социально-политические и психологические проблемы развития современного общества: сб. / отв. ред. Н. Г. Ка-зимирова. Ростов-н/Д., 2015. С. 175—183.
1) базовые политические принципы, провозглашающие в ст. 1—6 полномочия рабочего класса на руководство КНР как социалистическим государством демократической диктатуры народа, основанным на союзе рабочих и крестьян, и другие политические основы реализации прав, свобод человека;
2) экономические принципы, определяющие в ст. 7—18 Конституции КНР защиту:
трудовых прав в рамках двухуровневой системы хозяйствования с основой в виде семейного подряда;
прав кооперативного хозяйства в рамках коллективной собственности трудящихся масс;
прав трудящихся, участвующих в сельских коллективных хозяйственных организациях;
прав человека на здоровую внешнюю среду в рамках охраны недр, воды, лесов, гор, целинных земель, отмелей и других природных ресурсов, являющихся государственной (общенародной) и коллективной собственностью;
прав граждан на коллективную собственность в виде городской земли в деревнях и пригородах, земли под жилыми постройками, приусадебных земельных и горных участков;
законных прав, интересов индивидуальных, частных хозяйств в рамках необщественного сектора экономики — важного элемента рыночной социалистической экономики;
законной частной собственности и права наследования граждан;
других экономических прав и свобод человека, связанных с указанными в Конституции КНР принципами;
3) социально-образовательные и кадровые принципы, регламентирующие в ст. 19—27 Основного закона Китая защиту:
права на образование граждан в рамках развития государством дела социалистического просвещения посредством создания различных учебных заведений, осуществления государством всеобщего начального образования, развития дошкольного воспитания, среднего, профессионального и высшего образования, обеспечения государством распространения по всей стране общепринятого китайского языка;
права граждан на реализацию научных, культурных достижений в рамках поднятия научно-культурного уровня всего китайского народа путем расширения сети просветительных учреждений, ликвидации неграмотности, проведения политического, научно-технического, профессионального обучения рабочих, крестьян, госслужащих и других трудящихся, поощрения государством самообразования, достижений в научно-исследовательской работе, изобретений и открытий в сфере техники;
права граждан на здоровье посредством развития государством здравоохранения, современной и традиционной отечественной медицины и фармакологии, поощрения и поддержки государством созда-
ния здравоохранительных учреждений в сельских коллективных экономических организациях, на государственных предприятиях, в учреждениях и квартальных организациях, а также путем проведения массовых санитарных мероприятий, развития дела физкультуры и спорта, проведения массовых спортивных мероприятий; и т. д.
В главе II (ст. 33—56) китайской Конституции определен перечень основных прав граждан, которые защищает государство, и основных обязанностей граждан перед государством:
1) право на гражданство КНР, которое означает равенство всех граждан КНР перед законом и право на защиту всех конституционных прав с условием исполнения обязанностей, предусмотренных Конституцией и законами страны;
2) избирательное право всех граждан КНР, достигших 18 лет, в независимости от национальной и расовой принадлежности, пола, рода занятий, социального происхождения, вероисповедания, образования, имущественного положения, оседлости; исключение составляют лица, которые лишены политических прав согласно закону;
3) право граждан КНР на свободу слова, печати, союзов, собраний, уличных шествий, демонстраций;
4) право граждан Китая на свободу вероисповедания;
5) право граждан на неприкосновенность и свободу личности в рамках запрета ареста граждан (кроме как органом общественной безопасности по санкции, постановлению народной прокуратуры, постановлению народного суда), лишения или ограничения свободы личности граждан путем незаконного заключения под стражу, иного незаконного действия, а также запрета на незаконный обыск китайских граждан;
6) право граждан КНР на неприкосновенность чести и достоинства на основе запрета любого способа оскорбления, клеветы, ложного обвинения, травли граждан;
7) право граждан Китая на неприкосновенность своего жилища в рамках запрета незаконных обыска, вторжения в жилище граждан;
8) право граждан КНР на свободу, тайну переписки, которая охраняется законом (кроме установленных законом случаев, когда в интересах государственной безопасности, с целью расследования преступления органы общественной безопасности или прокуратуры осуществляют проверку переписки);
9) право граждан Китая на обращение с критикой, предложениями в любой государственный орган, к любому государственному служащему, а также на обращение с жалобами, обвинениями или заявлениями в соответствующий государственный орган по вопросам нарушения закона, служебного долга в любом государственном органе, любым государственным служащим с условием недопустимости оговора, фальсификации, подтасовки фактов;
10) право граждан на труд с обязанностью трудиться в рамках создания государством различными путями условий для трудоустройства, улучшения охраны и условий труда, повышения оплаты труда и материального благосостояния трудящихся на базе развития производства, поощрения социалистического трудового соревнования, награждения отличников, передовиков труда, поощрения занятия граждан безвозмездным добровольным трудом, осуществления государством необходимого трудового обучения граждан до их устройства на работу;
11) право трудящихся граждан КНР на отдых на основе улучшения государством условий для отдыха, укрепления здоровья трудящихся, установления рабочего времени, системы отпусков;
12) право граждан Китая на пенсию для рабочих, служащих на предприятиях, в учреждениях, государственных органах;
13) право граждан на получение материальной помощи от государства и общества в старости, в случае болезни, при потере трудоспособности в рамках развития государством социального страхования, общественного вспомоществования, медико-санитарного обслуживания, необходимых для реализации такого права граждан;
14) право граждан КНР на образование с обязанностью учиться в рамках обеспечения государством всестороннего нравственного, умственного и физического развития молодежи, детей, подростков;
15) право граждан на свободу в научно-исследовательской деятельности, литературно-художественном творчестве, иной культурной деятельности на основе поощрения, поддержки государством творческой работы граждан в сферах образования, техники, науки, литературы, искусства, прочих сферах культуры, отвечающих интересам народа;
16) право женщин Китая на пользование равными с мужчинами правами в любых сферах политической, культурной, экономической, общественной, семейной жизнедеятельности;
17) право граждан КНР на охрану государством брака, семьи, материнства, младенчества с обязанностью супругов планировать рождаемость, содержать, воспитывать своих несовершеннолетних детей, которые в совершеннолетнем возрасте обязаны содержать, поддерживать родителей; и др.
Указанные конституционные права и обязанности граждан Китая, которые охраняются системой институтов — органов государственной власти, можно разделить на основные категории:
1) политические и религиозные права граждан КНР, обозначенные в ст. 33—36, 41, 48 Конституции Китая (равенство всех перед законом; защита всех конституционных прав; избирательное право; свобода слова и печати, союзов, собраний, уличных шествий, демонстраций; свобода вероисповедания; право на обращение с критикой, предложениями, жа-
лобой в любой государственный орган; равноправие женщин Китая с мужчинами);
2) права граждан личного характера, установленные в ст. 37—40 (на неприкосновенность, свободу личности, неприкосновенность чести и достоинства, неприкосновенность жилища, свободу, тайну переписки);
3) социально-трудовые права, провозглашенные в ст. 42—45 (на труд, отдых трудящихся, пенсию для рабочих и служащих, получение материальной помощи при потере трудоспособности);
4) культурно-образовательные и творческие права граждан КНР, обозначенные в ст. 46—47 (на образование, свободу в научно-исследовательской, творческой и культурной деятельности);
5) семейные права, установленные в ст. 49 (на охрану государством брака, семьи, материнства, младенчества, заботы о родителях);
6) права, интересы китайцев, проживающих за границей, определенные в ст. 50 Конституции КНР;
7) конституционные обязанности китайских граждан, провозглашенные в ст. 51—56 (относительно соблюдения интереса государства, общества, коллектива, иных граждан; по защите единства государства, сплоченности всех национальностей; в части соблюдения Конституции, законов, трудовой дисциплины и общественного порядка, уважения норм общественной морали; относительно охраны безопасности, чести и интересов Родины; по защите отечества и отражению агрессии; по уплате налога согласно закону).
Таким образом, базовая категория конституционных норм, регулирующих правовые отношения по реализации гражданской свободы (отношений человека с государством), регламентирована принципиальными положениями гл. I (ст. 1—32 Конституции КНР) и статусными нормами гл. II (ст. 33—56) с пе-реченем основных прав граждан, которые защищает государство, и основных обязанностей граждан перед государством.
Указанный набор основных прав и гарантий их реализации формирует конституционную идентичность КНР как суверенного государства. Здесь можно выделить основные черты, свидетельствующие в пользу данного тезиса. Во-первых, приоритетный характер социально-экономических прав по отношению к правам гражданским и политическим, а во-вторых, смещение фокуса государственной защиты и охраны в пользу коллективных прав по отношению к правам отдельного индивидуума.
В то же время права и свободы человека и гражданина, зафиксированные на конституционном уровне и таким образом выступающие в качестве основного элемента конституционной идентичности, в современных условиях испытывают риск снижения своего значения в связи с наметившейся политикой агрессивной и принудительной универсализации, пред-
ставляющей угрозу для национального правового суверенитета. В отношении Китая регулярно отмечается нарушение конституционных, общепринятых прав человека, что подтверждается специальным докладом в ООН16 и анализом международной организации юристов17.
Концепция и доктрина принудительной универсализации постоянно бросают вызов позитивному закону, требуя официального признания новых прав, преследуя цель сделать их реальностью права. В то же время, как справедливо отмечает судья Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиев, вопрос о реальном существовании основных прав напрямую связан с главной и самой сложной проблемой конституционного права: в какой мере конституционные права являются универсальными, или же различия в культуре народов неизбежно порождают явление культурного релятивизма, т. е. разнообразие представлений об одних и тех же правах человека в разных культурах18.
Потребность в выявлении и идентификации собственных конституционных начал в толковании и практическом применении прав человека обозначалась в последних десятилетиях в связи с наметившимися вызовами со стороны наднациональных регулятивных инструментов, ставящих под сомнение саму аутентичность и юридическую силу внутренних конституционных положений. Для Китая данная проблема стоит не так остро, поскольку в Конституции КНР ничего не говорится о внутреннем статусе и приме -нении международных договоров, и китайские суды, как правило, не склонны применять договорные и конвенционные положения19. Тем не менее такой риск всегда существует20. В связи с этим уместно обратиться к способу решения обозначенной проблемы, предложенному в ходе реализации поправок в Конституцию Рос-
16 Report of the Special Rapporteur on the situation of human rights defenders — Observations on communications transmitted to Governments and replies received. 26 February—23 March 2018. A/HRC/37/51/Add.1. URL: https://www.icj.org/ wp-content/uploads/2018/02/China-UNHRC-Accountability-News-Webstory-2018-ENG.pdf (дата обращения: 22.12.2020).
17 См.: Human rights groups call on States to hold China accountable at the UN Human Rights Council. February 26, 2018. URL: https://www.icj.org/human-rights-groups-call-on-states-to-hold-china-accountable-at-the-un-human-rights-council/ (дата обращения: 22.12.2020).
18 См.: Гаджиев Г. А. Конституционная идентичность и права человека в России. URL: http://www.ksrf.ru/ru/News/ Documents/report_Гаджиев%20_2016.pdf.
19 См.: Sanzhuan Guo. Implementation of Human Rights Treaties by Chinese Courts: Problems and Prospects // Chinese Journal of International Law. 2009. Vol. 8. No. 1. P. 168.
20 См.: СевальневВ. В. Законодательство в сфере противо-
действия коррупции: Россия и Китай (сравнительно-правовой аспект) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 3 (64). С. 95—100.
сии. В статью 79 Конституции РФ внесено дополнение, согласно которому решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции РФ, не подлежат исполнению в Российской Федерации. В новой редакции ст. 79 Конституции РФ имеются в виду решения межгосударственных органов, принимаемых на основе положений международных договоров Российской Федерации. Таким образом, речь не идет об устранении противоречий между нормами международного права и положениями Конституции. Вводится механизм устранения возможных коллизий при толковании норм международного права и Конституции РФ, поскольку возникающие противоречия обусловлены не содержанием конкретных международных правовых документов, а наличием конкуренции между толкованием их положений в наднациональной и национальной интерпретациях. Внесение поправок в ст. 79 Конституции РФ является продолжением последовательной реализации в российском правопорядке приоритета национальной Конституции над толкованием решений межгосударственных органов, сопровождаемой созданием контрольного механизма преодоления правовых конфликтов, в которых под сомнение могло быть поставлено верховенство Конституции РФ. Закрепление соответствующих полномочий за Конституционным Судом РФ является реально действующим конституционным механизмом, гарантирующим возможность практической реализации положений Конституции, устойчивость отраженного в этих положениях общественного консенсуса и достигнутых результатов согласования различных конституционных ценностей, реальное утверждение государственного суверенитета21. Как отмечается в Заключении КС РФ от 16 марта 2020 г. № 1-З, данный механизм предназначен не для утверждения отказа от исполнения международных договоров и основанных на них решений межгосударственных юрисдикцион-ных органов, а для выработки конституционно приемлемого способа исполнения таких решений Российской Федерацией при неуклонном обеспечении высшей юридической силы Конституции РФ в российской правовой системе, составной частью которой являются односторонние и многосторонние международные договоры России, в том числе предусматривающие соответствующие правомочия межгосударственных юрисдикций.
В главе I Конституции КНР установлена система основных конституционных принципов органи-
21 См.: Хабриева Т. Я., КлишасА. А. Тематический комментарий к Закону Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти». М., 2020. С. 90—91.
зации государственной власти в КНР, которая определяется внушительным перечнем норм-принципов (ст. 1—32), включающим:
1) базовые политические принципы, обозначенные в ст. 1—6, распределенные в зависимости от влияния на формирование основ внутренней и внешней политики государства, включая принцип государственного управления в соответствии с основами демократического централизма;
2) экономические принципы, определенные в ст. 7—18, классифицируемые с учетом формирования элементов социалистической экономики КНР;
3) социально-образовательные и кадровые принципы, обозначенные в ст. 19—27, распределенные в зависимости от соответствующего направления обязательной государственной деятельности;
4) принципы работы правоохранительных органов и армии (ст. 28—29), классифицируемые с учетом гражданской и военной деятельности;
5) принципы административно-территориального деления, определенные нормами ст. 31.
При этом в наиболее объемной гл. III (ст. 57—140) китайской Конституции установлены основы правового положения восьми элементов государственной структуры — институтов государственной власти КНР: Всекитайского собрания народных представителей (ст. 57—78); Председателя КНР (ст. 79—84); Государственного Совета (ст. 85—92); Центральной военной комиссии (ст. 93—94); местных собраний народных представителей и народных правительств различных ступеней (ст. 95—111); органов самоуправления национальных автономных районов (ст. 112—122); комитетов контроля (ст. 123—127); Народного суда и Народной прокуратуры (ст. 128—140).
Таким образом, конституционные нормы, регулирующие правовые отношения, связанные с устройством государства, по организации государственной власти, которые в совокупности могут рассматриваться одновременно и как средство сохранения и защиты государственной идентичности, и как элемент конституционно-правового статуса государства, представлены в Конституции КНР нормами-принципами гл. I (ст. 1—32 Конституции КНР) и статусными нормами наиболее объемной гл. III (ст. 57—140).
В то же время необходимо обратить внимание на имеющийся потенциал для дальнейшего совершенствования и более последовательного воплощения в конституционном правопорядке идеи конституционной идентичности.
Во-первых, такой процесс может быть связан с по -вышением роли и значения Конституции КНР в рамках национальной правовой системы. В настоящий момент в юридических исследованиях отмечается ряд имеющихся недостатков, в значительной степени препятствующих выполнению Конституцией КНР полноценной роли политико-правового инструмента, определяющего развитие общества и государства.
Формально за Конституцией КНР признается свойство нормативного правового акта, обладающего «высшим правовым статусом по сравнению с любым другим законодательством в государстве с целью закрепления основных задач государства»22: «ни одна организация или человек не имеет привилегию выходить за рамки Конституции или других законов»23 и никакие «законы или административные правила и положения не могут противоречить Конституции»24. Нормы ст. 78 Закона КНР «О правотворчестве»25 также подтверждают, что Конституция КНР имеет высшую юридическую силу26.
Однако верховенство Конституции КНР имеет ограничения в правовой практике ее использования (применения). В научных работах выделяются сразу несколько факторов, способствующих такому дисбалансу правового статуса Основного закона государства27:
1) конституционные положения не подлежат прямому исполнению в отсутствие имплементирующе-го законодательства;
2) отмеченная в преамбуле и ст. 5 Конституции КНР ее высшая юридическая сила не сопровождается указанием на прямое действие конституционных норм, как это, например, установлено в ст. 15 Конституции РФ, что отражает отсутствие прямого действия норм Основного закона КНР. По данному поводу Верховный народный суд КНР в своих действующих до сих пор решениях 1955, 1986 гг. отмечал: а) при назначении степени наказания по уголовным делам нельзя использовать нормы Конституции КНР; б) положения Конституции КНР не относятся к нормам, на которые можно (нельзя) ссылаться при составлении мотивировочной части в судебном решении28;
22 Lin Feng. Constitutional Law in China. Hong Kong, 2000. P. 4.
23 Статья 5 Конституции КНР (принята 4 декабря 1982 г. Национальным народным Конгрессом, с изменениями от от 11 марта 2018 г.). URL: https://chinalaw.center/constitutional_ law/china_constitution_revised_2018_russian/ (дата обращения: 22.12.2020).
24 Lin Feng. Op. cit. P. 17.
25 Принят на 3-й сессии Всекитайского собрания народных представителей девятого созыва 15 марта 2000 г. URL: http://www.china.org.cn/english/government/207419.htm (дата обращения: 22.12.2020).
26 См.: Chen A. Legal Thought and Legal Development in the People's Republic of China 1949—2008. URL: http://ssrn.com/ abstract=1369782 (дата обращения: 22.12.2020).
27 См.: Sanzhuan Guo. Op. cit. P. 168; Kellog T. E. Constitutionalism with Chinese Characteristics? Constitutional Development and Civil Litigation in China // International Journal of Constitutional Law. 2009. Vol. 7. P. 215—217.
28 См.: Третьяков К. Н. Основные источники современного конституционного права Китайской Народной Республики: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 46.
3) суды КНР не имеют права объявлять закон или постановление неконституционными; исследования показывают, что суды ссылались на конституционные «нормы» (не положения) не более чем в 40 случаях29;
4) представители ВСНП и его постоянный Комитет надзора, реализуя свои функции на практике, не аннулировали ни одного постановления, не дали ни одного толкования норм Основного закона КНР в рамках своих полномочий, определенных ст. 67 Конституции Китая30, что также подтверждается мониторингом специальных веб-ресурсов ВСНП31 и поисковой сети32;
5) в дискуссиях правоведов отмечаются «бесконечные примеры вольностей обращения с текстом Кон-ституции»33;
6) несмотря на закрепление в ст. 78 Закона КНР «О правотворчестве»34 высшей юридической силы Конституции КНР, в ст. 3 этого же Закона определено, что китайское законодательство строится в соответствии с основными принципами, изложенными в Конституции, но без указания обязательного соответствия нормам других глав Основного закона КНР. Вместе с тем в рассматриваемом Законе четко обозначается центральная задача китайского законодательства, которая состоит в поддержке социалистического пути, народной демократической диктатуры, лидерства КПК, марксизма-ленинизма, выводов Мао Цзэдуна, Дэн Сяопина, реформ и открытости для внешнего мира;
7) китайская Конституция характеризуется универсальным жестким характером, позволяющим КПК контролировать власть, оперативно изменять Основной закон, минимизировать участие оппозиции в конституционном правотворчестве35.
В связи с вышеизложенным следует выделить и основные негативные особенности универсальной Конституции КНР. К ним можно отнести декларативность ее норм, ограниченность практического при-
29 См.: KellogT. E. Op. cit. P. 215—217; PeerenboomR., XinHe. Dispute Resolution in China: Patterns, Causes and Prognosis // East Asia Law Review. 2009. Vol. 4. P. 52—54.
30 См.: Lin Lihong. Public Interest Litigation in China during the Transition Period // Workshop on Business, Human Rights and Access to Justice in China, held at City University of Hong Kong on 5—6 March 2010.
31 URL: http://www.npc.gov.cn/; https://npcobserver.com/ (дата обращения: 22.12.2020).
32 URL: http://search.npc.gov.cn:7000/npc_search/Search. ws?kind=1&key1=^AK№№H^ft^j$#&btn=®+^&ct= ^B&t=1&range=0 (дата обращения: 22.12.2020).
33 Balme S., Pasquino P. Taking Constitutionalism] Seriously? Perspectives of Constitutional Review and Political Changes in China // Conference on Constitutionalism and Judicial Power in China (12—13 December 2006); Jackson V., Tushnet M. Comparative Constitutional Law. New York, 1999. P. 248—249.
34 Принят на 3-й сессии Всекитайского собрания народных представителей девятого созыва 15 марта 2000 г..
35 См.: Balme S., Pasquino P. Op. cit.
менения в Китае главных свойств Основного закона в связи с недоступностью прямого действия конституционных норм (без их имплементации в законе), отсутствие судебных полномочий по разрешению вопросов о конституционности действующих норм права; незаинтересованностью компетентных органов власти (ВСНП и его Постоянного комитета) в контроле исполнения и в толковании Конституции КНР, а также отсутствием признания статуса международных договоров КНР.
Вместе с тем Конституция КНР по-прежнему сохраняет высокий правовой статус по следующим причинам. Во-первых, в будущем конституционные положения могут стать более актуальными, если Китай продолжит реформу правовой системы и будет продвигаться вперед к установлению верховенства права в обществе в подлинном смысле, т. е. туда, где закон ограничивает власть государственных институтов. Этому способствует возможность оперативного изменения текста Конституции КНР36.
Во-вторых, юристы, ученые и гражданское общество все шире используют Конституцию КНР при оценке и критике действий правительства в сфере защиты прав человека (например, в решении суда по делу правозащитника Лю Сяобо, лауреата Нобелевской премии мира, отмечено: «...во время судебного разбирательства обвиняемый утверждал, что он невиновен; он просто осуществил свое право на свободу слова, как это предусмотрено Конституцией»37).
В связи с этим Х. Ванг отмечает безусловно позитивные аспекты развития с 1980-х гг. прагматичной дальновидной политики китайского социализма38, концепция которой выражена в знаменитом цитировании Д. Сяопином (идеологом китайских реформ конца XX в.) сычуаньской пословицы: «Не важно, черная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей — это хорошая кошка»39.
Как отметил китайский ученый Лю Юй, на сегодняшний момент оформились конституционные ме-гатренды, указывающие на демократизацию Китая. К их числу он относит:
появление «профессиональных людей в управлении страной» (уполномоченного законодательного органа на основе всенародных выборов);
36 См.: Peerenboom R. Asian Discourses of Rule of Law. London, 2004. P. 1—2.
37 Guilty of "Crime of Speaking" (Translation of the statement of Liu prepared for the court) // South China Morning Post, 9 February 2010, A12; Liu Xiaobo case, Criminal Case No. 3901 (2009). URL: https://www.hrichina.org/en/content/3209 (дата обращения: 22.12.2020).
38 См.: Hao Wang. China's Embattled "Rule ofLaw": Paradoxes and the Breakthrough under Single Party Dominance. Toronto, 2016. Р. 92.
39 См.: Троицкий Н. 110 лет. Дэн Сяопин. URL: http://www. library.fa.ru/files/Troitsky.pdf (дата обращения: 22.12.2020).
формирование на основе общих правил Конституции и законодательных норм «независимой судебной власти и нейтрального правительства»;
рост понимания со стороны руководства коммунистической партии, которая способна разрешать наиболее предсказуемые противоречия между государством и обществом и быть посредником в принятии от имени народа различных политических решений40.
Таким образом, основные особенности Конституции КНР обусловлены полезностью потенциала ее норм для развития реформ правовой системы Китая, установления реального верховенства права в обществе, а также определяются постепенным расширением практики применения норм Основного закона КНР юристами, учеными и гражданским обществом.
Вторым фактором, способным оказать положительное влияние на утверждение идеи конституционной идентичности, можно назвать функционирование полноценной системы конституционной юстиции во главе со специализированным органом. В пользу такого решения говорит тот факт, что как российской41, так и европейской конституционной доктриной42 именно органу конституционного правосудия отводится ключевая роль в поддержании и охране как конституционной идентичности, так и национальной правовой идентичности в целом.
В настоящее время в Китае отсутствует механизм конституционного контроля в классическом понимании данной процедуры, сформулированной еще Г. Кельзеном. Вместо него существует так называемый законодательный надзор, который осуществляет ВСНП. Цель законодательного надзора состоит в обеспечении соответствия Конституции и основным законам общих законов, соответствия законам всех иных нормативных правовых актов, а также контроле за тем, чтобы принимаемые местными собраниями народных представителей резолюции и решения поддерживали единство государственной правовой системы43. Система законодательного надзора развивается на двух уровнях и преследует две цели: обеспечение соответствия законодательства положениям Конституции КНР и обеспечение соответствия дру-
40 См.: Yu Liu, Dingding Chen. Why China Will Democratize? // The Washington Quarterly. 2012. Vol. 35. No. 1. P. 41—63.
41 См.: Зорькин В. Д. Конституционная идентичность России: доктрина и практика // Журнал конституционного правосудия. 2017. № 4 (38).
42 См.: National Constitutional Avenues for Further EU Integration: Study prepared for the European Parliament, 2014. URL: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/etudes/join/ 2014/493046/1P0L-JURI_ET%282014%29493046_EN.pdf (дата обращения: 18.04.2018).
43 См.: Cai Dingjian. Zhongguo renmin daibiao dahui zhidu
[The People's Congress System of China]. 4th ed. Law Press China,
2003. P. 373.
гих источников права, к числу которых относится множество неформальных источников, требованиям законности. Конституция наделяет ПК ВСНП правом по осуществлению такого надзора посредством толкования Конституции, контроля за ее исполнением, а также отмены административно-правовых актов и постановлений, решений и распоряжений Государственного совета, противоречащих Конституции и законам, равно как отмены установлений и решений местного характера органов государственной власти провинций, автономных районов и городов центрального подчинения, противоречащих Конституции, законам и административным правовым актам (ст. 67 Конституции КНР).
Кроме того, в мае 2004 г. ПК ВСНП был создан специальный отдел по проверке законов и иных нормативных актов и устранению имеющихся в них пробелов и противоречий. Этот отдел находится в подчинении рабочего органа ПК ВСНП — Комитета по правовой работе. Цель создания нового органа заключается в рассмотрении обращений о пересмотре нормативных правовых актов, поступающих от Государственного Совета, Верховного народного суда, Верховной народной прокуратуры, местных собраний народных представителей и Центральной военной комиссии, а также аналогичных предложений со стороны граждан, юридических лиц и других общественных организаций. Ведущий ученый в области конституционного права Сюй Чунде полагал создание специального органа значительным прогрессом в построении китайского правового государства44, а также значительным шагом в направлении создания подлинного механизма конституционного кон-
троля45.
Тем не менее существующие обстоятельства не позволяют говорить об утверждении полноценной системы конституционного контроля в КНР. В пользу этого свидетельствует следующий факт: несмотря на то, что Конституция предусматривает возможность пересмотра соответствующих актов со стороны ВСНП или ПК ВСПН, данные государственные органы еще ни разу не признавали закон, постановление, административное решение или судебный акт неконституционными46.
Для обеспечения дальнейшего движения в сторону утверждения системы конституционного контроля в КНР в китайских юридических исследованиях
44 Cm.: Wang Yijun. Xianfaxue quanwei zhuanjia: chengli weixian shencha jigou shi zhongda jinbu [Leading Experts of Constitutional Law: The establishment of the organ of constitutional review is a significant progress] // China Youth Daily. 2004. June 22.
45 Cm.: The NPC has clarified the procedure of constitutional review // The Beijing News. 2005. December 20.
46 Cm. : Chen Yunsheng. Xianfa jiandu sifahua [Judicialization of constitutiional supervision]. Peking University Press, 2004. P. 452.
и научных статьях высказываются различные варианты и модели функционирования такой системы47. В качестве наиболее реалистичного способа ее модернизации предлагается создание специальной конституционной комиссии48, которая будет избирать-
47 Подробнее см.: Zhu Guobin. Constitutional Review in China: An Unaccomplished Project or a Mirage? // Suffolk University Law Review. 2010. Vol. 43. No 3. P. 650—653.
48 См.: Cheng Xiangqin. Guanyu xianfa jiandu de jige you zhenyi de wenti [Several Disputable Questions about Constitutional
ся ВСНП и выступать в качестве рабочего органа ВСНП и его постоянного комитета. В период между сессиями ВСНП комиссия может быть наделена правом осуществлять конституционный контроль на основе полномочий, делегированных ей ВСНП или ПК ВСНП.
Supervision] // Chinese Journal of Law. 1999. No. 4. P. 56; Hu Jingguang. Zhongguo xianfa wenti yanjiu [Research on the Questions of Chinese Constitution]. Xinhua Press, 2004. P. 214— 216.
Список литературы
Balme S., Pasquino P. Taking Constitutionalism] Seriously? Perspectives of Constitutional Review and Political Changes in China // Conference on Constitutionalism and Judicial Power in China (12—13 December 2006).
Cai Dingjian. Zhongguo renmin daibiao dahui zhidu [The People's Congress System of China]. 4th ed. Law Press China, 2003.
Chen A. Legal Thought and Legal Development in the People's Republic of China 1949—2008. URL: http://ssrn.com/abstract=1369782 (дата обращения: 22.12.2020).
Chen Yunsheng. Xianfa jiandu sifahua [Judicialization of constitutiional supervision]. Peking University Press, 2004.
Cheng Xiangqin. Guanyu xianfa jiandu de jige you zhenyi de wenti [Several Disputable Questions about Constitutional Supervision] // Chinese Journal of Law. 1999. No. 4.
Hao Wang. China's Embattled "Rule of Law": Paradoxes and the Breakthrough under Single Party Dominance. Toronto, 2016.
Hu Jingguang. Zhongguo xianfa wenti yanjiu [Research on the Questions of Chinese Constitution]. Xinhua Press, 2004.
Jackson V., Tushnet M. Comparative Constitutional Law. New York, 1999.
Jacobsohn G. Constitutional Identity // The Review of Politics of University of Notre Dame. 2006. Vol. 3.
Kellog T. E. Constitutionalism with Chinese Characteristics? Constitutional Development and Civil Litigation in China // International Journal of Constitutional Law. 2009. Vol. 7.
Lin Feng. Constitutional Law in China. Hong Kong, 2000.
Lin Lihong. Public Interest Litigation in China during the Transition Period // Workshop on Business, Human Rights and Access to Justice in China, held at City University of Hong Kong on 5—6 March 2010.
Manasyan A. The Idea of Constitutional Identity in the Modern Constitutional Thought // Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki. 2018. No. 3.
Marti J-L. Two Different Ideas of Constitutional Identity: Identity of the Constitution v. Identity of the People // National Constitutional Identity and European Integration / ed. by A. Saiz Arnaiz, C. Alcoberro. Antwerpen, 2013.
Peerenboom R. Asian Discourses of Rule of Law. London, 2004.
Peerenboom R., Xin He. Dispute Resolution in China: Patterns, Causes and Prognosis // East Asia Law Review. 2009. Vol. 4.
Rosenfeld M. The Problem of "Identity" in Constitution-Making and Constitutional Reform // Working Paper. 2005. No. 143.
Sanzhuan Guo. Implementation of Human Rights Treaties by Chinese Courts: Problems and Prospects // Chinese Journal of International Law. 2009. Vol. 8. No. 1.
Tomuschat C. The Ruling of the German Constitutional Court on the Treaty of Lisbon // German Law Journal. 2009. Vol. 10. Iss. 8.
Tribe L. A Constitution We Are Amending: In Defense of a Restrained Judicial Role // Harvard Law Review. 1983. Vol. 97.
Wang Yijun. Xianfaxue quanwei zhuanjia: chengli weixian shencha jigou shi zhongda jinbu [Leading Experts of Constitutional Law: The establishment of the organ of constitutional review is a significant progress] // China Youth Daily. 2004. June 22.
Xu Chongde. Constitutional Law. China Renmin University Press, 1999.
Yu Liu, Dingding Chen. Why China Will Democratize? // The Washington Quarterly. 2012. Vol. 35. No. 1.
Zhu Guobin. Constitutional Review in China: An Unaccomplished Project or a Mirage? // Suffolk University Law Review. 2010. Vol. 43. No 3.
Бондарь Н. С. Стратегия российского конституционализма: от политических иллюзий к правовому реализму // Журнал российского права. 2015. № 11.
Васильев В. И., Постников А. Е., Помазанский А. Е. Развитие демократических принципов и институтов на муниципальном уровне: правовые основы. М., 2017.
Гаджиев Г. А. Конституционная идентичность и права человека в России. URL: http://www.ksrf.ru/ru/News/Documents/ report_Гаджиев%20_2016.pdf.
Грачева С. А. Развитие концепта конституционной идентичности в связи с поиском подходов к разрешению конвенционно-конституционных коллизий и конфликтов // Журнал российского права. 2018. № 9.
Зорькин В. Д. Конституционная идентичность России: доктрина и практика // Журнал конституционного правосудия. 2017. № 4 (38).
Зорькин В. Д. Проблемы конституционно-правового развития России // Журнал конституционного правосудия. 2014. № 2.
Зорькин В. Д. Проблемы конституционно-правового развития России (к 20-летию Конституции Российской Федерации) // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2014. № 1.
Лисов В. В. Конституционно-правовая природа ограничений основных прав // Современное право. 2014. № 5.
Литвинова Ю. И. Конституционные нормы как основа взаимодействия личности и государства: особенности реализации // Экономические, правовые, социально-политические и психологические проблемы развития современного общества: сб. / отв. ред. Н. Г. Казимирова. Ростов-н/Д., 2015.
Олейник А. Е. Регулирование основных свобод человека и гражданина в Конституции Республики Беларусь // Весшк Гро-дзенскага дзяржаунага ушверсггэта 1мя Яню Купалы. Серыя 4. Правазнауства. 2015. № 4 (196).
Попова А. В. Конституционное право зарубежных стран: краткий курс лекций. 3-е изд. М., 2016.
Савченко Н. А. Актуальные проблемы российского конституционализма // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 7.
Сазин С. Т. Конституционные права и свободы человека и гражданина в Конституции РФ и в Основном законе ФРГ (сравнительно-правовой анализ) // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 6.
Севальнев В. В. Законодательство в сфере противодействия коррупции: Россия и Китай (сравнительно-правовой аспект) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 3 (64).
Сергазинов Б. Р. К вопросу о теоретическом осмыслении конституционализма, конституционного процесса и конституционно-процессуальных правоотношений // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 6.
Третьяков К. Н. Основные источники современного конституционного права Китайской Народной Республики: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
Троицкий Н. 110 лет. Дэн Сяопин. URL: http://www.library.fa.ru/files/Troitsky.pdf (дата обращения: 22.12.2020).
Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Тематический комментарий к Закону Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти». М., 2020.
References
Balme S., Pasquino P. Taking Constitutionalism] Seriously? Perspectives of Constitutional Review and Political Changes in China. Conference on Constitutionalism and Judicial Power in China (12—13 December 2006).
Bondar N. S. Strategy of Russian Constitutionalism: from Political Illusions to Legal Realism. Journal of Russian Law, 2015, no. 11, pp. 5—18. (In Russ.) DOI: 10.12737/14365.
Cai Dingjian. Zhongguo renmin daibiao dahui zhidu [The People's Congress System of China]. 4th ed. Law Press China, 2003. (In Chin.)
Chen A. Legal Thought and Legal Development in the People's Republic of China 1949—2008. Available at: http://ssrn.com/ abstract=1369782 (accessed 22.12.2020).
Chen Yunsheng. Xianfa jiandu sifahua [Judicialization of constitutiional supervision]. Peking University Press, 2004. (In Chin.)
Cheng Xiangqin. Guanyu xianfa jiandu de jige you zhenyi de wenti [Several Disputable Questions about Constitutional Supervision]. Chinese Journal of Law, 1999, no. 4. (In Chin.)
Gadzhiev G. A. Konstitutsionnaya identichnost' i prava cheloveka v Rossii. Available at: http://www.ksrf.ru/ru/News/Documents/ report_Gadzhiev%20_2016.pdf.
Gracheva S. A. Development of Concept of Constitutional Identity in Connection with the Search for Approaches to Resolving of Collisions of Constitutional Regulators and Law of the European Convention of Human Rights. Journal of Russian Law, 2018, no. 9, pp. 52—64. (In Russ.) DOI: 10.12737/art_2018_9_5.
Hao Wang. China's Embattled "Rule of Law": Paradoxes and the Breakthrough under Single Party Dominance. Toronto, 2016.
Hu Jingguang. Zhongguo xianfa wenti yanjiu [Research on the Questions of Chinese Constitution]. Xinhua Press, 2004. (In Chin.)
Jackson V., Tushnet M. Comparative Constitutional Law. New York, 1999.
Jacobsohn G. Constitutional Identity. The Review of Politics of University of Notre Dame, 2006, vol. 3.
Kellog T. E. Constitutionalism with Chinese Characteristics? Constitutional Development and Civil Litigation in China. International Journal of Constitutional Law, 2009, vol. 7.
Khabrieva T. Y., Klishas A. A. Thematic commentary to the Law of the Russian Federation on the Amendment to the Constitution of the Russian Federation of March 14, 2020 No. 1-FKZ "On improving the regulation of certain issues of the organization and functioning of public authorities". Moscow, 2020. 240 p. (In Russ.)
Lin Feng. Constitutional Law in China. Hong Kong, 2000.
Lin Lihong. Public Interest Litigation in China during the Transition Period. Workshop on Business, Human Rights and Access to Justice in China, held at City University of Hong Kong on 5—6 March 2010.
Lisov V. V. Constitutional Nature of Restrictions of Basic Rights. Sovremennoepravo, 2014, no. 5, pp. 30—35. (In Russ.)
Litvinova Yu. I. Konstitutsionnye normy kak osnova vzaimodeystviya lichnosti i gosudarstva: osobennosti realizatsii. Ekonomicheskie, pravovye, sotsial 'no-politicheskie ipsikhologicheskieproblemy razvitiya sovremennogo obshchestva. Ed. by N. G. Kazimirova. Rostov-on-Don, 2015.
Manasyan A. The Idea of Constitutional Identity in the Modern Constitutional Thought. Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki, 2018, no. 3.
Marti J-L. Two Different Ideas of Constitutional Identity: Identity of the Constitution v. Identity of the People. National Constitutional Identity and European Integration. Ed. by A. Saiz Arnaiz, C. Alcoberro. Antwerpen, 2013.
Oleynik A. E. Regulirovanie osnovnykh svobod cheloveka i grazhdanina v Konstitutsii Respubliki Belarus'. Vesnik Hrodzenskaha Dziarzhaunaha Universiteta Imia Ianki Kupaly, Seryia 4: Pravaznaustva, 2015, no. 4 (196).
Peerenboom R. Asian Discourses of Rule of Law. London, 2004.
Peerenboom R., Xin He. Dispute Resolution in China: Patterns, Causes and Prognosis. East Asia Law Review, 2009, vol. 4.
Popova A. V. Konstitutsionnoe pravo zarubezhnykh stran: kratkiy kurs lektsiy. 3rd ed. Moscow, 2016. 168 p.
Rosenfeld M. The Problem of "Identity" in Constitution-Making and Constitutional Reform. Working Paper, 2005, no. 143.
Sanzhuan Guo. Implementation of Human Rights Treaties by Chinese Courts: Problems and Prospects. Chinese Journal of International Law, 2009, vol. 8, no. 1.
Savchenko N. A. The topical problems of the Russian constitutionalism. Constitutional and Municipal Law, 2014, no. 7, pp. 12— 15. (In Russ.)
Sazin S. T Constitutional rights and freedoms of man and citizen in the RF Constitution and the Fundamental Law of the FRG (comparative-law analysis). Constitutional and Municipal Law, 2015, no. 6, pp. 34—36. (In Russ.)
Sergazinov B. R. On The Issue of Theoretical Conceptualization of Constitutionalism, Constitutional Procedure and Constitutional Procedure Legal Relations. Constitutional and Municipal Law, 2013, no. 6, pp. 2—5. (In Russ.)
Sevalnev V. V. The Legislation in the Sphere of Counteraction of Corruption: Russia and China (Comparative Legal Aspect). Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2017, no. 3, pp. 95—100. (In Russ.) DOI: 10.12737/article_593fc343c6e286.74734563.
Tomuschat C. The Ruling of the German Constitutional Court on the Treaty of Lisbon. German Law Journal, 2009, vol. 10, iss. 8.
Tret'yakov K. N. Osnovnye istochniki sovremennogo konstitutsionnogo prava Kitayskoy Narodnoy Respubliki. Cand. diss. Moscow, 2010. 218 p.
Tribe L. A Constitution We Are Amending: In Defense of a Restrained Judicial Role. Harvard Law Review, 1983, vol. 97.
Troitskiy N. 110 years old. Deng Xiaoping. (In Russ.) Available at: http://www.library.fa.ru/files/Troitsky.pdf (accessed 22.12.2020).
Vasil'ev V. I., Postnikov A. E., Pomazanskiy A. E. Razvitie demokraticheskikh printsipov i institutov na munitsipal'nom urovne: pravovye osnovy. Moscow, 2017. 288 p.
Wang Yijun. Xianfaxue quanwei zhuanjia: chengli weixian shencha jigou shi zhongda jinbu [Leading Experts of Constitutional Law: The establishment of the organ of constitutional review is a significant progress]. China Youth Daily, 2004, June 22. (In Chin.)
Xu Chongde. Constitutional Law. China Renmin University Press, 1999.
Yu Liu, Dingding Chen. Why China Will Democratize? The Washington Quarterly, 2012, vol. 35, no. 1.
Zhu Guobin. Constitutional Review in China: An Unaccomplished Project or a Mirage? Suffolk University Law Review, 2010, vol. 43, no. 3.
Zorkin V. D. Constitutional Identity of Russia: Doctrine and Practice. Journal of Constitutional Justice, 2017, no. 4, pp. 1—12. (In Russ.)
Zorkin V. D. Problemy konstitutsionno-pravovogo razvitiya Rossii (k 20-letiyu Konstitutsii Rossiyskoy Federatsii). Vestnik Moskovskogo universiteta, Seriya 11: Pravo, 2014, no. 1.
Zorkin V. D. The challenges of the constitutional legal development of Russia. Journal of Constitutional Justice, 2014, no. 2, pp. 1—9. (In Russ.)
Информация об авторе
Лу Сэньтун, аспирант кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова
