CC BY
48
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2011. №4(26)
УДК 820/89.882
РОЛЬ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО В ФОРМИРОВАНИИ АЯЗА ГИЛЯЗОВА КАК ПИСАТЕЛЯ
© М.М.Хабутдинова
В статье рассматриваются факты плодотворного и активного влияния творчества Ф.М. Достоевского на формирование собственной мировоззренческой позиции татарского писателя Аяза Гилязова.
Ключевые слова: литературные взаимосвязи, татарская литература, психологизм, мифологизм.
Классик татарской литературы Аяз Гилязов (1928-2002) "пришел в литературу в конце сороковых годов, вскоре после окончания страшной войны, в эпоху сталинизма, когда человек рассматривался лишь в качестве малого винтика всесильной государственной машины". "Я мечтал сказать своим землякам, простым, обыкновенным людям: вы не винтики! Вы вынесли на своих плечах такое, что под силу только героям",
- так сформулировал свое кредо писатель еще в начале творческого пути [1: 3].
На волне хрущевской "оттепели" А.Гилязов искренне верил, что на долю его современников-писателей выпала честь подхватить традиции "золотого века" татарской литературы и наполнить их новым содержанием. Величайшую заслугу Г.Тукая, Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Ш.Камала, М.Галяу он видел прежде всего в том, что эти писатели раскрыли душу татарского народа, передали своеобразие его культуры. С первых шагов на литературном поприще А. Гилязов стремился разбудить национальное самосознание татар.
На татарского писателя огромное влияние оказал и А.И.Солженицын. В дни, когда повесть "Один день Ивана Денисовича"1 вышла в свет, он был в Москве. Не раз в своих письмах и дневнике А.Гилязов указывает на то, с каким восторгом это произведение было встречено не только интеллигенцией, но и рядовыми советскими гражданами. Для татарского писателя "Один день..." стал символом духовного возрождения русской литературы. Как и его современники, А.Гилязов был искренне убежден, что "после этой повести нельзя писать по-старому" (Г.Бакланов) [2: 80]. На волне этого радостного, победного ощущения он и написал повесть "Три аршина земли", которая появилась в 1963 г. в июньском номере журнала "Совет эдэбияты" ("Советская литература").
1 По решению Политбюро повесть "Один день Ивана Денисовича" была опубликована в ноябрьском номере журнала "Новый мир" за 1962 г. (см. подр. в [2]).
Несмотря на волну критики, даже бдительные обкомовские проработчики М.З.Тутаев2, Ф.Му-син были вынуждены признать, что в татарскую литературу пришел НАСТОЯЩИМ БОЛЬШОЙ ХУДОЖНИК [3: 156-157].
"Я должен был стать учеником Достоевского. Однако татарская литературная жизнь загнала меня в узкие рамки. Мне не хватило твердости, ершистости и упрямства. Правда, я, не дожидаясь ничьего одобрения, написал "Три аршина земли" ...", - признается писатель незадолго до своей смерти. "Когда вокруг суетились "серые" писатели, я успел написать романы "В чьих руках топор?", "Давайте помолимся!" ко времени, когда лишь забрезжила надежда, что небо над татарами начнет очищаться от туч". Обозревая пройденный путь, А. Гилязов приходит к выводу, что в творчестве он всегда стремился быть "воистину сильным и честным" [4].
Уже в школьные годы А. Гилязов сочинял стихи, писал рассказы, создавал пьесы для школьных спектаклей. Неудивительно, что он был активным участником литературного кружка. Представление о русской и западноевропейской литературных традициях ученик татарской школы формировал на основе переводов, опубликованных на страницах журналов "Совет эдэбияты" ("Советская литература"), "Азат ха-тын" ("Свободная женщина"), и арсенала
переводных книг в школьной библиотеке. В годы учебы в Казанском университете, а позднее и в сталинских лагерях он совершенствует не только свой "русский", но и знания о мировой литературе.
Зиму 1946-1947 гг. А.Гилязов провел на родине, в деревне В.Багряж Заинского района Татарии. В автобиографическом романе "Давайте помолимся!" (1991-1993) свой побег из университета он объясняет тем, что не выдержал атмо-
2 М.З.Тутаев с 1960 г. был зав. отделом пропаганды и
агитации, секретарем по идеологии Татарского обкома КПСС.
сферы несвободы, вызванной к жизни партийной идеологией. Юноше, не понаслышке знавшему о том, что голод, нищета, разруха - спутники советского образа жизни, трудно было слушать лекции о том, что советской власти удалось превратить Россию в "оплот справедливости и счастливой жизни". Все свое время на родине А. Гилязов посвятил самообразованию и творчеству. Брат Азат привозил ему книги из города. Так в руки начинающего писателя попал роман Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". Первая встреча с русским классиком была взрывом восторга - восторга мысли, вырвавшейся из общепринятых рамок в воздух открытых вопросов. В 1940-начале 1950-х гг. восхищаться Достоевским было непринято.
"Эту книгу я читал с упоением, с сумасшедшим восторгом, забыв на время о сне. Я не помню, сколько раз перечитывал произведение", -отмечает А.Гилязов в своих дневниках и романе "Давайте помолимся!". Читая исповедь Мармеладова, юноша видел перед собой миллионы своих современников, которым также было "уже больше некуда идти". А.Гилязов черпал силу и веру в себя в наследии русского классика. "Муки и слезы - ведь это тоже жизнь", "В несчастье яснеет истина" - вот что он взял на вооружение у Достоевского. Эти ставшие крылатыми слова помогли ему не только пережить трудности послевоенных лет и ужасы сталинских лагерей, но и сформировать жизненное кредо3 [5: 76-77].
"Родион Раскольников, Соня Мармеладова, подобно струям воды, льющимся беспрерывно из мельничного шлюза, неизменно держали меня в водовороте беспокойной мысли". Герои Достоевского будоражат сознание людей, заставляют их двигаться вперед, - делает вывод писатель [5: 77]. Вначале они покорили А.Гилязова силой страдания. В поисках новых впечатлений зимой-весной 1946 г. он объехал всех своих сельских родственников и всюду сталкивался с абсурдом советской действительности. Навсегда ему в память врезался пеший караван, бредущий по разбитой весенней распутицей дороге. Эта трагическая история легла в основу знаменитой повести "Весенние караваны" (1972), раскритикованной обкомовскими литературоведами (М.Мусин, И.Нуруллин, Ф.Мусин), но тепло встреченной простыми читателями. "Эта проклятая дорога Багряж - Кяшир! Сколько невыносимых тягот, трудностей нас ждало в пути. Однако в душе в этот момент не царила пустота, рядом со мной шли по этой дороге Родионы-Сони...", - вспоминает А.Гилязов [5: 77]. Благодаря русскому
3 Подстр. пер. - М.Х.
классику, он понял, что способность к страданию
- это способность чувствовать, двигаться вперед, а чувство счастья примиряет с действительностью - и со злом в ней. Роман постепенно стал ему дорог тем, что каждая его страница была пронизана духом протеста против государственной системы, превращающей народ в "тварь дрожащую". Ф.Достоевский убедительно показал, как на смену интеллигентов-одиночек из среды "униженных и оскорбленных" рождаются собственные мыслители. По-видимому, "Преступление и наказание" было не единственным произведением из наследия русского классика, прочитанным в эти годы, так как в романе и дневниках А.Гилязов признается, что "до лагеря с ума сходил по Достоевскому" [5: 184].
В 1947 г. юноша устроился на работу в Заин-ский районный комитет комсомола. На плечи новоиспеченного работника легла трудная работа на местах. Занимаясь оргработой, А.Гилязов исколесил весь район и всюду видел перед собой обессиленную поборами и издевательствами деревню [5: 78-81]. Пережитое он "постарался зафиксировать" в новелле "Гитарачыньщ hэлакэте" ("Гибель гитариста", 1946). В авторских комментариях А.Гилязов указывает: "Не спорю, мое мировоззрение было еще ограниченным, с художественной точки зрения имеются, наверное, корявости, однако я написал!!!" [5: 70]. "События, нарисованные в этой новелле, из лично пережитого мной. Бабушка Паулина, упоминаемая в тексте, дана под настоящим именем. Это бабка Паулина из Верхнего Багряжа" [6]. Голод явился в 1944 г. причиной настоящей трагедии4,
4 После войны сельское хозяйство в республике находилось в упадке. Государство забирало все подчистую. Засухи 1946, 1948, 1949 гг. лишь усугубили положение. Людей охватывало отчаяние. В первые послевоенные годы в республике появилось большое количество больных дистрофией, сыпным тифом и бруцеллезом, асептической ангиной. Только в Альметьевском районе в 1947 году, по официальным данным, насчитывалось 750 дистрофиков, остро нуждавшихся в усиленном питании - 986 человек. В ТАССР на конец июня было зарегистрировано 23470 случаев асептической ангины. Больше 6000 больных умерли. Источником массового заболевания стало употребление в пищу перезимовавшего в поле зерна, превратившегося к тому времени в смертельный яд. Высокая смертность была обусловлена нехваткой лекарств, врачей. Эпидемия пошла на убыль лишь весной, когда появилась огородная зелень и молодая крапива [7: 248]. Послевоенное настроение крестьянства весьма точно выражено в письме Н. Соколова, жителя Апа-стовского района ТАССР: "Я до малейших клеточек своего организма, до мозга костей проникнут единой комсомольской идеей. Где же наша коммунистиче-
которую пришлось пережить всему населению республики. Страшная эпидемия асептической ангины унесла десятки тысяч жизней. Однако ценность этого раннего произведения вовсе не исчерпывается достоверностью изображения быта этих страшных лет. Оно помогает понять, в каком направлении велись творческие поиски писателя. В "Давайте помолимся!" он признается: "В эти годы я написал много
рассказов, некоторые из них сохранились до сих пор, писал и стихи, и они есть. Написанное я не предлагал в газеты-журналы. Я не спешил открыться, но и не собирался замолчать" [5: 110]. "Голод сделал из меня писателя" [5: 56, 71].
В татарской литературе немало произведений, написанных о голоде. "Адэмнэр" ("Люди", 1923) произвели неизгладимое впечатление на А.Гилязова: "В детстве я успел прочитать только это произведение Г. Ибрагимова, и вскоре писателя истребили" [5: 56]. Безусловно, вдумчивый читатель легко обнаружит в тексте новеллы Гилязова реминисценции из Ф. Достоевского, Г.Ибрагимова, Х.Такташа. Однако при ближайшем рассмотрении окажется, что это не эпигонство: А.Гилязов уже на раннем этапе творчества не ограничивается односторонней рецепцией духовной мысли своих предшественников. Произведение являет собой пример любопытного сочетания самых разнообразных мотивов и художественных традиций собственно национальной и мировой культуры. Творчески осмысливая опыт предшественников, А.Гилязов создает удивительное по архитектонике произведение, проявляя при этом талант самобытного художника. Трагический сюжет, отсутствие четкой грани между реальными событиями и их преломлением в сознании героя дали основание автору определить жанр собственного творения как новелла.
Вслед за автором "Преступления и наказания" татарский писатель в "Гибели гитариста" с мучительной болью пишет о царящей в мире несправедливости, размышляет о свободе существования человека. Однако в отличие от Достоевского, "психологическое письмо" А.Гилязова по
ская совесть, где наша правда, истина? На словах одно, на деле другое. Вам пишу я уже третье письмо, и десятки людей вам писали и писали в ЦК ВКП(б), но мер нет, люди голодают, кругом жульничество, подхалимство, ложь, обман. Крестьяне прокляли нашу партию, нашего вождя И.В.Сталина и наше ЦК, они думают, что вся Москва виновата в их страдании, в их голоде. Нет больше сил, люди не надеются прожить до весны, это хуже зверства, хуже в 100 раз империализма. Это не коммунистическое, это империалистическое и даже хуже отношение к трудовому крестьянству, это зверство" [8: 14].
цензурным соображениям более зашифровано мифологическими кодами. В 1940-1950-е годы содержание этого произведения могло навлечь на его создателя обвинение в очернении советской действительности.
Уже в экспозиции нарисована эсхатологическая картина трагедии "сынов земли". Мотив смерти, заявленный в названии, получает зримое воплощение в первой строке произведения в образе Улем чире (Смертельной болезни), которой автор придает облик злой птицы, распростершей "черные крылья над деревнями, измученными голодом" [5: 66]. А.Гилязов восстанавливает древний архетип Черной Умай, божества, которое, в отличие от Белой Умай, не дарует, а отнимает жизнь. Общеизвестно, что у тюрок Умай имеет антропоморфный облик, является солярным божеством и имеет птичий облик [9]. По замыслу А.Гилязова, даже небесные светила (Умай связана с солнцем и луной родственными узами) отвернулись от людей: "солнце, наблюдая за ужасной трагедией, ощерившись, смеется" [5: 66], "за крупными, безобразными ветвями тополей видна смеющаяся луна" [5: 67]. Апокалипсическая семантика дневного светила в дальнейшем усиливается: "весеннее солнце, словно тяжелая слеза, грузно катится по горизонту, разгораясь; краснота разливается по горизонту, подобно шелку, обагренному кровью" [5: 67].
Образ "окровавленного шелка", закрывшего горизонт, отсылает татарского читателя к знаменитому стихотворению Х.Такташа "Нэлэт" ("Проклятие", 1922)5. И в то же время образ шелка символизирует красное знамя - символ государственной системы. Эта семантика усиливается благодаря образу "тимер куллар" ("железных рук"), впившихся в шею людей, в чьих душах теплится лишь искорка жизни. А. Гилязов на уровне подтекста стремится к отождествлению '^лем" ("Смерти") с "Тимер куллар" ("Железными руками"), чтобы указать на настоящих виновников трагедии "сынов земли", из пересохших уст которых слышится лишь одно: "ИК-МЭК!". ("ХЛЕ-БА!"). Это реминисценция скорее из баллады Х.Такташа "Ачлык патша" ("Царь-голод") (1920)6, нежели из повести Г.Ибрагимова
5 Ср. Кук читенде канлы пэрдэ, / Элле кемнэр: / -"Тан" дилэр, / - "Тан тYгел ул, жиргэ тешкэн / Шомлы каргыш, кан" дилэр (подстр. пер.: Горизонт за кровавым занавесом, / Кто-то: / "Это рассвет", -говорят, / - "Нет, не рассвет, а павшее на землю страшное проклятие, кровь", - говорят) [10: 119].
6 Ср. Хер илнен баИадир уллары / Аягы астынна
егылган: / "Нан!" диеп тилмереп, калтырып, /
Куллары асманга сузылган (подстр. пер.: Богатырские сыны свободной страны / пали ниц: / "Хлеба!" - про-
"Адемнэр" ("Люди") (1923). Голод 1920-х гг., голод 1944-го года в сознании А.Гилязова -звенья одной цепи - советского быта. Советская власть, голод, смерть становятся в новелле синонимами. Как и у Достоевского, катастрофа у татарского писателя становится бытом. А.Гилязов также подхватывает и "мотив длящейся смерти: голод, нищета, болезни" (Ю.Лотман).
Очевидно, что пар над полями - вариация тумана над Петербургом. Оппозиция земля -вода интерпретируется автором новеллы в духе русского классика. Земля наделяется признаками устойчивости и неподвижности, а воздух -призрачности, зыбкости. Пар / воздух / небо оказываются во власти птицы смерти и йахудж и маджудж7, сбежавших из Ада. Кровавая завеса заслонила горизонт, и люди оказались в плену у Смерти.
С древнейших времён круг почитался как самая совершенная фигура и ассоциировался, в частности, с движением солнца и полнотой свершения жизненного цикла. Однако по мере развития сюжета у А.Гилязова круг получает негативную семантику и ассоциируется с теснотой, духотой.
Основная часть новеллы посвящена описанию одного дня из жизни юноши, вернувшегося в деревню из города. Данил - ученик музыкальной школы. Общеизвестно, что Ф. Достоевского всегда интересовали предельная сложность и парадоксальность душевной жизни, расщепленность человеческой психики (архетипы двойни-чества), огромная сфера и роль бессознательного, проявляющегося чаще всего в болезненном состоянии человека, бреду, припадках, снах. А.Гилязов верен этой традиции: Данил вернулся домой из-за болезни. Юноша напоминает нам героев Ф. Достоевского с мятущейся душой, находящихся во власти аффекта. Татарскому писателю удалось блестяще передать нарастание нервной раздражительности в герое.
износя страдальчески, с дрожью, / протягивают руки к небу) [10: 51 ].
7 В мусульманской мифологии йахудж и маджудж -
народы, живущие на далеком востоке и распространяющие нечестие по земле. Соответствуют библейским Гогу и Магогу. Согласно Корану, Зу-л-Карнайн, дойдя до мест, где жили йаджудж и маджудж, построил между двумя горами сдерживающую эти народы железную плотину. "И не могли они взобраться на это и не могли там продырявить" (18:92-97). В Коране говорится, что накануне страшного суда Й. и М. прорвут плотину и "устремятся с каждой возвышенности" (21:26) [11: 596 ].
Данил - человек, стремящийся вырваться из круга повседневной обыденности. В свое время именно это чувство заставило его не пойти по стопам отца-земледельца, а поступить учиться в музыкальную школу. Ему тесно и душно в избе-каморке: "Он широкими шагами передвигался из одного угла в другой. И туда пять шагов, и сюда пять шагов. А мысли, мысли... " [5: 67]. Дом-каморка становится олицетворением пространства советской деревни, задыхающейся в тисках голода, холода, нищеты8. А. Гилязов развивает образ-символ "аршина пространства" Достоевского. Так складывается символ замкнутого пространства страны, отделенной "окровавленным шелком" от пространства живой жизни, превращающей своих граждан в "теней" (ср. "исхудавшие люди шевелятся словно тени", "эти ночные тени растаяли, исчезли" [5:68]).
Музыка становится двойником героя А.Гилязова. Звуки гитары отражают чувства Данила: "Гавайская гитара заплакала в отчаянии, словно человек. Мелодия не получилась, сердце что-то царапало" [5:67]. Музыка - это раздражитель, вырывающий Данила из тесных, душных обстоятельств обычной жизни. Чтобы обрести душевную гармонию, герой, прихватив гитару, выходит на улицу, где сталкивается с толпой односельчан, которые шепотом друг другу рассказывают о приближении Смерти, Конца Света. Данил спешно покидает это место. Ему невыносима мысль о пассивном ожидании смерти. Тропинка ведет его к реке, к плотине. В этом эпизоде очевидна реминисценция из Достоевского. Однако А.Гилязов, стремясь подчеркнуть трагизм происходящего, прибегает к изображению не теплого весеннего солнечного дня, а весенней лунной ночи. Созерцание красоты природы дарует Данилу, как в свое время и Р.Раскольнико-ву, чувство облегчения и надежду на обретение "настоящей жизни", преисполненной красоты, тишины, чистоты.
8 У крестьян не было средств на устройство собственного быта: из-за нехватки лошадей крайне затруднительно было запастись дровами, купить строительный материал для ремонта обветшавших домов и хозяйственных построек. Чтобы сэкономить топливо, нередко несколько семей жили в одном наиболее крепком доме, а некоторые селяне поселялись в баньке. Показательно воспоминание Ф.А.Галиева (в последствии председателя одного из самых успешных колхозов "Искра" Атнинского района), который так описывает свои впечатления после возвращения с фронта: "Глядя на Анвару Бадретдинову, я подумал, до какой степени бедности может дойти человек. Одежда на ней была вся в заплатах, даже платок на голове пестрел ими" [8: 14-15].
Неожиданно, как и у русского классика, в тексте прозвучало "кинэт" ("вдруг"): скрип ржавой бороны, царапающей грудь земли, тоскливые голоса женщин, повторяющих: "Аллилуй, аллилуй! Господи помилуй!" разрушают едва обретенное душевное равновесие героя. И в миг исчезает все очарование мира: Данил вновь оказывается в тисках страха, тревоги, а в ветвях печальной ивы мелькают очертания '^лэт" ("Смерти").
Образ гитары в руках героя невольно отсылает нас к Смердякову ("Братья Карамазовы"), который размышлял не только на мистические и апокалиптические темы, но и вел весьма земные разговоры. Как-то Алеша Карамазов подслушал, как Смердяков признается в своей ненависти к России и утверждает, что "русский народ сравнительно с образованным человеком" "никакого чувства иметь не может". Он высказывает искреннее сожаление, что нашествие Наполеона не увенчалось успехом: "... и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма тупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с... " [12].
Данил - ученик музыкальной школы - представитель образованной части жителей деревни
Н. В отличие от односельчан он имеет четкое представление, какова жизнь в городе и в целом по стране. Его нервная раздражительность вызвана пониманием того, что в гибели людей виновата не мифическая болезнь, ниспосланная небесами, адом, а ГОЛОД, заставляющий людей пренебречь страхом смерти и искать спасение в ядовитом проросшем зерне. Данил понимает, как глупо выглядят попытки односельчан избежать трагедии: они забивают домашний скот, благодаря которому выживали в годы советской власти, продают за бесценок одежду, в которой сами испытывают острую нужду. Вот почему юноша едва сдерживает себя, слушая чавкание отца над тарелкой с мясным бульоном. Автор прибегает к символической детали: у отца глаза плохо видели вдаль. Данил осознает, что эти действия его односельчан лишь усугубят сложившуюся ситуацию. Жителям деревни Н. необходимо было выжить до появления на весенней земле ростков лебеды, крапивы и борщевика. Эти растения были основной едой первых послевоенных лет. Негативное отношение героя дало о себе знать и в оценке бабки Паулины.
Чувство страха, невозможность реального разрешения проблемы ведет односельчан Данила к поиску ирреальной силы, способной заглушить страх, побороть бессилие. А.Гилязов воссоздает на страницах новеллы языческий обряд "опахи-
вания земли". На Руси этот обряд, совершаемый обнаженными женщинами, дабы защитить деревню от чумы, "коровьей болезни" бытовал вплоть до Х1Х в. [13]. В Фомину субботу в деревнях происходило изгнание смерти. Со всего села собирались старые и молодые женщины и, вооружаясь метлами, кочергами, ухватами и прочей домашней утварью, гонялись по огородам за невидимым призраком и выкликали смерти проклятия. Чем дольше и веселее устрашали призрак, тем надежнее можно было избавиться от всякой болезни на все лето.
А.Гилязов этнографически достоверно9 передает в новелле обряд "опахивания земли". Данил, невольный свидетель действа, потрясен увиденным. Он, как и Раскольников, ищет успокоения у реки, вглядывается с обрыва в свое отражение. Однако скрежет ржавой бороны и завывания женщин вгрызаются в его сознание, доводя до сумасшествия. Стремясь преодолеть это чувство, юноша начинает играть на гитаре. Боль за людей, горькую печаль, страсть души - все это вложил Данил в свою страстную игру. Однако струны гитары, не выдержав сердечного перенапряжения героя, лопнули.
Звук лопнувшей струны, возможно, заимствован из "Неточки Незвановой": вовремя игры на фортепиано "с треском лопнула струна и заныла в длинном дребезжащем звуке... ". "Эту струну слишком, слишком натянули: она не вынесла и умерла. Слышишь, как жалобно умирает звук!" -вдруг каким-то вдохновенным голосом, указывая на фортепьяно, произносит Неточка [15]. По замыслу А.Гилязова, его герой также невольно ассоциирует свою жизнь со струнами гитары. Данил в исступлении разбивает инструмент о землю, затем раздается полный вселенского отчаяния крик, который еще долго будет звучать над гладью воды.
Самоубийство героя, с одной стороны, мотивировано самим обрядом "опахивания земли": появление мужчины во время действа трактова-
9 Информаторы указывают на существование подобного обряда и в среде нижегородских татар. Ср. "Вдруг на фоне красного диска солнца я увидел два силуэта обнаженных женщин. Подумал: не привиделось ли?... Это не было видением. Эти женщины просили бога и солнце, чтоб к ним вернулись с фронта их мужья живыми и здоровыми. Они молились Аллаху и выплакивали свое горе". Исследователь Н.Абдуллин видит в этом обряде проявление языческого начала, идущего от совместного проживания с мордвой, чувашами. И в то же время он указывает на то, что архивные документы 1926 года содержат упоминания о таком "религиозном пережитке" местных татар, как "крестные походы" с просьбой о дожде [14].
лось как помеха благополучному завершению таинства. С другой стороны, этот поступок героя невольно напоминает читателю о самоубийстве Убитого Пророка. Перед тем как свести счеты с жизнью, герой стихотворения Х.Такташа10, как и Данил, пытается докричаться до своих современников, однако они, оказавшись во власти голода, остаются глухи к его мольбам. Убитый Пророк мечтает оказаться в бездонной пустоте, чтобы, "прячась, оплакивать свой позор", так как не смог выполнить свое предназначение: не сумел защитить ИЛ (страну), не в силах помочь народу, оказавшемуся в тисках ГОЛОДА. Данил также мечтает превратиться в облако, чтобы вырваться из круга ожидания смерти.
Круг, начерченный односельчанами с помощью ржавой бороны вокруг деревни Н., приводит героя А.Гилязова в отчаяние. В его очертаниях Данил угадывает контуры дантовского ада. Герой-романтик видит в реке воплощение изменчивости. Однако автор придерживается иной позиции. Вслед за Достоевским в новелле А.Гилязова оппозиция "земля - вода/река" интерпретируется как антитеза реального и мнимого, кажущегося. Символично имя героя: с древнееврейского оно означает "Бог мне судья". Самоубийство - проявление богоборчества в герое, прямое следствие атеизма. Неслучайно на воде
образуются "алкалар" ("обручи" / круги), которые разбиваются о берег. Гибель героя получает символическое значение: безвременная гибель души под гнетом внешней силы, обстоятельств. Глубоко символично и то, что события новеллы происходят в день праздника Красная Горка. Он отмечается в Фомину неделю, названную в честь того, что апостол Фома уверовал в воскресение Христа. В конце новеллы появляется образ звучащей после смерти певца гитары - вариация мотива арфы Оссиана. В память о Даниле ветер на рассвете играет нежную мелодию на уцелевших струнах разбитой гитары. Общеизвестно, что романтики слышали в эолийском звучании арфы голоса умерших друзей.
Ф. Достоевский хорошо знал и проповедовал христианскую традицию, черпал свои архетипи-ческие сюжеты из Евангелия и народных апокрифов, тогда как А.Гилязов в своей новелле обращается к культурной памяти всего человечества (Оссиан, Ф. Достоевский, Х.Такташ, Г.Ибраги-мов). Интерес к архетипической памяти татар-кряшен поддерживается уверенностью молодого прозаика в том, что именно в кряшенской культуре сохранились древние образцы культуры Волжской Булгарии. А.Гилязов противопоставляет идее богоборчества "магию родового корня".
Через полгода после написания новеллы "Гибель гитариста" А.Гилязова вызвали на допрос в районное отделение министерства госбезопасности (МГБ) за то, что на августовском совещании учителей он раскритиковал работу местной системы образования. Его обвинили в "очернении советской действительности". "Не встречал светлых примеров в жизни - придумай! Для чего тебя поставили комсомольским вожаком!" - с таким наказом А.Гилязова отпустили после профилактической беседы [5: 87]. В те страшные годы, вспоминает позднее писатель, любое произведение, в котором правдиво была представлена действительность, получало "высокую оценку": "написано против советской власти".
В 1948 г. А.Гилязов вернулся учиться в университет. Он теперь знал, что "не все в стране готовы были безропотно тянуть по-рабски лямку, навязанную Сталиным, повторять заученные цитаты из марксизма-ленинизма". Каждое знакомство с такими людьми приносило студенту Гилязову небывалое удовлетворение. Позднее в романе "Давайте помолимся!" он признается, что именно в эти годы "из тысячи удивительно мудрых высказываний великого Достоевского . выбрал одно: "Общество, - считает он, - бесстрастно взирающее на любое тиранство, - общество больное, разлагающееся" [5: 109].
10
Ср. Сонгы кабат улем таушы белэн Ил естенэ карап кычкырыйм!
Юлбасарлар! Угры! Фахишэлэр!
Коллар! Толлар! Ачлар! Эшчелэр!
Килэгез монда! Килегез монда, читлеклэрдэ Улем кетеп яткан кечлелэр! Сейлим сезгэ сарай фахишлеген,
Килер кенне, туфан-ташкынны!
Ишетэсезме?! -Ах, юк, алар килми. Ишетмилэр минем таушымны.
Алар - ачлар. Эле килэлмилэр -Кулларында тимер богаулар,
Алар - анда, тубэн чокырларда.
Чыгалмыйлар. Ауры-сырхаулар!..[10: 49-50].
Мой последний завет предсмертный
Всему народу провозглашу!
Эй, угнетенные! Скорбные! Дети страданий!
Голодные! Падшие! Мученики! Рабы!
Идите сюда! Все, кто в угрюмых шахтах,
В клетках тюремных, в когтях судьбы!
Я вам расскажу о пророках и преступлениях Тех, кто пирует в залах роскошных дворцов,
О бурях грядущих, о наводнениях гнева... Слышите?! -Ах, не идут. Не слышат мой зов.
Сил еще нет у них. Подняться не могут -Их руки в оковах, мучатся взаперти.
Они - во тьме, в угрюмых колодцах жизни,
Больны, голодны. Не могут ко мне прийти!... (Пер.С. Северцева) [16: 17]
А. Гилязов стал активным участником Татарского литературно-творческого кружка в Казанском госуниверситете. 8 апреля 1949 г. в университетской газете "Ленинец" (№12/314, 1949 г.) была опубликована статья "На неправильных позициях", в которой студента 2 курса А.Гилязова раскритиковали за то, что в его творчестве "имеются элементы формализма и эстетства": "Этот начинающий писатель написал рассказ "Мать", в котором нарисовал образ женщины, убитой горем по погибшим сыновьям. Напрасно читатель будет искать в этом рассказе описание героического труда советских людей в годы Отечественной войны. Здесь этого нет, как нет и образов отдавших все для победы над врагом. Автор описывает переживания матери - пассивные страдания. Язык А.Гилязова не отличается простотой и естественностью. Он рассчитан на внешний эффект и потому изобилует формалистическими выкрутасами. Это не случайность! Формалистические эффекты, анализирование душевных страданий нужны автору, чтобы как-нибудь прикрыть идейную ограниченность своего рассказа" [5: 116-117]. Эта статья - еще одно косвенное свидетельство влияния Ф.М.Достоевского на молодого татарского прозаика.
Конец 1940-х - начало 1950-х гг. - "самое позорное время в истории советской литературы" (Н.Л.Лейдерман, М.Н.Липовецкий), когда книжный рынок превратился в "мутный поток" "бесцветной, посредственной литературы" (М.Шолохов) [17: 31-32]. В "годы чисток" подобная статья могла бы послужить причиной ареста по статье 58-й УК РСФСР ("за контрреволюционную агитацию и пропаганду"). А.Гилязова арестовали через год - 22 марта 1950 г. До конца года он просидел в казанской тюрьме на Черном озере, затем был отправлен по этапу. Как и многие другие, он был осужден "за попытку создать антисоветскую организацию, за клевету на вождя народов" [5: 161]. Джезказган, Кенгир, Балхаш, Ак-тас, Волынка - таков маршрут лагерных мытарств татарского писателя. После реабилитации А.Гилязов получил возможность ознакомиться с материалами своего уголовного дела. В частности, он обнаружил в протоколах допросов признательные показания своих друзей, знакомых о том, как он читал им рассказы, направленные против советской власти [5: 70].
После возвращения из лагерей татарский писатель вновь обращается к творчеству Ф.М.Достоевского. Это были "Записки из мертвого дома", в которых отражены впечатления пережитого и увиденного русским писателем на каторге в Сибири, в омском остроге, где он провел четыре года среди уголовников, осужденный по делу пет-
рашевцев. "Взяв в руки перо, подавляя в себе чувство яростной тоски, я читал, затаив дыхание, восхищаясь талантом Достоевского в раскрытии души человеческой. Да, кого-то тюрьмы-каторги раздавили, превратили в духовного инвалида, наделили чувством подавленности, а Достоевский вышел из тюрьмы пророком", - так описывает свои впечаления от прочитанного А. Гилязов в романе "Давайте помолимся!". Татарского прозаика потряс опыт живого общения русского классика с дагестанскими татарами. Перечитывая замечательные страницы, рассказывающие о том, как Достоевский общался с молодым мусульманином Алеем, А.Гилязов восхищается отзывчивостью русского писателя. Во время долгих разговоров с дагестанским мальчиком автор " Записок из мертвого дома" выступал не только в роли учителя молодого мусульманина, своеобразного "миссионера" или "проповедника" православной веры. Он и сам многому научился от него. Возможно, именно тогда Достоевский и пришел к пониманию генетического родства, близости двух мировых религий.
Татарский писатель видит одну из величайших заслуг автора "Записок из мертвого дома" в том, что ему, во-первых, удалось разглядеть в узниках-мусульманах свет веры, идущий от религии, во-вторых, почувствовать красоту мусульман, благодаря которой они выделяются на фоне других народов. С горечью А.Гилязов констатирует: "Мы любим рассуждать о "свете веры", однако не в состоянии в художественных произведениях так изобразить этих носителей света веры, чтобы их восприняли представители других наций" [5: 184-185].
Художественный опыт Ф.Достоевского и творения писателей-шестидесятников помогут А.Гилязову в зрелом творчестве создать целый ряд произведений, в которых он увековечит татар, передаст специфику мироощущения своего народа.
1. Гилязов А. "Оглянуться, чтобы понять" // Вечерняя Казань. - 3 марта. - 1987. - С.3.
2. Орлова Р., Копелев Л. Мы жили в Москве:1956-1980. - М.: Книга, 1990. - 447 с.
3. Татарстан язучылары Союзында // Совет эдэбияты. - 1964. - №1. - Б.156-157.
4. Архив писателя: Дневниковая запись от 13 июня 2001 г. (неопубликованный источник).
5. Гыйлэщев А. Йэгез, бер дога! Роман-хатирэ. -Казан: Тат. китап. нэшр., 1997. - 448 б.
6. Архив писателя: Комментарий к рассказу
"Гитарачынын hэлакэте" ("Гибель гитариста") от 15 июля 2001 г. (неопубликованный источник).
7. В дни военных испытаний 1945-1945 гг. // Элмэт.
- Альметьевск. - Казань: Идель-Пресс, 2003. -С.235-250.
8. Галлямова А.Г. История Татарстана: модернизация по-советски. - Казань: Магариф, 2010. -223 с.
9. Котов В.Г. Женское божество Умай/Хумай: сравнительная характеристика // иКЬ: izvestia.asu.ru/2010/4-2/hist/TheNe (дата обращения 25.01.2011).
10. Такташ Ь. Сайланма эсэрлэр еч томда. - т.1. Шигырьлэр hэм поэмалар. - Казан: Тат.китап. нэшр., 1980. - 528 б.
11. Йахудж и маджудж // Мифы народов мира: Энциклопедия: в 2-х т. / гл. ред. С.А.Токарев.-М.: Рос. Энциклопедия, 1997. - Т.1. - С.596.
12. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. // иКЬ: http://www.klassika.ru/read.html?proza/dostoevskij/n etochka.txt&page=32 (дата обращения 20.01.2011).
13. Максимов С. Русские обряды и суеверия. - М.: Престиж Бук, 2008. - 567 с.
14. Гусева Ю.Н. История татарских сельских общин нижегородской области в ХХ веке (1901-1985 гг.)
- Н.Новгород: Изд-во Нижегород. гос. ун-та, 2003. - 275 с.
15. Достоевский Ф.М. Неточка Незванова // иКЬ: http://www.klassika.ru/read.html?proza/dostoevskij/n etochka.txt&page=32 (дата обращения 24.01.2012).
16. Такташ Х Исповедь любви. - М.: Сов. Россия, 1985. - 176 с.
17. Лейдерман Н.Л. и Липовецкий М.Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: учеб. по-соб. для студентов вузов: в 2-х т. - М.: Академия, 2003. - Т.1: 1953-1968. - 416 с.
THE ROLE OF FYODOR DOSTOYEVSKY IN FORMATION OF AYAZ GILAZOV AS A WRITER
M.M.Khabutdinova
In this article we analyze the examples of considerable influence Fyodor Dostoyevsky’s works had on the formation of the outlook on life of the Tatar writer Ayaz Gilyazov.
Key words: literary connections, the Tatar literature, psychological insight, mythology.
Хабутдинова Милеуша Мухаметзяновна - кандидат филологических наук, заведующий сектором сопровождения научно-образовательной деятельности Института филологии и искусств Казанского (Приволжского) федерального университета.
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 21.12.2011
