CC BY
218
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2014. №1(35)
УДК 82(=512.145)
СЦЕНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ТРАГЕДИИ А.ГИЛЯЗОВА «ТРИ АРШИНА ЗЕМЛИ» (НА ПРИМЕРЕ ОДНОИМЕННЫХ СПЕКТАКЛЕЙ РЕЖ. Ф.ИБРАГИМОВА, М.САЛИМЗЯНОВА)
© М.М.Хабутдинова
Статья посвящена сценической судьбе пьесы А.М.Гилязова «Три аршина земли». Выявлена динамика изменений авторского замысла. В работе дан сравнительно-сопоставительный анализ постановок пьесы на сцене театров Татарстана.
Ключевые слова: татарская литература, А.М.Гилязов, татарский театр, татарская драматургия, трагедия, драма, мелодрама.
15-16 марта 2014 г. в Набережночелнинском татарском драматическом театре состоялась премьера спектакля «0ч аршын ^ир» («Три аршина земли») Аяза Гилязова, ставшая событием для поклонников таланта великого татарского писателя. Среди тех, кто захотел окунуться в мир бессмертных образов классика татарской литературы, ощутить их магию и силу, оказались близкие и родные писателя, драматург М.Гилязов, писатели В.Имамов, А.Халим, артисты Татарского государственного академического театра (ТГАТ) им.Г.Камала Н.Дунаев, Н.Гараева, литературовед Г.Сагитова, искусствовед Р.Султанова, переводчик Ф.Кутлу.
Интерес к спектаклю был вызван тем, что «Три аршина земли» - это «опальная» и «скандальная» пьеса А. Гилязова, и тем, что первым постановщиком пьесы был Ф.Ибрагимов. В 1980 г. в Актаныше, на сцене самодеятельного театра, начинающий режиссер совершил гражданский подвиг. Отдельную благодарность хочется выразить жителям Актаныша за то, что до постановки пьесы на сцене никто не написал в обком. Конечно, и это событие не осталось незамеченным: М.Мусин, зав. отделом культуры Татарского Обкома КПСС, узнал о постановке, но уже после премьеры, которая стала свидетельством гражданского мужества режиссера.
Мало кто из сидящих в зале, наверное, догадывался о происходящем. Судьба «Трех аршинов земли» была воистину драматичной [Подр.: 1-2]. В 1962 г. была написана повесть под одноименным названием [3]. Произведение родилось в годы учебы А.Гилязова на Высших литературных курсах (1961-1963) в Москве, на волне оттепель-ных надежд: после выхода в свет «Одного дня Ивана Денисовича» А.Солженицына и стихотворения «Страхи» Е.Евтушенко. Замысел произведения подсказан башкирским драматургом Нази-пом Асанбаевым - другом писателя. В основу
произведения легли эпизоды из личной биографии Асанбаева и жизни его родных.
Публикация этой повести обернулась не только гонениями на писателя, но и стоила главному редактору журнала «Совет эдэбияты» (ныне «Казан утлары») Газизу Мухамметшину «кресла» [3]. Страсти кипели не только на страницах местной прессы, пожар дискуссий перекинулся на страницы центральных газет. Дошло до того, что на митинге, специально созванном на Площади Свободы, автора произведения обвинили в очернении советской действительности, напомнив о клейме «враг народа», указали на его лагерное прошлое. А.Гилязов удостоился «высокой чести»: в разгроме повести принял личное участие сам первый секретарь Татарского обкома КПСС Ф.Табеев [4]. На его призыв «быть взыскательнее к творчеству молодых авторов», прозвучавший на областной партконференции, по признанию А.Гилязова, откликнулись Г.Баши-ров, Н.Фаттах, С.Сабиров, Х.Хайри, Ф.Мусин. Травля автора не прекращалась в течение двух десятилетий [5].
Накал страстей был так высок, что «критиков» из Татарской автономной республики не смутил даже факт всесоюзного признания произведения: в 1964 г. повесть получила II премию «Дружбы народов» и была опубликована на страницах журнала [6], а затем вышла отдельным изданием в издательстве «Советская Россия» [7] (переводчик И.Гизатуллин, как и сам А.Гилязов, был из «репрессированных», «реабилитированных»). Однако на родине автору не удавалось опубликовать произведение, написанное для татар, на протяжении двух десятилетий.
Надо отдать должное мужеству А.Гилязова. Невзирая «на лай из татарских глоток» [5], он прикладывал титанические усилия, чтобы его детище стало достоянием татарского народа. Так родилась трагедия «Три аршина земли», хотя А.М. Гилязов был всегда против инсценирования
повестей и рассказов, считая, что в авторском сознании каждое из них рождается в рамках определенного жанра: «Сколько бы я повестей ни написал, я никогда не сомневался в раскрытии темы: пьеса рождалась как пьеса, повесть как повесть. Когда я услышал предложение М. Салим -зянова об инсценировании повести, я засмеялся: «Зачем это?» Потом вдруг задумался... За короткое время родилась пьеса. Между двумя произведениями по времени прошло около десяти лет» [8: 444].
В 1977 г. А.Гилязов передал подстрочник пьесы в редакцию журнала «Театр». Пьеса пролежала на рассмотрении у главного редактора А.Д.Слонимского целый год, успела понравиться члену редколлегии О.С.Дзюбинской [9]. Это вдохновило татарского писателя: на семинаре драматургов в Ялте он предложил подстрочник завлитам столичных театров. Удача ему улыбнулась: пьесой заинтересовался молодой московский режиссер В.Космачевский [10], который решил поставить ее в Театре им. Станиславского.
А тем временем М.Салимзянов уже начал репетировать пьесу на сцене ТГАТ им.Г.Камала. В Казань пригласили художника из Риги [11: 232]. Однако кто-то из «бдительных» писателей позвонил в обком и пьесу запретили по звонку М.Мусина. Артисты Н.Дунаев (Мирвали), Н.Гараева (Шамсегаян) до сих пор с сожалением вспоминают об этом эпизоде своей творческой биографии.
21 июля 1977 г. пьеса была отпечатана на ротаторе в издательстве ВАПП [12] и разошлась по театрам СССР. В подготовке подстрочника приняли участие писатель Д.Валеев и драматург М.Гилязов. Трагедия «Три аршина земли» должна была стать первой татарской пьесой, поставленной на сцене столичного театра. «Когда в московском театре имени Станиславского начали репетировать «Три аршина земли», М.Мусин позвонил куда надо: вы мол там, в центре, нашей деятельности препятствуете, авторитет наш подрываете, и уже заключенный договор расторгли...», - с горечью вспоминает А.Гилязов об этой истории в своем дневнике [13: 50]. Реконструировать события тех лет помогает и следующее воспоминание Ф.Ибрагимова: «В 19781979 гг. я работал режиссером-постановщиком в Мензелинском театре. Когда я долго-долго копался в театральной библиотеке, неожиданно мне в руки попалось это произведение! «Дожидаясь долгие годы» меня, листочки с этой пьесы успели значительно пожелтеть под воздействием солнечных лучей, а буквы машинописи - потускнеть. В памяти осталось, что прочитал я ее на одном дыхании. Я настолько проникся событий-
ной канвой произведения: уже в процессе чтения в моем воображении стали «оживать» образы. Я читал и представлял героев на сцене - произведение стало приобретать очертания спектакля. Прочитал и тут же побежал к главному режиссеру Мензелинского театра, деятелю искусства Муллануру ага Мустафину. «Мулланур абый, наконец, я нашел произведение для постановки, - сказал я. Затем протянул ему пьесу. Взглянув на пьесу, он ответил не спеша, с осторожностью подбирая слова (у него была такая словесная манера): «Хорошее ты произведение нашел, но его нельзя ставить!» «Почему?» - спросил я. «Потому, - сказал он, - кому-то из нас двоих придется отсидеть. Аяз уже вышел, отсидев - свой долг отработал, его больше не посадят. Ты тоже еще слишком молод - можно предположить, что тебя не посадят. Придется отсидеть мне, если я разрешу тебе поставить эту пьесу. Подумай-ка над этим!» [11: 242]. Навсегда запомнил начинающий режиссер изучающий взгляд М.Мустафина. Однако Ф.Ибрагимов не испугался и в 1980 г. осуществил поставку пьесы в Актанышском народном театре. Зрители по достоинству оценили «неординарное образное решение» [14: 515]. «Чтобы понять, насколько это был рискованный шаг, нужно вспомнить, что это как раз то время, в которое по обещаниям Хрущева должен был настать коммунизм. А на самом деле это был самый разгар холодной войны. В США к власти пришел Рональд Рейган, который назвал СССР «империей зла». Американские спортсмены не приехали на московскую Олимпиаду. Летом ушел из жизни Владимир Высоцкий, и, несмотря на то что ни одно СМИ об этом не сообщило, тысячи людей пришли провожать любимого певца и артиста в последний путь. Советские войска вошли в Афганистан, 18-летних парней отправляли «исполнять интернациональный долг», который заключался в том, что они должны были умереть непонятно за что. Сахарова сослали в Горький...», - делится своими воспоминаниями Ф.Ибрагимов [16]. Режиссер с большим трудом добился включения спектакля в программу Фестиваля народных театров (1980). В числе зрителей в ДК химиков в Казани были М. Салимзянов, Ш. Сарымсаков, труппа театра Г. Камала, татарские писатели - цвет татарской интеллигенции. Спектакль вызвал неподдельный интерес у зрителей и одержал победу в 7 номинациях.
В 1984 г. Ф.Ибрагимов сделал попытку пробить спектакль на профессиональную сцену. Узнав о репетициях в Мензелинском театре, М.Мусин «вызвал на ковер» директора Анатолия Богатырева и премьера не состоялась [15].
М.Салимзянов возвращается к постановке лишь в 1986 г. [17]. Это стало настоящей вехой в истории театра. Герои нового спектакля «совершают свой путь в прошлое. И не мысленно, а вполне реально: изрядно стершаяся метафора обретает свой изначальный прямой смысл в спектакле, повествующем о возвращении героев в родную деревню после многолетних скитаний в чужих краях». «Пространство на сцене трансформируется и становится временем: чем ближе к дому, тем меньше жизни остается герою, тем яснее, что жизнь эта была всего лишь долгой, мучительной дорогой домой...
Нет человеку счастья вдали от отчего дома, от родных могил, от родных людей, от берез и речки, которые помнишь с детства, - об этом спектакль.
Мысль эта вырастает в нем до масштабов непреложного жизненного закона, верного на все времена, обретает характер притчи» [18]. На это ориентировано и художественное оформление спектакля. Художник Р.Газиев в полусфере задника изобразил условный пейзаж родной земли. Уходящая вдаль дорога вырастала до уровня символа. Купол небес придавал философский размах происходящему, выводя действие на бытийный уровень. Пространство было замкнуто с трех сторон полусферой задника. Выкатывающиеся на сцену фуры с различными декорациями легко переносили зрителя из пространства деревенского дома в городскую квартиру, из периода НЭПа - в пятидесятые годы. Образ родной земли тяготел к тюркскому образу «>^ир-су» («земли-воды»). Зритель должен почувствовать себя в цепи поколений, ответственных за «^ир-су». «Высшая добродетель, утверждаемая спектаклем, - всегда, при любых исторических катаклизмах сохранять верность своему роду-племени, своей малой родине». По словам Миллера, режиссеру удалось передать зрителям «многоцветье красок на суровом полотне трагической притчи» [18]. «Командору» (так называл М.Салимзянова А.Гилязов) удалось добиться по-лифоничности постановки, спектакль поразил зрителей своим эпическим размахом изображения, монументальностью образов, философской глубиной проблематики, восхитил необычайной сценографией [18-20]. В декабре 1987 г. спектакль вышел на всесоюзную арену, став визитной карточкой театра во время гастролей в Ленинграде. В марте 1989 г. спектакль был показан на 1 канале Центрального телевидения. К сожалению, нам не довелось увидеть этот спектакль. Запись на телевидении не сохранилась: директору театра Ш.З.Закирову не удалось ее разыскать. Однако нам посчастливилось услышать монолог
Мирвали в исполнении Н.Дунаева на вечере, приуроченном к юбилею писателя (2013). На глазах у зрителей родился удивительный по силе образ-сгусток татарского национального характера.
Ф.Ибрагимов остался верен своей мечте. «Пьеса настолько глубоко засела в моей душе, не давала покоя, лишила сна, что освободиться от этого всего можно было, только поставив спектакль», - признается режиссер. «Как можно спокойно пройти мимо пьесы, в которой главный герой рассуждает: Почему мир устроен так несправедливо?! У меня было все - земля, дом, одежда, еда. Я умел и любил работать, а сегодня я бродяжничаю на чужбине. Кто имел право поднимать меня с теплой постели и выгонять ночью на улицу? Да, я бродяга, нищий! Но у бродяги тоже есть душа! Что-то нестерпимо ноет в душе, что-то болит. Я хочу избавиться от этой боли или хотя бы понять, кто я теперь...» [16]. Ф.Ибрагимов всегда тяготел к изображению гордых и непокорных героев (ср. Д.Салихов «Бая-зит»). В 1987 г. он наконец осуществил поставку на сцене Мензелинского театра [17].
Если ансамбль актеров Театра им.Г.Камала явил на сцене притчу, то Ф.Ибрагимов переплавил трагедию в драму. Это была драма о Мирвали. Ф.Ибрагимов показал отдельные сцены, позволяющие зрителю восстановить вехи биографии героя. Режиссер взял на себя функции художника. Г. Арсланов в своей рецензии отметил такие творческие находки, как ворота, ставшие своего рода «вратами спектакля», и телегу, превратившуюся из бытовой детали в философски многомерный образ «телеги судьбы». Мирвали (Р.Мулин) и Шамсегаян (Р.Харисова) удалось донести до зрителей не только жизненную драму героев, но и трагические вехи в жизни татарского народа. Особенно удалась режиссеру сцена Мирвали и Шамсегаян в молодости. Эти эпизоды были пронизаны лирическим чувством. Первая часть спектакля оказалась богатой на события, в мозаике которых предстала жизнь татарской деревни перед и во время коллективизации. Вторая часть спектакля, как отмечает критик, получилась более монотонной, игра артистов не впечатлила зрителей [21-22].
Действительно, и самому А. Гилязову пришлось дорабатывать финал произведения 8 раз. По замыслу автора, Мирвали не должен был просить прощения у односельчан, однако критика - как московская, так и местная - потребовала явить миру «покоренного советской действительностью героя кулака»: «если вы покажете, что он давно понял и мучается тем, что он совершил ко-
гда-то, что он раскаялся (жена ему правильно говорит, что ты не гордись, приди к народу и покайся) - может быть это, или еще какой-нибудь вариант может быть, но что-то надо внести, чтобы эти люди не просто отнеслись со снисходительным великодушием, но чтобы был какой-то поступок с его стороны, который мог бы это подтвердить» (редактор журнала «Дружбы народов» В.А.Смирнов [23: 4]), ««чужбина» - это немыслимое слово, оно не подходит, когда речь идет о жизни героя вне села, это немыслимый для советской страны акцент» (Б.В.Яковлев [23: 5-6]), ««Иду родной стороной, как проходит косой дождь». Это рассказ о том, что он прошел косой струей или это рассказ о том, что в силу большой правды людей, которые были там, он признал великую правду их? Этот акцент должен быть определен, вещь от этого выиграет» (А.А.Салахян) [23: 8]). Выполнение этих требований стало условием опубликования повести в Москве. Таким образом, критики потребовали убрать подтекст, ввести эпизоды, свидетельствующие о торжестве социалистической действительности, о раскаянии героя... А.Гилязов раз за разом переписывал финал произведения: Мирва-ли то покидал родное село навсегда, то умирал на глазах односельчан от разрыва сердца. Цензура изъяла из произведения эпизод с монологом тезки Мирвали, который по стилистике был сродни патриотическому гимну. Причина крылась в том, что СССР в этом монологе, да и в повести в целом, трактовался как «чужбина», а татарская деревня - родиной. Мы об этом уже писали в ряде наших работ [1-2, 24]. А.Гилязов вынужден был внести в пьесу идеологические коррективы, которые в итоге деформировали замысел, негативно сказались на концепции героя. Так, в частности, появились эпизоды с Мирвали - героем Великой Отечественной войны, «пряничные» картинки из колхозной жизни, Мирвали в одном из вариантов превращается в приемного сына Шайхразый бая.
В спектакле Ф.Ибрагимова, поставленном к 70-летию Великого Октября, осмеянию в духе времени были подвергнуты «кулацкие настроения» Мирвали (Р.Мулин): его собственнический инстинкт. Второстепенные персонажи: Хадича, Шайхразый, Тайфа, фельдшер, тезка Мирвали, старик Хайдар - раскрывали образ главного героя. Музыкальное оформление не вызвало нареканий со стороны критиков. Надо сказать, что сам А.Гилязов был поклонником композитора Р.Яхина. Г.Арсланов в рецензии указал на многофункциональность музыки в спектакле: она созвучна внутренним переживаниям героев, слу-
жит фоном для событий, задает ритм игре актеров [22].
Спустя три десятилетия, достигнув возраста Мирвали-пожилого, Ф.Ибрагимов вновь возвращается к пьесе А.Гилязова и осуществляет постановку на челнинской сцене. В спектакле задействована почти вся труппа - 18 актеров. К сожалению, нам не удалось присутствовать на пресс-конференции и наше впечатление о спектакле сформировалось на основе увиденного на сцене. Ф.Ибрагимов в этот раз переплавил трагедию А.Гилязова в мелодраму - это насквозь «женская история». Режиссер увлекся историей Шамсегаян - темой нелегкой судьбы женщины. Антитеза «слабая» - «сильная» Шамсегаян стала организующей в концепции героини Л.Минга-зовой. Мирвали (Р.Каюмов) в первом действии разительно отличается от гилязовского Мирвали: мягкий, не сводящий растерянного взора от больной жены, готовый откликнуться на любой ее жест и взгляд... Здесь будет уместно привести слова переводчика И.Гизатуллина: «Повесть произвела впечатление талантливой из-за чего? Из-за характера Мирвали. Это круто замешанный характер - вот, что покоряет в повести» [23: 20] и самого А.Гилязова: Мирвали - это «действительно крестьянин душой и телом. Я не хотел изобразить его зверем и изобразить его кулаком. Если он был только кулак, он не был бы близок мне как человек» [23: 22]. Стремясь донести до критиков суть характера Мирвали, И.Гизатуллин во время обсуждения повести в редакции «Дружбы народов» заявил: «Основная концепция героя. Я этого никогда не принимал так, что произошел взрыв только его собственнических мыслей. Коллективизация идет по стране, вокруг довольно резко и круто раскулачивают, ссылают и т.д. Его ударило что? Что его судьбу решили без него. Склад характера у него такой. И то, что он с отцом порвал, с этим связано.
А как он жил в Сибири? Советская действительность представлена как? Жить можно. Нигде не видно, чтобы его наказывали или что. И преступление, которое он совершил очень давнее. Вы говорите о прощении. Там не прощают. Прошло тридцать лет. Преступление крупное он совершил, но сколько безвинного народа за это время пострадало и вместе с всеми и Мирвали можно было простить. Но его не прощают. На кладбище никто его ни о чем не спрашивает. Жизнь на такую высоту поднялась, что никаких счетов сводить не надо» [23: 20] .
Стопроцентного попадания в роль, на наш взгляд, удалось актеру Р.Каюмову добиться в эпизоде в городской квартире. В монологе о кро-вати-«троне» зрители услышали властный голос
героя, раздираемого противоречиями. Не забывайте, что А.Гилязов не раз обзывает своего героя «комолой коровой», прославившейся норовом и упрямством. Не оставил равнодушными зрителей и эпизод исповеди Мирвали перед умирающей женой. Сцена на мельнице - нерв спектакля, где должен быть явлен татарский характер во всей своей силе. Исповедь земледельца, в котором проступает характер целого народа (что может быть монументальнее!). Мирвали исполняет любимую песню А.Гилязова «Олы юлньщ тузаны». Мельница у писателя - сродни архетипу [1-2, 24: 240-244]. Это мельница жизни, мельница режима, перемалывающего людей, а именно - земледельцев татар в вечно пьяный пролетариат. Кто устоит перед ее натиском и силой? Где найти опору в «яростном» мире? «Провал коммуникации», о котором герои говорят на сцене, демонстрирует дистанцию между Мирва-ли и другими рабочими. Гнев и алкоголь не в силах заглушить живую душу героя. Звучащая на сцене песня позволяет зрителям ощутить весь драматизм судьбы татарского народа в ХХ в. Кто виноват в том, что батыр Сабантуя превратился в «медведя-шатуна», великий труженик - в алкоголика? Мотив бездомности в этой сцене достигает своего апогея. Актерам следует вырваться из плена стереотипов: не играть эту сцену а-ля Шолохов («русские и после третьей не закусывают») («Судьба человека»)!!!
В новой версии спектакля молодого Мирвали играет Расим Хамзин. Сцены с тезкой (Ф.Са-хабутдинов) и молодой Шамсегаян полны молодецкого задора и удали, согреты аурой любовного чувства. Динамизм действию придают коллективные сцены (перед дракой и после). Очень лиричными получились сцены в избушке Тайфы. В этих эпизодах игра Л.Мингазовой набирает силу. Элементы свадебной обрядности придают спектаклю неповторимый татарский колорит. Не совсем убедителен молодой Мирвали в сцене с топором. Гилязовский Мирвали ничем не напоминает этого героя. Герой, бегающий по сцене с топором, несет на себе печать истерии. У А. Гилязова же эпизод с топором - это онтологический порог. Жаль, что Ф.Ибрагимов не эксплуатирует сказочный и дастанный потенциал образов гилязовской пьесы («три колодца» - три пути, «обретение коня», «обретение невесты» эпическим героем, мотив проклятия). Вместо Мирвали появился призрак: вестником дьволь-ского, демонического преображения героя у драматурга стало курение. После метаний по дому у А.Гилязова герой сделал жизненный выбор: он методично (!) рубит одежду на пне, словно обрубая все связи с родной землей и предавшей
его крестьянской общиной. А.Гилязов во всей своей полноте оживляет метафору тех лет: «кулак-поджигатель». Дьявольский огонь захватывает власть над героем: отсюда курение и пьянство как измена национальной традиции.
Образ маленькой Миляуши-стрекозы (А.Гильманова) оттеняет картину страданий бездетной пары. Правда, у Ф.Ибрагимова девочка оказалась блондинкой, а ведь Шамсегаян мечтала родить девочку с глазами Мирвали, черными, как смородинки. И.Фахрутдинову удался образ «каруна» Шайхразый бая. Покорил зрителей и образ лесника (Б.Саляхов), в чьем голосе все услышали голос хозяина родной земли. Образ бабушки Тайфы (Г.Файзерахманова) всегда вызывал у зрителей улыбку. Стремясь оживить действие, Ф.Ибрагимов решил этот образ в комическом ключе в традициях национального театра. Ангелы (М.Гильмутдинова, И.Аскаров) - все, что осталось от Хора А.Гилязова, выступая в роли комментаторов, помогали зрителям понять художественную идею автора. Однако, на наш взгляд, они часто нарушали пространство сцены: их голоса вместо того, чтобы звучать «за» и «над» сценой, звучали «на сцене». Пространственное решение этих образов, конечно, наладится в процессе постановок. Не стоит недооценивать значение Хора: именно он выводит пьесу на бытийный уровень, указывает на вневременной характер проблем. Впечатляющей по динамизму и красочности получилась сцена пожара. Это не банальная театральная массовка, каждый в эпизоде обладает собственным характером, индивидуальностью, собственным отношением к происходящим событиям. Жизнь героя измеряется мнением народным, выразителями которого становятся Шамсегаян, старик Хайдар (Р.Саг-дуллин) и Адаш (Ф.Сахабутдинов). Театральность спектакля проявляется в его музыкальном оформлении. Музыка Р.Яхина удачно переплетается с татарскими народными песнями [25: 272278], правда не всегда актеры играют в такт.
К сожалению, ушли из пьесы в интерпретации Ф.Ибрагимова многие символы А.Гилязова. Удачно использованы лишь отдельные из них: ворота, обозначающие границы микроновелл исповеди героя, арба жизни, полотенце, тяготеющее к образу казанского полотенца, шаль / платок, ключи, которые подчеркивают философскую глубину трагедии А.Гилязова. Впереди у режиссера еще работа над костюмами: «бравые друзья» Мирвали в белоснежных рубахах после драки и сам герой в полупальто с каракулевым воротником в тридцатые годы выглядят неправдоподобно. Конечно, все это, наверное, объясняется бюджетом пьесы. Не продуман свет на сце-
не, который порой мешает видеть происходящее. Однако все это ничуть не умаляет значения спектакля. Финальная сцена на кладбище, знаменующая финал жизни героини, должна быть, на наш взгляд, дополнена словом народным: оценкой личности Шамсегаян односельчанами. К сожалению, все это ушло из версии Ф.Ибрагимова. Но если придерживаться линии «женской драмы» - слово народное должно было прозвучать со сцены. Режиссер завершает драму картиной коллективной молитвы и коленопреклоненного героя, которого вернуться на родину заставила любовь жены. Перед кем склонил голову Мирвали? Перед кем встал на колени? Что в этом его жесте? Об этом заставляет нас задуматься Ф.Ибрагимов в третьей версии своего спектакля. Режиссеру и актерам челнинского театра удалось создать талантливо решенный, единый художественно-целостный спектакль.
Воистину сбывается пророчество А.М.Гиля-зова: «Эта пьеса станет одной из знаменитых пьес в татарской драматургии и, надеюсь, никогда не сойдет со сцены, при условии: если жив будет татарский народ. Я прекрасно осведомлен, что ее ждет большое будущее» [26]. Татарский театр будет раз за разом возвращаться к этому гениальному произведению в поисках ответов на мировоззренческие вопросы, чтобы прикоснуться к роднику национальных традиций и источнику национальных образов мира. Диапазон интерпретации бесконечен: от мелодрамы до притчи. Произведение, появившееся на волне «оттепели», отвечает запросам наших современников, живущих в мультикультурном мире.
1. Хабутдинова М.М. Национальный миф в повести Аяза Гилязова «Три аршина земли» // Вестник Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. 2009. - №1 (16). -С.103 - 109.
2. Хабутдинова М.М. Трансформация идеологических конструктов в повести Аяза Гилязова «Три аршина земли» (1962) // Вестник Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета, 2011. - №2 (24). - С.242 - 245.
3. Гыйлэщев А. 0ч аршын жир. Повесть. // Совет эдэбияты. - 1963. - №5. - Б.11 - 28, №6. - Б.11 -35.
4. Табеев Ф.А. Воспитывать человека будущего. Доклад на партконференции // Советская Татария.
- 1963. - 27 ноября.
5. Архив А.Гилязова: письмо писателя к Ф.Мин-нуллину, 26 июня 1991 г., Займище-Казань.
6. Гилязов А. Три аршина земли // Дружба народов.
- 1964. - N6. - С. 65 - 104.
7. Гилязов А. Три аршина земли. Авторизованный перевод с татарского И.Гизатуллина. - М.: Сов. Россия, 1966. - 94 с.
8. Гыйлэщев А. Хермэтле укучыларым! // Гыйлэжев А.Сайланма эсэрлэр. Биш томда. - 5 т. - Казан: Тат. китап. нэшр., 2002. - Б.444 - 446.
9. Архив писателя: письмо А.Гилязова к Н.Гилязо-вой, 23 февраля 1978 г., Ялта.
10. Архив писателя: письмо А.Гилязова к Н.Гилязо-вой, 18 февраля 1978 г., Ялта.
11. Гыйлэж;ев А. Истэлеклэр. - Казан: Тат. китап. нэшр., 2006. - 271 с.
12. Гилязов А. Три аршина земли: драма в 3-х д. - М.: ВАПП, 1977. - 75 л.
13. Гилязов А. Мне дороги самые тяжелые годы моей жизни. (Взгляд из осени жизни) // Татарстан. -2001. - № 9. - С.48 - 53.
14. Гимранова Д.М. Ибрагимов Фаиль Тазетдинович // Татарская энциклопедия. Т.2. - Казань: Институт татарской энциклопедии, 2005. - С.514 - 515.
15. Архив А.Гилязова: письмо писателя к реж. Г.К.Юсупову. 29 октября 1983 г., Казань.
16. Ибрагимов Ф. «Человеку мало дано знать» / интервью с Р.Сабировым // Челнинские известия. -2011. - 5 января.
17. Архив А.Гилязова: письмо писателя к Р.Гилязову. 12 сентября 1986 г., Казань.
18. Миллер А. О чем не расскажет притча. Спектакль «Три аршина земли». // Вечерняя Казань. - 1987.
- 4 сентября.
19. Игламов Р. Возвращение. // Советская Татария. -1987. - 23 августа. (ТГАТ им.Г.Камала «Три аршина земли»).
20. Илялова И. «0ч аршын жир» // Социалистик Татарстан. - 1987. - 9 май (ТГАТ им.Г.Камала «Три аршина земли»); Ахмадуллин А.Г. Горизонты татарской драмы / А.Г. Ахмадуллин. - Казань: Татарское книжное издательство, 1983. - 216 с.; Са-гитова Г. Художественная картина мира в драматургии А.Гилязова: дис. на соискание уч.степ. канд. филол.н. - Уфа, 2007. - 197 с.
21. Архив А.Гилязова: письмо писателя к М.Гиля-зову. 19 августа 1985 г., Казань.
22. Арсланов Г. «0ч аршын жир» [Казанда Минзэлэ дэYлэт драма театры гастрольлэре. Аяз Гыйлэжевнец «0ч аршын жир» эсэре.)] // Социа-листик Татарстан. - 1988. - 2 июль.
23. Стенограмма обсуждения повести т.Аяса Гилязова «Три аршина земли» в редакции журнала «Дружба народов» от 29 августа 1963 г. - Экз. №2. - 25 с.
24. Хабутдинова М.М. Драгоценный камень А.Гиля-зова // Гилязов А. М. Три аршина земли. В пятницу, вечером. - Казань: Магариф, 2008. - С.233 -257.
25. Хабутдинова М.М. Роль музыки в творчестве А.Гилязова // Вестник Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета.
- 2011. - №1 (23). - С.272 - 278.
26. Архив А.Гилязова: письмо писателя к реж.Р.А.Абдуллаеву, 14 декабря 1981 г., Казань.
STAGE HISTORY OF AYAZ GILAZOV'S TRAGEDY TRIARSHINA ZEMLI (THREE FEET OF LAND) (BASED ON FAIL IBRAGIMOV'S AND MARSEL SALIMJANOV'S PRODUCTIONS)
M.M.Khabutdinova
This article explores the stage history of Ayaz Gilazov's tragedy TRI ARSHINA ZEMLI (Three Feet of Land), the development of the author's conception, and the transformation of his artistic intentions. The article presents a comparative analysis of the play productions in the theatres of Tatarstan.
Key words: Tatar literature, Ayaz Gilazov, Tatar theatre, Tatar dramaturgy, drama, tragedy, melodrama.
1. Habutdinova M.M. Nacional'nyj mif v povesti Ajaza Giljazova «Tri arshina zemli» // Vestnik Tatarskogo gosudarstvennogo gumanitarno-pedagogicheskogo universiteta. 2009. - №1 (16). - S.103 - 109. (In Russian)
2. Habutdinova M.M. Transformacija ideologicheskih konstruktov v povesti Ajaza Giljazova «Tri arshina zemli» (1962) // Vestnik Tatarskogo gosudarstven-nogo gumanitarno-pedagogicheskogo universiteta, 2011. - №2 (24). - S.242 - 245. (In Russian)
3. Gyjfa^ev A. 6ch arshyn ^ir. Povest'. // Sovet adabijaty. - 1963. - №5. - B.11 - 28, №6. - B.11 -35. (In Tatar)
4. Tabeev F.A. Vospityvat' cheloveka budushhego. Doklad na partkonferencii // Sovetskaja Tatarija. -
1963. - 27 nojabija. (In Russian)
5. Arhiv A.Giljazova: pis'mo pisatelja k F.Minnullinu, 26 ijunja 1991 g., Zajmishhe-Kazan'. (In Tatar)
6. Giljazov A. Tri arshina zemli // Druzhba narodov. -
1964. - N6. - S. 65 - 104. (In Russian)
7. Giljazov A. Tri arshina zemli. Avtorizovannyj per-evod s tatarskogo I. Gizatullina. - M.: Sov. Rossija, 1966. - 94 s. (In Russian)
8. Gyjh^ev A. Hermatle ukuchylarym! // Gyjla^ev A. Sajlanma asarlar. Bish tomda. - 5 t. - Kazan: Tat. ki-tap. nashr., 2002. - B.444 - 446. (In Tatar)
9. Arhiv pisatelja: pis'mo A.Giljazova k N.Giljazovoj, 23 fevralja 1978 g., Jalta. (In Tatar)
10. Arhiv pisatelja: pis'mo A.Giljazova k N.Giljazovoj, 18 fevralja 1978 g. , Jalta.
11. Gyjb^ev A. Istaleklar. - Kazan: Tat. kitap. nashr., 2006. - 271 s. (In Tatar)
12. Giljazov A. Tri arshina zemli: drama v 3-h d. - M.: VAPP, 1977. - 75 l. (In Russian)
13. Giljazov A. Mne dorogi samye tjazhelye gody moej zhizni (Vzgljad iz oseni zhizni) // Tatarstan. - 2001. -N 9. - S.48 - 53. (In Russian)
14. Gimranova D.M. Ibragimov Fail' Tazetdinovich // Tatarskaja jenciklopedija. T.2. - Kazan': Institut tatarskoj jenciklopedii, 2005. - S.514 -515. (In Russian)
15. Arhiv A.Giljazova: pis'mo pisatelja k rezh. G.K.Jusu-povu. 29 oktjabija 1983 g., Kazan'. (In Tatar)
16. Ibragimov F. «Cheloveku malo dano znat'»: interv'ju s R.Sabirovym // Chelninskie izvestija. - 2011. - 5 janvaija. (In Russian)
17. Arhiv A.Giljazova: pis'mo k R.Giljazovu. 12 sent-jabrja 1986 g., Kazan'. (In Tatar)
18. Miller A. O chem ne rasskazhet pritcha. Spektakl' «Tri arshina zemli». // Vechernjaja Kazan'. - 1987. -4 sentjabrja. (In Russian)
19. Iglamov R. Vozvrashhenie. // Sovetskaja Tatarija. -1987. - 23 avgusta. (TGAT im.G.Kamala «Tri arshina zemli»).(In Russian)
20. Iljalova I. «6ch arshyn ^ir» // Socialistik Tatarstan. -
1987. - 9 maj (TGAT im.G.Kamala «Tri arshina zemli»); Ahmadullin A.G. Gorizonty tatarskoj dramy / A.G.Ahmadullin. - Kazan': Tatarskoe knizhnoe iz-datel'stvo, 1983. - 216 s.; Sagitova G. Hudozhest-vennaja kartina mira v dramaturgii A.Giljazova: dis. na soiskanie uch.step. kand. filol.n. - Ufa, 2007. -197 s. (In Russian)
21. Arhiv A.Giljazova: pis'mo pisatelja k M.Giljazovu. 19 avgusta 1985 g., Kazan'. (In Tatar)
22. Arslanov G. «6ch arshyn ^ir» [Kazanda Minzala daYlat drama teatry gastrol'lare. Ajaz Gyjla^evne« «6ch arshyn ^ir» asare.)] // Socialistik Tatarstan. -
1988. - 2 ijul'. (In Tatar)
23. Stenogramma obsuzhdenija povesti t.Ajasa Giljazova «Tri arshina zemli» v redakcii zhurnala «Druzhba narodov» ot 29 avgusta 1963 g. - Jekz. №2. - 25 s. (In Russian)
24. Habutdinova M.M. Dragocennyj kamen' A.Giljazova // Giljazov A.M. Tri arshina zemli. V pjatnicu, vecherom... - Kazan': Magarif, 2008. - S.233 - 257. (In Russian)
25. Habutdinova M.M. Rol' muzyki v tvorchestve A. Giljazova // Vestnik Tatarskogo gosudarstvennogo gu-manitarno-pedagogicheskogo universiteta. - 2011. -№1 (23). - S.272 - 278. (In Russian)
26. Arhiv A.Giljazova: pis'mo pisatelja k rezh. R.A.Ab-dullaevu, 14 dekabrja 1981 g., Kazan'. (In Tatar)
Хабутдинова Милеуша Мухаметзяновна - кандидат филологических наук, доцент кафедры татарской литературы и методики преподавания Института филологии и искусств Казанского федерального университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: [email protected].
Khabutdinova Mileusha Muhametzjanovna - Ph. D. in Philology, Associate Professor, the Department of the TaTar Literatur and Methodology, Kazan (Volga Region) Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russia. E-mail: [email protected].
Поступила в редакцию 21.03.2014
