CC BY
89
16. Neuland E. Jugendsprache in der Diskussion: Meinungen, Ergebnisse, Folgerungen // Die deutsche Sprache zur Jahrtausendwende. Sprachkultur oder Sprachverfall?. Mannheim-Leipzig-Wien-Zürich: Duden, 2000. S. 107 - 123.
17. Neuland E. Jugendsprache. Tübingen und Basel: Fraucke Verlag, 2008. 210 S.
18. PONS. Wörterbuch der Jugendsprache. Stuttgart: Klett, 2000-2013.
19. Szabo D. Methodological Problems of the Sociolinguistic Study of Youth Slang: Paris Teenagers' Argot Commun // Jugendsprache - langue des jeunes - youth language. Linguistische und soziolinguisti-sche Perspektiven. (= Vario Lingua; 7). Frankfurt a. M. u.a.: P. Lang, 1998. S. 49-57.
Об авторах
Россихина Г.Н.- профессор Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, gala.rossikhina@yandex.ru;
Полозова О С. - магистрант Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, olcom.zet@km.ru.
УДК 34.047
РОЛЬ ДИАЛОГИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ ОБРАЗА ГОРОДА В КНИГЕ ЛЕОНА-ПОЛЯ ФАРГА «ПАРИЖСКИЙ ПРОХОЖИЙ»
А. А. Рубан
Статья посвящена проблеме развития и трансформации парижского мифа в книге эссе и очерков Леона-Поля Фарга «Парижский прохожий» и роли диалогической функции в процессе воссоздания жизни Парижа начала ХХ века. Диалогическая функция образа города проявлена в поиске соответствующих смыслов, открытых для истолкования. Важным принципом Фарга оставался не только диалог с Парижем разных лет, но и воображаемый диалог с читателем, наделенным особым даром восприимчивости. Париж «Прекрасной Эпохи» и современный автору Париж конца 30-х годов взаимосвязаны и также вступают в незримый диалог, проявленный в философском подтексте книги. Ключевые термины: французская литература, леон-Поль Фарг, диалогическая функция образа Парижа, ретроспективная функция, диалогичность текста, Парижский миф, воссоздание парижского пространства начала ХХ в., смысловой подтекст.
Книга Леона-Поля Фарга «Парижский прохожий» (1939) представляет собрание эссе, очерков и зарисовок из жизни Парижа начала века, освещая знаменитую «Belle epoque» («Прекрасную эпоху») и события, современные автору в их сопоставлении с прошлым великого города.
Диалогическая функция в изображении Парижа проявлена в данном произведении очень ярко, так как повествователь излагает свои мысли и воспоминания в непрестанном взаимодействии с воображаемым собеседником, читателем, спутником, которому придаются черты незримого соучастника, соавтора.
В первом эссе-вступлении «Между прочим» Фарг отмечает, что для него необычайно важным принципом оставался поиск диалога с воображаемым читателем или просто знакомым, добрым приятелем, собратом по перу, журналистом или поэтом. Фарг стремится по ходу повествования о любимом городе еще и «прояснять свою манеру работать» [1, с. 95]. Он ищет понимания людей, склонных к сюрреалистическому видению мира, «людей созерцательности, размышления и письма», и в то же время «фокусников», способных тонко чувствовать атмосферу времени.
Диалогичность прозы Фарга восходит к философскому осмыслению действительности как открытой для истолкования. Михаил Гиршман о роли диалогической функции в образном воссоздании реальности пишет: «Художественным произведением осуществляется своеобразный перевод данности воплощаемой в нем первоначальной реальности общения в остро проблемную заданность для каждого живущего человека. Жизнь его осуществляется именно в проблемном поле обращенности, на которую невозможно не отвечать, но ответить на которую возможно только в общении с другим, - общении, процесс и результат которого содержит в себе перспективу заранее неизвестного и непредсказуемого, но несомненно существующего смысла» (2, с. 458). Взаимосвязь диалогических установок в тексте позволяет говорить о реализации функции диалога человека и города, который наделяется способностью мыслить, чувствовать и говорить посредством особо чутких к его голосу художников, поэтов, литераторов, журналистов. Фарг заранее предупреждает критиков, что в литературе его интересует прежде всего изобразительное начало, способность «оживлять» зримое всеми в уникальной манере авторского восприятия, вызывающего целый ряд ассоциаций. Самым главным свойством отображения парижского пространства становится «восприимчивость» к озарениям, живая и бесконечная форма диалога. Михаил Бахтин отмечает, что «Это слияние слова героя о себе самом с его идеологическим словом о мире чрезвычайно повышает прямую смысловую значимость самовысказывания, усиливает его внутреннюю сопротивляемость всякому внешнему завершению» [3, с. 131].
В каждом фрагменте книги прослеживается внимание Фарга к идее движения, перемещения по городу без определенной цели - искомое всеми поэтами «праздное шатание» - «Долгие годы я мечтаю написать «План Парижа для праздношатающихся, то есть для тех, кто бесцельно слоняется и любит Париж» [1, с. 102]. Автору удается постепенно вовлечь читателя в атмосферу прогулки, и каждое новое воспоминание определяет особое настроение внутри каждого очерка.
Повествователь стремится раскрыть перед читателем и одновременно «зрителем» особый мир улиц квартала Шапель между Северным и Восточным вокзалами, при этом обращая внимание на исключительную важность как будто неважных вещей. Эскизное начало зарисовок обогащается довольно точными и конкретными психологическими суждениями, предполагающими дискуссию. Город рассматривается не как внешний по отношению к наблюдателю объект, но скорее как равноправный участник диалога, к которому присоединяются другие. Конкретность описаний сочетается с глубокими философскими размышлениями, а журналистская оценка направлена на поиск внутренних соответствий, создание особого настроения: «В Шапели воскресенье поистине воскресенье, и квартал полностью преображается. Все, кто по той или иной причине не откликнулся на очередные призывы «Юманите» и ей подобных и не пошел на демонстрацию, придают Шапели буржуазный дух, атмосферу здравого смысла, пожалуй, единственную в Париже... Но лишь вечером квартал надевает свой истинный наряд и принимает тот фантастический и опасный вид, который отдельные романисты смогли превратить, как говорится, в шик, и не отваживаясь на путешествие» [1, с. 109]. В «ночной» Шапели больше души и отзывчивости, весь округ словно «погружен в чернила», и квартал превращается в чудесную, захватывающую и немного мрачную страну. «Это время безнадежных призывов, уравнивающих людей и делающих их поэтами» [1, с. 109].
Леон-Поль Фарг стремится постепенно «проявить» в читателе «поэта», чтобы общий взволнованный тон повествования перерос в нечто большее. Как одна из центральных прослеживается идея одухотворения парижского пространства посредством искусства словесной живописи, тяготеющей к трансформации, оригинальности, а иногда и намеренной «безутешности». Титулованным, известным поэтам Фарг предпочитает поэтов «поневоле», «бродячую Академию» обитателей кафе, клубов, мансард, запутанных улочек. Главное правило поиска материала - отсутствие правил, стремление увидеть и описать то, что, прежде всего, «наводит на размышления» [1, с. 113]. Колокольни воспоминаний, вокзалы переписки, призраки скорых поездов, духи - хранители почтовых контор столь же необходимы, как мостовые, бульвары, кровли, водосточные трубы: «Они из того же теста, той же плоти, что и живое» [1, с. 114].
Монмартр повествователь стремится прежде всего «оживить», наполнив особым смыслом каждую ипостась известного многим мифа. Определения Фарга не только афористичны, но и обладают внутренней пластичностью, податливостью глины, из которой можно «вылепить» и нечто иное, противоположное - в зависимости от настроения. Например, в описании Монмартра читаем: «собрание тех, кто владеет секретом счастья», «Монмартр - родина ночных родин», «земля шансонье и карикатуристов», «обетованная земля художников и поэтов», «атмосфера квартала открыта для жизни, веселья, бескорыстия», «пристанище беспечных кабаре и старых парижан», «мир , похожий на картину Ватто и почти утраченный», «У Монмартра есть нечто общее с Олимпом - Лотрек, Утрилло, Золя, Донне, Пикассо, Макс Жакоб», природа квартала -мелодична: «Пел бродяга, пела консьержка, птица, дерево, фонарь - пело все» [1, с. 117].
Самым важным становится чувство обретения почти богемной свободы в условиях, когда даже поэтичный Монмартр превращается в район ночных заведений, банков и ресторанов для туристов. Фаргу дорога утраченная атмосфера «витания в облаках», созерцательности, праздности. Даже обычный человек, поселившийся здесь, становится «чуть-чуть художником», и сам факт обладания квартирой на улице Конкура или Аббес, посещение театра «Ателье», ресторана «Марианна», «Студии 28» или пивной Гоффа «превращает вас в художника» [1, с, 121].
В книге Леона-Поля Фарга собраны воспоминания в Монмартрских кафе, кафе на Елисейских полях в период их расцвета, описание кварталов Пасси и Отей, парижских набережных, Маре, Монмартра, Сен-Жермен-де-Пре. Лейтмотивом становится чувство затаенной горечи - потому что все современное уже «совсем не то». Начало двадцатых - это еще «почти то», особенно в пору появления джаза и романов Марселя Пруста, который мог запросто зайти в «Бык на крыше» - модный ресторан-клуб. Журналисты не обделяли вниманием «Бык на крыше», и Фарг пишет об этом с явным одобрением - «Весь Париж, который не может усидеть на месте, регулярно совершал набеги на «Быка». Там можно было увидеть персонажей «Справочника видных деятелей», «Спорта», «Художественного ежегодника», «Банковского справочника», «Шантажа», и все это забавляло» [1, с. 134]. Девиз Елисейских полей также выражает общее преклонение перед довоенным Парижем в среде людей образованных и остоумных, не обремененных долгами - «Жить надо так, как живут в Париже». Даже названия модных кафе способны внушить желание выйти на «простор Елисейских полей», словно на «палубу корабля» - «Берри», «Триумф», «Колизей», «Мариньян», «Лоншан», «Норманди», «Флориан» - целая «флотилия» [1, с. 145]. Жизнь квартала по-особому продлевают и делают интересной уже не только художники, философы, актеры и писатели, но и восторженные провинциалы, кутюрье и журналисты. Эпоха начинает медленно «перетекать» уже не на
страницы романов, пьес и поэм, а в заметки и репортажи «парижских хроникеров», к которым и причислял себя Фарг, сотрудничая с различными парижскими журналами. В диалоги для модных кинофильмов приникает нечто «неуловимо Парижское», а сам город уже не столько рисуют, сколько снимают на пленку и фотографируют. Тем не менее, слава «Прекрасной эпохи» еще не померкла, и время от времени Фарга тянет совершать долгие прогулки по набережным, воскресая Париж Аполлинера.
«Одни только названия - Орсе, Межиссери, Вольтер, Малаке, Жевр, Флер, Конти, Орлож, Ор-февр, Бетюн и площадь Маза - для меня и история, и география» [1, с. 156]. Повествователь отмечает, что нет ничего более парижского, чем набережные Сены. Даже бездомные признавались, что на набережных «они здесь в своей тарелке, как дома». Бродяги и нищие видят здесь совершенно «особенные сны», а букинисты придают берегам Сены обжитый вид.
С особым чувством уважения Фарг отмечает начитанность и элегантность парижских букинистов, их врожденный аристократизм. Фарг стремится вступить в диалог и с теми великими людьми, которые составили славу эпохи, с которыми он был дружен, протягивая своеобразную «нить Ариадны», вызволяющую их из плена - «Я предпочитаю сообщить моим друзьям Полю Валери, Валери Ларбо, Клоделю, Жиду и среди прочих - над всеми грозовыми тучами и тенями - дорогому Прусту, что они продаются восхитительно» [1, с. 162].
Таким образом, диалогическая природа города способна «восстановить» утраченные звенья цепи в особом пространстве единого «парижского духа». Стилю Фарга присущи и тонкий лиризм, и чувство юмора, и стремление обрести в повседневных сценках из жизни Маре особый смысловой или драматический подтекст, воссоздавая утраченные реалии. Иногда город выглядит как «Музей утраченных миров», иногда исключительно современно, если улица Пасси «позирует перед кинокамерой». В целом же Парижу Фарга свойственно очарование еще «могущего сбыться». Интересны и парадоксы столицы - например, самое тихое место в Париже - Винный рынок близ площади Пигаль, славные аккордеонисты сменились оркестрами, хулиганы заняты решением кроссвордов и ходят в кафе, как «пенсионеры на скачки». Парижу во многом еще присуща «картинность», но она тает на глазах. Площадь Сен-Жермен-де Пре живет и дышит только благодаря своим «трем китам» - кафе «Де Маго», «Флора» и «Липп».
Настоящий парижанин в оценке Фарга - далеко не сноб, а скорее просто француз, в котором нет ничего таинственного или показного, наигранного. Это человек прекрасно воспитанный, образованный, всезнающий и безупречный во всем, что касается манер. Однако, в самой характеристике парижанина уже скрывается ирония - именно такой тип становится редкой достопримечательностью города. Миф о парижанке тоже трансформируется. Фарг отмечает, что настоящая парижанка может явиться откуда угодно, но отличать ее должны совершенно особенный шарм, загадочность, атмосфера поклонения.
Выводы:
1) Диалогическая функция образа города проявлена в особом воздействии на восприятие повествователя, который стремится передать этот воображаемый открытый диалог во времени и пространстве;
2) Фарг «вовлекает» в диалог читателя, чтобы пробудить в нем скрытые поэтические возможности одухотворения Парижа, приобщить его к трансформации парижского мифа;
3) Автор отказывается от категоричных суждений, предпочитая поиск оригинальных метафор, способных вызвать эмоциональную реакцию и душевный отклик; эскизность предпочитает резкому противопоставлению добра и зла;
4) Синтез «истории и географии» как способ отображения действительности предполагает вдумчивое и сдержанное исследование тайной жизни парижских кварталов, которые автор изображает во взаимодействии с уходящим Парижем его молодости;
5) Диалог с читателем построен таким образом, что Фарг намеренно не определяет направлений мысли как истинных или ложных, оставаясь вне каких-либо окончательных суждений, тяготея при этом к традиции сентиментализма в духе Стерна, когда верно переданное впечатление становится исходным в ряду последующих ассоциаций;
6) Фарг предлагает возможность разного толкования событий, свидетелем которых он был, осмысливая происходящее в системе взаимодействия «прошлое Парижа - современность», «реальный Париж - Париж мифологический», «Париж светский - Париж богемный» и др. Кажущаяся простота такой интерпретации на самом деле предполагает непрестанный диалог с читателем, который в конце концов вынужден согласиться с тем, что город «Прекрасной эпохи» на самом деле обладал особой магией, которая придавала ему черты «столицы мира»;
7) Внимание автора сосредоточено на «парижских» деталях бытия города, подчеркивается тот аспект явлений действительности, которые можно отнести к исключительно «парижским»;
8) Образ автора сообщает воспоминаниям целостный характер, обогащает жанр эссе и очерка, придает городским пейзажам особую выразительность и эмоциональность;
9) Поиск аналогий с предшествующими трактовками «парижского мифа» обогащает текст, в том числе и на уровне смыслового обыгрывания устойчивых элементов и представлений о Париже
как о «городе-празднике»;
10) Леон-Поль Фарг признается, что ряд впечатлений могут быть вызваны самообманом, поисками «идеального времени», желанием воссоздать парижскую атмосферу его юности, и в то же время он проявляет исключительное внимание к зарисовкам Парижа середины 30-х годов, выстраивая довольно содержательную параллель прошлого и настоящего великого города;
11) Установка на диалогические восприятие города не исключает и установки на некое «самооправдание» в условиях надвигающихся бедствий второй мировой войны;
12) Фарг принадлежит к числу публицистов, в которых особенно ярко проявлена тяга к поэзии, к образному и символическому видению мира, что не исключает элементов «потока сознания» и поисков емкой фразы как средства разоблачения современности, иронии и критики;
13) Книга «Парижский прохожий» воссоздает иллюзию движения во времени и пространстве, реализуя рептоспективную функцию образа города во взаимодействии с диалогической;
14) Фарг достиг определенного состояния, ступени «созерцательности», благодаря которой видит очень многие события и явления в особом свете, преодолевая многие заблуждения и открывая перед читателем живой и яркий мир Парижа начала века;
15) Город сохраняет присущую ему загадку и не утрачивает особого неуловимого обаяния, он открыт для понимания. Фарг стремится прежде всего подчеркнуть его внутренне пластичную природу, некую «незавершенность» образов и форм, некоторую долю легкомыслия и суетности, «праздности» как замены счастья;
16) Каждый фрагмент книги может вызвать оживленную дискуссию, чего и добивается автор - он воссоздает атмосферу литературной игры, вовлекает читателя в процесс самостоятельного «достраивания» парижского мифа с помощью воображения, интуиции или собственных знаний и представлений;
17) Эссе Фарга тяготеют к жанровым смешениям - портретный очерк, лирическая зарисовка, драматическая сценка-диалог, развернутое описание, светская хроника, хроника городской жизни, литературно-философский диспут, городской пейзаж, обозрение, эскиз, афористическое обобщение, очерк мемуарного характера, воссоздание литературной карты города («парижская литературная топография»), эмоционально насыщенный ряд изобразительных картин (жанр восходит к «Картинам Парижа» Луи Себастьена Мерсье).
Article is devoted to a problem of development and transformation of the Parisian myth in the book of the essay and sketches of Leon Paul of Fargue "The Parisian passerby" and roles of dialogical function in the course of a reconstruction of life of Paris of the XX century beginning. Dialogical function of an image of the city is shown in search of the corresponding meanings open for interpretation. Fargue's important principle remained not only dialogue with Paris of different years, but also imagined dialogue with the reader allocated with special gift susceptibilities. Paris "Fine Era" and modern to the author Paris of the end of the 30th years are interconnected and also enter the hidden dialogue shown in philosophical implication of the book. The key terms: French literature, Leon Paul Fargue, dialogical function of an image ofParis, retrospective function, text dia-logichnost, Parisian myth, reconstruction of the Parisian space of the beginning of the XX century, semantic implicatio
Список литературы
1. Леон-Поль Фарг Парижский прохожий // Аполинер Гийом. Слоняясь по двум берегам; Фарг Леон-Поль, Парижский прохожий / Пер. с фр.СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2004. 360 с.
2. Гиршман М.М. Основы диалогического мышления и его культурно-творческая актуальность // Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности. 2-е изд., доп. М.: Языки славянских культур, 2007 560 с.
3. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972. 470 с.
Об авторе
Рубан А.А. -преподаватель Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского.
УДК 811.112.2'05+81'367.335
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВАРЬИРОВАНИЯ СРЕДСТВ СВЯЗИ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В ТЕКСТАХ ПЕРВЫХ НЕМЕЦКИХ ПЕЧАТНЫХ ГАЗЕТ
Ж. И. Рудакова
В статье на материале корреспонденций первых печатных периодических газет Германии рассматриваются некоторые случаи варьирования в системе средств связи элементарных предложений.
Ключевые слова: сложное предложение, элементарное предложение, придаточное предложение средства связи, препозиция, интерпозиция, постпозиция
