CC BY
38№ 2 (45), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
на Украине // Традиционный фольклор и современность / ред.-сост. Е. В. Гиппиус. М., 1978. С. 23-24; Она же. Свадьба русских сел Восточной Украины (к вопросу о соотношении западных и южнорусских свадебных традиций) // Музыка русской свадьбы: тез. докл. науч.-практ. конф. М., 1987. С. 76-80; Она же. Этнокультурные «острова»: пути музыкальной эволюции: дис. ... канд. искусствоведения. М., 2008.
3. Пальгов С. Ю. Народные песенно-этногра-фические традиции Волгоградской области: к вопросу о многообразии и современном состоянии // Фольклор: традиции и современность / под ред. М. Ч. Ларионовой. Таганрог, 2003. С. 56-61; Он же. Казаки Усть-Медведицкого округа Области войска Донского: к вопросу о локальности песенной традиции // Музыкальное искусство и проблемы современного гуманитарного мышления: материалы межрег. науч.-практ. конф. «Серебряков-ские чтения». Вып. 4. Волгоград, 2004. С. 7-30; Он же. Обрядовая культура славянского населения Нижнего Поволжья (по материалам фольклора): дис. ... канд. ист. наук. Волгоград, 2011; Пальгов С. Ю., Кибасова Г. П. Белорусские переселенцы Волгоградской области: традиции и обряды // Россия и Беларусь: межкультурный и межрелигиозный диалог. Волгоград, 2010. С. 49-61.
4. Чушкин А. К. Территория жизни. Михайлов-ка, 2004; Он же. След на Фроловской земле. Ми-хайловка, 2003; Ермольев Н. В. Фроловский ис-
торико-краеведческий сборник. Волгоград, 2003.
5. Шалыгин В. В. Мой край родной, казачий. Усть-Медведицкий округ области Войска Донского. Волгоград, 2003.
6. Воробьев А. В. Поселения Волгоградской области. Волгоград, 2000.
7. Занималась заря. Народные песни Фро-ловского района Волгоградской области: Песни Волгоградской земли. Вып. 4 / авт.-сост. С. Ю. Пальгов, О. С. Семененко, В. А. Бахвалова. Волгоград, 2008. В издание включен 71 образец приуроченной и неприуроченной лирики: календарные, исторические, свадебные, колыбельные, военно-бытовые, семейно-бытовые песни, баллады и романсы.
8. Нотации народных песен хранятся в Кабинете народной музыки кафедры музыкального фольклора и этнографии ВИИ им. П. А. Серебрякова. От сельских и городских жителей записано 311 вокально-хоровых фольклорных произведений: из них 82 песни позднего возникновения (баллада, романс, частушки), 72 воинские песни (исторические, рекрутские, военно-бытовые, воинские, походные, песни русско-японской, гражданской и Великой Отечественной войн), 9 молитв и духовных песнопений, 139 песен семейно-бытовой тематики (колыбельные, небылицы, свадебные, причитания, лирические, плясовые, хороводные) и 9 календарно-обрядовых (мыланка, посеваль-ная, щедровка, весенние заклички, колядки).
s. yu. pal'gov. «the ethno-cultural center»: the experience of the characteristics
The traditional culture of the villagers in revealed by the author «ethno-cultural centers» in Frolovsky district of the Volgograd region is considered in the article.
Key words: Volgograd region, traditional culture, «the ethno-cultural center», folk songs.
Н. А. КРАСОВСКАЯ
РОЛЬ ДИАЛЕКТНОЙ ЛЕКСИКИ В ОБОЗНАЧЕНИИ ОБРЯДОВЫХ ДЕЙСТВИЙ
В статье рассматриваются диалекты Тульской области: номинация обычаев и компонентов ритуала, место соответствующей лексики в семейно-бытовых обрядах.
Ключевые слова: функция диалектов, диалекты Тульской области, обряды, традиции.
Внимание, с которым общество относится к своей истории, характерный для лингвистики и других наук антропоцентрический подход обусловили заметно выросший в последние годы интерес к различным обрядам.
Понятием обряды обозначают некую устойчивую последовательность действий, имеющих определенное сакральное значение и закрепленных в социуме. Они связаны с глубинными корнями этноса, его духовной жизнью, отсюда их главная отличительная черта - символичность. В условиях нивелировки традиционных культурных ценностей это свойство поддерживается бессознательно: «потому что так надо», «не нами заведено», «уж так положено, а почему, не знаю».
Истинный смысл обрядов не всегда понятен современному человеку.
Вопросы о сути, месте и роли обряда в межличностных отношениях, о его связи с фольклором являются предметом рассмотрения различных областей гуманитарного знания - фольклористики, лингвистики, культурологии, истории, социологии. Дать точное определение этому феномену затруднительно, так как его воспринимают в рамках концепций, которые приняты в разных дисциплинах.
В нашей работе вопрос о соотношении слова и обряда рассматривается с учетом ряда уже существующих работ (Е. Л. Березович, А. В. Гура, Н. И. Толстой, С. М. Толстая и др.). Ученые анали-
78 "Культурная жизнь Юга России" № 2 (45), 2012
зировали соотношение слова - элемента народного творчества (единицы фольклорного текста) со структурой обряда. Например: семантика, форма, место и роль заговорных текстов в обряде заговоров, свадебных песен (комплекс свадебного обряда); плачей и причитаний (комплекс похоронного обряда), когда особенно ярко проявляется взаимосвязь языка и культуры: «Во многих случаях лингвистическая реконструкция (особенно этимология) не может обойтись без опоры на фольклорные и этнографические данные, а реконструкция народных представлений и верований -без учета языковых данных» [1].
Лексема как вербальная реализация предметов, лиц, действий, являющихся необходимыми компонентами обряда, существует в неотрывном представлении о самой реалии, стоит за процессом ее объективации. По замечанию А. И. Фе-филова, «имя обозначает вещь, имя становится знаком вещи. Быть знаком вещи - это не просто представлять вещь, это означает - становиться на место вещи» [2].
Изучение роли местного наречия в структуре обряда представляется нам особенно важным по нескольким причинам. Во-первых, диалектизмы напрямую связаны с историей формирования региона, этноса. Они могут оказать помощь в восстановлении прошлого, точнее и глубже передать символическую сторону обычая. Во-вторых, ритуальные действия на той или иной территории имеют свои особенности, что и отражено в определенных лексических единицах. Их анализ может не только дать представление о системе говоров, но и выявить закономерности формирования культурных и духовных традиций населения, в нашем случае - Тульской области.
В предсвадебном обрядовом комплексе родственники, подруги невесты приезжают в дом жениха, чтобы развесить шторы, покрывала, украсить и подготовить комнаты к торжеству (семья невесты знакомится с семьей будущего мужа, оценивает его благосостояние, социальный статус). На территории Тульской области данный обычай называют по-разному: колышки смотреть, колышки измерять, окошки мерить, углы мерить, углы наряжать. Приведенные сочетания слов имеют характер устойчивых единиц и функционируют как символическое указание на часть свадебного обряда: помещение, предназначенное для холостяка, переходит в новое качество - становится жильем для молодой семьи.
Однако допустимо говорить и о прямом значении диалектизмов. С такой точки зрения углы мерить - 'определять величину комнат, стен, окон';углы наряжать - 'украшать красныйугол\ вешать рушники, цветы, иконы'. При этом угол можно считать метонимическим обозначением понятия дом. Также и сочетания колышки смотреть, колышки измерять, относящиеся, скорее всего, к забору вокруг двора (в символическом плане - своеобразная граница, отделяющая мир одной семьи от мира другой), указывают на оценку размера усадьбы, благоустроенности подворья.
Помимо основного прямого лексического значения, приведенные сочетания слов приобретают
особое звучание в свете сакральной значимости предсвадебных действий: 'подготовка к переходу в новую жизнь', ' рубеж', ' граница старого и нового'.
К предсвадебной части обряда относится и об-разовка (так в с. Стояново Одоевского р-на Тульской обл. называется девишник). По сведениям Ю. В. Гайсиной, «он состоял из двух частей: застолья девушек с невестой за елкой с пением свадебных девишных песен и - после приезда жениха с родственниками - общего застолья с пением свадебных величальных песен. В этот вечер невеста передавала родным жениха приготовленную для него рубашку, которую он должен надеть на свадьбу» [3]. Диалектизм образовка восходит к территориально маркированному глаголу образиться в значении привести себя в порядок, нарядиться'. Символическая функция данного обычая заключалась в подготовке молодых к венчанию и последующему торжеству: преображение, переход в новое качество ('жена и муж') материализуется в дарении свадебной рубахи жениху.
Повсеместно на территории Тульской области (Одоевский, Веневский, Арсеньевский, Богоро-дицкий, Суворовский р-ны) на утро после свадьбы разбивали махотку, горшок или бутыль. Невеста должна была в присутствии гостей собрать все черепки и подмести пол. В некоторых населенных пунктах в посуду клали мелкие деньги, их тоже нужно было поднять. Наряду с основной функцией номинации предметов и явлений в этих обрядовых действиях диалектная лексема приобретает и более сложную символическую функцию: при расставании с прежним «разбивается» целостность, полнота, «доброта», «округлость» прожитого в родительском доме. С. М. Толстая пишет, что в Калужском уезде «при выходе молодых утром из чулана родные бросали посреди хаты и били "в дребезгу" нарочно приготовленные для этого горшки в знак того, что была, дескать, молодая "цельная", а в эту ночь разбилась» [4].
Важную роль диалектное слово играет и в других семейных обрядах. В Богородицком районе Тульской области на родины дарили зубок (такие гостинцы, как каша, яйца, пирог в форме двух скрещенных рук) - «угощение, которое приносят роженице соседи и родственники, отмечая таким образом появление новорожденного» [5]. Слово зубок в символическом плане относится к взрослению ребенка, в том числе - к появлению зубов, и к будущей мудрости (зуб мудрости). Названия обычая не случайно - понятие зуба в народной культуре очень емко: в пословицах, поговорках и фразеологизмах с его помощью отражено чувство злости («иметь зуб на кого-то»), агрессия («показать зубы»), холод («зуб на зуб не попадает»), бедность («положить зубы на полку») и т. д.
В Одоевском районе (с. Окороково, Юшково) нами зафиксированы интересные детали похоронного обряда. Перед смертью мать оставляла платки для дочерей и рушники для сыновей, чтобы дети надели их, идя за гробом. Оба слова вслед за предметами, которые они обозначают, имеют сакральный смысл: рушник - это еще один знак ' грани', ' границы'; плат, платок - символ сокрытия.
№ 2 (45), 2012 "Культурная жизнь Юга России" ^
Рассмотренные нами примеры употребления диалектной лексики свидетельствуют о многогранности ее функций и особой роли в структуре обряда. Именуются конкретные реалии, которые при выполнении определенных действий указывают на переход в новое качество. В использовании территориально маркированного слова нашло отражение понимание жизненного цикла как постоянного изменения границ и пространств. Смысловая нагрузка диалектизмов говорит о глубинной внутренней связи языка и духовной культуры: семантика лексических единиц в определенном соответствии с сутью обряда предает единство мировосприятия и мироощущения народа.
Литература
1. Толстая С. М. Семантические категории языка культуры: Очерки по славянской этнолингвистике. М., 2010. С. 17.
2. Фефилов А. И. Когитология - наука о языко-сознании и речемышлении. URL: http://staff.ulsu. ru/fefilovai/frame666.html
3. Гайсина Ю. В. Свадебный обряд в селе Стоя-ново // Тульская область. Одоевский край: Очерки прошлого и настоящего. М., 2007. С. 340.
4. Толстая С. М. Семантические категории языка культуры ... С. 135.
5. Словарь русских народных говоров. Вып. 11. Л., 1976. С. 361.
N. A. KRASOVSKAYA. THE ROLE OF THE DIALECT VOCABULARY IN DESIGNATION OF RITUAL ACTIONS
Dialects of Tula Region are considered in the article. Nomination of customs and components of a rite, place of the relevant vocabulary in the family and everyday rites are analyzed. Key words: function of dialects, dialects in Tula region, rites, traditions.
Ф. Г. ГАДЖИЕВА
ФИГУРНЫЕ ОБРЯДОВЫЕ ХЛЕБА ЛАКЦЕВ
Автор характеризует особенности кавказской кухни, касающиеся приготовления домашней выпечки на праздники или по случаю каких-либо важных событий в жизни семьи.
Ключевые слова: обряды и традиции лакцев, фигурные хлеба.
Народы Кавказа в дни календарных и религиозных (Ураза-байрам, Курбан-байрам) праздников, при проведении семейно-бытовых обрядов (свадьба, укладывание ребенка в люльку, обрезание) и реже - в повседневной жизни готовили особые обрядовые хлеба в форме человека, животного или иной фигуры [2]).
Упоминание о нем, относящееся к 40-м годам ХХ века, встречается у Л. Б. Панек: «В начале весны и во время первого вывоза плуга в поле для детей пекут особые хлебцы барту, которые изображают человеческую фигуру или имеют крестообразную форму. Этот хлеб украшается воткнутыми в него орехами, сухими фруктами или яйцами» [3].
Барту огромных размеров, украшенная яйцами и орехами, служила призом для победителя скачек; об этом сообщает З. Б. Рамазанова [4]. Х. М. Халилов также указывает: у лакцев в первый день весны готовили специальный ритуальный хлеб фаллической или зооморфной формы с начинкой из орехов, фиников, изюма, яиц, мяса [5]. Наиболее полную и подробную информацию о таких изделиях дала А. Г. Булатова: «Лакцы пекли к этому дню барта и гьивх риршу ччат1ру (хлебцы с орехами), которые в другое время не готовились. Хлебы эти выпекались из сдобного теста, приготовленного на молоке и яйцах, украшались орехами, финиками, изюмом. Жители с. Кумух и близлежащих селений делали барта зооморфной формы: верхняя часть овальной лепешки из теста разрезалась посередине и наподобие бараньих рогов закручивалась в стороны; с помощью фиников,
изюма, кураги лицевой стороне хлеба, смазанной при выпечке яйцом, придавали сходство с мордой животного. Барта могли иметь и антропоморфные очертания: делались руки, ноги, голова, туловище, в область живота вставлялось яйцо. Пекли из сдобного теста хлебцы, изображавшие в профиль птиц (къахъну - "куропатка"), животных» [6].
Барта готовили и в виде длинного овального хлеба с вдавленным в центр яйцом; его дополняли по верхнему краю украшением из вареных, окрашенных в красный цвет яиц, яблок, которые укреплялись на специальных прутьях. Иногда на лицевой стороне выпечки делали отпечаток ладони, символизировавший, вероятно, трудолюбие человека, его производственную деятельность [7]. Барта были столь обязательной принадлежностью праздника, что в народе ночь весеннего равноденствия называлась бартрал хху (ночь барта); во многих случаях и костер, разжигавшийся в эту ночь, называли барта [8].
Во время праздника начала весны и при проведении некоторых семейно-бытовых обрядов для детей готовили цулкъри - хлебцы небольшого размера с запеченным в них яйцом, имевшие иногда форму птичьего силуэта [9]. Например, лакцы из с. Цовкра во время проведения обряда укладывания ребенка в люльку предварительно выпекали 20-30 цулкъри антропоморфной формы. Их клали в люльку, и каждый из детей, присутствовавших при этом обряде, по очереди брал для себя хлебец со словами: «Твой хлебец мне, мой сон тебе» [10]. Подобного рода обычай прослеживался и у дар-гинцев-цудахарцев: если ребенок не засыпал, то
