CC BY
29DOI: 10.31660/1993-1824-2021-2-116-130
УДК 316.644
Родина в «Мы-концепции» молодого поколения Рафаэль Бадретдинович Шайхисламов
Кафедра социологии и работы с молодежью, Башкирский государственный университет, Уфа, Россия
Аннотация. Российская идентичность в различных ее проявлениях — отождествлении с россиянами, российским государством, Родиной, российской природой, российской культурой, российской историей — не утратит свою актуальность не только в настоящем, но и в будущем. Российская идентичность - это базовый элемент и процветания страны, и ее национальной безопасности.
В статье дается понимание «Я»- и «Мы»-концепций как системы понятий, из которых формируются суждения и умозаключения личности относительно самой себя, референтных и нереферентных, реальных и номинальных макро, мезо и микрогрупп. В этом автор усматривает отличие концепций от образа «Я» и образа «Мы», существующих на уровне чувственного познания в виде образов, картинок. Эти образы также наличествуют в «Я»- и «Мы»-концепциях, подвергаясь рефлексии, интерпретации в суждениях и умозаключениях человека. «Я»- и «Мы-концепции» личности неразрывны, однако их взаимосвязь различна как в филогенезе, так и в онтогенезе. Обосновывается точка зрения, согласно которой субъектом «Мы-концепции» является и личность, и группа. Личность и группа являются субъектами «Мы-концепции» в коммуникативной форме. На уровне личности «Мы-концепция» существует в форме внутреннего диалога. На уровне группы «Мы-концепция» функционирует во внутригрупповой коммуникации. На групповом уровне «Мы-концепция» конструируется в обсуждениях, спорах, дискуссиях об особенностях группы, о ее настоящем и будущем.
На основе авторских исследований, проведенных с 2014 по 2020 годы, в статье анализируются суждения молодежи о Родине в контексте взаимосвязи «Я»- и «Мы-концепций». Особое внимание в статье уделяется анализу суждения «Моя Родина там, где мне хорошо». В статье также рассматриваются четыре уровня российской, региональной, этнической и конфессиональной идентичности молодежи: тотальный, доминирующий, периферийный и номинальный. Данные измерения репрезентации молодежи в этих уровнях российской идентичности сопоставляются с различными суждениями о Родине.
Ключевые слова: Родина, молодежь, образ «Я», образ «Мы», Я-концепция, Мы-концепция.
Homeland in the We-concept of the young generation Rafael B. Shaikhislamov
Department of Sociology and Youth Work, Bashkir State University, Ufa, Russia
Abstract. Russian identity in its various manifestations - identification with Russians, the Russian state, the Homeland, Russian nature, Russian culture, Russian history - will not lose its relevance not only in the present, but also in the future. Russian identity is a basic element of both the country's prosperity and its national security.
The article provides an understanding of the Self-concept and We-concept as a system of concepts, which are formed from the judgments and conclusions of the individual regarding himself, reference and non-reference, real and nominal macro-, meso- and microgroups. In this, the author sees the difference between these concepts from the image of "I" and the image of "We", which exist at the level of sensory cognition in the form of images, pictures. These images are also present in the Self-concept and We-concept, subject to reflection, interpretation in the judgments and conclusions of a person. The Self-concept and We-concept of personality are inseparable, but their relationship is different both in phylogeny and in ontogenesis. The author substantiates the point of view that the subject of the We-concept is both a person and a group. The individual and the group are the subjects of the We-concept in a communicative form. At the level of the individual, the We-concept exists in autocommunication, internal dialogue. At the group level, the We-concept functions in intra-group communication. At the group level, the We-concept is constructed in discussions, disputes, discussions about the characteristics of the group, about its present and future.
Based on the author's research conducted from 2014 to 2020, the article analyzes the opinions of young people about the Homeland in the context of the relationship between Self-concept and We-concept. Special attention is paid to the analysis of the judgment "My homeland is where I feel good". The article also examines the four levels of Russian, regional, ethnic and confessional identity of young people: total, dominant, peripheral and nominal. These measurements of the representation of young people at these levels of Russian identity are compared with different judgments about the Homeland.
Keywords: Homeland, youth, the image of "I", the image of "We", Self-concept, We-concept.
Введение
В рамках данной статьи мы не ставим своей целью дать описание различных трактовок «Я»- и «Мы-концепции». Феномен «Я-концепции», в отличие от феномена «Мы-концепции», относится к числу достаточно разработанных в социально-гуманитарных науках, особенно в социальной психологии [1]. Как известно, американский психолог У. Джеймс, предложивший понятие «Я-концепция», выделял в ней две стороны — осознание Я как объекта самопознания и оценивание Я как субъекта самопознания. Если первую часть обычно определяют как «образ Я», то вторую — как установки личности в отношении самой себя. Об этом следует упомянуть в связи с тем, что зачастую в научных работах не проводится какое-либо различие между «Я-концепцией» и «образом Я». Первая включает в себя и саморефлексию, и оценочные суждения о себе, самооценку по формуле «успех/притязания» [2]. Английский психолог и педагог Р. Бернс, следуя определению У. Джеймса, подчеркивал, что «Я-концепция — это совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженная с их оценкой. Описательную составляющую Я-концепции часто называют образом Я или картиной Я. Составляющую, связанную с отношением к себе или к отдельным качествам, называют самооценкой или принятием себя. Я-концепция, в сущности, определяет не просто то, что собой
представляет индивид, но и то, что он о себе думает, как смотрит на свое деятельное начало и возможности развития в будущем» [3].
Различая эти две стороны содержания «Я-концепции», считаем необходимым представить авторское видение анализируемого социально-психологического явления. Различие между «Я-концепцией» и «образом Я» мы видим не в том, что первое понятие содержательно шире второго. Как известно, познание (в том числе самопознание) существует на уровне чувственного и рационального познания. На уровне чувственного познания мы имеем дело с различными представлениями человека о самом себе. Представления являются наглядным (визуальным) чувственным образом человека — как другого, так и самого себя. В данном случае мы имеем дело с «образом Я» — продуктом психического отражения (памяти) и конструирования (воображения) самости в виде невербальной структуры.
В мышлении (рациональном познании) «Я» существует в виде не картинки, образа, а понятий (концептов), становясь тем самым предметом суждений и умозаключений. «Образ Я» на уровне рационального самопознания вербализируется и трансформируется в «Я-концепцию», в самопонимание и самообъяснение человека. Во внутри-личностной коммуникации происходит обсуждение, интерпретация и оценка самости человека. «Я-концепция» существует в виде мотивации (самоосмысление, самообъяснение, самомобилизация, выбор вариантов поведения, самооправдание и т. д.), ценностных ориентаций (идеалов, принципов) и установок (предрасположенностей к социальному поведению).
Таким образом, исходной теоретико-методологической позицией, представленной читателю статьи, является различение «образа Я» и «Я-концепции», как процесса и результата чувственного и рационального самопознания. Вследствие такой постановки вопроса следует признать, что и диагностика «образа Я» и «Я-концепции» не может быть одинаковой. Одним из самых широко известных инструментов диагностики «образа Я» является тест М. Куна и Т. Макпартленда «Кто Я». Этот тест позволяет фиксировать социальный, коммуникативный, материальный, физический, деятельный, перспективный и рефлексивный образы Я [4]. Данные образы Я являются продуктами впечатлений человека в процессе общения с другими людьми («зеркальным Я» по Ч. Кули [5]). Тест «Кто Я» диагностирует представления человека о самом себе, «образ Я», но не «Я-концепцию».
Исследование «Я-концепции», с нашей точки зрения, должно строиться на анализе представлений, суждений и умозаключений человека о самом себе. Такие суждения и умозаключения фиксируются в интервью, эссе, письмах, нарративах и т. п., в которых источники информации осмысливают, объясняют, оправдывают свое поведение.
Ч. Кули ввел понятие «групповое Я, или Мы» [5]. Однако за более чем столетие после его книги «Человеческая природа и социальный порядок» теория «Мы-концепции» не получила какого-либо заметного развития, она находится лишь в самом начале научного обсуждения. Анализ отечественной литературы показывает отсутствие, за редким исключением [6-8], работ, посвященных анализу «Мы-концепции» и «образу Мы». В тех работах, в которых содержится анализ рассматриваемого социально-психологического феномена, «Мы-концепция» также понимается как интеграция
«образов и представлений группы о самой себе как едином субъекте. Обладателем Мы-концепции может быть не только группа, но и отдельная личность» [6].
В отмеченных работах «Мы-концепция», так же как и «Я-концепция», определяется посредством таких категорий, как «образ», «установка», «самооценка». Не вступая в дискуссию, аналогично различению «образа Я» и «Я-концепции» дадим собственное видение природы «образа Мы» и «Мы-концепции». Образы «Я» и «Мы» есть результат социальной перцепции, и закрепляются они на уровне чувственного познания в памяти и воображении как представления личности о себе. Образы «Я» и «Мы» — это целостная картина, служащая средством самоидентификации, самооценки, аттитюда (готовности) личности воспринимать себя в определенном свете. «Я-концепция» и «Мы-концепция» представляют собой не образы, картинки, а понятия — необразные, отраженные и конструированные в вербальной форме общие и существенные свойства различных референтных и нереферентных групп. «Мы-концепция» обретает вербальное бытие в суждениях человека о своей семье, друзьях, коллективе, поколении, стране. Иными словами, «Я»- и «Мы-концепции» есть продукт уже не самовосприятия и самопредставления, а самопонимания, и является результатом рационального познания, мышления. Поэтому и исследование «Я»- и «Мы»-концепций строится на воспроизведении и реконструировании суждений респондентов.
«Я»- и «Мы-концепции» как суждения личности о своих качествах, социальном статусе не всегда образуют систему, но выступают как совокупность различных, зачастую амбивалентных, парадоксальных суждений. Эти суждения воспроизводят и конструируют качества и статусы личности в прошлом, настоящем и будущем, приобретают формы «Я» - реальное, идеальное, воображаемое, динамическое. Эти суждения носят как констатирующий («я — молодой человек»), так и оценочный («я — успешный человек») характер. Эти высказывания демонстрируют знания и мнения человека о себе и своих референтных и нереферентных группах.
«Мы-концепция» представляет собой совокупность констатирующих и оценочных суждений о микро-, мезо- и макрообщностях, служащих для личности в качестве идентификаторов. Социальные общности-идентификаторы могут быть реальными (основанными на социальных взаимодействиях, например, семья, друзья, организация), и номинальными (выделяемыми на основе определенных общих социальных признаков, например, профессиональные, гендерные, генерационные общности). Соответственно, «Мы»-концепции можно подразделять на два условных типа — реальные и номинальные. Условность такого подразделения заключается в том, что объективно границы между реальными и номинальными общностями подвижны. В условиях возникновения и развертывания социальных движений (женских, молодежных, национальных) часть номинальных общностей трансформируется в реальные группы. На субъективном уровне номинальные общности могут восприниматься как реально существующие (воображаемые общности), и, наоборот, реальные общности могут представляться как чисто условные, формальные.
«Мы-концепция» также представляет собой совокупность констатирующих и оценочных суждений о тех или иных референтных (эталонных) и нереферентных (группы членства) микро-, мезо- и макрообщностях — идентификаторах личности.
«Я»- и «Мы-концепции» включают в себя множество концептов, представляющих собой совокупность зафиксированных в вербальных и невербальных знаках знаний и мнений о собственной персоне, об общностях-идентификаторах.
«Мы-концепция» существует как на уровне личности, так и группы. Было бы упрощением сведение групповой «Мы-концепции» к совокупности индивидуальных «Мы-концепций». Субъектом групповой «Мы-концепции» наряду с индивидами являются сами группы. Определенная социальная группа становится субъектом самоопределения в результате взаимосвязей. Условием формирования групповой «Мы-концепции» является обмен суждениями между членами группы, в том числе дискуссии, споры, прения. На уровне микро-, мезо- и макрогрупп «Мы-концепция» существует в коммуникативной форме. Следовательно, и изучение групповой «Мы-концепции» предполагает анализ социальных сетей, публичных и кулуарных разговоров, дискуссий.
С точки зрения социологической науки интерес представляет изучение самых различных «Мы-концепций», относящихся, прежде всего, к мезо- и макрогруппам (корпоративная, поколенческая, гендерная, этническая, региональная, профессиональная «Мы-концепции»). В числе идентичностей с макрогруппами особое место занимает общероссийская идентичность, связанная с различными концептами — «Россия», «Родина», «россияне», «российский народ». Наиболее эмоционально окрашенным является концепт «Родина». Он вызывает ассоциации «родной», «Родина-мать», «родная земля», «родной край». Этот концепт связан с архетипами «мать», «земля», «родство», «любовь», «святость», закрепленными в общественном сознании [7; 8].
В условиях глобализации, вытесняющей локальные ценности, возрастания турбулентности, неопределенности социальных изменений особое значение приобретают исследования «Мы-концепции», связанные с отношением к своей Родине. Изучение «Мы-концепции» в таких форматах, как «моя Родина в прошлом», «моя Родина в настоящем», «моя Родина в будущем», «моя Родина идеальное», необходимо в целях формирования и прогнозирования общероссийской идентичности, особенно — у молодежи [9-16].
Материалы и методы
В данной статье рассмотрим концепт «Родина» в «Я»- и «Мы-концепциях» представителей поколений Z и Y. Эмпирической базой являются данные ряда исследований, проведенных под руководством автора с 2014 по 2021 годы.
Исследование «Выпускник вуза - 2014», анкетирование по систематической выборке среди студентов выпускных курсов уфимских вузов в 2014 году, 810 респондентов.
• Исследование по проекту при финансовой поддержке РФФИ «Особенности формирования гражданской идентичности россиян в полиэтничном регионе (на примере Республики Башкортостан). Стандартизированное интервьюирование по систематической выборке среди жителей старше 18 лет Республики Башкортостан в 2016 году, 1 000 респондентов.
• Исследование по проекту при финансовой поддержке РФФИ «Социальное конструирование "родной язык" и "проблема сохранения родного языка" в молодежной среде» в 2020 году, систематическая выборка, 560 респондентов РБ в возрасте 15-18 лет.
• Исследование по проекту при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ «Информационные события в конструировании образа России в системе "Я"- и "Мы"- концепций поколений Y и Z», анкетирование по случайной выборке среди молодежи (от 16 по 30 лет) в Республике Башкортостан в январе-феврале 2021 года; 1 000 респондентов.
• Среди учащихся 10-11 классов в Республике Башкортостан, 650 респондентов.
• Исследование по проекту «Молодежь в межэтнических коммуникациях: интолерантность, толерантность, диалог» в рамках программы фундаментальных и прикладных научных исследований по теме «Этнокультурное многообразие российского общества и укрепление общероссийской идентичности» 2020-2022 гг. Анкетирование молодежи от 14 до 35 лет по систематической выборке в Республиках Башкортостан и Татарстан, Алтайском крае, Тюменской и Белгородской областях в 2020 году, 4 000 респондентов.
В рамках перечисленных исследований выявлялось отношение молодежи к суждению «твоя Родина там, где тебе хорошо», бытующему в молодежной среде и в интернет-пространстве. Формулировки вопросов и вариантов ответов в анкетах разных лет для выявления отношения к данному суждению подвергались незначительной корректировке. В первом исследовании студентам выпускных курсов предлагалось свое отношение к данному суждению в виде согласия/несогласия. В последующих опросах формулировались несколько вариантов ответа, в том числе в виде суждения «твоя Родина там, где тебе хорошо».
Результаты и обсуждение
В таблице 1 приведено распределение оценок суждения «твоя Родина там, где тебе хорошо» среди студентов выпускных курсов уфимских вузов в 2014 году. Поскольку опрос был посвящен изучению миграционных планов выпускников, в том числе эмиграции, мы рассмотрели связь этих оценок с их намерениями после завершения обучения жить за рубежом.
Таблица 1
Отношение к суждению «твоя Родина там, где мне хорошо» среди студентов выпускных курсов уфимских вузов (в %) *
Отношение к суждению Всего Намерение жить за рубежом
Однозначно да Вероятно да Наверное нет Однозначно нет Затруднились ответить
Полностью согласны 22,3 36,5 19,4 22,6 21,8 21,4
Частично согласны 40,6 31,1 43,6 39 41,3 42,2
В целом не согласны 10,7 6,7 12,1 11,9 11,1 8,7
Не согласны 17,6 17,8 16,9 14,5 21 15,5
Затруднились ответить 8,8 9 8 12 4,8 12,2
Примечание. *Опрос в форме анкетирования студентов выпускных курсов уфимских вузов, 2014 (810 респондентов.)
Каждый пятый выпускник выразил полное согласие с тем, что Родиной можно считать не ту страну, где родился, а ту, в которой хотел бы жить. Полностью или частично согласились с таким суждением 63 % выпускников вузов. Как видно из таблицы 1, для большинства выпускников планы эмиграции и восприятие Родины через призму собственных интересов тесно взаимосвязаны. В то же время эмиграционные настроения для определенной части выпускников вузов не связаны с принятием формулы «Моя Родина там, где мне хорошо». Причины планов эмиграции, на которые указали выпускники, расположились следующим образом:
• мало перспектив для роста (45,2 %);
• не устраивает уровень зарплат (35,2 %);
• мало развлечений (14,2 %);
• учиться за рубежом (13 %);
• нет нужной вакансии (10,8 %);
• найти новых друзей (8,8 %).
Формула «Моя Родина там, где мне хорошо» конструируется по разным причинам. Среди этих причин — низкий уровень востребованности выпускников вузов на рынке труда по полученной специальности и низкий уровень зарплат, туманные карьерные перспективы у начинающих свою трудовую деятельность.
Следующее измерение отношения к данному суждению было осуществлено в 2016 году в рамках реализации проекта «Особенности формирования гражданской идентичности россиян в полиэтничном регионе (на примере Республики Башкортостан)». Варианты ответов на вопрос мы сформулировали таким образом, чтобы респонденты могли выразить свое суждение в отношении и большой, и малой Родины. В отличие от предыдущего опроса, в котором участвовали только студенты выпускных курсов вузов, в данном опросе молодежь представлена различными социальными (студенты, работающие, безработные, жители крупных, средних и малых городов, сел) и возрастными (18-30 лет) группами. Поэтому данные этих двух опросов отличаются друг от друга. То, что мы предложили выразить свое отношение и к большой, и к малой Родине, также нашло отражение в результатах опроса.
Приводится распределение ответов респондентов в возрасте 18-24 года и 25-30 лет (в %) (рис. 1). В рамках рассматриваемой в статье проблемы мы подвергнем анализу результаты ответов на первый вариант — «моя Родина там, где хотел бы жить, необязательно та страна, город, село, где родился и вырос» (то есть этот вариант соединил отношение и к большой, и к малой Родине).
Так как среди респондентов этих двух возрастных групп молодежи представлены сельская и городская молодежь, учащиеся, работающие и безработные, поэтому, в отличие от выпускников вузов, в этом опросе оказалось меньше разделяющих мнение о том, что Родиной может быть та страна, где жить хорошо. Но тем не менее почти четверть молодых людей склонна не считать непременно Россию своей Родиной.
57,8 51,4
Моя Родина там, где Родина-моя страна, но Моя Родина - и страна, и Затрудняюсь ответить хотел бы жить, не обязательно город или город, село, где родился и необязательно та страна, село, где родился и вырос вырос
город, село, где родился и вырос
Рисунок 1. Отношение к суждению «Моя Родина там, где мне хорошо» (в %)*
*Опрос 2016 года по РБ (1 000респондентов). Проект «Особенности формирования гражданской идентичности россиян в полиэтничном регионе (на примере Республики Башкортостан)».
В рамках проекта РФФИ «Информационные события в конструировании образа России в системе "Я"- и "Мы"-концепций поколений Y и Z» было проведено анкетирование учащихся 10-11 классов в Республике Башкортостан (650 респондентов). Ответы на вопрос «Где твоя Родина?» распределились следующим образом:
• «моя Родина там, где жизнь лучше» — 45,5 %;
• «моя Родина — это моя страна» — 44,6 %;
• «затруднились ответить» — 9,9 %.
То, что оценки респондентов разделились на две равные доли, и то, что готовых признать своей Родиной страну, в котором жизнь будет лучше, оказалось среди учащихся больше, чем в целом среди молодежи в предыдущих опросах, можно интерпретировать по-разному. Учащиеся 10-11 классов (в возрасте от 15 до 17 лет) не характеризуются своей социальной зрелостью, зачастую им присущи максимализм и прямолинейность оценок. Но тем не менее в этих оценках отражается и общая духовная ситуация в стране.
Второй опрос, в рамках которого измерялось отношение к Родине, проводился по проекту «Молодежь в межэтнических коммуникациях: интолерантность, толерантность, диалог» по программе фундаментальных и прикладных научных исследований по теме «Этнокультурное многообразие российского общества и укрепление общероссийской идентичности» 2020-2022 гг. В данном опросе мы предложили респондентам новые варианты ответов («Я хотел бы считать Россию своей Родиной, при условии, что в ней жить будет лучше, чем в других странах»; «Я думал об этом, но пока затрудняюсь ответить»; «Я не задумывался над этим вопросом»). Второй вариант ответа нацелен на выявление доли тех, кто условно считает или склонен считать Россию своей Родиной (при улучшении жизни в стране).
В таблице 2 приведены данные по четырем регионам страны, в которых реали-зовывается данный проект.
Таблица 2
Суждения на тему «Где твоя Родина?» (в %)*
Суждение Республика Башкортостан Республика Татарстан, Алтайский край, Белгородская область, ноябрь 2020 Тюменская область, ноябрь 2020
ноябрь 2020 февраль 2021 ноябрь 2020 ноябрь 2020
«Я считаю Россию
своей Родиной незави-
симо от того, где жить 41,4 33,4 37,7 46,3 34 44,3
лучше — здесь или в
другой стране»
«Я хотел бы считать
Россию своей Родиной,
при условии, что в ней 13,2 19,3 10,6 10,4 10,6 10,1
жить будет лучше, чем в
других странах»
«Для меня Родина там,
где мне комфортно, хорошо жить, независимо 32 31,2 37,8 25 37,8 30,6
от того, где я родился»
«Я думал об этом, но
пока затрудняюсь отве- 5,9 6,8 7 9 11 7,1
тить»
«Я не задумывался над этим вопросом» 7,5 9,3 6,9 9,3 6,6 7,9
Примечание. *Опрос в октябре-ноябре 2020 года. (4 000 респондентов). Респонденты от 14 до 35 лет республик Башкортостан, Татарстан, Алтайского края и Белгородской области. Опрос в январе-феврале 2021 года (1000 респондентов). Респонденты в возрасте от 16 до 30 лет включительно, проживающие в Республике Башкортостан.
Если сравнить данные опросов по Республике Башкортостан в 2016 и 2020 году, то заметим некоторое увеличение доли респондентов, для которых понятие «Родина» связано с личным благополучием. Если рассматривать в совокупности доли респондентов, склонных (безусловно или условно) не считать свою страну Родиной, то они равняются доле «патриотов». По Татарстану и Белгородской области доля «патриотов» еще меньше.
Рассмотрим более подробно социально-демографическую характеристику респондентов, выбравших ответ «Для меня Родина там, где мне комфортно, хорошо жить, независимо от того, где я родился», по данным опроса в Башкортостане. Всего выбравших такой вариант — треть респондентов. Отклонения от этой средней величины по месту жительства (крупный, средний, малый город, село) не превышают 3 %. По возрастным группам (14-16; 17-18; 19-21; 22-25; 26-30; 31-35 лет) данные варьируются от 26 до 37 %, по этическим группам — от 29 до 38 %. Таким образом, конструирование концепта «Родина» через призму индивидуальных интересов и потребностей
примерно третью частью респондентов является общей чертой для всех демографических и этнических групп молодежи. За вторую половину 2020 года и в начале 2021 года произошли существенные изменения в настроениях молодежи. Сравнение данных по РБ, полученных в октябре 2020 года и начале февраля 2021 года, показывает негативный сдвиг в «локации» Родины. На 6 % выросла доля тех, кто готов признать Россию Родиной при условии улучшения условий жизни, на 8 % уменьшилось количество респондентов, безусловно считающих Россию своей Родиной. Эти данные диагностируют рост социального недовольства в молодежной среде, вызвавший участие их некоторой части в протестных акциях конца января 2021 года.
Приведенные выше данные можно интерпретировать следующим образом. Формула «Моя Родина там, где мне хорошо» характеризует как преломление «Мы-концепции» через призму «Я-концепции». При этом такая «Я-концепция» сама слабо связана с «Мы-концепцией» (суждениями о том, что являются не только индивидами, но и частью тех или иных социальных групп).
Это является показателем роста индивидуализма в системе ценностных ориен-таций молодежи. Характерной чертой этой концепции является превалирование Эго над Альтер, установка «мне должны», а не «я должен». Хотя «Я»- и «Мы»- концепции относительно автономны друг от друга, рассматриваемая формула, на наш взгляд, представляет форму разрыва между этими концепциями и является одним из индикаторов социальной отчужденности человека.
Отношение молодежи к тому, что считается Родиной, нужно соотносить с уровнями социальной идентичности, в том числе общероссийской идентичности. Мы условно выделяем следующие уровни идентичности. Первый уровень — «тотальное Мы» («Я» мыслится полностью в рамках «Мы», формулировка вопроса в анкете — «Я не представляю себя вне этой группы людей»). Второй уровень — «доминирующее Мы» (относительная автономность при решающей роли социальной принадлежности; формулировка вопроса — «Для меня это имеет очень большое значение, хотя могу представить себя и вне этой группы»). Третий уровень — «периферийное Мы» («Я» мыслится как самостоятельная сущность, хотя и связанная с «Мы», формулировка вопроса — «Для меня это имеет значение, но не самое важное»). Четвертый уровень — «номинальное Мы» («Мы» рассматривается индивидом исключительно как номинальная общность, связь между «Я» и «Мы» условна).
Наши измерения уровней идентичностей с разными социальными микро-, мезо-и макрогруппами показывают их достаточно большой разброс в молодежной среде (за исключением семьи, друзей, родственников). В таблице 3 представлены уровни российской, региональной, этнической и конфессиональной идентичностей молодежи РБ.
Российскую идентичность на тотальном уровне («не представляю себя вне россиян») проявляет каждый четвертый, на номинальном уровне («для меня это простая формальность») — каждый пятый респондент. По сравнению с этнической, конфессиональной и тем более региональной идентичностями российская идентичность молодежи представляется более «укоренившейся». Но тем не менее указанные данные говорят о значительной дифференциации и российской, и этнической, и конфессиональной, и региональной идентичностей. Тотальная идентичность может быть проявлением низко-
го уровня автономности, самостоятельности, незрелости «Я-концепции» человека. В ряде случаев тотальная идентичность граничит с социальным фанатизмом (признанием приоритета прав тех или иных социальных общностей над правами человека), изоляционизмом (ориентацией на «чистоту» своего социума), групповым эгоизмом («мой социум всегда прав»).
Таблица 3
Характеристика уровней социальной идентичности (в %)*
Уровень идентичности Идентичность
российская региональная этническая конфессиональная
Тотальный 26,2 12,1 20,6 21,2
Доминирующий 19,6 23,9 18,2 18,0
Периферийный 28,7 31,2 29,8 24,8
Номинальный 20,1 27,1 22,8 26,6
Затруднились ответить 5,3 5,7 8,5 9,4
Примечание. *Опрос 2016 года по РБ (1 000респондентов). Проект «Особенности формирования гражданской идентичности россиян в полиэтничном регионе (на примере Республики Башкортостан)».
В то же время номинальная («формальная») идентичность человека с народом своей страны, с людьми своей этничности является признаком социальной индифферентности (признанием неактуальности идентичности, размыванием идентичности), нигилизма (отходом от российской, этнической или иной идентичности и поиском альтернативных идентичностей).
То, что пятая часть молодежи может быть носителем индифферентности и нигилизма в отношении своей страны, своей Родины, является тревожным фактом.
Факторов складывания номинальной российской идентичности множество. Детство значительной части сегодняшней молодежи пришлось на 90-е годы, когда социальная аномия возросла до критического уровня. Социальная аномия трансформировалась в ценностные ориентации и установки значительной части подрастающего поколения. Глобализация также в значительной степени нивелируют локальные и региональные ценности. Не последнее место среди факторов номинальной российской идентичности занимают протестные настроения, связанные с ограниченными возможностями самореализации, карьеры, с проявлениями социальной несправедливости, социальной поляризации, коррупции.
Выводы
Наши рассуждения о концепте «Родина» в «Я»- и «Мы»- концепциях молодежи можно завершить следующими выводами. Формула «Моя страна — моя Родина» является выражением осознания человеком связи личной и общей судьбы. В формуле «Наша страна — наша Родина» выражается не только зависимость личного и общественного, но и
сопричастность человека к общим делам, к общим проблемам, задачам, целям. Формирование «Мы-концепции» «Наша страна — наша Родина» предполагает, во-первых, наличие национальных целей. При этом национальные цели должны быть не просто сформулированы в указах и иных решениях органов власти, по сути, они должны произрастать снизу. Только тогда национальные цели способны играть интегративную роль. Во-вторых, поскольку любые цели проецируются на будущее состояние, то формула «Наша страна — наша Родина» является частью «Мы-концепции» в форме динамического и будущего «Мы». Это возможно тогда, когда молодежь положительно оценивает возможности изменений в стране, изменений своего положения в обществе. В-третьих, формула «Моя страна — моя Родина» основывается на убежденности в верховенстве социальной справедливости.
В «Мы-концепции» формулировка «Моя Родина там, где мне хорошо» показывает то, что для данного респондента своя страна, свой народ является номинальной (условной) социальной общностью («я просто здесь живу, но могу жить в любой другой стране»). Впрочем, эта условность может распространяться на любую другую страну.
Пропаганда патриотических ценностей, воспитание молодежи на примерах из героического исторического прошлого сами по себе не смогут кардинально изменить ситуацию. Для того чтобы Россия воспринималась подавляющим большинством молодежи как «моя Родина», надо чтобы страна ассоциировалась с архетипом «мать», а не «мачеха». Для этого девиз «Наша страна — страна возможностей» не должен оставаться только девизом.
Ведущей идеей молодежной политики должна стать необходимость формирования деятельной российской идентичности. Такая идентичность понимается нами как «Мы-концепция», формирующаяся не только и не столько на основе отнесения себя к гражданской, социокультурной и государственно-политической общности россиян, сколько на основе сопричастности молодого человека к общим делам, к общероссийским целям. Мы можем судить об общероссийской идентичности человека по тому, как он не только на словах, не только на уровне чувств, но и на уровне своих конкретных действий отождествляет себя с Россией.
С целью анализа состояния и возможностей формирования такой деятельной общероссийской идентичности мы попробовали сравнить представления молодежи о целях, способных объединить россиян, с национальными целями страны до 2030 года, определенными указом Президента страны. В качестве целей, способных объединить всех россиян (стать общенародным делом), респонденты указали в следующем по значимости порядке: превратить Россию в страну комфортных условий жизни (32 %); обеспеченных людей (24,4 %), чистой экологии (24 %); высоких технологий (20 %) и т. д. То, что самая большая доля респондентов по разным параметрам национальных целей не превышает одной трети, говорит о том, что большинство не видят основных объединяющих целей россиян. При этом оценки респондентов относительно объединительного потенциала тех или иных целей (способных стать общим делом всех россиян, или большинства, или хотя бы меньшей их части) существенным образом расходятся.
Национальные цели, определенные в указе Президента страны, воспринимаются и населением, и чиновниками как целевые установки для государственного аппарата.
Национальные цели не стали подлинно национальными, то есть целями самого гражданского общества. Поскольку многие национальные цели имеют самое непосредственное отношение к потребностям молодежи, она должна бы быть заинтересована не только в результатах управленческого аппарата в реализации этих целей, но и в участии в их реализации. По большому счету, гражданское общество, в том числе молодежь, рассматривается государственным аппаратом в качестве не субъекта, а объекта национальных целей. Спускаемые сверху цели всегда остаются декларациями, если они не являются или не превращаются в цели самого общества, конкретного человека.
Сегодня необходима разработка Федеральной программы вовлечения молодежи в реализацию национальных целей страны до 2030 года. Целями программы должны быть: формирование деятельной общероссийской идентичности молодежи; социальная интеграция общества, в том числе молодого поколения; придание позитивной направленности настроениям и действиям молодежи; формирование «российской мечты» как конструирования системы целей — ценностей, объединяющей различные слои и общности российского общества перед большими вызовами XXI века.
Благодарности
Статья подготовлена в рамках реализации научного проекта № 20-011-31700 «Информационные события в конструировании образа России в системе "Я"- и "Мы"-концепций поколений Y и Z» при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ.
Библиографический список
[1] Titov, A. V. Self-concept in Historical Prospect / A. V. Titov, Zh. G. Titova. - Текст : непосредственный // Человек. Искусство. Вселенная. - 2015. - № 1. - С. 13-26.
[2] Джемс, У. Психология / У. Джеймс ; перевод с английского, под редакцией Л. А. Петровской. - Москва : Педагогика, 1991. - 368 с. (Классики мировой психологии). - Перевод изд.: Psychology : Briefer Course / W. James, New York, 1984. -Текст : непосредственный.
[3] Бернс, Р. Развитие Я-концепции и воспитание / Р. Бернс ; перевод с английского. -Москва : Прогресс, 1986. - 420 с. - Перевод изд.: Self-concept development and education / R. B. Burns, 1982. - Текст : непосредственный.
[4] Румянцева, Т. В. Психологическое консультирование : диагностика отношений в паре : учебное пособие / Т. В. Румянцева. - Санкт-Петербург : Речь, 2006. - 176 с. -Текст : непосредственный.
[5] Кули, Ч. Человеческая природа и социальный порядок / Ч. Кули ; перевод с английского. - Москва : Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. - 320 с. - Текст : непосредственный.
[6] Шевченко, Н. А. К вопросу о структуре Мы-концепции личности и группы / Н. А. Шевченко. - Текст : непосредственный // Социальная психология : вопросы теории и практики. Материалы V Всероссийской научно-практической конференции с международным участием памяти М. Ю. Кондратьева. - Москва, 2020. -С. 553-556.
[7] Багичева, Н. В. «Свиток, на котором отмечены все тайны бытия» : Архетипы Родины-матери в русском менталитете / Н. В. Багичева, Т. А. Чикаева. - Текст : непосредственный // Филологический класс. - 2017. - № 3 (49). - С. 34-40.
[8] Postnikova, Y. The Archetype of the Motherland in Modern Political Discourse (Ale-ksandr Prokhanov vs Dmitry Bykov) / Y. Postnikova. - Direct text // Quaestio Rossica. -2018. - Vol. 6, № 4. - P. 1174-1187.
[9] Титов, В. В. Национально-государственная идентичность как пространство политических смыслов и образов / В. В. Титов. - Текст : непосредственный // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. - 2017. - № 1. -С. 42-54.
[10] Галушина, Н. С. Механизмы формирования идентичности в социальных движениях : на материале русскоязычного Интернета / Н. С. Галушина. - DOI 10.28995/2073-6355-2018-8-134-154. - Текст : непосредственный // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». - 2018. - № 8. -С.134-154.
[11] Попова, О. В. Матрица государственной идентичности в эпоху постправды / О. В. Попова. - Текст : непосредственный // Время больших перемен : политика и политики : материалы Всероссийской научной конференции РАПН / Российский университет дружбы народов ; под редакцией О. В. Гаман-Голутвиной, Л. В. Смор-гунова, Л. Н. Тимофеевой. - 2017. - С. 291-292.
[12] Селезнева, А. В. Социокультурные угрозы и риски в современной России /
A. В. Селезнева, Е. Б. Шестопал. - DOI 10.31857/S013216250002161-0. - Текст : непосредственный // Социологические исследования. - 2018. - № 10 (414). - С. 90-99.
[13] Гальченко, А. С. Методологические проблемы исследования гражданской идентичности как психологического феномена / А. С. Гальченко. - DOI 10.18413/23138971-2018-4-4-0-10. - Текст : непосредственный // Научный результат. Педагогика и психология образования. - 2018. - Т. 4, № 4. - С. 107-118.
[14] Маленков, В. В. Будущее России в представлениях постсоветской молодежи /
B. В. Маленков, Ш. Ф. Фарахутдинов. - Текст : непосредственный // Известия высших учебных заведений. Социология. Экономика. Политика. - 2019. - Т. 12, № 3 - С. 107-118.
[15] Тучина, О. Р. Глобальная и национальная идентичность молодежи в контексте представлений о будущем / О. Р. Тучина, Л. С. Бурлаченко. - Текст : электронный // Электронный сетевой политематический журнал «Научные труды КубГТУ». -2020. - № 3. - С. 520-526. - URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=44496840
[16] Идентичность : Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание / Отв. ред. И. С. Семененко / ИМЭМО РАН. - Москва : Весь Мир, 2017. - 992 с. - Текст : непосредственный.
References
[1] Titov, A. V., & Titova, Zh. G. (2015). Self-concept in Historical Prospect. Person. Art. The universe, (1), pp. 13-26. (In English).
[2] James, W. (1984). Psychology: Briefer Course. New York, H. Holt & Co, 552 p. (In English).
[3] Burns, R. B. (1982). Self-concept development and education. (In English).
[4] Rumyantseva, T. V. (2006). Psikhologicheskoe konsul'tirovanie: diagnostika otnosheniy v pare. St. Petersburg, Rech' Publ., 176 p. (In Russian).
[5] Kuli, Ch. (2000). Human nature and social order. (In English).
[6] Shevchenko, N. A. (2020). K voprosu o strukture My-kontseptsii lichnosti i gruppy. Sot-sial'naya psikhologiya : voprosy teorii i praktiki. Materialy V Vserossiyskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem pamyati M. Yu. Kondrat'eva. Moscow, pp. 553-556. (In Russian).
[7] Begicheva, N. V., & Chikaeva, T. A. (2017). "A scroll, on which all the secrets of life are marked": the archetypes of the motherland in Russian mentality. Philological class, (3(49)), pp. 34-40. (In Russian).
[8] Postnikova, Y. (2018). The Archetype of the Motherland in Modern Political Discourse (Aleksandr Prokhanov vs Dmitry Bykov). Quaestio Rossica, 6(4), pp. 1174-1187. (In English).
[9] Titov, V. V. (2017). National and state identity as a space of political senses and images. Izvestiya Tulskogo gosudarstvennogo universiteta. Humanities, 1, pp. 42-54. (In Russian).
[10] Galushina, N. S. (2018). Mechanisms of identity formation in social movements. By the material of Russian-speaking internet. Bulletin. Series History. Philology. Cultural Studies. Oriental Studies, (8), pp. 134-154. (In Russian). DOI: 10.28995/2073-6355-2018-8134-154
[11] Popova, O. V. (2017). Matritsa gosudarstvennoy identichnosti v epokhu postpravdy. Vremya bol'shikh peremen : politika i politiki: materialy Vserossiyskoy nauchnoy konferentsii RAPN, pp. 291-292. (In Russian).
[12] Selezneva, A. V., & Shestopal, E. B. (2018). Socio-cultural threats and risks in contemporary Russia. Sociological studies, (10), pp. 90-99. (In Russian). DOI: 10.31857/S013216250002161-0
[13] Galchenko, A. S. (2018). Methodological problems of investigation of civic identity as a psychological phenomenon. Research result. Pedagogy and psychology of education, 4(4), pp. 107-118. (In Russian). DOI: 10.18413/2313-8971-2018-4-4-0-10
[14] Malenkov, V. V., & Farakhutdinov, Sh. F. (2019). The future of Russia in the representations of post-Soviet youth. Proceedings of Higher Educational Institutions. Sociology. Economics. Politics, 12(3), pp. 107-118. (In Russian).
[15] Tuchina, O. R., & Burlachenko, L. S. (2020).Global and national identity of youth in the context of future representations. Scientific Works of KubSTU, (3), pp. 520-526. (In Russian).
[16] Semenenko, I. S. (Ed.) (2017). Identichnost' : Lichnost', obshchestvo, politika. Entsiklope-dicheskoe izdanie. Moscow, Ves' Mir Publ., 992 p. (In Russian).
Получена / Submitted: 29/03/2021
Доработана / Revised: 13/04/2021
Принята к публикации / Accepted: 16/04/2021
