CC BY
136
УДК 34.06
DOI 10.24411/2078-5356-2019-10121
Макарейко Николай Владимирович Nikolay V. Makareyko
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры административного права и процесса Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
doctor of sciences (law), associate professor, professor of the department of administrative law and process
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, Russian Federation, 603950)
E-mail: makareiko_nik@mail.ru
Риски правового регулирования цифровой экономики Risks of legal regulation of the digital economy
В статье анализируются риски, которые возникают в связи с развитием отношений в области цифровой экономики. Предлагаются меры по выявлению, предупреждению и преодолению рисков в данной области.
Ключевые слова: право, правовое регулирование, правовые риски, методы правового регулирования, принуждение.
The article analyzes the risks that arise in connection with the development of relations in the field of digital economy. Measures to identify, prevent and overcome risks in this area are proposed.
Keywords: law, legal regulation, legal risks, methods of legal regulation, coercion.
Развитие общественных отношений в настоящее время характеризуется их усложнением, нестабильностью, возникновением новых и обострением традиционных вызовов и угроз. По сути, стало постулатом утверждение, что в настоящее время не существует отношений, свободных от рисков. Современное общество небезосновательно названо У. Беком «обществом рисков» [1; 2].
Мощные процессы детрадиционализации приводят к тому, что происходит разрушение устоявшегося нормативного регулирования общественных отношений, социального порядка, трансформируются социальные структуры, изменяются ценностные ориентиры, дестабилизируется система социальной защиты, сокращаются горизонты не только отдаленного, но и ближайшего будущего. У субъектов возникает неуверенность, потребность и необходимость рисковать, существенно изменяются траектории общественного развития во всех сферах жизнедеятельности общества (экономической,
социальной, политической). В таких условиях возникает потребность в поиске средств, которые позволяли бы заблаговременно диагностировать существующие и потенциальные риски, выявлять и преодолевать их.
Признавая проявление риска в различных сферах, следует отметить, что экономическая сфера характеризуется наибольшей степенью рисковой напряженности. Перевод отечественной экономики на рыночные принципы хозяйствования, реализация инновационных подходов, развитие венчурных проектов, немотивированный отказ на макроуровне от использования долгосрочного планирования, ошибочность прогнозирования привели к тому, что на должном уровне не диагностируются и не идентифицируются риски.
Почти тридцать лет назад А.П. Альгиным и М.Ф. Орзихом было отмечено, что наличие хозяйственного риска предопределено спецификой данной деятельности, многовариантностью ее осуществления, умноженное на
© Макарейко Н.В., 2019
стихийные бедствия, кризисные финансово-экономические явления, сочетанием элементов случайности и стихийности экономических процессов [3, с. 20-27].
Особенно остро данная проблема стоит в агропромышленном комплексе, так как сельскохозяйственное производство в большой степени зависит от почвенно-климатических условий. Необходимо принимать во внимание, что большинство сельскохозяйственных угодий находится в зоне рискованного земледелия. В связи с этим на государство возлагается дополнительная нагрузка в данной отрасли экономики. «Чтобы нарастить потенциал российского АПК, государство должно поддерживать в том числе и фермерские хозяйства, прежде всего путем стимулирования создания новых рабочих мест, так как именно малые формы хозяйствования являются важнейшим фактором сохранения и развития сельскохозяйственных территорий» [4, с. 286].
Стремлением нормализовать ситуацию, более эффективно защитить экономические отношения можно объяснить принятие Указа Президента РФ от 13 мая 2017 года № 208 «О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года», который является актом стратегического планирования в сфере обеспечения экономической безопасности [5].
В настоящее время одним из трендов развития экономики России является развитие цифровой экономики, что и предопределило ее отнесение к числу приоритетных национальных проектов [6]. Цифровой экономикой признается «хозяйственная деятельность, в которой ключевым фактором производства являются данные в цифровом виде, обработка больших объемов и использование результатов анализа которых по сравнению с традиционными формами хозяйствования позволяют существенно повысить эффективность различных видов производства, технологий, оборудования, хранения, продажи, доставки товаров и услуг» [7].
Столь масштабные изменения в экономической сфере объективно предполагают принципиальное реформирование действующего законодательства. Так, И.И. Кучеровым проведен взыскательный анализ возможных правовых подходов по легитимации криптовалют, что весьма важно в силу расширения практики использования данных финансовых инструментов в качестве альтернативных платежных средств в современных условиях [8, с. 183-193].
Российская Федерация должна быть интегрирована в общемировой процесс цифрови-зации экономики. Логическим шагом в данном направлении явилось принятие Программы «Цифровая экономика Российской Федерации», в которой нашли свою конкретизацию положения указа Президента РФ о развитии информационного общества в стране. В данном документе стратегического планирования отмечено, что одной из причин отставания Российской Федерации в области цифровой экономики от признанных мировых лидеров связывается с несовершенством и пробелами нормативного правового регулирования. В этой связи предлагается формирование соответствующей ре-гуляторной среды, которая бы обеспечивала благоприятный правовой режим для функционирования цифровых технологий в сфере экономики, то есть цифровой экономики.
В дорожной карте по реализации программы цифровой экономики закреплены целевые показатели, которые должны быть достигнуты с определенной периодизацией (2018, 2020, 2024 гг.). При этом предусмотрено, что данный план будет ежегодно корректироваться. Так, на первом этапе предусмотрено принятие первоначальных мер, направленных на совершенствование нормативного правового регулирования, снятие существующих барьеров в области развития цифровой экономики, в том числе разработку и закрепление соответствующего понятийного аппарата. На втором этапе будут реализованы меры по совершенствованию нормативного правового регулирования в области цифровой экономики, в том числе вновь возникающих отношений. Результатом третьего этапа должно явиться создание механизма комплексного регулирования отношений в области цифровой экономики.
Успешное функционирование цифровой экономики возможно при условии должного правового обеспечения. В то же время дефекты права, несовершенство правового регулирования приводят и будут приводить к значительным издержкам. В этой связи существует потребность в разрешении ряда проблем.
Во-первых, наличествует необходимость в определении оптимального соотношения права и других социальных регуляторов при упорядочении отношений в сфере цифровой экономики. При этом необходимо помнить, что «право осуществляет свои регулятивные функции в одном комплексе не только с моралью, но и с другими социальными регуляторами -
обычаями, корпоративными, религиозными нормами и др.» [9, с. 369].
Названная проблема имеет принципиально важное значение. От ее разрешения зависит определение объема правового регулирования, то есть разделение «поля» нормативного регулирования. Очевидно, что отношения в сфере цифровой экономики регулируются различными социальными регуляторами и значительную роль играют технические нормы. Они, получив правовое опосредование, трансформируются в технико-юридические нормы. В этой связи важно познать природу информационных отношений, их специфику в сфере экономики и определить те отношения, которые требуют правового регулирования, то есть выступают в качестве его объекта. При этом было бы ошибочным считать, что право взаимодействует исключительно с техническими нормами при регулировании отношений в области цифровой экономики. В подтверждение нашей позиции можно сослаться на Резолюцию Европарламента от 16 февраля 2017 года [10], в которой наряду с нормами гражданского права закреплены нормы морали, в частности, изложены основные этические принципы робототехники. Данными нормами следует руководствоваться на стадиях проектирования, разработки и использования робототехники.
Очевидно, что данные нормы будут уточняться, претерпевать определенные изменения. Следует признать оправданным стремление выработать определенные нравственные ориентиры, которые должны быть положены в основу деятельности по использованию искусственного интеллекта с момента разработки, дизайна и на последующих этапах использования. В дальнейшем, нормы морали должны быть уточнены и расширены границы их деятельности.
Полагаем, что система нормативного правового регулирования отношений в сфере цифровой экономики должна быть дополнена другими социальными регуляторами, в том числе религиозными нормами. Качественное регулирование названных отношений возможно при условии вовлечения в систему регулирования самого широкого спектра социальных норм. При этом возникает проблема, которая связана с высокой динамикой развития в сфере цифровых отношений и «запаздыванием» регулирования. Так, в вышеуказанной Резолюции Евро-комиссии предлагается закрепить страхование ответственности роботов, которая должна носить обязательный характер, а также сформировать специальный фонд, средства которого
могли быть использованы в целях покрытия убытков, которые могут возникнуть в ходе их деятельности.
Следует принимать во внимание, что для формирования многих социальных регуляторов, в том числе норм морали, религиозных норм, обычаев, требуется значительное время, и данная тенденция вряд ли будет преодолена. В связи с этим существует потребность в ускоренном и даже опережающем правовом регулировании. Обращая внимание на фактор времени, нельзя не отметить значимость определения пределов нормативного правового регулирования, его видов, форм взаимосвязи с другими социальными регуляторами.
Во-вторых, необходимо учитывать специфику отношений в сфере цифровой экономики, что выступает предметом правового регулирования. Развитие цифровой экономики в стране требует соединения собственно экономических и информационных отношений. В этой связи важным является познание и последующее определение отношений, которые возникают при сборе, анализе, обмене соответствующих данных, управлении экономическими отношениями с использованием когнитивных технологий, а также их дальнейшего сближения (соединения) с нано-, био- и другими технологиями, что в будущем должно привести к трансформации в качественно новую экосистему. Для качественного регулирования отношений в области экономических цифровых технологий важно познать их природу и не допустить их деформации в результате правового регулирования.
В связи с этим важно вовлечь экспертное сообщество в формирование соответствующего законодательства. Его рекомендации позволят избежать ошибок, сформировать качественную нормативную правовую базу цифровой экономики.
В-третьих, существует необходимость в определении оптимального баланса нормативного правового регулирования и саморегулирования. На уровне руководства Организации экономического сотрудничества и развития неоднократно ставился данный вопрос. При этом предлагалось сделать саморегулирование в качестве легального сектора правового поля, то есть очертить те границы, в рамках которых может быть осуществлено регулирование самими субъектами цифровых экономических отношений. В противном случае можно скатиться к беспределу, картельным сговорам, теневой экономике.
Выдерживание разумного баланса правового регулирования и саморегулирования будет способствовать возникновению теневого права в рассматриваемой сфере [11]. В последнее время сложилась определенная тенденция по преодолению административных барьеров в экономике, в том числе путем ограничения нормативного правового регулирования. Необходимо учитывать специфику цифровых экономических отношений, в том числе и способность их самовоспроизводства. В силу этого следует принимать во внимание те угрозы, которые заключают в себе цифровые технологии. Важно спрогнозировать развитие цифровой экономики и сформировать оптимальное соотношение правового регулирования и саморегулирования. В целях избежания ошибок следует расширить практику применения правового эксперимента. При этом данное средство необходимо применять оперативно, учитывая высокую динамику рассматриваемых отношений.
В-четвертых, существует потребность в определении взаимосвязи норм внутригосударственного (российского) и международного права. Цифровая экономика является наднациональным явлением и выступает объектом регулирования норм международного права. В этой связи существует потребность в обновлении структуры отечественного права, что наблюдается в государствах с наиболее высоким уровнем развития цифровой экономики (Евросоюз, США, Южная Корея, Япония).
Значимость выстраивания взаимоотношений международного права и отечественного права предопределена частью 4 статьи 15 Конституции РФ, где закреплен приоритет общепризнанных принципов и норм международного права. С учетом того факта, что нормы международного права могут повлечь за собой изменение отечественного права, существует потребность во взвешенном подходе при ратификации соответствующих международных договоров. Другими словами, необходимо придерживаться политики интеграции в международное правовое пространство в ходе регулирования цифровой экономики, но при этом сохранить государственный суверенитет [12].
Существует потребность в принятии оперативных мер по гармонизации национального законодательства и источников международного права в сфере цифровой экономики. При этом следует защитить суверенные интересы Российской Федерации. Принимая меры по решению данной важной задачи следует учиты-
вать перспективы разрешения споров в сфере цифровой экономики в органах международной юрисдикции, защите интересов Российской Федерации, ее граждан и юридических лиц.
В-пятых, необходимо определить приоритеты в правовом регулировании цифровой экономики, то есть определить те отношения, которые нуждаются в первостепенном внимании субъектов правотворчества. К таковым следует отнести: телекоммуникацию; защиту личных данных субъектов отношений в области цифровой экономики; защиту информационной инфраструктуры; обеспечение цифровой идентичности; электронную торговлю; защиту прав потребителей; обеспечение онлайн-безопасности; регулирование «удаленных» трудовых отношений; сбор, уплата налогов, сборов и других платежей; логистику; цифровую, в том числе и телемедицину.
Наряду с указанными приоритетами необходимо реализовать комплексный подход, с тем чтобы в максимальной мере избежать пробелов в нормативном правовом регулировании. От этого во многом будет зависеть уровень конфликтности в данной сфере. Наличие качественной нормативной правовой базы будет стимулировать правомерное поведение субъектов, занятых в сфере цифровой экономики. Так, Э.В. Талапина отмечает, что государственные закупки должны быть в максимальной мере адаптированы к тем тенденциям, которые имеют место в цифровой среде, в том числе к облачным технологиям, новым формам государственно-частного партнерства, программному обеспечению с открытыми источниками, контрактам на услуги с частным сектором. В связи с этим обращается внимание на отсутствие правового регулирования в данной области [13].
В-шестых, внедрение цифровой экономики, ускорение данного процесса чревато новыми вызовами и угрозами, что обостряет проблему обеспечения безопасности. Именно комплексное обеспечение безопасности должно выступить в качестве важного вектора осуществления нормативного правового регулирования в данной сфере.
Должное обеспечение экономической безопасности требует реализации многоуровневого подхода. В связи с этим создаются глобальные механизмы обеспечения безопасности на международном уровне при участии ООН; требуется формирование региональных моделей безопасности в сфере цифровых отношений. Помимо универсальных моделей правового регулиро-
вания информационной безопасности, разрабатываемых в рамках ООН, активно формируются и региональные модели в рамках таких международных организаций, как Шанхайская организация сотрудничества, Организация Договора о коллективной безопасности, Организация экономического сотрудничества и развития.
Вместе с тем, следует сформировать собственную внутригосударственную систему безопасности, которая должна быть интегрирована в вышеперечисленные модели. В то же время следует учитывать их различия, что требует согласования в выстраивании собственной модели обеспечения безопасности [14]. При этом важную роль будет играть правовое обеспечение локальной безопасности на уровне отдельных субъектов цифровой экономики и их объединений. Речь должна идти о выстраивании системы управления рисками цифровой безопасности.
В Резолюции 58/199 от 17 марта 2010 года Генеральной Ассамблеи ООН о создании глобальной культуры кибербезопасности и защите важнейших информационных инфраструктур указано, что «действенная защита важнейших инфраструктур включает, в частности, выявление угроз и уменьшение уязвимости важнейших информационных инфраструктур, минимизацию ущерба и времени на восстановление в случае повреждения или попыток нарушения защиты, а также выявление причин повреждения или источника таких попыток».
Принятие мер по обеспечению безопасности в определенной мере может замедлять прохождение соответствующих информационных процессов, вести к снижению эффективности деятельности, но такой подход позволит в перспективе избежать больших утрат. Отрадным является факт принятия Федерального закона от 26 июля 2017 года № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации» [15]. Он направлен на регулирование отношений в области обеспечения безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации, обеспечение устойчивого функционирования при проведении в отношении ее компьютерных атак.
Обращает на себя внимание, что в Докладе Комиссия по усилению национальной кибербе-зопасности США, в которую входят руководители федеральных органов безопасности и лидеры компаний в сфере цифровой экономики, от 1 декабря 2016 года показывается, что циф-
ровая экономика США является не просто объектом обеспечения безопасности, а составной частью системы ее кибербезопасности. Такой подход видится весьма перспективным и свидетельствует о том, что неразвитость цифровой экономики несет в себе существенную угрозу не только кибербезопасности, но и национальной безопасности в целом. Полагаем, что указанный подход должен быть использован при осуществлении нормативного правового обеспечения безопасности в сфере экономической безопасности.
В-седьмых, существует важная технико-юридическая проблема. Она заключается в том, каким образом регулировать отношения в сфере цифровой экономики. Нужно ли принимать отдельные (самостоятельные) законы, которые регламентируют исключительно отношения, возникающие в обозначенной сфере? Другими словами, формировать как бы «параллельное» законодательство, дублируя при этом нормы существующих отраслей права, прежде всего, гражданского, информационного, предпринимательского права. Второй путь - дополнение существующих источников российского права соответствующими разделами, главами, в которые включены нормы, регламентирующие отношения в области цифровых отношений.
В первом случае решается важная задача специализации законодательства, но актуализируется проблема рассогласованности нормативных текстов, разграничения предметов нормативного правового регулирования, что повлечет за собой рост правовых коллизий. Предпочтительным видится внесение дополнений в действующие нормативные правовые акты, но при этом по отдельным важным аспектам цифровой экономики нужно принимать специальные нормативные правовые акты.
В-восьмых, необходимо реформировать институт государственного принуждения и, прежде всего, юридической ответственности. Следует принимать во внимание рост числа правонарушений в информационной среде и причиняемый при этом ущерб [16]. Важно в комплексе адаптировать все формы государственного принуждения, то есть предусмотреть юридическую возможность сбалансированно применять соответствующие меры государственного принуждения. При этом названные меры должны быть взаимосвязаны с позитивными нормами, регулирующими отношения в области цифровой экономики. Необходимо в максимально возможные сроки преодолеть от-
ставание, сформировать механизм защиты в области цифровой экономики посредством мер государственного принуждения. Принимая во внимание значимость данных мер и наступа-емые правоограничения, необходимо принять соответствующую концепцию государственного принуждения в сфере цифровой экономики. В данном документе стратегического планирования необходимо определить цели, формы, применения названных мер, ориентировать их на противодействие вызовам и угрозам в сфере цифровой экономики.
В-девятых, развитие цифровой экономики требует соответствующего структурного обеспечения. Так, в 2011 году Госсоветом Китайской Народной Республики создана и в настоящее время активно функционирует Государственная канцелярия по интернет-информации, которая призвана на более качественном уровне упорядочить Интернет в целях его здорового развития. Очевидным организационным решением в данном направлении является преобразование Минсвязи России в Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации (Минкомсвязь России) [17]. Данный шаг является закономерным и укладывается в логику развития цифровой экономики, ее организационного обеспечения. Наряду с этим существует необходимость в соответствующем организационном обеспечении в других органах государственной власти, в том числе и создании соответствующих территориальных структур. Возможно, в перспективе актуализируется проблема специализации органов судебной власти путем создания специализированных судов.
Перечисленные проблемы могут быть уточнены по мере их разрешения, а также возникнуть новые в силу развития цифровых отношений.
Примечания
1. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.
2. Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001.
3. Альгин А.П., Орзих М.Ф. Перестройка и хозяйственный риск: социально-правовые аспекты // Правоведение. 1989. № 5. С. 20-27.
4. Чеботарев В.С., Ионов В.А. Проблемы в развитии малых форм хозяйствования на селе как одного из ключевых факторов прорывного развития современной России // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 2 (42). С. 282-286.
5. Собрание законодательства РФ. 2017. № 20, ст. 2902.
6. О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года: указ Президента РФ от 7 мая 2018 г № 204 // Собрание законодательства РФ. 2018. № 20, ст. 2817.
7. О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы: указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203 // Собрание законодательства РФ. 2017. № 20, ст. 2901.
8. Кучеров И.И. Правовые подходы к легитимации криптовалют // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 2 (42). С. 183-193.
9. Теория государства и права: учебник для бакалавров / под ред. В.К. Бабаева. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство Юрайт, 2014. 715 с.
10. Нормы гражданского права о робототехнике: резолюция Европарламента от 16 февраля 2017 года. В резолюции приведены рекомендации для Европейской комиссии относительно норм гражданского права о робототехнике (2015/2013(INL). URL: http://robopravo.ru/riezoliutsiia_ies (дата обращения: 04.09.2018).
11. Баранов В.М. Теневое право: монография. Н. Новгород, 2002. 165 с.
12. Ефремов А.А. Единые цифровые пространства: в поиске баланса между интеграцией и суверенностью // Информационное право. 2016. № 3. С. 36-39.
13. Талапина Э.В. Правовое регулирование цифрового правительства в России: возможности учета требований ОЭСР // Государственная власть и местное самоуправление. 2018. № 3. С. 20-25.
14. Ефремов А.А. Проблемы реализации государственного суверенитета в информационной сфере // Вестник УрФО. Безопасность в информационной сфере. 2016. № 2. С. 54-60.
15. Собрание законодательства РФ. 2017. № 31. Ч. I, ст. 4736.
16. Дремлюга Р.И. Интернет-преступность: монография. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2008. 240 с.
17. О структуре федеральных органов исполнительной власти: указ Президента РФ от 15 мая 2018 г № 215 // Собрание законодательства РФ. 2018. № 21, ст. 2981.
References
1. Beck U. Risk Society. On the way to another modernity. Moscow: Progress-Tradition Pabl., 2000. (In Russ.)
2. Beck W. What is globalization? Moscow: Progress-Tradition Pabl., 2001. (In Russ.)
3. Algin A.P., Orzykh M.F. Restructuring and economic risk: social and legal aspects. Jurisprudence, 1989, no. 5, pp. 20-27. (In Russ.)
4. Chebotarev V.S., lonov V.A. Problems in the development of small farms in rural areas as one of the key factors in the breakthrough development of modern Russia. Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia, 2018, no. 2 (42), pp. 282-286. (In Russ.)
5. On the Strategy for Economic Security of the Russian Federation for the period until 2030: decree of the President of the Russian Federation of May 13, 2017, no. 208. Collection of legislative acts of the RF, 2017, no. 20, art. 2902. (In Russ.)
6. On the national goals and strategic objectives of the development of the Russian Federation for the period up to 2024: decree of the President of the Russian Federation of May 7, 2018, no. 204. Collection of legislative acts of the RF, 2018, no. 20, art. 2817. (In Russ.)
7. On the Strategy for the Development of the Information Society in the Russian Federation for 20172030: decree of the President of the Russian Federation of May 9, 2017, no. 203. Collection of legislative acts of the RF, no. 20, art. 2901. (In Russ.)
8. Kucherov I.I. Legal approaches to the legitimization of cryptocurrencies. Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia, 2018, no. 2 (42), pp. 183-193. (In Russ.)
9. Theory of state and law: a textbook for bachelors / ed. V.K. Babaev. 3rd ed., rev. and add. Moscow: Yurayt Publishing House, 2014. 715 p. (In Russ.)
10. Civil law norms on robotics: resolution of the European Parliament of February 16, 2017. The resolution provides guidelines for the European Commission regarding the civil law of robotics (2015/2013 (INL). URL: http://robopravo.ru/riezoliutsiia_ies (accessed 04.09.2018). (In Russ.)
11. Baranov V.M. Shadow law: a monograph. Nizhny Novgorod, 2002. 165 p. (In Russ.)
12. Efremov A.A. Common digital spaces: in the search for a balance between integration and sovereignty. Informatcionnoe parvo, 2016. № 3. P. 36-39. (In Russ.)
13. Talapina E.V. Legal regulation of digital government in Russia: the possibility of taking into account the requirements of the OECD. Gosudarstvennaya vlast i mestnoe samoupravlenie, 2018, no. 3, pp. 20-25. (In Russ.)
14. Efremov A.A. Problems of realization of state sovereignty in the information sphere. UrFR Newsletter. Information Security, 2016, no. 2, pp. 54-60. (In Russ.)
15. Collection of legislative acts of the RF, 2017, no. 31, part I, art. 4736. (In Russ.)
16. Dremlyuga R.I. Internet crime: a monograph. Vladivostok: Publishing House of the Far East university, 2008. 240 p. (In Russ.)
17. On the Structure of federal executive bodies: Presidential decree of May 15, 2018 no. 215. Collection of legislative acts of the RF, 2018, no. 21, art. 2981. (In Russ.)
a
3 §
0
1 §
m >3
о со
0 a
3
3«
3
1
w
CD
О ^
3
(O <D
О га о
CD
0
CD (В
а с а
55
з Q.
0Q
1 о
>3
(D ^
(В (В
