CC BY
158
Адаменко Игорь Евгеньевич
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника Краснодарского университета МВД России (e-mail: [email protected])
Зинченко Игорь Анатольевич
кандидат юридических наук, доцент, доцент Калининградского филиала Международного университета (в Москве) (e-mail: [email protected])
Результаты применения технико-криминалистических средств как источники доказательств в уголовном процессе
В статье анализируются дискуссионные вопросы, порождаемые материалами, полученными в результате применения технико-криминалистических средств. Излагаются позиции, основанные, по мнению авторов, на действующем уголовно-процессуальном законодательстве. Высказываетсяп-редложениепоегосовершенствованию.
Ключевые слова: доказательство, источник доказательств, производные доказательства, вещественные доказательства, документы, приложения к протоколам следственных и судебных действий.
Œ. Adamenko, candidate of jurisprudence, assistant professor, deputy chief Krasnodar Ministry of Internal Affairs university of Russia; e-mail: [email protected]
I^. Zinchenko, candidate of jurisprudence, assistant professor, assistant professor of the Kaliningrad branch the international university (in Moscow); e-mail: [email protected]
The materials received, as a result of technical tools the source of evidence in criminal proceeding
Procedural and legal nature of the materials received, as a result of using technical means in investigation are analyzed in the article. The proposals based, on the author's opinions, current criminal procedural legislation. Suggestionsspeakoutonitsperfection.
Key words: evidence, source of evidence, secondary evidence, material evidence, document, applications to the repot of investigative(judicial) actions.
Р
азмышления о доказывании, о природе доказательств в уголовно-процессуальном, да и в целом в судебном праве, неразрывно связаны с проблемами, порождаемыми источниками доказательств, их статусом, систематизацией, условиями допустимости, достаточностью, ролью и значением в реальном уголовном процессе. До создания УПК РФ 2001 г. некоторые из этих проблем пребывали как бы в тени главной категории - "доказательство", т.к. юридическая форма - всегда лишь один из ряда признаков этого понятия. Преобразования, произошедшие в ст. 74 УПК РФ (по
сравнению со ст. 69 УПК РСФСР), содержащей нормативное определение понятия доказательств, заставили задуматься о правовой природе их источников ученых-процессуалистов и криминалистов различных направлений. Разброс мнений здесь поразительно широк. Чтобы убедиться в этом, достаточно хотя бы перечислить наиболее заметные точки зрения, представленные в современной литературе.
В.Т.Томин, формулируя и отстаивая тезис о скатывании отечественного уголовно-процессуального законодательства к теории формальной оценке доказательств, в качестве одного из ярких примеров, подтверждающих эту тенденцию,
230
называет ограничительным перечень источников доказательств, представленный законодателем в ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Считает его, в сочетании с рядом других норм, "не только излишним, но и вредным" [16, с. 217].
С.А.Шейфер предлагает отказаться в научных исследованиях от употребления термина "источник доказательств", а обозначаемые ими показания, заключения, вещественные доказательства и документы следует, вслед за законодателем, именовать самими доказательствами, т.е сведениями[19, с. 71, 73]. Стало бы, обсуждаемая правовая категория в реальном уголовном процессе как бы и не существует. Если оставить в стороне рассуждения об онтологическом и гносеологическом подходах к исследованию природы формирования сведений (такое странное, на первый взгляд, предложение возникает в связи с тем, что других авторов этот же инструментарий приводит к совершенно иным выводам), то можно сказать, что данная точка зрения, как и позиция создателей ст. 74 УПК РФ, базируется на гиперболизации концепции единства фактических данных и их источников. Такого единства, в котором первое понятие поглотило второе. Конечно в реальной действительности, в практической деятельности доказательства и их источники существуют в неразрывном единстве. Однако понятия эти неоднозначны. Доказательства в уголовном процессе - это любые сведения (данные, сообщения, информация), обладающие указанными в законе свойствами. Как и в любой другой мыследеятельности они всегда выражены речевыми средствами. Источники же доказательств выступают той процессуальной формой, в которой доказательства допускаются в уголовное судопроизводство. Изобретать в юридических текстах какой-либо новый термин для их обозначения представляется излишним.
Поиски утраченных законодателем источников сведений (а их не быть), приводит некоторых авторов к неожиданным результатам. В разной интерпретации, с различной аргументацией и с неоднозначными выводами, в условиях действия несовершенных норм УПК РФ, возрождается, высказанная В.Я.Дороховымидея о том, что источниками доказательств являются вовсе не показания, заключения, протоколы и документы, а лица, располагающие доказательственной информацией [4, с.3-8; 11, с. 14, с.186].
К этому выводу, вероятно, подталкивает то свойство сведений, что они не могут пребывать вне мышления субъектов доказывания и иных лиц, а поэтому, как отмечалось выше, существу-
ют в показаниях иписьменных актах (протоколах, заключениях и документах) не иначе как в речевой, т.е. в языковой форме.Но заметим: это специфика формирования сведений, но не источников сведений.
Процессуалисты, изучающие проблемы теории доказательств, как правило, утверждают, что в своих исследованиях они опираются на категории гносеологии. В принципе, иначе и быть не может, поскольку доказывание в уголовном процессе подчинено закономерностям познавательной деятельности. Но вот выводы ученых, увы, зачастую предлагаются разные. Но и этого мало. В названых выше и многих других работах для обоснования все новых предложений привлекаются натуралистический, аксиологический, логический, правовой аспекты. А на очереди,вероят-но, еще - деятельностный, лингвистический, семиотический, психологический и иные подходы.
Можно было бы с любопытством отнестись к этим исследованиям, если бы на этой основе не предлагался не только пересмотр краеугольные понятия доказательственного права, но и даль-нейшее"развитие" и без того несовершенных уголовно-процессуальных норм [4, с.8].
Существуют и иные отвергаемые нами позиции. Например, современные толкователи УПК РФ приходят к мысли о том, что перечень источников доказательств, помещенный в его ч. 2 ст. 74, вовсе и не исчерпывающий, а носит открытый характер [13, с.142].
Достаточно распространено, высказываемое на протяжении многих лет, мнение о необходимости дополнения перечня источников доказательств материалами, полученными при проведении оперативно-розыскных мероприятий (на наш взгляд, соответствующие нормы целесообразно было бы разместить в ст. 89 УПК РФ), а также в результате применения научно-технических средств (НТС) [2, с.398].
Не надо быть слишком проницательным, чтобы предположить - столь серьезный разнобой в мнениях обусловлен методологически уязвимым определением понятия доказательств в ст. 74 УПК РФ, в ч. 2 которой доказательствами, т.е. сведениями названы показания, заключения, протоколы, вещественные доказательства и документы.
Каждое из приведенных суждений, заслуживает пристального внимания. В настоящей статье объектом исследования мы избрали последнюю из приведенных точек зрения.
Термин материалы, полученные в результате применения НТС (по иной терминологии "технико-криминалистических средств", "технических в
231
широком смысле средств") широко распространен в уголовно-процессуальных и криминалистических исследованиях. В юридической природе этих материалов не следует искать какое-то целостное образование. Они могут обретать различный статус в уголовном судопроизводстве -вещественных доказательств, документов, приложений к документам и заключениям экспертов или специалистов, образцов для сравнительного исследования или же приложений к протоколам следственных (судебных) действий. Проиллюстрируем это, возможно, не для всех бесспорное суждение простыми примерами. Так, в результате применения источника ультрафиолетовых лучей можно выявить пятна на одежде подозреваемого (вещественные доказательства). Применяя средства для вычерчивания планов и схем можно изготовить схему места проведения следственного эксперимента (приложение к протоколу). Фотографическими средствами можно зафиксировать противоправные действия гражданина, доставленного в дежурную часть ОВД (документ или приложение к документу). Средствами дактилоскопирования создаётся дактилоскопическая карта с целью идентификации личности по следам пальцев рук (образец для сравнительного исследования). В результате применения магнита в ходе осмотра места происшествия может быть установлено, что на определённом участке грунта отсутствуют металлические опилки и т д. (В последнем примере показано, - возможны ситуации, в которых при применении технических средств выявляются определённые обстоятельства, однако никакие новые объекты не создаются и не обнаруживаются). Таким образом, даже при беглом взгляде на эмпирическую картину применения технико-криминалистических средств в уголовном судопроизводстве можно заметить, - полученные при этом материалы по форме, содержанию и процессуальной природе не однородны.
По вопросу о доказательственном значении материалов, полученных в результате применения НТС при производстве следственных действий, в различных источниках, в том числе в научной, учебной и справочной литературе, высказываются неоднозначные мнения. Вот основные точки зрения:
1. Ряд авторов считают целесообразным признать некоторые из "результатов" применения НТС вещественными доказательствами. Ещё в период действия УПК РСФСР 1923 г. М.А. Чельцов предлагал расширить перечень вещественных доказательств, "включив в него снимки, слепки, оттиски и записи, выполненные фото-
графическим, механическим или иным способом, обеспечивающим точность воспроизведения"[18, с.186]. Это мнение широко распространено и в настоящее время в отношении слепков, оттисков следов и фотоснимков, воспроизводящих достаточное для использования в доказывании количество признаков фиксируемых объектов с тем лишь дополнением, что эти вещественные доказательства - производные [1, с. 6-8; 10, с. 228].
Действительно, изготовление слепков с объёмных следов и т.п. есть разновидность криминалистического моделирования, а в физическом смысле оттиск следа всегда "вторичен" по отношению к следу, т.е. производен от него, точно также как и любое фото-, кино-, видеоизображение и даже беспристрастное описание всегда производны от фиксируемых объектов. Однако вещественные ли они доказательства? Думается, что на этот далеко не риторический вопрос должен быть дан отрицательный ответ.
Приведём ряд аргументов:
1) вещественные доказательства, будь они первоначальными либо производными, всегда изначально формируются не внутри, а за пределами уголовного судопроизводства. Читаем об этом у В.Я.Дорохова: "Процесс формирования вещественных доказательств, как и других доказательств, делится на внепроцессуальную и процессуальную стадии, которым соответствуют, с одной стороны, образование материальных следов, признаков и состояний вещи, предмета и, с другой - их восприятие и фиксация в процессуальных документах"[6, с. 110]. Таким образом, вещественные объекты, в том числе и производные, не создаются и не могут создаваться субъектами доказывания при производстве следственных действий;
2) материалы, прошедшие одинаковую процедуру оформления, должны иметь равное правовое значение. Трудно представить, чтобы, например, на одной и той же фототаблице, прилагаемой, к протоколу осмотра места происшествия, ряд фотоснимков - ориентирующий, обзорный, узловой - служили приложениями к протоколу, его иллюстрацией, а детальный снимок поверхностного следа был оценён как вещественное доказательство;
3) нигде: ни в УПК РФ, ни в комментариях к нему, ни тем более в учебной и справочной литературе нет указаний на производство осмотра приложений к протоколу и вынесения в отношении них постановления о приобщении к делу. Без соблюдения же этих правил, установленных ч. 2 ст. 81 УПК РФ, никакой объект не может обрести статус вещественного доказательства.
232
Что же касается процессуально-правовой природы сведений, т.е. доказательств, устанавливаемых в рассмотренных ситуациях, то именно они, доказательства, классифицируются как производные. Но устанавливаются они не производными вещественными доказательствами, а приложениями к протоколам.
2. Другое распространённое мнение заключается в признании материалов, полученных при использовании дополнительных к протоколированию средств фиксации хода и результатов следственных действий, документами в значении ст. 84 УПК РФ "Иные документы". Наиболее часто мнение о признании приложений к протоколам документами распространяется на ауди-и видеозаписи допросов и ряда других следственных действий, а иногда также на фотоснимки, планы и схемы[3, с.204; 7,с.85].
Очевидно, что материалы, полученные в результате применения НТС, действительно обладают рядом признаков документов как самостоятельных источников доказательств: а) они (за исключением слепков и оттисков следов) являются таковыми, т.е. документами, как предметы материального мира; б) в них могут содержаться сведения, зафиксированные как в письменной, так и в иной форме; в) с их помощью могут быть установлены обстоятельства, имеющие значение для дела. Вот, пожалуй, и всё. Но этих признаков явно недостаточно, поэтому мы не разделяем и вторую точку зрения, а наши аргументы таковы:
1) в отличии от процессуальных актов, документы в значении ст. 84 УПК РФ, как и вещественные доказательства, формируются за рамками уголовного судопроизводства. Их собирают по правилам, установленным ст. 86 УПК РФ;
2) для личных и официальных документов как самостоятельных источников доказательств важен удостоверительный признак. Это означает, что документы, исходящие от лиц, снабжаются подписью и датой, а в официальных должны наличествовать и другие реквизиты - бланки, сопроводительные письма, исходящие номера, оттиски печатей и штампов.Если же признать, например, материалы видеозаписи допроса независимыми от протокола допроса видеодокументами, то их пришлось бы снабжать ещё какими-то письменными актами для включения во временной и пространственный контекст. Однако никаких таких письменных актов быть не может. Единственно допустимым в этой ситуации актом является протокол допроса, и именно в нём, в соответствии с ч. 5 ст. 166 и ч. 4 ст. 190 УПК РФ, указываются существенные све-
дения о применённых технических средствах и полученных результатах.
3. Суть ещё одной точки зрения, недалеко ушедшей от приведённых выше, с которой также нельзя согласиться, заключается в дифференцированном подходе к материалам, полученным в результате применения НТС при производстве следственных действий. Их предлагается разделить на три группы: 1) производные вещественные доказательства (объёмные слепки и оттиски), 2) часть протоколов (рисунки, планы и схемы) и 3) комплексные с протоколом источники (фото-, кино-, ауди- и видеоматериалы) [11, с.327].
Мы не видим принципиальной разницы в правовой природе объектов второй и третьей группы, но основное возражение состоит в следующем: материалы, полученные одними и теми же субъектами, в одних и тех же целях и, главное, в рамках одних и тех же процессуальных форм, должны иметь равный статус.
Отчего же на протяжении более полувека наши оппоненты ищут в перечне источников доказательств (ранее в ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР, а ныне в ч. 2 ст. 74 УПК РФ) новое место для материалов, полученных в результате применения НТС? Чем их не устраивает характеристика рассматриваемых материалов как приложений к протоколам? Вероятно, отчасти их настораживает "незвучность" и уязвимость самого термина "приложения" как что-то напоминающее справочный материал, прилагаемый, скажем, к обвинительному заключению. Пишут же, например, авторы одного из солидных учебников, оценивая статус ауди- и видеодокументов: "Термин приложение определяет лишь местонахождение предмета" [3, с.204], хотя определяющими места нахождения источников доказательств, скорее служат нормы, регламентирующие их хранение (например, хранение вещественных доказательств и документов - ст. 82, ч. 3 ст. 84 УПК РФ), а не статус и порядок оформления. Так, например, если фотоснимки оформить не в виде фототаблицы, а поместить с помощью современных компьютерных технологий на страницы самого протокола, то их правовая природа никак не изменится. Точно также и прилагаемый к протоколу оттиск следа может физически пребывать в сейфе у следователя или в криминалистической лаборатории, не меняя своего статуса.
Основная причина возникновения критикуемых нами точек зрения (помимо неоднозначного прочтения ст. 74 УПК РФ, о чём говорилось выше) заключается в явной недооценке сведений, ус-
233
танавливаемых прилагаемыми к протоколу объектами. М.С.Строгович об этом: "Фотоснимки, планы, схемы и т.д., не будучи сами по себе доказательствами, служат лишь для пояснения и наглядного усвоения протокола осмотра" [15, с.455]. (Позиция авторитетнейшего отечественного учёного не могла не повлиять на формирование научных представлений процессуалистов и криминалистов последующего поколения). Редакция ст. 74 УПК РФ "Доказательства" лишь подливает "масла в огонь" для преумножения аналогичных выводов [10, с.128-129].
Нам представляется, что уголовно-процессуальное законодательство - ст.ст. 74, 83, 186, 190, 259 УПК РФ и др. - позволяет утверждать: любые приложения к протоколам следственных действий являются их составной частью и, будучи правильно процессуально оформлены, они образуют вместе с протоколами единый самостоятельный источник доказательств. Что же касается фактических данных, т.е. сведений, устанавливаемых путём изучения приложений к протоколам, то к ним в данном случае неприменимы такие категории, как "самостоятельность" или "несамостоятельность". Они являются доказательствами в уголовном судопроизводстве, ведь таковыми, согласно ч. 1 ст. 74 УПК РФ, служат любые сведения, обладающие указанными в законе признаками. В информационно-познавательном аспекте приложения к протоколу ничем не уступают аналогичным объектам, имеющим статус вещественных доказательств и документов. Допустим, что в протоколе осмотра места происшествия не описано положение оконной форточки, а на снимках, оформленных в виде фототаблицы хорошо видно, - в период осмотра форточка была открыта. Можно ли использовать сведение о положении форточки в качестве доказательства? На этот вопрос следует дать утвердительный ответ.
Никто не ставит под сомненье, например, допустимость использования слепков и оттисков следов для производства идентификационных экспертиз, хотя они и не оформляются как вещественные доказательства. В судебных заседаниях воспроизводятся прилагаемые к протоколам ауди- и видеозаписи для установления обстоятельств дела, и нет никакой необходимости придавать им статус документов и т.д. Иные подходы к решению рассматриваемых проблем могут сформироваться лишь на основе изменений норм УПК РФ. Кстати, опыт придания особого статуса конкретным материалам в российском законодательстве есть. Имеются в виду фонограммы, полученные в ходе контроля и записи
телефонных и иных переговоров в порядке ст. 186 УПК РФ. По всем признакам такие фонограммы обладают статусом документов в значении ст. 84 УПК РФ. Однако с целью сохранения их признаков и свойств и обеспечения достоверности законодатель в ч. 8 ст. 186 УПК РФ предписал оформлять их и обращаться с ними как с вещественными доказательствами. Аналогичная норма включена и в ч. 6 ст. 186.1 УПК РФ "Получение информации о соединениях между абонентами и/или абонентскими устройствами". Возражать против этого нет смысла.
Авторы, уже не одно десятилетие критикующие нашу позицию об универсальности, содержащегося в ч. 2 ст. 74 УПК РФ перечня источников доказательств (а оно неоднократновысказы-валось и ранее [8, с.92-97; 9, с.14-17]) до сих пор не привели каких-либо убедительных контра-гументов. В известных нам работах, содержащих предложения о дополнении этого перечня материалами, полученными в ходе применения НТС, как правило, упоминаются объекты, правовое положение которых безупречно определяется в рамках действующего законодательства. В их числе, прежде всего, называются материалы, полученные с применением технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий [12, с.56-57]. Однако их доказательственное значение, на наш взгляд, ничем не отличается от полученных аналогичным путём и представленных в распоряжение субъектов доказывания письменных актов. Они обладают всеми признаками документов в значении ст. 84 УПК РФ.
В ряде работ упор делается на бурное внедрение во все сферы жизнедеятельности, в том числе, правоохранительной, экспертно-кримина-листической и, увы, криминальной, достижений научно-технического прогресса, что должно отражаться и в уголовно-процессуальном законодательстве [17, с.12]. Согласимся, законодательство должно реагировать на эти тенденции. Разумно было бы сформулировать в УПК РФ нормы, определяющие общие условия допустимости применения НТС в уголовном судопроизводстве. В их числе: научная состоятельность, возможность получения достоверных результатов, безопасность для жизни, здоровья, чести и достоинства граждан и др. Опыт реализации этих предложений известен законодательству ряда зарубежных государств. Так, в п. 40 ст. 7 УПК Республики Казахстан дано определение понятию НТС, применяемых в уголовном процессе, а в ст. 129 этого Кодекса установлены общие условия и правила их использования. С достаточ-
234
но высокой степенью вероятности можно прогнозировать регламентацию в УПК РФ применения конкретного технического устройства - полиграфа ("детектора лжи"). Однако вернёмся к "осевому" вопросу: сдерживает ли, перечень источников доказательств, который следует именовать закрытым, возможности использования в уголовно-процессуальном доказывании материалов, полученных в результате применения современных компьютерных технологий, видеокамер наружного наблюдения, электронных средств связи, записи звука и изображения? Нет, не сдерживает, не ограничивает и не препятствует. Ещё раз подчеркнём, - любые из этих материалов являются либо вещественными доказательствами, либо документами, либо неотъемлемыми частями письменных актов - документов, заключений и протоколов.
В заключение, зададимся вопросом - возможно ли хотя бы гипотетически допустить исключение ст. 74 из УПК РФ? Думается, что также гипотетически, на этот, вопрос может быть дан положительный ответ. Все последующие за ст. 74 УПК РФ нормы при этом допущении никак бы не пострадали. Ведь, в принципе, формулировка дефиниций не свойственна законодательству. Более верный путь - разъяснение употребляемых в Кодексе терминов. Не содержится определение понятия доказательств в известных нам УПК государств, так называемого, дальнего зарубежья. До 1961 г. его не было его и в российском законодательстве. Однако, сформулированное в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (ч. 1ст. 16) и воспроизведенное в УПК всех союзных республик бывшего СССР (ч. 1 ст. 69 УПК РСФСР), оно прочно вошло в структуру отечественного законодательства. Отвергать его в редакции ч. 1 ст. 74 УПК РФ, из которой ясно и однозначно следует, что доказательства это любые фактические данные, обладающие указанными в законе признаками, не имеет смысла. И именно поэтому нам представляются единственно верными воззрения ученых-процессуалистов (Б.Т.Без-лепкин, В.П.Божьев, В.Н.Григорьев, А.В.Побед-кин, В.Т.Томин и др.), не изменивших своих позиций в трактовке понятии доказательств после принятия УПК РФ. Да, изменились нормы права, но ни вонтологическом, ни в гносеологическом аспектах ничего не изменилось в средствах отыскания истины по уголовным делам.
Что же касается содержания ч. 2 ст. 74 УПК РФ, содержащей перечень источников доказательственной информации, то здесь, на наш взгляд, требуется либо хирургическое вмеша-
СРЫТИЕ И РАССЛЕДОВАНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИИ тельство законодателя - ее исключение из Кодекса, либо терапевтическое - возвращение к концепции предшествующего УПК РСФСР. Для отечественного уголовно процессуального законодательства, очевидно, более приемлем второй вариант. В этом случае ч. 2 ст. 74 УПК РФ может быть изложена в следующей редакции: "Доказательства устанавливаются: показаниями подозреваемого, показаниями обвиняемого, показаниями потерпевшего, показаниями свидетеля, заключениями и показаниями эксперта и специалиста, вещественными доказательствами, протоколами следственных и судебных действий, документами".
В современных условиях не приходится рассчитывать на возникновениеединой школы процессуалистов, как и единых доктрин в сфере теории доказательств, не говоря уж хотя бы о единстве терминологии. Вместе с тем, принятие высказанного нами предложения способствовало бы сближению позиций, как по фундаментальным, так и по прикладным вопросам и теоретиков, и тех, кому законы надлежит исполнять.
1. Варфоломеева Т.В. Производные вещественные доказательства. М.: Юридическая литература, 1980. - 48 с.
2. См.: Винберг А.И.. Корухов Ю.Г. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства в области применения научно-технических средств // Связь юридической науки с практикой. Сб. науч. трудов / Отв. ред. В.Н.Кудрявцев. М.: АН СССР, 1985. С. 398 - 401.
3. Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н. Указ.работа. С. 204.
4. Томин В. Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009.-816 с.
5. Доля Е. Источник доказательств в уголовном судопроизводстве // Законность, 2011, № 12. С. 3 - 8.
6. Дорохов В.Я. Понятие источника доказательств // Актуальные проблемы доказывания в советском уголовном процессе. Тезисы выс-тупл. на теоретич. семинаре, проведенном ВНИИ МВД СССР 27 марта 1981 г. М.: ВНИИ МВД СССР, 1981 г. С. 8 - 12.
7. Дорохов В.Я. Природа вещественных доказательств //Сов.государство и право, 1971, № 10. С.109 -114.
8. Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учеб.пособие. Уфа: Изд. Башкирск. унта., 2002. - 116 с.
9. Зинченко И.А. Доказательственное зна-
235
чение материалов, полученных в результате применения технико-криминалистических средств // Вопросы повышения эффективности правосудия по уголовным делам. Вып. 9. Межвуз. сб. Калининград: Изд. КГУ, 1981. С. 92 -97;
10.Зинченко И.А. Вещественные доказательства при расследовании преступлений: уголовно-процессуальный аспект. Ташкент: Изд. Ташк. высш. шк. МВД СССР, 1991. С. 14 -17;
11. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации/Под общ.ред. А.А.Чекалина. М.: Экзамен, 2006.
12. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учеб.-практич. пособие. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2010. - 343 с.
13. Менькин И.В. О доказательственном значении ауди- и видеозаписей в уголовном процессе //Журнал российского права, 2001, № 9. С. 56 -57.
14. Морозова И.Б. Отдельные виды доказательств в процессуальном праве // Право и жизнь: Независимый научно-правовой журнал. М.: 2010, № 143 (5). С. 141 -145.
15. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник/Под общ. ред. А. В. Смирнова. - 4-е изд., перераб. и доп.. - М.: КНОРУС,
2008. - 704 с.
16. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М.: Наука, 1968. - 470 с.
17. Томин В.Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М., Юрайт,
2009. - 376 с.
18. Цомая С.Д. Правовое регулирование и доказательственное значение применения научно-технических средств в уголовном судопроизводстве: автореф. дисс. ... канд. юрид наук. М, 2007. - 24 с.
19. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс: Учебник. - 2-е изд., перераб. - М.: Госюриз-дат, 1951. - 512 с.л
20. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М.: Норма, 2009. - 240 с.
1. Varfolomeyev T. V. Derivative material evidences. M: Legal literature, 1980. - 48 pages.
2. See: Vinberg A.I. Korukhov Yu.G. Improvement of the criminal and procedural legislation in a scope of scientific and technical means//Communication of jurisprudence with practice. Sc. works / Otv. edition V.N.Kudryavtsev.
M: Academy of Sciences of the USSR, 1985. Page 398-401.
3. Grigoriev V. N., Pobedkin A.V., Yashin V. N. Ex. work. Page 204.
4. Tomin V. T. Criminal trial: actual problems of the theory and practice. M: topaum, 2009.-816 pages.
5. E.Istochnik's share of proofs in criminal legal proceedings/Legality, 2011, No. 12. P. 3-8.
6. Dorokhov V. Ya. Concept of a source of proofs/ /Actual problems of a dokazyvaniye in the Soviet criminal trial. Theses ebicmynn. on meopemun. the seminar which has been carried out by all-union scientific research institute of the Ministry of Internal Affairs of the USSR on March 27, 1981 in M: Allunion scientific research institute of the Ministry of Internal Affairs of the USSR, 1981 P. 8-12.
7. Dorokhov V. Ya. Nature of material evidences/ /Sov.Gosudarstvo and right, 1971, No. 10. Page 109114.
8. Enikeev Z.D. Mechanism of criminal prosecution: Ucheb.Posobiye. Ufa: Prod. Bashkirsk. un-that., 2002. - 116 pages.
9. Zinchenko I.A. Evidentiary value of the materials received as a result of application of technical and criminalistic means/Questions of increase of efficiency of justice on criminal cases. Vyp. 9. Interhigher education institution. c6. Kaliningrad: Prod. KGU, 1981. P. 92-97.
10. Zinchenko I.A. Material evidences at investigation of crimes: criminal and procedural aspect. Tashkent: Prod. Tashk. Ministry of Internal Affairs of the USSR, 1991. P.14-17.
11. The comment to the Code of criminal procedure of the Russian Federation / Under o6-w ped. A.A.Chekalina. M: Examination, 2006.
12. Lazareva V.A. Dokazyvaniye in criminal trial: studies. - npaKmuv. grant. - 2nd prod., reslave. and additional - M: Jurait, 2010. - 343 pages.
13. Menkin I. V. About evidentiary value of Audi -and videos in criminal trial//the Magazine of the Russian right, 2001, No. 9. Page 56-57.
14. Morozov I.B. Separate types of proofs in a procedural law//the Right and life: Independent scientific and legal magazine. M.: 2010. No. 143 (5). P. 141-145.
15. SmirnovA.V., KalinovskyK.B.Criminaltrial: the textbook / Under ed. A.V.Smirnov's edition. -4th prod., reslave. and additional. - M: KHORUC, 2008. - 704 pages.
156 Strogovich M. S. Course of the Soviet criminal trial. T. 1. M: Science, 1968. - 470 pages.
17. Tomin V. T. Criminal trial: actual problems of the theory and practice. M, Yurayt, 2009. - 376 p.
236
18. Tsomy S.D. Legal regulation and evidentiary value of application of scientific and technical means in criminal legal proceedings: av-toref. yew. ... edging. leg. sciences. M, 2007. - 24 p.
19. Cheltsov M. A. Soviet criminal trial:
Textbook. - 2nd prod., reslave. - M: Gosyurizdat, 1951. - 512 p.
20. Sheyfer S. A. Proofs and a dokazyvaniye on criminal cases: problems of the theory and legal regulation. M: Norm, 2009. - 240 p.
237
