CC BY
235
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Результативность правопонимания в современной юридической науке
ВЛАСЕНКО Николай Александрович, доктор юридических наук, профессор, заведующий отделом теории законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: [email protected]
Поставлен вопрос об эффективности методологических основ исследования сущности права в современном правоведении. Отмечается, что исследователи часто пренебрегают онтологическими и гносеологическими требованиями, необходимыми для достижения объективного результата. Не учитывается также праксиологический критерий. Следствием этого является слабая аргументация, неубедительность выводов и рост количества теорий, их гибридов. Автор полагает, что одним из оснований продуктивности является использование в познании категорий «неопределенность» и «определенность», свойства которых охватывают материальную и нематериальную природу. Универсальность и диалектическое единство данных категорий подтверждаются их распространяемостью на социальную материю, в том числе право. Более того, универсальность категорий определенности и неопределенности безгранична и охватывает не только материю, но и познание. Делается вывод, что данные категории являются важным познавательным средством. С этих позиций анализируются естественно-правовая, интегративная, коммуникативная теории и др. С позиции категорий неопределенности и определенности анализируются классические и современные школы правопонимания. Речь идет о юридическом позитивизме, естественно-правовой школе, интегративном, либертарном и коммуникативном понимании сущности права. Предлагается соизмерять продуктивность, в том числе социальную полезность теорий правопонимания данных категорий.
Ключевые слова: правопонимание, сущность права, научные принципы познания, определенность, неопределенность, интегративное правопонимание, естественная школа права, юридический позитивизм, либертарное понимание права, коммуникативная теория права, материалистическая теория права.
Efficiency of Understanding of Law in the Modern Legal Science
N. A. Vlasenko, doctor of legal sciences, professor
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia
E-mail: [email protected]
The question of the effectiveness of the methodological foundations of the study the essence of law in modern jurisprudence is raised. It is noted that researchers often neglected ontological and epistemological requirements needed to achieve a fair result. The praxeological criterion is also not considered. As the result there is a weak argumentation, unconvincing findings and the increasing number of theories, their hybrids. The author believes that one of the criterion of efficiency is using the knowledge of the categories of uncertainty and certainty, the properties of which include tangible and intangible nature. Universality and dialectical unity of these categories is confirmed by their prevalence in the social fabric, including the law. Moreover, the universality of the categories of certainty and uncertainty is limitless and includes not only matter, but also knowledge. It is concluded that these categories are an important cognitive tool. From this perspective natural law theory, integrative theory,
communicative theory are analyzed. From the perspective of uncertainty and certainty categories it is analyzed classical and modern schools of law. The author talks about legal positivism, natural law school, integrative and libertarian and communicative understanding of the essence of law, offers evaluate the productivity of theories of law by means of categories of certainty and uncertainty.
Keywords: understanding of law, essence of law, principles of scientific knowledge, certainty, uncertainty, integrative legal thinking, natural law school, legal positivism, libertarian understanding of law, communicative theory of law, materialistic theory of law.
DOI: 10.12737/10444
Умножение теорий правопонима-ния в современном правоведении, их новое видение в принципе нужно приветствовать, ибо в этом проявляется развитие юридической науки1. Однако всегда ли так полезен всплеск мнений, нет ли здесь социально ненужного, например, когда речь идет об учебном процессе в юридических вузах и факультетах; нет ли здесь бесполезной траты сил научного сообщества? Эти и другие вопросы заставляют задуматься о необходимости выработки критериев продуктивности, в частности, на воззрения коллег по такому ключевому вопросу юриспруденции, как правопонимание. Мы ни в коей мере не пытаемся расставить, что называется, точки над i в этой сложнейшей проблематике. Цель настоящей статьи — обратить внимание на эффективность формулируемых идей в вопросах правопонимания. Несомненно, изложенное видение критериев оценок аргументированности и доказательности также не бесспорно и нуждается в обсуждении и дальнейшем обосновании.
Принципы и критерии познания формулируются на основе знаний, которые, по мнению А. Ф. Чердан-цева, выражены в виде законов философии, черт материалистической диалектики2. Они представляют со-
1 Автор продолжает исследование современных теорий правопонимания, их аргументированности. Начало этих размышлений см.: Власенко Н. А. Правопонимание в свете категорий определенности и неопределенности // Журнал российского права. 2014. № 2. С. 37—45.
2 См.: Черданцев А. Ф. Логико-языковые
феномены в юриспруденции. М., 2012. С. 129.
бой правила познания, цель которых — нормировать и организовать деятельность ученого, с тем чтобы полученный им результат был продуктивным. Это одна из важнейших задач методологии.
Плюрализм правопонимания в юридической науке, как зарубежной, так и отечественной, известен достаточно давно. Со временем многие подходы окрепли в смысле умножения дополнительных аргументов и обоснований. В связи с этим принято говорить о направлениях, школах или типах правопонимания3. Заметим лишь, что термин «тип правопонимания», появившийся в современной российской юриспруденции как результат обобщения мнений о сущности права, предполагает наличие характерных признаков однородных явлений, на основании которых делается обобщение и соответственно признание предмета как самостоятельного явления. Однако если мы вправе оперировать термином «тип правопони-мания», то почему бы не поставить проблему продуктивности (результативности) такого правопонимания.
Результативность (продуктивность) правопонимания включает в
3 О типах правопонимания см., например: Четвернин В. А. Понятие права и государства. Введение в курс теории права и государства. М., 1997. С. 11—13; Поляков А. В., Тимошина Е. Д. Общая теория права. СПб., 2005. С. 38—75. Надо сказать, что попытки обобщения в вопросах правопонима-ния предпринимались и ранее. Например, А. К. Стальгевич называл это «основными направлениями, наметившимися в советской юридической литературе» (Стальгевич А. К. Пути развития советской правовой мысли. М., 1928. С. 41).
себя по крайней мере две составляющие, одна из которых — познавательная, предполагающая не только описание явления (что чаще всего и делается в правопонимании), но и его объяснение, научную интерпретацию данных с позиции глубинных закономерностей и сущностных черт. Это так называемый эвристический уровень. Гносеологическая и онтологическая результативность полученных знаний должна обладать способностью стать основой дальнейшего познания изучаемой реальности, поскольку практически все знания определены (имеют завершенный характер) только на конкретном историческом этапе познания. Познание бесконечно, оно движется по спирали от определенных знаний к еще более определенным. Такой характер полученных знаний позволяет говорить о научном прогнозировании, выработке гипотез и предложений о развитии права и его будущности. Игнорирование познавательной роли знаний в сфере правопони-мания обрекает их на замкнутость и научную бесперспективность.
Другая составляющая продуктивности правопонимания — прагматическая — носит прикладной характер. Речь идет о практической (социальной) роли доктрины право-понимания, о ее роли в деле совершенствования практики законодательной, судебной и иной правоприменительной. Не менее важно и то, насколько содействует предлагаемое правопонимание идеологической и воспитательной роли общества, в том числе формированию профессионального правосознания.
Безусловно, речь идет не о выработке единственно верного подхода, а лишь о поддержке идей, способствующих дальнейшему углубленному пониманию роли права и его сущности, а также идей, формирующих структурное мировоззрение, способное воспитать высокопрофессиональных юристов.
Имеющие многовековую историю школы правопонимания (тео-
логическая, договорная, естественно-правовая и др.), по сути, являются фундаментом современного правопонимания. В советской теории права также не было единства понимания права, хотя с конца 1930-х гг., после известного выступления А. Я. Вышинского, доминировал позитивистский подход. Однако уже в 70—80-х гг. этот подход стал критиковаться и в какой-то мере вытесняться естественно-правовыми взглядами. В настоящее время палитра предлагаемых подходов в решении проблемы правопонимания довольно пестра, что подтверждают, в частности, материалы III Международной конференции, состоявшейся 22—24 апреля 2008 г. в Москве4, а также прошедшей 10—11 декабря 2014 г. в Санкт-Петербургском университете конференции «Право и коммуникация».
Как отмечалось, отрицать усилия ученых в поиске ответа на вопрос, что такое право и что является его основой с познавательных и прагматических позиций, вряд ли целесообразно. Однако острота вопроса о результативности научных исследований и, соответственно, их методологической эффективности не снижается. Важную роль здесь должны сыграть категории «неопределенность» и «определенность»5, которые в последние десятилетия активно исследуются в философии, в том числе в теории познания6. На наш взгляд,
4 См.: Теоретические и практические проблемы правопонимания: матер. III Меж-дунар. конф., состоявшейся 22—24 апреля 2008 г. в РАП / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009; также см.: Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: в 2 т. / под ред. М. В. Антонова, И. Л. Честнова. СПб., 2014.
5 См.: Власенко Н. А. Правопонимание в свете категорий определенности и неопределенности. С. 37—44.
6 См., например: Готт B. C. О неисчер-
паемости материального мира. М., 1968; Готт B. C., Урсул А. Д. Определенность и неопределенность как категории научного
именно эта принципиальная конструкция в научном познании является недостающим звеном в исследовании данной проблематики.
Данные категории, будучи давно известными и используемыми в процессе познания многими науками, тем не менее не признавались ключевыми или по крайней мере достаточно важными в деле научных исследований.
П. И. Визир и А. Д. Урсул в связи с этим отмечают следующее: «Идеи определенности и неопределенности почти не имели "входа" в частные науки, да и в философии и математике они разрабатывались главным образом "попутно", в процессе решения других проблем, казавшихся более важными. От решения проблемы определенности — неопределенности, как правило, не зависело решение других проблем, казавшихся главными. Это основная причина того, что идея неопределенности не выходила практически за пределы философии и математики»7. Иначе говоря, философы считают: идея определенности и неопределенности в смысле ее познавательной роли не использовалась наукой адекватно значению до конца XIX в.
Глубинное понимание роли и значения определенности и неопределенности в познавательном процессе должно было найти свое подтверждение как важнейшего инструмента в доминирующей науке. В связи с этим философы верно отмечают,
познания. М., 1971; Курчиков Л. Н. Категория неопределенности в философии и ее методологическое значение для современного естествознания: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Л., 1970; Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности как категории научного познания. М., 1971. О неопределенности и определенности в праве см.: Власенко Н. А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2.
7 Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности. Кишинев, 1976. С. 63—64.
упоминая древнего Анаксимандра как открывателя данных категорий, что идея движения познания от неопределенности к определенности должна была подтвердиться в научной практике. И здесь свою историческую роль сыграла квантовая физика8. Представляется, это было предопределено объективным ходом истории познания мира. Однако познание не существует вне материи, и само познание — неотъемлемое свойство материи9.
Подчеркнем, что исследование феномена права невозможно без обращения к философским категориям «определенность» и «неопределенность». Их содержание, единство и взаимоисключаемость являются методологической основой изучения феномена неопределенности в праве, или, иными словами, правовой неопределенности. В. С. Готт, анализируя эти две категории, противопоставляет их друг другу. Неопределенность, пишет автор, — одна из форм объективного существования явлений мира, характеризующаяся отсутствием «резких граней» между свойствами и состояниями явлений природы и преобладанием зависимости свойств, а определенность — также форма объективного существования явлений мира, обладающая «резко выраженными гранями» между состояниями явлений природы и относительной независимостью свойств, состояний, явлений друг от друга10.
Л. Н. Курчиков, в свою очередь, отмечает: «В качестве существенных признаков определенности выступает относительная устойчивость, вы-деленность и относительная независимость от среды. Неопределенность можно рассматривать как потерю предметом своей определенности (качественной или количественной)
8 См.: Наука. Величайшие теории. Гейзен-берг. Принцип неопределенности. М., 2015.
9 Подробнее об этом см., например: Спир-кин А. Г. Философия. М., 2002. С. 385—396.
10 См.: Готт B. C. Указ. соч. С. 25.
или становление новой определенности в результате изменчивости, включения предмета в новые взаимосвязи с окружающими его другими предметами»11.
Объективность свойств определенности и неопределенности охватывает материальную и нематериальную природу. Материальная природа более устойчива и определенна, даже если речь идет о ее биологической составляющей. Для ее возникновения требуются тысячи лет; совершенствование и переход от одного видового качества к другому — также довольно длительный процесс. Каменная и водная среды менее подвижны и, соответственно, менее определенны, но они также не стоят на месте, о чем свидетельствуют данные географических и иных естественных наук12.
Универсальность и диалектическое единство категорий «неопределенность» и «определенность» подтверждаются их распространяемостью на социальную материю. Между тем в науке интерес к данным категориям возрос с пониманием физических законов, в частности законов макро- и микромира (Н. Бор, В. Гейзенберг, Н. Винер, Л. Бриллю-эн, И. Пригожина и др.). Многочисленные дискуссии в конечном счете привели к мысли об универсальности категорий как объективного отражения реального мира, его материи. Дело в том, что «наука стремится к точности и определенности значения и смысла используемых в ней терминов. Это находит отражение в логике, которая предъявляет научным терминам требования точности и определенности»13.
Постепенно исследователи сосредоточили внимание на социальной материи. Выяснилось, что движение и развитие общества, социальных
11 Курчиков Л. Н. Указ. соч. С. 5.
12 См.: Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности. С. 5—22.
13 Курчиков Л. Н. Указ. соч. С. 15.
систем также можно измерить с помощью понятий «неопределенность» и «определенность». Переход от одного качественного состояния к другому (формация, социальная система, ценностные и нормативные ориентиры, совершенные правовые формы и др.) измерим диалектикой определенности и неопределенности. Свойство материи обладать определенностью и неопределенностью, т. е. перемещаться из одного состояния в другое, удается установить посредством научно-познавательной деятельности. Следовательно, другой аспект проявления неопределенности — научное познание, о чем отмечалось выше. «Неопределенность есть свойство имеющегося знания, а именно его неполнота и некоторое многообразие возможностей его по-полнения»14. Таким образом, универсальность определенности и неопределенности безгранична и охватывает не только материю и все ее формы, но и познание. На универсальность этих свойств материи обратили внимание еще в 20—30-е гг. XX в. Очевидно, что основанием неопределенности являются бесконечное разнообразие и неисчерпаемость объекта познания. Поэтому объект отражается в понятиях, их определениях в соответствующий период, а если учесть, что время безостановочно, то и понятие обогащается иными признаками.
Процесс признания универсальности философских категорий «неопределенность» и «определенность», их самостоятельности и взаимообусловленности имеет сложную историю. Наиболее отчетливое представление о неопределенности впервые появилось в учении Анаксимандра. Немаловажное значение имеют суждения Гераклита, Аристотеля, Гегеля и др.15 при характеристике первосущности
14 Курчиков Л. Н. Указ. соч. С. 12.
15 См.: Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015. С. 54—55.
всех конкретных вещей и явлений окружающего мира.
Рассматриваемые категории занимают одно из центральных мест в методологии современной науки. Так, В. Гейзенберг обосновал существование начала неопределенности в квантовой физике. Это положение легло в основу признания того, что в объективном мире не существует абсолютной определенности явлений, их свойств и связей, а объективная определенность всегда выступает в единстве с неопределенностью. Абсолютная определенность возможна только в замкнутых изолированных системах, которых в материи практически не существует.
В современной философии категории «определенность» и «неопределенность» используются при характеристике свойств движущейся материи, познавательного процесса и предметно-практической деятельности. Их необходимо применять и при характеристике права как составляющей социальной материи и в качестве познавательного средства при исследовании правовых явлений.
Данные категории имеют разнообразные формы проявления, причем каждой материи присущи собственные проявления определенности и неопределенности. Не является исключением и право как разновидность социальной материи.
Анализ современной литературы говорит в пользу следующих научных направлений по вопросу право-понимания.
Позитивистско-нормативистское (монистическое) направление — традиционное отстаивание точки зрения о доминировании в правопони-мании тезиса о том, что право — это прежде всего нормы, генетически и функционально связанные с государством. Здесь, несомненно, ярко изложенные мотивы позитивизма, в чем-то нормативизма и других смежных научных направлений. Это направление, в недавнем прошлом доминирующее в нашей науке, до-
статочно хорошо представлено в отечественной правовой литературе16.
Естественно-правовое направление основано на позиции различия права и закона. Право здесь понимается как нечто присущее человеку, свойственное ему, неотъемлемое от него и проявляется в его правах. А. Ф. Черданцев справедливо отмечает, что фактически это дуализм права17. Одним из ярких представителей современной школы естественного правопонимания являлся В. И. Леушин. Ученый исходил из того, что «понимание права имеет человеческую природу (хотя это не всегда осознается) независимо от того, в каком аспекте рассматривается право: онтологическом, гносеологическом, аксиологическом, праксиологическом или ином»18. Анализируя современные направления пра-вопонимания, В. И. Леушин заключает, что их «можно взять за основу правопонимания, но это приводит к искажению реальной значимости других элементов, к их неадекватному восприятию». Далее отмечается, что «естественное право принципиально отличается от рассмотренных направлений». Это «невидимый элемент, феномен правового сознания»; «это результат деятельности человека в его целостности. Содержание естественного права определяется природой человека, не законодателем, не судом, не отдельным субъектом права»19. В итоге автор
16 См., например: Явич Л. С. Сущность права. Социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений. Л., 1985. С. 7—34, 73—97; Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное пра-вопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 100—109.
17 См.: Черданцев А. Ф. Теория государства и права. М., 2003. С. 181.
18 Леушин В. И. Природа человека как основа правопонимания // Теоретические и практические проблемы правопонимания / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009. С. 207.
19 Там же. С. 207, 209—210.
делает общий вывод, что естественное право — это «исходный элемент права», «сущностный элемент пра-ва»20 и др. Таким образом, во главу угла в понимании права ставится природа человека (что само по себе емко) и его естественные права. Что же в конечном счете понимается автором под правом? «Во-первых, принципы права и, во-вторых, права человека»21. Как видно, речь вновь идет о довольно неопределенных вещах — началах права, правах человека, что вряд ли приближает нас к пониманию сущности права. Но на этом В. И. Леушин не останавливается, продолжает рассуждать, пытаясь найти место позитивному праву, ибо его реальность нельзя не заметить: «Естественное право реализуется в праве позитивном, становится его содержанием. Государство придает форму естественному праву, обеспечивает его реализацию»22. После того как автор связывает естественное право с позитивным, уровень неопределенности, несомненно, увеличивается и мы еще дальше удаляемся от понимания сущности права.
Все больше сторонников находит так называемый интегратив-ный (иногда говорят — интегральный) подход. Одним из последователей такого направления является В. В. Лазарев. Автор верно замечает: «Собственно юридические потребности — потребности разрешения юридических дел, юридических споров — требуют по возможности полной определенности в том, что есть право, а таковым не является. Неопределенность здесь может оказаться пагубной как для властвующих, так и для подвластных...»23. И далее ученый подмечает, что определенность в понимании права есть «исходное начало определенности
20 Леушин В. И. Указ. соч. С. 210—211.
21 Там же. С. 210.
22 Там же.
23 Лазарев В. В. Поиск права // Журнал
российского права. 2004. № 7. С. 5.
и порядок в общественных отноше-
ниях»24.
Как видим, В. В. Лазарев, поставив задачу достижения определенности в правопонимании, в дальнейшем, по сути, отходит от этой цели. Автор пишет о необходимости в свете инте-гративного подхода иметь два определения права — «для более глубокого познания права... » и «для практического использования...»25. Однако с позиции достижения определенности в правовом понимании, необходимой для практической жизни, два определения — уже неопределенность в понимании существа права. Завершая исследование, автор с учетом ин-тегративного понимания предлагает следующее определение права: «Это совокупность признанных в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношениях друг с другом»26. В этой дефиниции, заметим, и нормативы (нормативистский подход), и равенство, справедливость (естественный подход), и согласование свободы (позитивизм, социологическая школа). Очевидно, все это известные атрибуты существующих школ право-понимания. Однако движение к поиску глубинных характеристик права в этой ситуации невозможно: нарушен принцип определенности.
Вслед за В. В. Лазаревым инте-гративное понимание права активно поддерживает В. В. Ершов, предлагая включить туда «основополагающие (фундаментальные) принципы права, нормативные правовые договоры, содержащие нормы права, а также обычаи, содержащие нормы права»: В основе парадигмы инте-гративного правопонимания должны находиться основополагающие (фундаментальные) принципы права, в том числе принцип формального равенства, а не современное норма-
24 Лазарев В. В. Указ. соч. С. 5.
25 Там же. С. 11.
26 Там же. С. 13.
тивное правопонимание, в том числе юридический позитивизм»27. И такой крен в интегративном правопонима-нии мало что дает: категория формы права как источник права в правовой теории никогда не имела устойчивого понимания; еще большее можно сказать о «фундаментальных» принципах права, их количестве, классификации и содержании; не менее зыбка и идея формального равенства и т. д. Кроме того, В. В. Ершов, активно разделяя точку зрения об эффективности интегративного подхода, по сути, далеко от позитивизма не отходит, ибо все компоненты, включаемые им как ключевые в понимание права, лежат в плоскости позитивной теории правопонимания. Это делает подход автора более привлекательным и перспективным.
В более поздней работе ученый делает еще одну попытку «обогатить» интегративное правопонимание: «С позиции интегративного правопони-мания представляется теоретически более обоснованным разграничивать право на "внешнее" по отношению к государству, например, основополагающие принципы права... и право "внутреннее", "собственное" (в частности, нормативные правовые акты), действующее в единой многоуровневой системе "внешнего" и "внутреннего" права». Но и здесь методологический деструктив: могут ли основополагающие принципы права жить отдельно от нормативных правовых актов, содержащих юридические нормы? Идея «внешнего» и
27 Ершов В. В. Теоретические и практические проблемы правопонимания, правотворчества и правоприменения: матер. III Меж-дунар. конф., состоявшейся 22—24 апреля 2008 г. в РАП / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009. С. 5—6; также см.: Ершов В. В. Правовое государство — концепция или доктрина? // Российское правосудие. 2015. № 1. С. 9. Статья изобилует критическими высказываниями в адрес Вольтера, Ш.-Л. Монтескье, Р. Иеринга, Г. Елинека и многих других европейских классиков правовой мысли, но мы оставим это без каких-либо комментариев.
«внутреннего» права по отношению к государству делает его понимание еще более неопределенным.
Сторонники интегративного пра-вопонимания в большей мере уповают на связь между правовыми явлениями. В определенной мере это происходит потому, что некоторые авторы не обращают внимания на логико-языковую характеристику сущности предмета. Получается, что сущность права — это связь, например, норм и правосознания, норм и принципов права, норм, принципов, юридической практики, правосознания и т. д. Безусловно, отрицать взаимосвязь правовых явлений не следует. Однако, когда связь становится главным в сознании сущности права, становится очевидным и другое: связь одного явления с другим — это еще не существо права.
В связи с этим приведем слова П. В. Копнина: «Нельзя изучать и разрабатывать сразу все... Нельзя забывать о целом, но и последнее невозможно понять, если детально не исследовать его с самых различных сторон и аспектов»28.
А. В. Поляков активно предлагает так называемую коммуникативную теорию права. Онтологический статус права автор понимает как явление многообразное, полифоническое, существующее в различных формах и видах. Оно пронизывает все сферы жизнедеятельности общества, и лишь меньшая часть гигантского правового «айсберга» находится на виду государства и активно контролируется им29. Представляется, что здесь присутствует элемент социально ненужного и даже в чем-то вредного возвеличения роли права. Право должно занимать свое место в системе социального и ценностного регулирования. Именно это придает ему силу и авторитет; романтизм в форме вездесущности права,
28 Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 44.
29 См.: Поляков А. В. Общая теория права.
СПб., 2001. С. 166—167.
или, как пишет автор, «бытийствен-ности»30, девальвирует его роль, способствует росту ложных законотворческих инициатив и часто ведет к разочарованию. Закладываемая онтологическая многоступенчатость и разноплановость понимания права вряд ли продвигают юридическую науку в деле поиска основы явления.
Все становится на свои места, когда ученый дает определение права: «Право — это основанный на социально признанных и общеобязательных нормах коммуникативный порядок отношений, участники которого имеют взаимообусловленные правомочия и обязанности»31. Право, гласит классический правовой позитивизм, — это общеобязательные нормы, содержащие права и обязанности, гарантируемые государством.
А. В. Поляков как основатель коммуникативного движения в правоведении уходит достаточно далеко, так далеко, что и в воззрениях представителей дореволюционной школы права видит родоначальников и последователей коммуникативных юридических идей. Так, относительно естественно-правовых идей П. И. Новгородцева он пишет: «Именно в творчестве П. И. Новгородцева идея естественного права получила ясно выраженное коммуникативное значение, что дает возможность говорить о вкладе ученого в развитие российской теоретико-правовой мысли»32. Безусловно, если право характеризовать «как часть жизненного мира человека, систему рекурсивных коммуникаций...»33, то и идея
30 См.: Поляков А. В. Общая теория права. С. 169.
31 Там же. С. 188.
32 Поляков А. В. Российская идея «возрожденного естественного права» как коммуникативная проблема (П. И. Новгородцев. Л. И. Петражицкий) // Труды Института государства и права РАН. Правовая коммуникация и правовая система. 2013. № 4. С. 117.
33 Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. 2006. № 2. С. 28.
естественного права П. И. Новгород-цева с постоянно меняющимся содержанием34, несомненно, часть общечеловеческой правовой коммуникации. Однако это другая оценка права и его роли в человеческой практике.
Таким образом, очевидно, что гносеологическое и онтологическое требования определенности в изучении сущности права учитываются слабо. Речь идет об однородности объекта исследования и связей между явлениями. Подчеркнем, что механическое слияние совершенно качественно разнородных объектов не приближает нас к глубинному познанию содержания права.
В юридической литературе при анализе теорий правопонимания стало традицией выделять либер-тарную теорию правового понимания В. С. Нерсесянца как самостоятельную. Автор сводил сущность права к трем составляющим. Во-первых, к формальному (правовому) равенству: «Это равенство свободных и независимых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере»35. Во-вторых, право — это свобода как «существо правовой формы бытия»36. В-третьих, продолжает ученый, «...люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свобо-ды»37. Данные идеи развивает и защищает В. А. Четвернин, провозглашающий в связи с этим: «постулаты либертарного правопонимания» — это свобода людей (постулат первый); фиксирование правовых норм и требований в законе и других властных актах, права человека и их защита государством (соответствен-
34 См.: Новгородцев П. И. Историческая школа юристов. М., 1999.
35 Нерсесянц B. C. Философия права. М., 1997. С. 17; также см.: Он же. Ценность нрава как триединство свободы, равенства и справедливости // Проблемы ценностного подхода в праве: Традиции и обновление / под ред. B. С Нерсесянца. М., 1996. С. 4—11.
36 Там же. С. 22.
37 Там же. С. 25.
но третий и четвертый постулаты)38. Таким образом, сущность права — это формальное равенство, свобода и справедливость. Его последователи дополняют компоновку сущности права свободами человека, их защитой и выражением в законе, который в силу этого становится правовым. Все идеи привнесены из естественно-правовой доктрины и по существу являются ее модификацией.
В. М. Шафиров предлагает соединить современный позитивизм и естественно-правовую школу: «Естественно-позитивное право по своей сущности есть возведенная в закон (иные официальные источники) воля большинства людей, провозглашающая свободу (права и свободы) человека и гражданина как высшую ценность»39. Здесь «коэффициент» неопределенности достигает еще большего уровня. Дополнительные комментарии вряд ли требуются.
Материалистическую теорию права в последнее десятилетие активно разрабатывает В. М. Сырых40. В одном из своих исследований автор критически оценивает интегратив-ное правопонимание, заявляя следующее: «Интегративное правопо-нимание, которое ныне признается ведущим и перспективным направлением научных исследований, способным преодолеть односторонность позитивистской, психологической, социологической доктрин, наталкивается на одно труднопреодолимое препятствие — неясность с выбором основания, позволяющего рассмотреть право как единое, органически целостное образование, "си-
38 См.: Четвернин В. А. Указ. соч. С. 15, 16.
39 См.: Шафиров В. М. Естественно-позитивное право. Введение в теорию. Красноярск, 2004. С. 94; Он же. Конкретизация в праве: комплексный подход к проблеме // Конкретизация права: теоретические и практические проблемы: матер. IX Меж-дунар. науч.-практ. конф. М., 2015. С. 99—109.
40 См., например: Сырых В. М. Материалистическая теория права. М., 2011.
стему"»41. Положения, сформулированные ученым, верны: и то, что интегративное правопонимание не имеет единого критерия, позволяющего сформулировать понятие права, и то, что правом можно назвать нечто «единое, органически целостное образование, систему».
Далее В. М. Сырых утверждает, что «материалистическая теория права была и остается единственной правовой доктриной, исследующей закономерную связь индивидов и их коллективных образований, в которую они вступают в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ»42. Представляется, что и это во многом верно. Затем автор сводит материалистическое правопонимание к объективному праву и даже более — к «диалектике перехода объективного права как возможности в действительное право, в систему наличных экономических (частноправовых) отношений». Это «составляет основополагающую цель материалистической теории права, ее основу и непосредственное содержание»43. Здесь В. М. Сырых сожалеет, что К. Маркс и Ф. Энгельс «не успели дать системного изложения материалистического правопонимания», ибо «у них попросту не осталось времени»44.
Итак, по версии В. М. Сырых, материалистическое правопонимание сводится к объективному праву, действительному праву и механизму перехода первого во второе. Однако не подстерегает ли нас опасность в этом сложном водовороте потерять право как единое органическое образование, не растворяется ли оно в этой сложнейшей диалектике? Насколько эффективно предложенное правопонимание? Отвечая на эти вопросы, автор формулирует следующее: «Объективное право представ-
41 Сырых В. М. Материалистическая философия частного права. М., 2013. С. 3.
42 Там же. С. 3.
43 Там же. С. 5.
44 Там же. С. 5, 6.
ляет собой форму экономических отношений, которые в непосредственной действительности существуют в виде конкретных правоотношений. Содержание этих правовых отношений, соответствующее требованиям объективного права, таким образом, представляет собой ту единственную форму, в которой объективное право как возможность обретает свою успокоенность и конечность тем, что его всеобщие требования оказываются успешно переведенными на уровень единоличного и отдельного»45. Как видно, достаточно абстрактная формула объективного права, по сути, сводится к форме экономических отношений, которые в реальной жизни есть конкретные правоотношения. Однако что же понимать под объективным правом? Кроме известной формы экономических отношений, ответа автор не дает. Думается, что с гносеологической точки зрения такой подход вряд ли продуктивен. Тогда, может быть, понимание автором действительного права подведет нас к материалистическому пониманию права? «Действительное право, — пишет В. М. Сырых, — это объективное право, воплощенное в системе конкретных правоотношений, занимающих лидирующее положение в системе наличных частноправовых отношений. Его непосредственной конечной формой выступает не позитивное право, а совокупность конкретных правоотношений»46. Круг замкнулся. Автор не пояснил, что понимать под объективным правом и где его грани. Да и можно ли экономические потребности называть правом, пусть и в объективном смысле? Таким образом, действительное право — это не позитивное право; автор как бы перешагивает через него и говорит, что это конкретные правоотношения.
С нашей точки зрения, к предложенному В. М. Сырых подходу пра-
45 Сырых В. М. Материалистическая философия частного права. С. 44—45.
46 Там же. С. 45.
вопонимания нужно подходить двояко. С одной стороны, автор последовательно представил частное пра-вообразование от экономического механизма, его потребностей до момента его осуществления — конкретных правоотношений. С другой стороны, принцип онтологической однородности понимания объекта исследования, в частности права как единого органически целостного образования, не реализован. По существу, здесь все составляющие правовой системы — экономика и ее правовые потребности, система права и конкретные правоотношения. Если отождествлять понимание права (пусть материалистическое) с пра-вообразованием, правовой системой и ее реализацией, то тогда нет спора, логика соблюдена. Если пытаться найти ответ, что же такое право, то такой подход приводит к неопределенности и неясности. С прагматической точки зрения предложенное понимание права также непродуктивно: как объяснить студенту, что должно лежать в основе решения правоприменителя, какова роль законности и т. д.? Соответственно, предложение В. М. Сырых видеть связь между экономикой, производством, обменом и конкретными правоотношениями плодотворно, но сводить к этому понятие права, пусть материалистического, как предлагает автор, вряд ли продуктивно.
Таким образом, в настоящее время проблемы правопонимания в большинстве случаев развиваются на основе и в пределах традиций естественного права, на базе идей юридического позитивизма, а также на основе «функционального» анализа права47. Несомненно, по отношению
47 Об этом см.: Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2002. № 2. С. 4; Марченко М. Н. Проблемы правопонимания и разработка общего понятия права // Теоретические и фактические проблемы правопонимания / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009. С. 64.
к классическим направлениям появились и теории «частного» характера, например интегративная теория, о которой шла речь, теория реалистического позитивизма (Р. А. Ромашов) и др.
Но все ли так бесперспективно? Достаточно обоснованным является подход, предложенный М. Н. Марченко. В рамках требования достижения определенности как основы познавательного процесса автор рассматривает существо права в русле предложенной идеи «умеренного» позитивизма. Речь идет о «мягком» позитивизме, адаптированном в естественно-правовую и социологическую школу, что недостает подходу, предлагаемому В. М. Шафи-ровым. М. Н. Марченко прежде всего убедительно связывает понимание права с правовым государством: «В процессе своего существования и функционирования правовое государство, равно как и любое иное государственное образование, неизбежно наряду с другими видами деятельности будет заниматься правотворческой деятельностью, будет творить свое право. И это право будет, если не вдаваться в утопию и иллюзии насчет природы и характера правового государства как "института социальной силы, обладающей верховной властью", не чем иным, как позитивным правом (курсив М. Марченко) со всеми его традиционными признаками и вытекающими из этого по-следствиями»48. Чтобы достигнуть определенности результата, одно из главных требований гносеологии — рассматривать явления в связи с другими однородными объектами, что уже отмечалось. Безусловно, право, правотворчество правового государства, как и оно само, вещи во многом, если не в главном, однопо-рядковые, т. е. их исследование корректно с точки зрения гносеологии и
48 Марченко М. Н. «Умеренный» позитивизм и верховенство права в условиях правового государства // Государство и право. 2012. № 4. С. 5.
при достижении определенных знаний (остается перспектива) дальнейшего изучения. Иначе говоря, принцип перехода от неопределенности к определенности действует, и последующее познание может приносить новые знания об объекте.
Далее автор связывает, с одной стороны, так называемый умеренный позитивизм с «естественно-правовыми компонентами, возникающими в силу углубления взаимосвязи и взаимодействия позитивного права с естественным правом, а с другой — волевые компоненты, ассоциирующиеся с расширенным в условиях глобализации и регионализации сферы регулятивного воздействия на общественные отношения...». И заключает: «Будучи феноменом социальной природы и правосознания человека, естественное право не может и не должно противопоставляться позитивному праву как порождению воли и социальных устремлений человека»49.
Таким образом, идея «умеренного» позитивизма дает возможность более глубокого исследования феномена права, где можно проследить связь правовых норм с правотворчеством правового государства, «вкраплением» в правовую ткань естественно-правовых идей и др.
Итак, философия, несомненно, выступает методологической основой исследования проблем правопо-нимания. Важным звеном в связи с этим выступают категории неопределенности и определенности. С одной стороны, устремления к определенности — это принцип или исходное начало познания, с другой — использование данных категорий является критерием их достаточности и убедительности. Исследование центрального, можно сказать, науко-образующего понятия — права, его сущности также должно претерпевать оценку с позиции продуктивно-
49 Марченко М. Н. «Умеренный» позитивизм и верховенство права в условиях правового государства. С. 7, 8.
сти. Подчеркнем, что речь идет не о выработке единого верного подхода в деле правопонимания, а о поддерж-
ке наиболее оптимальных с познавательной и прагматической точек зрения подходов правопонимания.
Библиографический список
Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001.
Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности как категории научного познания. М., 1971.
Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности. Кишинев, 1976.
Власенко Н. А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2.
Власенко Н. А. Правопонимание в свете категорий определенности и неопределенности // Журнал российского права. 2014. № 2.
Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015.
Готт В. С. О неисчерпаемости материального мира. М., 1968.
Готт В. С., Урсул А. Д. Определенность и неопределенность как категории научного познания. М., 1971.
Ершов В. В. Правовое государство — концепция или доктрина? // Российское правосудие. 2015. № 1.
Ершов В. В. Теоретические и практические проблемы правопонимания, правотворчества и правоприменения: матер. III Междунар. конф., состоявшейся 22—24 апреля 2008 г. в РАП / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009.
Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: в 2 т. / под ред. М. В. Антонова, И. Л. Честнова. СПб., 2014.
Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974.
Курчиков Л. Н. Категория неопределенности в философии и ее методологическое значение для современного естествознания: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Л., 1970.
Лазарев В. В. Поиск права // Журнал российского права. 2004. № 7.
Леушин В. И. Природа человека как основа правопонимания // Теоретические и практические проблемы правопонимания / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009.
Марченко М. Н. «Умеренный» позитивизм и верховенство права в условиях правового государства // Государство и право. 2012. № 4.
Марченко М. Н. Проблемы правопонимания и разработка общего понятия права // Теоретические и фактические проблемы правопонимания / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009.
Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997.
Нерсесянц В. С. Ценность нрава как триединство свободы, равенства и справедливости // Проблемы ценностного подхода в праве: Традиции и обновление / под ред. В. С. Нер-сесянца. М., 1996.
Новгородцев П. И. Историческая школа юристов. М., 1999.
Поляков А. В. Общая теория права. СПб., 2001.
Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2002. № 2.
Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. 2006. № 2.
Поляков А. В. Российская идея «возрожденного естественного права» как коммуникативная проблема (П. И. Новгородцев. Л. И. Петражицкий) // Труды Института государства и права РАН. Правовая коммуникация и правовая система. 2013. № 4.
Поляков А. В., Тимошина Е. Д. Общая теория права. СПб., 2005.
Спиркин А. Г. Философия. М., 2002.
Стальгевич А. К. Пути развития советской правовой мысли. М., 1928.
Сырых В. М. Материалистическая теория права. М., 2011.
Сырых В. М. Материалистическая философия частного права. М., 2013.
Теоретические и практические проблемы правопонимания: матер. III Междунар. конф., состоявшейся 22—24 апреля 2008 г. в РАП / под ред. В. М. Сырых и др. М., 2009.
Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции. М., 2012.
Черданцев А. Ф. Теория государства и права. М., 2003.
Четвернин В. А. Понятие права и государства. Введение в курс теории права и государства. М., 1997.
Шафиров В. М. Естественно-позитивное право. Введение в теорию. Красноярск, 2004.
Шафиров В. М. Конкретизация в праве: комплексный подход к проблеме // Конкретизация права: теоретические и практические проблемы: матер. IX Междунар. науч.-практ. конф. М., 2015.
Явич Л. С. Сущность права. Социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений. Л., 1985.
Правовой мониторинг межгосударственных актов
ПАВЛУШКИН Алексей Владимирович, кандидат юридических наук, заведующий отделом мониторинга законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: [email protected]
НАНБА Сариа Беслановна, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник отдела конституционного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: [email protected]
Исследуются современные юридические технологии, позволяющие оценивать эффективность нормативно-правового регулирования, — правовой мониторинг и оценка регулирующего воздействия. Авторы отмечают, что деятельность по оценке регулирующего воздействия нормативных правовых актов и их проектов рассматривается в качестве составной части правового мониторинга, как и антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и их проектов. Отмечается, что в ходе осуществления оценки регулирующего воздействия следует проводить мониторинг межгосударственных актов, по которым проводилась данная оценка. В таком случае правовой мониторинг позволяет оценить соответствие последствий нормативного регулирования его целям, заложенным при принятии правового предписания, а также качество процедур оценки регулирующего воздействия, проведенных на стадии разработки и принятия нормативных правовых актов. Даются предложения и рекомендации по оптимизации механизма правового мониторинга межгосударственных актов.
Ключевые слова: правовой мониторинг, механизм правового мониторинга, межгосударственные акты, оценка регулирующего воздействия, экономическая интеграция.
Legal Monitoring of Transnational Acts
A. V. Pavlushkin, PhD in law
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation 34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia E-mail: [email protected]
S. B. Nanba, PhD in law
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation 34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia E-mail: [email protected]
The article examines modern legal technologies that allow assessing the effectiveness of legal and regulatory framework — legal monitoring and regulatory impact assessment. The authors note that the activities on the evaluation of the regulatory impact of laws and regulations and their projects are
