CC BY
84РЕЖИМЫ НЕРАСПРОСТРАНЕНИЯ ОРУЖИЯ МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ: ПОЛИТИКА РОССИИ И ГОСУДАРСТВ ЕС
Ядерный кризис вокруг Ирана и Северной Кореи, перспективы овладения ядерным оружием другими странами, в том числе с авторитарными и неустойчивыми режимами, вполне реальные возможности получения оружия массового уничтожения (ОМУ) террористическими организациями создают такие угрозы не только региональной, но и глобальной безопасности, по сравнению с которыми все другие вызовы и риски — энергетические, экологические и прочие, могут отступить на задний план. Очевидно, что в силу различных причин, возможно и конъюнктурного характера, в США как республиканцы, так и демократы, придают этим угрозам, в первую очередь кризису режимов нераспространения ОМУ, гораздо большее значение, чем в странах ЕС и России.
Так же очевидно, что укреплять режимы нераспространения практически невозможно без консолидированных усилий всех основных участников этого процесса, прежде всего, членов СБ ООН. В этом отношении интерес представляют особенности политики нераспространения России и ведущих государств ЕС, прежде всего, официальных членов «ядерного клуба». Эта политика включает в себя реальные действия, основные из которых: во-первых, выполнение требований ст. VI Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), в соответствии с которой его участники — обладатели ядерного оружия «...обязуются в духе доброй воли вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений и ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем»; во-вторых, выполнение международных соглашений и обязательств по участию в действиях, направлен-
Владимир Дворкин,
Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН
ных на нераспространение и контрраспространение ОМУ и средств его доставки.
Не менее важными следует считать и ряд других требований режимов нераспространения, в том числе обеспечение надёжной охраны объектов военной и гражданской ядерной инфраструктуры, ликвидация запасов химического и бактериологического оружия, принятие и соблюдение законов об экспортном контроле за ядерными и ракетными материалами и технологиями. В данной статье рассматриваются первые два требования.
Официальные документы и заявления руководства России провозглашают приверженность режимам нераспространения ОМУ и прежде всего ДНЯО. В июне 2003 г. президент В. Путин в интервью «Би-би-си» подчеркнул: «Если говорить о главной угрозе XXI в., то я считаю, что это — проблема распространения оружия массового уничтожения». О том же он говорил на сессии Генеральной ассамблеи ООН 26 сентября 2003 г.
Что же касается выполнения ст. VI ДНЯО, то процесс сокращения ядерного оружия в значительной степени зависит от договорных отношений с США и никак не связан с политикой Великобритании и Франции в этой сфере. Начиная с 1991 г. и до декабря 2001 г. Россия сократила свои стратегические ядерные силы примерно с 10700 до 4900 боезарядов, а в 2012 г. их будет не более 2000. Тактическое ядерное оружие (ТЯО) сокращено (с 1991 г. по настоящее время) также примерно в пять раз.
Однако никаких переговоров о контроле над ТЯО не ведётся. Представители Минобороны и МИД РФ неоднократно отмечали, что препятствием на пути к контролю над ТЯО необходимо считать американское ядерное оружие в Европе.
Европейские страны этой проблемы не поднимают.
Российские и зарубежные эксперты отмечают частое упоминание российским президентом и министром обороны (в отличие от лидеров других цивилизованных государств) решающей роли ядерного оружия в обеспечении безопасности страны.
То же самое можно сказать и о ядерной политике Великобритании, несмотря на её наибольшую сдержанность по сравнению с другими государствами — официальными членами «ядерного клуба». Долгое время британская позиция состояла в том, чтобы, при возможности, поддерживать на 4х подводных ракетоносцах с ракетами «Трайдент 2» 464 боезарядов; в июле 1998 г. Лондон заявил, что не намерен иметь более 200 оперативно развернутых боезарядов, т. е. фактически уменьшил свой максимальный оперативно развернутый потенциал более, чем на 50%. Вместе с тем, приоритет ядерных сил в обеспечении безопасности подтверждён правительством Великобритании в ноябре 2006 г. планами выделения до 75 млрд. фунтов стерлингов на глубокую модернизацию ядерных сил1.
Франция также сократила в одностороннем порядке количество боезарядов своих ядерных сил на 15%, средств доставки — на 50%. В настоящее время они насчитывают 348 оперативно развернутых боезарядов. Вместе с тем, в начале 2006 г. большой резонанс вызвала речь президента Ж. Ширака на главной базе АПЛ ИльЛонг. Он, в частности, сказал, что руководители других государств, которые использовали бы против Франции террористические средства, равно как и все те, кто намеревается в том или ином виде использовать ОМУ, должны понимать, что они подвергнутся жесткому и соответствующему ответу. Этот ответ может быть как с помощью обычных средств, так и иметь и другую природу.
Многие наблюдатели отметили, что глава французского государства впервые, пусть и косвенно, указал на возможность использования ядерного оружия против «террористических государств», хотя и не упомянул конкретно какую-либо страну.
На эту же тему газета «Фигаро» 11 февраля 2006 г. опубликовала статью генерала армии Анри Бантежеа, в которой он утверждал, что главное в ядерной политике Франции — это убедить любых потенциальных противников в катастрофических для него последствиях нападения на страну с использованием ОМУ и что ядерное оружие страны — это последнее предупреждение для агрессора.
Таким образом, есть достаточно оснований утверждать, что за почти 40летний период существования ДНЯО Россия (ранее СССР), Великобритания и Франция и США не выполнили и продолжают нарушать требование ст. VI Договора о всеобщем и полном ядерном разоружении. Что касается процесса сокращения ядерных вооружений с точки зрения его позитивного влияния на режим нераспространения, то он идет недопустимо медленно.
Особенности политики
противодействия распространению
ОМУ со стороны России и ядерных
стран Европы
При всей поддержке режимов нераспространения ЯО они, очевидно, не являются для России приоритетом. Вопреки официальным декларациям, Москва усматривает много других угроз своей безопасности, в том числе проистекающих от политики США и НАТО, которые стоят выше в списке российских приоритетов. Это ясно отражено в официальных документах России по национальной безопасности и военной доктрине. Главные вызывающие тревогу «пороговые» страны (Иран, КНДР) не воспринимаются в России как вероятные противники. Иран стоит на втором или третьем месте (в зависимости от года) как покупатель крупных партий российских вооружений, позволяющих военнопромыш-ленному комплексу выживать, несмотря на сокращение оборонного заказа. Иран — это важнейший геополитический партнер России, растущая региональная держава, в известной мере уравновешивающая экспансию Турции и расширяющееся военное и политическое присутствие США в Черноморско-Каспийском регионе.
1 Ядерное устрашение Тони Блэра. Независимая газета, 24.11.06.
Северная Корея, безусловно, не имеет для России столь важного значения, особенно в свете расширяющегося экономического сотрудничества с Южной Кореей. Тем не менее, Россия поддержала Резолюцию СБ ООН, осуждающую Северную Корею после проведения ядерных испытаний, хотя под давлением России и Китая из проекта документа были исключены наиболее жесткие положения, в том числе о возможном применении военной силы.
Великобритания (вместе с Францией и Германией) играет ведущую роль в пока что безуспешном разрешении Иранского ядерного кризиса, однако практически не влияет на урегулирование ядерной проблемы Северной Кореи. С точки зрения внутренней политики по отношению к ДНЯО, инспекциям МАГАТЭ на своих объектах, строго подходя к экспортному контролю, состояния программы накопления опыта в области проверок сокращений и ликвидации ядерного оружия, Лондон может в определенной степени быть полезным примером для других стран.
Франция приняла и выполнила решение о демонтаже объектов по производству расщепляющихся материалов для производства ядерного оружия, первой предложила «нулевой» вариант при разработке Договора о полном запрещении ядерных испытаний, ратифицировала протоколы к договорам о создании безъядерных зон в южной части Тихого океана (Договор Раротонга), в Африке (Пелиндабский договор) и Латинской Америке (Договор Тлателолко). Париж предлагает безотлагательное заключение Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов и призывает все государства, которые этого еще не сделали, присоединиться к Дополнительному протоколу о гарантиях МАГАТЭ.
Вместе с тем, какими бы ни были односторонние действия России и наиболее влиятельных стран Европы в сфере нераспространения ОМУ, их воздействие на решение вопроса о ядерных досье Ирана, Северной Кореи, а также на других потенциальных обладателей ядерного оружия, практически минимально. Ситуацию ухудшают разногласия между ведущими игроками, противодействующими распро-
странению ОМУ, на которых успешно играют лидеры Ирана и Северной Кореи. Едва заметные результаты влияния «евро-тройки» (Великобритания, Франция, Германия) с участием России в значительной степени — следствие имеющихся разногласий.
Некоторые позитивные сдвиги отмечаются в совместных действиях, осуществляемых в рамках Инициативы по уменьшению угрозы (ИБОР), предусматривающей перехват и досмотр транспортных средств по подозрению в перевозке запрещённых материалов (в соответствии с Парижской декларацией стран-учредителей, сентябрь 2003 г.).
На саммите «восьмерки» в Си-Айленде (США), проходившем в июне 2004 г. при участии России, был принят План действий «восьмерки» по нераспространению, в котором, в частности, намечены задачи и в области реализации ИБОР.
В августе 2004 г. российский корабль БДК «Цезарь Куников» участвовал в учениях шести причерноморских государств «Блэк-сифор-2004», важной составляющей которых явилась операция по задержанию и досмотру судна — нарушителя эмбарго. В сентябре два российских надводных боевых корабля заступили на патрулирование в рамках взаимодействия по программе ИБОР. В этом же месяце проведены совместные учения кораблей Черноморского Флота РФ и ВМС Италии в Средиземном море. Сотрудничество по линии Совета Россия — НАТО (СРН) осуществляется в рамках рабочей группы по распространению ОМУ, где идёт работа над глобальными оценками угрозы распространения, организацией обмена информацией о террористических угрозах, по составлению планов совместного патрулирования Средиземного моря для срыва попыток террористических групп по перевозу ОМУ и его компонентов.
9 декабря 2004 г. на заседании СРН, проведенном на уровне министров обороны, был принят развернутый «План действий» против терроризма, включающий расширение и укрепление сотрудничества в реагировании на угрозы распространения ОМУ и средств его доставки (он включает заклю-
чение соглашений в целях недопущения террористов к ОМУ и соответствующим материалам и предотвращение угроз грузовому и пассажирскому транспорту).
Однако в целом в 2004-2005 гг. сотрудничество России с партнерами по ИБОР носило ограниченный характер. Приняв участие в ряде коллективных мероприятий, инициированных другими странами, Россия не выступала с инициативами проведения учений или других коллективных мероприятий по линии этой структуры, в том числе не проводила их на собственной территории и в своих территориальных водах.
Тем не менее, в правительственном документе «Основы государственной политики Российской Федерации в области нераспространения оружия массового уничтожения и средств его доставки» содержатся положения, указывающие на готовность правительства активизировать участие в мероприятиях по линии ИБОР1. В частности, в нем есть положение о том, что одним
из основных направлений государственной политики РФ в области нераспространения ОМУ является «содействие коллективным усилиям международного сообщества на основе международного права и национальных законодательств по пресечению распространения ОМУ и средств его доставки».
Таким образом, реальные результаты в противодействии распространению ОМУ могут быть достигнуты только предельно согласованными международными усилиями, что часто представляется проблематичным. Поэтому лавры крайне незначительных успехов, а также последствия продолжающихся кризисов режимов нераспространения ОМУ Россия и ведущие страны Европы вместе с США должны с полным основанием разделить между собой. Пора осознать, что без консолидированных усилий основных участников противодействия главным вызовам и угрозам региональной и глобальной безопасности они будут только возрастать.
1 Документ разработан Правительством РФ и опубликован на сайте Российской газеты 16 мая 2005 г по адресу www.Rg.ru/2005/05/17/osnovy-orujie-doc.html.
Информация об этом документе содер-жится в бумажной версии этой газеты — no. 102 (3771) от 17.05.2005. С. 9. Однако сам документ в ней не воспроизведен.
ГАЗОВЫЙ ВОПРОС В ГРУЗИИ ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ
Общее потребление газа в Грузии — сравнительно небольшое, в прошлом году оно достигло, по предварительным сведениям, около 1,7 млрд. куб. м. Прогнозируемая потребность Грузии в газе на 2008 г. оценивается до 1,8 млрд. куб. м. В масштабах России это, безусловно, крайне малые объемы. В Западной Сибири есть отдельные месторождения, где в год сжигается попутного газа примерно столько же, если не больше.
Тем не менее, не только для Грузии, но и для России вопрос газовых поставок стал крайне острым политическим раздражителем в прошлом году. При этом в Газпроме в конце 2006 г., на самом деле, не столько
Илья Заславский,
Независимый эксперт ТЭК беспокоились по поводу самих поставок — они составляют меньше одного процента в общей доле экспортных обязательств Газпрома в ближнем зарубежье. Большее беспокойство вызывало выполнение стратегических задач Кремля: первая состояла в том, чтобы сделать газ своеобразным «кнутом и пряником» в отношении стран СНГ, вторая — чтобы сделать обыденным для Грузии верхний уровень коммерческих цен на экспортный газ. Его с переменным успехом пытаются привить всем бывшим советским республикам.
Характерно, что в конце 2006 г. руководство Газпрома направляло письмо грузин-
