CC BY
63
ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ
Алексей АРБАТОВ
ИРАНСКИЙ ЯДЕРНЫЙ УЗЕЛ
Озабоченность мирового сообщества в связи с ядерной программой Ирана более всего диктуется вероятностью того, что Тегеран рано или поздно пойдёт по корейскому пути (т.е. официально выйдет из Договора о нераспространении ядерного оружия - ДНЯО - и открыто создаст такое оружие). Это означало бы окончательное крушение Договора и в целом режима ядерного нераспространения со всеми вытекающими поистине катастрофическими последствиями. К ним относятся: рост вероятности конфликта с боевым применением ядерного оружия (ЯО) и возможности его несанкционированного использования, его дальнейшее распространение (среди кандидатов - Египет, Саудовская Аравия, Алжир, Сирия, Турция, Япония, Южная Корея, Тайвань, Вьетнам, Индонезия, Бразилия, ЮАР, Нигерия). В конце концов неизбежно попадание ядерного взрывного устройства в руки международного терроризма и его использование для сокрушения современной цивилизации.
Другой сценарий, при неудаче дипломатии, - практически неминуемый военно-силовой способ решения проблемы со стороны США и их союзников. Последствия такой войны тоже будут катастрофическими с учётом того, что по соседству, в Ираке, и с другой границы Ирана, в Афганистане, уже идёт и разрастается повстанческо-террористическая война. Произойдёт нечто, чего в мировой истории ещё никогда не было, за исключением двух мировых войн XX века: трансрегиональная "чёрная дыра" от Палестины до Гиндукуша, которая будет сплошной зоной исламского экстремизма, терроризма, религиозных и этнических войн, хаоса и насилия, массовой миграции, потока наркотиков и оружия, с вероятным распространением этой зоны в сопредельные регионы (Бал-
© Арбатов Алексей Георгиевич - член-корреспондент РАН, руководитель Центра
международной безопасности МЭИМО РАН.
Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ N 06-03-02-062а.
каны, Малая Азия, Южный и Северный Кавказ, Аравийский полуостров, Центральная и Южная Азия и далее по всему миру). Это в свою очередь повлечёт новую волну терроризма, распространения ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения (ОМУ), нарушение глобальных поставок энергосырья и другие непредсказуемые ныне последствия.
Отсюда со всей очевидностью вытекает кардинальная важность дипломатического урегулирования иранского кризиса. Опыт политики великих держав по этому вопросу начиная с 2003 года весьма поучителен - как в плане первых попыток координации и взаимодействия, так и в смысле появления препятствий на этом пути. Этот опыт важен не только для урегулирования проблемы Ирана, но и для будущих усилий по сохранению и укреплению режима ядерного нераспространения в мире.
Угрозы для ДНЯО на современном этапе
После окончания "холодной войны" ДНЯО стал практически универсальным Договором. В 1990-е годы к нему присоединилось около 50 государств, включая две ядерные державы: Франция и КНР (другие три - СССР/Россия, США и Великобритания - изначально были членами и основателями ДНЯО). Членами Договора являются теперь 188 стран. Только четыре государства: Израиль, Индия, Пакистан и КНДР стоят вне Договора, и все они уже имеют ядерное оружие. Таким образом, специфика проблемы нераспространения на перспективу состоит в том, что опасность дальнейшего расширения "ядерного клуба" проистекает теперь только от стран-членов Договора. Помимо "ядерной девятки" террористы могут получить ядерные взрывные устройства и оружейные материалы только от государств-членов Договора, если те создадут их тайно или открыто выйдут из Договора и из-под контроля МАГАТЭ1.
Право всех государств-членов ДНЯО на выход из Договора (Статья X) создаёт первую важнейшую латентную угрозу Договору, особенно применительно к странам с авторитарной политической системой, решения в которых принимаются узким кругом руководителей, скрытно и непредсказуемо. Тем более велика угроза при наличии в подобных государствах технологий двойного назначения, в частности относящихся к ядерному топливному циклу (ЯТЦ), которые можно использовать как для мирной атомной промышленности и науки, так и для создания ядерного оружия. Прежде всего это обогащение урана и переработка отработанного ядерного топлива (ОЯТ) для получения плутония. Договор не запрещает такие технологии и производства, поощряет здесь международное сотрудничество (Статья IV) при условии обеспечения гарантий МАГАТЭ.
1 МАГАТЭ - Международное агентство по ядерной энергии - организация, созданная в 1957 году под эгидой ООН для содействия мирному использованию атомной энергии и осуществления контрольных функций, гарантирующих, что контролируемые ядерные материалы и технологии каждой данной страны не используются в военных целях.
Другая угроза проистекает из недостаточной надёжности системы гарантий МАГАТЭ, что проявилось в тайной военной ядерной программе Ирака до 1991 года, Ливии до 2003 года, КНДР до 2003 года, в некоторых экспериментах Южной Кореи, а также в иранских секретных проектах двойного назначения, раскрытых в 2003 году без участия МАГАТЭ.
По настоятельной рекомендации МАГАТЭ в декабре 2003 года Иран подписал (но не ратифицировал) Дополнительный протокол 1997 года. Этот Протокол, в отличие от всех прежних систем гарантий МАГАТЭ, предполагает возможность проверок практически везде на территории неядерного государства, чтобы гарантировать отсутствие незаявленной ядерной деятельности. А применительно к ядерным державам он охватывает их международное сотрудничество. Проблема, однако, в том, что присоединение к системе гарантий МАГАТЭ является для государств добровольным, включая Дополнительный протокол. К нему ещё не присоединилось около 70 стран, в том числе США и Россия.
Ядерная программа Ирана
О ядерной программе Ирана уже есть обширная научная литература1. Наибольшее беспокойство мирового сообщества вызывает комплекс обогащения природного урана в иранском городе Натанз, втайне от МАГАТЭ строившийся под землёй в течение 18 лет и обнаруженный почти случайно в 2003 году. Газовые центрифуги для обогащения урана и технологию более мощных таких систем Иран тайно получил из Пакистана.
Озабоченность мирового сообщества связана также со строительством в иранском городе Араке завода по производству тяжёлой воды и атомного реактора на тяжёлой воде, использующего в качестве топлива природный уран и способного нарабатывать повышенное количество плутония в облучённом ядерном топливе. Как отмечалось выше, обогащение природного урана и сепарация плутония из ОЯТ относятся к двойным технологиям, то есть могут использоваться как для мирной атомной промышленности, так и для создания оружейных ядерных материалов (ОЯМ).
Есть ряд весомых косвенных улик, наводящих на подозрение, что Иран на самом деле имеет в виду не только мирную атомную технологию, но и военную программу. Иран обосновывает своё желание иметь полный топливный цикл стремлением быть независимым от других стран в мирной атомной энергетике и неуязвимым для возможных внешних санкций. Но собственные запасы природного урана в Иране весьма ограничены, их не хватит для обеспечения топливом даже двух реакторов того типа, которые строятся в Бушере с помощью России. Ирану все равно придётся импортировать урановое сырьё для обогатительного комплекса и зависеть от внешних поставок и гипотетических санкций.
1 См.: А.Арбатов, В.Наумкин (ред.) Угрозы режиму нераспространения ядерного оружия на Ближнем и Среднем Востоке. Московский Центр Карнеги, Москва, 2005. С.16-27.
Вместе с тем запасов своего природного урана в Иране достаточно для того, чтобы, обогатив его на тех же центрифугах в Натанзе до уровня оружейного, произвести определённое количество ядерных боеприпасов.
При этом обогащение урана - большое и чрезвычайно дорогостоящее промышленное производство, которое экономически оправданно только при функционировании десяти и более атомных электростанций (АЭС). Пока у Ирана строится только один реактор в Бушере, но и для него сертифицированное топливо может поставляться исключительно Россией (а также американской фирмой "Вестингауз"). Хотя Иран заявил о планах строительства множества энергетических реакторов, это дело далекого будущего, и, таким образом, обогатительный комплекс опережает программу АЭС (как потребителя) на десятилетия.
Далее, если Иран действительно имел в виду только мирную атомную программу, почему в течение 18 лет в нарушение гарантий МАГАТЭ он скрывал строительство целого ряда важнейших объектов, прежде всего комплекса в Натанзе? И почему Тегеран втайне покупал на "чёрном рынке" центрифуги отца пакистанской атомной бомбы А.К. Хана? Довод о том, что Иран опасался санкций под давлением США и потому пошёл на нарушения, сродни аргументу: "деньги можно украсть, если есть сомнения, что их дадут в долг".
Есть целый ряд других косвенных свидетельств, в частности получение Ираном документации о технологии производства полусфер металлического урана, применимых только в ядерных боеприпасах. Кроме того, Иран ведёт активную программу создания баллистических ракет всё большей дальности. Ракеты "Шехаб-3", которые Иран уже испытал, имеют дальность более 1200 км, предполагается, что у него будут ракеты и с дальностью 3 000 и 6 000 км, то есть перекрывающие всю Европу и даже Северную Америку. Столь дорогостоящие носители военного назначения из-за их низкой точности не имеют смысла, если для них не будет ядерных боезарядов.
Официальный Тегеран отрицает наличие у него военной ядерной программы и выражает приверженность ДНЯО, участником которого является, и готовность держать все ядерные объекты под контролем МАГАТЭ. Действительно, любое государство-член Договора о нераспространении в соответствии с его Статьёй IV имеет право на мирную атомную энергетику и международное сотрудничество в её развитии, включая и ядерный топливный цикл. Многие неядерные страны-члены Договора имеют такой цикл или его элементы; это Япония, ФРГ, Нидерланды, Бразилия, Аргентина, ЮАР (помимо "ядерной пятёрки": США, РФ, Великобритании, Франции и КНР, а также не участвующей в ДНЯО четвёрке: Индии, Пакистана, Израиля, КНДР)1.
В начале 2004 года по согласованию с проявившей значимую дипломатическую инициативу "евротройкой" (Великобритания, Франция, ФРГ) Иран "заморозил" работы на комплексе в Натанзе и не заправлял в уже размещённые там
1 См.: А. Арбатов, В. Дворкин (ред.) Ядерное оружие после "холодной войны". Московский Центр Карнеги. РОССПЭН. Москва, 2006. С. 137-205.
164 центрифуги первого поколения материал для обогащения (гексафторид урана). В 2004-2005 годах Иран пошёл на беспрецедентные шаги сотрудничества с МАГАТЭ (Агентство провело более 2,5 тысяч человеко-дней инспекционной деятельности), чтобы снять все подозрения в свой адрес. Но интенсивные инспекции не разрешили всех вопросов.
В дальнейшем, когда МАГАТЭ продолжало настаивать на всё более и более полной информации и когда был поставлен вопрос о передаче дела на рассмотрение Генерального секретаря, а затем и СБ ООН, Иран пригрозил, что в таком случае откажется соблюдать Дополнительный протокол и возобновит работы по конверсии и обогащению урана. После передачи вопроса в СБ ООН Иран в феврале 2006 года прекратил сотрудничество с МАГАТЭ в рамках Дополнительного протокола и возобновил конверсию и обогащение урана. Более того, Иран заявил, что если Совет Безопасности ООН примет резолюцию, предполагающую санкции, то Иран выйдет из Договора о нераспространении ядерного оружия, как это сделала Северная Корея.
Итак, ещё одна современная проблема нераспространения состоит в том, что соблюдение гарантий МАГАТЭ, включая подписание и ратификацию Дополнительного протокола, как показал иранский и северокорейский опыт, из средства обеспечения выполнения ДНЯО (или сдерживания от его тайного нарушения) зачастую превращается в инструмент шантажа и рычаг политического давления на ведущие державы и МАГАТЭ, как и право выхода из Договора.
Весной 2006 года по аналогии с "пятёркой" держав, проводивших переговоры с КНДР (США, РФ, КНР, Япония, Южная Корея), был создан формат "шестёрки" для переговоров с Ираном (США, РФ, "евротройка", КНР). Развивая инициативу европейских государств 2004 года, "шестёрка" разработала для Ирана новый пакет привлекательных предложений (он не был предан гласности), чтобы побудить к отказу от обогащения урана и в дальнейшем от ЯТЦ за предоставление экономических благ и политических уступок. Но Иран не принял этих предложений, настаивая на своём праве продолжать обогащение урана в Натанзе.
В июле 2006 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1696 с требованием от Ирана до 31 августа прекратить обогащение и возобновить сотрудничество с МАГАТЭ по снятию всех претензий в связи с соблюдением гарантий, а также вернуться в рамки транспарентности по Дополнительному протоколу. В противном случае допускалась возможность санкций.
Иран не выполнил этих требований, после чего вплотную встал вопрос о санкциях СБ ООН. 23 декабря 2006 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию о санкциях в отношении Ирана. Она предусматривает запрет на импорт в Иран и экспорт из этой страны любых предметов, материалов, оборудования, товаров и технологий, которые могут способствовать развитию военной ядерной и ракетной программы Ирана. Санкции охватывают деятельность, связанную с обогащением урана, переработкой облученного топлива, созданием комплекса на тяжелой воде и производством средств доставки ядер-
ного оружия. Резолюция требует заморозить иностранные активы ряда иранских организаций и частных лиц, вовлеченных в программы ядерного оружия и ракетных носителей. Ирану опять предоставлен срок "исправиться" - 60 дней на приостановление обогащения урана. Санкции будут сняты после подтверждения прекращения обогащения Генеральным директором и Советом Управляющих МАГАТЭ. Резолюция 1737 стала предупреждением Ирана о более серьезных последствиях в случае продолжения его программы вопреки позиции СБ ООН и МАГАТЭ.
Впрочем, Иран немедленно ответил заявлением о "необратимости" своей ядерной программы. Очевидно, что политический "восточный базар" вокруг иранской ядерной программы будет продолжаться, предоставляя Тегерану возможность продвигаться все дальше в его программе, пересекая одну за другой "красные черты", проводимые Советом Безопасности ООН. Это более всего обусловлено разобщенностью ведущих держав по иранской проблеме, их страхом перед принятием экономически действенных санкций и тем более применением силы (что потребует жертв и от них самих), а также неблагоприятным общим региональным и глобальным фоном попыток повысить эффективность политики ядерного нераспространения.
Позиции ведущих держав
Соединённые Штаты. Основополагающим элементом позиции США является то, что для них не только создание ядерного оружия, но и строительство полного топливного цикла в Иране неприемлемо. Иранская ядерная программа начиналась ещё при шахе при технической поддержке и полном одобрении Соединённых Штатов, включая и ядерный топливный цикл. Нынешнее противодействие США продолжению этой программы (имеющей более скромные масштабы) подтверждает общераспространённое мнение, что главным для США тут является не вопрос распространения ядерного оружия, а характер режима в Иране. И это как раз подтверждается тем, что в 2006 году США заключили соглашение с Индией, не являющейся членом ДНЯО, о масштабном мирном ядерном сотрудничестве.
Потенциальная иранская атомная бомба считается в Вашингтоне более опасной, чем северокорейская. Захват американских дипломатов в заложники в 1980 году после падения власти шаха и неудачная попытка США освободить их до сих пор воспринимается как эпизод американского национального позора и низшая точка падения престижа и роли США в мире после вьетнамской войны. В отличие от КНДР, Иран - быстро растущее государство с огромными природными и людскими ресурсами. Ныне Иран - региональный гегемон, а потенциально - глобальный лидер исламского мира. Иран исповедует в качестве официальной идеологии исламский фундаментализм, непримиримый к западным ценностям, на высшем государственном уровне призывает к уничтожению Израиля (и США), открыто поддерживает ряд международных террористиче-
ских организаций и обещает всемерно продвигать экспорт ядерных материалов и технологий в исламские страны.
Вашингтон выступает за эскалацию санкций для "замораживания" иранских программ ЯТЦ и не исключает применения военной силы. США предпочитают теперь действовать через СБ ООН, поощряют дипломатические усилия ЕС и РФ и поддерживают идею позитивных стимулов для Ирана.
Процесс наращивания иранского потенциала обогащения после определённого момента, скорее всего, повлечёт военную акцию США. Главными препятствиями для этого являются: связанность ресурсов США в Ираке, страх перед новой войной в Иране (противодействие ей демократической оппозиции в Конгрессе), перспектива раскола в СБ ООН и среди американских союзников.
Россия. Позиция Москвы определяется несколькими основными мотивами. РФ, безусловно, против того, чтобы Иран обрёл не только ядерное оружие, но и промышленный ЯТЦ, как по соображениям безопасности, так и по коммерческим причинам - есть возможность продавать Ирану ядерное топливо со своих заводов. Но перспектива жёстких санкций и, тем более, военной акции против Ирана ради лишения его топливного цикла неприемлема для России. Учитывая традиционные связи РФ с Ираном, роль Ирана в регионе, предсказуемую реакцию мусульманского мира, в том числе и внутри России, российское руководство хотело бы во что бы то ни стало избежать военного конфликта.
Иран рассматривается в Москве как естественный противовес расширению влияния в регионе ваххабизма, а также влияния Турции и США. Помимо всего прочего, Иран (наряду с КНР и Индией) является главным импортёром немногих российских продуктов высокой технологии: ядерной энергетики и вооружений. В целом торговля РФ с Ираном быстро растёт и удвоилась за 2000-2004 годы1. Занимая второе место в мире по разведанным запасам природного газа, Иран представляет собой привлекательный объект сотрудничества для Газпрома, что обещает контроль над большей частью мировых запасов этого вида энергосырья, роль которого в будущем значительно возрастёт.
В такой ситуации Россия пошла по пути совмещения весьма противоречивых позиций. С одной стороны, она выступает против полного топливного цикла в Иране и требует его "замораживания", что совпадает с позицией США. Отметим, правда, что такого "замораживания" РФ требует не навсегда, а лишь на время выяснения недоразумений Ирана с МАГАТЭ, но это немаловажное различие. С другой стороны, Россия против жёстких санкций и применения военной силы. Более всего Москва отвергает жёсткие санкции за её счёт (мирное ядерное сотрудничество, поставки оружия) и в обход сфер, чувствительных для Запада (импорт нефти, экспорт нефтепродуктов).
Но при этом очевидно, что требование к Ирану пожертвовать технологией обогащения, в которую им уже вложен огромный экономический и политиче-
1 A. Cordesman, K. Al-Rodhan, Iranian nuclear weapons? Options for sanctions and military strikes. CSIS. Washington, DC, August 30, 2006. Р. 16-18.
ский капитал, может быть действенно только при достоверной угрозе причинения в ином случае большого ущерба. Поэтому позиция Москвы (и КНР - другой державы с правом вето в СБ ООН) фактически выбивает "кнут" из рук "шестёрки" - раз "пряник" оказался для Ирана недостаточно привлекателен. Упование на дипломатию и силу убеждения едва ли оправданно в вопросе, по которому у Ирана есть большой национальный интерес и последовательная программа. Переговоры позволяют Тегерану искусно маневрировать и выигрывать время для продвижения своей программы ЯТЦ (и, возможно, параллельного секретного военного проекта).
В плане создания позитивных стимулов Россия сделала ряд шагов. В частности, в 2005 году было заключено соглашение с Ираном о вывозе ОЯТ от Бу-шерской АЭС в Россию для переработки и хранения, что снижает возможность извлечения из ОЯТ плутония на месте. Москва также выступила с важной инициативой, значение которой шире, чем иранская проблема: построить на своей территории международный комплекс по обогащению урана для гарантированного обеспечения стран-инвесторов топливом для АЭС, что снимает стимул к созданию ими собственных ЯТЦ. Впрочем, эти шаги, улучшая общий фон мирного решения иранского вопроса, сами по себе оказались недостаточным позитивным стимулом для успеха переговоров.
Европейский Союз. Первоначально позиция Европейского Союза была очень близка к позиции России. В 2004 году "евротройка" выступила, по контрасту с США, за дипломатическое решение проблемы, причём не на основе угрозы силой, а на базе позитивных стимулов (содействие принятию Ирана в ВТО, капиталовложения в добычу газа, передача технологий по сжижению природного газа и пр.). При этом, опять-таки в отличие от США, ЕС ставил МАГАТЭ в центр деятельности по решению этой проблемы с опорой на ДНЯО и его механизмы и нормы, а не одностороннюю политику США или какой-либо новой "коалиции желающих". Эта позиция вполне соответствовала основам политики ЕС по нераспространению, заложенным в документах министерских сессий в июне 2003 года в Люксембурге и Фессалониках1.
В своей основе политика ЕС, как и России, помимо соображений нераспространения, определяется их объективным положением и интересами, отличающимися от американских. Обязательства по НАТО требуют от европейских стран поддерживать США (раскол вокруг войны в Ираке в 2003 году воспринимается как крайне негативный прецедент). Но для ответных действий Ирана и исламского мира в целом Европа (и американские базы на континенте) географически гораздо ближе и совершенно не защищена. Мусульманское население (уже от 5% до 10%) может создать взрывоопасную среду в Европе и предоставить большую свободу действий террористам. Следующие поколения иранских
1 По истории формирования политики ЕС см.: C.Grand, "The European Union and the non-proliferation of nuclear weapons" Chaillot Paper 37, Paris, Institute for Security Studies of WEU, January 2000.
баллистических ракет серии "Шахаб" будут достигать территории ведущих европейских стран. Кроме того, Евросоюз гораздо больше, чем США, зависит от экспорта нефти из зоны Персидского залива (до 70% потребления), который почти наверняка будет перекрыт в случае войны. В целом торговый оборот Европы с Ираном весьма велик и вырос вдвое в 2000-2004 годах (особенно с Францией, Италией, Грецией, Нидерландами, Турцией; вне Европы на первом месте Япония, Китай, Индия, Южная Корея, ЮАР)1.
Таким образом, для стран Евросоюза ещё острее, чем для России, жёсткие санкции и тем более военная операция против Ирана поставят выбор между, с одной стороны, союзом с США и недопущением глубочайшего раскола НАТО и ЕС, а с другой стороны - предотвращением широкого конфликта с исламским миром вовне и внутри Европы и огромного экономического ущерба. Именно этим объясняется беспрецедентная политико-дипломатическая активность "ев-ротройки" от лица ЕС по иранскому вопросу. Эта деятельность стала, по существу, первым в истории опытом формирования единого международного курса Евросоюза как нового глобального центра силы2.
После 2004 года Соединённые Штаты, сохраняя военную угрозу как фоновый фактор, в значительной мере предоставили ЕС и России инициативу в дипломатическом решении иранской проблемы. В случае бесплодности их усилий Вашингтон, вероятно, рассчитывает на их поддержку более жёсткого и в конечном счете силового варианта развязки этого гордиева узла. И действительно, по мере проявления всё большей неуступчивости Тегерана Евросоюз стал сближаться с американской линией .
Возможно, именно в 2004-2005 годах имелась уникальная возможность мирного урегулирования иранской проблемы на основе тесной координации и сотрудничества политики Евросоюза, России и МАГАТЭ, интересы которых в принципе совпадали. (Агентство более всего заинтересовано в получении информации по всем пунктам подозрений и в восстановлении контроля согласно Дополнительному протоколу 1997 года). Но они действовали параллельно, а не все вместе, что оставило Ирану свободу политического маневра и в конечном счёте побудило возобновить программу ЯТЦ.
Китай. Нельзя не упомянуть и китайскую позицию по данному вопросу. Имея право вето в СБ ООН, Пекин не проявляет большой активности (во всяком случае, внешне) в мировой дипломатической деятельности. КНР не стоит перед общеполитическим выбором: Запад или ислам (как Россия) либо США или ислам (как Евросоюз). Пекин, видимо, меньше всех опасается приобретения Ираном ядерного оружия. КНР сама сравнительно недавно (в 1992 г.) вступила
1 A. Cordesman, K. Al-Rodhan, Iranian nuclear weapons? Ibid. Р. 17-21.
2 См.: G.Lindstrom, B.Schmitt (ed.), Fighting proliferation - European perspectives. Chaillot Paper 66, Paris, Institute for Security Studies of WEU, December 2003.
3 См.: 2006 EU-U.S. Summit Progress Report on Political and Security Issues. 21 June 2006, Vienna. http://useu.usmission.gov Brussels, Belgium.
в Договор о нераспространении и пока ещё не присоединилась ко всем его механизмам и нормам. К тому же Китай до 20% своих энергоносителей получает от Ирана и планирует в будущем значительно и последовательно увеличивать импорт иранской нефти и газа, разрабатывать месторождения и строить трубопроводы. Пекин едва ли станет единолично накладывать вето на резолюцию СБ ООН, но, судя по всему, предпримет всё возможное, чтобы сделать санкции чисто символическими. Учитывая растущую самостоятельную роль Китая в мировой политике, его примиренческая линия по Ирану будет поощрять последнего к дальнейшему ужесточению своей позиции - если только США не инициируют крупный "прорыв" в отношениях с КНР, подобный тому, какой они сделали в отношениях с Индией в 2006 году.
Общий фон дипломатии вокруг Ирана
Естественно, что иранская проблема существует не в вакууме. Общая политическая, международно-правовая и военная среда вокруг проблемы крайне неблагоприятна для её решения.
В нарушение своих обязательств по Статье VI Договора о нераспространении США, а вслед за ними Россия и другие ядерные державы фактически отказались от дальнейшей линии на ядерное разоружение. Они не выполнили обязательств, принятых на конференциях по рассмотрению ДНЯО в 1995 и 2000 годах. Сокращая огромные "излишки" ядерного оружия времён "холодной войны", они продолжают модернизировать свои ядерные арсеналы и полагаются на ядерное сдерживание в качестве одной из основных опор своей безопасности.
США вышли из Договора об ограничении ПРО 1972 года (этим прецедентом воспользовалась КНДР, выйдя из ДНЯО в 2003 году, и может впоследствии воспользоваться Иран). Договор США - РФ СНВ-1 (сокращение стратегических вооружений до 1 600 носителей и 6 000 боезарядов) истечёт в 2009 году, а московский Договор об СНП (сокращение ядерных боезарядов до 1 700-2 200 единиц) не имеет правил засчитывания, системы проверки, процедур и этапов ликвидации стратегических вооружений. Фактически в этой сфере образуется вакуум, который, похоже, не планируют ничем заполнить. США (и вслед за ними КНР) не ратифицировали Договор от 1996 года о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), из-за чего он не вступил в силу и что в правовом плане дало КНДР "индульгенцию" на ядерное испытание в октябре 2006 года. Отвергнув возможность контроля, США также завели в тупик важные переговоры на Конференции по разоружению в Женеве о запрещении производства разделяющихся (ядерных) материалов в военных целях (ЗПРМ).
В 2003 году Соединённые Штаты совершили военную акцию против Ирака под предлогом пресечения его тайной ядерной программы, но никаких доказательств ядерной программы там не нашли. Интервенция привела к беспросветной террористической и гражданской войне в Ираке. Теперь заявления Соединённых Штатов, что они не исключают военной акции в отношении Ирана в
связи с возможным наличием там военной ядерной программы, воспринимаются тем более негативно на фоне того, что произошло в Ираке.
При этом США фактически своими руками сделали Иран региональным гегемоном. Главные его противники или уничтожены или ослаблены: режим Хусейна в Ираке, "Талибан" в Афганистане, Саудовская Аравия и Пакистан. В Иране полагают, что, пока Соединённые Штаты остаются увязшими в Ираке, они не предпримут военную акцию против Ирана, хотя бы потому, что у них нет для этого военных ресурсов. Наконец, и КНДР открыла "второй фронт" своим вызывающим актом ядерных испытаний, ещё больше ослабив политику давления США на Иран.
Неудача республиканской партии США на промежуточных выборах 2006 года ещё более подорвала политические позиции администрации Дж. Буша, чем не преминут воспользоваться её противники, в первую очередь Тегеран (иранский президент сразу после выборов вновь заявил, что Иран намерен развернуть полный ЯТЦ - 60 тыс. центрифуг).
Весьма неблагоприятен и общий фон отношений между США и Россией, Россией и ЕС (по российским внутриполитическим вопросам, политике в СНГ, расширению НАТО, энергетической проблеме и пр.). Немало противоречий также между КНР и Западом.
В этих условиях неудивительно, что ведущие державы не могут согласовать свои позиции, что разногласия между ними подчас больше, чем между ними и Ираном. Тегеран в традициях восточного торга ловко пользуется этим, постоянно меняя тактику, попеременно ужесточая или смягчая свою линию, сталкивая партнёров по переговорам и при этом последовательно продвигаясь в программе ЯТЦ.
На пути дипломатического урегулирования
Эта сложная проблема не допускает простых решений и требует комплексного подхода. Общие принципы выглядят следующим образом.
Во-первых, намерения Ирана (мирная или военная ядерная программа?) невозможно точно определить и тем более прогнозировать на будущее. Задача не в том, чтобы "угадать" планы Ирана и, исходя из этого, строить линию на переговорах, а в том, чтобы повлиять на эти планы через ограничение его технических возможностей путём формулирования чётких и реалистических предложений для соглашения. Эти предложения должны подкрепляться позитивными и негативными стимулами технического, экономического, политического и военного характера.
Во-вторых, нельзя ставить меры по укреплению ДНЯО в зависимость от характера того или иного режима, двойные стандарты раскалывают сообщество государств-членов Договора, прежде всего пятёрку великих ядерных держав. Но список прошлых нарушений гарантий МАГАТЭ со стороны Ирана, характер его ядерной программы не позволяют согласиться на создание там (даже в рам-
ках ДНЯО и гарантий МАГАТЭ) полномасштабного ЯТЦ, позволяющего в короткие сроки приобрести ядерное оружие1.
В-третьих, символические, "мягкие" санкции (отказ в визах, замораживание зарубежных счетов) неэффективны, по-разному затрагивают интересы ведущих держав и лишь провоцируют Иран на принятие более вызывающей позиции. Эффективные, "жёсткие" санкции (прекращение закупок нефти и поставок нефтепродуктов, запрет на авиасообщения, морская и воздушная блокада, остановка Бушерского проекта и пр.) требуют больших жертв со стороны ведущих держав и допустимы лишь как последнее предупреждение перед военной акцией. Гораздо более эффективным средством давления на Иран являются не символические санкции, а единство позиций ведущих держав по условиям возможной договоренности.
В-четвёртых, переговоры должны вестись с Ираном на основе принципа "разумной достаточности", как нормальные переговоры по ограничению вооружений (в данном случае потенциала создания ядерного оружия) с использованием богатого опыта таких переговоров 1970-1990-х годов. Для достижения соглашения есть несколько лет, хотя по ходу времени эффективность возможного соглашения снижается, поскольку иранская программа наращивания мощностей ЯТЦ продвигается. Её можно остановить путём соглашения, но гораздо труднее обратить вспять. Вместе с тем привходящие моменты (вроде президентских выборов в США в 2008 г.) не должны диктовать ход переговоров и тем более принятие санкций.
В пятых, политика изоляции Ирана (и КНДР) и тем более смены режима действиями извне должна быть полностью прекращена Соединёнными Штатами и другими державами. Ядерное оружие может рассматриваться отдельными странами как гарантия от попыток смены режима применением силы извне. Нужно перевернуть эту зависимость: силовые акции по смене режима могут быть вызваны как раз его попыткой обрести ЯО. В остальном гораздо более эффективна линия на расширение экономического и политического сотрудничества.
Сугубо иллюстративно: конкретной целью соглашения могло бы быть, например, ограничение иранского комплекса по обогащению таким числом центрифуг, которое оставляло бы, как минимум, 5-6 лет от момента переключения центрифуг на обогащение урана до оружейного уровня и до накопления оружейного материала, достаточного для создания нескольких ядерных боезарядов.
1 По расчётам специалистов, в случае переключения на производство высокообогащён-ного урана имеющихся в комплексе в Натанзе 300 центрифуг потребовалось бы более 10 лет для накопления оружейного материала для нескольких ядерных боезарядов. При развертывании там 3 000 центрифуг, как планируется к 2008 году, для этого потребуется около года. А при размещении 54 000 центрифуг, под которые рассчитан комплекс, такая работа может быть выполнена за несколько недель. См.: Иранская проблема в отношениях России и ЕС. Комитет "Россия в объединённой Европе". М., 2006. С. 18.
В зависимости от типа центрифуг специалисты могут определить их граничные количества (скажем, не более 1000 центрифуг типа Р-1 или 200 типа Р-2). Такое соглашение может иметь срок действия (например, 10 лет) и контролироваться через МАГАТЭ. При этом Иран должен будет ратифицировать Дополнительный протокол МАГАТЭ 1997 года. Следует достигнуть понимания, что нарушение соглашения о гарантиях или препятствие деятельности Агентства со стороны Ирана будет рассматриваться как нарушение всей договорённости и повлечёт "жёсткие" санкции СБ ООН по Главе VII Устава ООН.
В рамках указанных ограничений Иран сбережёт и даже укрепит престиж и национальное достоинство (для мирных целей промышленное обогащение всё равно не понадобится как минимум ещё 10-15 лет), получит возможность поддерживать высокий технологический и интеллектуальный уровень, но не сможет быстро создать ЯО в случае нарушения договорённости.
В ответ на указанные уступки Ирана в качестве позитивных стимулов со стороны ведущих держав есть широкий набор компонентов: гарантии безопасности со стороны великих держав (т.е. обязательство о ненападении с применением ядерного и обычного оружия); восстановление дипломатических отношений с США; принятие в ВТО; расширение Бушерского комплекса и помощь в строительстве новых АЭС; вовлечение Ирана в Глобальную ядерную энергетическую программу; гарантированные поставки ядерного топлива по самым низким рыночным ценам и вывоз ОЯТ; капиталовложения в газовую отрасль и транспортную инфраструктуру и пр.
Для улучшения общего фона сотрудничества великих держав и преодоления разногласий между государствами-членами ДНЯО необходима активизация мер ядерного разоружения (прежде всего, ДВЗЯИ, ДЗПРМ, диалог по стратегическим вооружениям после истечения срока СНВ-1 в 2009 г.), а также большее взаимопонимание между Россией и Западом по вопросам постсоветского пространства и энергетической безопасности. Требуется также начать вывод американских войск из Ирака, что ослабит скованность ресурсов США и создаст
перспективу растущей уязвимости Ирана на его западных рубежах.
* * *
Важнейший урок всей истории иранской ядерной проблемы состоит в том, что единство позиций и взаимодействие ведущих держав, прежде всего России, Евросоюза и США, является непременным условием предотвращения дальнейшего распространения ядерного оружия в мире, обращения вспять этого опаснейшего процесса1.
1 Обращение распространения вспять, т.е. отказ от военных ядерных программ или даже от уже созданного ядерного оружия - не утопия. Единство великих держав обеспечило такой результат в случаях с Бразилией и Аргентиной в 1990 году, Ираком в 1991-м, ЮАР в 1993-м, Украиной, Казахстаном и Белоруссией в 1994 году.
