CC BY
43
DOI 10.24411/2499-9679-2018-10132 УДК 821.161.1
А. А. Федотова
https://orcid.org/0000-0002-9629-6154
Рецепция Н. С. Лесковым народных рассказов Л. Н. Толстого
Статья посвящена исследованию актуальной проблемы рецепции на материале статей Н. С. Лескова о религиозно-нравственном учении Л. Н. Толстого. Материалом для анализа выступают малоизвестные критические заметки Лескова «Лучший богомолец» (1886) и «О рожне. Увет сынам противления» (1886), посвященные народным рассказам Толстого, которые рассматриваются в контексте творчества писателя в целом. Применяя современные методики текстового анализа, автор статьи исследует проблематику и поэтику публицистических произведений Лескова, анализирует актуальные вопросы организации писателем диалога с читателем, выявляет нарративные и языковые способы активизации читательского внимания. Результатом анализа становится конкретизация представлений о своеобразии формирования текста-полилога в публицистике Лескова, механизмах интертекстуального обогащения смысла произведений писателя, своеобразии используемых автором рецептивных стратегий. Основной рецептивный вектор, свойственный критическим статьям Лескова о народных рассказах Толстого, резко выделяется на фоне наиболее авторитетной в последней трети XIX в. социальной критики. Разборам А. М. Скабичевского и Н. К. Михайловского писатель противопоставил анализ текстов Толстого с этической и религиозной позиций. Для реализации этой стратегии Лесков соотносит цитаты из Толстого с текстами Евангелия и проложных житий. В результате сделанных Лесковым сопоставлений в его интерпретации произведений Толстого на первый план выходит проблема внутренней духовной жизни, что становится основанием для полемики.
Ключевые слова: русская литература XIX в., Н. С. Лесков, Л. Н. Толстой, рецепция, интертекстуальность, текст-полилог, народные рассказы.
A. A. Fedotova
N. S. Leskov's Reception of L. N. Tolstoy's National Stories
The article is devoted to the study of the urgent problem of reception on the material of N. S. Leskov's articles on the religious and moral teachings of Leo Tolstoy. The material for the analysis is little-known critical notes by Leskov «The Best Prayer» (1886) and «On Rozhna. A Note to the Sons of Resistance» (1886), dedicated to folk tales of Tolstoy, which are considered in the context of the writer's work as a whole. Applying modern methods of the text analysis, the author of the article explores the problems and poetics of Leskov's publicistic works, analyzes current issues of organization of the writer's dialogue with the reader, reveals narrative and linguistic ways of activating the reader's attention. The result of the analysis becomes concretization of ideas about the originality of the text-polylogue in Leskov's journalism, the mechanisms of intertextual enrichment of the meaning of the writer's works, the originality of the receptive strategies used by the author. The main receptive vector, characteristic of Leskov's critical articles about Tolstoy's folk tales, stands out sharply against the background of the most authoritative in the last third of the 19th century social criticism. The analysis of A. M. Skabichevsky and N. K. Mikhailovsky was opposed by the analysis of Tolstoy's texts from an ethical and religious standpoint. To implement this strategy, Leskov correlates quotes from Tolstoy with the texts of the Gospel and the lives. As a result of Leskov's comparisons in his interpretation of Tolstoy's works, the problem of inner spiritual life comes to the fore, which becomes the basis for polemics.
Keywords: Russian literature of the XIX century, N. S. Leskov, L. N. Tolstoy, reception, intertextuality, text-polylogue, folk tales.
Творческий диалог Н. С. Лескова с Л. Н. Толстым представляет собой, без всякого преувеличения, исключительный факт в истории русской классической литературы. Нелегко привести другие примеры столь внимательного отношения одного писателя к другому, которое пронизывает и письма Лескова к своему знаменитому современнику, и многочисленные «толстовские» статьи и заметки, и, наконец, все его позднее художественное творчество (об этом подробнее см.
[4, 5, 20, 21, 23]). Столь тесный «диалог» даже кажется странным, если учесть, что объектом толстовского «влияния» оказался именно Лесков, писатель, не склонный подчиняться какому-либо авторитету, чей взгляд на реальность всегда отличался большой степенью самостоятельности. И -тем не менее - факт остается фактом: прямые или косвенные отсылки к публицистическим и художественным произведениям Толстого можно найти практически в каждом лесковском тексте,
© Федотова А. А., 2018
созданном в конце 1880-х - начале 1890-х гг., а архивные исследования приводят к новым находкам неподписанных заметок Лескова, которые так или иначе связаны с именем его знаменитого современника.
Началом активного творческого диалога Лескова с Толстым стал 1886 г. Хотя писатель не мог обойти вниманием ни выход «Войны и мира» (свидетельством чему является его рецензия на 5 том романа-эпопеи, опубликованная в 1869 г.), ни издание «Анны Карениной» («Что же про „Анну Каренину"? Я считаю это произведение весьма высоким и просто как бы делающим эпоху в романе» [7, с. 380]), до середины 1880-х высказывания Лескова о Толстом были единичными. Наиболее принципиальные для формирования толстовского учения тексты («Исследование догматического богословия» (1879-1880, 1884), «Соединение и перевод четырех Евангелий» (1880-1881), «Исповедь» («Вступление к ненапечатанному сочинению») (1882), трактаты «Так что же нам делать?» (1882-1886) и «В чем моя вера?» (18821884)) были созданы еще в начале 1880-х гг. и распространялись среди интеллигенции нелегально. Однако именно в 1886 г., в апреле, была опубликована 12-я часть Сочинений Толстого («Произведения последних годов»), куда вошли «Смерть Ивана Ильича», рассказы для народного чтения, а также отрывки из толстовской публицистики, в частности из книги «Так что же нам делать?», под названием «Мысли, вызванные переписью».
В статьях «Лучший богомолец» и «О рожне. Увет сынам противления» объектом критики Лескова стали народные рассказы Толстого. Содержание «Лучшего богомольца» сводится к тому, что Лесков указывает на один из источников народных рассказов - Пролог. Посвящение отдельной статьи проблеме житийных источников прозы Толстого вызвано главным образом тем, что в середине 1880-х гг. Лесков сам начал работать над переложением проложных сказаний. В 18861887 гг. Лесков трудился над объемным материалом «Женские типы по Прологу», который предполагал опубликовать в «Историческом вестнике». Подчеркивая особый интерес Пролога как источника для современной литературы, писатель готовил почву для этой публикации. Вслед за статьей «Лучший богомолец» Лесковым была написана заметка «Сюрприз сынам противления», посвященная проложным переложениям В. Г. Короленко, в которой подчеркивалось: «Граф Лев Н. Толстой избирает себе „малое" или „великое" в своем вкусе, а г. Короленко поудил по своей
фантазии <...> Обширный материал старых источников очень давно славится своею затейливою пестротою, и его <...> давно бы пора обстоятельно обозреть <...> как нам за верное известно, такой труд, наконец, уже приготовляется и, вероятно, в непродолжительном времени появится к услугам русских сочинителей на страницах „Исторического вестника"» [6, с. 141].
Собственно, в «Исповеди» Толстой и сам писал о своем интересе к житийной литературе: «Слушал я разговор безграмотного мужика-странника о Боге, о вере, о жизни, о спасении, и знание веры открывалось мне. Сближался я с народом, слушая его суждения о жизни, о вере, и я все больше и больше понимал истину. То же было со мной при чтениях Четьи-Минеи и Прологов» [18, с. 52]. Это признание скорее всего было известно Лескову, так как именно в 1882 г. («Исповедь» с середины 1882 г. распространялась в копиях с корректурных оттисков вырезанного из майского номера «Русской мысли» текста трактата) писатель упоминает о Толстом в рецензии на книгу «Источники русской агиографии» «Жития как литературный источник»: «Жития читали Пушкин, Герцен (Искандер), Костомаров, Достоевский и, по слухам, ныне ими же усерднее всех вышеупомянутых занимается граф Лев Н. Толстой» [6, с. 140]. Однако в «Лучшем богомольце» Лесков умалчивает об «Исповеди» и выстраивает «сюжет» статьи вокруг поиска источника рассказов для народного чтения, задавая вопросы: «Откуда берет граф Л. Н. Толстой сюжеты для своих народных рассказов?» [6, с. 102]; «Есть ли в тех Прологах рассказы в том духе, в каком являются художественные произведения графа Толстого?» [6, с. 102] и отвечая на них: «Я все это приведу из Пролога» [6, с. 103]).
Указывая на один из источников народных рассказов Толстого, Лесков не отказывает себе в удовольствии предложить читателю собственный вариант обработки Пролога. Основная часть статьи представляет собой переложение «Слова о мурине дровосечие» (Пролог, 8 сентября [16]), которое потом Лесков опубликует отдельно в 10 томе подготовленного им собрания сочинений под названием «Повесть о богоугодном дровоколе». В этой небольшой притче, которая является первой в ряду проложных легенд, наиболее ощутима ориентация на поэтику народных рассказов Толстого. И прямолинейная дидактичность, и бесхитростный сюжет, и обобщенные образы персонажей, и, наконец, упрощенный язык - все эти черты переложения вполне соответствую стилю произведе-
ний Толстого, написанных «в народной манере». Особенно ярко своеобразие легенды видно на фоне других лесковских «пересказов» Пролога, работа над которыми шла одновременно с созданием статьи («Скоморох Памфалон»).
В статье «О рожне. Увет сынам противления» Лесков обратился к разбору народного рассказа Толстого «Крестник». Название статьи в свойственной писателю манере интригующе и многозначно. Лесков хотя и намекает на актуальную тему своего выступления (учение Толстого о непротивлении злу насилием), но в то же время не спешит прояснить собственную позицию по этому «самому неприятному для некоторых современников <...> положению <...> графа Л. Н. Толстого» [6, с. 128]. Напротив, он стремится скрыть свою точку зрения за ироничным подзаголовком и эпиграфами, которые выглядят как выражение двух противоположных оценок проблемы противления: «Жестоко есть противу рожну пра-ти» [6, с. 128] и «Нужда бо нам есть супротивити-ся неправде» [6, с. 128]. Церковнославянские выражения, как это часто бывает в прозе писателя, затрудняют понимание смысла текста и активизируют внимание читателя. Впрочем, автор не долго скрывает свою иронию по отношению к оппонентам Толстого, настойчиво называемых их «сынами противления» («это „рожон", на который беспрестанно лезут и натыкаются горячие сыны противления» [6, с. 128]; «сыны противления стараются представить, будто граф Толстой понят, наконец, своими и чужими в настоящем, но невыгодном для его литературной репутации смысле» [6, с. 128]), что, на первый взгляд, кажется знаком лесковского пиетета к «яснополянскому мудрецу».
В основной части писатель дает тонкую трактовку аллегорического плана «Крестника», рассматриваемого им как выраженную в форме притчи положительную сторону «программы» Толстого - утверждение необходимости сопротивления злу любовью. Благодаря прозрачным по смыслу перифразам писатель подчеркивает, что эта мысль Толстого имеет своим источником Евангелие: «Что „непротивление злу" вовсе не выдумано и не измышлено графом Толстым, а что оно находится в источнике несравненно раннем и столь совершенном, что на него не раз ссылались и сами „сыны противления", - на этом мы останавливаться не будем [6, с. 128]; «Толстой ничего не говорит нового: он только опять варьирует на известные темы: „Человек, возложивший руку свою на рало и озирающийся вспять, не крепок во всех делах своих"» [6, с. 132]; «И опять разве это впервые
сказывается? Об этом найдете там, где есть „о званных и избранных"» [6, с. 133]. Указание на Евангелие как на прообраз толстовского учения (о трактовке Лесковым евангельских текстов см. [8, 9, 10, 11, 22]) становится основным аргументом Лескова в поддержку последнего и подготавливает эмоциональное обращение к читателям: «Почему же теперь вдруг толстовское рассуждение кажется так глупо, вредно и ничтожно? Или есть такой неначитанный критик, который не видит, что оно есть не что иное, как повторение гораздо ранних мнений? <... > Не потому ли, что мы волей-неволей чувствуем, что мы нечисты, чтобы очищать других, нетверды, чтоб других укрепить, нелюбовны настолько, чтобы не побояться страха, а испугать страх!» [6, с. 136].
Однако вторая часть очерка выстроена полемически по отношению к Толстому. Основанием для полемики вначале становится не сама идея непротивления злу насилием, но толстовская трактовка пути нравственного совершенствования (о специфике религиозно-нравственного учения Толстого см. [6, 12, 13]). Внимание Лескова привлекает необычный толстовский образ: «Крестник после того, как „увидел три дела", о которых здесь помянуто (очиститься, укрепиться и понять меру своей любви), получил совет носить во рту воду и поливать три горелые головешки, пока они прорастут» [6, с. 138]. Образ «поливания головешек» выступает как аллегория длительной работы по самоочищению, которая, по мнению писателя, является важнейшей частью толстовской проповеди. Идея постепенного нравственного восхождения и становится объектом лесковской полемики. Для того чтобы вступить в спор с Толстым, Лесков обращается от общего к конкретному, противопоставляет теории «реальную» жизненную практику: «Тот скованный злодей, который увидал во время пожара в Марселе ребенка в пятом этаже горящего дома и попросил снять с него оковы, взлез, снес дитя и потом снова надел на себя оковы, был чист или грязен, слаб или тверд, любящ или злодей во время совершения этого подвига любви? Ему, быть может, совсем и не нужно было поливать головешки» [6, с. 138]. Ироническая интонация («Ему, быть может, совсем и не нужно было поливать головешки») парадоксально соседствует в этой фразе с возвышенной и приподнятой стилистикой («был чист или грязен, слаб или тверд, любящ или злодей во время совершения этого подвига любви»), что подготавливает сделанное Лесковым обобщение: «По-евангельски с живым
человеком наилучший оборот может делаться очень скоро - „во мгновение ока". Висит разбойник, рядом праведник, а дальше другой разбойник. И разбойник был совсем как следует быть -настоящий разбойник. Головешки он не поливал, но вот другой разбойник начал при нем досаждать кроткому - и сразу является все, что нужно: - Аминь, - днесь будешь со мной. Сейчас, вдруг все и кончено» [6, с. 139]. Неожиданно возникающая в тексте отсылка к одному из самых пронзительных эпизодов Евангелия, чье появление в статье мотивировано и подготовлено приводимым Лесковым реальным фактом, становится решающим аргументом в его споре с Толстым: «Так же и с блудницей, так же и с Закхеем, и с мытарем молившимся. Везде высокий, захватывающий сердце порыв, святое движение души, а не метода с головешками...» [6, с. 139]. В новом контексте толстовский образ, который Лесков делает частью яркой антитезы, разоблачает сам себя. Основной целью писателя становится противопоставление толстовской «методы» эмоциональному, «сердечному» откровению (об этой особенности художественного метода писателя см. [12, 15]).
Лесков проницательно почувствовал, что народные рассказы Толстого предполагали не изображение сущего, но выражение идеала должного: «Можно судить о мире „comme il est" (как он есть) или „comme il doit etre" (как он должен быть). В чужих краях, на Западе, давно считается за непреложность, что „il faut prendre le monde comme il est, par comme il doit etre" (нужно брать мир таким, каков он есть, а не таким, каков он должен быть). Там к этому и применены взгляды и суждения. Воззрения же Льва Толстого давно не приспособляются для того, чтобы брать мир таким, каким он есть, а он сквозь свои очки желает видеть таким, каким он должен быть» [6, с. 137]. Эта фраза является характерным примером лес-ковского стиля: писатель отказывается от того, чтобы дать прямую оценку подмеченной им специфики толстовского взгляда на мир и вместо этого вводит в текст «чужое слово». Впрочем, внимательного читателя, который знает и о пиетете Лескова к европейской культуре, и о настороженности, с которой писатель относился к оторванным от практической жизни теоретическим построениям, это высказывание должно насторожить (об этом подробнее см. [25, 27]). Окончательно расставляет акценты писатель благодаря обращению к аргументам «от реальной действительности»: «Это ведь не так бывает на настоящей войне, ко-
торую граф Толстой хорошо знает. Всякому известно, например, что бьют и незащищающихся, а с женщинами очень часто совершают и еще более тяжкие насилия.» [6, с. 139]. Фигура умолчания (подчеркнутая многоточием) предоставляет читателю право «домыслить» подробности событий, на которые намекает писатель, и сделать собственные выводы о положительных и отрицательных сторонах толстовской «проповеди».
В финале очерка Лесков от рассуждения обращается к нарративу (о специфике нарратива у писателя см. [24, 26, 3, 17, 19]). Последним и наиболее сильным его аргументом становится повествование, которое претендует на статус фактуаль-ного (о фактографизме у Лескова см., в частности, [2]), что акцентируется введением автобиографической детали (упоминанием о Киеве): «Лет 12 тому назад через ботанический сад в Киев шли из класса домой две маленькие девочки, дочери известных и почтенных родителей. В саду в этот день работали арестанты крепостных каторжных рот. Девочки, войдя в сад, не вышли из него. Они были найдены там в обросшем рве под кустами задушенными и изнасилованными <...> В одном из сумасшедших домов прибыла одна новая тогда умопомешанная, которая, будто бы, видела, как совершено ужасное злодейство над детьми Б. и могла будто этому воспротивиться, - „могла швырнуть железные грабли или лопату, но не сделала этого, и испугалась, и убежала"» [6, с. 139]. Вставной эпизод, повествующий о жестоком преступлении, является эмоциональной кульминацией очерка. Бесстрастный тон излагающего историю нарратора, которому принадлежит всего пара оценочных определений, призван усилить эффект от описания этого «живого» [6, с. 139] случая. Появление образов страдающих детей - так же, как и в очерке «Иродова работа» (или, например, в прозе Достоевского) - призвано шокировать читателя. Образы оскорбленного человеческого тела резко переводят внимание адресата текста из сферы теоретизирования в область реальной жизненной практики. Нарративный фрагмент направлен на эмоциональное воздействие: он вызывает чувство ужаса перед совершенным злодеянием, а также чувство сострадания к погибшим детям. «Зараженный» этими чувствами читатель должен разделить мнение публициста, с полной ясностью сформулированное в заключении: «У каждого человека есть сердце, есть живое чувство. Будь он даже порочный человек, но если бы он увидел то, что видела киевская помешанная, поднял бы лежавший там железный заступ и со всею силою,
сколько ее есть в руке, размозжил бы им голову злодея - он имел бы право не считать это за преступление <...> Я говорю со стороны сердца, со стороны чувств, доступных и понятных всем и каждому. Судя с этой стороны, я думаю, что есть случаи, когда человек не может оставаться человеком, не оказав самого быстрого и самого сильного сопротивления злу. И он должен оказать это противление, не чистясь и не приготавливаясь, а именно такой, как есть, с таким ручником, какой есть в руке, и с неукрепленным стулом и с черными головешками» [6, с. 140].
Писатель заканчивает статью прямым обращением к «сердцу» читателя. В этих словах сформулирован важный принцип организации перцептивной точки зрения, который в целом свойствен лесковской прозе. Апелляция к эмоциональной стороне личности человека (в равной мере и автора, и читателя) становится в очерке способом самоопределения Лескова. Писатель верно почувствовал свойственный религизно-нравственному учению «яснополянского мудреца» рационализм и противопоставил ему - в прямом публицистическом слове - другой взгляд на человеческую личность и на путь ее духовного совершенствования. Выделенная курсивом фраза «таков как есть.» отсылает к одной из любимых писателем религиозных песен. Цитирование религиозной лирики дает Лескову возможность эффектно объединить две грани толстовской «проповеди», полемика с которыми является целью очерка и вновь отсылает к образу благоразумного разбойника, который, неожиданно почувствовав глубокое покаяние, услышал обращенные к нему слова Иисуса: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Евангелие от Луки, 23:42-43).
Вокруг 12-й части Сочинений Толстого весной и летом 1886 г. развернулась бурная журнально-газетная полемика. Наибольшие споры вызвали отрывки из толстовской публицистики, в частности изложение Толстым своей позиции по «женскому вопросу» (обращенный к женщинам призыв отказаться от обучения и общественной деятельности в пользу семейной жизни), критика им науки и искусства, теория «непротивления злу насилием». Со страниц «Новостей и Биржевой газеты» ожесточенную критику Толстого вел А. М. Скабичевский, который напечатал резкую заметку «Граф Л. Н. Толстой о женском вопросе», со стороны «Русского богатства» и «Северного вестника» выступил Н. К. Михайловский, из под пера которого вышел целый цикл направленных против Толстого статей, среди которых и знамени-
тые «Еще о гр. Л. Н. Толстом» и «Опять о Толстом». В статье «О рожне. Увет сынам противления» Лесков, подводя ее итог, заметил: «Есть хвалители, есть порицатели, но совестливых и толковых судей нет» [6, с. 128]. Основной рецептивный вектор, свойственный критическим статьям Лескова о 12 томе толстовских Сочинений, резко выделяется на фоне наиболее авторитетной в последней трети XIX в. социальной критики. Разборам Скабичевского и Михайловского писатель противопоставил анализ текстов Толстого с этической и религиозной позиций. Для реализации этой стратегии Лесков ввел толстовские произведения в соответствующий контекст: цитаты из Толстого соотносятся им с текстами Евангелия и пролож-ных житий. Писатель «играл на своем поле»: глубокая начитанность в христианской литературе, которую демонстрируют названные статьи, к тому времени стала его визитной карточкой.
В результате сделанных Лесковым сопоставлений в его интерпретации произведений Толстого на первый план выходит проблема внутренней духовной жизни. Актуализация этого вопроса необходима писателю главным образом для того, чтобы вступить с Толстым в полемику. Признав за главное достоинство толстовского учения попытку реализовать на практике принципы «религии любви», Лесков в то же время поставил под сомнение идею постепенного нравственного восхождения, которая лежит в основании религиозных трактатов Толстого. Духу самосовершенствования Лесков противопоставил дух смирения и способность принять Бога в результате внезапного покаянного порыва. С преобладающего в толстовском учении обращения к разуму человека Лесков переходит на апелляцию к «жалостливому» человеческому сердцу, способному принять духовное откровение. Вступая с Толстым в полемику, Лесков прибегает к рецептивной стратегии, которую можно было бы назвать «фактуализацией»: теоретизированию «яснополянского мудреца» писатель противопоставляет события, наделенные статусом «реальных» фактов.
Библиографический список
1. Андреева, В. Г. О национальном своеобразии русского романа второй половины XIX века [Текст] / В. Г. Андреева. - Кострома : Изд.-во КГУ 2016. - 492 с.
2. Выскочков, Л. Николай Первый и его эпоха в произведениях Н. С. Лескова [Текст] // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Üstav slavistiky FF MU, 2017. - S. 191-199.
3. Головко, В. М. Философская повесть Н. С. Лескова 70-х гг. [Текст] / В. М. Головко. - Ставрополь : Северо-Кавказский федеральный ун-т,
2016. - 250 с.
4. Ильинская, Т. Б. Старообрядческий брак в интерпретации Н. С. Лескова: соотношение художественного и публицистического образа [Текст] / Т. Б. Ильинская // Ярославский педагогический вестник. - 2017. - № 2. - С. 308-312.
5. Ильинская, Т. Б. Художественная семантика ритуальной пищи в творчестве Н. С. Лескова (от православного поста к вегетарианству) Лескова [Текст] / Т. Б. Ильинская // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 3. - С. 269-275.
6. Лесков, Н. С. о литературе и искусстве [Текст] / Н. С. Лесков. - Л. : Издательство ЛГУ 1984. - С. 128-141.
7. Лесков, Н. С. Собрание сочинений [Текст] : в 11 т. - Т. 10 / Н. С. Лесков. - М. : ГИХЛ, 1958. - 652 с.
8. Лукашевич, М. Исследование религиозной проблематики в творчестве Николая Лескова : вопросы методологии [Текст] // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 105-115.
9. Лукашевич, М. Христианские ценности и предубеждения в повести Николая Лескова «Полу-нощники» [Текст] / М. Лукашевич // Zlomová období ruské kultury z pohledu literatury (Karamzin, Leskov, Merezkovskij, Babel). - Brno : Ústav slavistiky FF MU,
2017. - S. 77-87.
10. Лукашевич, М. Церковная проблематика в ранней публицистике Н. С. Лескова [Текст] / М. Лукашевич // Церковь. Богословие. История : Материалы III Международной научно-богословской конференции. - Екатеринбург, 2015. - С. 335-342.
11. Лукьянчикова, Н. В. Художественное воплощение этического идеала в произведениях Н. С. Лескова о духовенстве [Текст] / Н. В. Лукьянчикова // Культура. Литература. Язык : материалы конференции «Чтения Ушинского». - Ярославль : Изд.-во ЯГПУ, 2012. - С. 185-196.
12. Лученецкая-Бурдина, И. Ю. Евангельский текст в изложении Л. Н. Толстого [Текст] / И. Ю. Лученецкая-Бурдина // Культура. Литература. Язык. : материалы конференции «Чтения Ушинского». - Ярославль : Изд.-во ЯГПУ 2015. - С. 130-139.
13. Лученецкая-Бурдина, И. Ю. Трактат Л. Н. Толстого «Так что же нам делать?»: поэтика социологического дискурса [Текст] / И. Ю. Лученецкая-Бурдина // Верхневолжский филологический вестник. - 2015. - № 1. - С. 118-123.
14. Поспишил, И. Насущные вопросы лесковове-дения, Лесков в чешской среде [Текст] / И. Поспишил // Zlomová období ruské kultury z pohledu literatury (Karamzin, Leskov, Merezkovskij, Babel). -Brno : Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 87-99.
15. Поспишил, И. Чешский Лесков и его моравский переводчик [Текст] / И. Поспишил // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современ-
ного лескововедения. - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 145-157.
16. Пролог [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://sobornik.ru
17. Старыгина, Н. Контекстуальная поэтика творчестве Н. С. Лескова [Текст] / Н. Старыгина // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 171-181.
18. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинений [Текст] : в 90 т. : Т. 23. Произведения 1879-1883 гг. / Л. Н. Толстой. - М. : ГИХЛ, 1957. - 594 с.
19. Федотова, А. А. Эквивалентность персонажей в сказе Н. С. Лескова [Текст] / А. А. Федотова // Верхневолжский филологический вестник. - 2016. - № 2. -С. 142-148.
20. Федотова, А. А. Л. Н. Толстой и Н. С. Лесков в полемике вокруг «страшного вопроса» 1891 года [Текст] / А. А. Федотова // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. -
2016. - № 5. - С. 135-140.
21. Червинская, О. Реминисцентная ризоматич-ность литературного письма: лесковский текст «Зимний день (пейзаж и жанр)» [Текст] / О. Червинская // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 13-29.
22. Шелаева, А. Люди и куклы Н. С. Лескова в свете мифологических представлений Платона о Боге и человеке [Текст] / А. Шелаева // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Ustav slavistiky FF MU,
2017. - S. 181-191.
23. Dlugolecka-Pietrzak, М. Swiat wartosci w twor-czosci N. Leskova M. Dlugolecka-Pietrzak // Лесков и вокруг. Контексты творчества и состояние современного лескововедения. - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 29-51.
24. Ingham, N. W. The Case of the Unreliable Narrator: Leskov's «White Eagle» / N. W. Ingham // Studies in Russian literature in honor of У Setchkarev. Slavica Publishers, 1986. - P. 153-165.
25. Kucherskaya, M. А. Journalist, Reader And Writer: Investigating Leskov's Creative Method / M. Kucherskaya // Scando-Slavica. - Т. 62. - 2016. -№ 1. - P. 234- 242.
26. Pospisil, I. Jazyk, narace, zanr a kultura v literarnich dilech N. S. Leskova / I. Pospisil // Jazykoveda v pohybe. Bratislava: FF UK, Katedra slovenskeho jazyka, Studia Academia Slovaca, 2012. - S. 17-27.
27. Sperrle, I. Ch. The Organic Worldview of Nikolai Leskov / I. Ch. Sperrle. - Evanston, Illinois: Northwestern University Press, Studies of the Harriman Institute, 2002. - 288 p.
Reference List
1. Andreeva, У G. O nacional'nom svoeobrazii russ-kogo romana vtoroj poloviny XIX veka = About a national originality of the Russian novel of the second half of
the 19th century [Tekst] / V G. Andreeva. - Kostroma : Izd.-vo KGU, 2016. - 492 S.
2. Vyskochkov, L. Nikolaj Pervyj i ego jepoha v pro-izvedenijah N. S. Leskova = Nikolay the First and his era in N. S. Leskov's works [Tekst] // Leskov i vokrug. Konteksty tvorchestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study on Leskov. -Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 191-199.
3. Golovko, V M. Filosofskaja povest' N. S. Leskova 70-h gg. = Philosophical story by N. S. Leskov in the 70s. [Tekst] / V M. Golovko. - Stavropol' : Severo-Kavkazskij federal'nyj un-t, 2016. - 250 s.
4. Il'inskaja, T. B. Staroobrjadcheskij brak v interpre-tacii N. S. Leskova: sootnoshenie hudozhestvennogo i publicisticheskogo obraza = Old Belief marriage in N. S. Leskov's interpretation: ratio of an artistic and pub-licistic image [Tekst] / T. B. Il'inskaja // Jaroslavskij ped-agogicheskij vestnik = Yaroslavl pedagogical bulletin. -2017. - № 2. - S. 308-312.
5. Il'inskaja, T. B. Hudozhestvennaja semantika ritu-al'noj pishhi v tvorchestve N. S. Leskova (ot pra-voslavnogo posta k vegetarianstvu) = Art semantics of ritual food in N. S. Leskov's creativity (from the Orthodox fast to vegetarianism) // [Tekst] / T. B. Il'inskaja // Jaro-slavskij pedagogicheskij vestnik = Yaroslavl pedagogical bulletin. - 2016. - №3. - S. 269-275.
6. Leskov, N. S. O literature i iskusstve = About literature and art [Tekst] / N. S. Leskov. - L. : Izdatel'stvo LGU, 1984. - S. 128-141.
7. Leskov, N. S. Sobranie sochinenij = Collection works [Tekst] : v 11 t. - T. 10 / N. S. Leskov. - M. : GIHL, 1958. - 652 s.
8. Lukashevich, M. Issledovanie religioznoj prob-lematiki v tvorchestve Nikolaja Leskova : voprosy metodologii = Research of a religious perspective in Nikolay Leskov's creativity: questions of methodology [Tekst] // Leskov i vokrug. Konteksty tvorchestva i sos-tojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study about Leskov. - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 105-115.
9. Lukashevich, M. Hristianskie cennosti i predubezhdenija v povesti Nikolaja Leskova «Polunoshh-niki» = Christian values and prejudices in the story by Nikolay Leskov «Nightrunners» [Tekst] / M. Lukashevich // Zlomova obdobi ruske kultury z pohledu literatury (Karamzin, Leskov, Merezkovskij, Babel). - Brno : Ustav slavistiky FF MU, 2017. - S. 77-87.
10. Lukashevich, M. Cerkovnaja problematika v ran-nej publicistike N. S. Leskova = Church perspective in N. S. Leskov's early journalism [Tekst] / M. Lukashevich // Cerkov'. Bogoslovie. Istorija : Materi-aly III Mezhdunarodnoj nauchno-bogoslovskoj konfer-encii = Church. Divinity. History: Materials of the III International scientific and theological conference. - Ekaterinburg, 2015. - S. 335-342.
11. Lukjanchikova, N. V Hudozhestvennoe voplosh-henie jeticheskogo ideala v proizvedenijah N. S. Leskova o duhovenstve = Artistic realization of the ethical ideal in N. S. Leskov's works about clergy [Tekst] / N. V Luk'janchikova // Kul'tura. Literatura. Jazyk. : mate-rialy konferencii «Chtenija Ushinskogo» = Culture. Literature. Language.: materials of Ushinsky Readings conference. - Jaroslavl' : Izd.-vo JaGPU, 2012. - S. 185-196.
12. Lucheneckaja-Burdina, I. Ju. Evangel'skij tekst v izlozhenii L. N. Tolstogo = The evangelical text in L. N. Tolstoy's interpretation [Tekst] / I. Ju. Luchenecka-ja-Burdina // Kul'tura. Literatura. Jazyk. : materialy konferencii «Chtenija Ushinskogo» = Culture. Literature. Language.: materials of Ushinsky Readings conference. -Jaroslavl' : Izd.-vo JaGPU, 2015. - S. 130-139.
13. Lucheneckaja-Burdina, I. Ju. Traktat L. N. Tolstogo «Tak chto zhe nam delat'?»: pojetika socio-logicheskogo diskursa = L. N. Tolstoy's treatise «What should we do?»: poetics of sociological discourse [Tekst] / I. Ju. Lucheneckaja-Burdina // Verhnevolzhskij filologicheskij vestnik = Verkhnevolzhsky philological bulletin - 2015. - № 1. - S. 118-123.
14. Pospishil, I. Nasushhnye voprosy leskovovedenija, Leskov v cheshskoj srede = The vital issues of a study about Leskov, Leskov in the Czech environment [Tekst] / I. Pospishil // Zlomová období ruské kultury z pohledu literatury (Karamzin, Leskov, Merezkovskij, Babel). - Brno : Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 87-99.
15. Pospishil, I. Cheshskij Leskov i ego moravskij perevodchik = Czech Leskov and his Moravian translator [Tekst] / I. Pospishil // Leskov i vokrug. Konteksty tvor-chestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study about Leskov - Brno : Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 145-157.
16. Prolog = Prologue [Jelektronnyj resurs]. -Rezhim dostupa: http://sobornik.ru
17. Starygina, N. Kontekstual'naja pojetika tvor-chestve N. S. Leskova = Contextual poetics in N. S. Leskov's creativity [Tekst] / N. Starygina // Leskov i vokrug. Konteksty tvorchestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study about Leskov - Brno : Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 171-181.
18. Tolstoj, L. N. Polnoe sobranie sochinenij = Complete set of works [Tekst] : v 90 t. : T. 23. Proizvedenija 1879-1883 gg. / L. N. Tolstoj. - M. : GIHL, 1957. -594 s.
19. Fedotova, A. A. Jekvivalentnost' personazhej v skaze N. S. Leskova = Equivalence of characters in the fairy-tale by N. S. Leskov [Tekst] / A. A. Fedotova // Ver-hnevolzhskij filologicheskij vestnik = Verkhnevolzhsky philological bulletin. - 2016. - № 2. - S. 142-148.
20. Fedotova, A. A. L. N. Tolstoj i N. S. Leskov v polemike vokrug «strashnogo voprosa» 1891 goda = L. N. Tolstoy and N. S. Leskov in polemic around «a terrible question» in 1891 [Tekst] / A. A. Fedotova // Vestnik
Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N. A. Nekrasova = Bulletin of Kostroma state university named after N. A. Nekrasov - 2016. - №5. - S. 135-140.
21. Chervinskaja, O. Reminiscentnaja rizomatich-nost' literaturnogo pis'ma: leskovskij tekst «Zimnij den' (pejzazh i zhanr)» = Reminiscential rizomaticness of the literary writting: Leskov's text «Winter day (landscape and genre)» [Tekst] I O. Chervinskaja II Leskov i vokrug. Konteksty tvorchestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study about Leskov -Brno i Ústav slavistiky FF MU, 2G17. - S. 13-29.
22. Shelaeva, A. Ljudi i kukly N. S. Leskova v svete mifologicheskih predstavlenij Platona o Boge i che-loveke = N. S. Leskov's people and dolls in the light of mythological ideas of Platon about the God and the person [Tekst] I A. Shelaeva II Leskov i vokrug. Konteksty tvorchestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija = Leskov and around. Contexts of creativity and condition of a modern study about Leskov — Brno i Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 1S1-191.
23. Dlugolecka-Pietrzak, M. Swiat wartosci w twór-czosci N. Leskova M. Dlugolecka-Pietrzak II Leskov i
vokrug. Konteksty tvorchestva i sostojanie sovremennogo leskovovedenija. - Brno i Ústav slavistiky FF MU, 2017. - S. 29-51.
24. Ingham, N. W. The Case of the Unreliable Narra-tori Leskov's «White Eagle» I N. W. Ingham II Studies in Russian literature in honor of V Setchkarev. Slavica Publishers, 19S6. - P. 153-165.
25. Kucherskaya, M. A. Journalist, Reader And Writer: Investigating Leskov's Creative Method I M. Kucherskaya II Scando-Slavica. - T. 62. - 2016. -№1. - P. 234- 242.
26. Pospisil, I. Jazyk, narace, zánr a kultura v literárních dilech N. S. Leskova I I. Pospisil II Jazykoveda v pohybe. Bratislava: FF UK, Katedra slovenského jazyka, Studia Academia Slovaca, 2012. - S. 17-27.
27. Sperrle, I. Ch. The Organic Worldview of Nikolai Leskov I I. Ch. Sperrle. - Evanston, Illinois! Northwestern University Press, Studies of the Harriman Institute, 2002. - 2SS p.
Дата поступления статьи в редакцию: 22.06.2018 Дата принятия статьи к печати: 28.06.2018
