CC BY
14
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
УДК 82:1(47) ББК 83.3:87.3(2)522
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ С. КОРЫЧАНКОВОЙ «ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ФИЛОСОФСКИ ЗНАЧИМЫХ ОБРАЗОВ В ПОЭЗИИ В.С. СОЛОВЬЕВА»
Творчество Владимира Сергеевича Соловьева, отдельные факты его биографии, сама личность незаурядного философа-поэта второй половины XIX века остаются в фокусе внимания современных исследователей. При этом относительно небольшое стихотворное наследие находится несколько в тени многотомного философского творчества В.С. Соловьева. Но для тех, кто не обошел вниманием стихотворения мыслителя и его поэму «Три свидания», становится очевидным, что именно глубоко личная, мистически таинственная поэзия Соловьева позволяет лучше понять и его философию, и его судьбу.
Наверное, поэтому к изучению стихотворного наследия Соловьева время от времени обращаются литературоведы, биографы, философы, лингвисты, находя все новые семантические пласты, пополняя корпус статей, а также диссертационных и монографических исследований о жизни и творчестве поэта-философа.
В ряду новых крупных исследований поэзии В.С. Соловьева следует обратить особое внимание на монографию Симоны Корычанковой «Лексико-семан-тическое оформление философски значимых образов в поэзии В.С. Соловье-ва»1, изданную в г. Брно (Чехия) в 2013 году. Отметим, что это уже вторая монография чешской исследовательницы, посвященная творчеству В.С. Соловьева, -первая вышла в 1998 году2. Обе монографии изданы на русском языке.
Исследования С. Корычанковой, прежде всего, интересны тем, что представляют собой лексико-семантический анализ поэтических текстов В.С. Соловьева. Так, в монографии 2013 года последовательно рассматриваются и систематизируются ключевые образы поэзии Соловьева, на основании чего выстраивается объемная и многомерная концептуальная картина мира поэта-философа, в которой основное место занимают идеи Всеединства, двоемирия (Горнее - Дольнее), триада «Красота - Добро - Истина», учение о Софии. В работе Корычанковой наглядно продемонстрирован присущий творчеству Соловьева синкретизм философии и поэзии, соединение его теоретического учения и личного мистического опыта.
Целью монографии стало раскрытие структуры философски значимых поэтических образов-символов, выделение ключевых образных репрезентантов, их классификация и скрупулезный лексико-семантический анализ.
1 Корычанкова С. Лексико-семантическое оформление философски значимых образов в поэзии В.С.Соловьева. Brno: MU, 2013. 201 с.
2 Корычанкова С. Владимир Соловьев. Горнее и Дольнее в поэзии Владимира Соловьева. Лексические ряды. Поэтические образы. Brno: MU, 1998. 226 с.
Материалом для данного исследования стала не вся поэзия В. Соловьева, а только наиболее значимые, с точки зрения автора монографии, произведения: эти 80 стихотворений и поэма «Три свидания» приводятся в приложении к книге. Лексико-семантический анализ текстов сопровождается привлечением отдельных фактов биографии поэта-философа, а также ссылками на некоторые философские труды и их цитированием («Общий смысл искусства», «О лирической поэзии», «Красота в природе» и др.), что позволяет глубже и адекватнее раскрывать семантику поэтических образов.
Рецензируемая монография состоит из введения, 6 глав и заключения. Для удобства читателя в конце книги даны англоязычное резюме, перечень приведенных в исследовании схем, именной и предметный указатель.
Во введении С. Корычанкова обосновывает целесообразность избранного ею лингвистического подхода к изучению поэзии Соловьева. Она отмечает возросший во второй половине ХХ века интерес к изучению текста через призму интегрированного коммуникативно-когнитивного подхода, обращая внимание при этом и на некоторые трудности этого подхода - недостаточную разработанность методики комплексного изучения структуры художественного образа и языковых средств его выражения.
Далее во введении определяется предмет изучения монографии - идиости-левые особенности философски значимых поэтических образов в творчестве В.С. Соловьева, их структурно-семантическая организация и средства языкового выражения. Обосновывается актуальность работы, связанная с недостаточной изученностью поэзии Соловьева именно в ее лексико-семантическом аспекте. При этом очерчивается довольно широкий круг работ о личности и творчестве поэта-мыслителя, а также научных трудов по интерпретации текста, ставших теоретической основой исследования С. Корычанковой.
В итоге, наметив основной целью монографии последовательный анализ вербальных средств поэзии Соловьева, семантика которых связана с его мисти-ко-философским учением, исследовательница попутно предполагает необходимость решения дополнительных теоретических и практических задач, как то: характеристика оригинального идиостиля поэта-философа, выявление значимых лексических репрезентантов, изучение текстовых ассоциантов и смысловых нюансов образного оформления исследуемых стихотворений, нахождение параллелей между языком писателя и его философско-поэтической картиной мира. Главная цель и все сопутствующие задачи успешно решены автором монографии в последующих главах. Рассмотрим их содержание.
Глава первая под названием «Жизнь В. Соловьева» посвящена краткому описанию биографии поэта-философа и рассмотрению основных событий, повлиявших на формирование его личности. Здесь за основу взяты известные исследования С.М. Соловьева «Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева», А.Ф. Лосева «Творческий путь Владимира Соловьева», К.В. Мочульского «Владимир Соловьев. Жизнь и учение», а также воспоминания современников В.С. Соловьева - Е.Н. Трубецкого, Б.Л. Величко, В.Ф. Эрна, Э.Л. Радлова и др., и, конечно, письма самого поэта-философа. Значительное внимание в первой главе уделяется осмыслению особой духовной связи В.С. Соловьева со своим пред-
ком, двоюродным прадедом, ГС. Сковородой, который тоже был философом, религиозным мыслителем, поэтом-мистиком: «И Г.В. Сковорода, и В. Соловьев высоко оценивали поэзию, считая ее вершиной искусства, отражающей самые глубокие чувства писателя. Для них поэзия являлась не забавой, не вымыслом, а самым верным изображением человеческих переживаний, истинных отношений к действительности и воспеванием правды бытия. Самым характерным общим признаком их поэзии является органическое соединение мотивов из личной жизни с философскими темами о смысле любви, счастье, человеческом духовном прогрессе»3 (с. 22).
Во второй главе «Расслоение лексико-семантических планов поэзии В. Соловьева» определяется специфика поэтической картины мира философа, связанная с его дуалистическим восприятием бытия. С. Корычанкова вычленяет и теоретически обосновывает главную антитезу художественной реальности Соловьева - Горнее и Дольнее, на которой базируется, по мнению автора монографии, все поэтическое творчество мыслителя. При этом важно не только противопоставление этих двух полюсов (идея двоемирия), но и стремление к их воссоединению (понятие Всеединства) через просветление и преображение Дольнего. Для систематизации и наглядности приводится одна из 18 схем, включенных в монографию, которые, безусловно, позволяют лучше и нагляднее структурировать исследуемый материал. Все схемы построены по иерархическому принципу: расположенные в определенном порядке поэтические концепты при этом сопровождаются примерами их вербально-семантической реализации в конкретных стихотворениях. Так, например, как следует из схемы 1, Горнее в поэтических текстах Соловьева представлено следующими номинантами: смиренная высота, блеск небесного свода, свет немеркнущий, заветный храм, нежность любви беспредельной, правда живая, таинственная сила, слово отчизны моей, святая тишина; в то время, как Дольнее - это земная пыль, одинокая могила, уснувший храм, цепь времен, Смерть и Время, блужданья безысходные, седые туманы, темная осень, крик ужаса и боли, житейское страданье, любовь бесплодная.
При этом подчеркивается связь поэтического представления поэта о Корнем и Дольнем с мистико-гностическим учением о грехопадении и новом просветлении Софии Небесной. Хотя, как отмечает С. Корычанкова, сама лексема София в поэтическом творчестве В. Соловьева не используется, а реализуется только в лексико-ассоциативных связях - в софийных образах новой богини, феи, музы, путеводной звезды, прекрасной девы, видение которой сопровождается удивительными по красоте и величию природными, свето-цветовыми и эмоционально-звуковыми образами, передающими совершенство идеального мира. Так, через образы Красоты, Добра и Истины, воплощающие идею совершенства божественного мира, изображается Горнее в поэзии Соловьева. В противовес Корнему, Дольнее чаще представлено посредством стихийных проявлений природы - хаоса, тьмы, вьюги, зноя, злого пламени, вихря, бурного моря и т.п., при этом становится немаловажным и контекстное наращение этих образов, создаваемое словесным
3 Здесь и далее в тексте рецензируемое издание цитируется с указанием в круглых скобках соответствующей страницы.
окружением и эпитетами: седые, морозные туманы; знойная вьюга; темные, черные тучи; темное бурное море; злое пламя земного огня и проч.
Нередко в качестве наглядных иллюстраций своих тезисов автор монографии приводит цитаты из стихотворений В.С. Соловьева, отмечая в них наиболее значимые контекстуальные моменты, что, конечно, облегчает понимание исследования и делает его более аргументированным и полным.
С. Корычанкова изучает не только способы вербализации тех или иных философских концептов в поэзии Соловьева, но и частоту их использования4, изменение динамики в семантике образов (иногда вплоть до употребления одних и тех же слов в разных стихах с противоположным значением), а также взаимосвязь индивидуально-авторских и мистико-философских представлений поэта.
В третьей главе «Семантическая реализация лексемы свет в системе поэтических образов В. Соловьева» рассматривается специфика использования поэтом образов-символов свет, луч, солнце, сияние, звезда как вербальной реализации разных проявлений божественного. Автор отмечает взаимосвязь поэзии с мистико-религиозными представлениями поэта: «Анализ лексемы свет и ее употребление в исходном значении показывает, что его семантика опирается на сложившуюся религиозно-символическую традицию. Известно, что мировоззрение Соловьева складывалось под влиянием отцов церкви, которых он любил читать и часто цитировал их идеи относительно божественного света и красоты» (с. 38-39).
Номинант свет рассматривается как образ Бога не только в прямом религиозном значении, но и в контекстуально-ассоциативных и символических связях. Развернутая схема осмысления лексемы свет в поэзии Соловьева дает представление о свете как проявлении божественного, как сияющей обители Бога, а также как символическом образе Иисуса Христа (свет с Востока) и святой Софии. Световые природные явления (утренняя заря, солнечное сияние, звездное небо) становятся для Соловьева-поэта наглядным воплощением божественной красоты на земле, олицетворением софийного начала в мире дольнем, поэтической реализацией мистической идеи Всеединства.
Корычанкова исследует не только семантическое ядро, частоту и специфику использования лексемы свет, но и выстраивает ряды коннотативных и ассоциативных приращений через определенный набор слов-репрезентантов со значением интенсивного света (блеск, заря, яркий, светлый, гореть). Светоносная образная символика прекрасно вписывается в ранее обозначенную в монографии позицию Горнее - Дольнее: «Свет, исходящий на землю из высших миров, свет, излученный Софией Небесной, или свет, сопровождающий рождение во плоти Иисуса Христа, контекстуально связан с пробуждением духовности земного и относится, таким образом, к кругу лексем, характеризующих план Между Горним и Дольним» (с. 46).
4 Например, в монографии отмечается, что лексема хаос встречается только один раз в стихотворениях В.С. Соловьева, лексема свет насчитывает 28 употреблений, луч - 26, звезда - 28, слово - 43, номинант голос встречается 14 раз, а эпитет белый - 15. Подобная статистика интересна сама по себе и вместе с тем дает наглядное представление о лексико-семантичес-ких предпочтениях поэта.
Образное воплощение светового пространства со значением Горнего в поэзии Соловьева более подробно раскрывается в третьей главе монографии через анализ семантической вариативности лексем луч(-и), солнце, сияние, звезда, и, подтверждая свои тезисы большим цитатным полем, С. Корычанкова показывает, как все эти номинации так или иначе также отсылают к поэтическому воплощению божественного света. При этом исследовательница отмечает еще одну специфическую особенность использования светообразов у В. Соловьева -употребление приема наслаивания образов света, которые семантически перекрываются и тем самым дополняют друг друга. Особенно наглядным примером концентрации поэтических образов света становится, по мнению автора монографии, поэма «Три свидания», поскольку именно в этом произведении персонифицированная София предстает перед взором поэта во всем своем величии и красоте, воплощенная в лучезарных образах света и цвета.
Глава четвертая «Лексико-семантическое оформление образов с признаком цвета» посвящена рассмотрению категории цвета и анализу цветообозначений в поэзии В.С. Соловьева. Автор монографии расценивает цветопись как важное выразительное средство, несущее в себе и смысловую, и эмоциональную насыщенность, отражающее не только своеобразие стиля и художественное видение мира поэта, но и его мистико-философские взгляды. При этом исследовательница отмечает определенную иерархию цветов в палитре Соловьева-поэта: «Тона, насыщенные цветом, сопровождают образы Горнего, божественного мира, картины эманации Божества, Иисуса Христа и Софии Небесной. Такая цветовая картина мира идиостиля поэта выстроена на восприятии светлых тонов радуги как сопровождающих и характеризующих духовное начало. Центральная область цветового спектра, то есть голубые, зеленые и пурпурные тона, характеризует миры, ниже Горнего, промежуточный и мистический план, а темные, серые цвета, то есть тона, в которых отсутствует цветовой признак, характерны для тягостной атмосферы Дольнего, земного мира и безобразия бытия» (с. 70).
Таким образом, через атмосферу красочности или, наоборот, блеклости цветового решения в стихотворениях В.С. Соловьева передается эмоционально-образные и мировоззренческие установки автора - на лексико-семантическом и символическом уровнях определяются духовные характеристики мира, степень просветленности разных сфер бытия. Применительно к поэзии Соловьева С. Коры-чанкова предлагает следующую формулу: свет - цвет - духовность.
Далее в четвертой главе более подробно и наглядно рассматривается цве-тообозначение мира Горнего через частое употребление эпитета белый как символического атрибута мира Горнего (ангелы белые, лилия белая, белые колокольчики, белая тишь и др.), а также использование смысловых конструкций с такими цветообозначениями, как светлый, бледный, лазурный, пурпурный, голубой, синий, жемчужный, эфирный. Отмечается, что особое сочетание цветов белый - алый в стихотворениях «Песня Офитов» и «Вечная Женственность» актуализирует идею двоемирия и вместе с тем реализует идею воссоединения Горнего и Дольнего. Выделяется ряд образов-цветообозначений, характерных для поэтического описания Софии Небесной, куда включаются лексемы пурпур - пурпурный, лазурь - лазурный, изумрудный, зеленый, золото - золотой,
розовый, серебристый, лучистый, эфирный (последний эпитет усиливает значение легкости, прозрачности софийных цветообразов).
В отличие от цветописи Горнего мира, описание Дольнего сопровождается характерными эпитетами седой, темный (тьма), черный, блеклый, мрачный, тусклый, мутный. Подобные вербально-семантические ряды на контрасте с красочной софийной цветописью в стихотворениях Соловьева закрепляют представления о мире земном как юдоли зла и страдания, создавая гнетущую, безрадостную атмосферу.
Безусловно, широкая палитра цветообразов, использованных в поэзии Соловьева, значительно усиливает художественную выразительность и эстетическую значимость, что и отмечает С. Корычанкова в конце четвертой главы своей монографии.
В следующей, пятой главе «Лексико-семантическое оформление образов с эмоциональным значением» описывается специфика вербализации внутреннего мира поэта, раскрывающая философию чувств и широкую гамму переживаний лирического героя стихотворений В.С. Соловьева: блаженство, безмолвие и лень, нега, покой, нежность, благодать, радость и любовь сопровождают эмоциональные состояния пребывания в мире Горнем, тогда как земные переживания Дольнего раскрываются в отрицательных эмоциях скуки, скорби, тоски, горя, отчаяния, муки, страха, страсти и злобы. «На основе распознания описанной эмоции можно определить уровень наполненности духовной субстанцией, которая соответствует определенной духовной мерности. Экстатические состояния души, стремление покинуть земную сферу и подняться на божественный уровень бытия, с одной стороны, но и ужасные и тревожные состояния души, которая потеряла свою духовную основу, с другой, отражают внутренние душевные переживания, поиски и настроения лирического героя» (с. 94), - отмечает С. Корычанкова.
Помимо выделения двух дуалистических полюсов Горнего и Дольнего с их эмоциональным диапазоном от любви и блаженства до страха и отчаяния, в монографии определяется еще пограничный, мистический уровень, находящийся между Горним и Дольним и приоткрывающийся лирическому герою в экстатических состояниях души через грезы, мечтания, сновидения, поэтическое вдохновение, прозрение. Нам кажется, что именно этот мистический уровень наиболее важен для Соловьева-поэта, духовидца и пророка, ведь в подобных динамичных состояниях и происходит постижение истины, встреча с Софией Небесной, само мистико-поэтическое творчество, однако именно эта линия в меньшей степени раскрыта в пятой главе монографии. Возможно, в своих будущих исследованиях автор еще обратится к данной теме. А в остальном пятая глава изобилует перечислением самых разных состояний лирического героя поэзии Соловьева, подробным описанием вариантов вербализации эмоций, созданием лексико-семантических групп и рядов, схемами, примерами - цитатами из стихотворений - и их анализом.
В конце главы, рассматривая стихотворение «Отшедшим», С. Корычанко-ва справедливо замечает, что синтез светописи, звукописи и разнообразных эмоциональных состояний в этом произведении создают своеобразный «объемный
и многомерный образ человека, постигающего иные миры». Эти слова правомерно отнести практически ко всей философской поэзии В.С. Соловьева.
В шестой, заключительной главе монографии «Лексико-семантическая вариантность звукообразов» рассматриваются лексемы с акустическим значением (звук(-и), отзвуки, слово, крик, тишина- безмолвие, голос, речь, язык, напев, привет, гул, грохот и др.) и анализируется специфика их употребления Соловьевым в стихотворениях. Основной задачей использования звукообразов у поэта-философа С. Корычанкова считает структурирование художественного пространства, создание объемных картин с элементами звуко-слуховой модальности, усиливающих впечатление в сочетании с эмоционально-акустическими и визуально-световыми характеристиками описываемого. При этом звуковые элементы могут использоваться и в описании земной действительности, и при постижении небесных сфер, но наиболее часто звукопись встречается в софийных стихотворениях
B. Соловьева («Зачем слова...», «Близко, далеко...», «О, что значат...», «Под чуждой властью» и др.). В итоге, на основании проанализированного материала,
C. Корычанкова отмечает, что индивидуально-авторская семантическая нагрузка звуковых номинантов в философской поэзии Соловьева неисчерпаема, а акустическое пространство стихотворений зачастую эмоционально окрашено.
В заключение подводятся итоги исследования, кратко и емко обобщается изложенный материал, акцентируется внимание на актуальности и значимости проделанной работы по глубокому изучению идиостиля В.С. Соловьева с использованием лексико-семантического подхода.
Рассмотрев содержание каждой из глав монографии С. Корычанковой, хотим отметить, что данное исследование последовательно, оригинально и глубоко раскрывает специфику вербально-смыслового наполнения философской поэзии В. Соловьева. Однако позволим себе высказать несколько критических замечаний:
- в монографии не были названы или в достаточной мере проанализированы лексемы, связанные с явлениями природы и наполненные мистико-символи-ческой семантикой, такие как гора (горы), путь - дорога (связанная с концепцией странничества, путешествия лирического героя в горизонтальной и вертикальной проекциях), пустыня, времена суток и поры года;
- из анализа проявлений огненной стихии выпал важный и оригинальный софийный образ северного сияния (полярного пламени), не один раз встречающийся в поэзии В.С. Соловьева;
- водная стихия в монографии скромно представлена двумя лексемами -море и волна, в то время как у поэта-мистика это едва ли не самая многообразная и любимая стихия, вербализированная в номинантах река, озеро, океан, пучина вод, гроза, роса, слеза, влага жизни, отлив, прибой, струя, ключ, водопад, лед, снег, в звукообразном ряде шум водопада, плеск, раскаты, песни морей, ропот, говор и тишина, а также в концепции мореплавания души (берег, пристань, палуба, корабль, ладья, кормчий).
Однако вышеизложенные замечания носят, скорее, рекомендательный характер и не умоляют научной ценности исследования С. Корычанковой. Являясь уникальной в своем роде, монография «Лексико-семантическое оформле-
ние философски значимых образов в поэзии В.С. Соловьева» может быть полезна лингвистам, практикующим лексико-семантический подход к анализу поэтических текстов, литературоведам, изучающим творчество В. Соловьева и шире - поэзию Серебряного века, философам, исследующим синкретизм философских взглядов и поэтического творчества русского мыслителя, студентам-филологам, аспирантам, а также широкому кругу читателей, интересующихся русской поэзией, философией и культурой.
Л.Л. Авдейчик,
Белорусский государственный университет
УДК 82:11(47) ББК 83.3:87.3(2)522
ВЛ. СОЛОВЬЁВ О ЛИТЕРАТУРЕ (о книге Н. Г. Юриной «Литературно-критическая концепция В.С. Соловьёва: истоки, становление, развитие». Саранск, 2013)
Н.П. КРОХИНА
Шуйский филиал Ивановского государственного университета ул. Кооперативная, 24, г. Шуя, 155908, Российская Федерация E-mail: nadin.kro@mail.ru
Анализируется монография Н.Г. Юриной «Литературно-критическая концепция В.С. Соловьёва: истоки, становление, развитие». Акцентируется специфика авторского подхода к литературно-критическому наследию философа: рассмотрение эстетических, теоретико-литературных, историко-литературных и литературно-критических воззрений Соловьёва в их системности и взаимосвязанности. Отмечается широта заявленного литературно-критического контекста, обусловленная тем, что Соловьёв стремился сохранить «примиряющую», «третью» позицию. Выявляется вклад исследователя в изучение вопросов, которые до него подробно не освещались: система литературных жанров в восприятии Соловьёва; его трактовка западноевропейского литературного процесса; художественные особенности критической прозы философа. Показано, что вопросы, связанные с эстетическим контекстом XIX века, вопросы эволюции, а также художественные особенности критической прозы философа нашли полное отражение в монографии Н.Г. Юриной. В частности, отмечен целостный анализ жанрового и стилевого богатства критической прозы Соловьёва, а также основных приёмов Соловьёва-критика. Даётся анализ четырёх глав исследования. Отмечается научная основательность исследователя, но, с другой стороны, излишняя зависимость от традиций советской эстетики 1970-1980-х гг. Обращено внимание на то, что самой полемичной частью исследования является анализ методологии соловьёвского подхода к литературе, позволяющий выявить его глубинный эстетико-философский смысл. Высказывается полемическая точка зрения относительно методологии Соловьёва-интерпретатора литературного процесса со ссылкой на позицию Н.К. Бонецкой, исследующей становление русской герменевтики, но при этом отвергается критический пафос исследовательницы в адрес Соловьёва. Дан сравнительный анализ задач критики и герменевтики. Делает-
