CC BY
37
£ рецензия на монографию А. И. Фомина I «символика прозы в. в. розанова»
(сПб.: Изд-во спвгэтУ «Лэти», 2010. 144 с.) Е. в. Алтабаева
Автор рецензии обращает особое внимание на новизну подходов к исследованию прозы в. в. розанова: анализ языковой и стилистической составляющей наследия выдающегося русского философа, выявление слитности языковой формы и розанов-ского художнического сознания, имеющего ярко выраженные национальные черты.
ключевые слова:
монография, розанов, индивидуально-авторский текст, национальное сознание.
Феномен личности русского писателя и философа Василия Васильевича Розанова продолжает привлекать внимание ученых и вызывает самые противоположные суждения и оценки. Амбивалентность розановского мышления, когда «идея понимается и как противоположная вещи ("природе"), и как совмещенная с нею» [Колесов 2007: 211], тяготение к крайностям, стремление рассматривать предмет с разных, порой взаимоисключающих точек зрения — все это определило характерную специфичность творческой индивидуальности Розанова, постижение которой составляет главную, пока еще не до конца решенную задачу современного розановедения. Вполне естественно, что приоритетное значение приобрели работы, связанные с истолкованием философских, религиозных, морально-этических воззрений Розанова (Н. А. Бердяев, З. Н. Гиппиус, А. К. Закржевский, В. В. Зеньковский, Вяч. И. Иванов, В. Н. Ильин, И. А. Ильин, М. А. Каллаш, В. В. Колесов, Н. О. Лосский, А. Н. Николюкин, М. М. Пришвин, В. Г. Сукач, В. А. Фатеев, П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн и др). К сожалению, до сих пор редки, если не сказать — эпизодичны, обращения к языковой и стилистической сторонам розановского творчества; мы обнаруживаем их в работах В. В. Виноградова, А. А. Бурыкина, Н. А. Николиной, В. В. Леденевой, Е. П. Карташовой, Ж. В. Пушкаревой, в немногих отдельных статьях «Розановской энциклопедии» (М., 2008 г.).
Тем более значимым становится появление монографического исследования, посвященного символике лирико-философской прозы В. В. Розанова. Его актуальность и новизна в свете вышесказанного очевидны, как очевидна недостаточная изученность стилистики и символики лирико-философские текстов этого автора. Ученые всегда отмечали необычность жанра сочинений Розанова, ускользающего от строгого определения, но в то же время подразумевающего непосредственную, весьма индивидуализированную и экспрессивную реакцию на происходящие события, размышления по этому поводу, облеченные в своеобразную языковую форму. Тем важнее выявление системных закономерностей и особенностей языка и стиля Розанова. Исследование, предпринятое в работе А. И. Фомина, позволяет обратиться к концептуальным механизмам формирования индивидуально-авторской модели мира, смыслообразования, способам воплощения национальной ментальности, характерным для розановского дискурса.
Автор монографии ставит перед собой и решает непростую исследовательскую задачу: на основе рассмотрения символа в составе словесного ряда, в ряду содержательных форм слова, в его смысловой перспективе не только показать функциональные и семантические особенности употребления символов в розановском художественном пространстве, но и уловить черты национального восприятия действительности, отразившиеся в индивидуально-авторской языковой форме.
Работа выполнена на материале произведений лирико-философской прозы В. В. Розанова «Уединенное», «Опавшие листья» («Короб первый»), «Опавшие листья. Короб второй и последний». А. И. Фомин обращается как к философскому контексту произведений Розанова, так и к их философскому содержанию, основываясь при этом на реалистическом типе мирочувствования, мировосприятия писателя: говоря словами самого автора, это «непосредственная воплощенность сознания в тех формах, что явлены в его текстах, в первую очередь, в медитативной (лирико-философской) прозе».
В мысли о том, что главная особенность розанов-ского дискурса — предельная слитность языковой (не стилистической) формы и розановского сознания, содержится основной пафос предпринятого А. И. Фоминым исследования. Позволим себе по этому поводу всего лишь одну цитату, подтверждающую этот тезис: «новация розановских "листьев" состоит в прямом обращении Розанова к русскому языку. Сказанное следует понять так: содержательный план розановского текста предельно приближен к языковым семантике и смыслу. Розанов строит смыслы своих высказываний, непосредственно реализуя облигаторные и факультативные значения языковых форм всех ярусов» (с. 10).
В связи с этим следует отметить, что монография А. И. Фомина представляет несомненный интерес тенденцией исследовать многообразие символических проекций розановского дискурса, с одной стороны, и показать их национально-культурную природу, изобразительно-выразительные функции и специфику индивидуально-авторского представления, с другой.
Это стремление автора получило преломление в композиционном решении монографии, предусмотревшем изложение символической картины текстов В. В. Розанова в содержании пяти глав: от лексических и грамматически репрезентированных символов к воплощенной в них национальной ментальности. Главы эти неравноценны по объему и значимости. Так, среди них выделяется, на наш взгляд, вторая глава «Символы в текстах "листьев"», где предметом авторского внимания оказываются символы, относящиеся к книжной и/или народнопоэтической традиции: лист, отечество, тоска,
смех, русский и немец, а также ставшее «излюбленным до избыточности рабочим средством Розанова» (с. 64 и послед.) слово ноумен.
В 3-й главе при рассмотрении метонимических связей в исследуемых текстах автор обращает внимание на то, что «метонимичность как таковая относится к фундаментальным особенностям национального дискурса», поскольку метонимия, «будучи семантическим смещением», «самим своим механизмом привязана к вещному плану действительности» (с. 86). В розановском дискурсе метонимичность прослеживается на всех уровнях организации текста и не ограничивается собственно лексической семантикой: учить грамоте, Богу, Царю и отечеству («Уединенное»). Повтор А. И. Фоминым трактуется как предельный случай метонимии: Ах, книги, книги... Сочинения, сочинения... («Сахарна»).
Грамматически заданные символы составляют предмет изложения 4-й главы. По мнению автора, они связаны преимущественно с девиантными формами, в том числе субстантивными, причем используемыми в собственно субъектном значении: Есть доброе и сильное и честное в литературе, есть бесконечно в ней страдающее («Короб Первый»). Отвлеченное имя-субстантиват у Розанова и называет качество, и дает предметно-вещное воплощение этой семантики, и обеспечивает единство, слитность вещи и идеи. Наиболее значительную группу (около 200 употреблений) составляют субстантивированные прилагательные в форме среднего рода. Их примеры приводятся на с. 99-100: бесцеремонное, благое, благородное, ближайшее, большое, важное, вдумчивое, великое, верное, вечное, возвышенное, горькое и др.— и свидетельствуют об устойчивости и продуктивности этого элемента в авторском художественном пространстве Розанова.
Содержание заключительной, 5-й, главы соотносит явление розановского идиолекта и особенности национальной ментальности. Наблюдения автора позволяют выделить в идиолекте Розанова такую черту, как неоформленность. Оставляя читателю самостоятельно додумывать, неосознанный это отказ от формы или сознательное формоборчество, А. И. Фомин подчеркивает, что обработка текста у Розанова заменяется «мгновенной авторской рефлексией» (с. 108). Другой чертой, отмеченной в книге, оказывается предпочтение символа понятию, позволяющее действительность представить как миф: Оснуйте вы сто кабаков и три училища. Что выйдет? Вот Россия «теперь» («Мимолетное»). Еще одна особенность розановского стиля — его антиномич-ность как склонность изображать действительность в контрастной форме (см. с. 112-115).
В числе многих достоинств сочинения А. И. Фомина можно назвать следующие: привлечение
го со о
о
CL
со со
Z
по о а
го
s ^
о со X
S
X о
е
<
2 s
га а
о X
ai
CL
ГО
со
OI
го иэ го
н ^
< со
о
гм
го
го
OI
а
к
го ^
OI
о о
широкого философского и историко-литературного контекста, внимание к функционированию различных содержательных форм слова, соотнесение языковых фактов с индивидуально-авторским сознанием, обращение к девиациям в системе грамматики, лексики, словообразования. Выявляя общие закономерности использования символов в розановском дискурсе, автор приходит к выводам о природе розановской символики, о ее несистемном (или внесистемном?) характере, об абсолютной свободе писателя в обращении с узуальной формой, о подчеркнуто национальной окрашенности роза-новского дискурса и последовательной реалистичности мировосприятия Розанова (см. с. 84-85, 128-129).
Выводы, к которым приходит А. И. Фомин, достоверны и доказательны. Оригинальный текстовый материал проанализирован тонко, глубоко и убедительно. Язык и стиль изложения, корректность репрезентации различных позиций заслуживают высокой оценки и свидетельствуют о высоком уровне научной компетентности автора монографии.
Думается, что представленная на суд читателя работа А. И. Фомина «Символика прозы В. В. Розанова» заинтересует специалистов самого широкого круга — лингвистов, литературоведов, историков, культурологов, искусствоведов, литературных критиков и т. д., не только потому, что она отличается актуальностью и новизной, целостностью и завершенностью, продуманностью и глубиной анализа, но и потому, что ее прочтение побуждает нас к дальнейшим размышлениям о роли и месте символа в художественной системе В. В. Розанова, о глубинных смыслах причудливого розановского слога.
ЛИТЕРАТУРА
Колесов В. В. Реализм и номинализм в русской философии языка. СПб.: Logos, 2007.
ФГБОУ ВПО «Мичуринский государственный педагогический институт». Поступила в редакцию 20.02.2012 г.
UDC 82 REVIEW OF THE MONOGRAPH BY A. I. FOMIN
«SYMBOLS OF PROSE BY V. V. ROZANOV»
(SPb.: Publishing house of the State Electrotechnical University «ETU», 2010. 144 p.) E. V. Altabaeva
The author of the review draws special attention to the novelty of the approaches to the study of prose by V. V. Rozanov: the analysis of the linguistic and stylistic components of the heritage of the outstanding Russian philosopher, identification of fusion of linguistic form and Rosanov's artistic mind having strong national features.
KEY WORD S: monograph, Rozanov, individual author's text, national mind
