CC BY
61
РЕЦЕНЗИИ
УДК 019.941
У НАС БЫЛИ И ЛИТЕРАТУРА, И КРИТИКА © Н.В. Сорокина
Рецензия на учебное пособие: Голубков М.М. История русской литературной критики ХХ в. (1920-1990-е гг.). М.: Академия, 2008. 368 с.
Курс «История русской литературной критики» введен в программы высшего филологического образования, как известно, после Постановления ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» (1972). Дефицит обеспеченности данной дисциплины учебной, методической литературой существовал всегда. Долгое время единственным учебным изданием, да и то ограниченным в хронологии исследования, был учебник В.И. Кулешова «История русской литературной критики XVIII - начала ХХ веков» (М., 1991). Особенно остро чувствовалась потребность пособия по истории русской критики ушедшего, непростого во многих отношениях, ХХ века. Потому совершенно очевидна своевременность выхода пособия М.М. Голубкова «История русской литературной критики ХХ века (1920-1990-е годы)» (М., 2008).
На страницах этого учебного издания предпринята серьезная попытка «систематического изложения истории русской литературной критики» обозначенного периода. Задача автора - «выявлять логику, исторически предопределенные закономерности литературного процесса» [1]. Поставленная цель достаточно успешно решается. История критики действительно предстает «как единый процесс», показано «общее движение литературно-критической мысли» [1, с. 5] обозначенного периода. М.М. Голубков во многом продолжает развивать историколитературную концепцию, изложенную им в его фундаментальных монографиях «Утра-
ченные альтернативы. Формирование монистической концепции советской литературы» (М., 1992) и «Русская литература ХХ века. После раскола» (М., 2002).
Многое учтено московским ученым, в том числе и то, что курс «История русской литературной критики ХХ века» изучается на завершающем этапе вузовского филологического образования, когда студенты уже изучили основной курс истории русской литературы с древнейших до нынешних времен, что в некоторой степени облегчает восприятие ими сведений о литературно-критических направлениях ХХ в. Кроме того, литературная критика ХХ в. представляет собой очень сложное явление (особенно после 1917 г.), постичь которое без основательной теоретической, историко-литературной базы невозможно.
Когда-то А.А. Бестужев сетовал, что в России «у нас есть критика и нет литературы» [2]. На это замечание А.С. Пушкин отвечал, что «литература у нас существует, но критики еще нет» [3]. Подобные суждения о недостатке качественной литературы или профессиональной критики периодически возникали на протяжении всего историколитературного процесса Х1Х-ХХ вв. Причем происходило это, что становилось ясным спустя некоторые время, не в самые трудные и по-настоящему «бесплодные» литературные и критические периоды, а как раз наоборот. Сегодня также раздаются голоса об очередном «упадке». «Литературная газета» на рубеже ХХ-ХХ1 столетий развернула дис-
куссии под «говорящими» названиями «Сумерки литературы», «Критика: самоубийство жанра» [4], подчеркивающими невысокий, по оценке большинства участников полемики, уровень современной литературы и критики. Однако не эмоции, а факты определяют настоящее положение вещей. Огромный материал, собранный на страницах пособия М.М. Голубкова и представляющий тесное взаимодействие собственно литературы и критики в России, укрепляет в мысли, что на протяжении ХХ столетия и литература, и критика развивались активно.
М.М. Голубков - блестящий историк литературы, что чувствуется во всех разделах книги. Автор свободно оперирует фактами, легко их излагает. Стиль изложения с самого начала предполагает доверительное отношение к читателю, обращение к его культурной, литературной памяти. Теплые чувства вызывают уже авторские слова признательности учителям - профессорам Московского университета, направившим в свое время научные и методические поиски молодого ученого и поддержавшим его интерес к истории литературной критики ХХ в. В некотором отношении книга близка жанру устной лекции. Такая форма подкреплена риторическими вопросами, употреблением личных местоимений (например, на с. 33: «Мы можем назвать...»). Это делает чтение и работу с учебным пособием увлекательной и в то же время помогает глубже усваивать материал.
Издание содержит необходимые базовые знания по теории критики, преподносимые в ракурсе современных понятий. Очень подробно и доступно выписаны, например, компетенции профессионального критика, который «формулирует проблемы литературного процесса, обсуждает их с читателем и писателем; интерпретирует художественное произведение; формирует точки зрения на то или иное художественное явление, и чем больше подобных взглядов, тем богаче и разностороннее общественные представления; осуществляет обмен различными точками зрения между участниками литературного процесса; исследует отношения между писателем и читателем; ведет заинтересованный диалог о литературе, соединяя в нем всех участников литературного процесса» [1, с. 26]. Пожалуй, это одно из самых удачных, после классической критики Х1Х в., определений
«должностных обязанностей» критика. Автор пособия дает объяснение привычным для занимающихся историей литературы терминам, в силу частого употребления потерявшим изначальный смысл и истоки своего создания. Например, подробно разъясняется значение таких категорий-явлений, как самиздат, теория бесконфликтности. Пособие вводит в активный оборот новые, ранее широко не использовавшиеся фамилии: писатель-диссидент В.Я. Тарсис [1, с. 231]; неизвестные факты об учительнице А. Протопоповой, невольно оказавшейся участницей создания теории бесконфликтности [1, с. 224] и др.
Отличительной особенностью развития литературной критики в минувшем столетии была связь государственной политики и литературы, связь, носившая более глубокий характер, чем это было в XVIII-XIX вв. Государство в большей степени влияло на культуру, нежели культура на власть. Критика являлась своеобразной трибуной общественного сознания, формировавшей представления не только о художественной словесности, но и о партийной идеологии. Отношения власти и литературы складывались не только через посредничество произведений, но и напрямую: через государственную поддержку писателей и критиков или отвергание, запрет отдельных книг вместе с репрессивными мерами в адрес их авторов. Данного факта, конечно, отрицать нельзя. Все так. Однако и ограничивать историю критики ХХ в. только этим нам кажется несправедливым.
Пафосом рецензируемого учебного пособия М.М. Голубкова, как представляется, стало высказывание Вл.Ходасевича: «В известном смысле историю русской литературы можно назвать историей изничтожения русских писателей» [5]. Опираясь на данную формулу, можно, конечно, и историю критики, тем более, представить целиком состоящей из серии антиписательских кампаний, постоянного руководства и вмешательства государственных органов в дела литературные. Именно в таком ракурсе, по преимуществу, и рассматривается критика на страницах пособия. Изложение материала изобилует политическими экскурсами. О чем бы ни шла речь, какие бы годы не анализировались, М.М. Голубков постоянно дает обширные политические справки, приводит факты не столько литературной, сколько обществен-
ной жизни. Даже при учете безусловно большой роли государства в формировании литературного и литературно-критического процессов, не следует так много говорить об этом в ущерб основному предмету изложения. Например, совершенно излишними подробностями иллюстрируется положение о такой новой для критики форме существования, как встреча с политическими лидерами. На с. 10 (а это только Введение) детально описывается фуршет-прием Сталина на квартире у М. Горького. Факт, безусловно, пикантный, но не заслуживающий в пособии для студентов столь обширного изложения. При этом на двух страницах не упоминается имени ни одного критика.
В соответствии с литературным процессом ХХ в. и история критики делится М.М. Голубковым на два периода. Четкие хронологические рамки рассмотрения истории критики даны в названиях частей: «Часть первая (1920-1950-е годы)», «Часть вторая (1950-1990-е годы)». Несмотря на то, что границы исследования четко обозначены и автор стремится показывать литературный процесс «изнутри», все же иногда происходит разворот ракурса на современность. Так, уже на первой странице о 1920-х гг. упоминается Интернет, хотя это явление активно вошло в нашу жизнь только на рубеже столетий.
Начальная глава первой части, призванная задать тон последующим разделам, имеет заглавие «Читатель и писатель». И хотя авторская схема главы начинается с фразы «Система «читатель - издатель - писатель -критик», само заглавие не содержит упоминания того, кому, собственно, и должен быть посвящен весь материал, - критика. Это показательный момент. Критика и конкретные ее представители, к сожалению, отступают в изложении на второй план, давая место характеристике общих черт литературного процесса. Да и самой категории «критик» специально в первой главе отведено всего лишь полстраницы, что и привело к диспропорции в определении ролей отдельных участников литературного процесса, в котором, следуя объемному соотношению, критику отводится самая незначительная роль. А ведь в издании, специально посвященном истории именно критики, основной акцент предполагается делать на системе оценок, анализе господствовавших литературно-критических
взглядов, особенностей стилевой манеры отдельных литературных «оценщиков», приоритете критических вкусов и т. п.
Особый интерес в учебном пособии М.М. Голубкова вызывают главы «Критика на рубеже 1980-1990-х годов» и «Постмодернизм как завершение литературной истории ХХ века», имеющие, можно сказать, уникальное, значение. Современное состояние литературной критики - совершенно неразработанная область истории критики. Постмодернизм в литературе, а тем более в критике - явление неоднозначное, сложное, потому не случайно автор много говорит об этом уже во Введении, давая некий пропедевтический курс своему читателю, краткую путеводную справку для работы с изданием.
Как и положено в учебнике, каждая глава рецензируемого издания снабжена контрольными вопросами и заданиями, позволяющими студенту проверить степень усвоения учебного материала. Продуктивен такой тип вопросов, который помогает ему понять специфику и самого литературного произведения, и позицию критика. Так, вопрос № 6, направленный на закрепление материала о критике 1970-х гг., звучит: «Прочитайте роман М. Алексеева «Драчуны» и статью М. Лобанова «Освобождение». Воспроизведите позицию критика, покажите его претензии к автору. Почему новый роман писателя вызывает у М. Лобанова безоговорочную поддержку?» [1, с. 286].
В Заключении пособия, венчающем изложение авторской концепции истории критики минувшего столетия, не только подведены итоги, но и открываются перспективы в оценке новейшей литературы. В нем дается характеристика литературному процессу начала XXI в., участники которого (писатель, читатель, критик, редактор), в сравнении с ситуацией 1920-х гг., значительно поменялись местами. Критика ушла на более дальний план. И вновь даже слову «критика» не находится места на четырех заключительных страницах. Только финальный абзац возвращает к тому, о чем, собственно, и должен идти разговор, - к критике, и звучат обнадеживающие слова: «Не исключено, что в начале XXI в. мы оказываемся на пороге формирования некой новой культурной ситуации, в которой писатель, критик и читатель
испытывают потребность друг в друге и встретятся вновь» [1, с. 350].
Кафедра истории русской литературы ХХ-ХХІ вв. ведущего университета России выпустила два учебных пособия: «История русской литературы ХХ века (20-90-е гг.). Основные имена» (М., 1998), «История русской литературы ХХ века (20-50-е гг.): Литературный процесс» (М., 2006). Ряд разделов этих пособий написан М.М. Голубковым. Думается, по аналогии может существовать и учебный комплекс по истории русской литературной критики, в котором второй частью было бы изложение творческих платформ критиков, чьи имена и составляют историю критики ХХ в. В таком труде нуждаются сегодня и наука, и учебный процесс на филологических факультетах университетов.
Рецензируемая книга М.М. Голубкова имеет не только учебно-методический, но не в меньшей степени и научно-методический характер. На страницах этой работы представлена концепция развития литературнокритической мысли на протяжении почти всего ХХ столетия. И эта концепция обеспечивает учебному изданию М.М. Голубкова «История русской литературной критики ХХ века (1920-1990-е годы)» не только под-
линную научную ценность, но и востребованность в кругах «всех, кому не безразличны судьбы отечественной словесности», как отмечается в издательской аннотации.
1. Голубков М.М. История русской литературной критики ХХ века (1920-1990-е годы). М., 2008. С. 3.
2. Бестужев-Марлинский А.А. Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 года // Бестужев-Марлинский А.А. Соч.: в 2 т. Т. 2. М., 1958. С. 401.
3. Пушкин А. С. Литература у нас существует, но критики еще нет // Пушкин А.С. Собр. соч.: в 10 т. Т. 6. М., 1976. С. 280.
4. Лит. газета. 2001. № 47, 49, 52; 2002. № 1, 6, 8, 31, 33; 2003. № 28-30, 32-38; 2004. № 2, 3-5.
5. Ходасевич В.Ф. Кровавая пища // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. Избранное. М., 1991. С. 463.
Поступила в редакцию 6.02.2009 г.
Sorokina N.V. We had both: literature and critisism. Book review of the educational guidance “The history of the Russian literature critisism of the XX century (years 19201990)” by M.M. Golubkov. M.: Academy, 2008. 368 p.
УДК 019.941
© Ж.А. Зубова, М.В. Костромичева
Рецензия на монографию Т.В. Махрачевой «Народный календарь Тамбовской области (этнолингвистический аспект)». Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2008. 230 с.
Монографическое исследование Т.В. Махрачевой «Народный календарь Тамбовской области» выполнено в этнолингвистическом аспекте - на сегодня такой подход является приоритетным при описании народных обрядов и традиций и позволяет наиболее полно представить факты традиционной духовной культуры народа.
Сразу отметим в качестве несомненной заслуги автора монографии: широта и разносторонность подхода Т.В. Махрачевой при описании материала заслуживают самой вы-
сокой оценки. Монография состоит из отдельных эссе, посвященных важным для жителей Тамбовской области праздникам, которые, в свою очередь, объединены в календарные периоды. Такая группировка материала позволяет составить целостное представление о народном календаре вообще и о том, что в этом календаре является наиболее значимым для сельского жителя Тамбовщины. Приведенные этнографические и лингвистические сведения (ритуалы и их названия, народные представления, связанные с
там или иным обрядом, особенности поведения в связи с тем или иным обрядом и т. д.) позволяют автору монографии выделить несколько постоянных параметров, характеризующих каждый праздник: мотив / мотивы, отношение к празднику, обряды и ритуалы, сопровождающие праздник, народные легенды и поверья. В монографии представлен богатый фольклорный и иллюстративный материал. Всю работу отличает последовательная четкая систематизация материала (подчеркнем - огромного материала), который в значительной своей части собран лично автором. По мере необходимости, Т.В. Махрачева приводит наблюдения других исследователей народной культуры Тамбовского края.
Самостоятельную ценность представляют приложения к монографии, каждое из которых может быть использовано в качестве учебно-методического пособия по таким направлениям, как диалектология, лингвистическое краеведение, лингвистическая география, устное народное творчество. Отметим, что представленная в работе программа-вопросник, необходимость использования которой в ходе проведения фольклорной и диалектологической практик очевидна, мы включили в работу при подготовке к написанию курсовых работ по изучению обрядов Орловского региона сразу после ознакомления с текстом монографии, т. к. считаем, что по своей логике, подробности и комплексному подходу к собиранию материала данная программа-вопросник может быть отнесена к лучшим образцам подобных программ. Для нас важна также адаптация программы к южнорусскому региону.
В ходе прочтения монографии нами были отмечены некоторые противоречия. Так, в параграфе, посвященном Троице (с. 91), утверждается, что отличительная черта кануна праздника - возможность поминать самоубийц (то же утверждение находим в сноске 153). Однако ранее, в параграфе, посвященном Фоминой неделе (с. 72), возможность поминовения самоубийц отмечается и для Навского вторника.
Вызывает вопрос следующее: в параграфе, посвященном Петрову дню (с. 99) среди
устойчивых сочетаний, связанных с несжатым пучком зерновых, приводится УС Илье на бороду. Правомерно ли такое отнесение, ведь обряд «завивания бороды» характерен для другого праздника - Ильина дня?
В качестве замечания отметим, что везде, где речь идет о Рождестве, дата по новому стилю указывается как 06.01, а Канун Рождества - как 05.01.
Есть некоторые технические замечания к тексту.
В качестве пожелания хотелось бы, чтобы из текста монографии во всех случаях было ясно, сохранился ли тот или иной ритуал в настоящее время (особенно, когда в речи информанта звучит: рассказывали.., говорили... и под.).
Наше настоятельное пожелание к Т.В. Махрачевой - опубликовать или каким-либо иным образом сделать доступным для всех заинтересованных лиц уникальную электронную базу данных (полевой архив) автора.
Все, что было высказано в качестве замечаний, сомнений, пожеланий, носит частный характер. Очевидно одно - Т.В. Махра-чева проделала огромную работу по сбору и систематизации уникального материала, фиксация которого на сегодняшний день уже само по себе - задача первоочередного значения, причем широта охвата материала, разносторонний его анализ в сочетании с продемонстрированным автором высоким уровнем профессионализма при анализе материала позволяют утверждать, что монографическое исследование Т.В. Махрачевой «Народный календарь Тамбовской области (этнолингвистический аспект)» вносит значительный вклад автора в развитие этнолингвистического изучения традиционной культуры русского народа.
Поступила в редакцию 2.02.2009 г.
Zubova Zh.A., Kostromicheva M.V. Book review of “Folk calendar of Tambov Region (ethno-linguistic aspect)” by T.V. Makhracheva. Tambov: Pershin’s Publishing house, 2008. 230 p.
