CC BY
230
РЕЦЕНЗИЯ
на диссертацию ... доктора юридических наук (специальность 12.00.08): Орлов В.Н. «Применение и отбывание уголовного наказания». М.: МГЮУ (МГЮА) им. О.Е. Кутафина, 2015. - 605 с.
С.Ф. Милюков
Государство Российское переживает нелегкие времена. Множащиеся внешние и внутренние вызовы его суверенитету, территориальной целостности, справедливому распределению природных и произведенных ресурсов далеко не всегда находят своевременный и адекватный ответ со стороны законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. По -прежнему открыто торжествует организованный и неорганизованный криминалитет. Карательный же аппарат долгие годы по существу отворачивался от этих тревожных процессов, беззастенчиво показывая неуклонное снижение количества выявленных преступлений. Лишь в текущем году эта злокачественная тенденция была, наконец, сломлена.
Ряд теоретиков уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии склонны оправдывать бездеятельность властей, вещая об угасании преступной активности населения (прежде всего молодежи), занятого якобы только развлечениями, устройством личной жизни и, главным образом, полунаркотическим анабиозом в компьютерных сетях. Немало делается в направлении героизации преступников либо создания вокруг них ореола мучеников за свои политические убеждения, веру, стремление создать подлинно рыночную экономику. Традиционные наказания (прежде всего лишения свободы) объявляются неэффективными, негуманными, античеловеческими, а сторонников жесткого ответа криминальным вызовам -последователями учения Ленина - Сталина.
В этих условиях чрезвычайно важно трезво оценить возможности уголовного наказания, не расплескать тот ценный опыт, который накоплен поколениями ученых (приятно видеть, как бережно относится соискатель к именам выдающихся ученых-пенитециаристов, среди которых он называет М.Н. Гернета, С.В. Познышева, Н.А. Беляева, И. И. Карпеца, Л. Г. Крахмальника, А. Е. Наташева, И.С. Ноя, Н. А. Стручкова, А.Л. Ременсона, Н.А. В. Шмарова и их не потерявшим значение трудам).
Сказанное в достаточной мере показывает злободневность (острую актуальность) дальнейшей разработки фундаментальных и прикладных вопросов назначения, применения и отбывания наказания. Следует приветствовать стремление автора диссертации, ещё молодого, но уже хорошо известного специалистам ученого, внести свой вклад в решение обрисованных проблем.
Изучение содержания диссертации показывает, что соискателю в целом удалось справиться со сформулированными им задачами и тем самым достичь поставленной цели научной разработки и обоснования концептуальных основ
назначения, исполнения и отбывания уголовного наказания и отдельных его видов с выходами на конкретные рекомендации законодателю и правоприменителям (с. 10).
Не вызывает сомнения методология и конкретные методы исследования (среди которых автор использует прежде всего систематический, сравнительно -правовой, формально-логический, исторический и грамматический), а также широкая и разнообразная нормативная база исследования.
Достоверность полученных лично соискателем результатов обеспечивается изучением мнения сотрудников правоохранительных органов (300 чел.), привлечением отечественных и зарубежных экспертов (50 чел.), а также новаторским методом изучения мнения «on-line» 1254 чел., среди которых «сотрудники правоохранительных органов, осужденные, преподаватели, научные работники [...], практикующие юристы, адвокаты и др. [...] как в России, так и за ее пределами [.] Германия, Республика Казахстан, Республика Армения, республика Беларусь и др.» (с. 12 - 13 и далее по тексту).
Бесспорна и научная новизна большинства положений, как непосредственно вынесенных на защиту (с. 14 - 19), так и высказанных в дальнейшем в ходе их обоснования и возникающей научной полемики. Главное же проявление этой новизны заключается в большом количестве предложенных диссертантом нормативных новаций. Достаточно сказать, что он считает необходимым реконструировать семь статей Уголовного кодекса РФ, семнадцать статей Уголовно-исполнительного кодекса РФ, дополнив эти кодексы соответственно четырьмя и шестнадцатью (!) новыми статьями (с. 19 и далее по тексту).
Сказанное не позволяет сомневаться в теоретической и прикладной (главным образом, для нормотворчества) значимости анализируемого исследования, в обоснованности и достоверности его результатов.
Впечатляет масштаб апробации вклада соискателя в российскую уголовно-правовую и пенитенциарную науку: выступления на представительных научно-практических конференциях в ведущих научных и педагогических учреждениях страны (с. 21 - 24), внедрение полученных результатов в педагогический процесс (с. 23), использования их в ходе оппонирования и научного руководства подготовкой кандидатских диссертаций (с. 24, 25). По теме собственного диссертационного исследования им уже опубликовано 123 научные работы, включая 7 монографий, 26 учебных и научных пособий, комментариев к УИК РФ, учебники по уголовному и уголовно-исполнительному праву, 24 статьи в рецензируемых научных журналах, рекомендуемых ВАК при Министерстве образования и науки РФ (с. 42 - 55 автореферата).
Автор, наряду с безвременно ушедшим из жизни неординарным ученым -криминологом проф. О.В. Старковым, является учредителем и редактором авторитетного не только в России, но и далеко за ее пределами уникального научного журнала «Российский криминологический взгляд» и производной от
него библиотеки, в которой опубликован ряд его основных монографических и учебно-методических трудов.
Диссертация, как и ее автореферат, дающий адекватное представление о содержании исследования, написаны литературным языком и аккуратно оформлены. Число опечаток и стилистических погрешностей невелико.
Говоря более конкретно о достижениях автора настоящего труда, нужно отметить следующее.
Мы солидарны с методологически важной констатацией диссертанта о том, что сущностью наказания является кара (с. 53, 82), которая к тому же может выступать и как его цель (хотя, по его мнению, не конечная, а промежуточная - с. 115).
Столь же принципиально суждение автора о нарушении системных начал в современной системе уголовных наказаний, вплоть до антисистемности некоторых установлений законодателя в этой сфере (с. 228 - 229).
Мы присоединяемся к авторской критике предложений известных правоведов и криминологов - И.С. Ноя, М.Д. Шаргородского, С.В. Полубинской, Л.Л. Кругликова и Д.А. Шестакова относительно ненужности легализации в законе цели восстановления социальной справедливости или (и) исключения ее из уголовно-правового поля (с. 111 - 113). Это особенно важно для постсоветской России, где таковая справедливость нередко попирается при назначении и исполнении наказаний (прежде всего, за экономические и коррупционные преступления).
Столь же важным для обеспечения интересов государства и законопослушной части населения будет возвращение в российскую систему наказаний полноценной конфискации имущества особо опасных преступников (с. 227), на наш взгляд, не только корыстных, экономических.
Убедительна апология автором прогрессивной системы отбывания наказания (с. 390 - 398), которая как раз и должна гармонизировать противоречие между целями кары, восстановления справедливости и необходимости гуманно относится к осужденному преступнику, обеспечивая его, не пораженные приговором, законные права и интересы.
Как уже отмечалось, соискатель выносит на рассмотрение специалистов (ученых и практиков) и самого законодателя обширный пакет предложений по изменению, дополнению действующих норм, а также восполнению серьёзных лакун в механизме правового регулирования назначения, исполнения и отбывания уголовных наказаний. Ряд этих рекомендаций, по нашему мнению, заслуживает поддержки и реализации.
Так, давно назрела необходимость прямого указания на цель общей превенции в части 2 статьи 43 УК РФ (с. 161 - 162), поскольку уголовное наказание, вопреки мнению либеральных юристов, все же способно устрашать и даже воспитывать как осужденных преступников и сочувствующих им криминально ориентированных элементов, так и придавать уверенность законопослушным гражданам в деле пресечения общественно опасных
посягательств, задержании виновных в их совершении и оказании всемерной помощи правоохранительным структурам.
Столь же полезной будет предлагаемая реконструкция статей 84 и 85 УК РФ (с. 274 - 276), которая способна оградить общество от произвола уполномоченных на то субъектов при осуществлении ими своего права на применение амнистии и помилования. К сожалению, проявляемое при этом милосердие порой чревато рецидивом (вспомним, хотя бы, печально знаменитую амнистию 1953 года или помилование М. Ходорковского).
Разумным выглядит закрепление в статьях 49, 50 и 531 УК согласия подсудимых на применение к ним обязательных, исправительных и принудительных работ (с. 264 - 265).
Среди новаций в уголовно-исполнительной сфере можно указать на желательность закрепления в части 5 статьи 12 УИК РФ положения о допустимости использования осужденными в официальном и межличностном общении родного или любого другого языка народов Российской Федерации (с. 295); передачу функций исполнения наказания в виде лишения специального воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград от суда (ч. 3 ст. 16 УК РФ) к судебному приставу-исполнителю (с.324); и, напротив, возвращение суду изначально присущего ему права решать вопрос о возможности оставления осужденного в воинской должности, связанной с руководством подчиненными или перемещения его на другую должность, в том числе в другой воинской части или даже местности (ч. 2 ст. 145 УК РФ) - с. 91.
Оптимизации межотраслевых связей послужит устранение противоречия между частью 2 ст. 31 УИК и ч.3 ст. 46 УК РФ по поводу диапазона рассрочки уплаты штрафа (с. 402), что важно на фоне назначения судами названного наказания в десятки и даже сотни миллионов рублей.
Заслуживает обсуждения рекомендация диссертанта о расширении круга лиц, не подлежащих призыву на военную службу ввиду отбывания наказаний, не связанных с лишением свободы (с. 267). Как представляется, это не противоречит нашей идеи создания специальных штрафных частей, в которые могут зачисляться не только такие осужденные, но и отбывающие наказание за значительно более тяжкие преступления, дабы они могли искупить вину в боевой обстановке или иных общественных бедствий.
Наконец, плодотворным выглядит предложение соискателя создать специальные военно-уголовные инспекции с закреплением этого в части 12 УИК РФ (с. 329), что опять же соответствует идее сохранения в рядах Вооруженных Сил не всегда полностью правопослушных, но зато энергичных и способных к риску военнослужащих. Об этом говорит и опыт широкого использования проштрафившихся солдат, сержантов и офицеров на самых ответственных участках фронтов Великой Отечественной войны.
В рассматриваемом труде есть немало иных достоинств, на которые, смеем надеяться, обратят внимание другие рецензенты.
Вместе с тем диссертация, посвященная столь обширному, сложному и не до конца изученному предмету, не свободна от ряда упущений, спорных положений и даже очевидных недостатков. Укажем на некоторые из них.
1. Искренняя и глубокая увлеченность диссертанта научными изысканиями помешала ему объективно оценить значение уголовно-правовой и криминологической науки для совершенствования правового регулирования применения и отбывания уголовного наказания.
Он явно преувеличивает, объясняя хаотичность, бессистемность и противоречивость современной наказательной политики отсутствием «в теории комплексных подходов по концептуальным вопросам пенологии и пенологическим аспектам криминологии» (с.3). Мы не можем поверить и в то, что субъекты, применяющие уголовные наказания и ощущающие на себе их карательное воздействие, «испытывают острейшую потребность в научно обоснованных комментариях и рекомендациях по всему кругу не только дискуссионных, но и вновь возникших вопросов применения пенологических, криминологических норм» (с.4).
Напротив, наблюдается пренебрежительное отношение законотворцев, судов и руководителей пенитенциарных ведомств к научно обоснованным рекомендациям по совершенствованию УК и УИК, оптимизации судебной деятельности и повышению эффективности карательно-воспитательного процесса.
Поэтому мы не можем поддержать предложение соискателя по дополнению Уголовного кодекса РФ сразу четырьмя громоздкими статьями -431, 432, 433 и 434 (с. 131 - 133, 158 - 159, 170 - 171, 184 - 185, 442 - 447) хотя бы потому, что большинство практиков просто не поймет, что такое восстановление криминологической справедливости и как определить степень частного или общего предупреждения преступлений.
Наш 40-летний опыт преподавания уголовного и исправительно-трудового (ныне - уголовно-исполнительного) права, криминологии и уголовного процесса в юридических вузах различных регионов и разнообразной ведомственной принадлежности убеждает в злокачественных процессах деградации отечественного правового образования. К тому же УК РФ, УИК РФ, как и другие кодифицированные и некодифицированные законодательные акты, адресованы не только профессиональным юристам, но и населению, интеллектуальный уровень которого за последние 25 лет по известным причинам изрядно снизился.
Это не означает, конечно, что труд автора в этой части никем не будет востребован. Его оригинальные суждения имеют немалое теоретическое значение. Другое дело, что предлагаемые им «лестницы» достижения целей наказания нуждаются, так сказать, в логическом и смысловом «удлинении». Скажем, мы не считаем «нулевой» степень исправления осужденного, который «характеризуется отрицательно, не стремится к исправлению, злостно нарушает установленный порядок отбывания наказания» (с. 159). Скорее, это отрицательная степень исправления (точнее не исправления). Таковая, на наш
взгляд, также должна градироваться, т. к. одни нарушения режима отбывания наказания другим - зачастую рознь (одно дело, скажем систематически не умываться по утрам, а другое дело - убить начальника колонии или тюрьмы за его справедливые требования к осужденным).
2. Второй выявленный недостаток тесно связан с первым. Многие, в том числе и правильные, умозаключения автора оторваны от реальной судебной и пенитенциарной практики. Предвидя возможные возражения соискателя, загодя скажем, что для этого можно было вполне высвободить 40-50 страниц объема диссертации за счет более компактного описания источников (в т.ч. при повторном их цитировании), устранении излишних длиннот при воспроизведении текстов нормативных актов и прямом цитировании ученых трудов, а также приведения полей текста к принятым стандартам.
Поэтому можно было дать свою оценку вопиющим фактам беспардонного отношения Евгении Васильевой к ходу следствия и судебного разбирательства, а, главное, к исполнению приговора по ее нашумевшему уголовному делу.
Но не менее, а, может быть, и более важной представляется авторская оценка других, менее известных (как говорят, не «раскрученных» средствами массовой коммуникации) приговоров. Например, такого: судья Василеостровского федерального суда Анатолий Ковинов вынес обвинительный приговор в отношении Александра Гительсона, который, будучи председателем совета директоров банковской группы ВЕФК, похитил 1 млрд 880 млн бюджетных денег. Он был осужден к трем (!) годам лишения свободы и штрафу в размере 500 тысяч руб. К этому моменту Гительсон уже успел отбыть под стражей два года и, подобно Васильевой, вправе, очевидно, претендовать на условно-досрочное освобождение или помилование. По этому же делу к четырем годам лишения свободы условно и штрафу уже в 300 тыс. руб. осуждена председатель правления Инкасбанка Татьяна Лебедева, которая и перевела в ВЕФК вышеуказанную сумму, изъяв ее со счета финансового комитета правительства Ленинградской области1.
Как можно научно оправдать возможность достижения целей социальной справедливости, кары и исправления за счет наказания, вынесенного Гительсону и Лебедевой, а, главное, цели общей превенции, когда казна Ленинградской области (как всех других субъектов Федерации) все более пустеет и власть вынуждена компенсировать недостающие средства за счет снижения расходов на здравоохранение, образование, транспорт, планируя при этом урезать либо вовсе отобрать и без того тощие пособия у нынешних и потенциальных пенсионеров?
3. Мы не отрицаем полезности изучения процессов назначения, исполнения и отбывания уголовного наказания посредствам конструирования соответствующих составов (с. 10 - 11, 15 - 19 и далее). Однако, как представляется, автор безосновательно отвергает предостережение «отца»
1 Санкт-Петербургские ведомости. 2015. 24 марта.
современного варианта этой концепции, одного из оппонентов по данной диссертации проф. К.А. Сыча о том, что «понятием» состав уголовного наказания» законодатель не может оперировать в системе норм, регламентирующих его понятие, назначение и исполнение» (с. 67).
К тому же безоглядное копирование уголовно-правовых подходов к составу преступления побуждает автора к высказываниям, которые иначе как нонсенсом не назовешь. Скажем, субъективная сторона исполнения уголовного наказания описывается в работе следующим образом: это административно -управленческое отношение учреждения и / или органа, состоящее из «из двух элементов: а) организационный (здесь и далее выделено диссертантом - С. М.): учреждение (и / или орган) организовало исполнение, отбывания наказания, а также прогнозировало возможность или неизбежность наступления последствий исполнения, отбывания наказания либо не организовало исполнение, отбывания наказания, но прогнозировало возможность или неизбежность наступления последствий исполнения; б) волевой: учреждение (и / или орган) стремилось к исполнению наказания и наступлению последствий исполнения отбывания наказания либо не стремилось, но допускало исполнение, отбывания наказания, а также наступление последствий исполнения, отбывания наказания, либо не стремилось, поскольку без достаточных оснований излишне уверенно рассчитывало, что наказание не будет исполнено и последствия не наступят» (с. 361 - 362).
Или ещё: «Мотивом исполнения наказания (выделено диссертантом. -С.М.) могут выступать обязанность исполнять или обязательность исполнения приговора (определения, постановления суда), соответствующего постановления суда с копией приговора (определение, постановление), а также исполнительного листа» (с. 363, 372).
4. Не совсем убедительно выглядит предлагаемое в диссертации решение проблемы так называемой «двойной» кары. Автор полагает, что все тяготы и правоограничения, налагаемые наказанием, должны устанавливаться исключительно Уголовным кодексом, а Уголовно-исполнительный, по его мнению, может заключать только процессуальные нормы (с. 92, 94, 98 и др.).
Реализация его предложения устранить противоречия между уголовным и уголовно-исполнительным правом «путем включения в УК РФ прав, законных интересов и обязанностей осужденных» (с. 96) неизбежно приведет к критическому загромождению Уголовного кодекса т. н. «техническими» нормами и поставит под сомнение саму нужность Уголовно-исполнительного кодекса как такового. К тому же такое решение все равно не способно исчерпать проблему, потому что деятельность органов, учреждений и должностных лиц уголовно-исполнительной системы не мыслима без множества подзаконных актов. Поэтому лучше честно прописать в Уголовном кодексе, что рассматриваемые правоограничения устанавливаются как в нем самом (важнейшие, основные), так и в УИК и подзаконных актах. Главное, чтобы последние не противоречили уголовно-правовым установлениям, а лишь конкретизировали их.
5. Автор позиционирует себя в качестве противника смертной казни как вида наказания (с. 228). Ссылаясь затем на мнения своих оппонентов и сторонников (с. 245 - 248), он осознано или не осознано уходит от радикального вопроса: коль скоро смертной казни не будет, то какова альтернатива этой, безусловно, жесткой (варварской), но эффективной мере прекращения особо опасной преступной деятельности?
Скажем, пожизненное лишение свободы не может быть полноценной заменой намеренного прерывания жизни исключительно опасного преступника, поскольку страдает одним неустранимым пороком - будучи назначенным, оно делает осужденного совершенно неуязвимым для уголовно-правового воздействия - преступник может безнаказанно совершать новые преступления любой тяжести. Тем самым приговор к этому наказанию становится своего рода индульгенцией для беспрепятственного продолжения преступной деятельности как в условиях изоляции, так и в случае побега, условно-досрочного освобождения или помилования виновного.
Хорошо видно данное обстоятельство в деле т.н. «красногорского стрелка» Амирана Георгадзе. Убив двух чиновников, он обрек себя на пожизненное лишение свободы (или, в лучшем для него случае, на 25 -летний срок, что почти одно и то же). Это полностью развязало ему руки - он убивает еще двух людей, потом пытается убить главу района Бориса Рассказова (не смог найти) и секретаря его заместителя (стрелял в женщину, но промахнулся).
На фоне столь наглого поведения российских гангстеров общественное мнение все более склоняется к возобновлению вынесения и исполнения смертных приговоров. Так, 16 октября 2015 г. посетители сайта ультралиберального радио «Эхо Москвы» в своем большинстве (53 %) высказались за применение смертной казни к террористам, хотя это предложение исходило от столь ненавистного многим из них Рамзана Кадырова.
Думается, что поскольку Россия объявила себя правовым государством, она обязана действовать в этом вопросе в соответствии с частью 1 статьи 3 Конституции, принятой всенародным голосованием.
6. Выше уже отмечалось аккуратность, с которой оформлен текст диссертации. На этом фоне тем более режет глаз небрежность оформления основополагающих нормативных источников: Уголовный, Уголовно-процессуальный, Гражданский, Трудовой кодексы РФ, равно как и Кодекс РФ об административных правонарушениях представлены в устаревших редакциях (см. с. 464 - 473 и по основному тексту).
Ещё меньше повезло уголовно-исполнительному законодательству - в библиографическом списке мы находим УИК Казахстана и Украины (с. 471), но не видим там Уголовно-исполнительного кодекса России (см. там же)!
Выявленные недостатки несколько снижают научно-познавательную и прикладную ценность проанализированной диссертации. Однако каждый из них отдельно и все они в совокупности не препятствуют выводу о том, что диссертация на тему «Применение и отбывание уголовного наказания»
является законченной научно-квалификационной работой, содержащей теоретические положения, совокупность которых можно квалифицировать как научное достижение, имеющее также практическое значение для совершенствования правового регулирования назначения, исполнения и отбывания уголовных наказаний.
Милюков Сергей Федорович, д-р юрид. наук, проф. кафедры уголовного права, dikoepoleSF@,gmail. com, Россия, Санкт-Петербург, Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена
REVIEW
in the thesis ...of the doctor of juridical science (specialty 12.00.08): Orlov V.N. «The application and the serving of criminal punishment». M.: MGYUU (Moscow State Law Academy) them. O.E. Kutafin, 2015. - 605 p.
S.F. Milyukov
Milyukov Sergey Fedorovich, Dr. jurid. Sciences, prof. Department of Criminal Law, [email protected], Russia, Saint-Petersburg, Russian State Pedagogical University. AI Herzen
