CC BY
23
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ, 2018, №39
Рец. на кн.: WOLFRAM PYTA, NILS HAVEMANN (EDS.).
EUROPEAN FOOTBALL AND COLLECTIVE MEMORY..
Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015. 208 p.
Юлия Вячеславовна Аматуни
Европейский университет в Санкт-Петербурге 6/1А Гагаринская ул., Санкт-Петербург, Россия j [email protected]
Аннотация: Какую роль сыграл футбол в процессе европейской интеграции? Какое место он занимает в коллективной европейской памяти? Чтобы ответить на эти вопросы, авторы сборника обращаются к разным эпизодам в истории спорта: от деятельности УЕФА во время холодной войны и значения побед испанского клуба «Реал Мадрид» до спорного финала чемпионата мира 1966 г. и трагедии на стадионе «Эйзель» в 1985 г. Сборник предлагает новый взгляд на футбольную культуру как объект для исследования коллективной памяти. Материалами для исследователей служат радио- и телевизионные выпуски и публикации в прессе. Разнообразие кейсов, методологии и теоретических подходов авторов позволяют читателю включиться в актуальную дискуссию о конструировании национальной и наднациональной памяти и роли спорта в этом процессе.
Ключевые слова: история футбола, исследования памяти, национализм, европейская интеграция. Для ссылок: Аматуни Ю. Рец. на кн.: Wolfram Pyta, Nils Havemann (eds.). European Football and Collective Memory. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015. 208 p. // Антропологический форум. 2018. № 39. С. 225-241. doi: 10.31250/1815-8870-2018-14-39-225-241
URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/039/amatuni.pdf
ANTROPOLOGICHESKIJ FORUM, 2 018, NO. 39
A Review of WOLFRAM PYTA, NILS HAVEMANN (EDS.), EUROPEAN FOOTBALL AND COLLECTIVE MEMORY.
Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015, 208 pp.
Julia Amatuni
European University at St Petersburg 6/^ Gagarinskaya Str., St Petersburg, Russia j [email protected]
Abstract: The volume on football and collective memory in Europe is a selection of papers written by scholars from various academic fields. The questions these works address focus primarily on the role football played in the European integration and on its place in collective European memory. The authors analyze different cases in the history of the European football, including the UEFA policy during the Cold War, the impact of Real Madrid victories, controversial results of the 1966 World Cup final or the Heysel tragedy in 1985. The researchers use diverse methodology and theoretical approaches thus provoking a discussion on construction of national and European memory. The book will be interesting to professionals from different fields of social science as well as to keen football supporters. Keywords: football history, memory studies, nationalism, European integration.
To cite: Amatuni J., 'A Review of Wolfram Pyta, Nils Havemann (eds.), European Football and Collective Memory. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015, 208 pp.', Antropotogicheskijforum, 2018, no. 39, pp. 225-241. doi: 1 0.31250/1815-8870-2018-14-39-225-241
URL: h ttp://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/039/amatuni.pdf
Рец. на кн.: Wolfram Pyta, Nils Havemann (eds.).
European Football and Collective Memory. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015. 208 p.
Какую роль сыграл футбол в процессе европейской интеграции? Какое место он занимает в коллективной европейской памяти? Чтобы ответить на эти вопросы, авторы сборника обращаются к разным эпизодам в истории спорта: от деятельности УЕФА во время холодной войны и значения побед испанского клуба «Реал Мадрид» до спорного финала чемпионата мира 1966 г. и трагедии на стадионе «Эйзель» в 1985 г. Сборник предлагает новый взгляд на футбольную культуру как объект для исследования коллективной памяти. Материалами для исследователей служат радио- и телевизионные выпуски и публикации в прессе. Разнообразие кейсов, методологии и теоретических подходов авторов позволяют читателю включиться в актуальную дискуссию о конструировании национальной и наднациональной памяти и роли спорта в этом процессе. Ключевые слова: история футбола, исследования памяти, национализм, европейская интеграция.
Юлия Вячеславовна Аматуни
Европейский университет в Санкт-Петербурге, Санкт-Петербург, Россия [email protected]
Сборник «Европейский футбол и коллективная память» ("European Football and Collective Memory"), который был выпущен издательством Palgrave Macmillan в 2015 г . , — очередное явление в русле популярного тренда современных междисциплинарных исследований (в том числе исследований памяти), посвященных поиску транснациональных опор европейской идентичности Хотя рассматриваемый сборник вышел в серии исследований футбола ("Football Research in an Enlarged Europe"), выбор издательства не выглядит случайным: специальная серия публикаций в области исследований памяти (Palgrave Macmillan Memory Studies) выходит с 2009 г.
Идея сборника, по словам редакторов Вольфрама Питы (Wolfram Pyta) и Нильса Хав-манна (Nils Havemann), родилась из стремления сместить привычный фокус работ о европейской интеграции с экономической сферы и политического дискурса в сторону исследований повседневных культурных практик жителей Европы (P . 1—2). Переосмысление опыта национал-социализма и Холокоста для Западной Европы и коммунистического прошлого и диктаторских
режимов для Восточной долгое время расценивалось как основа нарративов о европейской идентичности . История спорта в этом отношении, как замечают составители сборника, может предложить альтернативную перспективу, близкую к идее Томаса Рисса о «мягкой европеизации» [Risse 2009: 146—147]
(P ■ 1-2) ■
Футбол как самый популярный вид зрелищного спорта является важным элементом повседневности многих жителей Европы . На протяжении нескольких десятилетий ХХ в. футбольные драмы проникали в дома болельщиков из столбцов новостных колонок, с голосами дикторов и спортивных комментаторов, с экранов прямых трансляций и повторов видеозаписей Вопрос, поднимаемый в сборнике, заключается в том, насколько футбол воздействовал на формирование общеевропейской идентичности и коллективной памяти
Академический бэкграунд авторов разнообразен, но большинство статей представляют собой работы исследователей, занимающихся политической и спортивной историей, а также историей журналистики . Материалами для авторов служат выпуски различных форматов СМИ, посвященные спортивным событиям и их отражению в актуальном публичном социополитическом дискурсе Сборник состоит из вводного раздела от редакторов и десяти статей, которые можно условно сгруппировать в четыре блока в соответствии с предметом исследования:
1) политические или спортивные институты и футбольные соревнования (J . Mittag "Negotiating the Cold War? Perspectives in Memory Research on UEFA, the Early European Football Competitions and the European Nations Cups", p . 40-63; M . Groll "UEFA Football Competitions as European Sites of Memory — Cups of Identity?", p . 64-84; S . Dmowsky "Football Sites of Memory in the Eastern Bloc 1945-1991", p .171-184);
2) отдельные матчи (G . Hare "Football and the European Collective Memory in Britain: The Case of the 1960 European Cup Final", p . 101-118; J. C . Meyer "Erecting a European 'Lieu de mémoire'? Media Coverage of the 1966 World Cup and French Discussions about the 'Wembley Goal'", p . 119-139; C . Kech "Heysel and Its Symbolic Value in Europe's Collective Memory", p. 152-170);
3) известные футбольные клубы и игроки (B . Garcia-Garcia, R. Llopis-Goig, A. Martin "The Contribution of Real Madrid's First Five European Cups to the Emergence of a Common Football Space", p. 85-100; D . Ranc "George Best, a European Symbol, a European Hero?", p . 139-151);
4) культурные и языковые аспекты футбола (T Werron "How Are Football Games Remembered? Idioms of Memory in Modern
э
Football", p . 18—39; M . Herzog "Rituals and Practices of Memorial Culture in Football", p . 185-204) .
Все статьи могут представлять интерес для широкого круга специалистов и просто любителей футбола . Например, Тобиас Веррон (Tobias Werron), занимающийся социологией спорта в Университете Люцерна, выделяя и группируя идиомы памяти о футболе, предлагает иначе смотреть на процесс формирования современного футбола. По мнению Веррона, с появлением телеграфа и спортивной прессы возникают новые способы коммуникации в связи с футбольным матчем, и именно это, в свою очередь, стимулирует стандартизацию правил и инсти-туциализацию спорта (P . 31-35) .
Работа Маркворта Херцога (Markwart Herzog) отражает интерес современных исследователей к спортивным погребальным обрядам и практикам (см . , например: [Huggins 2011; Vaczi 2015: 167-169]) . Автор показывает, как национальные погребальные традиции ряда европейских стран оказывались под воздействи-% ем новых мемориальных практик, инициируемых футбольны-
ми клубами и болельщиками, и дает подробное описание этих практик, что само по себе представляет большой интерес, особенно для антропологов
Хотя упомянутые работы Веррона и Херцога, так же как и работа Клеменса Кеча (Clemens Kech) о трагедии1, произошедшей на стадионе «Эйзель» в 1985 г . 2, заслуживают внимания читателя, в этой рецензии я остановлюсь на статьях, проблематика которых, как кажется, наиболее ярко показывает характер самого сборника и исследовательского поля в целом
Первое, на что необходимо обратить внимание, — это общий вопрос о роли футбола в процессе европейской интеграции Так, Юрген Миттаг (Jürgen Mittag) в работе «Преодолевая холодную войну? Перспективы в исследовании памяти об УЕФА, ранних европейских футбольных соревнованиях и ранних чемпионатах Европы» (P . 40-63) ставит следующие вопросы: в какой момент и каким образом институционально футбол вышел на общеевропейский уровень и до какой степени эти новые футбольные образования повлияли (и повлияли ли вообще) на формирование коллективной европейской футболь-
Точнее, о том, как изменилось значение этой трагедии в публичном дискурсе: от «позорного символа европейского варварства и бесчеловечной жестокости», который являют собой футбольные болельщики (Р. 162), до яркого образца крайне неэффективных действий и провала стратегии служб безопасности (Р. 164).
За час до начала матча беспорядки между болельщиками спровоцировали бегство зрителей на соседние трибуны. Возникла давка, и стена одной из трибун обрушилась, не выдержав нагрузки. Погибли 39 человек.
ной памяти? Ответы на эти вопросы автор ищет в истории Союза европейских футбольных ассоциаций (УЕФА) — влиятельнейшей и богатейшей спортивной организации, входящей в Международную федерацию футбола (ФИФА), и в деятельности УЕФА в период холодной войны .
Деятельность УЕФА связана с организацией и проведением двух типов футбольных состязаний: соревнований национальных сборных (чемпионат Европы, с 1960 по 1968 г. — «Кубок европейских наций») и соревнований европейских клубов (Лига чемпионов и Лига Европы; первая была организована в 1955 г . и до 1991 называлась Кубком европейских чемпионов; вторая возникла позднее, в 1971 г . , и до 2009 г . называлась Кубком УЕФА, p . 48—49) . Примеры создания континентальных футбольных ассоциаций были известны до Второй мировой войны1, однако в Европе оформление подобного института началось только в 1950-е гг. До этого момента ФИФА, которую возглавляли преимущественно европейцы, доминировала в регионе (P . 44) . УЕФА был создан в 1954 г. , но только в 1961 г. его решения стали обязательны для исполнения участниками (P . 45) . Ко второму десятилетию своего существования УЕФА «развил более сильную общеевропейскую структуру <...> В то время как члены Международного олимпийского комитета не признавали ГДР до 1972 г. , она стала членом УЕФА уже в 1954 г. » (P . 47) . Как отмечает автор, несмотря на холодную войну, УЕФА «установил с самого начала по крайней мере до некоторой степени общеевропейское измерение» (Ibid . ), что, стоит учитывать, определялось прагматичными соображениями Поскольку состав УЕФА сводился к небольшому числу людей, обсуждавших все за закрытыми дверями, влияние его на формирование европейской культурной памяти, по мнению автора, было ограниченным, хотя с созданием УЕФА был сделан первый шаг к более глубокому пониманию национальных культурных различий (Ibid )
Определяя степень вовлеченности УЕФА в международные европейские отношения, Юрген Миттаг на нескольких примерах стремится показать политический нейтралитет союза и его медиативную роль в конфликтах между государствами Западного и Восточного блоков . Первые три примера связаны с организацией с середины 1950-х гг . клубных европейских соревнований под эгидой УЕФА. Это был принципиально новый шаг на пути интеграции: с чемпионатами клубов открылся «большой футбольный рынок» (P . 49), активизировалась мобильность как футбольных игроков и членов клубов, так
1 Например, в 1916 г. была организована Южноамериканская конфедерация футбола, или КОНМЕБОЛ.
э
и футбольных болельщиков1 . Однако в условиях холодной войны увеличившаяся мобильность могла быть проблематичной . Например, в 1956 г. введение советских войск в Венгрию вызвало волну миграции, в том числе звезд венгерского футбола, входивших в звездную команду «могучих венгров»2 . Хотя такое бегство вызывало протесты со стороны национальной венгерской футбольной ассоциации и ФИФА, руководство УЕФА их не поддерживало (P . 49—50) . Другой пример связан с событиями Пражской весны, когда после отказа команд Западной Европы играть в странах соцлагеря УЕФА в качестве компромисса принял решение разделить участников из разных блоков в первом туре . Это привело к бойкоту со стороны команд Болгарии, ГДР, Венгрии и СССР, но соревнование тем не менее состоялось (P 50) И, наконец, третий пример, приведенный автором, — это матч между «Баварией» (Мюнхен) и «Динамо» (Дрезден) в 1973 г. , когда, несмотря на трудности организации игры, УЕФА отказал «Баварии» в требовании перенести матч на нейтральную территорию и провел его ;| в Дрездене, вынудив тем самым игроков «Баварии» прилететь
строго к матчу и улететь сразу после него
Организация европейских национальных соревнований оказалась для УЕФА задачей непростой: только на конгрессе в 1958 г . было принято решение о создании чемпионата, но и это решение не поддержали такие страны — гиганты футбола, как Италия, Англия, Германия, а также Бельгия, Нидерланды и Швейцария (P . 54) . Без углубления в примеры из ранних лет чемпионата Европы можно отметить, что тактика бойкотов и исключений широко применялась и здесь . В целом Миттаг высоко оценивает значение чемпионата Европы, утверждая, что командам, которые практически не имели шансов на победу в чемпионате мира, соревнование европейского уровня давало возможность «успеха в их национальной истории футбола» (P 56): «В связи с этим европейский футбол в целом и УЕФА и чемпионат Европы в частности могут быть расценены как траектория для коллективной памяти, которая могла бы повлиять, по крайней мере до определенной степени, на культуру памяти, преодолевающую национальные границы» (Ibid. ) .
Нарочитая аккуратность в формулировках автора, тем более в подобной обобщающей работе, объяснима: «спорт и политика» — тема деликатная, и многие примеры в пользу спортивного и аполитичного интереса УЕФА к созданию общеевро-
Показательно при этом, что до 1972 г. финалы соревнований устраивались в странах Западной Европы, а проведение в 1972 г. финала в Белграде было скорее исключением (P. 49). См. также другие статьи сборника: (B. García-García et al., p. 85-100; G. Hare, p. 101-118).
пейского пространства могут иметь иную интерпретацию . Миттаг говорит о политическом нейтралитете УЕФА и далее отмечает для стран Восточного блока «ограниченное представительство среди руководящих членов УЕФА и почти полное отсутствие возможности принимать главные европейские футбольные мероприятия», что, конечно, «не останавливало восточноевропейские страны от участия в таких популярных соревнованиях» (P . 56) . Действительно ли можно говорить о политическом нейтралитете УЕФА, учитывая, что страны соцлагеря практически не имели в организации права голоса? Однозначна ли интерпретация, при которой «маневрирование» УЕФА между двумя политическими лагерями и организация футбольных соревнований с участием клубов и сборных Восточной Европы были продиктованы, например, не экономическими и политическими интересами, а идейными соображениями об объединяющей силе футбола?
Эти вопросы не дискредитируют выводы исследователя о влиянии деятельности УЕФА на интеграционные процессы в Европе, однако более плодотворным выглядит подход авторов следующей статьи, где вместо попытки конструировать идеологические предпосылки организаторов европейских соревнований анализируются перемены, эту интеграцию выражающие
Статья «Вклад первых пяти Кубков европейских чемпионов, выигранных "Реал Мадрид", в возникновение общего футбольного пространства» (P . 85—100) — результат коллективного труда Борхи Гарсия-Гарсия (Borja García-García) из университета Лафборо (Великобритания) и его коллег . Авторов интересует, насколько блестящие победы испанского королевского футбольного клуба «Реал Мадрид» в Кубке европейских чемпионов на протяжении 1956—1960 гг . 1 могли повлиять на образование общего европейского футбольного пространства Вопрос о королевском испанском клубе и европейской интеграции встает особенно остро в силу политической изоляции страны в 1950-е гг . , когда европеизм стал важной политической идеей (P . 90—92) . Поэтому выход «Реала» в европейский турнир воспринимался весьма положительно (P 92), а серия побед сделала игроков клуба фактически «послами страны» (P 96)
За участие в европейских кубках выступало футбольное руководство клуба, поскольку эти чемпионаты открывали новые экономические возможности (P . 93—94), а победы «Реала» поднимали международный имидж режима Франко (P . 94) . В пользу формирования общего поля европейского футбола авторы
1 О финале чемпионата в 1960 г. и о значении победы «Реала» в Шотландии см. в другой статье сборника: (G. Hare, p. 101-118).
э
? также приводят тот факт, что большую роль в успехе королевой ского клуба играли иностранные игроки и в особенности Фе-> ренц Пушкаш (см . также в сборнике: G. Hare, p . 101 — 118) . J Пушкаш был капитаном звездного состава национальной ^ венгерской футбольной сборной, прозванной «могучими вен-J грами», и среди многих бежал после 1956 г. в Испанию, где 5 получил гражданство в статусе политического беженца и даже £ выступал за испанскую сборную . Выводы авторов, что победы S мадридского «Реала» в первых клубных европейских соревно-J ваниях, с одной стороны, способствовали интеграционным процессам в европейском футболе, а с другой — являлись их ^ следствием, комплементарны другим работам сборника, к од! ной из которых я вернусь позднее .
Е
! Тем не менее если на вопрос о европейской интеграции по-
¡¡2 средством футбольных соревнований авторы статей отвечают
^ в целом положительно, то результаты исследований того ком-
плекса проблем, о котором пойдет речь ниже, подчас не просто £ не дополняют друг друга, но вступают в противоречие .
Большая часть статей сборника посвящена проблематизации концепции «мест памяти» Пьера Нора в футбольном контексте . В этих статьях так или иначе обсуждаются три главных вопроса Первый и в большей степени теоретический: что делает спортивное (футбольное) событие местом памяти? Событие следует здесь понимать широко: начиная от результата важного матча до карьеры известного игрока Второй и третий вопросы обращены к конкретным кейсам: существует ли то или иное футбольное событие в измерении, во-первых, национальной коллективной памяти и, во-вторых, — общеевропейской?
Теоретическим построениям в значительной степени посвящена статья «Футбольные соревнования УЕФА как места памяти: кубки идентичности?», написанная профессором Кельнского университета прикладных наук Майклом Гроллом (Michael Groll), чья область интересов связана с изучением менеджмента и политики в спорте В центре внимания автора два вопроса: «что делает футбольный матч местом коллективной памяти» и «какие крупные события европейского футбола создали общие ассоциации и эмоции для той или иной нации или Европы в целом так, чтобы стать "точкой кристаллизации национального наследия" [Nora 1995: 85]» (P . 64) . Чтобы разобраться в этих вопросах, автор обращается к примерам европейских футбольных соревнований двух типов: национальных сборных (чемпионаты Европы по футболу 1988 и 2004 гг. ) и европейских клубов (Лига чемпионов УЕФА) .
Первому вопросу автор отводит четыре из семи разделов статьи (и самых объемных — р . 65—77): кроме краткого обзора клас-
сических работ Мориса Хальбвакса, Яна Ассмана и Пьера Нора, Гролл главным образом опирается на культурно-семиотическую модель памяти Астрид Эрл [Ег11 2011]. Отталкиваясь от этой модели, автор заключает, что спортивное событие может рассматриваться в качестве «места памяти» только в том случае, когда оно сопровождается иконизацией, нарративизацией, топизацией и ре-/премедиацией в массмедиа (Р . 77) и, кроме того, когда оно поднимает в обществе более глубокие вопросы, не имеющие к спорту никакого отношения (Р . 65) . В качестве иллюстрации исследователь приводит примеры двух чемпионатов Европы1: первый состоялся в 1988 г. в Германии, второй — в 2004 г . в Португалии .
В полуфинале Евро-1988, проходившем в Гамбурге, участвовали команды ФРГ и Нидерландов . Хотя сборная Нидерландов не только прошла в финал, но и одержала победу в чемпионате, именно успех в игре со сборной ФРГ расценивался, например, тренером команды чемпионов как важнейший в турнире Этот матч имел большое символическое значение для Нидерландов и интерпретировался как «романтизированная версия» Второй мировой войны: «В 1940-м пришли они / В 1988-м пришли мы» (Р . 65). Евро-2004 в Португалии против всех ожиданий стал звездным часом для сборной Греции Победа греческой команды над сильнейшим соперником — португальской командой «золотого поколения» — была футбольным чудом: сборная имела на тот момент сравнительно небольшой опыт игры в европейских чемпионатах, а страна, которую она представляла, пребывала в глубоком внутреннем кризисе (Р . 78) . Поэтому премьер-министр Греции Костас Караманлис, используя успех национальной сборной, делал множество заявлений в прессе, например: «Эти парни преподали нам урок того, что греки могут достичь, когда действительно во что-то верят» (Р 79)
В обоих случаях события получили широкую медийную огласку: были сняты серии сюжетов, выпущено множество различных публикаций, организованы почетные церемонии (Р 79) Освещение упомянутых чемпионатов сопровождалось топизацией («Ангелы Греции», «Могучие великолепные 88» и т п ) и нар-ративизацией (например, «тяжело работающий неудачник, который может победить благодаря своему мастерству, стратегии и увлеченности», р . 78—80) — характерными признаками «мест памяти», согласно теории Эрл [Ег11 2011]. Все это позволяет автору заключить, что чемпионаты Европы 1988 и 2004 гг.
1 Автор, признавая за европейскими футбольными соревнованиями (сборных и клубными) роль "frame of reference", где формируются места памяти (P. 81), тем не менее отказывает Лиге чемпионов УЕФА в статусе общеевропейского места памяти (Ibid.).
э
Í5 являются местами национальной памяти: первый — для Ни-
£ дерландов, второй — для Греции . >
■5 Такой вывод, несмотря на свежий ракурс в изучении коллек-
о тивной памяти, не кажется чем-то принципиально неожи-
= данным: существует большая исследовательская традиция,
% посвященная вопросам о связи национальной идентичности
g и спорта1 . Но остается непонятным, до какой степени автор
= различает два заявленных уровня коллективной памяти: на-
^ циональный и европейский . Иными словами, можно ли ска-
^ зать, что национальные места памяти европейских стран пред-
J ставляют собой и общеевропейские по умолчанию? Примеры
^ исследований, о которых пойдет речь дальше, показывают, что
| на этот вопрос трудно ответить однозначно . Майкл Гролл, как
J кажется, его просто не ставит: «европейское» измерение кол-
£ лективной памяти упоминается в его тексте главным образом
¿ во введении и заключении, создавая, по всей видимости, коль-
^ цевую композицию, придающую статье релевантность теме
£ сборника.
Если Майкл Гролл говорил о двух матчах турнира национальных сборных как о местах национальной памяти, то Джофф Хэр (Geoff Hare) в статье «Футбол и европейская коллективная память в Британии: случай финала Кубка европейских чемпионов 1960 г. » (P . 101—118) рассматривает в общеевропейской перспективе пример матча за первое место в клубном соревновании, который проходил в Глазго между «Айнтрахтом» (Франкфурт) и мадридским «Реалом» . Может ли финал между испанским и немецким клубами, сыгранный в Шотландии, иметь более широкое значение для Шотландии, Британии и Европы и соответственно претендовать на статус европейского «места памяти»?
В качестве материалов Хэр, специалист по истории спорта и медиа, рассматривает телевизионные комментарии матча BBC, публикации британской (и особенно шотландской) национальной прессы накануне и после матча
Финал 1960 г , о котором также упоминалось в другой статье сборника (B . García-García et al. , p . 85—100), был пятой по счету победой в звездной серии «Реала» в финалах Кубка . Блестящая игра испанского королевского клуба в тот год оказала сильнейшее влияние как на зрителей, так и на спортивное руководство в Великобритании. Ряд поражений сборной Англии в 1950-е гг. поднял дискуссию о необходимости перемен и интеграции в систему европейского футбола (процесс, кото-
1 См., например: [Hobsbawm 1987; Giulianotti, Williams 1994; MacClancy et al. 1996; Mangan 1996].
рому страна — родоначальница футбола противилась довольно долго) . Многие журналисты и крупные издания тех лет отмечали общий кризис британского футбола: «Пятидесятые беспощадно обличили ту ложь, которую мы так долго оберегали . Все же мы не играем в футбол лучше, чем любая другая страна <...> мы обнаружили, что отстаем» (P . 103) . Игра континентальных команд в финале прибавила существующим дискуссиям дополнительный резонанс и стимулировала интерес к европейской футбольной традиции: «Мы отстаем на десятилетия в тренерской стратегии и спортивной подготовке . Шотландия дала миру футбол . Но сейчас ученики стали мастерами» (P . 109) . По замечанию автора, матч стал «предупредительным звонком» для британской общественности: руководство клубов, игроки, болельщики выступали за реформирование футбола в Великобритании и возвращение былого превосходства, но теперь уже путем включения в европейский чемпионат (P . 113) .
Таким образом, Гролл и Хэр расходятся не только в оценке значения клубных европейских соревнований, но и в теоретическом подходе: для последнего многочисленные публикации о матче в ходе продолжительного периода являются достаточным подтверждением практик коммеморации, позволяющих оценить событие как место памяти, по крайней мере в национальном масштабе
Со статьей Хэра схожа публикация «Создавая европейские места памяти? Освещение в СМИ чемпионата мира 1966 г . и французская дискуссия о голе на "Уэмбли"» Жана Кристофа Мейера (Jean Christophe Meyer), историка журналистики из Страсбурга . Мейер разделяет два измерения коллективной памяти — европейское и национальное — более четко и также рассматривает пример одного матча, ставшего легендарным в истории футбола Речь идет о финале чемпионата мира, проходившего спустя двадцать лет после окончания Второй мировой войны, в 1966 г . , на стадионе «Уэмбли» (Великобритания), где сошлись национальные сборные Англии и ФРГ . Это спортивное событие было широко освещено в прессе: прямая трансляция велась в более чем сорока странах, включая регионы Северной Америки, Северной Африки и Ближнего Востока. Особую известность финал получил благодаря спорности гола, забитого в добавленное время игроком сборной Англии и засчитанного при содействии советского лайнсмена Тофика Бахрамова Спорный гол был третьим из четырех забитых мячей победителя турнира — сборной Англии, получившей в результате этой победы единственный на тот момент кубок чемпионов мира
Оригинальность статье придает выбор материала: спорный «Уэмбли-гол» Джеффри Херста стал важнейшим событием для
? болельщиков Германии и Англии, однако Мейер стремится
^ узнать, как проходила трансляция матча и его последующее
> освещение в других европейских странах, в частности во Фран-
J ции (P . 120) . На основе анализа главным образом спортивных
^ выпусков французских СМИ (радио, телевидения и газет),
« которые выходили в день матча или вскоре после него, автор
il заключает, что: «"Уэмбли-гол" не может рассматриваться как
£ место памяти значительной части французского населения со
S средним интересом к спорту» (P. 131) . Такой вывод Мейера,
J как кажется, служит яркой иллюстрацией одной из важных
-а особенностей этого сборника, поэтому к более подробному
^ обсуждению его статьи я обращусь позднее .
| Авторы сборника используют разные кейсы для выявления
J общеевропейских «мест памяти» . Так, Дэвид Ранк (David Ranc)
..2 в своей статье «Джордж Бест, европейский символ, европей-
^ ский герой?» обратился к биографии знаменитого североир-
^ ландского футболиста, медийной знаменитости нового поко-
£ ления . Свой выбор автор объясняет следующим образом:
| «Наиболее важным lieu de mémoire в футболе может быть фут-
| болист (мужчина, профессионал) сам по себе . В отличие от
* клубов или стадионов, которые недвижимы и ограничены
£ определенным местоположением, и в отличие от выдающегося
| достижения, которое по природе своей эфемерно и исключи-
g тельно, игроки в течение своей долгой карьеры меняют клуб
! и переезжают из одной страны в другую (хотя и не могут менять
s национальную сборную)» (P . 141) .
В работе Ранка просматриваются два исследовательских сюжета: первый — о европейском измерении памяти о Бесте, второй — о символическом значении фигуры известного футболиста . Я остановлюсь на первом . Автор прибегает к количественному анализу публикаций в странах, входящих в ЕС, и в тех, где играл Бест (США и Австралия), а также в Аргентине и Бразилии . Отправной точкой для Ранка служит новость о смерти Джорджа Беста (22 ноября 2005 г. ): автор сравнивает, каким образом это событие и другие1, соизмеримые ему, освещались в прессе на протяжении последующих 30 дней . Логика автора, имплицитно усваиваемая читателем, кажется довольно простой: чем выше процент публикаций, тем популярнее была фигура Беста и тем большее значение в коллективной памяти футболист занимает Результат подсчетов на первый взгляд это даже подтверждает: 54 % процента всех публикаций приходятся на Великобританию, родину игрока (P . 146) . Но и для Вели-
1 Например, смерть писателя Артура Миллера, мужа Мэрилин Монро, или смерть упоминавшегося в рецензии венгерского футболиста Ференца Пушкаша.
кобритании у автора есть своя градация: первой по количеству статей идет Англия (1032), затем Северная Ирландия (851) и Шотландия (268) . Антропологу, неравнодушному к количественным данным, здесь трудно удержаться от вопросов и сомнений . Если эти показатели также подчинять указанной логике и игнорировать возможные погрешности, скажем, непропорциональность новостных агентств в рассматриваемых регионах, получится, что «наиболее талантливый игрок, который когда-либо выступал за сборную Северной Ирландии» (Р . 143), имеет гораздо большее значение для коллективной памяти англичан, чем ирландцев Если уж продолжать механическое сопоставление фактов, как в таком случае следует интерпретировать переименование аэропорта в Белфасте в честь Беста? Не вписывается в общую логику Франция, где количество публикаций было выше (176), чем в тех странах, с которыми Бест так или иначе был связан на протяжении своей карьеры (134 — для США и 133 — для Австралии) (Р . 146) .
Мои комментарии отнюдь не вызваны архетипическим противостоянием качественного и количественного подходов: они, как кажется, до некоторой степени отражают сомнения самого автора: «Неясно, действительно ли существуют инструменты для подробного изучения этого вопроса [т . е . европейской коллективной памяти. — ЮЛ.]» (Р . 147) . Остается заметить, что пропасть между случившимся событием и его историческим воображением не может быть измерена столь прямолинейно, что подтверждается и материалами самого автора
Статья Северина Дмовского (Seweryn Dmowski)1 «Футбольные места памяти в странах Восточного блока в 1945—1991 гг. » имеет одно отличие от рассмотренных выше работ Если предыдущие авторы в своей аргументации опирались на понятие пространства национальной и европейской коллективной памяти и пытались определить, насколько то или иное футбольное событие является частью этого пространства, то Дмовский предлагает третье измерение коллективной памяти — собственно футбольное
Автор вводит понятие «футбольное место памяти», которое является «частью футбольного мира — материальной ли, как, например, физически существующие место (стадион или поле) или герой (обычно игрок, но иногда также тренер или даже болельщик), или нематериальной, как, например, важное событие (победа или поражение в игре, засчитанный или неза-считанный гол и даже пенальти или удаление игрока, справед-
1 Северин Дмовский (Варшавский университет) специализируется на современной политической истории Польши, связях между футболом, политикой и современным обществом.
э
? ливое или нет), которое становится символом определенных
^ ценностей или отношений, важных для сообщества, и таким
> образом занимает устойчивое место в его коллективной памя-
J ти» (P . 173) . Дмовский разделяет используемые им примеры
^ мест памяти на четыре категории в зависимости от их нацио-
J нального символического значения (P . 174—175): 1) интеграция
5 (совместное празднование болельщиков Западной и Восточной
£ Германии победы сборной ФРГ в финале чемпионата мира по
S футболу 1990 г. ; ничья (0:0) между сборными Албании и ФРГ
J в квалификационном матче 1967 г . на чемпионате Европы
1968 г. ); 2) декомпозиция (беспорядки на стадионе «Максимир» ^ в 1991 г . , символизировавшие распад Югославии); 3) приспо-
! сабливание («золотая команда» «великих венгров» в 1953—
| 1958 гг. ; знаменитый пенальти Антонина Паненки на чемпио-
== нате Европы в 1976 г. ); 4) противостояние (матчи сборной
'I Польши в 1957, 1972 и 1982 гг. против СССР; поражение
й «Витоша Софии» (современной «Левски София») от Антвер-
§ пена в матче кубка УЕФА (современной Лиги Европы) в 1989 г.;
;| уличные беспорядки в Бухаресте, направленные против режи-
ма Чаушеску, после победы сборной Румынии над сборной Дании в 1989 г . в квалификационном матче чемпионата мира 1990 г )
Все упомянутые случаи Дмовский относит к национальной коллективной памяти . В качестве общего места в памяти восточноевропейской футбольной традиции автор предлагает рассматривать, например, институциональное прошлое современных постсоветских клубов . Действительно, покровительство политических институтов в странах Восточного блока и символическая связь с бывшими покровителями после перемены геополитической картины характерны для многих крупных футбольных клубов в странах бывшего соцлагеря . Так, «армейские» клубы — это ЦСКА (Москва), «Дукла» (Прага), «Гонвед» (Будапешт), «Легия» (Варшава), «Стяуа» (Бухарест), ЦСКА (София), «Партизани» (Тирана) и др С МВД связаны такие клубы, как «Динамо» (Москва), «Висла» (Краков), «Гвардия» (Варшава), «Динамо» (Тирана), «Динамо» (Берлин) . С транспортом — «Локомотив» (Москва), «Локомотив» (София), «Лок» (Штендаль), «Лех» (Познань) и т.д . (P . 182) .
Во вступительной статье редакторы отмечали: «К сожалению, Европа еще очень далека от возможности создать такой миф (founding myth), который бы служил историческим основанием или столпом европеизации» (P 3) Так возник настоящий сборник — эксперимент по обнаружению европейского измерения коллективной памяти, которое будет не просто преодолевать национальные границы, но и сможет быть им противопоставлено Футбол в этом эксперименте выступает как по-
тенциальный и более позитивный общий знаменатель памяти Европы .
Я не специалист в области исследований европейской интеграции или коллективной памяти: мой профессиональный интерес связан с качественными исследованиями футбольной культуры и околофутбольных практик . Это в значительной степени определяет характер моего внимания к сюжетам сборника и возникших у меня соображений и комментариев .
Разговор о роли футбола в формировании европейской идентичности и коллективной памяти таит в себе несколько подводных камней . Первый из них — амбивалентный характер современного футбола, сочетающего процессы интеграции, с одной стороны, и глокализации — с другой [Giulianotti, Robertson 2004]. Как справедливо показывают авторы сборника, со второй половины ХХ в . постепенно начинает формироваться общее европейское спортивное пространство . Стараниями УЕФА проводятся чемпионаты между клубами — представителями национальных лиг и национальными сборными Колоссальной становится роль медиа: приобщиться к торжеству важного матча того или иного футбольного турнира получают возможность жители из самых разных стран . Все это говорит в пользу роста интеграции, подчас не только европейской . Но интеграция сама по себе совершенно необязательно приводит к формированию общего, в данном случае наднационального пространства Поэтому не вызывает удивления, что те исследователи, которые рассматривали определенное футбольное событие, без труда демонстрировали его место и символическое значение в конструировании национальной памяти, но испытывали трудности при определении его роли в памяти европейской
Другая проблема, возможно, уже замеченная читателем рецензии, связана с разнообразием методологических стратегий авторов сборника и отсутствием единообразного понятийного аппарата . Так, для ряда авторов широкое освещение события в прессе служит достаточным поводом для разговора о месте памяти, и последующее воспроизводство памяти об этом событии в СМИ может расцениваться как акт коммеморации . Другие же относят производство памяти в медиа к области культурной семантики, преломление которой в местах памяти нужно еще доказать (P . 69—72) .
Третья значительная, как мне кажется, проблема этого сборника заключается в недостаточном внимании авторов собственно к носителю или потребителю памяти . Жан Кристоф Мейер говорит, что финал чемпионата мира 1966 г . не был общеевропейским местом коллективной памяти, поскольку он не стал
? таковым для француза «со средним интересом к спорту», кото-
^ рый, как можно представить, в жаркий июльский день зани-
> мался своими делами неподалеку от случайно включенной
я трансляции матча. Может быть, он и вовсе ждал трансляции
^ провинциальной французской велогонки, ради которой показ
« награждения королевой Елизаветой II новых мировых чем-
5 пионов был прерван (Р . 124) . Но Мейер упоминает своего
£ носителя памяти только в заключении — его работа, как и дру-
¡3 гие в сборнике, построена на изучении медиа . Подобный ис-
| следовательский фокус, безусловно, имеет научную ценность
-а сам по себе, но вряд ли помогает решить поставленные автором вопросы: он практически полностью исключает социальное
| измерение культурной памяти .
Е
| Последняя проблема, на которой мне бы хотелось остановить-
2 ся, неразрывно связана с предыдущей . Когда мы говорим
^ о европейской коллективной памяти, насколько гомогенной
^ в действительности мы можем вообразить себе группу ее носи-
£ телей? Как отмечал Вульф Канштайнер, «часто мы просто ис-
| ходим из того, что люди, обладающие некоторыми знаниями
| и, возможно, даже личным интересом в отношении таких со-
* бытий прошлого, как, например, Корейская война или Холо-
£ кост, имеют в значительной степени сходное представление
| о них и, таким образом, образуют устойчивое интерпретацион-
1 ное сообщество» [Kanstemer 2002: 193]. Среди авторов сборни! ка лишь Северин Дмовский осуществил попытку до некоторой
2 степени сузить социальные границы исследуемой им коллективной памяти стран Восточного блока Его подход, при котором изучается не просто европейская память, но европейская футбольная память, имплицитно апеллирует к определенной социальной группе, так или иначе включенной в футбольный дискурс Подход Дмовского, однако, не решает обозначенную проблему, мистифицируя однородность не европейского, но футбольного сообщества
Завершая рецензию, еще раз отмечу, что комплекс обозначенных проблем нельзя назвать специфичным именно для этого сборника, он характерен для всего поля исследований коллективной памяти . Введение же футбольной культуры как объекта исследования в это поле, безусловно, радостный и многообещающий шаг
Библиография
ErllA. Kollektives Gedächtnis und Erinnerungskulturen // Eine Einführung .
Stuttgart: J . B . Metzler, 2011. S . 109-136 . Giulianotti R., Williams J. Game without Frontiers: Football, Identity and Modernity . Aldershot: Arena, 1994. 351 p .
Giulianotti R., Robertson R. The Globalization of Football: A Study in the Glocalization of the 'Serious Life' // The British Journal of Sociology. 2004. Vol. 55 . No . 4 . P. 545-568. Hobsbawm E. The Age of Empire . L . : Weidenfeld & Nicolson, 1987 . 404 p . Huggins M. Reading the Funeral Rite: A Cultural Analysis of the Funeral Ceremonials and Burial of Selected Leading Sportsmen in Victorian England, 1864-1888 // Journal of Sport History . 2011 . Vol . 38 . No 3 P 407-424
Kansteiner W. Finding Meaning in Memory: A Methodological Critique of Collective Memory Studies // History and Theory. 2002. Vol. 41 . No . 2 . P. 179-197 . MacClancy J. et al. (eds . ) . Sport, Identity and Ethnicity. Oxford: Berg, 1996 . 203 p .
Mangan J.A. (ed . ) . Tribal Identities: Nationalism, Europe, Sport . L . : Psychology Press, 1996, 248 p . Nora P. Das Abenteuer der Lieux de mémoire // Nation und Emotion .
Deutschland und Frankreich im Vergleich. 1995 . Bd. 19 . S . 83-92. Risse T. Social Constructivism and European Integration // Wiener A. , Diez Th (eds ) European Integrational Theory Oxford: Oxford University Press, 2009. P. 144-160. Vaczi M. Soccer, Culture and Society in Spain: An Ethnography of Basque Fandom . Abingdon; N .Y. : Routledge, 2015 . 231 p .
Юлия Аматуни
A Review of Wolfram Pyta, Nils Havemann (eds.), European Football and Collective Memory. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015, 208 pp.
Julia Amatuni
European University at St Petersburg 6/1A Gagarinskaya Str. , St Petersburg, Russia jamatuni@gmail . com
The volume on football and collective memory in Europe is a selection of papers written by scholars from various academic fields . The questions these works address focus primarily on the role football played in the European integration and on its place in collective European memory . The authors analyze different cases in the history of the European football, including the UEFA policy during the Cold War, the impact of Real Madrid victories, controversial results of the
É о S
1966 World Cup final or the Heysel tragedy in 1985. The researchers use diverse methodology and theoretical approaches thus provoking a discussion on construction of national and European memory . The book will be interesting to professionals from different fields of social science as well as to keen football supporters .
Keywords: football history, memory studies, nationalism, European integration
References
Erll A. , 'Kollektives Gedächtnis und Erinnerungskulturen', Eine Einführung.
Stuttgart: J . B . Metzler, 2011, SS . 109-136 . Giulianotti R. , Williams J . , Game without Frontiers: Football, Identity and
Modernity. Aldershot: Arena, 1994, 351 pp . Giulianotti R. , Robertson R. , 'The Globalization of Football: A Study in the Glocalization of the "Serious Life"', The British Journal of Sociology, 2004, vol . 55, no . 4, pp. 545-568 . Hobsbawm E . , The Age of Empire. London: Weidenfeld & Nicolson, 1987, 404 pp
Huggins M . , 'Reading the Funeral Rite: A Cultural Analysis of the Funeral Ceremonials and Burial of Selected Leading Sportsmen in Victorian England, 1864-1888', Journal of Sport History, 2011, vol. 38, no . 3, pp 407-424
Kansteiner W. , 'Finding Meaning in Memory: A Methodological Critique of Collective Memory Studies', History and Theory, 2002, vol. 41, no 2, pp 179-197 MacClancy J . et al. (eds . ), Sport, Identity and Ethnicity. Oxford: Berg, 1996, 203 pp
Mangan J . A. (ed . ), Tribal Identities: Nationalism, Europe, Sport. London:
Psychology Press, 1996, 248 pp. Nora P . , 'Das Abenteuer der Lieux de mémoire', Nation und Emotion.
Deutschland und Frankreich im Vergleich, 1995, Bd . 19, SS . 83-92. Risse T . , 'Social Constructivism and European Integration', Wiener A. , Diez Th . (eds . ), European Integrational Theory. Oxford: Oxford University Press, 2009, pp . 144-160 . Vaczi M . , Soccer, Culture and Society in Spain: An Ethnography of Basque Fandom. Abingdon; New York: Routledge, 2015, 231 pp .
