CC BY
8
МЕДОВИЧЕВ А.Е * Рец. на кн.: МЕХАМАДИЕВ Е.А. ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В VII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ IX в.: АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ И СОЦИАЛЬНЫМ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ. - Санкт-Петербург : Петербургское Востоковедение, 2020. - 436 с. DOI: 10.31249/rhist/2023.01.09
Ключевые слова: Византийская империя; византийская армия; фемная система: VII - первая половина IX в.
Keywords: Byzantine Empire; Byzantine army; theme system: 7th century to the first half of the 9th century.
Для цитирования: Медовичев А.Е. [Рецензия] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - 2023. - № 1. - С. 122-130. Рец. на кн.: Мехамадиев Е.А. Военная организация Византийской империи в VII - первой половине IX в. : Административно-территориальный и социальный аспекты развития. -Санкт-Петербург : Петербургское Востоковедение, 2020. - 436 с. DOI: 10.31249/rhist/2023.01.09
Монография канд. ист. наук Е.А. Мехамадиева (Санкт-Петербургский гос. ун-т) представляет собой фундаментальное исследование военной организации и административного устройства Византийской (Восточной Римской) империи в период от времени правления императора Ираклия (610-641) до окончательной победы в 843 г. иконопочитания. Именно в этот период происходит формирование основ средневековой византийской государственности - так называемой фемной военно-административной системы и тесно связанной с ней системы военного (стратиотско-
* Медовичев Александр Евгеньевич - старший научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: asandr53@yandex.ru
го) землевладения. Однако вопросы о времени возникновения фемных округов, т.е. трансформации территорий размещения региональных армий в административно-территориальные единицы, связи фем с системой гражданского управления, юридического статуса «военных земель» и социального статуса военнообязанных крестьян - стратиотов остаются предметом острых дискуссий. При этом обзор обширной исследовательской литературы, посвященной изучению «фемного строя», демонстрирует повышенное внимание историков-византинистов к проблеме комплектования императорской армии, которая вытеснила проблему эволюции организационных структур на второй план1. Таким образом, монография Мехамадиева, ориентированная, прежде всего, на анализ структурных реформ военно-административной системы Империи, вносит существенный вклад в преодоление существующего дисбаланса. Впрочем, в ней рассмотрены также проблемы военного землевладения и социального состава византийской армии в VIII -первой половине IX в.
Новизна подхода автора состоит в том, что он рассматривает византийскую армию не как единый большой организм, а как совокупность нескольких региональных армий, каждая из которых обладала определенной спецификой. Такой подход имеет под собой серьезные основания, поскольку формирование новых армейских группировок на базе подразделений восточно-римских войск, эвакуированных из захваченных арабами в середине VII в. провинций Ближнего Востока, происходило в разных регионах их новой дислокации отнюдь не синхронно. В этих условиях, как считает Мехамадиев, нет оснований говорить о едином процессе структурных преобразований в военной организации и военно-административной системе в целом.
В соответствии с избранным подходом автор видит главную свою задачу в том, чтобы выяснить, как создавалась та или иная региональная армия, какой была ее внутренняя структура, каким был механизм территориального размещения армий и статус территорий (провинций и групп провинций), которые они занимали,
1 Мохов А.С. Византийская армия в середине VIII - середине IX в. : Развитие военно-административных структур. - Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2013. - С. 51-52.
и, наконец, как происходила их трансформация в военно-административные округа - фемы.
Для решения поставленной задачи исследователь использовал практически весь имеющийся комплекс источников самых разных типов и жанров. Помимо классических базовых текстов («Хронография» Феофана, «Бревиарий» патриарха Никифора, «Обозрение истории» Иоанна Скилицы), он включает многочисленные агиографические сочинения, военные и административные трактаты, официальные юридические документы, труды арабских историков и географов, латинские и армянские хроники, эпиграфические материалы. В рамках общей тенденции повышения внимания к сфрагистическим источникам при изучении византийской военной организации Мехамадиевым использована достаточно представительная выборка печатей представителей византийской военной администрации, опубликованных в каталогах музейных и частных собраний России, США, Франции, Италии, Германии, Швейцарии, Австрии и Греции. Тексты печатей содержат данные о должностях и титулах командного состава и, соответственно, внутренней структуре региональных армий, позволяют датировать появление новых военных чинов и войсковых подразделений.
Краткий обзор всех категорий источников представлен во введении, а более подробный их анализ, а также обзор исследований по рассматриваемым сюжетам дается в четырех главах основной части книги в рамках изучения отдельных аспектов византийской военной организации и административной системы, системы военного землевладения, комплектования армий и социального статуса воинов. Проделанная автором детальная реконструкция процесса создания и развития византийских региональных армий и их военно-административных структур позволила ему сформулировать свой вариант концепции возникновения «фемного строя», предложенной не так давно британским византинистом Дж. Хэл-доном.
В историографии широкое признание получил выдвинутый еще в середине прошлого века югославским византинистом Г. Острогорским тезис о том, что слово «фема» (9еца) первоначально обозначало армию, региональную войсковую группировку, а затем приобрело также значение военно-административного округа, в пределах которого эта «армия» размещалась. Возникновение
«фемной системы» военной организации Империи, как правило, рассматривается в контексте масштабного по средневековым меркам византийско-арабского противостояния и в тесной связи с изменением характера восточно-римской армии. На смену постоянной регулярной армии, комплектуемой преимущественно на основе рекрутского набора, а также путем вербовки наемников, приходят провинциальные ополчения свободных крестьян - воинов (отратгюгаг). Именно создание крупных территориальных воинских контингентов, как считается, позволило Византии избежать военного разгрома в конфронтации с гораздо более сильным противником - арабским Халифатом. Со временем за традиционными районами формирования этих ополчений (фем), ставших основой полевых армий, также закрепилось название «фемы». Соответственно, создание «фемной системы» чаще всего датируется временем от середины VII до середины VIII в., когда Империя переживала период наиболее интенсивного натиска войск Халифата1.
Однако, с точки зрения Мехамадиева, для такого заключения нет оснований. Дело в том, отмечает он, что проблема возникновения фемного строя и характера самих фем в научной литературе прошлого века изучались преимущественно на основе нарративных и публицистических источников, относящихся к IX-X вв., т.е. ко времени, когда «фемная система» уже вполне сформировалась. Данные сфрагистики использовались чаще всего в качестве вспомогательного материала. Между тем приоритетное внимание в современных исследованиях к данной категории источников показало, что в надписях на печатях византийских должностных лиц слово 0еца отсутствует вплоть до IX в. Вместе с тем имеется группа печатей, датируемых в большинстве своем серединой VIII в., в текстах которых встречается термин отратпу1а («стратигия»). Впервые обративший на них внимание французский историк К. Цукерман высказал предположение, что первоначально, в VIII в., именно это слово служило официальным terminus technicus для обозначения того, что позднее, начиная с IX в., стало известно
1 Мохов А.С. Византийская армия в середине VIII - середине IX в. : Развитие военно-административных структур. - Екатеринбург, 2013. - С. 7, 48; Литав-рин Г.Г. Византийское общество и государство в Х-Х! вв. : Проблемы истории одного столетия (976-1081). - Москва : Наука, 1977. - С. 244-248.
как 9еца. Таким образом, фемные военно-территориальные округа существовали в VIII в., но назывались стратегиями1.
Проанализировав ряд агиографических источников, Меха-мадиев пришел к выводу о том, что в IX-X вв. слово oxpaxnyia обозначало армию, но не район ее дислокации. И, как считает исследователь, нет оснований полагать, что в VIII в. ситуация была иной. Скорее всего, какой-либо специальный термин, который можно было бы ассоциировать с военным округом, до IX в. вообще отсутствовал. Официально такие «округа», по-видимому, обозначались просто как ai snapxiai t&v Ap^eviaK&v, ai snapxiai t&v AvaxoAaK&v, ai snpxiai той 'Oyixiou etc., т.е. «провинции Армениа-ков», «провинции Анатоликов», «провинции Опсикия» и т.д. А поскольку первая печать, где упоминаются провинции той или иной армии, датируется 717-718 гг. (армия Армениак), то, полагает Мехамадиев, «нет оснований делать вывод о более раннем времени создания и существования новых военно-территориальных округов, вобравших в себя старые гражданские провинции» (с. 202-203).
Процесс прикрепления полевых армий к конкретным территориям происходил в течение всего VIII в., и только во второй половине столетия каждая «армия» занимала уже вполне определенную, постоянную группу провинций. Однако, как подчеркивает автор, даже применительно к концу VIII в. тексты печатей не содержат указаний на то, что эти группы snapxiai образовывали некие новые и более крупные административные единицы со своими собственными органами управления. Напротив, печати показывают, что базовыми структурными единицами административного деления территории Империи оставались эпархии, гражданские наместники которых осуществляли все управленческие, судебные и фискальные функции. Функции же стратигов, стоявших во главе региональных армий, состояли исключительно в военном командовании (с. 206-207).
Принципиальные изменения в административном устройстве Византии, по мнению Мехамадиева, произошли только в начале IX в. Подлинным создателем «фемного строя» он, вслед за Хэлдо-
1 Zuckerman C. Learning from the Enemy and More : Studies in "Dark Centuries" Byzantium // Millenium. - 2005. - Jg. 2. - P. 129-132.
ном, считает императора Никифора I (802-811)1. Предполагается, что в результате предпринятых Никифором в 809 г. ряда военных, финансовых и административных реформ территории дислокации региональных армий были преобразованы в новые военно-административные округа, «фемы», получившие названия соответствующих армий. При этом старые провинции (эпархии) были упразднены, а их бюрократический аппарат оказался в прямом подчинении стратигов, которые, таким образом, соединили в своих руках не только военные, но и гражданские полномочия, что, собственно, и является базовой чертой «классической фемной системы».
Соответственно, с точки зрения автора, нет оснований говорить, что термин 0еца приобрел территориальный смысл, которым ранее не обладал. Это слово изначально, с того момента, когда оно вошло в официальный административный лексикон Империи, обозначало именно территорию, определенный регион, в котором располагалась та или иная византийская армия, но не армию как таковую (с. 208-213). В этом аспекте позиция Мехамадиева отличается от концепции британского историка, по мнению которого фемы в качестве военных (но не административных, т.е. осуществляющих и гражданские функции) округов возникли уже в середине VII столетия2.
Основанием для того, чтобы оценивать предпринятые Никифором I меры как столь масштабную трансформацию административно-территориального устройства Византии, является указание в «Хронографии» Феофана на поручение императора страти-гам отслеживать появление крупных денежных средств у недавних бедняков. Мехамадиев и Хэлдон интерпретируют это как предоставление стратигам права контролировать процесс сбора и распределения налогов, что, по их мнению, означало фактическое превращение командующих в провинциальных наместников. Впрочем, как уже вполне справедливо отмечалось в научной литературе, рассматривать данное сообщение как свидетельство крупной
1 Cm.: Haldon J. A context for two "evil deeds" : Nikephoros I and the originis of themata // Le saint, le moine et le paysan. Méd'histoire Byzantine offerts à Michel Kaplan / èd. par O. Delouis, P. Pagés. - Paris, 2016. - P. 245-265.
2 Haldon J. Military Service, Military Lands and the Status of Soldiers : Current Problems and Interpretations // Dumbarton Oaks Papers. - 1993. - Vol. 47. - P. 8.
реформы в военно-административной сфере вряд ли можно. Скорее, это была лишь попытка пополнить войско с наименьшими затратами для казны1.
Другим основанием для датирования возникновения фем началом IX в., по мнению Е.А. Мехамадиева, является фиксируемая по данным сфрагистики замена службы гражданских чиновников коммеркиариев службой протонотариев, которые подчинялись непосредственно стратигу. Функцией тех и других было продовольственное и материальное обеспечение войск. Однако, как отмечает сам автор, последние печати коммеркиариев датируются концом 730-х годов (с. 215) - задолго до ликвидации гражданских провинций, которую он относит к 809 г.
В целом теория возникновения «фемной системы» только в начале IX в. пока не выглядит достаточно аргументированной. Примечательно (но не вполне убедительно), что эту позднюю дату Мехамадиев относит лишь к территории Малой Азии, тогда как на Балканах создание фем Фракия и Эллада он датирует 680-681 гг. и временем между 687 и 695 г. соответственно. Главную причину столь раннего появления фракийской фемы он усматривает в набегах болгар, которые заставили императора Константина IV (668685) заменить гражданского наместника провинции стратигом (с. 279). Следует, однако, заметить, что во второй половине VII -первой половине VIII в. Малая Азия, т.е. основная в тот период территория Империи, являлась объектом не менее, если не более, масштабных и разрушительных вторжений армий Халифата. Теоретически, по крайней мере, в такой ситуации концентрация военной и гражданской власти в одних руках на этой территории выглядит гораздо более необходимой мерой, чем позднее, в начале IX в., когда столкновения с арабами уже не угрожали самому существованию Византии.
Как представляется, традиционный взгляд, предполагающий существование фем в качестве своего рода «военных округов» уже во второй половине VII - первой половине VIII в., было бы преждевременно считать лишенным оснований. Нельзя также полностью исключать того, что эти округа могли называться стратигия-
1 Мохов А.С. Византийская армия в середине VIII - середине IX в. -
С. 111.
ми (как доказывает К. Цукерман). Если слово 0еца в К-Х вв., помимо обозначения «армия», «войсковая группировка», могло стать названием административных регионов Империи, то и слово атратпу1а, которое также имело значение «армия», в принципе могло обозначать и военный округ. В приводимых самим Мехама-диевым легендах печатей VIII в. фигурируют, в частности, атрат^ад 'ЕАМ5од, атрат^ад тдаг ©ракшíюv, атрат^ад тдаг КиРерютдаг - т.е. «стратигия Эллада», «стратигия Фракисиев», «стратигия Кивериотов» (с. 173-174).
В любом случае без наличия каких-то военно-территориальных структур (вне зависимости от того, как они официально назывались - «фемы», «стратигии» или вообще никак) в условиях, когда основная масса восточно-римских войск представляла собой провинциальные иррегулярные ополчения, мобилизация таких формирований вряд ли была возможна. Эти сезонные, по сути, ополчения военнообязанных крестьян (атратштаг), которые обеспечивали себя вооружением и снаряжением за собственный счет, созывались только на время военных действий, а по их окончании воины возвращались к обычным хозяйственным занятиям. Именно таким, по мнению большинства историков-византинистов и самого Мехамадиева, был характер византийских войск изучаемого периода (с. 367-368). Исходя из такого понимания специфики фем-ных «армий» не вполне удачным выглядит описание системы их комплектования с использованием понятия «рекрутский набор», который, как известно, служил способом пополнения постоянной регулярной армии, солдаты которой полностью вооружались и содержались за счет государства. Военная служба оставалась для них единственной сферой деятельности на длительный период, если не пожизненно.
Мобилизация фемных ополчений осуществлялась на основе списков воинов (атраиюико! ката^оуог / кюЗгкед), которые составлялись в каждой феме. Считается, что военная обязанность стра-тиотов изначально была личной, семейной и наследственной, но не поземельной. Юридическая связь между землей и военной службой в Византии отсутствовала вплоть до середины X в., когда наделы стратиотских семей стали регистрироваться в стратиотских каталогах вместе с именами самих воинов. В результате образова-
лась категория «военных земель» (та атратшика кт^цата) с особым правовым статусом1.
Однако Мехамадиев справедливо подчеркивает тот факт, что земля была, по сути, единственным средством, обеспечивающим возможность исполнения воинской повинности за собственный счет военнообязанными крестьянами. Поэтому, пишет он, логично предположить, что и до X в. при поступлении (добровольном или принудительном) в войско регистрации в стратиотских каталогах подлежали не только воины, т.е. конкретные физические лица, но и принадлежавшие им участки земли (с. 358-359).
По мнению большинства исследователей, с позицией которых полностью согласен и сам Мехамадиев, в Византии не получила сколько-нибудь заметного распространения практика предоставления государством земли индивидам при условии несения ими военной службы. Наделы византийских стратиотов по своему правовому статусу являлись их личной (семейной) собственностью (с. 367). Таким образом, как считается, условное служилое землевладение, столь характерное для многих средневековых (феодальных) обществ, в Византии фактически отсутствовало вплоть до XII в. Тем не менее есть основания полагать, что вопрос о правовом статусе «военных земель» вряд ли можно считать закрытым.
Впрочем, несмотря на то что некоторые положения представленной Мехамадиевым концепции «фемного строя», возможно, выглядят недостаточно обоснованными, что неудивительно в силу самого состояния источниковой базы по этому «темному периоду» византийской истории, предложенный автором вариант реконструкции процесса развития военно-административной системы Византии вполне вероятен. Рецензируемую монографию отличают тщательность и глубина анализа имеющихся источников, четкость формулировок. В целом монография Е.А. Мехамадиева, безусловно, является одним из самых заметных исследований в отечественной византинистике последних лет. Несомненно также и то, что любая дальнейшая дискуссия по данной проблеме не может быть успешной без самого внимательного анализа его системы аргументов.
1 Cm.: Haldon J. Military Service, Military Lands and the Status of Soldiers. -
P. 18.
