CC BY
50УДК 343.237 ББК 67
DOI 10.24411 /2312-0444-2021-2-134-138
РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О СОУЧАСТИИ В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ СО СПЕЦИАЛЬНЫМ СУБЪЕКТОМ
Наталья Геннадиевна ДЗУКАЕВА, соискатель кафедры уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации [email protected]
Annotation. The article presents the results of a historical and legal study of the Russian criminal legislation on responsibility for complicity in crimes with a special subject. The analysis of the main domestic legal monuments in this sphere of criminal legal relations is offered.
Keywords: crime, criminal liability, complicity, special subject, retrospective analysis.
Аннотация. В статье излагаются результаты исто-рико-правового исследования российского уголовного законодательства об ответственности за соучастие в преступлениях со специальным субъектом. Проведен анализ основных отечественных памятников права в данной сфере уголовных правоотношений.
Ключевые слова: преступление, уголовная ответственность, соучастие, специальный субъект, ретроспективный анализ.
Одним из известных приемов толкования уголовного закона признается исторический метод, который позволяет уяснить сущность конкретного уголовно-правового предписания при помощи ретроспективного анализа. Кроме того, результаты исследования истории развития определенных законодательных установлений выступают предпосылками для оценки соответствия современных нормативных положений текущему уровню развития общественных отношений.
Отметим, что в уголовно-правовой литературе довольно детально изучены исторические аспекты уголовной ответственности за соучастие в преступлении, проведен глубокий анализ ретроспективы отечественного уголовного законодательства, предусматривающего ответственность специального субъекта. В то же время освещение истории российских уголовно-правовых предписаний об ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом не является настолько подробным.
Представляется естественным утверждение о том, что упоминания о соучастии в преступлениях со специальным субъектом не могли иметь место в первых памятниках права.
Как верно пишет Т.И. Косарева, «институт соучастия присущ относительно развитому праву, поэтому в древнем праве и праве средневековья можно отметить лишь отдельные упоминания о случаях, так или иначе связанных с институтом соучастия» [3, с. 11].
То есть, сам по себе институт соучастия на ранних этапах формирования отечественного уголовного законодательства еще не сформировался. При этом нет ни малейших сомнений в том, что фактически многие общественно опасные деяния совершались и совершаются именно в соучастии.
Д.А. Безбородов делает вывод, что по Русской правде «ответственность всех лиц, участвовавших в совершении преступления, была абсолютно одинакова и никоим образом не зависела от характера и степени участия каждого в совершении преступления» [2, с. 68].
Полагаем, что этот вывод весьма успешно коррелирует с утверждением о неразвитости института соучастия в преступлении. В подобных случаях причастные лица привлекались к уголовной ответственности на общих основаниях.
№ 2/2021
При написании текста Русской правды составители не ориентировались на использование признаков специального субъекта. Это очевидно, так как отсутствовали соответствующие теоретические разработки в области состава преступления и, тем более, специального субъекта. Составители анализируемого памятника права не руководствовались стремлением дифференцировать ответственность специального и общего субъекта.
Анализ памятников русского права показывает, что отдельные признаки субъекта преступления оказывали влияние на процессуальные вопросы. Например, согласно п. 59 Судебника 1497 г. устанавливаются специальные правила судопроизводства в отношении некоторых лиц, обладающих особенным статусом: «А попа и дьякона, и монаха, и монахиню, и (церковного) сторожа, и вдову, которые питаются от церкви божьей, тех судит святитель или его судья. Если простой (мирской) человек будет (в споре) с церковным, то (в таком случае организуется) общий (сметный) суд» [8, с. 22].
Полагаем, что эти нормативные установки, хотя и носят процессуальный характер, отражают возрастание значения специальных признаков субъекта преступления, которые в дальнейшем начинают приобретать все большее уголовно-правовое значение.
Совершение преступления в соучастии является весьма распространенным фактом, в том числе и с давних времен. Думается, что это вполне «естественная» характеристика криминального поведения, значительная доля которого осуществляется именно в соучастии. Благодаря этому институт соучастия неизбежно зарождается в последующих памятниках права.
Как отмечается Д.А. Безбородовым, «специальные постановления о совместном совершении преступления в достаточно разработанном для своего времени виде появляются впервые ... в Уложении 1649 года» [2, с. 71].
А.В. Плужников обращает внимание на то, что Уложение 1649 г. содержит «указание на наличие специального субъекта преступления, а также на совместное совершение преступления общим и специальным субъектом» [4, с. 15]. По мнению данного автора, такое указание имеется в следующем положении: «А будет которой сын или дочь отцу своему или матери смертное убийство учинять с иным с кем, а сыщется про то допряма, и по сыску тех, которые с ними такое дело учинят, казнити смертию же безо всякия пощады» [14, с. 244].
На наш взгляд, формально в данном случае речь действительно ведется о соучастии общего и специального субъекта. Специальным субъектом здесь выступает сын или дочь своего родителя, а общим — лица, не состоящие в таких родственных связях с потерпевшим и принявшие участие в лишении его жизни.
Следует отметить, что в Уложении 1649 г. регламентирован целый ряд норм, предусматривающих ответственность специального субъекта. Однако какие-либо упоминания об ответственности соучастников в таких преступлениях, как правило, отсутствуют. И это подчеркивает только зарождающийся характер проблемы уголовной ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом.
Как пишет М.Н. Хачатурян, «только в эпоху Петра I сформировалось понятие о чиновниках как субъектах повышенной ответственности» [13, с. 37]. И при этом ответственность дифференцируется в зависимости от специальных признаков субъекта преступления:
«Артикул 11. Когда офицер при молитве пьян явится, а чрез оное пиянство другим соблазн учинит: тогда оный имеет в первые и в другоредь арестом у профоса наказан, а в тре-тие на несколько времяни от службы отставлен, и рядовым учинен быть.
Артикул 12. А рядовой, которой в таковом же образе обрящется, имеет быть в железа посажен» [7, с. 383].
Как видно, законодатель данного периода весьма последовательно и вполне обоснованно в тех условиях дифференцирует уголовную ответственность в зависимости от признаков субъекта преступления. Однако и здесь не затрагиваются вопросы соучастия в преступлениях со специальным субъектом. Но очевидно, что проблема ответственности за соучастие в преступлении разных субъектов все более актуализируется.
По утверждению А.В. Плужникова, в истории российского уголовного права вплоть до середины XIX в. отсутствовало целостное представление об институте соучастия в преступлении. Групповые общественно опасные деяния оценивались как самостоятельные преступления. И только с середины XIX в. соучастие в преступлении, понимаемое на основе теории акцессорности соучастия, получает серьезное развитие [4, с. 23].
При этом XIX в. ознаменован бурным развитием не только института соучастия, но и иных правовых конструкций.
№ 2/2021
Так, по мнению Э.А. Бачурина, «правовая наука XIX — начала XX века имела представления о специальномсубъекте преступления, но развитие этого учения было специфичным, буквально «родившись» из учения о соучастии в преступлении» [1, с. 39].
Как итог: в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. уже предлагается развернутая нормативная регламентация соучастия в преступлении. Так, соответствующие предписания дифференцируются в зависимости от наличия предварительного согласия соучастников. Если таковое имелось, то соучастники подразделяются на главных виновных и участников. В силу ст. 14 анализируемого нормативно-правового акта главными виновными считаются исполнители преступления, а также организаторы (кто управлял криминальным поведением других лиц). В свою очередь, участниками по Уложению 1845 г. являются лица, содействующие совершению преступления, т.е. пособники в современном понимании.
В случае совершения преступления по предварительному согласию все соучастники подразделяются на зачинщиков, сообщников, подговорщиков, подстрекателей и пособников.
Заметим, что Уложение 1845 г. выделяло и фигуры лиц, прикосновенных к совершению преступления (укрывателей, попустителей, недоносителей) [12, с. 23].
Особо следует подчеркнуть, что в Уложении 1845 г. прямо закреплены и случаи соучастия в преступлении со специальным субъектом. Такая регламентация допускается в отдельных статьях, посвященных конкретным преступлениям. В частности, в ст. 409 установлена ответственность за содействие мздоимству или лихоимству в каком бы то ни было виде путем принятия подарков или взятки вместо должностного лица или через посредничество при требованиях, передаче или получении взяток или подарков, или через участие в притеснениях или угрозах, употребляемых для вымогательства [12, с. 178].
В изложенных положениях необходимо обратить внимание на то, что прямо прописана ответственность не только за посредничество во взяточничестве (в современном его понимании), но и за посредничество при требованиях, участие в притеснениях или угрозах при вымогательстве взятки. Таким образом довольно широко регламентирована ответственность за соучастие в преступлении со специальным субъектом. При этом данные положения сформулиро-
ваны с присущей Уложению 1845 г. казуистич-ностью.
Следует отметить, что в изложенной ситуации лицо, оказавшее содействие совершению преступления в виде взяточничества, по сути являющееся пособником, будет выступать в качестве исполнителя преступления. Соответствующие действия поставлены под непосредственный уголовно-правовой запрет. В тех же уголовно-правовых предписаниях, где не предусмотрена ответственность за соучастие в преступлениях со специальным субъектом, криминальное поведение виновных может быть успешно квалифицировано по признакам соучастия в преступлении, которое, как описано выше, в Уложении 1845 г. весьма подробно регламентировано.
Подобные положения в исследуемом нами ракурсе воспроизведены и в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. [11].
Уголовное уложение 1903 г. отличается меньшей казуистичностью. Его нормативные установления, в сравнении с предыдущими памятниками права, стали более лаконичными. Уменьшение объема нормативного материала было сопряжено, в частности, с минимизацией нормативной регламентации соучастия в преступлении. Были ликвидированы и предписания об ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом [9].
В результате реновации отечественного уголовного законодательства, произошедшей вследствие прихода советской власти, по-новому был регламентирован подход к ответственности соучастников преступления. В УК РСФСР 1922 г. вновь закреплено, что «за преступление наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Мера наказания каждому из этих соучастников преступления определяется как степенью участия, так и степенью опасности преступника и совершенного им преступления. Исполнителями считаются те, кто принимает непосредственное участие в выполнении преступного действия, в чем бы оно не заключалось. Подстрекателями считаются лица, склонившие к совершению преступления. Пособниками считаются те, кто содействует выполнению преступления советами, указаниями, устранением препятствий, сокрытием преступника или следов преступления» [5].
Рассмотрение множества норм, предусматривающих ответственность специального субъекта, показывает, что, как правило, вопро-
№ 2/2021
сы соучастия в преступлениях со специальным субъектом не оговариваются. В качестве исключения могут быть выделены предписания об ответственности за посредничество во взяточничестве: «Посредничество в совершении означенного преступления, а равно укрывательство взяточничества, карается ...» [5] (ст. 114 УК РСФСР 1922 г.).
Пришедший на смену УК РСФСР 1926 г. не привнес принципиальных изменений в контексте уголовно-правового регулирования соучастия в преступлениях со специальным субъектом [6].
Отечественное уголовное законодательство 1960 г. в числе значимых изменений предусматривает лишь новую фигуру соучастника — организатора преступления. В остальном правовое регулирование в исследуемом ракурсе остается прежним [10].
Вместе с тем интенсивное развитие отечественной уголовно-правовой науки в XX в., связанное, в том числе, с расширением представлений о специальном субъекте преступления и соучастии в таких преступлениях, предопределило включение в законодательство положений об ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом, представленных в ч. 4 ст. 34 УК РФ. В итоге указание, содержащееся в названной норме, в совокупности с общими предписаниями о соучастии в преступлении и видах соучастников, необходимо оценить в качестве максимального уровня законодательного регулирования вопросов ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом.
На основании изложенного можно сделать следующие основные выводы об эволюции российского уголовного законодательства о соучастии в преступлении со специальным субъектом:
1) в первых отечественных памятниках права институт соучастия в преступлении не получает нормативного закрепления. Вопрос о нормативной регламентации ответственности специальных субъектов, например в Русской правде, истолковывается современниками неоднозначно. Несмотря на то что фактически в некоторых положениях Русской правды содержатся указания на конкретные дополнительные признаки субъекта преступления, позволяющие признать его специальным, отдельные авторы не усматривают в этом конструкций специального субъекта преступления.
Однако, на наш взгляд, даже допуская отсутствие целенаправленного законодательного
построения норм об ответственности именно специального субъекта, фактически таковые могут быть констатированы уже в Русской правде. При этом проблема соучастия в данных общественно опасных деяниях какого-либо нормативного освещения в этот период не находит;
2) определенное развитие вопросы ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом получают в Соборном уложении 1649 г. С известной долей условности в нем впервые нормативно закрепляется ответственность за соучастие в преступлении со специальным субъектом. Речь идет об уголовно-правовых запретах убийства детьми родителей, в том числе в соучастии с иными лицами;
3) ознаменованный колоссальной эволюцией уголовно-правовой теории XIX в. известен и своими весьма детальными и подробными памятниками права в виде Уложения о наказаниях уголовных и исправительных редакций 1845 г. и 1885 г.
С присущей данным нормативно-правовым актам казуистичностью в них не только закреплена ответственность широкого круга соучастников преступления (главные виновные и участники, зачинщики, сообщники, подговорщики и подстрекатели, пособники), но и регламентирована ответственность за соучастие в отдельных преступлениях со специальным субъектом. Например, прямо прописана ответственность не только за посредничество во взяточничестве (в современном его понимании), но и за посредничество при требованиях, участие в притеснениях или угрозах при вымогательстве взятки. Тем самым довольно широко регламентирована ответственность за соучастие в преступлении со специальным субъектом;
4) так и не вступившее в силу в полном объеме Уголовное уложение 1903 г. минимизировало нормативную регламентацию вопросов соучастия в преступлении со специальным субъектом, что выразилось как в уменьшении объема нормативного материала о соучастии в преступлении, так и в ликвидации положений о соучастии в конкретных преступлениях со специальным субъектом;
5) в советский период уголовное законодательство об ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом было представлено лишь лаконичными предписаниями о видах соучастников и единичными случаями закрепления ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом
№ 2/2021
(например, посредничество во взяточничестве по УК РСФСР 1922 г.);
6) наибольшее развитие вопросы нормативной регламентации ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом получают в УК РФ 1996 г.
Библиографический список
1. Бачурин ЭА. Специальный субъект преступления: Дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2005. 231 с.
2. Безбородое ДА Методологические основы учения об уголовной ответственности за совместное преступное деяние: Дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2007. 436 с.
3. Косарееа Т.И. Пособничество совершению преступления: Дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. 197 с.
4. Плужникое А.В. Соучастие в преступлении (Проблема соучастия общего и специального субъекта): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 153 с.
5. Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР) // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст. 153.
6. Постановление ВЦИК от 22.11.1926 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (ред. 1926 г., вместе с Уголовным ко-
дексом РСФСР) // СУ РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.
7. Российское законодательство X — XX вв.: В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма / Отв. ред. А.Г. Маньков. М., Юрид. лит., 1986. 512 с.
8. Сборник документов по истории отечественного уголовного права и процесса: Учеб. пособие. Екатеринбург: Изд-во Екатеринбургской высшей школы МВД России, 1997. 172 с.
9. Уголовное уложение. Высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. СПб.: Сенатская тип., 1903. 151 с.
10. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
11. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Изд. 1885 г. // Свод законов Российской империи. Т. XV. 272 с.
12. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб.: Тип. Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1845. 922 с.
13. Хачатурян М.Н. Специальный субъект с признаками государственного должностного лица и государственного гражданского служащего: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2005. 206 с.
14. Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. М.: Юрид. лит., 1990. 479 с.
№ 2/2021
