CC BY
10
Защита профессиональных прав адвоката
Рагулин А.В.
РЕШЕНИЕ СУДА ПО «СЕКРЕТНОМУ ИСКУ» АДВОКАТА А.Р. РАМАЛДАНОВА К ФЕДЕРАЛЬНОЙ ПАЛАТЕ АДВОКАТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: «НЕЗАКОННОСТЬ» И «ПОЗИТИВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ»
Цель: Исследование вопросов незаконности и наличия позитивного содержания в решении Хамовниче-ского районного суда, вынесенном по иску о признании Разъяснения № 03/19 Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации по вопросу допустимости обращения адвокатов в правоохранительные органы и «Резолюции об адвокатской этике», принятой IX Всероссийским съездом адвокатов, противоречащими основам правопорядка и нравственности.
Методология: Использовались методы структурно-функционального анализа, системный, формально-юридический, сравнительный, ретроспективный методы, метод изучения документов, метод включенного наблюдения.
Результаты: Делается вывод о том, что принятое судом решение по иску адвоката А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации не отвечает требованиям законности и обоснованности. Также установлено, что в соответствии с положениями решения суда содержание признаков объективной стороны наказуемого по Разъяснению № 03/19 поведения адвоката в сравнении с фактически отраженными в его тексте правилами судом фактически расширяется, и к ним добавляются перечисленные в решении обстоятельства, каждое из которых должно подпадать под признаки «злоупотребления правом» в соответствии со ст. 10 ГК РФ: вмешательство в деятельность органов адвокатского самоуправления; нарушение принципа независимости и корпоративности адвокатуры; пренебрежение моральными традициями и требованиями профессиональной этики; подрыв доверия к адвокатскому сообществу; иные обстоятельства. Положения Разъяснения № 03/19 и Резолюции фактически дополнены еще и обязательным признаком субъективной стороны деяния -специальной целью вмешательства в деятельность органов адвокатского самоуправления и нанесения ущерба авторитету адвокатуры, подрыва доверия к ней. В связи с этим делается вывод о том, что решение по иску адвоката А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации может быть оценено как попытка закрепления частичного фактического смягчения положений Разъяснения Комиссии по этике и стандартам 03/19 и Резолюции IX Всероссийского съезда адвокатов «Об адвокатской этике» и практики возможного дальнейшего применения данных актов.
Новизна/оригинальность/ценность: Статья представляет научную ценность, поскольку является первой попыткой исследования современной ситуации, складывающейся в российской адвокатуре, в сфере регулирования вопросов дисциплинарной ответственности адвоката в связи с принятием Комиссией по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации Разъяснения № 03/19 и принятием IX Всероссийским съездом адвокатов «Резолюции об адвокатской этике».
Ключевые слова: адвокатура, адвокат, дисциплинарная ответственность адвоката, Комиссия по этике и стандартам, Федеральная палата адвокатов, Всероссийский съезд адвокатов, Кодекс профессиональной этики адвоката.
Ragulin A.V.
THE COURT DECISION ON THE «SECRET CLAIM» OF THE ADVOCATE A.R. RAMALDANOV TO THE FEDERAL CHAMBER OF ADVOCATES OF THE RUSSIAN FEDERATION: «ILLEGALITY» AND «POSITIVE CONTENT»
Purpose: To study the issues of illegality and the positive content of the decision of the Khamovnichesky District Court, issued in a claim about the recognition of Clarification No. 03/19 of Ethics and Standards Commission of the Federal Chamber of Advocates of the Russian Federation on the admissibility of advocates appeals to law enforcement agencies and the «Resolution on advocacy ethics» adopted by the IX All-Russian Congress of Advocates contradicting the foundations of law and order and morality.
Methodology: The author used the methods of structural and functional analysis, the system method, the formal legal method, the comparative method, the retrospective method, the method of studying documents, the method of included observation.
Results: An output is made that the decision of the claim of A.R. Ramaldanov to the Federal Chamber of Advocates of the Russian Federation does not meet the requirements of legality and validity. It has also been established that in accordance with the provisions of the court's decision, the content of the signs of the objective side of the person being punished according to Clarification No. 03/19, the advocate's behavior in comparison with the rules actually reflected in its text, the court actually expands, and the circumstances listed in the decision are added to them. Each of them should fall under the signs of «abuse of law» in accordance with Art. 10 of the Civil Code of the Russian Federation: interference with the activities of law enforcement authorities; violation of the principle of independence and corporate of advocacy; neglect of moral traditions and the requirements of professional ethics; undermining the trust in the advocates community; other circumstances. The provisions of Clarification No. 03/19 and the Resolution
are in fact supplemented by a mandatory feature of the subjective side of the act - the special purpose of interfering in the activities of the bodies of advocate self-government and damage the credibility of the advocacy, undermining trust in it. In this regard, it is concluded that the decision on the claim of A.R. Ramaldanov can be assessed as an attempt to consolidate a partial actual softening of the provisions of the Explanation of the Ethics and Standards Commission 03/19 and Resolution of the IX All-Russian Congress of Advocates «Resolution on advocacy ethics» and the practice of the possible further application of these acts.
Novelty/originality/value: The article is of scientific value, since it is the first attempt to study the current situation in the Russian bar and regulate disciplinary liability of a lawyer in connection with the adoption by the Ethics and Standards Commission of the Federal Chamber of Advocates of the Russian Federation of Clarification No. 03/19 and adoption IX All-Russian Congress of Advocates «Resolution on advocacy ethics».
Keywords: advocacy, advocate, disciplinary liability of an advocate, Ethics and Standards Commission, Federal Chamber of Advocates, All-Russian Congress of Advocates, Code of Professional Ethics of Advocates.
1.Обращение 32-х
2 марта 2019 г. собравшиеся на проводимой в г. Москве конференции адвокаты и юристы в количестве 32-х человек по просьбе заявителей - адвокатов Адвокатской палаты Республики Башкортостан, изучив представленные ими документы, подписали Открытое обращение на имя Председателя Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкина.
В тексте обращения указывалось, что адвокатское и юридическое сообщество России внимательно следит за развитием событий вокруг Адвокатской палаты Республики Башкортостан, связанных с финансовыми злоупотреблениями в Адвокатской палате, а из представленных ими материалов доследственной проверки видно, что управленцами Адвокатской палаты РБ, бюджет которой формируется за счет обязательных взносов адвокатов республики, исполняются подозрительные сделки, заключенные при наличии не преодоленного и не санкционированного адвокатами Палаты конфликта интересов.
В Обращении отмечалось, что заявители, являющиеся адвокатами - членами Адвокатской палаты РБ, обратились с заявлением в республиканское управление Следственного комитета России. Проверка заявлений адвокатов Республики Башкортостан длилась с декабря 2017 года, причем следственным органом неоднократно выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, а затем осуществлялась их немедленная отмена. Заявители Обращения указали, что просят не затягивать проверку и принять законное и обоснованное решение, дабы прекратить дискуссии о злоупотреблениях, подрывающих авторитет адвокатуры, либо привлечь виновных к ответственности и тем самым прекратить дальнейшие незаконные действия.
В настоящее время по фактам, упомянутым в Обращении 32-х, возбуждено уголовное дело, идет расследование [1-12, 22].
Вице-президент ФПА РФ, вице-президент АПГМ Г.М. Резник со свойственной ему риторической образностью отнёс Обращение 32-х к жанру доноса. Это жанровое определение было поддержано Советом ФПА и другими сторонниками сложившегося административного устройства адвокатуры. Обращение стало обсуждаться в социальных сетях. Было ожидаемо, что в ходе обсуждения внимание представителей органов корпоративного управления адвокатурой обратилось не на проблемы, поднятые в Обращении, о содержании которых предпочли умолчать, а на сам факт обращения адвокатов в Следственный комитет. Проблемы адвокатуры были ими окутаны фразами об адвокатской этике.
Однако, исходя из детального анализа Обращения 32-х, следует сделать вывод о том, что оно является направленным в орган государственной власти на основании ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» заявлением, содержащим сообщение о недостатках в работе государственных органов и их должностных лиц и критику их деятельности.
Соотнесение признаков термина «донос» с содержанием текста Обращения показывает, что за исключением одного признака (обращение к представителям власти) оно не содержит иных обязательных признаков доноса, таких как тайность сообщения и содержание обвинения в сообщении, а также обоих факультативных признаков, таких как ложность сообщаемых сведений и форма изложения содержания. Поэтому оно само, его подписание и направление не могут быть квалифицированы как донос [13, с. 67-84].
2. Разъяснение Комиссии по этике и стандартам 03/19, Резолюция IX Всероссийского съезда адвокатов «Об адвокатской этике» и их коллективное обжалование адвокатскими палатами и адвокатами.
8 апреля 2019 года коллегиальным органом ФПА РФ - Комиссией по этике и стандартам
были приняты Разъяснения № 03/19 по вопросу допустимости обращения адвокатов в правоохранительные органы (далее - Разъяснение № 03/19). 17 апреля 2019 года названное Разъяснение № 03/19 было утверждено решением Совета Федеральной палаты адвокатов РФ (протокол заседания Совета ФПА РФ № 7).
24 апреля 2019 года Разъяснение № 03/19 было размещено на официальном сайте ФПА РФ в сети «Интернет» [14].
Кроме того, 18 апреля 2019 года в рамках проведения IX Всероссийского съезда адвокатов была принята Резолюция Всероссийского съезда адвокатов «О соблюдении адвокатской этики» (далее - Резолюция), размещенная на официальном сайте ФПА РФ в сети «Интернет» [15].
В мае-июне 2019 г. ряд адвокатов из числа подписавших Обращение 32-х были привлечены к дисциплинарной ответственности [13, с. 444-445].
С 16 сентября 2019 г. в Хамовническом районном суде г. Москвы рассматривается исковое заявление Адвокатской палаты Республики Алтай, Адвокатской палаты Удмуртской Республики и ряда адвокатов к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации о признании недействительными ничтожных решений собраний (Разъяснения № 03/19 Комиссии по этике и стандартам по вопросу допустимости обращения адвокатов в правоохранительные органы от 8 апреля 2019 года, утвержденного решением Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации 17 апреля 2019 г. (протокол № 7), решения совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 17 апреля 2019 г. об утверждении Разъяснения № 03/19 Комиссии по этике и стандартам по вопросу допустимости обращения адвокатов в правоохранительные органы от 17 апреля 2019 г, оформленное протоколом № 7, Резолюции Всероссийского съезда адвокатов от 18 апреля 2019 г. «О соблюдении адвокатской этики») по мотивам противоречия их основам правопорядка и нравственности, поскольку они фактически устанавливают недопустимость обращения адвокатов в органы государственной власти с заявлениями о проведении проверки в отношении органов корпоративного управления адвокатурой под угрозой привлечения к дисциплинарной ответственности.
Следующее судебное заседание по делу назначено на 31 июля 2020 г. [16].
К настоящему моменту по делу не оглашен даже текст искового заявления в рамках рассмотрения иска по существу. Текст искового заявления и некоторые материалы по делу размещены на веб-сайте ФПА РФ в сети «Интернет» [17].
3. Решение суда и апелляционное определение по иску адвоката А.Р. Рамалданова к ФПА РФ: «незаконность»?!
4 июля 2020 г. из публикации на портале «Legal report» [18] стало известно о том, что Ха-мовнический суд г. Москвы в лице судьи Г.Г. Бу-гынина [19] отказал адвокату А.Р. Рамалданову в иске к Федеральной палате адвокатов России об оспаривании Разъяснения № 03/19 и Резолюции, причем решение суда уже вступило в законную силу по результатам его оставления 2 июля 2020 г. апелляционной инстанцией без изменения [20].
Анализ принятого решения и апелляционного определения показывает следующее.
3.1. Судом указано, что факт соответствия процедуры принятия оспариваемого разъяснения и резолюции требованиям действующего законодательства, Устава ФПА РФ подтвержден материалами дела и сторонами не оспаривался. При этом порядок принятия Разъяснения 03/19 судом, как следует из содержания текста решения, не исследовался. Судом также установлено, что Всероссийский съезд адвокатов, Совет ФПА РФ, КЭС ФПА РФ принимают акты, обязательные для применения адвокатами и адвокатскими палатами.
Однако при этом суд не учел, что оспариваемые акты по своей правовой природе и в силу компетенции принявших их органов не могут сводиться исключительно к констатации некой морально-нравственной оценки соответствующих действий адвокатов. Круг полномочий Совета ФПА РФ и КЭС ФПА РФ определен п. 5 ст.37.1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Уставом ФПА РФ и регламентом КЭС, а предусмотренные этими актами полномочия не содержат возможности принятия документов, содержащих исключительно морально-нравственную, то есть не нормативную по своей сути, оценку действий адвоката. Единственным полномочием КЭС ФПА РФ, относящимся к предмету спора, является полномочие по даче по запросу, в том числе совета адвокатской палаты региона, «обязательного для всех адвокатских палат и адвокатов разъяснения по вопросам применения Кодекса профессиональной этики адвоката», которое утверждается Советом ФПА.
3.2. Суд в тексте решения указывает, что истец полагает Разъяснение № 03/19 и Резолюцию «О соблюдении адвокатской этики» противоречащими основам правопорядка и нравственности, предусматривающими дисциплинарную ответственность адвоката за правомерное обращение в правоохранительные органы с требованием проведения проверки в отношении органов адвокат-
ского самоуправления, гарантированное Конституцией РФ, Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, Всеобщей декларацией прав человека, Международным пактом о гражданских и политических правах.
Однако при этом, как следует из текста решения, ни истцом, ни, соответственно, судом, при принятии решения, очевидно, не были учтены положения имеющего важнейшее значение для рассмотрения дела акта - Декларации о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы (ст. 1, 5-9, 11).
3.3. В своем решении суд указывает на то, что доводы истца «не нашли своего подтверждения в ходе судебного заседания и опровергаются материалами дела, согласно которым положения оспариваемого разъяснения и резолюции не противоречат Конституции РФ, Всеобщей декларации прав человека, Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Международному пакту о гражданских и политических правах, так как не содержат никаких запретов, обязательных к исполнению адвокатами, т. е. не препятствуют реализации членами адвокатского сообщества конституционного права на обращение в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию».
Суд также сделал следующий вывод о содержании Разъяснения 03/19 и в решении указал: «Комиссия по этике и стандартам по вопросу допустимости обращения адвокатов в правоохранительные органы полагает, что направление адвокатами обращений в органы государственной власти либо в правоохранительные органы с требованием проведения проверки в отношении органов адвокатского самоуправления с целью вмешательства в деятельность органов адвокатского самоуправления и нанесения ущерба авторитету адвокатуры, подрыва доверия к ней противоречит п. 2 ст. 5, п. 5 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката и должно являться поводом для дисциплинарного реагирования уполномоченных органов адвокатского самоуправления и возможного привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности».
Таким образом, по мнению суда, из текста Разъяснения 03/19 следует, что само по себе направление обращений в органы государственной власти либо в правоохранительные органы заявлений с требованием проведения проверки в отношении органов адвокатского самоуправления не является наказуемым без наличия специальной, указанной в решении суда цели.
Далее в решении суд отмечает: «Указание в оспариваемых документах на возможность привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности за направление обращений в органы государственной власти либо в правоохранительные органы с требованием проведения проверки в отношении органов адвокатского самоуправления основанием для удовлетворения исковых требований не является, поскольку данные корпоративные акты адвокатского сообщества, разъясняя правила поведения адвоката, не содержат расширительного толкования составов дисциплинарных проступков, как они определены ФЗ № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, предусматривая только возможность, а не обязанность привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности при наличии определенных обстоятельств (вмешательство в деятельность органов адвокатского самоуправления, нарушение принципа независимости и корпоративности адвокатуры, пренебрежение моральными традициями и требованиями профессиональной этики, подрыв доверия к адвокатскому сообществу и т. д.), фактически отнесенных к злоупотреблению правом, что соответствует требованиям действующего законодательства (ст. 10 ГК РФ).
Из этого вывода следует, что Разъяснение 03/19, как и Резолюция, по мнению суда:
1) не расширяет толкование составов дисциплинарных проступков, как они определены в законе и КПЭА;
2) предусматривает только возможность, но не обязанность привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности;
3) содержит правило о том, что наступление дисциплинарной ответственности за обращение в государственные органы возможно лишь при наличии определенных обстоятельств, отнесенных судом на основании ст. 10 ГК РФ к проявлениям «злоупотребления правом».
3.4. Однако сопоставление текста решения суда с фактическим содержанием обжалуемых актов показывает, что судом не дана надлежащая оценка действительному содержанию оспариваемых Разъяснения 03/19 и Резолюции.
В действительности, исходя из буквального содержания текста Резолюции и Разъяснения № 03/19, в них содержится прямой, под угрозой привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности (вплоть до лишения права на профессию), запрет на обращения адвокатов в органы государственной власти либо в правоохранитель-
ные органы с требованием проведения проверки в отношении органов адвокатского самоуправления вне зависимости от наличия каких-либо иных обстоятельств.
Этот запрет текстуально выражен следующим образом:
1. В Разъяснении 03/19 - в следующих утверждениях:
1) «Обращение адвокатов в органы государственной власти, а тем более в правоохранительные органы с заявлением о проведении проверки в отношении органов адвокатского самоуправления заслуживает осуждения со стороны адвокатского сообщества» (абзац второй Разъяснения);
2) «Требование или призыв ко вмешательству в деятельность органов адвокатского самоуправления либо осуществлению в отношении них проверочных и контрольных мероприятий органами государственной власти, в том числе осуществляющими уголовное преследование, ведёт к подрыву принципов независимости и корпоративности и недопустимо для членов адвокатского сообщества» (абзац третий Разъяснения);
3) «Такого рода обращения адвокатов в органы государственной власти либо в правоохранительные органы демонстрируют пренебрежение моральными традициями адвокатуры и требованиями профессиональной этики» (абзац четвёртый Разъяснения);
4) «Такое поведение адвоката прямо противоречит пункту 2 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре. Кроме того, пункт 5 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката содержит принципиальное указание о том, что в любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения» (абзац пятый Разъяснения);
5) «Указанные нарушения законодательства об адвокатуре и адвокатской деятельности и норм профессиональной этики адвоката должны становиться поводом для дисциплинарного реагирования уполномоченных органов адвокатского самоуправления и возможного привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности» (абзац шестой Разъяснения);
2. В Резолюции - в следующих утверждениях:
1) «Призывать к любому органу государственной власти, а тем более к тому, которому адвокаты противостоят как защитники в уголовном процессе, о проведении проверки финансово-хозяйственной деятельности адвокатской палаты -значит игнорировать принципы самоуправления и корпоративности адвокатуры, подрывать её независимость» (абзац пятый Резолюции Съезда).
2) «Поэтому решительного осуждения заслуживают высокомерное, пренебрежительное отношение как к коллегам, избранным в органы палаты, так и к коллегам - членам другой адвокатской палаты, отказ им в способности самим решать внутренние вопросы сообщества. Такого рода действия, независимо от побуждений, их вызвавших, насаждают чуждую адвокатуре атмосферу подозрительности и доносительства, губительны для профессии, основанной на отношениях доверия и взаимной поддержки, и при определенных обстоятельствах могут стать предметом дисциплинарного разбирательства» (абзац шестой Резолюции Съезда).
Данное деяние, по предписанию КЭС, должно быть квалифицировано как прямо противоречащее положениям п. 2 ст. 5 КПЭА и п. 5 ст. 9 КПЭА, а именно как:
1) действия, противоречащие требованию КПЭА, согласно которым адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре;
2) действия, противоречащие требованию КПЭА, согласно которым в любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.
Таким образом, органы ФПА РФ под предлогом защиты принципов независимости, самоуправления и корпоративности адвокатуры (ч. 2 ст. 3 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») установили новое правило профессионального поведения адвокатов, а именно: «Адвокатам запрещается обращаться в органы государственной власти с заявлениями о проведении проверки в отношении органов адвокатского самоуправления под угрозой привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, которое может повлечь за собой прекращение статуса адвоката и лишение права на профессию».
Это правило фактически для каждого адвоката означает, что само по себе его обращение в государственные органы с требованием проведения проверки в отношении органов адвокатского самоуправления является самостоятельным нарушением ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и КПЭА и, соответственно, поводом для дисциплинарного преследования адвоката.
Никаких обязательных дополнительных условий для применения сформулированного запрета (например, констатации нарушения адвокатом «сопутствующих» этому «нарушению» норм КПЭА) Разъяснение 03/19 не содержит.
Отношение к указанному обращению как к самостоятельному нарушению ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и КПЭА предопределяет фактически и юридически обязательное возбуждение дисциплинарного производства в отношении адвоката по факту направления его обращения в государственный орган относительно деятельности адвокатской палаты, ФПА РФ или их руководителей, а также последующую оценку его поведения в ходе дисциплинарного производства как «недопустимого» (неправомерного, незаконного, неэтичного). При этом какие-либо законодательно установленные ограничения или ограничения на уровне КПЭА и Разъяснений КЭС относительно обращения адвоката относительно любых действий другого адвоката, не являющегося членом органов корпоративного управления адвокатурой, в Российской Федерации не введены.
3.5. Объективные признаки деяния, о которых указал в решении суд (вмешательство в деятельность органов адвокатского самоуправления, нарушение принципа независимости и корпоративности адвокатуры, пренебрежение моральными традициями и требованиями профессиональной этики, подрыв доверия к адвокатскому сообществу, иные обстоятельства, квалифицированные как злоупотребление правом по правилам ст. 10 ГК РФ), а также специальная цель (цель вмешательства в деятельность органов адвокатского самоуправления и нанесения ущерба авторитету адвокатуры, подрыва доверия к ней) в Резолюции 03/19 и Разъяснении, вопреки выводам суда, в тексте данных актов как неотъемлемые признаки обращения адвоката, влекущего за собой возможность привлечения его к дисциплинарной ответственности, не упомянуты.
3.6. Вывод суда о том, что оспариваемые акты не расширяют толкование составов дисциплинарных проступков, как они определены в законе
и КПЭА, не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку он сделан без учета особенностей правового статуса разъяснений КЭС ФПА РФ.
Среди обязанностей адвоката, которые он несет в связи с состоянием в адвокатском сообществе, ФЗ «Об адвокатской деятельности...» упоминает обязанность соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции (п. 5 ч. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности...» и ч. 6 ст. 15 КПЭА).
КПЭА - обладающий фактически нормативным действием в отношении адвокатов эти-ко-правовой акт адвокатского сообщества, представляющий собой свод нравственно-этических предписаний, устанавливающий приемлемые и не приемлемые для сообщества практики поведения его представителей, а также закрепляющий основания привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности и порядок осуществления дисциплинарного производства.
Судом не учтено, что по своей правовой природе разъяснения КЭС содержат в своих положениях обобщенный опыт этико-правовой квалификации общественных отношений, складывающихся в связи с установленными нормами закона и Кодексом материальными и процессуальными механизмами осуществления дисциплинарного производства, аккумулируемый в положениях Разъяснений в целях формирования единой практики применения этических правил адвокатской профессии на всей территории Российской Федерации.
Суд не учел, что в результате создания Разъяснения норм КПЭА, их принятия и введения в действие в порядке, предусмотренном положениями законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и нормами КПЭА, КЭС формально не отменяет и не изменяет положения КПЭА. Однако поскольку разъяснения наполняют своим содержанием смысл норм КПЭА, понимание и применение норм должно строиться на основе установленного в Разъяснении конкретного содержания правовой позиции по соответствующему вопросу.
Разъяснения КЭС по вопросам применения КПЭА являются обязательными для всех адвокатских палат и адвокатов, а значит и для квалификационных комиссий адвокатских палат и советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации, в чьей компетенции находятся вопросы при-
влечения адвоката к дисциплинарной ответственности.
Принимая решение об оценке конкретного деяния адвоката с точки зрения его соответствия нормам КПЭА, квалификационные комиссии адвокатских палат и советы адвокатских палат субъектов Российской Федерации обязаны руководствоваться установленными КЭС разъяснениями, в том числе - разъяснениями о наличии или отсутствии в описанных ситуациях состава нарушения норм КПЭА.
Обязательность разъяснений КЭС по вопросам применения КПЭА для адвоката проявляется в том, что в них может содержаться установление так называемого состава «этической наказуемости» того или иного деяния, определенного КЭС как нарушение норм КПЭА, в результате чего правотворческое толкование оказывает прецедентное воздействие на практику применения этических и правовых норм в адвокатской деятельности и адвокатуре.
Совершение действий, оцененных в Разъяснении КЭС как нарушение норм КПЭА, даже в случаях, когда наказуемость совершенного деяния прямо не следует из нормы КПЭА, может повлечь за собой возможность привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности на основании положений норм ФЗ «Об адвокатской деятельности... » и КПЭА.
Судом не учтено, что разъяснения КЭС содержат этикоправоразъяснительное толкование (интерпретацию) норм КПЭА применительно к действиям адвоката, описанным в запросе инициатора и оценке этого действия со стороны КЭС как, например, действия, нарушающего нормы КПЭА, а также то, что в запретительных Разъяснениях КЭС должны содержаться исчерпывающие характеристики деяния, которое, по мнению КЭС, является нарушением этических правил адвокатской профессии. Иными словами, в подобных Разъяснениях должен быть закреплен состав нарушения этических и правовых норм, представляющий собой описание конкретного деяния и ссылку на нормы КПЭА и ФЗ «Об адвокатской деятельности...», которые нарушает соответствующее деяние.
При этом разъяснение КЭС, не основанное на прямо предусмотренных законом и КПЭА положениях, является актом создания нового этического правила, основанного на понимании членами КЭС содержания и смысла приведенных в Разъяснении норм КПЭА в соотношении с положениями ФЗ «Об адвокатской деятельности...» [13, с. 258-270].
В то же время в силу п. 26 «Основных положений о роли юристов» и положений п. 1.2.2 «Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского Сообщества» создание новых этических правил (т. е. дополнение перечня уже имеющихся в КПЭА правил или придание уже закрепленным в КПЭА правилам новой интерпретации в этико-праворазъяснительных актах КЭС) нежелательно и невозможно, если эти правила (или их трактовка) противоречат национальному законодательству или судебным, а также административным процедурам, поскольку такие правила заведомо не могут быть возведены в ранг этических правил адвокатской профессии в силу их противоречия национальному законодательству или судебным, а также административным процедурам.
3.7. Судом не учтено, что сопоставление Разъяснения № 03/19, представляющего собой акт этикоправоразъяснительного толкования норм КПЭА, с основными элементами общеправового принципа правовой определенности показывает, что Разъяснение № 03/19 не соответствует таким содержательным элементам этого принципа, как:
- предоставление лицу возможности прогнозировать последствия своего поведения;
- строгое соответствие положениям законодательства Российской Федерации;
- наличие оснований для допустимых ограничений прав в Конвенции о защите прав человека и основных свобод,
- ясность, точность, стабильность правового регулирования;
- предсказуемость норм, недопустимость произвола и применения непрозрачных методов, подрывающих доверие к праву, адвокатуре;
- отсутствие явно выраженного политического подтекста, обладающего так называемым «замораживающим эффектом».
В связи с этим судом оставлено без внимания, что Разъяснение № 03/19 создаёт угрозу для адвокатов быть необоснованно подвергнутым дисциплинарным санкциям за совершение действий, формально не запрещенных, а скорее, наоборот, поддерживаемых законодательством, нормами адвокатской этики, моральными нормами.
3.8. Оценивая содержание акта IX Всероссийского Съезда адвокатов, т. е. Резолюции, суд указывает, что в ней идет речь о том, что «призывы адвокатов к любому органу государственной власти о проведении проверки финансово-хозяйственной деятельности адвокатской палаты, независимо от побуждений, их вызвавших, насаждают чуждую адвокатуре атмосферу подозрительности и доносительства, губительны для профессии,
основанной на отношениях доверия и взаимной поддержки, и при определенных обстоятельствах могут стать предметом дисциплинарного разбирательства».
Таким образом, из данного вывода суда следует, что цели обращения адвоката в органы государственной власти оцениваются негативно, и адвокат подлежит привлечению к дисциплинарной ответственности вне зависимости от вызвавших их побуждений.
Между тем, учитывая, что применительно к толкованию положений Разъяснения 03/19 суд в решении указал на необходимость обязательного наличия специальной цели (вмешательства в деятельность органов адвокатского самоуправления и нанесения ущерба авторитету адвокатуры, подрыва доверия к ней), следует заключить, что смысловому и содержательному противоречию между положениями двух взаимосвязанных актов Разъяснения 03/19 и Резолюции в части необходимости наличия или отсутствия упомянутой выше специальной цели у адвоката - автора обращения для привлечения его к ответственности судом оценки не дано.
3.9. Из текста решения также следует, что суд при его вынесении учел отсутствие доказательств совершения ФПА РФ неправомерных действий в отношении адвоката А.Р. Рамалданова, в результате которых нарушены его права, однако при этом он не мотивировал, на каком основании фактическое отсутствие в настоящее время доказательств нарушений прав истца может быть положено в основу отказа в удовлетворении искового заявления, направленного на предотвращение возможного нарушения права истца в связи с оспариваемым актами в будущем.
3.10. Анализ содержания принятого по делу апелляционного определения Московского городского суда от 02.07.2020 [20] показывает, что суд апелляционной инстанции фактически не проводил предусмотренную положениями ГПК РФ проверку судебного решения по существу.
Об этом свидетельствует, в частности, то, что апелляционное определение не мотивировано путем указания на конкретные, достаточные с точки зрения принципа разумности, основания, по которым доводы апелляционной жалобы были отвергнуты. При том, что обязанность мотивировать свои решения, в том числе подтверждающие законность и обоснованность обжалованных судебных актов, обусловлена взаимосвязанными конституционными принципами состязательности и равноправия сторон, из которых следует, что решения могут быть вынесены только после
рассмотрения и опровержения доводов, выдвигаемых противоположной стороной.
В тексте апелляционного определения не приведены доводы апелляционной жалобы истца по делу. В то же время, признавая доводы апелляционной жалобы не подлежащими удовлетворению, суд апелляционной инстанции в основном лишь констатировал их якобы несостоятельность, но, как того требует закон, не опроверг их по существу, не предпринял действия, направленные на анализ материалов дела и установление всех его обстоятельств, а также не дал надлежащей оценки имеющим существенное значение доводам иска.
Текст апелляционного определения практически дословно, без детального анализа воспроизводит решение суда первой инстанции. Мотивированных обоснованных суждений по имеющим значение для оценки правильности постановленного судебного решения вопросам в апелляционном определении не приведено.
Излагая в апелляционном постановлении выводы о законности и обоснованности постановленного решения, суд апелляционной инстанции не привел достаточные фактические данные, опровергающие правовую позицию, на которой основывалось предъявленное исковое заявление.
На основании вышеизложенного представляется необходимым рассмотрение перспектив отмены вынесенных судом решений по основаниям, предусмотренным в положениях ГПК РФ.
4. Есть ли у решения суда по «секретному иску» адвоката А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации «позитивное содержание»?
4.1. В конституционном праве при характеристике различных видов решений Конституционного Суда Российской Федерации выделяют отдельный вид решений в форме определений, которые содержат отказ в принятии обращения к рассмотрению, но в отличие от обычных «отказных» определений фактически по существу разрешают поставленный в жалобе вопрос. Этот вид определений именуется определениями с «позитивным (положительным) содержанием» [21].
Анализ текста решения и апелляционного определения по делу позволяет сделать вывод о том, что решение суда по иску адвоката А.Р. Ра-малданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации может быть расценено как решение суда с позитивным содержанием.
Суть этого позитивного содержания состоит в следующем.
Как уже отмечалось, объективная сторона поведения адвоката, о котором ведется речь в Разъяснении № 03/19, состоит в обращении адвоката в органы государственной власти с заявлениями о проведении проверки в отношении органов адвокатского самоуправления, содержащими требования или призывы к вмешательству в деятельность органов адвокатского самоуправления либо к осуществлению в отношении них проверочных и контрольных мероприятий.
В соответствии с положениями решения суда содержание признаков объективной стороны наказуемого, по Разъяснению № 03/19, поведения адвоката в сравнении с фактически отраженными в его тексте правилами судом фактически расширяется, и к ним добавляются перечисленные в решении обстоятельства, каждое из которых должно подпадать под признаки «злоупотребления правом» в соответствии со ст. 10 ГК РФ:
- вмешательство в деятельность органов адвокатского самоуправления;
- нарушение принципа независимости и корпоративности адвокатуры;
- пренебрежение моральными традициями и требованиями профессиональной этики;
- подрыв доверия к адвокатскому сообществу;
- иные обстоятельства.
В то же время из содержания решения суда не ясно, достаточно ли наличия одного из названных судом в тексте решения объективных признаков для привлечения адвоката к ответственности за обращение в государственный орган либо требуется совокупность этих признаков.
Следует заметить, что поскольку, по мнению суда, эти действия составляют объективную сторону наказуемого на основании Разъяснения № 03/19 и Резолюции обращения адвоката в государственный орган, очевидно, что для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности они должны быть доказаны по правилам, установленным в КПЭА, что предполагает резкое возрастание для органов корпоративного управления сложности доказывания совершенного адвокатом факта наказуемого обращения по сравнению с теми правилами, что были первоначально предложены в основном тексте оспариваемых актов.
4.2. Поскольку в Разъяснении № 03/19 и Резолюции не приводятся какие-либо признаки, с помощью которых можно было бы охарактеризовать описываемое в них деяние с субъективной стороны, следует сделать вывод о том, что такое деяние в силу ч. 1 ст. 18 КПЭА может быть совершено умышленно или по грубой неосторожности.
Однако, как следует из решения суда, положения Разъяснения № 03/19 и Резолюции фактически дополнены еще и обязательным признаком субъективной стороны деяния - специальной целью вмешательства в деятельность органов адвокатского самоуправления и нанесения ущерба авторитету адвокатуры, подрыва доверия к ней.
Данное обстоятельство, очевидно, также подлежит доказыванию в рамках дисциплинарного производства, что усложняет возможность применения к адвокату положений оспариваемых актов.
Таким образом, в случае, если правовая позиция, определенная в судебном решении по иску А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации, будет подтверждена в рамках рассмотрения этого дела (при его продолжении), а также в рамках рассмотрения других дел, существующих относительно оспаривания Разъяснения № 03/19 и Резолюции, а органы корпоративного управления адвокатурой действительно будут следовать этой позиции при практическом применении положений Разъяснения № 03/19 и Резолюции, следует заключить, что уже имеющаяся практика применения положений Разъяснения № 03/19 и Резолюции будет пересмотрена в сторону усложнения применения данных актов для органов корпоративного управления адвокатурой, изъявивших желание осуществить привлечение адвоката к дисциплинарной ответственности за обращение в органы государственной власти.
Из вышеизложенного следует, что решение по иску адвоката А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации может быть оценено как попытка закрепления частичного фактического смягчения положений Разъяснения Комиссии по этике и стандартам 03/19 и Резолюции IX Всероссийского съезда адвокатов «Об адвокатской этике» и практики возможного дальнейшего применения данных актов.
5. Несекретные секреты «секретного дела» по иску адвоката А.Р. Рамалданова к Федеральной палате адвокатов Российской Федерации.
5.1. Как следует из данных, размещенных на веб-сайте Хамовнического районного суда г. Москвы, исковое заявление Адвокатской палаты Удмуртской Республики об оспаривании Разъяснения № 03/19 и Резолюции принято судом к производству 23 августа 2019 г. Судьей по делу является Г.Г. Бугынин. В качестве ответчика по делу на сайте суда указана ОННО «Федеральная палата адвокатов РФ» [17].
Наряду с этим, из данных, размещенных на веб-сайте Хамовнического районного суда г. Москвы, следует и то, что исковое заявление по иску адвоката А.Р. Рамалданова рассматривалось также судьей Г.Г. Бугыниным.
В качестве ответчика на сайте указана «Палата Адвокатов России». Такое искаженное упоминание наименования ответчика на официальном веб-сайте суда в сети «Интернет» может быть расценено и как «неумышленная техническая описка», так и как «умышленное создание условий для быстрого беспрепятственного рассмотрения дела в режиме секретности для потенциально заинтересованных лиц».
Исковое заявление было принято к производству 10 декабря 2019 г., дело рассмотрено судом по существу 17 января 2019 г. Апелляционная жалоба по делу подана 7 февраля 2020 г., дело направлено в суд апелляционной инстанции 16 марта 2020 г. [20]. На сайте Московского городского суда указано, что дело поступило в суд апелляционной инстанции 17 марта 2020 г. и было рассмотрено судом апелляционной инстанции 3 июля 2020 г. [23].
5.2. В соответствии с положениями ч. 4 ст. 151 ГК РФ судья, установив, что в производстве данного суда имеется несколько однородных дел, в которых участвуют одни и те же стороны, либо несколько дел по искам одного истца к различным ответчикам или различных истцов к одному ответчику, с учетом мнения сторон вправе объединить эти дела в одно производство для совместного рассмотрения и разрешения, если признает, что такое объединение будет способствовать правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела.
Однако, несмотря на то, что оба дела рассматривались судьей Г.Г. Бугыниным в одно и то же время, вопрос об объединении искового заявления адвоката А.Р. Рамалданова с исковым заявлением Адвокатской палаты Удмуртской Республики, адвокатской палаты Республики Алтай и ряда адвокатов в одно производство судьей Г.Г. Бугыниным не ставился и не рассматривался, вследствие чего дела не были объединены в одно производство.
В то же время материалы гражданского дела [17] свидетельствуют о соединении судьей Г.Г. Бугыниным иных исковых заявлений, поступивших от адвокатов, в одно производство с ранее всех по времени с предъявленным в суд исковым заявлением Адвокатской палаты Удмуртской Республики.
5.3. Исходя из буквального толкования положений ч. 2 ст. 61 ГПК РФ, судебное решение по иску А.Р. Рамалданова не будет иметь преюдициального значения при рассмотрении исков к ФПА РФ, в которых в качестве истцов участвуют другие лица. В то же время теперь очевидно, какая правовая позиция по иску сформировалась однажды у рассмотревшего его судьи, что, при определенных обстоятельствах, может свидетельствовать о наличии оснований для его отвода от дальнейшего участия в аналогичных по обстоятельствам дела процессах.
5.4. При анализе вышеприведенных, очевидных даже на первый взгляд, обстоятельств возникают, как минимум, следующие вопросы:
1. По какой причине именно по иску А.Р. Рамалданова судьей Г.Г. Бугыниным не был поставлен вопрос о совместном рассмотрении искового заявления в рамках уже рассматриваемого им же дела по иску к ФПА с аналогичными, по сути, требованиями, в то время как такой вопрос всегда ранее ставился по всем ранее поступившим в Хамовнический районный суд г. Москвы искам от иных истцов, а такие исковые заявления присоединялись к первоначально существующему делу?
2. По какой причине дело по иску А.Р. Рамал-данова рассмотрено в рекордно короткие сроки (22 рабочих дня)?
3. О чем свидетельствует недостоверное указание наименования ответчика по делу на сайте Хамовнического районного суда г. Москвы?
Очевидно, что ответы на эти и новые, связанные с приведенными выше, вопросы, которые, несомненно, будут вырабатываться, смогут пролить свет и на причины резко возросшей процессуальной расторопности судьи Г.Г. Бугынина при рассмотрении именно дела по иску А.Р. Рамалданова к ФПА РФ, и на причины, которые в действительности побудили его принять опубликованное на сайте Хамовнического районного суда г. Москвы решение, которое, хотя и имеет позитивное содержание, является принятым без учета значительного количества фактических обстоятельств дела, положений международно-правовых норм и российского законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Пристатейный библиографический список
1. https://novayagazeta.ru/articles/2019/06/13/80871-litso-osvobozhdennoy-professii.
2. https://pasmi.ru/archive/234140/.
3. https://mhg.ru/o-presledovaniyah-po-delu-32-h-v-svete-konvencii-o-zashchite-prav-cheloveka-6052019.
4. https://legal.report/advokaty-prosjat-hamovnicheskij-sud-otmenit-reshenie-fpa-razreshiv-pisat-donosy-drug-na-druga/.
5. https://www.vedomosti.ru/politics/ articles/2019/04/18/799592-advokatam-zapretili-zhalovatsya.
6. https://freemedia-io.turbopages.org/s/freemedia. io/2019/05/apkk.
7. https://proufu.ru/news/novosti/80938-32_advokata_ prosyat_bastrykina_proverit_deyatelnost_advokatskoy_ palaty_bashkirii/.
8. https://rb.versia.ru/32-advokata-poprosili-proverit-deyatelnost-advokatskoj-palaty-bashkirii.
9. https ://mbk-news. appspot.com/suzhet/ presleduyut-za-vyskazyvani/.
10. https://www.kommersant.ru/doc/3992875.
11. https://www.svoboda.org/a/29904618.html.
12. https://newizv.ru/news/politics/17-01-2020/chest-ili-mest-za-chto-advokatov-lishayut-professii.
13. Рагулин А.В. Трактат об Обращении 32-х, принципах, дискриминации и демократии в российской адвокатуре: монография / предисл.: Г.Б. Мирзоев, по-слесл.: А.В. Воробьев. М.: Российская академия адвокатуры и нотариата, Евразийский научно-исследовательский институт проблем права, 2019. С. 67-84.
14. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/documents-commissions/interpretation-no-03-19.
15. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/documents-of-the-congress/resolution-on-the-observance-of-legal-ethics/.
16. https://www.mos-gorsud.ru/rs/hamovnicheskij/ services/cases/civil/details/30f9617c-54da-41c3-bcd5-98b8 98b49390?partitipants=Палата.
17. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/judicial-practice/ lawsuit-up-the-udmurt-republic-to-the-federal-chamber-of-lawyers-of-the-russian-federation/.
18. https://legal.report/mosgorsud-razreshil-fpa-nakazyvat-advokatov-za-donosy-na-kolleg/.
19. https://www.mos-gorsud.ru/rs/hamovnicheskij/ services/cases/civil/details/a550a937-b683-48ac-8433-d7ec 37b505f9?participants=Рамалданов.
20. https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/ appeal-civil/details/b0ff614d-39d6-4fcb-90ec-68168ed4d89 1?participants=Рамалданов.
21. https://obhis.ru/opredeleniya-konstitutsionnogo-suda-rossiyskoy-federatsii-s-polozhitelnym-soderzhaniem.html.
22. https://echo.msk.ru/blog/zoya_svetova/2410715-echo/.
References (transliterated)
1. https://novayagazeta.ru/articles/2019/06/13/80871-litso-osvobozhdennoy-professii.
2. https://pasmi.ru/archive/234140/.
3. https://mhg.ru/o-presledovaniyah-po-delu-32-h-v-svete-konvencii-o-zashchite-prav-cheloveka-6052019.
4. https://legal.report/advokaty-prosjat-ham-ovnicheskij-sud-otmenit-reshenie-fpa-razreshiv-pisat-don-osy-drug-na-druga/.
5. https://www.vedomosti.ru/politics/ articles/2019/04/18/799592-advokatam-zapretili-zhalovatsya.
6. https://freemedia-io.turbopages.org/s/freemedia. io/2019/05/apkk.
7. https://proufu.ru/news/novosti/80938-32_advo-kata_prosyatjbastrykina_proverit_deyatelnost_advokats-koy_palaty_bashkirii/.
8. https://rb.versia.ru/32-advokata-poprosili-proverit-deyatelnost-advokatskoj-palaty-bashkirii.
9. https://mbk-news.appspot.com/suzhet/pre-sleduyut-za-vyskazyvani/.
10. https://www.kommersant.ru/doc/3992875.
11. https://www.svoboda.org/a/29904618.html.
12. https://newizv.ru/news/politics/17-01-2020/chest-ili-mest-za-chto-advokatov-lishayut-professii.
13. Ragulin A.V. Traktat ob Obrashhenii 32-x, principax, diskriminacii i demokratii v rossijskoj advokature: mono-grafiya / predisl.: G.B. Mirzoev, poslesl.: A.V. Vorob"ev. M.: Rossijskaya akademiya advokatury" i notariata, Evra-zijskij nauchno-issledovatekskij institut problem prava, 2019. S. 67-84.
14. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/documents-com-missions/interpretation-no-03-19.
15. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/documents-of-the-congress/resolution-on-the-observance-of-legal-ethics/.
16. https://www.mos-gorsud.ru/rs/hamovnicheskij/ser-vices/cases/civil/details/30f9617c-54da-41c3-bcd5-98b898b 49390?participants=Palata.
17. https://fparf.ru/documents/fpa-rf/judicial-practice/ lawsuit-up-the-udmurt-republic-to-the-federal-chamber-of-lawyers-of-the-russian-federation/.
18. https://legal.report/mosgorsud-razreshil-fpa-naka-zyvat-advokatov-za-donosy-na-kolleg/.
19. https://www.mos-gorsud.ru/rs/hamovnicheskij/ser-vices/cases/civil/details/a550a937-b683-48ac-8433-d7ec37b 505f9?participants=Ramaldanov.
20. https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/ appeal-civil/details/b0ff614d-39d6-4fcb-90ec-68168ed4d89 1?participants=Ramaldanov.
21. https://obhis.ru/opredeleniya-konstitutsionno-go-suda-rossiyskoy-federatsii-s-polozhitelnym-soder-zhaniem.html.
22. https://echo.msk.ru/blog/zoya_svetova/2410715-echo/.
