CC BY
30
УДК 81' 246.2
ББК 81.001.91
Б 14
Багироков Х.З.
Доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии Адыгейского государственного университета, e-mail:hbagirokov@mail. ru
Хейшхо Ф.И.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии Адыгейского государственного университета, e-mail:[email protected]и
Шеуджен ЭД.
Аспирант кафедры общего языкознания Адыгейского государственного университета, e-mail: shed [email protected]
Репрезентация интерферемы при двустороннем билингвизме
(Рецензирована)
Аннотация:
Предпринимается попытка выделить интерферемы и описать их в условиях адыгейско-инонационального билингвизма. В адыгейской речи русских-билингвов единицей измерения интерференции является интерферема (простая, сложная, разноуровневая, синкретичная и множественная). При выделении интерферем внимание уделялось звуковым соответствиям и несоответствиям в контактирующих языках. Материалом послужили письменные и диктофонные записи билингвов, владеющих адыгейским языком. Социолингвистический анализ фонетико-фонологического уровня выявил различную степень владения адыгейским языком, наличие переходных форм интерференции. Проведена систематизация и классификация уровней двустороннего двуязычия, базирующегося на соответствующих задачам интерферем, функционирующих в адыгейской речи русских. Отмечается, что перед российским социумом встала необходимость осмысления и выработки новой философии образования в новом тысячелетии, в частности - филологического. Ожидаемые толерантные отношения в социуме зависят от целей, которые для себя определит адыгское филологическое образование. Установлено, что природа возникновения интерференции обусловлена различными причинами. Исследование этноязыковой ситуации в регионе в аспекте становления двустороннего билингвизма необходимо, так как образовательный эффект в социуме будет более объемным и продуктивным.
Ключевые слова:
Билингвизм, интерферема, интерференция, языковые контакты, фонетика, фонема, фонология.
Bagirokov Kh.Z.
Doctor of Philology, Professor of Department of the Russian Philology of the Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Kheyshkho F.I.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of the Russian Philology of the Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Sheudzhen E.D.
Post-graduate student of General Linguistics Department of the Adyghe State University, e-mail: shed [email protected]
Representation of an interferema at bilateral bilingualism
Abstract:
An attempt is undertaken to allocate interferemas and to describe them in the conditions of bilingualism of the Adyghe and another nation. In the Adyghe speech of Russians-bilinguals a unit of measure of an interference is the interferema (simple, complicated, of different levels, syncretic and multiple). At allocation of interferemas attention was paid to sound compliances and discrepancies in the contacting languages. Written and dictation records of the bilinguals knowing the Adyghe language have served as material. The sociolinguistic analysis of phonetic-phonologic level has revealed various extents of knowledge of the Adyghe language, existence of transitional forms of interference. Systematization and classification is carried out of levels of the bilateral bilingualism which is based on interferemas, functioning in the Ady-ghe speech of the Russians. The authors underline that in the Russian society there is a need to understand and develop a new philosophy of education in the new millennium, in particular - philological. The expected tolerant relations in society depend on the purposes which will be defined for itself by the Adyghe philological education. It has been established that the nature of emergence of interference is caused by various reasons. The research of an ethnolanguage situation in the region in aspect of formation of bilateral bilingualism is necessary since the educational effect in society will be more extensive and productive.
Keywords:
Bilingualism, interferema, interference, language contacts, phonetics, phoneme, phonology.
Существующая в языкознании социолингвистическая типология билингвизма исходит из того, что билингв всегда владеет системой родного языка, а вторичный язык используется им в различной степени в зависимости от «знаний и умений» строить высказывания на изучаемом языке. Общепризнанным является деление двуязычия с лингвистической точки зрения на координативное и су-бординативное. Координативное двуязычие определяется как «продуктивный билингвизм, обеспечивающий порождение правильной речи, т.е. речевых произведений, принадлежащих вторичной языковой системе» [1: 49]. Если же «в речевых произведениях, порождаемых на его основе, устанавливается нарушение языковой системы, т.е. если речевые произведения оказываются неправильными»,
то такое двуязычие называется суборди-нативным [1: 49]. Е.М. Верещагин допускает возможность существования неправильных речевых произведений и на родном языке, но по причине малой распространённости соответствующих явлений он их не рассматривает. Таким образом, объяснить механизм языковой смены без учета степени владения родным языком на различных этапах развития или угасания билингвизма трудно. На это указывает и В. А. Аврорин, который в развитии билингвизма выделяет четыре периода: А^АБ1^АБ2^АБ, где «А - одноязычие, АБ - двуязычие с равенством степеней владения обоими языками, которое можно назвать адекватным» [2: 145]. По его мнению, на начальном этапе развития двуязычия билингв постепенно приходит к пониманию и по-
строению простейших речевых произведений, при этом из всех функций второго языка используется коммуникативная. Причем «интерференция имеет самое широкое отражение в речи на втором языке» [2: 146]. Следует отметить, что этап АБ1 включает в себя такую интерференцию, которая может быть расчленена с еще большей детализацией. Активное использование изучаемого языка возможно, если индивид попадает в коммуникативную ситуацию на адыгейском языке, но трудно согласиться с тем, что при сильной интерференции достигается понимание речи.
Следует отметить, что овладение адыгейским языком - это создание новой языковой системы отображения объективной действительности. Билингв овладевает языком не столько путем сопоставления соответствующих фонетико-фонологических единиц контактирующих языков, сколько заново создает в своем сознании систему выражения мысли и средства общения на изучаемом адыгейском языке. Поскольку система создается не одновременно на всех уровнях языка, а постепенно, то и проявление интерферирующих явлений закономерно. Билингв начинает создавать речевые произведения на новом для него языке и ему «не хватает» каких-то неусвоенных материальных средств (звуков, морфем, слов и т. п.) или моделей словосочетаний, предложений, он, сознательно или бессознательно, обращается к уже имеющимся средствам и моделям родного русского языка, вследствие чего возникает смешение систем уровней двух языков в большей или меньшей степени. Поскольку предметом анализа является функционирование речи русских на адыгейском языке и явление интерференции представляет собой лингвистический феномен, отражающий контакт русского и адыгейского языков в речевой практике билингва, характер интерференции или её отсутствие свидетельствуют о степени владения изучаемым адыгейским языком,
о степени правильности-неправильности создаваемых речевых произведений на нем и о степени влияния родного русского языка (т.е. интеркаляции).
Следует отметить, что процесс овладения адыгейским языком в социально значимом аспекте распадается на три основных этапа, которым соответствуют три уровня изучения адыгейского языка. Каждая характеризуется различной степенью сложности, синкретичности и интенсивности проявления интерференции, а также регулярностью-нерегулярностью отклонений от норм адыгейского языка в одной и той же лингвистической позиции на фонетико-фонологическом уровне. В первой мы выделяем коммуникативно-значимую, синкретичную и регулярную интерференцию, во второй - нерегулярную и коммуникативно-незначимую интерференцию. Первую и вторую объединяет эксплицитность нарушений норм адыгейского языка в речи, т.е. они имеют внешние признаки интерференции на каком-либо уровне речи. Третий этап интерференции носит имплицитный характер, т.е. не имеет формально-грамматических и других признаков, а отступления от норм адыгейского языка отмечаются лишь на стилистическом уровне. Стилистическая интерференция может оказаться значимой с точки зрения использования функциональных стилей. Когда мы говорим о коммуникативной незначимости или отсутствии значимой интерференции, мы имеем в виду только то, что данное речевое высказывание не нарушает норм, предопределённых системой адыгейского языка, что оно представляет собой законченное высказывание, построенное по законам адыгейского языка, что мысль нашла своё речевое оформление. Под регулярной интерференцией мы понимаем систематическое отклонение от норм изучаемого языка в одной и той же лингвистической позиции. Если интерференция в этой позиции проявляется спорадически, то мы её считаем не-
регулярной. Признание различной степени владения адыгейским языком, а также наличие нескольких переходных форм интерференции даёт возможность квалифицировать реальную второязычную речь на основе лингвистических дифференциальных признаков. Единицей измерения различных степеней интерференции является интерферема [3: 24], которая может быть простой, сложной, разноуровневой, синкретичной и множественной.
Простая интерферема - минимальная лингвистическая единица отклонения от норм изучаемого языка, которая проявляется на одном уровне речи при реализации отдельных элементов фонетико-фонологической системы языка. Подобная интерференция обычно проявляется на более высокой ступени владения адыгейским языком; фонетическая простая интерферема присутствует в следующем речевом высказывании: Дак1ом джанэхэр едых вм. Дак1ом джанэхэр едых — «Портниха шьёт платья». Нарушения произносительных норм адыгейского языка сводятся к неправильному умению выделять в слове ударный слог.
Сложная интерферема - фонетическая единица отклонения от норм изучаемого языка, которая состоит из двух и более нарушений на одном каком-либо уровне речи. В качестве примера приведём несколько высказываний респондентов: Т[е] тиуна[г]о[че] тиЭх м[е]ли, ч[е] ми, ч[е]ти вм. Т[э] тиуна[гъ]о[к1]Э ти[1] Эх м[э]ли, ч[э]ми, ч[э]ти — «У нашей семьи есть и овцы, и коровы, и куры»; [че] маф[е]р [к]эсъг[г] вм. [к1ы]маф[э]р [къ] эсъг[гъ] — «Наступила зима»; [ш]ы[х] эм б[ж]а[к]охэр тетых вм. [ш]ъы[хь] эм б[жъ]а[къ]охэр тетьгх — «У оленя есть рога»; Мыр еджа[п]эм ишха[п] вм. Мыр еджа[п1]эм ишха[п1] — «Это столовая школы». Фонетико-фонологическая интерференция в примерах сводится к тому, что русские-билингвы отождествляют фонемы адыгейского языка с близкими звуками русского языка (звуковая
субституция) и используют свои привычные артикуляционные движения для производства адыгейских звуков. Это приводит к множественным неточностям в речи русских, говорящих на адыгейском языке. Следовательно, перед нами сложная интерферема.
Синкретичная интерферема - это такая фонетико-фонологическая единица отклонения от норм адыгейского языка, которая заключает в себе одновременно два и более нарушения на одном каком-либо уровне или на нескольких уровнях речи. Подобная интерференция обычно отмечается на словообразовательном, лексическом, фонетическом и акцентологическом уровнях. На фонетико-фонологическом уровне синкретичная интерферема проявляется следующим образом: Шъэжъыер (нож) еджа[п]эм ма[к]о вм. Шъэ[о]жъы-ер (мальчик) еджа[п1]эм мак1о - «Мальчик идет в школу». В данном высказывании ошибка в слове шъэожъыер произошла вследствие выпадения из слова гласного [о], что привело к лексико-семантической интерференции. Или в предложении: [къ]алэр (город) мэгубжьг вм. [к1]алэ^р мэгубжьг — «Юноша сердится» - лексическое значение слова [к1]алэ изменилось в результате неправильного произношения согласного [къ] и т.д.
Разноуровневая интерферема - это такая фонетико-фонологическая единица отклонения от норм адыгейского языка, которая содержит в себе нарушения на разных уровнях речи. Например, в речевом произведении русского-билингва: Зыныбджэ[г] ухэ[р] дэ[г]оу за[г]эпсэфы[г]—«Друзья хорошо отдохнули» вм. Зэныбджэ[гъ]ухэ[м] дэ[гъ]оу за[гъ]эпсэфы[гъ] неправильно использован падеж субъекта при переходном глаголе (морфологический уровень), а также допущена ошибка в произношении сложного звука [гъ] (фонетико-фонологический уровень).
Множественная интерферема - это такая фонетико-фонологическая единица отклонения от норм адыгейского язы-
ка, которая состоит из двух или более типов интерферем: сложной и синкретической, сложной и разноуровневой и т.д. Подобная интерференция наличествует в речи русских на начальном этапе изучения адыгейского языка.
Таким образом, природа возникновения интерференции обусловлена различными причинами: 1) интерференция, обусловленная отсутствием в адыгейском языке фонем и грамматических категорий русского языка; 2) интерференция, обусловленная частичным расхождением одной и той же грамматической категории, звуковой и лексико-семантической систем обоих языков; 3) интерференция, обусловленная влиянием грамматических категорий и фонем родного языка, отсутствующих в адыгейском языке; 4) интерференция, обусловленная наличием вариантных способов реализации одних и тех же лексических значений, фонем, грамматических значений и категорий адыгейского языка. Три первых типа интерференции составляют область межъязыковой интерференции или потенциальное поле интерференции, обусловленной полным или частичным различием фонетико-фонологической, акцентологической, лексико-семантической, грамматической систем русского и адыгейского языков, а четвёртый тип составляет область внутриязыковой интерференции. Ввиду того, что множественная интерфере-ма может присутствовать на различных уровнях языка, в качестве примера мы приведём высказывания респондента, изучающего адыгейский язык второй год, сохраняя все фонетико-фонологические интерферентные явления:
Ты[г]эр [к]епсы - «Солнце светит». [г]Стхэр [к]эсьгх — «Наступила весна». [к]э[г]С[г]хэм къыз[еве]хы — «Цветы распустились». Дуна[е]р дСхэ — «Мир прекрасен». Сэ ти[ч]ас [г]Стхэм — «Мне нравится весна». Сыд[о]у [г]атхэ дэ[гу] — «Как хороша весна»!
Тыгъэр [къ]епсьг. [Гъ]атхэр [къэ] съггъ. [Къ]эгъа[гъэ]хэр къы[зэ1уе]хых. Дуна[и]р дахэ. Сэ [гъ]атхэр си[к1]ас. Сыд[э]у [гъ]атхэ[р] дэ[гъуа]!
Респондент, усваивая фонетико-фонологическую систему адыгейского языка, не сразу овладевает произносительными нормами. Процесс накопления «навыков и умений» в использовании материальных и структурных средств адыгейского языка происходит в нарастающем темпе. На начальном этапе индивид овладевает незначительным количеством материальных средств адыгейского языка: а) звуковой системой, акцентологическими нормами, б) разговорно-обиходной лексикой. В этот период респондент обнаруживает в родном и изучаемом языке сходные элементы, так как в двух конкретных языках, как указывает Г. Шу-хардт, всегда имеется определённая типологическая и материальная общность звуков и слов, поэтому на первом этапе овладения двуязычием общие лексические и звуковые элементы осознаются как материальные средства не только родного, но и изучаемого языка [4: 174-184].
В начальный период овладения словарным составом адыгейского языка, нехарактерные для русского языка звуки, звукосочетания приводят к различным фонетическим процессам (протеза, эпентеза, апокопа и т.д.), а также к явлениям недодифференциации, сверхдифференциации, звуковой субституции и ре-интерпретации фонем неродного языка под влиянием звуковых законов русского языка. Так, в адыгейском языке звук [чъ] всегда твердый, но русские в потоке речи часто произносят его мягко. Сравните: чъыгы - «дерево» [чъ'и]гы. В адыгейском языке звук [чъ] в начале слова смыкается только с основными гласными [а], [ы], [э]: чъагъо — «прозрачный»; чъы-ен — «спать»; чъэп — «иней». Эмпирический материал свидетельствует, что в русском языке гласные [ы], [э] менее употребительны, чем в адыгейском, поэтому
вместо этих гласных русские произносят [и], [е]. Следовательно, твёрдые согласные, оказавшись в положении перед гласными [ы], [э], заменяются гласными [и], [е] и принимают смягчение. Тут срабатывает привычная артикуляционная база говорящего и за счет этого звук [чъ] произносится мягко. Гласный [и] в русском языке в начале слова произносится с гортанным приступом [], что равняется [I], т.е. с ларингальным началом [1и], чем он и отличается от произношения адыгейского гласного [и]: [и]грает — [1и]грает; [и]дёт — [1и]дёт. По аналогии с русским языком, в адыгейских словах звук [и] в начале слова русские-билингвы произносят также с гортанным приступом, допуская ошибки: [и]ны — «большой», [и]щыгъ — «стройный, статный». В адыгейском языке встречается звукосочетание [1и], которое произносится точно так же, как и русский гласный звук [и] в начале слова: [1и] хыгъ — забрал(а), [1и]нститут — [и]нсти-тут. В русском и адыгейском языках [и] встречается в середине и в конце слова. В таких случаях [и] произносится без ларингального начала и в обоих случаях почти одинаково: «т[и]гр» — къэплъан, т[и]хатэ — «наш огород»; «тарелк[и]» -лагъэхэр. В данном положении в речи русских на адыгейском языке интерферент-ные явления практически не наблюдаются. Сверхдифференциация и недодиффе-ренциация фонем создаёт характерный акцент и затрудняет правильное восприятие речи русских, говорящих на адыгейском языке, а иногда даже может влиять на смысловое значение всего высказывания: Сэ [т1]ы си1 - «У меня есть баран». Сэ [ты] си1 — «У меня есть отец».
Респондент, овладевая достаточным количеством материальных средств, в основном на лексическом уровне в процессе общения достигает понимания предмета речи, но затрудняется выразить свою мысль речевыми коммуникативными единицами на адыгейском языке, использование тех или иных слов чаще всего сопровождается мимикой, жестами, которые несут основную коммуникативную нагрузку для достижения взаимопонимания. При этом паралингвистические средства приобретают свою коммуникативную функцию только в сочетании с грамматически неоформленными лексическими единицами. Таким образом, для респондента в первой изоглоссе двуязычия основой для овладения адыгейским языком является его лексический фонд, фонемный и звуковой состав. Идентификация вновь усвоенных или одних и тех же лексических единиц и паралингвистиче-ские средства могут помочь респонденту совершить примитивный, невербальный коммуникативный акт для достижения взаимопонимания в ситуации общения.
Вслед за учеными-лингвистами мы признаем наличие нескольких переходных форм (ступеней) билингвизма, которые характеризуются особенностями проявления различных типов интерферент-ных явлений в речи русских, говорящих на адыгейском языке, при субординатив-ном и координативном двуязычии [5: 195199]. Эмпирический материал исследования свидетельствует о том, что ступени становления русско-адыгейского двуязычия на фонетико-фонологическом уровне зависят от степени сложности усвоения и произношения адыгейских звуков.
Диаграмма №1
Классификация звуков адыгейского языка относительно сложности их произношения русскими-билингвами
0% 20%
0% □ [61, [в], [г], К. [е|, 1ё1, [Щ и, Щ [к], 1м], [н1, In], [pl. [с], [т]. [ф], [я], [ц], [ч}, [ш], Яд], М [я}
20% ■ Щ 1и], [ol, М. [ьЦ. [э1, Ж Щ
30% ■ |дак1 из]. [жЫ, [Щ, Ц], Slyj
40% □ [п\], №1 [тЦ, frly], 1цу], !цЦ
50% □ ;гъ[, [гъу], [КЪ1, [к1у], [шъ1 [хъ]. [жъ1
60% в [дэу]. [К)], [ЧЬ], [ИЬ]| [хъу1, [ш1]
70% В [жъу]. [ль], [л1], [шъу}, [ш1), !ш1у]
Таким образом, трудности усвоения звуков адыгейского языка в зависимости от их лингвистической природы и особенностей соответствия с русским языком неодинаковы, вследствие чего обнаруживаются различные по характеру, устойчивости и распространенности интерферент-ные отклонения в речи русских, говорящих на адыгейском языке. Важно опреде-
лить, какой из выявленных типов несоответствий на самом деле представляет наибольшую сложность, и какой - наименьшую. С другой стороны, те или иные трудности и связанные с ними ошибки, типичные для носителей русского языка, могут проявляться в разной степени на разных уровнях становления русско-адыгейского билингвизма.
Примечания:
1. Верещагин Е.М. Психологическая и методическая характеристика двуязычия (билингвизма). М.: Изд-во МГУ, 1973. С. 49.
2. Аврорин В.А. Двуязычие и школа: проблемы двуязычия и многоязычия. М., 1979. С. 145.
3. Хашимов Р.И. Таджикско-русское двуязычие (социолингвистический аспект): ав-тореф. дис. ... д-ра филол. наук. Душанбе, 1986. С. 24.
4. Шухардт Г.К. К вопросу о языковом смешении // Избранные статьи по языкознанию: сб. науч. тр. М., 1950. С. 174-184.
5. Багироков Х.З. Билингвальное мышление и процесс обучения родному языку //
Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Педагогика и психология. Майкоп, 2012. Вып. 1 (95). С. 195-199.
References:
1. Vereshchagin E.M. Psychological and methodological characteristics of bilingualism. M.: MSU Publishing house, 1973. P. 49.
2. Avrorin V.A. Bilingualism and school: problems of bilingualism and multilingualism. M., 1979. P. 145.
3. Khashimov R.I. Tajik-Russian bilingualism (a sociolinguistic aspect): Diss.abstract. for the Dr. of Philol. degree. Dushanbe, 1986. P. 24.
4. Shukhardt G.K. On the problem of linguistic confusion // Selected articles on linguistics: coll. of proceedings. M., 1950. P. 174-184.
5. Bagirokov Kh.Z. Bilingual thinking and the process of teaching a native language // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Pedagogy and Psychology. Maikop, 2012. Iss. 1 (95). P. 195-199.
