CC BY
86
ровского стихотворения <^НеИ еМНсИ deiner Schwermuth ЫасМ...», использует также мотив примирения с толпой. Вместе с тем, будучи убежденной в том, что «отказ от земных радостей и интересов не приносит человеку внутреннего удовлетворения» [6, с. 158], русская переводчица приходит к мысли, что для постижения человеком божественной истины необходимо рационалистическое познание действительности в социуме.
Как видим, несмотря на некоторое смещение акцентов с социальных проблем в плоскость духовных исканий человека, усиление религиозных мотивов, тенденцию к абстрактизации конкретной лексики, Павлова в полной мере сохранила образную систему произведений Гаммера, их эмоциональный настрой, многочисленные художественные детали, придававшие определенный ракурс пониманию различных проблем. Переводы Павловой отразили не только особенности миропонимания интерпретируемого автора, но и жизненные искания самой переводчицы, те раздумья о вечном, без которых невоз-
Библиографический список
можно представить ее творчество германского периода; наконец, в переводах нашли отражение течения общественной жизни, когда, с одной стороны, усилилось внимание к внутреннему миру конкретного маленького человека, а с другой -обострились социальные противоречия, что побудило к поискам справедливости, истины, новых жизненных идеалов и ценностей.
* Статья подготовлена по проекту НК-583(3)п «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение», выполняемому в рамках мероприятия 1.2.1 «Проведение научных исследований группами под руководством докторов наук» мероприятия 1.2 «Проведение научных исследований группами под руководством докторов наук и кандидатов наук» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы» (госконтракт П379 от 07.05.2010).
1. Файнштейн, М.Ш. Меня вы называли поэтом...: Жизнь и литературное творчество К.К. Павловой в ретроспективе времени. - Fichten-walde: Gopfert, 2002.
2. Павлова, К.К. Полное собрание стиxотворений. - Л.: Советский писатель, 1964.
3. Табакова, Н.А. Творчество Каролины Павловой: дис. ... канд. филол. наук. - М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1999.
4. Hammer, J. Schau um dich und schau in dich. - Leipzig: Brockhaus, 1851.
5. Алексеева, И.С. Лингвостилистический анализ переводов Каролины Павловой (с немецкого языка на русский и с русского на немецкий): дис. ... канд. филол. наук. - Л.: ЛГУ им. А.А. Жданова, 1982.
6. Изусина, Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материале творчества А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лоxвицкой) : диссертация на соискание ученой степени кандидата филологическиx наук. - Орел: Орловский ГУ, 2005.
Bibliography
1. Fainstein, M.Sh. You called me a poet...: life and literary creative work of K.K.Pavlova in the retrospect of time / M.Sh.Fainstein. - Fichtenwalde: Gopfert, 2002. - 2002.
2. Pavlova, K.K. A Complete Set of Poems / K.K.Pavlova. - L.: Sovetskiy pisatel, 1964.
3. Tabakova, N.A. Karolina Pavlova’s creative work : dissertation for the degree of the candidate of philological sciences / N.A.Tabakova. - M.: Moscow State University after M.V.Lomonosov, 1999.
4. Hammer, J. Schau um dich und schau in dich / J.Hammer. - Leipzig: Brockhaus, 1851.
5. Alekseyeva, I.S. Lingua-stylistic analysis of Karolina Pavlova’s translations (from German into Russian and from Russian into German) : dissertation for the degree of the candidate of philological sciences / I.S.Alekseyeva. - L.: Leningrad State University after A.A.Zhdanov, 1982.
6. Izusina, E.V. Lyrical heroine in the Russian lyrics of the XlX-th century (on the basis of A.P.Bunina’s, K.K.Pavlova’s, M.A.Lokhvitskaya’s creative work) : dissertation for the degree of the candidate of philological sciences / E.V.Izusina. - Orel: Orlovskiy State University, 2005.
Article Submitted 10.02.11
УДК 811.161.1
М.В. Ермолаева, канд. филол. наук, доц. ЧГАКИ, г. Челябинск, E-mail: fdk5@chgaki.ru
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ В РУССКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ)
В работе рассматриваются актуальные проблемы гендерного фактора в коммуникативно-прагматической фразеологии. Решается вопрос о гендерном стереотипе как феномене культурного пространства на материале оригинальной авторской картотеки.
Ключевые слова: гендерные стереотипы, гендер, процессуальные фразеологизмы социального статуса лица, языковая личность.
На сегодняшний день вопрос о природе мужской и женской культуры, мужского и женского языка, мужском и женском речевых стилях остается дискуссионным. Вместе с тем, очевидно, что гендер является той важнейшей социальной категорией, с помощью которой индивид обрабатывает информацию об окружающем мире, а, следовательно, под влиянием гендерных стереотипов формируется ценностная картина мира личности.
Категория гендера рассматривается в лингвокультуроло-гии как явление культуры и языка. В.А. Маслова отмечает: «Гендер - это большой комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение национальной языковой личности. Таким образом, в гендере происходит сложнейшее переплетение культурных, психологических и социальных аспектов. Поэтому он представляет интерес не
только для философов и социологов, но и для представителей целого ряда наук, в том числе лингвистов» [1, с. 27].
На наш взгляд, гендер - это индивид (личность), обладающая прирожденным биологическим статусом (по половой принадлежности мужчина/или женщина), набором фемин-ных/маскулинных психофизиологических черт, сформированных в процессе многовековой эволюции человека, а также комплексом поведенческих моделей, соответствующих культурным гендерным стандартам.
Мы рассматриваем речепорождение с позиций речемыслительных и биофизических действий говорящего, в речи которого функционируют фразеологизмы с семантикой «социальный статус лица».
Очевидно, что речемыслительная способность языковой личности во многом зависит от гендерной принадлежности (мужчина или женщина). Это связано и с объективными «природными» данными, которые сформировались в ходе
эволюции человека и находят отражение в его поведении и речемыслительной деятельности, и с теми социальнопсихологическими установками, культурными стереотипами, которые во многом определяют поведение индивида.
Лингвистическая маркированность, как правило, базируется на универсальных коммуникативных гендерных стереотипах, зафиксированных в языке. Универсальные коммуникативные гендерные стереотипы - это сходная для разных культур, социально ожидаемая система представлений о речевом поведении мужчины и женщины. Описание гендерных стереотипов приводится в работах М.А. Алексеенко, Д. Мали-шевской, Г.Е. Крейдлина, Н.С. Соловьевой и других ученых.
В современной русской, а также европейской культуре выделяются следующие коммуникативные стереотипы:
- женщина несет ответственность за рождение и воспитание детей, за свой дом, поэтому от нее ожидается направленность на собеседника, на диалог;
- добродетелью мужчины считается красноречие, а добродетелью женщины признается молчание, которое связывается с послушанием;
- женщина играет подчиненную роль при мужчине, она должна быть хорошей женой, матерью, дочерью, поэтому в общении доминирует мужчина, именно он определяет и меняет тему разговора;
- говорливость и болтливость традиционно считаются женскими качествами, достойному мужчине не пристало вести пустые разговоры и распускать сплетни;
- мужчины в общении руководствуются рациональностью и логикой, у женщин хорошо развита интуиция;
- женщины внимательнее, чем мужчины относятся к невербальным средствам коммуникации (речевому, мимическому поведению собеседника, знаковым телодвижениям);
- меньшая, чем у мужчин, коммуникативная агрессивность и большая терпимость в общении;
- тематика мужских бесед - работа, спорт, политика, армия, техника, женщины; тематика женских бесед - дети, семья, покупки, здоровье, мода, поклонники и т.п.;
- женщины менее склонны, чем мужчины, объяснять свои действия отсутствием знаний или способностей, а объясняют их гораздо чаще невезением, неудачей, предопределением, злым роком.
Большое влияние на западноевропейскую культуру оказала античная культура, в которой мужское и женское начала противостояли друг другу, причем мужское начало определялось как рациональное, а женское - эмоциональное.
Русская православная культура унаследовала византийскую «теремную» культуру, в которой женщине отводилась роль затворницы-хозяйки в доме мужа. Девушки на выданье должны были все время сидеть в теремах за «тремя порогами, за тремя запорами».
Анализ семантических свойств процессуальных фразеологизмов социального статуса лица показал, что гендерные компоненты отражают изменение социального статуса мужчины и женщины, определяют ценность личности в глазах социума. Лингвистическая маркированность, как правило, базируется на коммуникативных гендерных стереотипах, зафиксированных в языке. Современное социальное сознание сохраняет стереотипные представления древности о второстепенной социальной роли женщин. Им, по-прежнему, отводится подчиненная роль при мужчине, поэтому девочек с раннего возраста готовят к роли жены и матери. Анализ семантической группы процессуальных ФЕ со значением обмана подтвердил, что стереотип о хитрости и лукавстве женщин прочно закреплен в сознании носителей русского языка.
В данную семантическую группу входят фразеологизмы с квалифицирующей семой «обманывать, вводить в заблуждение кого-либо» типа водить за нос кого-либо, играть в прятки с кем-либо, рассказывать сказки кому-либо и др. под.
Часто ФЕ анализируемой семантической группы функционируют в текстах, где в роли обманщицы выступает женщина, а обманутым оказывается влюбленный в нее мужчина. Женщины любят общение с мужчинами, рассматривая обще-
ние с ними как отдых, удовольствие, игру. Общение, построенное на лукавстве, обмане, неискренности, часто выступает для женщины как самоцель, как средство самореализации, самоутверждения. Приводим примеры из нашей картотеки:
Клаудиа Шифер долгое время водила нас за нос. Знаменитый фокусник давно остался наедине со своими фокусами. А Шифер просто вышла замуж (Культура, № 15, 2002). ФЕ водить за нос - «обманывать, вводить в заблуждение».
Студенты все влюблялись в нее, по очереди, или по нескольку в одно время. Она водила за нос и про любовь одного рассказывала другому и смеялась над первым, потом с первым над вторым (И. Гончаров, Обрыв). В данном контексте фразеологизм водить за нос приобретает иной оттенок значения «кокетничать, заигрывать, флиртовать».
Зинаида играла со мной как кошка с мышкой. Она то кокетничала со мной - и я волновался и таял, то она вдруг меня отталкивала (И.Тургенев, Первая любовь).
ФЕ играть как кошка с мышкой - «хитрить, лукавить». Ядерной становится сема «лукавить, обманывать». Наблюдения человека над повадками кошек нашли свое отражение в ФЕ с компонентом-зоонимом.
Таким образом, неискренность женщины по отношению к мужчине рассматривается, скорее, как кокетство, игра. В таких текстах ФЕ анализируемой группы приобретают иной оттенок значения «заигрывание, лукавство, желание оставаться загадкой для мужчины». Тексты, в которых во лжи уличают мужчину, обладают ярко выражен-ным отрицательным семантико-коннотативным содержанием. Понятия обман, ложь абсолютно несовместимы с представлениями о настоящем, достойном, порядочном мужчине.
Сравним: - Да не лги - и не верти лисьим хвостом-то, срамник! Зачем тебе понадобилось ее в церковь манить? (А.Куприн, Олеся).
ФЕ вертеть хвостом перед кем - «хитрить, обманывать». Компонент - отрицательная частица не активно формирует негативную оценку обозначенного отношения. Фразеологизм сопровождает эмоционально-окрашенное, содержащее ярко выраженную отрицательную коннотацию, существительное срамник. Также форма качественной оценки человека выражается переносным значением прилагательного лисий, которое в прямом своем значении обозначает принадлежность лисе, животному, признанному многими народами эталоном соответствующих качеств: лиса - «хитрец, лживый человек».
Но обман и неискренность в особых случаях (когда ложь во спасение) оцениваются положительно и даже приветствуются. Проиллюстрируем данное положение:
- О, это замечательный человек, умный, расторопный, бесстрашный! Не раз и не два водил он немцев за нос, организовывал очень рискованные операции и ни разу не попадался (В.Тевекелян, Гранит не плавится).
В данном контексте ФЕ водить за нос - «обманывать кого-либо». Фразеологизм приобретает иной оттенок значения «побеждать врага, используя хитрые тактические решения». Смекалка, находчивость, ум русского солдата вызывает в общественном сознании одобрение и восхищение.
Различные типы мыслительной деятельности гендера объясняют устоявшийся стереотип о больших интеллектуальных способностях мужчин, нашедший отражение в русский паремиях типа Женские умы, что татарские сумы; Мужичий ум говорит: надо, женский говорит: хочу; Мужик - голова, баба - шея; У бабы волос долог, да ум короток; Мужик хоть сер, да ум у него не волк съел и т.д.
Женские мыслительные способности оцениваются высоко лишь в пословице Женский ум лучше всяких дум; о нерасторопности мужского ума говорится только в паремии Мужик задним умом крепок. О женской способности все предусмотреть, обо всем подумать и быстро выбрать из нескольких решений единственно верное образно говорится в пословице Пока баба с печи летит семьдесят дум передумает.
Стереотип о незначительных умственных способностях женщины можно рассматривать как культурную универсалию. Г.К. Исмагулова, проведя сопоставительный анализ ген-
дерных отношений в русском, немецком и казахском языках пришла к следующему выводу: «Вместе с тем общим в языках анализируемых культур является стереотипное мнение о низких интеллектуальных способностях женщины» [2, с. 14]. Исследовательница приводит казахскую пословицу У женщины волос длинный, а ум короткий и связывает ее появление с представлением казахов о длинных волосах как основном атрибуте женской красоты, а также низким социальным статусом женщины в казахском обществе. Однако эквивалент этой пословицы существует и в русском языке - У бабы волос длинный, а ум короткий, образность паремии, на наш взгляд, базируется на сравнении-противопоставлении длины волос и небольшом количестве женского ума. Г.К. Исмагулова в качестве примеров приводит немецкие и казахские пословицы с тем же значением: В длинном платье, да в коротком уме; Умница - как пестрая курица. Собака умней бабы, на хозяина не лает и т.д.
О природной особенности женщины мыслить вслух известный немецкий философ, психолог, критик и беллетрист девятнадцатого века Макс Нордау писал: «Женщина, за редкими исключениями, которые я допускаю, представляет собою умственный автомат, вращающийся до конца его завода и не могущий самостоятельно изменить механизма своего захода» [3, с. 116].
Мужчины ориентированы на дело, поступок, слова рассматриваются ими обычно как пустая трата времени. У женщин «слова с делом не расходятся», поскольку умение владеть словом для многих женщин становится делом их жизни, так как они доминируют в профессиях, связанных с межличностной коммуникацией и знанием языков (переводчиков, преподавателей, секретарей, менеджеров, адвокатов, медицинских работников и т.д.).
На различия в когнитивных способностях мужчины и женщины обратил внимание гениальный Пушкин в письмах Татьяны и Евгения. Анализ посланий позволил выделить глаголы-информанты, указывающие на комплекс готовностей языковой личности к осуществлению различных видов речемыслительной деятельности посредством внутренней речи: в речи Татьяны преобладают глаголы и сочетания «разговорной» семантики: «Что я могу еще сказать», «Вам слово молвить», «говорят, вы нелюдим», «И в мыслях молвила», «Ты говорил со мной в тиши», «Слова надежды мне шепнул».
В письме Онегина частотны глаголы с семантикой мыслительной деятельности: «Я думал», «Как я ошибся», «Я знаю», «Когда б вы знали». Таким образом, даже мысленно женщина настроена на диалог с собеседником реальным или предполагаемым, ее сознание стремится озвучивать внутреннюю речь. Мужчина более склонен рефлектировать, т.е. обращать сознание на самого себя, размышлять над своим психическим состоянием, для него характерна внутренняя погруженность в свои мысли, чувства, которые он предпочитает переживать в себе, в то время как женщина стремится поделиться своими переживаниями с окружающими, ища у них эмпатии и понимания. Шкала гендерных ценностей, безусловно, отражает структуру мышления мужчин и женщин.
Стереотип о том, что женщины никогда не признают собственных ошибок и стараются объяснить их неудачным стечением обстоятельств, судьбой, злым роком и т.д. не подтверждается нашими языковыми данными. Напротив, женщины склонны признавать собственные ошибки и промахи в отличие от мужчин, стремящихся выглядеть в глазах оппонента здравомыслящим и знающим собеседником:
- Юльке исполнилось 13, и ее как подменили. Долгое время я (В. Алентова - М.Е.) не могла подобрать к ней ключик. Мне было горько и обидно, и я корила себя за то, что не уделяла ей должного внимания в раннем возрасте (О. Пушкина, Великая сила любви, Москва, 2002).
Женщина употребляет во втором предложении-высказывании фразеологизм-предикат не могла подобрать ключик - «не смогла добиться взаимопонимания», выражающий сочувствие к обсуждаемому коммуникантами лицу, в следующем высказывании придаточное изъяснительное кон-
кретизирует слова главного предложения и передает чувства раскаяния и признание ошибок, совершенных в прошлом не уделять должного внимания кому-либо - «ограничивать общение с кем-либо».
Таким образом, для женщины типична коммуникативнопрагматическая стратегия самобичевания, для мужчины -стратегия самопрезентации.
Аксиоматичность устоявшегося стереотипа о том, что речь мужчин соответствует литературной норме, не подтверждается нашими языковыми данными.
Обращение к языковой личности с точки зрения гендерных параметров, реализующихся в коммуникативном общении при использовании фразеологизмов социального статуса, позволило сделать нам ряд выводов, связанных с фразеологической некомпетентностью мужчин.
Мы иллюстрируем фразеологическую некомпетентность мужчин как аргумент незнания фразеологического кластера, неумения ориентироваться в ситуации, что связано с желанием мужчины выглядеть в глазах собеседника мыслящим по-новому. Данный вывод может показаться малообоснованным и незаконным, однако мы учитываем тот факт, что фразеологизм - единица многоаспектная, сложная, трудновыделяемая, а потому трудноопределяемая [4, с. 245]. Собирание частотных фразеологизмов относительно облегчено, чего нельзя сказать о новообразованиях, а тем более об ошибочных употреблениях ФЕ, поскольку эти фразеологизмы носят разговорно-просторечный характер, в устной разговорной речи они частотны, но материалом нашего наблюдения послужили, в основном, письменные источники, к которым можно отнести и передачи СМИ, готовящиеся заранее. Тем не менее, мы выявили 63 фразеологических контекста, демонстрирующих фразеологическую некомпетентность журналистов центральных и местных каналов, популярных телеведущих, корреспондентов газет, политиков и бизнесменов. Учитывая уровень образования адресантов, сферу их профессиональной деятельности, прагматическую направленность высказывания в целом, мы не могли не отразить в нашем исследовании тенденцию фразеологической некомпетентности мужчин.
Ошибочное употребление фразеологизмов в женском дискурсе нами не выявлены. Случаи намеренного нарушения фразеологической нормы в речи мужчин, характерные для художественных, публицистических текстов и разговорной речи нами не рассматривались.
Проиллюстрируем данное положение фрагментом беседы журналиста «Городского дилижанса» с известным телеведущим Андреем Малаховым:
- моя учительница русского языка буквально заставила меня принять участие в этом конкурсе. Я упирался, ибо знал, что дорога туда заказана только блатным. Но она все же настояла - и мое сочинение выиграло. И я поехал в Америку (Городской дилижанс, № 38, 2003).
Фразеологическая единица заказать дорогу кому-либо имеет значение «лишать кого-либо возможности делать что-либо, закрывать доступ куда-либо» [3, с. 227]. А в приведенном фрагменте говорящий придает данному фразеологизму противоположное значение «открывать доступ кому-либо, предоставлять блестящие возможности». Следовательно, мы можем заключить, что говорящий субъект не знает точного значения использованного фразеологизма и демонстрирует фразеологическую некомпетентность.
В программе «Окна» от 27 октября 2002 года ведущий Дмитрий Нагиев произнес фразу: «Давайте расставим все точки над одним местом!»
В данном случае говорящий подвергает фразеологизм расставить все точки над] случайному окказиональному преобразованию, которое скорее разрушает ассоциативноцелостную образность ФЕ, делает ее неуместной в высказывании.
В телевизионной программе «Страсти по диете» Михаил Шуфутинский обронил следующую фразу:
- Обильные застолья, возлияния, различные напитки наклали определенный отпечаток на мой вес (М. Шуфутин-ский, Страсти по диете, Россия, 2006).
ФЕ наложить отпечаток на что-либо, на кого-либо в значении «повлиять, изменить что-либо, кого-либо» имеет фиксированную форму и не допускает варьирования компонентов.
Таким образом, женская речь в большей степени соответствует фразеологическим нормам литературного языка, высказывания мужчин категоричны, определенны (при условии соблюдения нормы употребления), конкретны, обладают ярко
Библиографический список
1. Маслова, В.А. Лингвокультурология. - М.: Academa, 2004.
2. Исмагулова, Г.К. Лингвокультурологический аспект гендернь^ отношений: сопоставительный аспект (на материале русского, немецкого и казаxского языков): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тюмень, 2005.
3. Энциклопедия мысли: Сб. мыслей, изречений, афоризмов. - М.: Терра, 1996.
4. Фомина, М.И. Современный русский язык. Лексикология: учеб. - М.: Высш. школа, 198З.
5. Фразеологический словарь русского литературного языка конца / под ред. А.И. Федорова. - М.: Астрель, 2001.
Bibliography
1. Maslova, V.A. Cultural linguistics / V.A. Maslova. - М.: Academa, 2004.
2. Ismagulova, G.K. Cultural linguistics aspect of gender relations: comparative aspect (on a material of Russian, German and Kazakh languages): Synopsis of a thesis of Cand. Phil. Sc.: / G.K. Ismagulova. - Tyumen, 2005.
3. The encyclopedia of thought: The collection of thoughts, winged words, aphorisms. - M.: Terra, 1996.
4. Fomina, M.I. Modern Russian. Lexicology: textbook / M.I. Fomina. - M.: Higher school, 198З.
5. The phraseological dictionary of Russian literary language / under the editorship of A.I. Fedorova. - M.: Astrel, 2001.
Article Submitted 10.02.11
УДК 811.161.1+821.161.1 Т.А. Ермаковская, преп. СурГПУ, г. Сургут, E-mail: etad2009@mail.ru
СЕМАНТИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЛЕКСЕМ МИКРОПОЛЯ СИНЕГО ЦВЕТА В ПРОЗЕ Б.К.ЗАЙЦЕВА
В статье представлен анализ единиц микрополя синего цвета в прозе Б.К.Зайцева. На основе статистического подсчёта и лексического анализа выделены семантические области, в которых часто употребляется колоративная лексика, а также сделан вывод о функционировании
общих и индивидуально-авторских цветовых единиц микрополя синего цвета в художественном пространстве писателя.
Ключевые слова: лексическое поле, микрополе, ядро микрополя, примыкающие компоненты, околополевое пространство, семантическая область, колоратив.
На современном этапе развития лингвистического изучения художественного произведения особый интерес вызывают проблемы, связанные с функционированием отдельной единицы на разных уровнях художественного текста. В качестве предмета исследования нами была избрана колоративная лексика в прозе Б.К. Зайцева. Под колоративной лексикой мы понимаем слова, в структуре лексического значения которых есть сема цвета. Б.К. Зайцева справедливо называют «мастером акварельной прозы» [1, с. 6]. Цветовые явления охватывают всё художественное пространство писателя. Совокупность всех языковых единиц, передающих цветовую семантику в творчестве писателя, образует идиостилевое поле «цвет».
Лексико-семантическое поле цвета - это совокупность лексических единиц, связанных отношением подчинения с обобщающим понятием, выраженным архилексемой цвет.
Приём анализа микрополя со значением синего цвета позволяет показать, как функционируют лексемы этого микрополя в прозе писателя и какую семантику они имеют.
Основу микрополя синего цвета в художественном пространстве Б.К. Зайцева составили 99 единиц.
Ядерная часть представлена следующими языковыми элементами: синий (9), синеющий (1), голубовато-синеющий (2), синеть (4), засинеть (1), синева (6), иссиня-златомерцающий, сине-шёлковый, синея (3), осенить, синеватый (1), голубой( 14), голубенький (2), голубизна (3), голубоватый (20), голубеть (6), нежно-голубой (1), голубеющий (1), тёмно-голубой, заголубеть 1), голубя (сущ.).
В качестве примыкающих были определены компоненты: светло-синий, светло-синеватый, опаловый, холодно-
синеватый, бледно-синий (1), тёмно-голубой (2), светло-
голубоватый (1), бледно-голубой (1), опалово-лиловый, серосиневатый, бирюзово-эмалевый, матово-бирюзовый, неясносвинцовый, синеглазый, голубоглазый (3).
Кроме этого, были выделены единицы околополевого пространства: глаза бледно-синей эмали, девственный свет, опаловое око.
Исследуя микрополе синего цвета, считаем необходимым рассмотрение его семантических компонентов, учитывая глубинный исторический и культурный опыт человека, поскольку на семантику лексемы «синий» неизбежно наслаиваются традиции и обычаи народа.
выраженной экспрессией, часто характеризуются смысловой свежестью и новизной.
В исследованиях по лингвокультурологии, проведенных на материале паремий, дается описание коллективных представлений об идеале мужчин и женщин, закрепленных в сознании далеких предков. По нашему мнению, для выявления современных представлений необходим лингвокультурологический и лингвистический анализ других единиц языка (лексем, фразеологизмов), функционирующих в контекстах, иллюстрирующих живую разговорную речь наших современников.
