CC BY
11прежнему существуют парламенты и армии, гвардейские полки имени Мануфактуры, Кожи, Муки и пр. Существует и брак, с облегченным разводом..." Отметив, что в книге "фельетон перемешан с кинематографическими трюками", рецензент утверждал, что никакой социальной или политической утопии Ренников не создал и не придумал, "как могли бы люди жить в будущем лучше, чем сейчас. И не нашел слов... чтобы изобразить счастье возродившейся России при восстановленной монархии и Земском Соборе. Напротив, он вышучивает и рабочих, требующих подчинения Диктатору Мира, и "Долой народных избранников!", и попытки "Лиги прав женщины" привлечь на свою сторону домашнюю прислугу". На митингах одни кричат "Граждане, протестуйте! Граждане, мы не имели нравственного права повиноваться!", а другие: "Бей провокаторов"... И в конечном счете в Земском Соборе депутаты разогнаны, а Фаддей Чубуков, депутат "бугурусланский", один из секты "братьев-молчальников", "от имени двухсотмиллионного населения России изъявляет покорность Его мировому Величеству, Диктатору Мира..." В конце концов "автор остался фельетонистом, только разогнал свой фельетон на целую книгу", — делает свой вывод критик. О чем бы ни писал Ренников, его всегда отличали юмор, ирония, насмешка. Причину тому, что при большой популярности писатель был "обойден критикой", Г.Мейер, много лет работавший с Ренниковым в "Возрождении", видел в запрете, который был наложен "на имя Ренникова революционно настроенными русскими кругами", из-за его участия в суворинском "Новом времени". "Можно сказать, что его, как писателя и журналиста, очень любила широкая публика и всегда ненавидела либеральная русская пресса", а потому писатель, известный "всей читающей России", "по достоинству до сих пор все еще не оценен" (В. 1955. № 44. С.103).
Т.Г.Петрова
"Незванные варяги" (Париж: Возрождение, 1929). Книга состоит из двух частей: "Рассказы" и "Встречи". В предисловии автор с присущим ему юмором пишет: "Успокоившись после взаимных междоусобиц и войн, Запад через своих послов спешно сообщил варяжским князьям, стоявшим на царьградском рейде:"Господа! Порядок у нас, как будто, наладился, но земля мала, не обильна и дороговизна ужасная. Не приходите, пожалуйста!" — На что варяги твердо ответили: "Придем все-таки" (с.5). В рассказах Ренников повествует о "варягах",
которых можно встретить не только в Европе, но и в Азии и даже на островах Тихого океана. Прибыв в любой город, нужно только закричать на площади по-русски: "Господа! Кто из вас тут земляки?" (рассказ "Вокруг света"). С мягким юмором показывает писатель, какую силу самосохранения, приспособляемость, житейскую сметку обнаружили русские люди, пройдя исключительную школу труда, познания жизни и людей. Один из варягов так рекомендует себя, устраиваясь на работу: "Я ...и сапожник, и авиатор одновременно. Если же вам, сэр, нужен, кроме того, машинист на пароходе, повар, шофер, плотник, прачка, скрипач, артиллерист, официант, переписчик на машинке, чертежник, землемер, печник и дровосек, — то я тоже к вашим услугам" (с. 10). Из рассказа "На кладбище" можно узнать о том, как беженцы в Сербии жили даже в склепе на кладбище. А в рассказе "Гимназист Иваненко" повествуется о бородатом гимназисте седьмого класса, поступившем в гимназию для русских беженцев в Сербии; он сильно забыл латынь и историю, но в совершенстве знал географию. На вопрос русского экзаменатора о том, что испытуемый может сказать про Центральную Африку и реку Конго, гимназист ответил: "О, очень много... Если у вас есть часок свободного времени, могу рассказать, как мы в позапрошлом году работали на притоке Конго Касае на бриллиантовых приисках. С племенами Бакуба, Лулуа, между прочим, хорошо познакомился. А от Басонго по Санкуру, тоже плавал... До Лузамбо" (с.19-20). В рассказе "Чужой лес" Ренников передает беседу молодых людей, страстно желающих связать свои судьбы, но исполненных чувства ответственности за покидаемых одиноких родителей. Дети приходят к неожиданному выводу о необходимости женитьбы еще незнакомых родителей: "выдать твою маму за моего папу", и тогда: "я с тобой, она — с ним. Две комнаты, как были, так и останутся" (с.50). Два рассказа "Русский Интернационал" и "Будущие городничие" изображают русских эмигрантов у себя на родине после свержения большевиков. "Что все это не преувеличение, доказывается уже не вымышленными, а подлинными очерками эмигрантского житья-бытья в Сербии, составляющими вторую часть книги, — писал рецензент (инициалы — В.Е.Т.) газеты "Руль" (1929. 7 авг.). — Любовно и насмешливо преподносит автор типы соотечественников — генерала-сапожника и генерала-бакалейщика, ожесточенно спорящих об околышах кавалерийских полков, о второй гильдии купце Степанове, одержимом жаждой "регистрации", о землемере Катушкине, в прошлом консисторском чиновнике,
захватившем из Екатеринодара при эвакуации пустые консисторские бланки и парики для любительских спектаклей. Объехав всю Македонию, автор попал на Охридское озеро, на котором имеется одна-единственная моторная барка — само собой разумеется, экипаж этой барки русский, а один из матросов даже граф".
Юмор — редкий дар и замечать смешное не всякому дано, утверждал Н.Чебышев (В. 1929. 3 июня): "Смех — высокая ценность. Дважды высокая ценность в длящейся беде. Поэтому юморист-писатель в эмиграции редкий благодетель... Ренников большой насмешник, но он не гасит нашего духа, а бодрит, обнадеживает русских людей. Он смеется не один, а вместе с нами... Мы доставляем случаи из нашей горемычной жизни, а он учит, как из этих случаев добывать радость и веселье. Мы подчас склонны считать себя побежденными, а он, посмеиваясь, показывает, что мы только кажущиеся побежденные, в сущности же талантливые удачники, совладавшие с ниспосланными судьбой чудовищными затруднениями. Жизнь наша — сплошной анекдот. Но он может стать и уже становится анекдотом историческим. И то, что есть в нем смешного или грустного, не служит нам в устыжение". Еще одна характерная черта ренниковского юмора: "он не притязает на превосходство над читателем, не самовозвышается над ним...("Жаннет", "Робинзон Крузо", "В гостях у Катушкина" и др.) и стрела заостряется, лишь когда мишенью являются "хозяева" — иностранцы ("В гостях у варвара", "Влюбленный Париж" и др.)". Н.Чебышев отметил, что уже сложилось истинное представление о значении происшедшего исхода, и многих поддерживает в трудностях и лишениях сознание многозначительности пережитого, затмевающей порою, как в рассказе "Гимназист Иваненко", всю предыдущую спокойную сытую жизнь. "Ряд живых образцов проходит на страницах книги А.Ренникова, напоминая то, что нам пришлось видеть самим", — писал С.Ольденбург, отмечавший, что эта книга "останется, как свидетельское показание о временах русского рассеяния" (Россия и славянство. 1929. 11 мая).
Т.Г.Петрова
"Комедии" (Париж: Возрождение, 1931). В книгу вошли: комедия в трех действиях "Сказка жизни", трагикомедия в трех картинах "Чертова карусель", четыре одноактные комедии: "Золотая работница", "Брак по расчету", "Жених", "Встреча", а также комедия в трех действиях "Пестрая семья" — незначительно переработанная и
