CC BY
24трагический и горький диалог автора и читателя, где много обиды, человеческого горя и много "безответных вопросов: "для чего?" и "зачем?" (Голенищев-Кутузов И.//Россия и славянство. 1930. 21 июня), а для Н.Городецкой герой повествования — не сотворитель, но часть "образованного вокруг него мира" (В. 1930. 30 дек.).
Но именно эта гибель светлого и яркого "детского" мира, по утверждению К.Мочульского, служит причиной того, что "сквозь смешное чудачество и трогательную беспомощность мы больше и больше чувствуем "духовный образ"... Это образ христианской жалости и смирения. Рассказчик Ремизова говорит нам о бедственной и темной нашей жизни, пронизанной чудесным светом" (СЗ. 1932. №48. С.481).
О.А.Чуйкова
"Пляшущий демон" (Париж: склад издания "Дом книги", 1949) появился впервые с рисунками и факсимильным автографом автора и представляет собой сборник очерков-воспоминаний, состоящий из трех частей: "Русалия", "Петербургская русалия", "Писец-Воронье перо". Глава "Книгописец и штанба. Памяти первопечатника Ивана Федорова" появилась в газете "Последние новости" 7 июня 1934. "Пляшущим демоном" Ремизов называл известного артиста балета, балетмейстера С.М. Лифаря, чей возвышенно-мифологизированный образ напоминает писателю "возвращение к сказочной русской метели", к Алазиону, демону радости, к "русальным действам" и пляскам скоморохов. "Встреча с Лифарем всколыхнула мою русальную память. И по книгам я рассказываю о моем прошлом с XI века. Через все века проносится образ Лифаря — "пляшущий демон" (с.3). Рецензент К.Солнцев пишет: "Название книги "Пляшущий демон" обнимает почти все ее содержание. Это книга о танце, о пляске и затем о словесной одержимости, производной в этом случает из "пляса-плескания". Танец-пляс — наша историческая, вековечная "русалия". Внешний толчок, повод книги — впечатление от Лифаря-Икара на подмостках парижской Оперы" (НЖ. 1950. №24. С.300). Обращая внимание на свойства ремизовской памяти "прозревать века", критик отмечает, что "писателя "взмело", пронесло по десяти векам русской жизни, и "вызвучало" его слово. Вся наша русальная история в изящных миниатюрах разделена на отдельные этапы. Это "исследование" (с хронологией!) о русских русалиях от стен Киевской Софии до парижской Оперы имеет даже свое теоретическое введение" (там же). Вторая часть — "Петербургская русалия". Сюда, по
мнению К.Солнцева, "выделено то, что не допускает история старая, ученая и книжная, — воспоминания автора о петербургских "русальных действах". В них он сам был не только живым свидетелем ("Бесприданница" — В.Ф.Комиссаржевская, "Послушный Самокей" — М.А.Кузмин), но и одним из главных ("Кикимора") или даже единственным героем ("Бесовское действо")" (Там же. С.301). Русалия-пляска расширяется тут уже в "песню-музыку" и скоморошье действо — театр вообще. В этой же части находится краткий очерк из истории Обезвелволпала, тайного общества, придуманного Ремизовым. Третья часть — поэма в пяти песнях "Писец-Воронье перо", включающая в себя лирические эссе "Первая книга московской печати", "Первопечатник Иван Федоров", "Царский венец", "Под колоколами", "Под мостом". Ее тема, как отмечает К.Солнцев, — "слово писанное и печатное", а "очерк "Первопечатник Иван Федоров" хоть бы в школьную историческую хрестоматию — реальный, художественно поданный материал" (Там же. С.302). А.Тыркова-Вильямс пишет, что в книге "густыми мазками передано русское оргаистическое, Ярилино начало" (В. 1952. №24. С. 171). "Но, — утверждает критик, — можно толковать ее и как повесть о прежних воплощениях, хотя Ремизов во всех своих произведениях так настойчиво твердит о беспланности и бессвязности жизни, что плохо вяжется с верой в переселение душ" (там же). Объясняет подобное заключение А.Тыркова-Вильямс тем, что "Пляшущий демон" не просто сказка, а живые, яркие очерки из русского бытового прошлого. В них он вставил себя в прежних воплощениях. Он изобразил, — если хотите, вспомнил, — себя скоморохом в Киеве XI в., писцом конца XVI в., который из профессиональной ревности сжег в Москве Печатный Двор Ивана Федорова, в XVII в. он приверженец протопопа Аввакума, в XVIII в. разбойник, соподвижник Ваньки-Каина" (Там же. С. 172).
О.А.Чуйкова
"Подстриженными глазами. Книга узлов и закрут памяти" (Париж: YMCA-Press, 1951) — книга, посвященная детству и юности писателя, в которой он ищет разгадку своего творчества. Большинство из 40 "закрут", включенных в книгу, публиковалось во второй половине 30-х в газете "Последние новости". С 1936 по 1940 здесь напечатаны 28 ее будущих глав. Отдельные новеллы помещены в журналах "Москва" (Чикаго, 1929. №7) и "Русские записки" (Париж, 1939. №19), и лишь небольшая часть после войны в "Новом журнале"
