CC BY
97
кращение населения произошло по ряду причин. Часть таганрожцев с первого дня войны была мобилизована в действующую армию и сражалась на фронтах Великой Отечественной. Часть была эвакуирована в восточные районы вместе с предприятиями, на которых они работали до войны. Но самые страшные людские потери были связаны со зверствами фашистских оккупантов в городе. Так как город фактически не покорился и существовавшая в городе подпольная организация руководила сопротивлением, фашисты действовали в городе с особой жестокостью. Согласно Акту № 1 от 1 сентября 1943 г. об установлении и расследовании злодеяний немецко-фашистских захватчиков», только на Петруши-ной косе за время оккупации Таганрога было расстреляно свыше 6,5 тыс. чел. Цифру эту нужно признать весьма приблизительной. Как следует из содержания Акта, в «Балке смерти» было 4 ямы: глубиной 3-4 метра, шириной от 4 до 10 метров и длиной в 8, 10, 12 и 200 метров. Самые большие ямы 8*12 метров и 10*200 метров не были вскрыты в тот день (1 сентября 1943 г.), т.к. после осадки вешних вод, они заплыли сверху. Вскрыта была лишь свежая могила, в верхнем слое которой находилось 80 трупов таганрожцев, расстрелянных совсем недавно, в августе 1943 г. за несколько дней до освобождения города. Нижележащие слои убитых «по решению врачебной экспертизы не могли быть извлечены, т.к. тела их разложились и были заражены трупными ядами»37. Следовательно, уже в силу указанных обстоятельств определение числа жертв на Петрушиной косе не могло быть точным.
Кроме того, фашисты проводили расстрелы и в других местах. Поэтому следует согласиться с данными, имеющимися в литературе, о том, что в Таганроге было уничтожено около 10 тыс. мирных жителей38. Документы «Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко -фашистских захватчиков» вскрывают потрясающие своей жестокостью издевательства фашистов над своими жерт-вами39. Читать эти документы даже по прошествии 65 лет невозможно без внутреннего содрогания.
Вместе с тем, следует отметить, что та поспешность и срочность, с которой составлялись документы по установлению и расследованию зверств немецко-фашистских оккупантов, влияла на определение степени полноты и точности этих подсчетов. Так, анализируемый нами Акт № 1 о 6,5 тыс. расстрелянных на Петрушиной косе, был составлен 1 сентября 1943 г., т.е. через день после освобождения города. Между тем эта работа требовала вскрытия могил массовых захоронений, опознания, перезахоронения. А это, к сожалению, работа не одного дня. Кроме того, необходимо было изучить карательные документы оккупационных властей, которые они при отступлении из города не успели уничтожить. Нужно еще иметь в виду, что работа по установлению и учету мест захоронений погибших бойцов и жителей и их перезахоронение в братские могилы продолжались в Ростовской области и в 1944 г., и в 1945.
В послевоенный период «вахта памяти» выявляет все новые факты и обстоятельства. Поэтому начальный мартиролог жертв Великой Отечественной войны в послевоенный период вплоть до наших дней непрерывно увеличивается.
В заключение следует отметить, что хотя за истекшие после Победы годы проделана большая работа по определению людских и материальных потерь СССР в годы ВОВ, проблема эта нуждается в дальнейшем исследовании и уточнении ряда данных. Было бы целесообразно провести экспертизу всех имеющихся сведений о потерях на степень их достоверности, чтобы, наконец, убрать разночтения в подсчетах и тем самым почву для всякого рода спекуляций.
Кроме того это будет способствовать выполнению нашего общего долга перед памятью и коллективным подвигом всех павших за Родину.
П.С. Качевский
РЕМЕСЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ЗОЛОТООРДЫНСКОМ АЗОВЕ
В статье рассматривается развитие ремесленного производства в Золотоордынской Азове. Автор, обобщив доступный археологический материал, делает вывод о наличии в Азаке нескольких специали-
36 Панченко А. Национальное и интернациональное в истории Таганрога // ТГИАМЗ. ФПИ.
37
ТФ ГАРО, Ф.Р-165. Оп. 5. Д. 4. Лл. 7-8.
Таганрог. Историко-краеведческий очерк. М.: Ростиздат, 1977. С. 132; Бровкович Д.А., Иноземцев Г.А., Корчин М.Н. Таганрог. Исто-рико-экономический очерк. М.: Ростиздат, 1948. С. 181. 9 ТФ ГАРО, Ф. Р-165. Оп. 5. Д. 4. Лл. 6-14.
зированных ремесел и выделяет основные причины, которые объясняют появление в Азаке за короткое время ремесленников-профессионалов различного профиля.
Ключевые слова: история, история Средних веков, Золотая Орда, археология, Азак, история Азова, ремесленное производство Азака, города Средневековья
Ранний период истории средневекового города Азака (современного Азова) освещен в письменных источниках относительно слабо. Согласно сведениям арабского автора аль-Омари, уже в первой половине XIV века Азак относился к числу наиболее значительных городов Орды [5, 53]. В рамках известной периодизации истории развития золотоордынских городов, разработанной В.Л. Егоровым, существование Азака в 1310-1390-е гг. соответствует пятому и шестому периодам. Пятый период (1310-1350-е гг.) отличается повсеместным подъемом городского ремесленного производства и всплеском торговой активности международного уровня, увеличением численности населения и ростом площади городских центров по сравнению со второй половиной XIII века [7, 78].
В полной мере сказанное относится к процессу развития отраслей специализированного ремесленного производства в Азаке. К настоящему времени археологическими исследованиями относительно хорошо изучены такие отрасли ремесла как керамическое (главным образом гончарное) производство, ювелирное и связанное с ним бронзолитейное дело, черная металлургия (кузнечное дело) и домостроительство.
При изучении ремесленного производства в ордынских городах большинство советских историков придерживались сформулированного еще в середине XX века Б.Д. Грековым и А.Ю. Якубовским положения об отсутствии на территории Орды новых ремесленных традиций, которые были бы связаны с собственно монгольскими завоевателями. Следовательно, все, что производилось в городах Орды, являлось делом рук и таланта ремесленников, насильственно переселенных монголами-завоевателями из соседних государств и областей, подчиненных в той или иной степени ханскому правительству [5, 113117]. Принимая данный тезис, происхождение ведущих отраслей ремесла в городе Азаке можно связывать с теми или иными этническими группами ремесленников-профессионалов, попадавшими в СевероВосточное Приазовье в силу различных обстоятельств.
Это могло быть насильственное переселение в форме угона в рабство и последующего размещения вдали от прежней родины в строящихся городах центральных областей Орды, либо добровольное переселение групп ремесленников, привлеченных торговыми выгодами и налоговыми льготами, а также, в значительной степени, известной веротерпимостью ханов Орды во второй половине XIII - начале XIV вв.
Для формирования ремесленного населения Азака, на наш взгляд, характерны оба варианта. Реализация первого варианта происходила в большей мере во второй половине XIII столетия. Например, имела место миграция алано-северокавказского населения с юга, принесшего на Нижний Дон свои ремесленные традиции в керамическом производстве [10]. Второй вариант осуществлялся, в основном, в начале XIV века, он проявился в переселении из столичных центров Орды новых групп ремесленников-керамистов и строителей армянского происхождения [8, 69-92].
Относительно лучше остальных ремесел Азака исследовано к настоящему времени гончарство. В 1960-1990-е гг. экспедициями Азовского музея краеведения под руководством Л.М. Казаковой, Н.М. Фомичева, Л.Л. Галкина, В.В. Чалого, В.И. Перевозчикова, И.В. Гудименко и других археологов выявлено около 10 гончарных печей-горнов, в которых осуществлялось массовое производство различных видов керамики (столовая, кухонная посуда, черепица и глиняные трубы).
Результаты анализа топографии гончарных мастерских позволяют сделать вывод об их территориальной рассредоточенности, о деконцентрации гончарного производства в Азаке [19, 38-39].
Следовательно, пока нет данных, подтверждающих проживание гончаров в отдельном квартале или районе города Азака. В этом заключается специфическая особенность территориальной структуры местного гончарства, отличающая от размещения гончаров в столичных центрах Орды. Также нужно отметить, что на территории итальянской фактории Тана пока не обнаружено следов керамического производства, вероятно по причине ее более слабой археологической изученности по сравнению с золотоор-дынским Азаком.
Начальный этап развития гончарства в Азаке приходится на рубеж XIII - XIV вв., поскольку археологическими исследованиями И.В. Волкова, а также И.В. Белинского и А.Н. Масловского доказано, что изготовление наиболее ранних форм гончарной керамики происходит именно в данное время.
Посуда, изготовленная в раннем Азаке, весьма разнообразна по технологии производства, а также ассортименту и качеству изделий. Это неполивная керамика, изготовленная по технологии скульптурной лепки (пифосы, кувшины, горшковидные сосуды), а также поливная посуда, сделанная способом вытягивания на круге (чаши и тарелочки с кольцевым поддоном с выемкой, выбранной в монолитном куске глины).
Предположительно, происхождение ранних форм поливной керамики Азака связано с восточно-крымскими гончарами, а появление столовой посуды, выполненной в технологии скульптурной лепки и украшенной лощением по ангобированной поверхности, обусловлено притоком мастеров алано-северокавказского происхождения [1, 121-122]. Эти две керамические «школы» сосуществовали в Азаке до конца XIV века, в целом сохраняя свои технологические особенности даже в тех случаях, когда делались однотипные и узкофункциональные изделия (копилки, керамические трубы-кубуры, отопительные туваки) [12, 352].
А.Н. Масловский отмечает, что помимо выделенных ремесленных традиций, связываемых с мастерами крымского и северокавказского происхождения, возможно существование в Азаке и иных по этнокультурному облику групп керамистов со своими технологическими навыками, в частности выходцев из Средней Азии. Но пока это дискуссионный вопрос [12, 353].
Следовательно, несомненным является постоянное присутствие в Азаке различных этнических групп мастеров-керамистов, переселившихся из окраинных областей Орды. Они длительное время сохраняли и развивали в приазовском городе свои специфические технологические приемы в гончарном производстве. Подобное явление имело место во многих ордынских городах, очевидно, что в его основе должны лежать общие социальные и политические корни.
Большое внимание изучению технологии производства и типологии поливной (глазурованной) столовой посуды Азака уделяется В.А. Ларенок. В частности, дается морфологическая и типологическая характеристика форм поливной керамики, рассматривается ее происхождение и ареал распространения [11].
Производство отдельных видов поливной керамики в Азаке представлено в большом количестве чашами, светильниками, афтоба, тарелками и мисками, блюдами, миниатюрными чернильницами и бутылками, парадными чайными сервизами. Большинство поливных керамических изделий местного производства изготовлено на достаточно высоком технологическом уровне, поэтому несомненна профессиональная специализация азакских гончаров, что отмечается В.А. Ларенок [9].
Помимо гончаров, ремесленная специализация в XIV веке была характерна для представителей смежных профессий, то есть для мастеров по изготовлению строительного материала-плинфы, а также глиняных печей-тандыров. Однако в исследовательской литературе отмечается, что изучение экономической и социальной специфики организации их деятельности еще не проводилось [3, 4-7].
Археологические материалы из раскопок гончарных мастерских и керамических комплексов Аза-ка подтверждают точку зрения Г.А. Федорова-Давыдова о том, что керамическое производство в золотоордынских городах, в том числе и Азаке, находилось на очень высоком для своего времени технологическом уровне. Вместе с тем, оно ориентировалось на рыночный спрос не только со стороны богатой прослойки населения, но и на массового потребителя из бедных и средне-зажиточных слоев городского населения [19, 78-85].
На материалах из раскопок золотоордынских городов Поволжья, в целом более многочисленных и разнообразных по сравнению c материалами из раскопок Азака, Г.А. Федоров-Давыдов реконструировал систему социально-экономической организации гончаров Орды и выделил следующие общественные формы существования ремесленного производства [19, 168]:
1. Индивидуальные мастерские с узкой специализацией и небольшим объемом производства (чаще всего в небольшом помещении мастерской работала одна гончарная печь). Очевидно, что эти мастерские принадлежали мелким ремесленникам, которые работали непосредственно на местный городской рынок (базар). При этом мелкие ремесленники-кустари, вероятно, не зависели непосредственно от крупного владельца, в качестве которого могла выступать как государственная власть, так и крупные ордынские аристократы.
2. Усадебные мастерские, расположенные в городских владениях провинциальной местной аристократии (т.н. «патрициата» городов), где трудились мастера, зависящие от заказов своего частного владельца. В таких мастерских обычно один или два горна, в ассортименте их продукции прослеживается узкая специализация на двух-трех типах изделий. Площадь производственного помещения может быть большей по сравнению с мастерскими мелких ремесленников-кустарей.
3. Большие мастерские со многими горнами, с техническим разделением труда, работающие по единому распорядку и под общим руководством. Вероятно, в данном случае археологические данные свидетельствуют о существования нескольких групп гончаров, объединенных в одну мануфактуру, в рамках которой возможно использование рабского труда. Подобные крупные керамические мастерские принято называть в отечественной науке термином «кархана», они могли принадлежать непосредственно правящей кочевой знати-улусбекам или их родственникам. Продукция таких мануфактурных предприятий отличается разнообразием ассортимента и ориентацией, прежде всего, на спрос социально -престижного значения со стороны провинциальной улусной знати.
Опираясь на материалы из раскопок гончарных мастерских Азака, В.И. Перевозчиков попытался применить эту схему для интерпретации производственных гончарных комплексов в плане реконструкции социально-экономической структуры местного городского ремесла [16, 95-108]. Он выявил аналогичную организацию производительных сил керамистов в Азаке. Вместе с тем, В.И. Перевозчиков доказывает, что постепенно технологические и морфологические различия между продукцией гончаров-профессионалов, первоначально принадлежавших к двум разным производственным традициям, в Азаке стирались и нивелировались [15, 312-353].
Теоретические построения и выводы В.И. Перевозчикова подверглись серьезной критике со стороны И.В. Волкова и А.Н. Масловского, причем оппоненты указывали на отсутствие фактического материала, подтверждающего развитие в Азаке мастерских усадебного типа. Они отмечали также сохранение специфического для Северо-Восточного Приазовья преобладания в гончарстве мелкотоварного производства, представленного мастерскими первого типа, согласно схеме Г.А. Федорова-Давыдова. Не согласны критики В.И. Перевозчикова и с его утверждением об отсутствии стандартизации в размерах выпускаемой керамистами Азака продукции [12, 346-356].
Проанализировав точки зрения специалистов в области изучения гончарного ремесла Азака, можно заключить, что важнейшая проблема анализа общественно-экономической организации гончарного производства в Азове XIV века находится в стадии научной разработки, ряд ее аспектов либо слабо исследован, либо вызывает оживленные дискуссии.
Относительно меньше археологической информации накоплено о состоянии бронзолитейного производства и тесно связанного с ним ювелирного ремесла. Отдельные находки, свидетельствующие о существовании местного производства изделий из цветных и драгоценных металлов, совершаются часто при спасательных охранных раскопках участков культурного слоя города Азака. Это фрагменты и целые формы керамических льячек, сопел, а также металлургический шлак и полуфабрикаты изделий.
Так, согласно исследованиям И.В. Волкова, найденная при раскопках жилых и хозяйственных помещений большая серия литейных форм служила для изготовления бронзовых бубенчиков и других изделий, в том числе выполненных в технике зерни и скани, типичной для Древней Руси домонгольского периода [2]. Следовательно, вполне вероятно проникновение в Азак группы ремесленников-носителей древнерусских ювелирных технологических традиций, что предполагал и Г.А. Федоров-Давыдов [19, 184-185].
Помимо этого, зафиксированное археологическими источниками производство медной посуды в Азаке может быть связано с притоком ремесленников из Средней Азии или Кавказа, где оно было более развито, чем на Руси [13, 212-223]. Этот факт является подкреплением предположения А.Ю. Якубовского о том, что производство бронзовых зеркал, встречающихся при раскопках могильников населения Азака, могло быть налажено в крупных городах Орды, в том числе и в Азаке [5, 131].
Таким образом, существование высококвалифицированных ювелиров и бронзолитейщиков в Азаке, работавших на привозном сырье, не подлежит сомнению. О производственной организации азакских ювелиров и бронзолитейщиков можно говорить только предположительно. Поскольку концентрация производства в больших мастерских для ювелиров экономически не оправдана, то в данной отрасли ремесла, вероятно, преобладали мелкие мастерские, работающие на выполнение индивидуальных заказов
частных лиц со средним и высоким достатком. Археологические материалы не противоречат этому предположению, так как большинство находок следов производства изделий из цветных металлов сделано в заполнении жилищ, либо вне площади каких-либо сооружений [13, 212-216].
В 1950-1970-е гг. в Азаке, как и в других золотоордынских городах, железоделательное ремесло оставалось слабоизученным. Большей частью при раскопках находили готовые изделия, а не остатки производственных помещений-кузниц [19, 180].
В дальнейшем, на материалах из раскопок Азака в 1979-1992 гг. С.В. Рязановым был выполнен металлографический анализ образцов продукции местных металлургов-мастеров кузнечного дела. Он выделяет несколько типов изделий (в основном, это ножи, топоры, зубила, детали вооружения, кресала и ножницы), которые изготовлены в различных технологических традициях:
а) для первой традиции характерно производство железных изделий из высокоуглеродистой стали с т.н. «жесткой» закалкой. В рамках данного технологического способа мастерами иногда использовалась и низкоуглеродистая сталь (для изготовления ножей), а также прием цементации лезвия рабочего инструмента (например, лопаты). Отмечается, что металлические изделия, сделанные кузнецами в этой традиции, количественно преобладают в Азаке;
б) вторая технологическая традиция (или школа) отличается широким использованием методики компоновки «мягкой» металлической основы и «твердого» лезвия с помощью сложных приемов напайки, сварки и трехслойного пакетирования. Эта более сложная рецептура применялась при получении орудий, предназначенных для обработки камня, цветного металла и дерева (округлый напильник, долото, топор, зубило), а также при изготовлении предметов вооружения (наконечники стрел, в том числе арбалетных, панцирные пластины доспехов) и домашнего обихода (ножницы, кресала) [17, 137-138].
С.В. Рязанов пришел к заключению, что происхождение кузнецов Азака, делавших железные изделия в рамках первой технологической традиции, связано с южнорусскими землями, где в то время эта традиция преобладала [17, 138]. Возможно, что ее носители проникли в Азак в конце XIII века из древнерусских поселков Северо-Восточного Приазовья, где в домонгольское время известно наличие подобных производственных традиций (например, в металлургических изделиях, обнаруженных тем же С.В. Рязановым на Куричанском поселении XII - XIII вв., расположенном в черте современного с. При-морка Неклиновского района).
Появление в среде кузнецов Азака носителей навыков второй технологической «школы» С.В. Рязановым связывается с ремесленниками из Волжской Булгарии и, возможно, из соседних с ней районов Северо-Восточной Руси [17, 137].
Таким образом, можно проследить сосуществование в Азаке, по меньшей мере, двух различных технологических традиций в железоделательном ремесле. Одна из них может иметь местное, домонгольское происхождение, а другая появляется только в ордынское время, оставаясь более высокой по уровню сложности в обработке металла и изготовлении дорогих кузнечных изделий (ножниц, топоров, молотков, напильников). Представляется, что, в силу своей относительной дешевизны, продукция мастеров-носителей первой технологической традиции могла все же успешно конкурировать на местном внутреннем рынке с более качественными изделиями специалистов второй технологической традиции. Но при этом на уровне внешнего рынка преимущество продукции мастеров второй технологической традиции должно было быть ощутимым.
Домостроение ордынского Азака исследовано в недостаточной степени, поскольку, в отличие от многих городов Поволжья, сплошные раскопки данного города невозможны в силу застройки его территории современным г. Азовом. Поэтому археологические исследования жилых и хозяйственных помещений Азака носят спасательный, охранный и потому выборочный характер [4; 6]. На основании опубликованных результатов многолетних полевых исследований археологических экспедиций Азовского краеведческого музея можно сделать вывод о заметном разнообразии и индивидуальных чертах конструктивных форм в домостроительстве Азака. Но, тем не менее, А.Н. Масловский выделяет несколько основных типов жилых сооружений золотоордынского города Азака [12; 13], проанализировав инфраструктуру которых можно сделать некоторые выводы о социальной стратификации и имущественной дифференциации жителей:
А. Простые подквадратные или подпрямоугольные земляночные и полуземляночные жилища, некоторые из них могли также использоваться и как производственные помещения. Зачастую такие дома имели
очаг (или округлой формы глинобитную печь «тандыр»), расположенный либо у стены, либо в центральной части помещения. Вероятнее всего, стены таких домов были сложены из саманного кирпича, обмазаны глиной с обеих сторон. Крыша могла быть деревянной или соломенной. Вероятнее всего, что данный тип жилищ сооружался представителями малоимущих слоев городского населения (т.н. плебса).
Б. Наземные юртообразные в плане жилища, без фундамента. В конструкции стен и, вероятно, кровли они аналогичны домам первого типа, но здесь стены могли быть турлучными и в основании иметь каменную отмостку. Отличительными признаками подобных жилищ являются слабая углубленность в грунт и округлая форма, напоминающая кочевническую юрту. Возможно, что жилища второго типа принадлежали не только малоимущим, но и среднезажиточным слоям местного населения, которые по своему происхождению могли быть потомками переселившихся в Азак кочевников из приазовских степей.
В. Наземные дома на фундаменте из неотесанного камня (ракушечник, мергелевый известняк), стены таких жилищ сложены из кирпича-плинфы, зачастую имелась деревянная кровля, крытая черепицей и печи, обложенные импортными изразцами (восточно-крымского и иного происхождения). Такие жилые комплексы, очевидно, являлись центрами изолированных усадеб, куда входили также хозяйственные постройки. Жилища этого типа принадлежали, скорее всего, средним по достатку слоям горожан. Г. Крупные жилые и хозяйственные комплексы, при строительстве которых применялся как сырцовый, так и в большой мере обожженный кирпич. Этот тип отличается обилием хозяйственных и зерновых ям, наличием отдельных производственных помещений, применением отопительных приспособлений (печей-тандыров, керамических труб-кубуров). Характерно применение печных облицовочных изразцов, черепичная кровля. Возможно, что данные жилые постройки имели не один этаж. В целом, на современном уровне археологической исследованности, жилые усадьбы четвертого типа довольно редки в Азаке, по сравнению со столичными центрами Орды (Селитренное, Царевское, Водянское городища на нижней Волге), хотя более точный сравнительный анализ в данном случае затруднителен. Вполне вероятно отождествление владельцев жилищ четвертого типа с представителями городской социальной верхушки.
Очевидно, что только домостроение сооружений третьего и четвертого типов требовало заказного труда специализированных артелей каменщиков, а также работы профессиональных печников, кровельщиков, столяров. Возведение же жилищ первого и второго типов могло осуществляться их владельцами без привлечения ремесленников строительных специальностей. В целом, общественно-экономическая потребность в труде профессиональных строителей в Азаке должна была иметь место. Однако пока недостаточно фактических оснований для выявления этнической и социокультурной принадлежности выделяемых археологами типов жилых сооружений Азака.
В последнее время существенно пополнились научные данные о кожевенном и косторезном производстве в Азаке. В частности, в 2000-2001 гг. под руководством А.Н. Масловского и И.В. Белинского были исследованы производственные помещения и многочисленные следы отходов кожевенного производства и косторезного ремесла [13, 213-220].
Анализируя материалы данных раскопок, можно говорить о том, что продукция азакских косторезов и кожевенников ориентировалась на спрос не только со стороны оседлого населения города и его округи, но и на кочевников Северо-Восточного Приазовья. С приазовскими номадами были связаны поставки соответствующих видов сырья для производства (рога оленя, кости, кожи и шкур домашнего скота). Не исключено, что носителями ремесленных умений и навыков в данном случае выступало домонгольское население Северо-Восточного Приазовья, в частности, древнерусская и кипчако-половецкая этнические общности.
Из представителей ремесленных занятий, непосредственно обслуживавших производителей пищевой продукции (пекарей, поваров), в Азаке по археологическим данным определяется присутствие печников и мясников. Так, в одной из публикаций азовского археолога А.Н. Масловского говорится о выявлении трех крупных хлебных печей типа тандыров на участке раскопа по ул. Толстого, 41 (общая площадь раскопа составляла около 800 квадратных метров) [14]. Постройка таких сложных специализированных сооружений могла вестись только профессионалами-печниками. На этом же участке прослежено
заполнение мусорной ямы № 6 начала XIV века, давшей находку единовременного массового скопления костей животных (свыше 4000 фрагментов) [14].
В результате остеологического анализа находок из данного закрытого археологического комплекса Г.И. Тимонина пришла к выводу о его связи с деятельностью скотобойни, где трудились мастера по разделке туш скота, главным образом овец, коз и коров. Причем данный процесс проходил по определенной технологии и в больших разовых объемах (убой и разделка крупного стада осуществлялись одновременно несколькими специалистами-мясниками) [18, 223-231].
Таким образом, обобщив доступный археологический материал, можно сделать вывод о наличии в Азаке нескольких специализированных ремесел. К ним относятся кузнечное дело, керамическое производство, ювелирное и бронзолитейное ремесло, а также домостроительство. Появление в Азаке за короткое время ремесленников-профессионалов различного профиля можно объяснить воздействием, по крайней мере, двух факторов общественного развития золотоордынского населения.
Во-первых, это военно-административная политика центральной ордынской власти. Она заключалась, помимо прочего, в организации принудительного переселения в новопостроенный Азак различных этнических групп ремесленников (в частности, именно таким путем могли попасть в Приазовье мастера из Волжской Булгарии, Северного Кавказа, Крыма и Руси). Данная политика объективно приводила к изменениям в общественно-экономическом развитии прежнего населения региона (например, новые, более сложные и передовые традиции и навыки в гончарстве, металлургии, домостроительстве). При этом мог происходить обмен хозяйственными навыками и опытом работы между различными (прежними и вновь прибывающими) группами мастеров, что прослеживается В.И. Перевозчиковым [15, 327-330; 12, 352].
Во-вторых, это спонтанный процесс добровольного переселения в Азак ремесленников из сельскохозяйственной округи города, привлекаемых его растущими экономическими возможностями на протяжении конца XIII - середины XIV вв. Именно таким образом в приазовском городе могли поселяться специалисты в кожевенном и косторезном производстве, возможно также кузнецы и шорники. Эти ремесленники приносили с собой те технологические знания и умения, которые выработались еще в домонгольское время у местного кочевого и оседлого сельского населения Северо-Восточного Приазовья. Сохранение и развитие домонгольских производственных традиций и соответствующей им формы социальной организации (например, проживание мелких ремесленников не в виде отдельных кварталов или районов, а рассеянно по всему городскому поселению) обусловили своеобразный социально-экономический облик ремесленного населения Азака.
Остается нерешенным вопрос о преобладании какого-либо из выделенных факторов в процессе заселения ремесленниками Азака или об отсутствии такового доминирования в принципе. Эта проблема еще далека от своего разрешения, прежде всего, в силу ограниченного объема необходимых данных письменных и археологических источников. Но такое положение преодолимо в ближайшем будущем благодаря интенсификации археологических исследований в современном г. Азове.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Белинский И.В., Масловский А.Н. О выделении наиболее ранних материалов в керамическом комплексе золото-ордынского г. Азак // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы: тезисы VII Донской Междунар. конф. Ростов н/Д., 1998. С. 121-122.
2. Волков И.В. К атрибуции нескольких золотоордынских вещей в Азаке // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1987 году. Азов, 1988.
3. Волков И.В. Керамика Азова XIV - XVIII вв. (классификация и датировка): автореф. дисс ... канд. ист. наук. М., 1992.
4. Волков И.В. Спасательные раскопки в г. Азове в 1985 году // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1985 году. Азов, 1986.
5. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М., 1998.
6. Гудименко И.В., Перевозчиков В.И. Спасательные археологические работы в зонах новостроек города Азова // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году. Азов, 1987.
7. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII - XIV вв. М., 1985.
8. Зиливинская Э.Д. Монументальное строительство в городах Золотой Орды: дисс ... канд. ист. наук. М., 1991.
9. Ларенок В.А. Загадки раскопа № 2 // Донская археология. 1998. № 1.
10. Ларенок В.А. Миграция населения из Предкавказья на Нижний Дон во второй половине XIII века // Взаимодействие и развитие древних культур южного пограничья Европы и Азии. Саратов, 2000. С. 208-213.
11. Ларенок В.А. Поливная керамика Азака (к постановке вопроса) // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1985 году. Азов, 1986.
12. Масловский А.Н. К «Историографии местной керамики Азака-Таны» В.И. Перевозчикова (о методике и задачах исследований) // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов, 2002. Вып. 18.
13. Масловский А.Н. Раскопки в Азове // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов, 2002. Вып. 18. С. 212-223.
14. Масловский А.Н., Белинский И.В. Отчет о спасательных археологических раскопках в г. Азове по ул. Толстого, 41 в 2000 году (Раскоп 1-2) // Архив Азовского музея краеведения. 2001, б/н. С. 1-12.
15. Перевозчиков В.И. Историография местной керамики Азака-Таны // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1999-2000 гг. Азов, 2001. Вып. 17. С. 312-353.
16. Перевозчиков В.И. История археологического изучения гончарного ремесла Азака-Таны (предварительные данные по топографии и хронологии) // Донская археология. 2001. № 1-2. С. 95-108.
17. Рязанов С.В. Продукция кузнецов золотоордынского Азака // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы: тезисы VII Донская Междунар. конф. Ростов н/Д., 1998. С. 137-138.
18. Тимонина Г.И. Сведения о массовых находках рогатого скота в Азаке // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов, 2002. Вып. 18. С. 223-231.
19. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. Археологическое исследование золотоордынских городов. М., 1994.
В.Н. Константинова
ТАГАНРОГ И ГОРОДА ЮЖНОЙ УКРАИНЫ 1861-1870 гг. В МАТЕРИАЛАХ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ ЗАКОНОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В статье рассматриваются материалы Полного Собрания законов Российской империи 1861 -1870 годов о городах Екатеринославской, Херсонской и Таврической губерний, которые дают возможность проследить тенденции в изменениях политики Петербурга как по отношению к региону в целом, так и к его составляющим, обратить внимание как на специфические черты урбанизационных процессов на Юге, так на место этих процессов в общеимперском контексте.
Ключевые слова: история, социальная история России, история государства и права, законодательство Российской империи, урбанизация, городская история
При изучении урбанизационных процессов, имевших место в том или ином регионе Российской империи, очень важно обращаться к законодательному регулированию развития и городов империи в целом, и непосредственно городов интересующего исследователя региона. Такой подход позволяет не только реконструировать правовое поле, в котором действовали органы городского управления, развивалась городская экономика, инфраструктура, культурная сфера и т.д., но и глубже понять региональные приоритеты, которые имела центральная власть в тот или иной промежуток времени, сравнить уровень внимания законодателей к различным городам. В этом контексте наиболее целесообразным представляется обращение к материалам Полного Собрания законов Российской империи, характеристики которого дают возможность лучше понять значение этого издания для изучения городской истории любого региона империи.
В период с 21 мая 1828 г. по 1 апреля в 1830 г. было напечатано Первое Полное Собрание, в которое было включено больше 30 тысяч актов, принятых на протяжении 1649-1825 гг. (до издания манифеста от 12 декабря о вступлении на российский престол Николая I). Еще во время работы над Первым Полным Собранием была начата работа по составлению Второго Полного Собрания законов Российской империи, которое охватило период с 12 декабря 1825 г. по 28 февраля 1881 г. и составило 55 томов, которые объединили больше 61 тысячи актов со сплошной нумерацией. Большинство томов Второго Полного Собрания из-за большого количества актов, которые выдавались ежегодно, состояли из нескольких (двух или трех) отделений, которые представляли собой отдельные книги. Позже издали 33 тома Третьего Полного Собрания, которые содержали акты с 1 марта 1881 г. по 1913 г.
Учитывая такие объемы, в этом исследовании мы обратимся к относительно небольшому, но чрезвычайно важному периоду в истории урабанизационных процессов в империи. Речь идет о менее чем
