CC BY
49
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XVIII, № 4
РЕЛИГИЯ И НАУКА: ВОЙНА ИЛИ ГАРМОНИЯ?
Каковы взаимоотношения между наукой и религией? Этот вопрос на сегодняшний день стал одним из самых злободневных как в России, так и за рубежом. Различные авторы дают разные ответы. В данной работе мы постараемся разобраться в том, какой ответ дает на этот вопрос Стив Фуллер, социальный эпистемолог, в своей книге «Наука против религии? Разумный замысел и проблемы эволюции». Борьбу науки и религии Фуллер называет основной формой интеллектуальной борьбы нашей эры и берется проанализировать философские и социологические основания этой борьбы1. Он рассматривает противостояние современной версии креационизма -теории разумного замысла (intelligent design theory) - и современного же дарвинизма - «неодарвинистского синтеза».
Фуллер не скрывает, что долгое время креационисты представали как защитники именно религиозной точки зрения, в то время как дарвинисты - как защитники сугубо научного взгляда. Но наука, отрекшаяся от своих религиозных основ, забыла свою историю. Напомнить науке ее историю, вернуть ее к истокам - в
Ю. С. МОРКИНА
этом, как представляется, одна из целей данной книги. Фуллер пишет: «Исторический конфликт между наукой и религией был, скорее, социальным, чем когнитивным»', т.е. конфликтом между государством и Церковью.
Существуют или нет философские основания для конфликта между наукой и религией? На этот вопрос Фуллер отвечает отрицательно. Прежде всего, он обращается к истории науки, напоминая читателю, что в историческом плане наука с самого своего зарождения была инспирирована религиозными идеями, причем относящимися именно к монотеистической религии. Сама идея наличия законов природы, которые человек может постичь, берет начало в идее разумного Божественного плана, по которому устроен наш мир. Ньютон недаром становится одним из главных героев книги - он представлял основания своей математической физики как подчиняющиеся божественному плану, имплицитно отраженному и в Библии. Дарвин, идя по «более скромному пути», следовал аналогии мира с часами, подразумевающими существование часовщика.
* Подготовлено при поддержке гранта РГНФ № 06-03-00275а.
1 Fuller S. Science vs Religion? Intelligent Design and the Problem of Evolution. Cambridge, Malden, 2007. P. 1.
2 Ibid. P. 12.
РЕЛИГИЯ И НАУКА: ВОИНА ИЛИ ГАРМОНИЯ?
Г. Мендель был католическим монахом, и его открытия в области генетики не были инспирированы идеями Дарвина и, по мнению Фуллера, никак их не подтверждают.
Размышляя о философских основаниях неодарвинизма и теории разумного замысла, Фуллер напоминает нам мысль Т. Гекели о том, что «своим триумфом современная наука обязана монотеистической религии, которая поднимала человека до «образа и подобия Божия», способного к схватыванию в деталях и пониманию единства природы в целях ее изменения в соответствии с человеческими потребностями и целями»3.
Эту же мысль Фуллер проводит и в своей статье «Антропная или кармическая альтернатива: модернизация научно-религиозного дуализма для 21 века»4. В ней он называет ситуацию, сложившуюся в современности, ситуацией «выбора между антропной и кармической перспективами». Антропная перспектива, по Фуллеру, связана с основными монотеистическими религиями Запада. В результате секуляризации этой перспективы в 19 веке возник позитивизм. Кармическую перспективу он связывает с основными религиями Востока. Ее секуляризованной формой в 20 веке стал неодарвинистский синтез. Фуллер явно симпатизирует «антропной перспективе», берущей начало из представления о человеке как об «образе и подобии Божием». Кроме того, статья проясняет идею рецензируемой книги о том, что основной разрыв проходит вовсе не между религией и наукой, но между двумя
нормативными точками зрения на человеческий род, отношения между которыми Фуллер метафорически описывает как отношения между углеродом и кремнием. Неодарвинистское понятие Homo sapiens связано с понятием генома, отсылающим к понятию животной жизни, в основе которой лежит углерод. В свою очередь, кремний - это элемент, входящий в состав стекла и других материалов, проводящих свет и электричество3.
Концептуальное столкновение между современной наукой и монотеистической религией касается природы человека - уникальности его существования. Чем определяется положение человека в мире: актуальным прошедшим (наука) или потенциальным будущим (религия)? Фуллер вспоминает, что после Канта этот выбор обычно описывался в эпистемологических терминах противостояния «рационализма» и «эмпиризма». В основе первого - вера в способность разума схватывать единство и закономерности мира, поднимающую нас над животными и приближающую к Богу. В основе второго - скептицизм относительно существования каких-либо способностей, которые дали бы нам знание помимо доставляемого чувственными данными, относящимися к физическому миру.
Все же, на наш взгляд, Фуллер относится к религии с определенной долей подозрения. Так, один из его аргументов в пользу теории разумного замысла звучит так: тот факт, что выдвижение антиэволюционных научных теорий мотивировано религиозными интересами, недостаточен
II
3 Ibid. Р. 98.
4 См.: Фуллер С. Антропная или кармическая альтернатива: модернизация научно-религиозного дуализма для 21 века II Эпистемология и философия науки. Т. VI. 2005. №4. С. 181-191.
5 Fuller S. Science vs Religion? P. 48.
Ю. С. МОРКИНА
II
I! : й'і
II
■
&
і.
х
X X ф 2 т О ■ ■
для отклонения этих теории, поскольку религиозная мотивация представляет здесь контекст открытия, но не затрагивает контекст обоснования. Теория разумного замысла научна - одно из основных положений фуллеровского анализа. Научными являются в равной степени как теория разумного замысла, так и неодарвинизм. Фуллер размышляет над религиозными инспирациями науки и находит, что определенные религиозные положения, особенно положения монотеистической религии, имеют огромный эвристический потенциал для развития научных идей. Мышление о разумном замысле, лежащем в основе мира, по Фуллеру, положительно влияет на контекст научного открытия. И все же наука, а не религия, является основным референтом книги. Поскольку наука и религия являются различными видами отношения к миру, которые все же способны пересекаться и взаимодействовать, то наука вполне может быть инспирирована религиозными установками. При этом монотеистическая религия, по Фуллеру, в набольшей степени отвечает науке как космогонической теории, представленной, например, механикой Ньютона6.
При всем этом, Фуллер не говорит, о какой именно монотеистической религии идет речь. Его обзор в этом смысле неконфессионален. Кроме того, и к самой религии он подходит только с точки зрения ее вклада в науку, находя, что именно в этом заключается ее когнитивный аспект. Фуллер говорит в терминах Т. Куна о «смене парадигм», наступающей в современной биологии, когда на смену биологии, основан-
ной на дарвинизме, должна приити креационистская биология. При обосновании этого нормативного тезиса философ в определенной степени убедителен. Но за рамками рассмотрения остаются свойства религии как самостоятельного способа познания.
В то же время возникает вопрос: если по Фуллеру наука и религия -это разные, но пересекающиеся и взаимодействующие виды отношения к миру, то не являются ли области их пересечения менее обширными, чем считает автор?
Так, отечественные философы указывают на то, что наука и религия дают разные ответы на разные вопросы. Еще в 1954 году святитель Лука (Войно-Ясеницкий), выдающийся советский хирург и непризнанный в то время религиозный философ, четко разводит цели науки и религии: «Наука - есть система достигнутых знаний о наблюдаемых нами явлениях (курсив мой. - Ю.М.) действительности. Это знания... о мире, как мы его видим, созерцаем...»7. В то же время «религия есть отношение к Абсолютному, к Тому, Кого мы называем Богом» .
И на наш взгляд, когнитивная функция религии состоит гораздо в большем, чем просто обеспечение науки эвристически полезными идеями. Различие религиозного и научного знания также состоит не просто в том, что последнее имеет контекст обоснования, а первое относится только к контексту открытия; такой тезис в рамках дискуссий о знании, продолжающихся со времен расцвета логического позитивизма, вызывает подозрение в абсолютной нерелигиозное™ автора.
ІЬісі. Р. 23.
7 Святитель Лука (Войно-Ясеницкий). Наука и религия. Дух, душа и тело. Ростов-на-Дону, 2001. С. 34-35.
8 Там же. С. 37.
РЕЛИГИЯ И НАУКА: ВОИНА ИЛИ ГАРМОНИЯ?
В чем же состоит когнитивная функция религии? Дело в том, что религиозное знание представляет собой, в первую очередь, личностное, интроспективное знание, к которому не подходит критерий ин-терсубъекгивности. Это знание человека о самом себе и о своем отношении к Трансцендентному и Вечному, которое вырабатывается в процессе упорной религиозной практики. И хотя такое знание не передается другим людям путем простого сообщения, все же оно выполняет именно функции знания: организует мировоззрение человека, его поступки - не только внешние, но и внутренние, - поступки по отношению к самому себе (например, раскаяние как поступок). Таким образом, знание научное и религиозное относятся к непересе-кающимся областям (первое — к внешнему миру, общему для всех людей, второе - к внутреннему миру конкретного человека). Оно имеет различные характеристики: научное знание в большинстве своем составляет интерсубъективное явное знание (доля неявного знания, на которое указывал М. Полани, в науке гораздо меньше), ядро же религиозного знания как раз составляет знание личностное и неявное (хотя содержание Библии, житий святых, наставлений духовных отцов составляет здесь сообщаемую часть, общую для всех верующих). Иными словами, религиозное знание - это знание субъекта о том, как ему об-
ращаться со своим внутренним миром, укрощать страсти, как распоряжаться собственной личностью (в религиозной терминологии - душой), сохраняя ее целостность и дееспособность. Заметим, что речь здесь идет именно о знании, а не о вере. Это знание о том, как веровать. И именно знание о том, как веровать, является целью постов, упражнения в молитвах и смирении, подвижнической жизни, отдающих себя православной вере.
С. Фуллер представил англоязычному читателю интереснейший и глубокий обзор исторических взаимоотношений религии и науки. Он симпатизирует не любой, но только монотеистической религии. Вместе с тем он сильно обеднил концепцию религиозного знания, сосредоточиваясь только на том его аспекте, который повлиял на науку. Упрекать автора за это не следует, поскольку это, скорее всего, и представляло изначальный замысел его работы. Он проанализировал противостояние двух научных теорий: теории разумного замысла (креационистское направление) и неодарвинизма (эволюционистское направление). Вместе с тем он никак не определился с отношением к другой точке зрения, более радикально примиряющей науку и религию: это убеждение в том, что науке и религии не о чем спорить, поскольку типы знания, вырабатываемые ими, относятся к разным сторонам реальности.
