CC BY
86
М.Ю. Вертий, Т.А. Скворцова, А.М. Семенцов РЕЛИГИОЗНЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ КАК ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ ФЕНОМЕН
Определение понятия «религиозный экстремизм» имеет важное теоретическое и практическое значение, поскольку это позволяет раскрыть сущность явления, а также дать научно обоснованные рекомендации по изучению экстремистских идеологических религиозных установок, их влияния на сознание, психологию и поведение части верующих, а также выработать комплекс государственноправовых мер борьбы с религиозным экстремизмом. Тем не менее в настоящее время не существует общепринятой точки зрения по поводу научного толкования названного феномена. Насколько эта задача сложна, свидетельствует то, что «исследователи данной проблемы не берут на себя смелость утверждать, что предложенное ими определение единственно верно и всеобъемлюще» [1, с. 30].
Феномен религиозного экстремизма исследовался учеными различных отраслей знаний. Среди ученых-политологов и религиоведов превалирует точка зрения, в соответствии с которой понятие «религиозный экстремизм» рассматривается исходя из этимологии слова «экстремизм» (от ехйешш - крайний)*. Так, исследователи этой проблемы советского периода - И.И. Бражник и Э.Г. Филимонов - исходят из понятия экстремизма как приверженности к крайним взглядам и действиям и отмечают, что «такая приверженность к крайним взглядам и действиям может иметь место в любой сфере общественной жизни, где сталкиваются различные взгляды и точки зрения на решение тех или иных проблем» [2, с. 90; 3, с. 17], в том числе и в религиозной сфере.
В современной научной литературе доминирует тот же подход, когда авторы, давая определение религиозному экстремизму, исходят из «приверженности некоторых религиозных групп или отдельных религиозных деятелей к крайним толкованиям своих вероучений и методам действия, основанным на нетерпимости к представителям других конфессий или жестком противоборстве в рамках одной конфессии» [4, с. 230].
Этот подход уже подвергался критике в литературе. И действительно, необходимо отметить, что такое определение религиозного экстремизма весьма неточно. Во-первых, следует признать неизбежную социально-политическую относительность оценок в качестве «крайних» взглядов и мер. Например, в государстве Саудовская Аравия ваххабизм - господствующее религиозное направление, возведенное в ранг государственной политики, а в условиях российского государственно-правового пространства -экстремистское религиозное вероучение.
Во-вторых, не всегда «крайние» взгляды можно отнести к числу экстремистских. Они могут и не повлечь за собой совершения конкретных насильственных и иных противоправных действий, а также заведомо не предполагать принуждения по отношению ко всем несогласным**.
В качестве альтернативы предлагалось определение экстремизма как идеологии, предусматривающей принудительное распространение ее принципов, нетерпимость к оппонентам и насильственное их подавление [5, с. 7-8].
Полагаем, что все приведенные выше определения понятия «религиозный экстремизм» акцентируют внимание на сущности религиозного экстремизма как политического феномена, сводя его к определенного рода идеологии, и не затрагивают его правового аспекта. Тем не менее, по нашему мнению, определение термина «религиозный экстремизм» должно также подчеркивать и правовую природу данного явления. С этих позиций определение должно содержать также указания на противоправный характер экстремистских деяний.
Феномен религиозного экстремизма подвергался теоретическому исследованию и в юридической науке. С правовых позиций религиозный экстремизм обычно определяется исследователями как совокупность противоправных деяний, совершаемых религиозными группами или отдельными верующими.
Так, С.Н. Фридинский определяет экстремизм как «деятельность общественных, политических и религиозных объединений, либо иных организаций, средств массовой информации, физических лиц по планированию, организации, подготовке, финансированию, либо иному содействию ее осуществлению, в том числе путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств, а также совершение действий, направленных на установление
единственной идеологии в качестве государственной; на возбуждение социальной, имущественной, расовой, национальной или религиозной розни, унижение национального достоинства; на отрицание абсолютной ценности прав человека; на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; на подрыв безопасности Российской Федерации, а равно публичные призывы к осуществлению указанной деятельности или совершению таких действий» [6, с. 8]. При этом религиозный экстремизм автор определяет как нетерпимость по отношению к инакомыслящим представителям той же или иных религий [7, с. 26].
Представляется, что при оценке религиозного экстремизма с правовых позиций, когда это явление рассматривается как перечень противоправных деяний, совершаемых верующими и религиозными организациями, не учитывается его идеологический аспект.
Таким образом, в научной литературе отсутствует комплексный, междисциплинарный подход к определению религиозного экстремизма, выработка которого представляется нам важной задачей. Полагаем, что комплексное изучение религиозного экстремизма как политико-правового феномена позволит наиболее полно отразить многогранную сущность этого явления.
Некоторые попытки такого подхода уже предпринимались ранее. Так, в «Атеистическом словаре» содержится следующее определение: «В условиях советского общества понятие Э.р. применяется прежде всего к идеологии и действиям тех фанатичных элементов в религиозных организациях, которые вступили на путь антиобщественной противозаконной деятельности, идущей вразрез с советским законодательством о религиозных культах» [8, с. 545-546].
Приведенная выше дефиниция в целом отражает политико-правовую сущность этого феномена. Она подчеркивает правовое содержание религиозного экстремизма, выделяя в качестве основной характеристики противозаконный характер экстремистских действий. Вместе с тем она определяет религиозный экстремизм не только как противозаконные действия, но и идеологию, тем самым подчеркивая сущность религиозного экстремизма как политического феномена.
Но мы полагаем, что данное определение несколько неполно и сводит сущность вопроса к чисто религиозным аспектам, отождествляя религиозный экстремизм и религиозный фанатизм. Несомненно, в основе религиозного экстремизма лежит фанатизм как крайняя форма религиозной одержимости*. Однако, с нашей точки зрения, неправомерно относить к числу экстремистов всех религиозных фанатиков и в этом контексте необходимо различать «религиозный экстремизм» и «религиозный фанатизм».
Кроме того, в данном определении не прослеживается связь между идеологическим и правовым аспектами экстремизма. Мы полагаем, что противоправные действия, осуществляемые религиозными группами или отдельными верующими, являются следствием той экстремистской религиозной идеологии, которую они исповедуют, но не всегда «крайнее», «фанатичное» исповедование этой идеологии ведет к совершению противоправных действий.
Исходя из этого представляется, что с политико-правовой позиции под религиозным экстремизмом следует понимать исповедание некоторыми религиозными группами или отдельными лицами идеологии, основанной на нетерпимости к представителям других конфессий и (или) атеистам или противоборстве в рамках одной конфессии, ведущее к совершению этими группами или лицами противоправных деяний, нарушающих права и законные интересы граждан, государства и общества в целом.
Мы считаем, что предложенное определение в наибольшей степени отражает политико-правовую сущность религиозного экстремизма.
Следует отметить, что в науке не только не существует единого доктринального определения понятия «религиозный экстремизм», но и вообще ставится под сомнение правомерность употребления данного термина.
Некоторые исследователи считают данное словосочетание неправомерным, некорректным, мотивируя это утверждение тем, что основные мировые религии не несут в себе признаков агрессии*. При этом некоторые из них считают, что феномен, именуемый «религиозным экстремизмом», на деле является только политическим экстремизмом, привлекающим религиозных деятелей или отдельные, подходящие к случаю постулаты религиозного содержания в качестве оправдывающей агрессию идеологии [9].
И действительно, большинство мировых религий не содержит призывов к насилию или убийству. Напротив, все традиционные религиозные концепции сводятся к тому, что религия является самым универсальным и эффективным средством обеспечения должного поведения людей. Добро в традиционных религиях рассматривается как поведение, угодное сверхъестественным силам, Богу, а зло -как грех, нарушение Божьей воли, игнорирование религиозных правил, требований божественного «нравственного закона» [10, с. 83].
Тем не менее в мировой практике известны прецеденты массовых самоубийств в конфессиональных средах, случаи ритуальных жертвоприношений, истязаний и насилия над личностью, факты террористических операций, свидетельствовавшие о массовых человеческих жертвах, ответственность за которые брала на себя та или иная религиозная группировка. И эти действия, носящие экстремистский характер, необходимо как-то квалифицировать. Очевидно, что это самостоятельная разновидность экстремизма, получившая название «религиозный экстремизм». Поэтому мы считаем, что употребление данного термина вполне оправданно.
Некоторые исследователи данной проблематики указывают на антикриминогенный потенциал религиозных норм [11, с. 189-190] и полагают, что «вероучительные доктрины, догматы и каноны, обусловленные особенностями вероучения, нормы поведения сами по себе не порождают и не могут порождать экстремизм» [1, с. 32].
Такой вывод, по нашему мнению, является весьма спорным. Конечно, постулат о том, что все традиционные религии вполне толерантны и не содержат призывов к религиозной нетерпимости и насилию, является вполне правомерным. Однако в истории, в том числе и в новейшей, есть примеры существования некоторых религиозных течений, групп или отдельных религиозных деятелей, которые исповедуют религиозную идеологию, основанную на нетерпимости к лицам, не исповедующим таковой, совершая при этом акты насилия и иные противоправные деяния. Так общеизвестно, что в основе сатанинского вероучения лежит сакральная ориентация на зло и насилие.
Полагаем, что вероучительные доктрины, догматы, каноны и т.п. лежат в основе религиозного поведения, как культового, так и внекультового, во многом обусловливают его. Поэтому исповедание экстремистской религиозной идеологии является тем идеологическим фундаментом, который обусловливает противоправные действия ее приверженцев.
Следует согласиться с точкой зрения доктора юридических наук В.В. Клочкова, который справедливо полагает, что «религиозные организации оказывают большое влияние на определение понятий преступного и конкретных составов преступлений» [12, с. 29]. При этом следует согласиться и с И. Бражником, который отмечает, что было бы неправомерным выделение конкретных конфессий в качестве более «предрасположенных» к экстремизму; в «традиционных» религиях преобладают здраворассудительные начала, позволяющие им «вписаться» в общество, приспособиться к изменяющимся условиям существования [3, с. 19].
Представляется, что традиционные вероучения, действительно, сами по себе не могут порождать противоправное поведение, а наоборот, в определенной мере противостоят поведению, нарушающему господствующие в обществе социальные нормы. Тем не менее некоторые догматические положения любого традиционного вероучения могут быть использованы в качестве экстремистской идеологии, если их абсолютизировать и в гипертрофированном виде преподносить верующим.
Что же касается нетрадиционных религиозных учений, то необходимо отметить, что некоторые из них содержат в себе определенные постулаты, носящие деструктивный характер и тем самым предопределяют экстремистские действия исповедующих их лиц.
Таким образом, проявления религиозного экстремизма могут иметь место при определенной трактовке того или иного традиционного вероучения, использовании его для достижения некоторыми лидерами или группами политических или коммерческих целей, а также в результате исповедания деструктивного вероучения, каноны и догматы которого прямо призывают к экстремистским действиям.
Исходя из этого, представляется верным классифицировать религиозный экстремизм в зависимости от источников возникновения. По этому критерию предлагаем следующую классификацию: фундаменталистский; модернистский; протестный; возникающий в результате взаимного проникновения религии и государства.
Первая разновидность религиозного экстремизма возникает в результате противостояния некоторых приверженцев традиционных религиозных течений процессам перемен и обновлению религии насильственными методами, или исповедующими идеологию, призывающую к таковым.
Под термином «религиозный фундаментализм» (от латинского термина fundamentalis) в широком смысле понимаются направления, свойственные любой религии, призывающие к возрождению традиционных ценностей и ориентирующиеся на консервативные социальные цели [13, с. 508]. Он сложился как движение, направленное против господствующей в современном мире секулярной идеологии [14, с. 58]. Основными чертами фундаменталистских течений являются буквальное восприятие религиозного учения и текстов священных книг, отвержение всякой возможности аллегорического истолкования Священного писания, провозглашение неизменности догматики, требование строгого исполнения всех религиозных предписаний.
Существуют умеренные фундаменталисты, стремящиеся к реализации своих целей средствами, не выходящими за рамки закона, и радикальные фундаменталисты, допускающие любые средства достижения своих целей, в том числе и насилие, и относящиеся крайне нетерпимо к представителям других религиозных течений, а также к атеистам. В этом случае такие радикальные взгляды приобретают экстремистский характер, и таких радикально настроенных фундаменталистов вполне можно назвать экстремистами.
Вторая разновидность религиозного экстремизма возникает в результате формирования определенного религиозного мировоззрения у лиц, исповедующих идеологию некоторых новых религиозных объединений.
Так называемые новые религиозные движения обычно возникают на базе традиционного вероучения, при этом трактуя его радикально. Социологи различают три фазы в развитии нетрадиционных религий [15, с. 5]. Первая фаза начинается с их становления под воздействием богоискательской среды и контркультуры, проникнутой религиозно-мистическими настроениями (эта фаза подчас малозаметна или даже отсутствует). Наиболее заметна фаза консолидации нового религиозного движения и резко негативного отношения к социальному окружению и к господствующим церковным организациям (этим объясняются их характерные названия: «религиозный протест», «альтернативные религии»).
Особенностью заключительной фазы развития новых религиозных движений является смягчение конфронтации с окружающим миром, умиротворение протеста и ассимиляция в среде «добропорядочных» религиозных объединений, пользующихся общественным признанием и правовым статусом. В некоторых случаях нетрадиционные религиозные движения перерастают в традиционные. Так было и с христианством: Плиний Младший говорил о «секте христиан», появившейся в его время среди иудеев [16, с. 8]. Однако фактически далеко не все нетрадиционные религии оказываются склонны к умиротворению, некоторые из них так и продолжают оставаться оппозиционными по отношению к традиционным религиям и обществу.
Таким образом, процесс становления новых религиозных организаций сопряжен с религиозным экстремизмом, который проявляется в большей или меньшей степени и со временем либо сходит на «нет», либо его проявления продолжаются по причине деструктивности учения самого религиозного течения.
Протестный тип религиозного экстремизма возникает как реакция верующих - протест против правовой политики государства, ущемляющей свободу совести и вероисповедания.
Проявления религиозного экстремизма возможны в результате создания государством правовой базы, ущемляющей право граждан на свободу совести и вероисповедания. В этом случае религиозный экстремизм возникает как протест верующих на невозможность осуществления этого своего права.
Религиозный экстремизм также проявляется в случаях соединения религии и политики. Религиозное мировоззрение индивида во многом определяет его отношение к тем или иным действиям, событиям, процессам, явлениям, что в конечном счете обусловливает модель его политического и правового поведения. Кроме того, в последнее время усилилась тенденция использования различными политическими партиями, движениями, иными политическими силами для своих идеологических концепций религиозных ценностей. Поэтому религиозная ситуация во многом определяет тенденции политического развития государства.
С другой стороны, государство имеет возможность оказывать регулятивное воздействие на религиозную жизнь общества, в том числе путем создания системы правового регулирования отношений в религиозной сфере.
Таким образом, налицо взаимное влияние религии и государства. Независимо от исторических или географических условий религия тесно связана с обществом и должна занимать в общественной жизни определенное место. Однако взаимное проникновение религии и политики государства представляет серьезную опасность.
В тех случаях, когда государство оказывается захваченным религией, становится ее орудием, подчинено религии до такой степени, что лишается собственной воли, автономной от воли религиозной, подобная ситуация может привести к феномену растворения государства в религии. История показывает, что когда государство подчинено религии, это приводит в конечном счете к росту религиозного экстремизма (примерами могут служить средневековая инквизиция или агрессивная политика современных исламских государств).
Если государство подчиняет себе религию, использует религию в собственных интересах, предоставляя необходимые для нее средства, направляя и обеспечивая ее и в результате зачастую подчиняя и даже порабощая себе, то это тоже влечет негативные последствия. Результатом подобного превышения государством своих полномочий может стать резкий протест, который проявляется также в виде
религиозного экстремизма или возникновения политических движений, возлагающих всю свою надежду на религию.
Значит, любое соединение политики и религии ведет в результате к проявлениям религиозного экстремизма. Известный русский юрист и общественный деятель А.Ф. Кони, занимавший посты сенатора и члена Государственного совета Российской империи, еще в царские времена привлек внимание к опасности слияния церковных и государственных структур. «Соединение политики и веры всегда приводило к дурным последствиям, - констатировал он в одном из своих трудов. - Там, где Церковь подчиняет себе политику... это вырождается в инквизицию; там, где политика подчиняет себе Церковь, там Церковь обращается в полицейское учреждение и несет службу городового в защиту веры и действует огнем и мечом» [17].
Итак, четыре выделенных выше типа религиозного экстремизма охватывают, по нашему мнению, все многообразие его проявлений. Предложенная классификация имеет не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку помогает в выработке конкретных направлений противодействия религиозному экстремизму.
Литература
1. Арестов В.Н. Религиозный экстремизм: содержание, причины и формы проявления. М., 1985.
2. Филимонов Э.Г. Христианское сектантство и проблемы атеистической работы. Киев, 1981.
3. Бражник И.И. Религиозный экстремизм: попрание прав верующих // Наука и религия. 1981. № 1.
4. Афанасьев Н.Н. Идеология терроризма // Социально-гуманитарные знания. 2002. № 1.
5. Верещагин В.Ю., Лабунец М.И. Политический экстремизм: этнонациональная институционализация и регионализация. Ростов н/Д, 2002.
6. Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом (уголовно-правовой и криминологический аспекты): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003.
7. Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом: Уголовно-правовой и криминологический аспекты. Ростов н/Д, 2004.
8. Атеистический словарь. М., 1983.
9. Проблемы религиозного экстремизма в Центральной Азии: Сб. матер. междунар. конф. Казахстанского института стратегических исследований. (Алматы, КИСИ, 5.04.2001 г.) //
http://www.kisi.kz/Parts/Confs/Content_2html.
10. Антоненко Т.А. Религиозные нормы в системе правового регулирования (теоретикометодологический аспект): Дис. ... канд. юрид. наук. Рос-тов н/Д, 1999.
11. Тихонравов Ю.В. Судебное религиоведение. М., 1998.
12. Клочков В.В. Религия, церковь, правонарушение // Советское государство и право. 1983. № 8.
13. Религиоведение: Учебное пособие и учебный словарь-минимум / Под ред. И.Н. Яблокова. М., 1998.
14. Самыгин С.И. и др. Религия и политика. Ростов н/Д, 1996.
15. Балагушкин Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России. М., 1999.
16. Тоталитарные секты: свобода от совести. Статьи, документы, журналистские расследования деятельности нетрадиционных религиозных организаций в современной России. М., 1997.
17. Красиков А. Религия и церковь в новом государстве // Россия в ХХ1 веке: проблемы и перспективы: Матер. междунар. конф. 23-25 июня 2000 г., г. Иркутск // http://www.kennan.yar.ru/.
