CC BY
72
УДК 128
В. П. СМИРНОВ Н.П.СМИРНОВ
Омский государственный технический университет
Новосибирский военный госпиталь
РЕЛИГИОЗНО-НРАВСТВЕННОЕ УЧЕНИЕ Л. Н. ТОЛСТОГО В КНИГЕ «ПУТЬ ЖИЗНИ»
В статье представляется возможность понять мысли Л.Н. Толстого о судьбе человека и смысле жизни. Рассматриваются рассуждения о добре как высшей цели жизни.
Д. Н. Толстой считал неверным такой подход к оценке жизни, когда она рассматривается как нечто, находящееся «вне» оценивающего ее человека, «по ту сторону» его собственной жизни, «безотносительное» к качеству и содержанию этой индивидуальной жизни. Жизнь, которая дается каждому человеку, — это благо, это дар, благотворный уже сам по себе. А если человек превращает свою жизнь в нечто, что он расценивает как бессмысленное и злое, то повинна не жизнь сама по себе, а прежде всего он сам, превративший благо в зло.
В основе учения Л.Н. Толстого - понятие веры. Смысл жизни — в объединении людей на основе любви и с Богом — на основе осознания в себе божественного духа.
Толстой считает, что жизнь человека наполняется смыслом в той мере, в какой он подчиняет ее исполнению воли Бога, а воля Бога дана нам как закон любви, противостоящий закону насилия. Закон любви полнее и точнее всего развернут в заповедях Христа. Чтобы спасти себя, свою душу, чтобы придать жизни смысл, человек должен перестать делать зло, совершать насилие, не отвечать злом на зло, не противиться злу насилием — такова основа жизнеучения Л. Н.Толстого.
Размышления Л.Н. Толстого о смысле жизни
По мнению Толстого, человек находится в разногласии, разладе с самим собой. В нем как бы живут два человека — внутренний и внешний, из которых первый недоволен тем, что делает второй, а второй не делает того, чего хочет первый. Эта противоречивость обнаруживается в разных людях с разной степенью остроты, но она присуща им всем. Противоречивый в себе, раздираемый взаимно отрицающими стремлениями, человек обречен на то, чтобы страдать, быть недовольным собой. Он постоянно стремится преодолеть себя, устранить все, что порождает страдания и чувство недовольства, жить так, чтобы жизнь имела смысл.
Осуществление своих желаний люди связывают с цивилизацией, изменением внешних форм жизни, природной и социальной среды. Предполагается, что человек может освободиться от страдательного положения с помощью науки, искусств, роста экономики, развития техники и т.д. Личный опыт и наблюдения над людьми своего круга убедили Толстого в том, что этот путь является ложным. Чем выше поднимается человек в своих мирских занятиях и увлечениях, чем
глубже познания, тем сильнее душевное беспокойство, недовольство и страдания, от которых он в этих своих занятиях хотел освободиться. Можно подумать, что если активность и прогресс умножают страдания, то бездеятельность будет способствовать их уменьшению. Такое предположение неверно. Причиной страданий является не сам по себе прогресс, а ожидания, которые с ним связываются. С этой точки зрения нет большой разницы, делается ли акцент на активность и прогресс или бездеятельность. Ошибочной является сама установка придать человеческой жизни смысл путем изменения ее внешних форм.
Прогресс обессмысливается, если рассматривать его в перспективе смерти человека. К чему деньги, властьит. п., к чему вообще чего-то добиваться, если все неизбежно оканчивается смертью и забвением?
Вывод обессмысленности жизни, к которому как будто бы подводит опыт и который подтверждается философской мудростью, является, с точки зрения Толстого, явно противоречивым логически, чтобы можно было с ним согласиться. Как может разум обосновать бессмысленность жизни, если он сам является порождением жизни ? У него нет оснований для такого обоснования. Поэтому в самом утверждении о бессмысленности жизни содержится его собственное опровержение: человек, который пришел к такому выводу, должен был бы прежде всего свести свои собственные счеты с жизнью, и тогда он не мог бы рассуждать о ее бессмысленности, если же он рассуждает о бессмысленности жизни и тем самым продолжает жить, значит, в действительности она не такая бессмысленная и плохая, как об этом говорится. Не менее убедительно возражение Толстого: если жизнь бессмысленна, то как же жили и живут миллионы и миллионы людей, все человечество? И раз они живут, радуются жизни и продолжают жить, значит, они находят в ней какой-то важный смысл? Какой?
Вопрос о смысле жизни есть вопрос о соотношении конечного и бесконечного в ней, то есть о том, имеет ли конечная жизнь вечное, неуничтожимое значение и если да, то в чем оно состоит? Есть ли в ней что-либо бессмертное? Если бы конечная жизнь человека заключала свой смысл в себе, то не было бы самого этого вопроса. Следовательно, вопрос о смысле жизни шире охвата логического знания, он требует выхода за рамки той области, которая подвластна разуму. «Нельзя было искать в разумном знании ответанамойвопрос», - пишет Толстой. Приходилось признать, что «у всего живущего человечест-
ва есть еще какое-то другое знание, неразумное — вера, дающая возможность жить» [1, с. 230].
Философские мысли о Боге, вере, любви
Л.Н. Толстой приходит к выводу, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры, а не знания: «Для того, чтобы человеку жить хорошо, ему надо знать, что он должен и чего не должен делать. Для того, чтобы знать это, нужна вера. Вера — это знание того, что такое человек и для чего он живет на свете. И такая вера была и есть у всех разумных людей. Жизнь человека без веры — жизнь животного» [1, с. 230].
Вера (и не только религиозная) — важнейший принцип всего мировоззрения Толстого. Вера — это в то же время убежденность в идеалах добра и справедливости, которые лежат в основе всякой толстовской мысли. «Вера — есть знание человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, аживет. Вера — есть сила жизни» [1, с. 231]. Из этих определений становится понятным, что для Толстого жизнь, имеющая смысл, и жизнь, основанная на вере, есть одно и то же.
Одновременно и придает смысл жизни, и составляет ее сокровенный смысл — любовь — как источник нравственной связи человека с миром и людьми его окружающими. Любовь как этический принцип означает, по убеждению писателя, прежде всего бережное и благодарное отношение человека к своему бытию, понятому как дар — дар высшей любви. Живя среди людей, разделяя с ними нелегкий труд по ежедневному воссозданию этой жизни, человек учится любить людей, понимая не только «необходимость», «неизбежность» другого человека, но и глубокую осмысленность бытия другого человека.
Постигнув через эту любовь смысл жизни, он верно постигнет и смысл смерти. Любящий человек чувствует, что жизнь не кончается с его собственной кончиной. Те, кого он любит, остаются жить, а в них — и он сам; и чем больше тех, кого он любит, тем больше его — общей с ними — жизни остается и после его смерти.
Согласно Толстому, смерть как бессмыслица, как зло, побеждается любовью.
Правильное отношение к другим людям определяется тем, что надо любить людей как братьев, любить всех, без каких-либо изъятий, независимо от каких бы то ни было мирских различий между ними. Перед Богом теряют какой бы то ни было смысл все человеческие дистанции — между богатством и бедностью, красотой и безобразием, молодостью и дряхлостью, силой и убожеством и т. д. Необходимо ценить в каждом человеке достоинство божественного происхождения. «Царство Бога на земле есть мир всех людей между собою» [1, с. 234], а мирная, разумная и согласная жизнь возможна только тогда, когда люди связаны одинаковым пониманием смысла жизни, единой верою.
Забота о спасении души.
Добро - высшая цель жизни
Правильное отношение к себе кратко можно определить как заботу о спасении души. «В душе человека находится идеал полного, бесконечного божеского совершенства. Только стремление к этому совершенству отклоняет направление жизни человека от животного состояния к божескому настолько, насколько это возможно в этой жизни» [1, с. 240]. С этой точки зрения не имеет значения реальное состо-
яние индивида, ибо какой бы высоты духовного развития он не достиг, она, эта высота, является ничтожной по сравнению с недостижимым совершенством божественного идеала. Какую бы конечную точку мы ни взяли, расстояние от нее до бесконечности будет бесконечным. Поэтому показателем правильного отношения человека к себе является стремление к совершенству, само это движение от себя к Богу. Более того, «человек, стоящий на низшей ступени, подвигаясь к совершенству, живет нравственнее, лучше, более исполняет учение, чем человек, стоящий на гораздо более высокой ступени нравственности, но не подвигающийся к совершенству» [1, с. 244]. Сознание степени несоответствия с идеальным совершенством — таков критерий правильного отношения к себе. Поскольку реально эта степень несоответствия всегда бесконечна, то человек тем нравственнее, чем полнее он осознает свое несовершенство.
Если брать эти два отношения к Богу — отношение к другим и отношение к себе, — то исходным и основополагающим, с точки зрения Толстого, является отношение к себе. Нравственное отношение к себе как бы автоматически гарантирует нравственное отношение к другим. Человек, сознающий, как бесконечно он далек от идеала, есть человек, свободный от суеверия, будто он может устроить жизнь других людей. Забота человека о чистоте собственной души является источником нравственных обязанностей человека по отношению к другим людям.
В главе «Одна душа во всех» Толстой пишет о единении народов как единении душ: «Чем больше живет человек для души, тем ближе он чувствует себя со всеми живыми существами. Живи для тела — и ты один среди чужих, живи для души — и тебе все родня» [1, с. 247].
И далее: «Души человеческие, отделенные телами друг от друга и от Бога, стремятся к соединению с тем, от чего они отделены, и достигают этого соединения с душами других людей любовью, с Богом — сознанием своей божественности. В этом все большем и большем соединении с душами других людей — любовью и Богом — сознанием своей божественности заключается и смысл, и благо человеческой жиз-ни»[1, с. 247].
По мнению Толстого: «Истинная вера только та одна, что Бог — любовь. А от любви не может быть ничего, кроме добра» [1, с.248].
Л.Н. Толстой создает свою новую религию, где «Бог — есть Добро». «Добро — есть вечная, высшая цель нашей жизни. Стремление к добру — это стремление к Богу. Добро - есть Бог». Все «злое» превратится в «доброе» в процессе внутреннего накопления нравственной силы. Он полагал, что истинная доброта не только добродетель и радость, но и орудие борьбы, гораздо более могущественное, чем насилие. Надо отвечать добрым словом на злое, оказать услугу за обиду, подставить другую щеку, когда ударили по одной. Побеждать гнев надо кротостью, зло добром, скупого щедростью, лгуна правдой,
Л.Н, Толстой приходит к выводу, что делать добро — единственно верное средство быть счастливым: «Тот, кто делает добро другому, делает больше всего добра самому себе — не в том смысле, что ему будет за это награда, а тем, что сознание сделанного добра дает уже большую радость» [ 1, с. 249]. И чем человек умнее и добрее, тем больше он видит добра в людях, а чем глупее и злее, тем больше он видит недостатков в других. Добрый человек тот, кто помнит свои грехи и забывает свое добро, а злой — наоборот, - тот, кто помнит свое добро и забывает свои грехи.
Непротивление злу насилием
По мнению писателя, не только на добро надо отвечать добром — и на зло надо отвечать добром. Непротивление — больше чем отказ от закона насилия. «Признание жизни каждого человека священной есть первое и единственное основание всякой нравственности» [1]. Непротивление злу как раз и означает признание изначальной, безусловной святости человеческой жизни.
Через непротивление человек признает, что вопросы жизни и смерти находятся за пределами его компетенции. Он вообще отказывается от того, чтобы быть судьей по отношению к другому. Человеку не дано судить человека. В тех же случаях, когда мы как будто бы судим других людей, называя одних добрыми, других злыми, то мы или обманываем себя, или окружающих. Л.Н. Толстой писал: «Человек никогда не должен делать насилие ради того, что он считает добром, ибо то, что считается добром и злом не одно и то же для всех людей. То, что один человек считает злом, есть зло сомнительное (другие считают его добром) ; насилие же, которое он совершает во имя уничтожения этого зла — лишение свободы, смерть, — уже точно зло» [1, с. 250].
«Все, что не твоя душа, все это не твое дело», — говорит Толстой. Отказываясь сопротивляться злу насилием, человек признает эту истину, он отказывается судить другого, ибо не считает себя лучше его. Не других людей надо исправлять, а самого себя, надо бороться со злом в своей душе.
Непротивление от насилия отличается тем, что оно является областью индивидуально ответственного поведения. Как ни трудна борьба со злом в самом себе, она зависит только от самого человека.
Писатель рассматривает расхожие аргументы против непротивления. Один из них состоит в том, что нельзя идти одному человеку против всего мира. Что, если, например, я один буду таким кротким, как требует учение, а все остальные будут продолжать жить по прежним законам, то я буду осмеян, напрасно погублю свою жизнь.
Второй аргумент ставит под сомнение осуществление учения Христа из-за того, что это сопряжено с большими страданиями. Вообще жизнь человеческая не может быть без страданий. Весь вопрос в том, когда этих страданий больше, тогда ли, когда человек живет во имя Бога, или тогда, когда он живет мирской жизнью. Ответ Толстого однозначен: тогда, когда он живет во имя мира. Рассмотренная с точки зрения бедности и богатства, болезни и здоровья, неизбежности смерти жизнь христианина имеет то преимущество, что не поглощается полностью пустым занятием мнимого обеспечения жизни, погоней за властью, богатством, здоровьем. В жизни сторонников учения Христа меньше страданий уже хотя бы по той причине, что они свободны от страданий, связанных с завистью, разочарованиями от неудач в борьбе, соперничеством. Опыт, говорит Толстой, также подтверждает, что люди главным образом страдают не из-за их христианского всепрощения, а из-за их мирского эгоизма. Учение Христа не только более нравственно, но оно и более благоразумно. Оно предостерегает людей оттого, чтобы они не делали глупостей.
По мнению Л.Н. Толстого, аргументы против непротивления являются не более чем предрассудками. С их помощью люди стремятся обмануть самих себя, найти прикрытие и оправдание своему безнравственному и гибельному образу жизни, уйти от личной ответственности зато, как они живут.
Непротивление, по мнению Толстого, есть приложение учения Христа к общественной жизни, конкретный путь, преобразующий отношения вражды между людьми в отношения сотрудничества между ними.
Противиться злу можно ненасильственными методами, и, более того, только тогда можно противиться насилию, когда отказываешься отвечать тем же.
«Защитники общественного жизнепонимания стараются смешать понятие власти, т.е. насилия, с понятием духовного влияния, но смешение это совершенно невозможно» [1, с. 250]. Лев Николаевич понимал непротивление как позитивную силу любви и правды, кроме того, он называеттакие формы сопротивления, как убеждения, спор, протест, которые призваны отделить человека, совершающего зло, от самого зла, призывают к его совести, духовному началу в нем.
Л.Н. Толстой ощущал реальность зла в мире — в себе, в других, в частной и социальной жизни. Сознавал греховную поврежденность людей и проистекающего отсюда несовершенства человеческой природы — ибо «мир во зле лежит».
Совершенство человека не в богатстве, не в знаниях, не в технике, а во внутренней гармонии правды, красоты, добра.
Л.Н. Толстой в религии видел достаточное основание для полного человеческого счастья и совершенства. Он исходил из того положения, что жизнь дана человеку для радости, все люди хотят быть счастливыми. Отчего же мы не достигаем счастья?
Оттого, что мы следуем к счастью своей «животной личности». Счастье же «животной личности» невозможно, потому что стремление к такому счастью приводит людей к борьбе друг с другом, потому что животная жизнь не может быть свободна от страданий и, наконец, потому что животная жизнь подлежит смерти. Чтобы избавиться от страданий и достигнуть истинного счастья, следует жить любовью к другим. Истинное благо — стремление к счастью других. Жизнь потому предстает для человека исполненной смысла, что отношение к ней раскрывается для него через отношения к окружающим его людям. Осмысленность этого отношения выражается для Толстого в формуле: «Не причиняй другим того, чего не хочешь, чтобы они причинили тебе», или другое выражение того же самого: «Поступай по отношению к другим так, как хочешь, чтобы они поступали по отношению к тебе».
Осмысленность эта неотделима от той большой ответственности, которая возлагается на человека. Она есть воздаяния за праведность его отношений к другим людям.
Реализуя в своем общении с другими людьми моральные принципы, человек приходит к убеждению в абсолютности нравственных принципов, а следовательно, и в осмысленности жизни в целом. Словом, и здесь убеждение в том, что жизнь имеет смысл, дается человеку как награда за осмысленную жизнь,
Религиозно-нравственные суждения Л.Н. Толстого о труде, слове и мысли
Человек превращает свою жизнь в зло, если отпадает от общего процесса «добывания», т.е. постоянного воспроизводства этой жизни, каковое, по убеждению Толстого, есть и призвание, и долг каждого человека: деятельное выражение благодарности за тот дар жизни, что он получил. Воспроизводя жизнь свою в суровом и нелегком труде, человек учится
«изнутри» постигать осмысленность жизни, ее необходимость.
Представление об осмысленности жизни дается человеку как награда за серьезное к ней о тношение. Человек, всерьез стремящийся воздать своей жизни зато благо — бытие, которое он получил вместе с ней, приходит к убеждению в осмысленности жизни. А это убеждение, в свою очередь, дает ему силы, чтобы сносить все трудности, все тяготы повседневного существования, не впадая в отчаяние и уныние. Толстой считал, что нравственной личностью может быть только человек труда. Полноценной личностью является «высокодуховный» человек, умеющий трудиться. Люди труда являются носителями лучших нравственных черт: благородства, обязательности, уважения к ближним, совестливости. Простые люди, живущие собственным трудом знают, что надо жить по закону божьему и жить так, чтобы не погубить свою душу. Малообразованность этих людей, отсутствие у них философских и научных познаний не препятствует пониманию истины жизни.
ВIX главе «Тунеядство» Толстой пишет, что большой грех делает человек, если, пользуясь трудами людей, сам не работает. «Человек живет и телесной, и духовной жизнью. Закон телесной жизни — труд. Закон духовной жизни — любовь. Если человек нарушил закон телесной жизни — закон труда, он неизбежно нарушит и духовный — законлюбви».
В общении людей большую роль играет слово. Оно есть ценнейшее свойство человека. Лев Толстой в главе XXIII писал: «Слово - дело великое. Великое потому, что оно есть могущественнейшее средство единения людей» [1 ]. Слово, мысль, по мнению писателя, надо правильно использовать для блага людей: «Словом можно соединить людей, словом можно разъединить их; словом же можно служить вражде и ненависти. Слово — выражение мысли, мысль — проявление Божеской силы, и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает. Оно может быть безразлично, но не может и не должно быть выражением зла».
Красота и сила человеческой мысли изумляли писателя, он видел в ней величайшее чудо на земле: « Если бы человек не мог мыслить, он бы не понимал, зачем он живет. А если бы он не понимал, зачем он живет, он не мог бы знать, что хорошо и что дурно. И потому нет ничего дороже для человека того, чтобы хорошо мыслить. Мыслить, значить познавать истину» (1]. «Человек был бы несвободен, если бы он не знал никакой истины, и точно так же не был бы свободен и даже не имел бы понятия о свободе, если бы вся истина, долженствующая руководить его в жизни, раз навсегда, во всей чистоте своей, без примеси заблуждений была бы открыта ему» [ 1, с. 415]. Свобода и состоит в этом движении от темноты к свету, от низшего к высшему,«от истины, более смешанной с заблуждениями, к истине, более освобожденной от них». Ее можно определить как стремление руководствоваться истиной.
Свобода не тождественна произволу, простой способности действовать по прихоти. Она всегда связана с истиной. По классификации Толстого, существуют истины троякого рода. Во-первых, истины, которые уже стали привычкой, второй натурой человека. Во-вторых, истины смутные, недостаточно проясненные. Первые уже не совсем истины. Вторые еще не совсем истины. Наряду с ними есть третий ряд истин, которые, с одной стороны, открылись человеку с такой ясностью, когда он их не может обойти и должен определить свое к ним отношение, а с
другой стороны, не стали для него привычкой. По отношению к истинам этого третьего рода и обнаруживается свобода человека. Здесь важно и то, что речь идет об истине ясной, и то, что речь идет об истине более высокой по сравнению с той, которая уже освоена в жизненной практике. Свобода есть сила, позволяющая человеку идти по пути к Богу.
Заключение
Толстого часто упрекали в абстрактном морализме. A.A. Исаев в книге «Граф Л.Н. Толстой как мыслитель» утверждал, что мысли Толстого поверхностны, на них лежит печать поспешности. «Он большей частью лишь напомнил о том, что знакомо, напомнил с бесчисленными повторениями. Ему лично принадлежат немногие мысли; нередко они отличаются сомнительными достоинствами» [6, с. 230].
Исаев утверждает о несостоятельности Толстого как мыслителя. Русские религиозно-философские мыслители Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, критикуя Толстого, выражали неудовлетворение «слабостью» его религии, несостоятельностью ее основ.
Плеханов писал: «Я считаю его гениальным художником и крайне слабым мыслителем» [7].
И.А. Ильин (1883-1954), известный философ и правовед написал трактат «О сопротивлении злу силою» (1925), в котором автор пытался восстановить древнее русское православное учение о мече во всей его силе и славе.
Русский философ и богослов В.В. Зеньковский (1881-1962) утверждал в своей книге «История русской философии»: «Толстой принял учение Христа, но для него Христос не Бог, а между тем он следовал Христу именно как Богу. Это странное сочетание мистической взволнованности с очень плоским и убогим рационализмом, сочетание искренней преданности Христу с отрицанием в нем Божественного начала вскрывает внутреннюю дисгармонию в Толстом» [8]. Зеньковский считал, что все же значение Толстого в истории русской мысли огромно. Самые крайние его мысли, максимализм и одностороннее подчинение всей жизни отвлеченному моральному началу довели до предела одну из основных и определяющих стихий русской мысли. Построения толстовского «панморализма» образуют некий предел, перейти за который уже невозможно, но вместе с тем то, что внес Толстой в русскую (и не только русскую) мысль, останется в ней навсегда. В призыве к построению культуры на религиозной основе — огромное философское значение Толстого. «Добро может быть Абсолютным, или оно не есть добро...» — таков итог исканий Толстого, таково его завещание русскому сознанию, по мнению Зеньковского [8].
Иная точка зрения: религиозно-нравственное учение Л.Н. Толстого можно назвать учением о бескорыстной любви как единственной разумной деятельности, дающей чувство удовлетворения, радости, счастья, просветления. В учении Толстого любовь — это деятельность добра, средство самореализации духовной сущности, способ бытия — «истинной» жизни.
Религия в представлении Л.Н. Толстого не обязательные ритуалы, обряды, служители церкви, а общее понимание, ответ на вопрос, в чем предназначение человека, какова цель его жизни.
Главное в отношениях между людьми — преодоление гордыни самомнения. По мысли Толстого, каждый должен поставить перед собой скромную, но выполнимую задачу заняться самосовершенство-
ванием в творении любви и добра, но не человечеству вообще, а ближним, тем, кто с тобой рядом.
Правильное отношение к себе кратко можно определить как заботу о спасении души. «В душе человека находится идеал полного божеского совершенства».
Нравственное отношение к себе гарантирует нравственное отношение к другим. Забота о чистоте собственной души служит основой, источником нравственных обязанностей человека по отношению к другим людям.
В наше время духовность приобретает еще большую значимость для того, чтобы противостоять стихии наживы. Человеческая деятельность должна иметь экологические, финансовые и моральные границы. Выходя за эти границы, деятельность человека перестает быть разумной, ибо все разумное имеет свои пределы: беспредельна только глупость.
Лев Николаевич Толстой в работе «Путь жизни» прозорливо заметил: «Люди видят, что в их жизни что-то надо улучшить. Улучшить же человек может только одно, что в его власти, — самого себя». Л. Толстой неистощим в призывах к самосовершенствованию и вдохновенно изобретателен в поисках путей к совершенству.
Религиозно-нравственное учение Толстой изложил в работах философского и психологического
характера: «Исповедь», «О жизни», «Царство Божие внутри Вас», «В чем моя вера?», «Религия и нравственность», «Путь жизни».
Библиографический список
1. Толстой Л.Н. Путь жизни. - М.-Высш. шк.- 1993г. - 527с.
2. РоэентальМ.М. философский словарь. — М,-Издательство политической литературы.- 1975г.
3. Философский энциклопедический словарь.-М.- 1983г.
4. Гусейнов АЛ. Великие моралисты.- М- Республика,- 1995г.
5. Козлов Н.С.Лев Толстой как мыслитель и гуманист.-Изд. МГУ.- 1985г.
6. Исаев A.A. Граф Л.Н.Толстой как мыслитель.-Спб,- 1911г.-с.230
7. Плеханов Г.В. Искусство и литература. М. - 1948г.-с.655
8. Зеньковский В.В. История русской философии. - Изд: «Феникс». — Ростов. -T.I.- стр. 460-461.
СМИРНОВ Владимир Петрович, преподаватель кафедры электроснабжения промышленных предприятий, аспирант энергетического института Омского государственного технического университета. СМИРНОВ Николай Петрович, кандидат медицинских наук, старший ординатор Новосибирского военного госпиталя, капитан медицинской службы.
УДК »47(470) 002 2(571 1/.5) н. П. КУРУСКАНОВА
Омский государственный технический университет
О НЕЛЕГАЛЬНОЙ ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СИБИРСКИХ ЭСЕРОВ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
(19 ИЮЛЯ 1914 г.- 27 ФЕВРАЛЯ 1917г.)
В статье предприянто комплексное изучение нелегальной издательской деятельности сибирских эсеров в годы Первой мировой войны. Рассмотрено состояние их полиграфической базы, охарактеризована тематика изданий, показана динамика их выпуска, выяснен вклад отдельных эсеровских формирований в издательскую сферу. Работа проведена на основе научно-исследовательской литературы, архивных и опубликованных источников.
В ходе Первой мировой войны (19 июля 1914 г.— 27 февраля 1917г.) в Сибири существовали ^эсеровских организаций и групп, из них 7 находились в Енисейской губернии (они охватывали 14 населенных пунктов) и 4 — в Иркутской губернии (22 пункта) [ 1 ]. В сложное военное время местные организации ПСР, продолжавшие переживать организационный и идейный кризис, по-разному подошли к данному событию. Большая часть сибирских эсеров встала на позиции "защиты Отечества", оправдывая, таким образом, политику царизма. Они считали, что никакие обстоятельства не давали им права на проведение борьбы с правительством революционными средствами. Поэтому большинство таких эсеровских
групп подпольной работой не занималось. Их члены предпочитали сотрудничать в кооперативных учреждениях и легальной печати.
В 1915 г., когда русская армия стала терпеть крупные поражения на фронтах, а в тылу резко обострились социально-экономические проблемы, постепенно стал происходить спад патриотических настроений. Левые эсеры и центристы в сентябре 1915 г. приняли участие в Циммервальдской конференции интернационалистов. Эта конференция приняла резолюции, подчеркивавшие необходимость "коренного политического переворота" в России. Хотя в период Первой мировой войны среди местных эсеров, по мнению исследователей, преобладали оборонцы
