CC BY
15ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА И БЕЗОПАСНОСТЬ
Том 5 • Номер 1 • Январь-март 2018 ISSN 2499-9431 Food Policy and Security
>
Креативная экономика
издательство
Религиозно-исторические истоки становления колхозно-совхозного строя
В статье рассматриваются историко-религиозные предпосылки коллективизации российской деревни. Используя артефакты «хождения» своего прапрадеда Кузьмы в старообрядческое Выговское общежи-тельство, автор доказывает, что предпосылки коммунализации жизни идут у русских из языческой, раннехристианской и особенно древнеславянской обрядовости богослужения, в наибольшей степени присущей до революции староверам. Раскрывается геополитическая подоплека реформ Никона, их связь с западнизмом и либерализмом.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: православие, древнеславянская обрядовость, коммунальность бытия, реформы Никона, репрессии староверов, колхозно-совхозный строй
The religious-historical origins of the formation of the kolkhoz-sovkhoz (collective farm) system
Staroverov V.I. 1
1 The Institute of Socio-Political Research under the Russian Academy of Sciences (ISPR RAS), Russia
стройки и по сию пору в либеральной и неолиберальной печати, то специально, то фоном гуляют инвективы о антиисторизме и идеологической обусловленности, а потому и неэффективности колхозов и совхозов СССР. Сегодня этим пробавляются зубры антикоммунизма И.Буздалов, Л.Млечин, А.Ципко и сонм более мелких его зоилов.
Во многих своих монографиях последних десятилетий я приводил социально-экономические, социокультурные и иные аргументы необоснованности и идеологической заданности таких инвектив. Сейчас, учитывая всеобщий интерес к событиям в православии, хочу аргументировать последний тезис анализом религиозно-исторических предпосылок коллективизации российской деревни.
Как атеист, я вообще-то никогда не интересовался социологической стороной религии. Однако, будучи потомком старообрядческого рода, много читал литературы о язычестве, крещении Руси и перипе-
Староверов В.И. 1
1 Институт социально-политических исследований РАН, Москва, Россия АННОТАЦИЯ:
о времен последнего этапа так называемой горбачевской пере
тиях православия в России, поскольку еще в отрочестве у меня появилось желание проникнуть в ментальный мир пращуров из нашей староверовской династии и со временем написать о нем, если не роман, то публицистическое эссе.
Интерес к нашей родовой династии пробудил во мне старорусский краевед И. Вязинин, прозванный Ведуном. С ним мы пересеклись в редакции «Старорусской правды», в которую я с одиннадцати лет начал писать селькоровские заметки и корреспонденции. Узнав, откуда я и мою фамилию, он сказал: «Знай, твоя деревня Ужин упоминается в летописях XIV века. И, кстати, в архивах я нашел донос ужинского попа на вероучителя местных староверов Кузьму, не твой ли предок?».
С того момента я стал собирать сведения о своих предках. И уже в школьные годы накопил неплохой архив о них. Самым ценным в нем были пестревшие «ерами», «ять» и «ижицей» эпистолярные артефакты нашего долгожителя прадеда, старосты ужинского молельного дома староверов Николая Кузьмича, свидетеля о событиях Х1Х века, - прожил 104 года - а также написанные по-старославянски записки прапрадеда Кузьмы о его хождении в Выговское общежительство старообрядцев. Перевести их на современный язык мне помог бывший прислужник молельного дома, почитатель памяти Кузьмича дед Федос. Оригиналы я отдал Ведуну за его обещание написать о вероучителе рушан Кузьме.
Сам я ни романа, ни эссе так и не написал. Однако, в годы буржуазной контрреволюции и реставрации в России капиталистического строя мне все чаще стали приходить на ум давние артефакты моих старообрядческих предков, поскольку в социокультурных и социально-экономических отражениях их религиозных представлений начал обнаруживать связь с проблемностью современной деревни. Более того, такая
ABSTRACT:_
The article deals with the historical and religious background of collectivization of the Russian village. Using the artifacts of the «journey» of his great grandfather Kuzma in the old believer Ligovskoe common-community, the author argues that the preconditions of communalization of life coming from the Russian of pagan, early Christian, and especially the old Slavonic rites of worship, to the greatest degree inherent to the revolution the conservatives. Reveals the geopolitical underpinnings of the reforms of Nikon, their relationship with Westernism and liberalism.
KEYWORDS: orthodoxy, ancient Slavic ritual, communal life, the reforms of Nikon, the repression of the old believers, the collective-state farm system
JEL Classification: Received: 30.11.2017 / Published: 31.03.2018
© Author(s) / Publication: CREATIVE ECONOMY Publishers
CITATION:_
Staroverov V.I. (2018) Religiozno-istoricheskie istoki stanovleniya kolkhozno-sovkhoznogo stroya [The religious-historical origins of the formation of the kolkhoz-sovkhoz (collective farm) system]. Prodovolstvennaya politika ibezopasnost. 5. (1). - 47-65. doi: 10.18334/ppib.5.1.40108
связь протянулась и с языческими истоками их приверженности к древнеславянскому православию.
Именно освещению характера этой связи и посвящена эта статья. В частности, я хочу поведать о духовных, социальных и иных ценностях, почерпнутых прапрадедом не только в Даниловском монастыре на реке Выг, но и в общежительстве старообрядцев на Выгозере.
Вообще-то, до недавних пор единственный мой материал, который имел некоторое отношение к религиозной теме, это была статья, опубликованная в бытность студентом журфака МГУ в газете «Советская культура» о сельских знахарях, колдунах и не учтенных в церковных кондуитах «святых», типа новгородского Антония Леохновского [1].
Потом мои журналистские интересы ушли далеко от религиозной тематики, тем более что через десять лет я ушел в науку. Конкретнее - в дебри аграрно-сельской социологии. а наука за тематический разброс в исследованиях, если вы не гений энциклопедист, как правило, наказывает, обрекая исследователя на скольжение по верхам проблематики, не допуская его до познания глубинных таинств реальности, особенно социокультурной.
О записках Кузьмы я вспомнил уже в 1991 г. в ходе полемики на Всесоюзном радио с членами межрегиональной депутатской группы. а именно, с популярным тогда у перестройщиков публицистом деревенщиком Ю. Черниченко и академиком Т. Заславской, рьяно требовавшим преобразовать колхозно-совхозный строй в конгломерат единоличных крестьянско-фермерских хозяйств.
Издавна склонный к социальной и идеологической стигматизации (навешиванию социальных и иных ярлыков, вызывающих неприязнь к их объектам) Черниченко, наклеив на председателей колхозов и директоров совхозов ярлык «красных баронов», истерично вопил, что коллективизация единоличного сельского хозяйства - это проявления тоталитаризма И. Сталина и ничем не оправдываемого насилия над крестьянством а массовое строительство совхозов не что иное как проявление магистральных тенденций бюрократизации коммунистической партии и послесталинской советской власти.
В полемическом раже он попытался наклеить на процессы развития колхозно-совхозного строя еще два ярлыка - «антиисторизма» этого института, и «иждивенческой
ОБ АВТОРЕ:_
Староверов Владимир Иванович, доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник, Заслуженный деятель науки РФ
ЦИТИРОВАТЬ СТАТЬЮ:_
Староверов В.И. Религиозно-исторические истоки становления колхозно-совхозного строя // Продовольственная политика и безопасность. - 2018. - Том 5. - № 1. - С. 47-65. Со1: 10.18334/рр1Ь.5.1.40108
природы» советских аграриев, якобы сформированной в процессе борьбы коммунистов с чувством хозяина в них и вследствие отсутствия почвы для обретения этого чувства в виде частной собственности.
Заславская в теорию уклоняться не стала, а просто, продекларировав экономическую неэффективность колхозов и совхозов (Между тем, нерентабельными в последний год существования СССР среди колхозов оказались только 3 %, среди совхозов лишь 1 %. Тогда как по итогам 2017 года с его зерновым рекордом среди частных фермерских хозяйств убыточными оказались почти 4/5, среди сельхзорганизаций - около 45 % и даже среди крупхозов - чуть ли не треть. Из первых многие держатся на плаву за счет заработков от деятельности вне сельского хозяйства.), предложила распустить их и вместо них учредить 4 млн. единоличных крестьянских и фермерских хозяйств. Не заморочиваясь указанием, за счет каких экономических и человеческих ресурсов их можно было бы создать, как это отразится на культурно-бытовой жизни деревни и хочет ли этого само российское аграрное население. В самый пик фермерского строительства в 1994 г. функционировало около 272 тыс. крестьянско-фермерских хозяйств. На текущий момент результативно функционирует менее трети от этого числа, и еще около 45 тыс. КФХ являются выморочными, не имея скотины и посевов или имея их на уровне личного сельского подворья.
В своем выступлении на Всесоюзном радио я спрашивал названных либеральных «нардепов», какие условия труда и жизни хотят они создать для сельского населения?
По моим расчетам, для учреждения в условиях природных ограничений российскому земледелию и животноводству только одного КФХ с цивилизованными, «европейскими» условиями труда и быта аграриев, т.е. на базе комплексной механизации, автоматизации и электрификации их, - как это уже было во многих сотнях тогдашних колхозов и совхозов, - требовалось минимум 1,2-1,3 млн рублей. Тех еще рублей, 76 копеек каждого из которых по потребительской стоимости были эквивалентны 1 доллару США.
Бюджету трансформируемого ельциновско-гайдаровской командой Российского государства такие траты были тогда уже заведомо непосильны, а оценивавшиеся в несколько триллионов рублей материально-техническая база и социально-бытовая инфраструктура колхозно-совхозного строя вследствие концентрированного строения их были к использованию конгломератом КФХ непригодны.
Что же касается черниченковского бреда об «антиисторизме сталинской коллективизации единоличного сельского хозяйства», то он обосновывался вообще аргументами от фонаря.
Вспомнив ту часть записки своего прапрадеда Кузьмы о его хождении в Выговские обители старообрядческого общежительства, в которой он описывал хозяйственно-производственный уклад бытия этих поозерцев, а также артельную практику его сына Николая Кузьмича в 19 в., я напомнил бывшему певцу директорского и председательского корпуса Черниченко о том, что уже в начале ХХ в. царская Россия делила первое
место с объединенной английско-шотландской ассоциацией по масштабам развития кооперации.
А кооперация вообще-то в сельском хозяйстве не что иное, как предшествующая естественно-историческая ступень коллективизации, и далее - агропромышленной интеграции, которая составляла уже в брежневские времена лицо тогдашнего магистрального социалистического курса на преодоление социальных различий между советским городом и советской деревней.
Через несколько лет, выступая на нижегородской научно-практической конференции «Теория и практика бизнеса», я подверг критике возобладавший в радикально-либеральной аграрной политике курс на ликвидацию колхозно-совхозного строя, как искусственного, «антиисторического», противостоящего всему мейнстриму международных теорий «экономикс», феномена. При этом я, вспомнил само название, данное Кузьмой своим запискам:
«Хождение к Всепречестной и богоспасаемой киновии отец и братии Всемилостливаго Спаса Господа и Бога нашего Исуса Христа Богоявления».
И в связи с этим напомнил участникам конференции, что устав киновии, т.е. монашеского общежития разработал в свое время духовный наставник и соратник Дмитрия Донского Сергей Радонежский, причисленный РПЦ к сонму святых. И что тот его устав киновии, предполагающий коллективный труд и коммунальное потребление его результатов с 14-го века по сей день остается для монашеской братии основополагающим принципом ее бытия.
Так что все идеологические диверсии правивших либеральных демократов против колхозно-совхозного лада под прикрытием досужих рассуждение о его «антиисторизме» в корне противоречат реальному ходу истории развития России.
На конференции председатель РОС хорошо знавший меня как атеиста профессор В. Мансуров, то ли с тонкой язвинкой, то ли действительно удивляясь моему обращению за аргументами к религии, столкнувшись со мной во время антракта между заседаниями, изумленно иронизировал: «Надо же, о чем Староверов вспомнил, о киновии!».
Но для меня, с детства знакомого с евангелиями, а потом со студенческих времен периодически почитывавшего выборочно Библию и Коран, еще до прихода в науку было несомненным то, что эти энциклопедические сокровищницы исторической мудрости многомиллиардной части человечества полны не только нелепостей, (кто-то из французов, кажется Алексис Токвиль, обнаружил в Библии несколько сот противоречий и нелепостей) но и отражений бесценного, достойного повторяемости, в более совершенных формах, естественно, опыта народов.
В частности, в Библии в главе Деяний имеются неоднократные обращения к опыту Доапостольской Иерусалимской Церкви в организации патриархально коммунистического общежительства, нашедшему повторение не только в экспериментах социалиста-утописта Оуэна, но и в отмеченной многими успехами реалистичной, хотя и
не всегда рациональной практике советского социалистического строительства.
А перефразированные в соответствие с современной ментальностью населения заповеди Моисея вообще были объявлены, как известно, в программе КПСС основополагающими принципами «морального кодекса строителя коммунизма».
И если вдуматься, то каждая массовая религиозная конфессия (вероисповедание) состоит не только из иллюзорных представлений о сверхестественном царстве небесных демиургов и достойных божественной милости его насельников, но и из совокупности воззренческих, хотя и превратных, отражений социальных, культурных, бытовых и т.д. реалий, которые составляют ткань исторического существования человечества.
И, судя по содержанию Библии, Корана, других сводных обобщений массовых религиозных вероисповеданий, все человечество прошло когда-либо в своей истории через этапы патриархальной коммунальной организации его бытия.
А затем, через более или менее полное или фрагментарное существование реликтов ее в последующие формации - рабовладельческую, феодальную, капиталистическую -в виде имевшего религиозное обрамление общежительства или, как в России, мирской общинности, а на Западе Европы - марки.
У истории России есть еще одна особенность, отличающая ее от западных анналов. Та, что, в отличие от Запада, она не испытала в полной мере стадию рабовладельче-ства. Краткие полтора-два столетия, когда на Руси пленных превращали во временных рабов, прошлись по ладу её жизнесуществования легким гриппом. Ибо эти рабы по прошествии некоторого времени отпускались на свободу или ассимилировались соответствующей сельской общиной в качестве равноправных сообщинников.
В стадию феодализма древняя Русь вступила, минуя, в сущности, рабовладельческую формацию. И не потому ли и социалистическая революция произошла в нашей стране тогда, когда российский капитализм еще не исчерпал своего потенциала технологического и экономического развития?
Что уже Плехановым и троцкистами, а ныне неотроцкистскими либералами рассматривалось и рассматривается как ее экзистенциальный порок, грубое нарушение исторической логики марксистской последовательности смены общественно-форма-ционных стадий.
Этой их, расхожей еще у дессидентов, догматической инвективой, кстати, оправдывают нынешние российские либералы утверждение в нашей стране - в результате ельциновского контрреволюционного общественного переворота - социально гибридного капитализма, сочетающего в себе не только буржуазность этапа грабительского первоначально накопления классического частного компрадорского капитала, но и феодальное крепостничество и даже рабовладение. (По сообщениям интернетовских сетей и некоторых СМИ сегодня в РФ в нелегальном рабском состоянии пребывают не менее 20 тыс. россиян.)
И в пораженное этой догматической инвективой сознание зоилов социализма
не приходит подсказываемая той же историей простая здравая мысль. а именно, что, как устойчивость патриархально-языческой коммунальности бытия славян-праруси-чей воспрепятствовала в свое время зарождению и укоренению на Руси рабовладения, так и общинные традиции, не только в хозяйственно-бытовой сфере, но даже в организации государственности России, сделали возможным для нее избежать язв зрелого капитализма и совершить социалистическую революцию.
Этот тезис был обоснован не только А. Герценым в «Былое и думы», но и К. Марксом в письме Вере Засулич. Они писали о возможности благодаря широкому развитию общинности в России свершить ей, минуя стадию зрелого капитализма, социалистическую революцию.
Поскольку в данном случае комментирую хождение в Выговское общежительство своего прапрадеда Кузьмы, хочу поведать, что он там обнаружил и что взял на вооружение в своей деятельности в качестве духовного вероучителя старообрядцев-рушан.
Затем в заключение, попытаюсь обосновать свои соображение о значительности вклада старообрядческих общежительств, артелей и кооперативного опыта старообрядцев в создание предпосылок для социалистического этапа коммунизации нашей страны.
...Возвращаясь к «Хождению...» на Выгозеро Кузьмы, должен сказать, что пересказывать о его содержании вынужден по весьма несовершенному переводу с церковнославянского деда Федоса. То есть, только абрисно, как уловил суть этого перевода. Вкратце она такова:
В Олонецкий край на Выгорецкое пустынножительство или в Выговскую пустынь Кузьма добрался, как я понял, по воде (челноком) и пеше, где-то в первой четверти 19 века. То есть на исходе полутора столетий более-менее успешного развития и нескольких десятилетий даже процветания Выговского общежительства.
А узнал он о ней не только по устным рассказам единоверцев, но и из догматического трактата «Бисер драгоценный» М.И. Вышатина, бывшего вязниковского подьячего и старообрядца поморского согласия. а еще больше из сочинений Петра Прокопьева и братьев Андрея (1674-1730) и Симеона (1682-1741) Денисовых, активных и, главное, результативных деятелей старообрядчества.
Историков и православных богословов, основателей не только хозяйственно-экономического уклада Выговского общежительства, но и выговской старообрядческой литературной школы.
Андрей Денисов оставил около 119 сочинений, среди которых выдающиеся трактаты старообрядческой апологетической мысли «Поморские ответы» [5] (Поморские ответы, а в подлиннике «Ответы пустынножителей на вопросы иеромонаха Неофита», объемом в 733 стр. были подготовлены под руководством Андрея Денисова большим кругом старообрядческих поморцев. Предположительно образцом для них служило аналогичное сочинение иноков Соловецкого монастыря. Подготовлены в связи с указом Петра 1 от 22 апреля1722 г.: «Послать немедленно к староверам, проживающим
в Олонецком уезде, из Синода духовное лицо для разглагольствия о происходящем церковном несогласии и для увещевания». Посланный ученый иеромонах Неофит через подьячего с солдатом передал выговским пустынножителям 106 вопросов. Богословско точно выверенные Ответы готовились более полугода. Осенью десять выговских пустынников явились с ними к Неофиту. Состоялись их «разглагольствия» с ним, по результатам которых они были «отпущены с миром». Вероятно, помогло хозяйственное радение Денисовых в петровских делах. Сам Неофит «мало смирився» с укладом выговского общежительства и спустя недолгое время, не возвращаясь в Питер, умер. и «Диаконовы ответы». [6] (Апологетические старообрядческие Ответы на 130 вопросов лютого гонителя староверов нижегородского еп. Питирима. В них даны ясные и неопровержимые доказательства того, что обряды и предания, бережно сохраняемые старообрядцами, суть обряды и предания православной Церкви. Питирим, публично обещавший опровергнуть Ответы старообрядцев, так и не смог этого сделать. Керженские старообрядцы по традиции считают автором их диакона Александра. Выговская традиция приписывает авторство Андрею Денисову.)
Из них явствовало, что русское православие, то есть полное правоверие святых апостолов и всех богоносных отцов в русской Церкви до реформ Никона было, по мнению автора сочинений, совершенным и непорочным. а вот реформы патриарха Никона и решения соборов 1656 г. и 1666-1667 гг. помрачили блеск русской святости суеверием и слепотою ересей.
Поэтому таинства, совершаемые новообрядческой церковью, не имеют действительного значения и, в частности, крещение по никонианскому обряду не очищает от первородного греха и не дает благодати Святого Духа.
То же касается и таинства священства, которое прекратилось в господствующей церкви, хотя формально и существует.
Но русские старообрядцы-беспоповцы питают надежду на восстановление когда-нибудь у себя священства, так как истинное священство представляет грань ипостаси божественного, а потому не может совсем исчезнуть. И, конечно же, где-то во вселенной оно существует и сохраняется до конца света.
Перу Симеона Денисова принадлежит более 40 сочинений, в том числе известные в дореволюционной России догматические трактаты «Виноград Российский» [7] и История об отцех и страдальцех соловецких», а также два Слова, исполненных красноречием и любви к «грубым феодосиянцам».
Недюжинные организаторы хозяйственной жизни, оказавшие существенную поддержку строительству Питера и экономики Северо-Запада, братья Денисовы были одними из немногих староверов, которые пользовались благосклонностью императора Петра 1.
Но взволновавшую моего прапрадеда Кузьму литературную проповедническую сторону деятельности этих отцов выговского общежительства сегодня, безусловно, надо оставить в сфере попечения иерархов нынешней РПЦ и ее патриарха Кирилла.
Ведь удовлетворительного опровержения «Ответов» вероучителей старообрядцев не смогли дать не только нижегородский еп. Питирим, но и другие столпы никонианского православия, преемником которого является РПЦ.
А меня уже подростком больше заинтересовали и сейчас по-прежнему интересуют не Выговская старообрядческая литературная школа, а причины и история социального обособления старообрядцев. а также многовековой социально-экономический уклад их обособления, ставший одним из тех исторических источников, которые в совокупности с общинностью и кооперативными традициями россиян дали импульс советской коллективизации единоличных сельских крестьянских хозяйств.
Что касается причин обособления старообрядцев в своего рода социокультурную касту, то они вытекают из особенностей социальной и политической обусловленности религиозной реформы православия в середине 17 века. Её обычно связывают с именем патриарха Никона, но, если разобраться, она в действительности была инициирована вторым царем династии Романовых и его приближенными. Они просто использовали для своих целей честолюбие нувориша из поволжской семьи бедного крестьянина-мордвина. То есть, Минова Никиты, получившего в иночестве церковное имя Никона (1605-1681).
Унаследовав корону, молодой Алексей Михайлович (1629-1676), который был впоследствие поименован царскими историографами Тишайшим, приблизил к себе Никона не случайно, а преследуя весьма великие, престижные для укрепления держав-ности России замыслы по претворению в жизнь давнего, 16 века, пророчества инока псковского Елизарова монастыря писателя Филофея, заронившего зерно отечественной геополитической теории «Москва - третий Рим».
Чтобы эта теория получила международное признание, необходимо было, чтобы мысли о переходе благодати Святого Духа и христианства из первых двух предшествующих центров христианского местосвященнодействия их на Русь, в Москву, признали и огласили хотя бы немногие авторитетные богословы Ватикана и Византийского патриархата. а для этого у них должны быть основания.
Одного признания того, что христианство на Русь принес еще задолго до Владимира Крестителя один из первых апостолов Христа Андрей Первозванный было мало. Нужны были более весомые аргументы. а именно, что укрепившееся на Руси православие стало последним подлинным воплощением учений Христа и его осиянных святостью учеников, основавших христианские кафедры и церкви в Западной Римской и в Восточной Римско-Византийской империи.
Увлекшись геополитической идеей единения всего православного мира, Алексей Михайлович задумал модернизацию старых, отмеченных печатью особости и тем как бы противостоящих иным, отечественных обрядов богослужения по образцу обрядов иноземных традиций христианских церквей.
Прежде всего, новой греческой традиции, поскольку именно в ней, начиная с 14 в. появились нововведения, которые, будучи внедренные в русской церкви, могли
бы усреднить её духовные ценности и тем самым подвести фундамент под претензии Тишайшего на общеправославное лидерство, а оно, как он надеялся, при поддержке влиятельных греческих и западных богословов, должно было вывести державность России, и, следовательно, ее царя, на ведущие международные позиции.
То, что такую модернизацию богослужения можно было осуществить только в ущерб древнему русскому православию, молодого царя и его окружение, ведущую роль в котором играл царский родственник Борис Морозов, и духовник протопоп Стефан Внифатьев, мало беспокоило. Если только вообще беспокоило.
Державные замыслы способствовали ускорению присоединения к России Украины, которая была под оморфом константинопольского патриарха и в которой в то же время были со времен князя галицкого и волынского, получившего от папы римского титул короля Даниилы Романовича (1201-1264), сильны униатские тенденции, продвигаемые в 17 в. довольно активными богословами. Тишайший рассчитывал, что это поспособствует его реформаторским замыслам.
На роль реформатора-модернизатора функционировавшего русского православия царь и его советники избрали прибывшего в Москву для представления царю игумена Кожеозерской пустыни Никона. Наведя справки о прошлом игумена (в прошлом у Никона был побег из отчего дома с отцовскими деньгами и послушничество в монастыре Макарьева. Но в иноки он изза ершистости нрава пострижен не был, женился, стал сельским священником. После смерти своих троих маленьких детей, принудил жену принять иночество, постригся сам, поселился в Анзерском скиту на Соловках. Не поладив с основателем скита, бежал, вступил в Кожеозерскую пустынь, предоставив ей вместо вклада переписанные им книги, изза неуживчивости, удалился в уединенную келью. Убедил братию избрать его игуменом, через 3 года уехал в Москву, стал добиваться своего представления царю), они легко просчитали его честолюбивый характер. И в то же время уловили в его понимании православия наслоения идей, близких к хазарейскому византийству и представлениям склонных к ватикантству могилевских богословов о старых русских обрядовых традициях богослужения. Что должно было обеспечить реформам нужный их замыслам характер.
И они начали продвигать Никона по лестнице иерархии. Сначала, в 1643 г. он получил сан архимандрита Новоспасского монастыря - родового монастыря Романовых, а в 1649 г. был рукоположен в новгородские митрополиты на место еще живого митр. Авфония. В Новгороде он стал вершить суд и расправу, в том числе по уголовным делам, в угоду царским интересам, завел партесное пение по западному образцу, которое перенес в Москву, куда царь пригласил его литургисать вместо больного патриарха Иосифа.
Чтобы укрепить авторитет Никона, сделать его бесспорным кандидатом на пастырский престол, царь отправил его на Соловки за мощами популярного в стране митрополита Филиппа, чтобы перенести их в Успенский собор Кремля. Возвращение этих мощей вылилось в триумфальное пышное шествие. Слава Филиппа в народе невольно
осветила и Никона. И вскоре он был избран в патриархи вместо умершего Иосифа.
К этому времени Никон узнал от прибывшего в Москву иерусалимского патриарха Паисия грандиозную идею, что Церковь стоит нерушимо даже при крушении империи, потому священство выше царства, а патриарх превыше земного царя.
Загоревшись этой идеей, Никон согласился принять сан патриарха при условии, что ему будет оказываться всеобщее послушание.
Искренне или лицемеря, царь «со всем народом» пал на колени и дал клятву слушаться нового патриарха «во всем, как начальника, и пастыря, и отца краснейшего».
И это окончательно развязало руки Никону. Он пригласил с Украины, из Греции богословов с греческими церковными традициями, а из Могилева и Литвы, и также с той же Украины догматиков ватиканской ориентации. И они начали с согласия царя править Служебники и другие богослужебные книги русского древнего православия.
Да так рьяно и неосторожно правили, что даже греческие архиереи и богословы униатского толка не всегда видели целесообразность в тех или иных исправления реформаторов. Однако в этом Никон и его сподвижники не считались ни с кем и ни с чем.
В результате подавляющее большинство российского населения выразило свое отношение к никоновской модернизации старых обрядов богослужения активным несогласием с нею. Нация, страна, по сути, духовно раскололась. Причем сторонники никоновских нововведений в России оказались в меньшинстве.
И тогда Никон, полномасштабно проявляя свой характер авторитарного нрава, воспользовавшись обещанием царя быть послушным патриаршим велениям, потребовал от него применить к противникам его нововведений силу принуждения.
Тому очевидная угроза раскола и новой Смуты, теперь уже религиозной, была не с руки. Но на кону стояла возлелеянная им цель его общеправославного лидерства и международного авторитета. И он сначала направил по велению Никона военную силу на утихомиривание наиболее сильных проявлений народного недовольства реформой традиционной православной обрядности в богослужении, а затем, стремясь уменьшить силу смятения масс от «святотатства никониан», отправил самого патриарха в Новоиерусалимский монастырь подмосковной Истры на послушание.
Однако народные волнения не утихали, россияне наотрез отказались принять «еретические нововведения» греческой церкви в их повседневную обрядовую практику. Тем более что нашлись преданные «древлерусскому» ладу богослужения знатоки-начетчики в богословии, которые обнаружили, что обнаглевшие иноземные реформаторы-модернизаторы с попустительства Никона исказили даже позаимствованные новшества.
И тогда, ссылаясь на патриаршие благословения и веления все того же Никона, данные им из монастырского затвора, в стране была развернута вакханалия репрессий. Рядовые протопопы и священники, и даже влиятельные иерархи вроде вождя «древлеправославных» христиан о. Иоанна Неронова, выступавшие в защиту старого
церковного предания, лишались сана и ссылались в дальние монастыри. Лидеров сопротивления священномученика неистового Аввакума с женой и детьми, отправили в Сибирь, а духовную дочь протопопа Аввакума боярыню Феодосию Морозову сослали в Чудовский монастырь. Потом его заключили в «земляную тюрьму», её заключили в яму, а когда и это их не смирило, Аввакума сожгли, а боярыню, переведя в Боровск, уморили голодом.
Простонародье и служивых обывателей, не согласных с нововведениями в богослужении силой заставляли присягнуть, что они отказываются от древлеправослав-ной обрядности богослужения. А, если они упорствовали в своей приверженности к старине, их истязали кнутом, пытали дыбой и сжигали. Вследствие этого народ стал массово разбегаться по лесам и в зарубежье.
Воинские команды ловили бегунов и подвергали вышеописанной процедуре мучений. И тогда, чтобы избежать этого староверы, как их стали называть никониане, при опасности попасть в руки этих команд начали себя коллективно сжигать.
В результате репрессий и повальной эпидемии «самосожжений» в течение двух десятилетий до кончины Тишайшего самодержца, по примерным подсчетам выгов-ских поозеров, погибло более половины староверов. а численность всего российского населения уменьшилось, по их мнению, не меньше, чем на треть.
Тем не менее, спаслись в лесах или убежали за границы в другие пределы миллионы несогласных с новообрядческими церковными порядками. Они-то и составили массовую социокультурную страту именуемых старообрядцами россиян.
...После скоропостижной смерти Тишайшего Романова изуверские расправы над старообрядцами не прекратились, но несколько утихомирились. Сторонники новообрядческой церкви, смиренно вздыхая, объясняли, что преждевременная кончина царя приключилась от того, что его так и не простил обиженный им патриарх Никон. а старообрядцы, усмехаясь, утверждали, что это ему, как и царю Ироду, наказание господне пришло за лютый грех перед истинными православными чадами.
С этого момента в обстановке нарождения новой смуты изза малолетства наследников царевичей Ивана и Петра и претензий Софьи на правление и в условиях ослабления преследований старообрядцев начинается история зарождения, становления и расцвета Выговского общежительства.
Начало этой обители, судя по запискам прапрадеда Кузьмы, было положено переселившимся на Выг из Шунгска Даниилом Викулиным.
Вообще же попытки создать старообрядческую иерархию осуществлялись на Выге еще при жизни священников дораскольнического поставления. Даниил перенес сюда из бывшего своего храма в Шунгском погосте (Погост - первоначально центр сельской общины на Северо-Западе древней Руси. Позднее центр административно-податного округа, крупное селение с церковью и кладбищем. С 18 в. - отдельно стоящая церковь с кладбищем.) храмовую икону Богоявления, а также посвященный ей престольный праздник и основал сначала часовню, а потом монастырь, названный впоследствии его
именем - Даниловским. Он и стал духовным центром Выговского общежительства.
Первоначально настоятелем общежительства был соловецкий священноинок Пафнутий. Его влияние сказалось в составленном Петром Прокопьевым богослужебном Поморском уставе. В остальном оно, как писал Кузьма, самим выговцам было неясно.
Не сразу, но по многолетнему размышлению отцы основатели общежительства стали в целом держаться уложений новгородских соборов 1693 и 1694 гг., провозгласивших основные пункты беспоповского учения: воцарение антихриста, прекращение истинного священства, безбрачие. Впоследствии этот третий пункт был изменен.
В 1702 г. Пафнутий ушел с Выга и поселился возле Белого моря. Настоятелем общежительства был избран духовный сын Аввакума мирянин Андрей Денисов. О его готовности к этому духовному поприщу свидетельствовало уже владение им принадлежавшим Аввакуму распятием, хранившимся у сибиряка старообрядца Саблина в советское время. Оно имело на обороте надпись:
«Распятие Господне бе у страстотерпца Аввакума, протопопа в заточении, по сожжении же святаго взято бе стрелцом, иже и храни (его) честно. Аз же смиренный Андрей Дионисьев сын Вторушин, сущу ми на Москве, стяжах и за мало нечто у сына стрелца того и принесох и во обитель нашу (Выговское общежительство - В.С.) на вечное поклонение в лето 7222 (1714)».
Андрей Денисов развернул активную хозяйственную деятельность монастыря и установил строгие порядки: жесткую дисциплину в общежительстве, отвержение своей воли, аскезу, борьбу с плотью, ограничение до минимума личных потребностей, даже необходимых, отказ от индивидульного имущества, обобществление его вплоть до последней «полмедяницы». Запрещалась также отдельное питание.
Всеми основными делами общежительства распоряжался киновиарх или большак. Наделенный всей полнотой власти он, тем не менее, должен был советоваться с собором старцев из должностных и особо авторитетных братий.
Имелся также руководитель церковной службы екклесиарх. Им в первые десятилетия руководства братьев Денисовых был Петр Прокопьев, его преемниками были столь же ученые старообрядческие богословы. Екклесиарху подчинялись головщики хоров и другие клирошане - чтецы, певцы.
Иными словами, выговское общежительство представляло собой типичный пример воплощения в практику старинного русского самоуправления. Власть киновиарха и екклесиарха была значительна, но не безгранична, подчинялась монастырскому уставу.
Благодаря умелому руководству Андрея Денисова, которому всемерно помогал Симеон, унаследовавший руководство пустыней после смерти брата, общежительство вскоре обрело такую зажиточность, что, когда в 1705 г. сюда нагрянул инспектировавший Повенецкие заводы А. Меньшиков, старообрядцы смогли откупиться от его претензий солидной мздой из монастырской казны.
Возложив на местных старообрядцев обязанность «споможения» Повенецким заводам в разработке железных руд, тот от имени Петра 1 дал выговцам обширные права. Как в экономической, так и в религиозной жизни. С тех пор на протяжении десятилетий выговцы не имели серьезных стеснений в отправлении духовной службы, проповеди, постройке скитов, молитвенных домов.
В 1706 г., будучи до того общим для братии и сестер при строгом разделении на мужскую и женскую половину, монастырь построил в 20 верстах от себя отдельную Лексинскую обитель для сестер во имя «честнаго и животворящего Креста Господня» Уставщицей или большухой в ней стала мать Феврония. В миру - Соломония, сестра Андрея и Симеона Денисовых.
С этого времени обе обители стали быстро прирастать разнообразными по своим функциям скитами.
Среди скитов были не только кельи отшельников, но и мини монастыри. а также общежития не столько спасающихся молитвами, сколько хозяйствовавших пашенными дворями старообрядцев.
Эти разбросанные в окрестностях выговских монастырей скиты жили своим ладом, соответствовавшим естественному трудовому календарю пашенного двора, то есть, не подчиняясь монастырскому уставу. Двор тот, в сущности, представлял артельную форму организации деятельности староверческих крестьянских семей, снабжавших обители съестными припасами.
Что касается отшельников, то одни из них предавались более аскетичной, суровой жизни, чем того требовал устав общежительства, а другие скитники, напротив, жили менее утеснительно.
Вопросы из разряда общих интересов отшельнических келий, пашенных дворов и обителей рассматривались на общем соборе.
Во время пребывания прапрадеда Кузьмы в Выговском общежительстве, там, по его словам, проживали в мужском монастыре около 300, в женском Лексинском почти 800 душ. а скиты и пашенные дворы населяли более 1700 человек. Духовным и организационным центром для всего этого многообразия поселений и укладов жизни был Даниловский монастырь. В его ограде помещалось около 200 строений.
Кроме того, Выговскому общежительству принадлежало 29 скитов и 14 пашенных дворов.
В общей совокупности монастыри, скиты и пашенные дворы составляли значительный духовно-культурный и экономический центр русского Севера. Причем, они активно расширяли пространство своей деятельности и влияния.
Еще в 1710 году выговцы купили на торгах солидный клин пахотной земли на р. Чаженке в Каргапольском уезде и, поставив там кельи и хозяйственные постройки, стали вести скотоводство и подсечное земледелие. Затем они взяли на откуп Выгозеро и Водлозеро и завели на них артельное рыболовство.
С этими артелями Кузьма выходил на рыбный промысел и, высоко оценив в своих
записках артельный лад его организации, посоветовал по возвращении домой своему сыну Николаю, моему прадеду Николаю Кузьмичу, испробовать эту форму труда с единоверцами.
Сходил Кузьма с выговцами и на охоту на морского зверя в Белом море, а также, как он написал, в Мурман, отметив попутно в своих записях, что выговские поозерские старообрядцы неоднократно ходили на Новую Землю и Грумант, то есть, Шпицберген, а однажды, как они говорили, побывали аж в Америке. Для таких походов ими были построены шесть крупноразмерных и ходких карбасов.
Андрей Денисов наладил оптовые хлебные обороты между Югом России и ее Северо-Западом, притом, его брат Симеон первым из негоциантов организовал хлебные поставки в возводимый Петром Великим С.-Петербург. Выговцы завели свои склады, пристани, своих «прикащиков» в Архенгельске, на Мезени, в Поволжье и Сибири.
На Онеге у них имелось несколько хлебных пристаней и мельниц, два лесопильных завода. Затем в общежительстве появилась кузня и кожевенная мастерская. Феврония наладила в женской обители производство домотканного полотна.
Оказывая, как обещали Меньшикову, «споможение» Повенецким заводам в разработке железных руд, выговские старообрядцы изыскали месторождения золота, серебра и меди, и начали их разрабатывать самостоятельно. Даниловские рубли стали ходить по всему Северу и ценились выше казенных, так как были из чистого серебра. Одновременно выговцы стали выплавлять медь и вырабатывать около 300 пудов медных изделий.
Не забывали, писал Кузьма, выговские старообрядцы и о своей духовно-культурной миссии. Всё поморское староверческое согласие снабжалось Даниловским монастырем иконами и книгами, а также выпускниками здешних беспоповских школ и училищ.
Возвращаясь домой, Кузьма, как он писал, и сам обогатился их книгами. Особенно трактатами братьев Денисовых. Именно во время пребывания в Выговском общежи-тельстве у него созрел замысел духовно просветлять выговским опытом жизни по старым православным обрядам и правилам её своих земляков-рушан. Чем он и занялся по возвращении.
.На моменте своего возвращения домой Кузьма и заканчивал записки о хождении в Выговское общежительсто и о знакомстве с его порядками. Но меня в моем подростковом состоянии тогда это вполне устраивало. О вероучительстве Кузьмы и его последующей судьбе я надеялся повыспрашивать моих старших родичей. И кое-что признаться выпытал у них. О чем будет сказано в дальнейшем. а потом меня захватили иные увлечения, и выяснение династической истории своего рода я оставил на потом. Однако это «потом» в отношении родословной в ближайшие годы так и не наступило.
Вспомнил я о Выговском общежительстве и о хождении на Выг своего прапрадеда, уже будучи студентом второго курса журфака МГУ.
После публикации моих зарисовок в газете «Советская культура» опекавший меня в ней А. Дидусенко перешел в другую центральную газету, а его преемник, слышавший мои рассказы Саше о староверах, предложил мне развить на их примере затронутый вскольз в моих зарисовках сюжет о спекуляциях на мощах «святых» угодников Господу.
Сгоряча, воодушевленный первой солидной для студента публикацией в центральной газете, да еще в органе ЦК КПСС, я согласился попробовать написать такой материал.
И только выйдя из редакции, вспомнил, что еще в пору увлечения историей нашего рода читая «В краю непуганных птиц» М.Пришвина, наткнулся на описание его похода в Каргополь и на Выгозерские рыбалку и охоту, а также посещения мест, где некогда стоял Даниловский монастырь и кипела духовная и трудовая жизнь Выговского обще-жительства. Никаких следов ни того ни другого Пришвин уже не увидел. На месте монастыря стоял, правда, одряхлевший храм, но он пустовал. Зайдя в него, Пришвин обнаружил, что не имеющий паствы новообрядческий священник служил в нем литургию в присутствии дьячка и двух-трех старух, а было это еще до советской власти.
Однако я понадеялся накопать фактуру для своего материала из документальной дореволюционной и советской литературы.
Засел в библиотеке соседнего с журфаком психологического факультета МГУ, где был солидный набор религиозной литературы и журналов, в том числе имелись подшивки современного «Журнала Московской патриархии», дореволюционного журнала «Старообрядцы» и т.д.
Здесь я обнаружил историческое исследование о святых российских новомуче-никах, пострадавших за старую веру - «Виноград российский» Симеона Денисова, «Исторический словарь» видных беспоповских деятелей Павла Любопытного и, надо ли говорить о моей радости, «Историю Выговской старообрядческой пустыни» Ивана Филиппова (6), написанную стилем, сходным с древними патериками.
Нашлись и еще иные источники сведений о весьма закрытом и в дореволюционные времена старообрядческом мире. Что объясняется действенным по сию пору, сформировавшимся вследствие гонений на староверов их обычае скрывать о себе любую информацию.
В общей совокупности эти источники позволили мне получить представление о существовании Выговского общежительства в последующие полвека после возвращения Кузьмы из его хождения в него с целью ознакомления тамошним жизненным ладом.
Правда, мимо внимания Кузьмы прошла почему-то история с визитом на Выг по поручению Синода ученого иеромонаха Нифонта, хотя он и принес домой из своего хождения знаменитые «Поморские ответы» на допросные, по их сути, вопросы.
Прошло мимо внимания Кузьмы, а может он и слышал об этом, но не посчитал возможным упомянуть, и посещение обители следственной комиссией во главе с Самариным. Поводом для него был донос Ивана Круглого, обвинившего выговских беспоповцев в немолении за царя.
Скорее, не посчитал возможным. Поскольку он отметил в записках, что несколько десятилетий выговское общежительство раскололось по тому, что одна часть тамош-ных старообрядцев начала молиться за царя, а другая, во главе с их наставником Филиппом отошла от этих поморцев, образовав течение филипповцев, которые возродили, было, практику самосожжения в безнадежных ситуаций их репрессирования как средство «соблюдения веры» [8], о чем Кузьма тоже упомянул.
(Из «Истории.» Ивана Филиппова явствует, что филипповцы прекратили практику самосожжения только во второй половине 18 века. Притом они снова раскололись на ароновщину (по имени Андрея (Аарона) Жукова, ярославского старовера, не признававшего «раскольничьи списки» Петра 1 и паспорта, и пастухово (по имени Петра Пастухова, начетника белокриницкого толка, считавшего раздоры среди староверов вредными) согласие.)
Подлинная беда обрушилась на выговцев в условиях режима Николаевщины. По мере укреплении Николем Палкиным своего места на троне, он, отправив декабристов, кого на виселицу, кого в ссылки, и утихомирив дворянскую оппозицию, обратил свои карательные взоры на духовную оппозицию господствовавшей РПЦ никонианского разлива. а обратив их, начал репрессии. Прежде всего, против старообрядцев. Не такие кровавые, как во времена Тишайшего, но для существования раскольничьих общежительств, весьма пагубные.
После ревизии чиновником Хомутовым Олонецкой губ. в 1835 г. выговцев сравняли по линии землевладения и налогообложения со всеми казенными крестьянами. С их часовен сняли колокола, запретили проживание в монастырях молодых людей и устраивать моления. Затем последовала серия - одно за другим - карательных мероприятий. Они закончились, в конце концов, полным разгромом Выговского общежи-тельства.
В 1838 г. отняли у старообрядцев пашенные дворы.
В 1844 г. на Выг из-под Пскова переселили массу крестьянских семей, «известных любовью к православию и твердых в вере».
В 1854 г. Министерство внутренних дел приказало олонецкому губернатору сломать в общежительстве поморцев все молитвенные здания, сооруженные между 1722 и 1809 годами, так как изза закона, запрещавшего ремонтировать их, они пришли в ветхость.
В 1855 г. записные старообрядцы были высланы по месту рождения, а Данилово и Лекса обращены в селения государственных крестьян, с открытием в каждом прихода никонианской церкви.
Просуществовав 150 лет, испытав, по словам журнала «Старообрядцы» величай-
ший подъем как в религиозно-нравственном, так и в хозяйственном отношении, Выговское общежительство пало. Это нанесло огромный ущерб экономическому и культурному развитию северозападному краю, всей русской социокультуре.
Примерно об этом я и написал для «Советской культуры», но ее на этот раз мой материал не устроил. Как мне объяснили, изза некоторых отклонений от партийной линии в этом вопросе.
Известно, что Хрущев стремился после ХХ съезда поскорее перекроить и переделать все культурные и иные достижения Сталина. В том числе он развернул тотальный поход на все плоды сталинского ренессанса религии, имевшего место в десятилетие с 1943 по 53 гг. Начав этот поход, Хрущев пообещал «закопать в землю последнего попа». В этой обстановке орган ЦК партии ждал от меня статью с развенчанием православия или его древнерусского течения.
И я, будучи атеистом, мог это сделать, поскольку видел, что в тогдашнем православии позитивные явления морали, нравственности и культуры моменты соседствовали с тьмой суеверных заблуждений. Но сев за пишущую машинку, я почувствовал, что не могу осуждать своих предков за то, что они жили сообразно требованиям своего времени.
Да и что греха таить, описание жизни в Выговском общежительстве и рассказы родичей о рыбацких артелях моих предков - прадеда Николая Кузьмича и деда Лёхи Кулика-Староверова - многими чертами напоминали мне бытие нашей скромной смешанной рыболовецко-земледельческой артели «Имени 17 партсьезда», которая только в 1948 г. была преобразована в колхоз того же имени.
ИСТОЧНИКИ:
1. Староверов В. Под покровительством равнодушия. // Орган ЦК КПСС «Советская
культура», ноябрь 1959 года
2. Вартанова М.Л. Продовольственная безопасность страны и пути выхода из мирово-
го продовольственного кризиса. - М.: Библио-Глобус, 2016. - 220 с.
3. Вартанова М.Л. Агропромышленный комплекс: проблемы социально-экономиче-
ской модернизации // Социальная политика и социология. - 2017. - № 3(122). - с. 20-28. - аок 10.17922/2071-3665-2017-16-3-20-28 .
4. Теория и практика бизнеса. Материалы научно-практической конференции. Вып.1,
с 42. Нижний Новгород
5. Денисов А. Поморские ответы. - Архангельск, 1991.
6. Диаконовы ответы. / Приложение к журналу «Старообрядцы». - М., 1994.
7. Денисов С. Виноград российский. - М.: Церковь, 1993.
8. Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. - М., 1989.
9. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, события, предметы, символы.
- М.: Церковь, 1996.
REFERENCES:
Diakonovy otvety [Diakon's answers] (1994). M.. (in Russian).
Denisov A. (1991). Pomorskie otvety [Pomeranian answers] Arkhangelsk. (in Russian).
Denisov S. (1993). Vinograd rossiyskiy [Grapes of Russia] M.: Tserkov. (in Russian).
Filippov I. (1989). Istoriya Vygovskoy staroobryadcheskoy pustyni [History of the old believer Vygovskaya desert] M.. (in Russian).
Vartanova M.L. (2016). Prodovolstvennaya bezopasnost strany i puti vyhoda iz mirovogo prodovolstvennogo krizisa [The country's food security and ways out of the global food crisis] M.: Biblio-Globus. (in Russian).
Vartanova M.L. (2017). Agropromyshlennyy kompleks: problemy sotsialno-ekonomicheskoy modernizatsii [The agro-industrial complex: problems of socioeconomic modernization]. Social policy and sociology. 16 (3(122)). 20-28. (in Russian). doi: 10.17922/2071-3665-2017-16-3-20-28 .
Vurgaft S.G., Ushakov I.A. (1996). Staroobryadchestvo. Litsa, sobytiya, predmety, simvoly [The old believers. Persons, events, objects, symbols] M.: Tserkov. (in Russian).
