CC BY
56
РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ СОБРАНИЯ В ИСТОРИИ РУССКОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ
Преподаватель Е.Л. Мишустина, старший преподаватель Л. Г. Битарова
Кубанский государственный университет физической культуры, спорта и туризма, г. Краснодар
Статья посвящена проблемам духовной культуры в современном российском обществе. Она исследует взаимоотношения между интеллигенцией и государством на примере деятельности религиозно-философских собраний, действовавших в Петербурге в 1901-1903 г.г.
Ключевые слова: православие, церковь, интеллигенция, самодержавие, религиозно-философское собрание, «новое религиозное сознание», «догматическое развитие», «свобода совести».
В современном мире философия выступает как разум общественности, сообщества людей, озабоченных проблемами дегуманизации духовной культуры, выживания, создания свободного общества и разработки новых духовных ценностей. Важным явлением сегодняшнего дня стало обращение общества к религии, и, как следствие, наблюдается повышенный интерес к истории русской религиозной философии.
Вместе с православием Русь приняла от Византии её церковно-политические концепции. В частности, идею «симфонии», т. е. гармоничного взаимодействия между государственной властью и церковью, её иерархией. Эта концепция сыграла важную роль в становлении русской государственности. Православие являлось опорой и основным источником легитимизации царской власти, которая, в свою очередь, подавляла любые попытки инакомыслия в религиозной сфере. Перемена конфессии, в смысле выхода из «господствующего вероисповедания», рассматривалась (до 1905 года) как уголовное преступление. Незыблемость самодержавия и незыблемость веры были неотделимы друг от друга.
Религиозное инакомыслие, старообрядчество и сектантство жестоко подавлялись. Исторически навязанный церкви союз с самодержавием подрывал доверие к ней тех, кто желал преобразования общества, а также среди многих деятелей культуры, в том числе и верующих, для которых свобода мысли и творчества была неоспоримой ценностью.
Для преодоления разногласий между церковью и интеллигенцией предлагались разные варианты: от крайне левых, атеистических, игнорирующих церковь вообще или ведущих с ней борьбу, до крайне правых - предлагавших интеллигентному обществу смирить свою «гордыню» и полностью подчиниться.
Из-за того, что церковь была государственной и одобряла все, что исходило от власти, большая часть интеллигенции склонялась к радикальному варианту. Но в то же время определенная часть общества понимала, что истинная религия является источником многих нравственных на-
чал так необходимых для развития, особенно в условиях глубочайшего кризиса всей политической и идеологической системы царизма. Поэтому радикально настроенная часть общества склонялась к необходимости диалога с церковью для осмысления проблем и поиска возможности выхода.
Одной из таких попыток диалога явились религиозно-философские собрания (РФС) - встречи представителей интеллигенции с деятелями православного обновленчества, которые стали заметным явлением в жизни российского общества. РФС проходили в Петербурге с 29 ноября 1901 года по 19 апреля 1903 года. Инициаторами собраний были 3. Гиппиус, Д. Мережковский, В. Розанов, Н. Бердяев. Они стремились не просто к диалогу, а к созданию новой церкви, «нового религиозного сознания». Это было стремлением многих представителей «богоискательской интеллигенции» серебряного века. С одной стороны, их не удовлетворяли идеи материализма, атеизма, распространявшиеся в этот период, с другой, они не принимали христианство, ушедшее от реального мира в обрядность. Характерными признаками концепции «нового религиозного сознания» было переосмысление христианства и ожидание, когда произойдет «освещение церковью социума науки и культуры, и Церковь станет небесно-земной и плотско-духовной» (1).
Приверженцы «нового религиозного сознания стремились к созданию открытого «общества людей религии и философии для свободного обсуждения вопросов церкви и культуры. Для этого ... нужно было услышать голос церкви, а как его услышать, если не из уст ее представителей» (2).
8 октября 1901 года уполномоченные члены - учредители РФС Д. Мережковский, Д. Философов, В. Розанов, В. Миролюбов, В. Тернавцев были приняты обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым, который дал «полуофициальное» разрешение на проведение собраний.
Митрополит Антоний разрешил участвовать в собраниях всему черному и белому духовенству, всем академическим профессорам и приват-доцентам и, по выбору, студентам Духовной академии. Со стороны православной церкви в РФС приняло участие немало известных духовных лиц: обновленческий деятель Антонин (Грановский), видный богослов протоиерей С. А. Соллертинский, духовник императора протопресвитер И. Л. Янышев, иеромонах Михаил, проф. А. И. Бриллиантов, А. А. Киреев, В. М. Скворцов. Участниками собраний были многие представители литературной и художественной элиты России: И. Е. Репин, А. Н. Бенуа, В. Л. Брюсов, Л. С. Бакст, С. П. Дягилев и др.
Представители церкви тоже соглашались, что РФС
- это «новое полезное для церкви миссионерское учреждение уже в том, что наши пастыри и богословы имеют возможность изучить современные религиозные запросы, какие ставят церкви и нашей науке ... стать ближе к воюющему против Церкви лагерю, внимательно осмотреть свой арсенал» (3).
Свобода высказываний, как отмечали многие присутствовавшие на собраниях, была предельно возможной. На РФС отдельно были рассмотрены следующие темы: «Интеллигенция и Церковь», «Л. Толстой и церковь», «Свобода совести», «О браке» и «О догматическом развитии». Председательствовал на РФС епископ Сергий (Страгородс-кий), ректор Петербургской духовной академии, будущий патриарх.
На первом заседании во вступительной речи Сергий сказал: «Нам тяжело наше разъединение и взаимное непонимание. Нас тяготит сознание всей пагубности этого разъединения и всей нашей ответственности за него. Нам нужен путь к единству, чтобы этим единством нам потом вместе жить и вместе работать на общерусскую пользу» (4).
На заседании прозвучал доклад В. А. Тернавцева «Русская Церковь перед великой задачей». Внутреннее положение России он признал безысходным в силу неразрешимых противоречий между верховной властью и бюрократией, между народом, живущим по церковному идеалу, и земством . между сословиями старой России и новыми влиятельными классами, между церковью и светской мыслью и образованием. Условием объединения этих сил и возрождения России может быть только церковь. Главное препятствие объединения - отсутствие у церкви социального идеала.
«Для всего христианства наступает пора не только словом в учении, но и делом показать, что в Церкви заключается не один лишь загробный идеал. Религиозное призвание светской власти - общественное во Христе спасение, - вот о чем свидетельствовать наступает теперь время» (5).
Эта тема - сближение земного и небесного, церкви и государства, уже звучала в тот период в русской общественной мысли. Церковь проповедует небесное, интеллигенция вся в земном, общественном служении, то есть в общественной мысли России сложились две крайности. В. Соловьев говорил о христианском «делании неверующих». В духе Соловьева Тернавцев утверждал необходимость предстоящего «религиозного перерождения «самого должностного самочувствия власти» (6). Обществом и государством должен быть осознан трагизм власти. Апокалипсическая напряженность - это знак времени, она проявляется в идеях многих мыслителей того времени (В. Соловьев, Л. Тихомиров). Представители церкви, бывшие на собрании, частью разделяли эти взгляды, частью их не принимали полностью. «Трогательно было видеть, с каким вниманием присутствовавшие священники приняли к обсуждению основной вопрос докладчика о разделенности интеллигенции и церкви» (7).
Тема религиозной общности стала характерной для всех последующих собраний. Несколько заседаний РФС были посвящены докладу Д. С. Мережковского «Лев Толстой и Церковь». Возникли споры о правомерности участия Св. Синода в акте отлучения. Кто решает - церковь или государство? И «здесь опять возникает и вдруг обостряется до последней остроты своей не решенный, а лишь отсроченный Петром I вопрос об отношении самодержавия к Православию». З. Гиппиус отмечала, что фраза была изменена цензурой. Мережковский говорил о «подчинении православия самодержавию» (8).
РФС уделили внимание теме брака, семейных отношений. Начальный доклад сделал иеромонах Михаил (Семенов): «О браке: психология таинства». Споры разгорелись по проблеме: что выше - идеал брака или идеал девства? Все свелось к проблеме: в какой мере приемлема Церковью жизнь индивидуальная и общественная. В. В. Розанов утверждал, что личность, ее права и свободы - основа брака. Христианство разрушило сущностную связь человека с Богом своим призывом аскезы, отказа от жизни. Святость и непоколебимость семьи не выводятся из христианства. Домашний очаг - единственное святое, безгрешное место на земле, семья «выше Церкви, где была инквизиция, выше храмов, ибо в храмах проливалась кровь». Розанов выступал против церковного брака, что вызывало неудовольствие духовной цензуры (9).
Несколько заседаний посвятили теме «О догматическом развитии». Представителям «нового религиозного сознания» взгляды богословов о незыблемости догматов представлялись «цепями». Самый решительный из них - Мережковский говорил: «Для нас богословская наука не последний авторитет, не безапелляционная инстанция. Если она мешает идти к Христу, то мы признаем, что её надо разрушить, не оставить камня на камне». Мережковским были прочитаны еще несколько докладов, в них поднимались все те же вопросы: об отношении Церкви к миру и о догматическом развитии христианства. Собственно, спорили не столько о «развитии догматов», сколько о возможности «Нового Откровения», о путях христианского творчества и культуры. Если дальнейшее религиозное творчество в христианстве возможно, то каковы реальные пути к нему? Проф. Лепорский (духовный писатель, протоиерей) ответил на это отрицательно: «Невозможно ни «количественное приумножение» догматов, ни даже дальнейшее постижение заключенной в них тайны. Агностицизм этой мысли, отрицание возможности постижимости откровения вызвали неприятие со стороны творческой интеллигенции, которая не считала возможным жить догмами и удовлетворяться ими. С этим соглашались и некоторые церковники. В прениях отмечалось, что развитие - это не значит коренная перемена. «Догматическое развитие не только может быть, но оно и должно быть. Объективная истина, данная Богом, человечеством переживалась, переживается и будет переживаться. Христос положил в муку закваску. Развитие догматических формул обязательно должно быть, иначе зачеркнута была бы совершенно человеческая история. Нужно открывать более и более опытом ума данную нам истину, воплощать ее в новых выражениях, и это новое будет свидетельствовать о жизни Церкви, об истинной жизни религиозного сознания, которое может расти органически, не уклоняясь в сторону. это развитие догматов есть ничто иное, как развитие всей нашей жизни, самого человека по образу Христа» (10).
Вопрос о взаимоотношении государства и церкви до сих пор остается актуальным, поэтому легко понять, что духовенство взволновала даже сама возможность постановки вопросов, которые были затронуты на седьмом заседании в докладе С. М. Волконского «К характеристике мнений по вопросу о свободе совести» (11). Он настаивал, что принуждение в вопросах веры противно духу христианства, ибо оно стимулирует соблюдение видимости, лицемерие. Позиция части духовенства была ограниченной. Епископ Сергий подчеркивал: «Раз Христианство допускает свободу совести и раз русская Церковь считает себя наследницей заветов Христа, естественно, что всевозможные средства принуждения теряют всякий смысл и должны быть уничто-
52
№4 • 2008
жены. С канонической точки зрения проблемы здесь нет, но трудная задача - проведение в жизнь закона о свободе совести. Проводящие в жизнь этот закон взяли бы на себя огромную ответственность за миллионы нестойких в вере душ, хоть как-то уберегаемых от соблазна существующими законами. Громадная масса русского народа, о свободе которого мы говорим, находится в детском состоянии, нуждается в опеке» (12).
Многочисленные голоса духовенства были против принятия принципа свободы совести, несмотря на то что вопрос этот был одним из самых болезненных для России. В отношении всех прочих конфессий, помимо православия, государство занимало позицию политики репрессий, подавления и ограничения. Закон о свободе совести был принят в 1905 году, но принцип свободы совести не успел закрепиться в сознании общества в связи с последующими историческими событиями.
Итог спора подвел В. А. Тернавцев: «Спор о свободе совести есть спор о государстве и его религиозном призвании и предложен может быть не церкви, как священству, а властеносителям, как христианам» (13).
Тема отношений церкви и власти звучала в докладе девятого заседания «Сила и насилие в христианстве», с которым выступил А. В. Карташев. Свой союз с государством церковь использует для охраны своего вероучения, культа и для борьбы с еретиками.
В спорах и рассуждениях основным вопросом было - как сделать христианство вновь влиятельным в жизни. Именно в этом заключался смысл религиозного искания. Самые ожесточенные споры вызвал доклад В. В. Розанова. «Он говорил о христианстве нежном и пленительном, как «полевая лилия», и о том, что сделали из него в веках «взявшие ключи разумения. Христианство перестали любить - была несомненная психологическая правда. Об этом говорил на одном из последних собраний Мережковский: «Для нас христианство в высшей степени неожиданно, празднично... Мы пришли радоваться празднику, и этому ни за что не хотят поверить. Богословы слишком привыкли к христианству, оно для них серо, как будни.» (14).
Интеллигенция всегда обращалась к церкви с ожиданием реформ. По общему мнению, цель собраний достигнута не была, так как не сложилось единство богоискательской интеллигенции и церкви. Богоискателям не удалось привить духовенству «новое религиозное сознание», церкви не удалась миссия в среде интеллигенции. Ни один вопрос собраний не был решен так, чтобы он удовлетворил спо-
рящие стороны. Как позднее оценивал Бердяев, «Религиозно-философские собрания были интересны, главным образом, своими вопрошаниями, а не ответами» (15).
РФС дали мощный толчок философской мысли серебряного века, всколыхнули и богословскую мысль. Помимо огромного значения РФС в истории русской мысли, их значение велико и в наши дни, когда совершается процесс возрождения многих сторон духовной жизни в нашей стране. Вопросы свободы совести, брака, социальные концепции православия, проблемы взаимоотношения церкви и государства особенно актуальны в современном российском обществе. Сегодня, как никогда, необходимо возрождение призыва епископа Сергия к единению церкви и интеллигенции. Как отмечал В. Розанов, «РФС - одно из лучших явлений русской умственной жизни». Возрождение духовной культуры России способствует гармоничному развитию личности, дальнейшему укреплению и совершенствованию общества и государства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Розанов В. В. Религия. Философия. Культура. - М., 1992. - С. 160.
2. Гиппиус З. Н. Дмитрий Мережковский. - Париж, 1951. - С. 218.
3. Скворцов В. Н. Миссионерское обозрение. - 1903. № 1. - С. 127.
4. Там же, с. 130.
5. Записки С.-Петербургских религиозно-философских собраний // Новый путь. - 1903. - № 4. - С. 106.
6. Там же.
7. Гиппиус З. Н. Дневники. - Т. 1. - М., 1999. - С. 353.
8. Гиппиус З. Н. Стихи. Дневник 1911-1921 г.г. - М., 2002. - С. 110.
9. Розанов В. В. Религиозно-философские собрания // Новое время, 9 января.
10. Половинкин С. М. На изломе веков. - М., 2002. - С.
87.
11. Флоровский Г. Пути русского богословия. Сб. Православие и современность. - Саратов, 2003. - С. 18.
12. Половинкин С. М. На изломе веков. - М., 2002. - С. 200.
13. Там же.
14. Гиппиус З. Н. Дневники. - Т. 1. - М., 1999. - С. 250.
15. Бердяев Н. Русский идеал // О России и русской философской культуре. - М., 1990. - С. 294.
RELIGIOUS-RHYLOSOPHICAL ASSEMBLIES IN THE HISTORY OF RUSSIAN PUBLIC THINKING
E. Mishustina, Teacher, L. Bitarova, Senior Teacher,
Kuban State University of Physical Education, Sport and Tourism, Krasnodar.
The article is devoted to problems of inward culture in the modern Russian society. It investigates interrelations between the intelligentsia and state taking as an example the activity of religious-philosophical assemblies which took place in Petersburg in the period of 1901-1903.
Key words: Orthodoxy, church, intelligentsia, autocracy, religious-philosophical meetings, «new religious consciousness», «dogmatic development», «freedom of conscience».
