CC BY
150
И. В. Кравцов, И. В. Янишевская
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЕ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ СОБРАНИЯ (1901-1903): АНТИКЛЕРИКАЛИЗМ ИЛИ ЭКУМЕНИЗМ
На первый взгляд кажется, что название статьи выглядит несколько странным. О каком экуменизме может идти речь в начале ХХ в., да и как возможен антиклерикализм в среде духовенства? О петербургских Религиозно-философских собраниях написано уже достаточно много. Эта тема, безусловно, обширная и не до конца изученная. Вопросы, которые на них обсуждались (о свободе совести, об отношениях между Львом Толстым и Русской Церковью, о догматическом развитии, «о священстве», о браке), в то время были весьма злободневными, и до сих пор интерес к ним не иссякает. Однако мы не станем акцентировать внимание на общей характеристике проблем РФС, поскольку здесь нас интересуют собрания в рамках предложенной проблематики.
Определимся в понятиях. «Антиклерикализм» — это движение, направленное против притязаний религиозных организаций и духовенства на господство или влияние в политической, экономической и культурной областях, т. е. на общество. Собственно говоря, недовольство «формой» религиозной жизни (даже без покушения на ее «содержание») в определенном смысле также можно назвать антиклерикальными. Возникновение антиклерикализма в Российской империи чаще всего относят ко времени правления Петра I, который, упразднив институт патриаршества, приравнял духовенство к чиновникам.
Понятие «экуменизм» исключительно собирательное, в прямом смысле этого слова, так как собственно движение за всемирное объединение христианства получило название «экуменическое». Здесь нет прямой установки на определенную идеологию или церковно-политическое управление. Стремление обрести единство обусловлено исторически.
В обыденном понимании экуменизм связывают с протестантизмом, поскольку именно в недрах этого направления христианства на рубеже Х1Х-ХХ вв. возникло данное движение. На сегодняшний день РПЦ несколько по-иному позиционирует свое понимание экуменизма как вселенскости по сравнению с привычной трактовкой. Православная традиция видит экуменическую проблему в схизме. Для протестантского экуменизма любая из существующих конфессий воспринимается
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2013. Том 14. Выпуск 3
343
как деноминация, не имеющая права «претендовать на то, чтобы в полном смысле именоваться «Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью»1, и «экуменическая экклезиология» сводится к тому, что христианское единство есть некая данность, следовательно, межденоминационное сближение вполне реальная основа для воссоединения христианства. Русская Православная Церковь никогда не примеряла на себя статус «деноминации», следовательно, и принять идею «равенства деноминаций» не может.
Какой же была официальная позиция Русской Православной Церкви в начале ХХ в. к экуменизму? В ответном послании Святейшего Синода РПЦ от 25 февраля 1903 г. Константинопольскому патриарху Иоакиму III говорится, что Русская Церковь придерживается умеренной позиции по этому вопросу, т. е. признает крещение западных христиан и чтит апостольское преемство латинской иерархии2. Мы видим, что «братская любовь, пастырская икономия и православное свидетельство свойственны духу православного экуменизма XIX и XX веков и были характерными чертами в межхристианских контактах и сношениях нашей Церкви в ее отношении к инославным и их Церквам в XIX и XX веках»3.
Для русской православной традиции Серебряного века экуменизм воспринимается на уровне «вселенскости», «всеединства» и «соборности». Впрочем, «новое религиозное сознание» (богоискательское направление) как выразители русской религиозной философии, чьи представители составили идеологическую основу со стороны интеллигенции в РФС, в качестве базового «естественного дополнения» включало сюда иудаизм.
Появление петербургских Религиозно-философских собраний связано в первую очередь с возросшим вниманием общества к религии. Рубеж веков изначально предполагает обновление, тем более что апокалиптические ожидания, которые вызывали определенный дискомфорт и брожение в умах, были частью сложной ткани культуры России к XIX — начала XX в. Интерес интеллигенции к мистицизму как одному из способов познания выражался в поисках новых форм религиозности, одним из направлений таких исканий стало «новое религиозное сознание».
Для большинства представителей русской интеллигенции Церковь уже перестает играть роль определяющего духовные ориентиры института, чем дальше, тем более оказываясь для интеллектуалов (и не только для них) маргинальной силой. Особенно ярко это продемонстрировали в начале XX в. Религиозно-философские собрания, на которых отечественные богоискатели попытались найти точки соприкосновения с официальной Церковью.
Предтечей Религиозно-философских собраний были самоустраивавшиеся кружки — «беседы», проходившие осенью-зимой 1900-1901 гг., на которых велись разговоры о религии. Постепенно стала вырабатываться основная идейная линия, благодаря которой возникла мысль о возможности создания собраний.
1 Приложение. Участие в международных христианских организациях // Основные принципы отношения к инославию Русской Православной Церкви http://www.mospat.ru/ru/documents/ attitude-to-the-non-orthodox/app-ii/
2 См.: Протопресвитер Боровой В., Буевский А. С. Русская Православная Церковь и экуменическое движение. (историко-богословское обозрение) // http://www.ecumenism.ru/books/book01/ch1.htm
3 Там же.
Существует много достаточно противоречивых воспоминаний, касающихся Р-ФС и тех сложностей, с которыми пришлось столкнуться «оргкомитету». Зинаида Гиппиус так описывала процесс, предшествовавший получению разрешения: «8 октября уполномоченные «члены-учредители» отправились по делу открытия «РелигиозноФилософских Собраний» в С.-Петербурге к обер-прокурору Святейшего Синода Победоносцеву, а вечером того же дня — посетили петербургского митрополита Антония. «С этого дня на разрешение Собраний <...> можно было питать надежду»4. Особое значение в «дозволении» принадлежит «первенствующему члену Святейшего Синода» митрополиту Антонию (Вадковский А. В.) — магистру богословия, редактору академического журнала «Православный собеседник», возглавлявшему петербургскую Духовную Академию, профессора которой считали необходимым сблизить «православие с жизнью»5.
Сложность ситуации заключалась в том, что внешнее положение главной конфессии империи резко диссонировало с ее внутренним состоянием. Согласно статистической справке, составленной И. В. Преображенским, период с 1881 по 1903 г. был для Церкви временем «всестороннего процветания»6. На самом деле все было не совсем так. Рассмотрим несколько примеров, служащих доказательством того, что Церковь переживала в начале XX в. весьма непростые времена. Обратимся к ситуации в духовных школах, которые в этот период уже перестали быть «кузницей» священнических кадров. Для детей духовенства, обучавшихся в семинариях, это был лишь более дешевый способ получения образования. Получалось, что Церковь, имея обширную сеть средних и высших духовных школ, не могла решить собственных кадровых проблем, а те, кто все-таки становился священниками, не всегда были лучшими.
Например, приходский священник не оказывал никакого серьезного влияния на жизнь верующих и в большинстве случаев ограничивал свою деятельность совершением богослужений и исполнением треб, за что прихожане содержали его и остальной причт своими подаяниями. Кроме того, отношения приходского священника со своей паствой были не всегда идеальными. Не будет преувеличением сказать, что «стихийный антиклерикализм» можно было наблюдать уже на этом, «низовом» уровне.
Другой важной проблемой, которая влияла на отношение к духовенству извне и способствовала появлению антиклерикальных настроений в его собственной среде, была проблема кастовости. За двести лет существования синодальной системы империя воспитала подчиненных ей во всем церковно- и священнослужителей, к тому же объединенных в замкнутую корпорацию. Именно эта корпоративность сказалась на том, что духовенство постепенно обособилось от других сословий российского общества и попало в странное положение «отщепенцев»; с одной стороны, имевших целый ряд привилегий и льгот, с другой же практически лишенных
4 Гиппиус З. Н. Воспоминания о Религиозно-Философских Собраниях // Наше наследие. 1990. № 4. С. 68.
5 Шапошников Л. Е. Шиманская О. К. Петербургские религиозно-философские собрания 1903-1904 гг. как явление духовной жизни России //Империя и религия. К 100- летию Петербургских религиозно-философских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006. С. 58.
6 См.: Преображенский И. Статистическая справка для соображений по вопросу о церковной реформе) // Прибавления к Церковным Ведомостям. 1906. № 51-52.
права выбора. Подобное положение, содержавшее массу неудобств, прежде всего для самого духовенства.
Исключительно велико было влияние на церковные дела в начале XX столетия обер-прокурора Священного Синода, что не в последнюю очередь явилось итогом многолетнего руководства ведомством православного исповедания К. П. Победоносцевым. Победоносцев полностью использовал рычаги государственного контроля за деятельностью главной конфессией империи.
Антиклерикализм в церковной среде во многом был связан с непрерывно возраставшим недовольством «ищущих» религиозной правды верующих (как клириков, так и мирян) существовавшим положением Церкви, неумением ее священноначалия давать адекватные ответы на ставившиеся ходом истории вопросы. Этот антиклерикализм не предполагал ухода от веры, разрыва с религией и возвращения «входного билета» Богу. Но он мог приводить и в некоторых случаях приводил к тому, что рожденные в православной традиции люди переставали воспринимать себя «верными чадами» Православной Церкви, публично не отказываясь от формальной принадлежности к православию. Впрочем, антиклерикализм некорректно отождествлять с атеизмом, поскольку в церковной среде данный феномен носил религиозный характер.
Религиозно-философские собрания — это веха не только в истории нового религиозного сознания, но и в истории последних лет Синодальной Церкви, поскольку они стали постепенно восприниматься многими их участниками как своеобразные Предсоборные совещания: преддверие «то ли большого церковного, то ли земского Собора (“богочеловеческого собора всеединства”)»7.
Естественно, появление РФС не связано исключительно с деятельностью петербургской интеллигенции, и в частности четы Мережковских. Прежде всего, правительство Николая II было заинтересовано в решении религиозно-общественных проблем, которые обсуждались на РФС. В Высочайшем манифесте от 26 февраля 1903 г. говорилось, что Государь желает «укрепить неуклонное соблюдение властями, с делами веры соприкасающимися, заветов веротерпимости, начертанных в основных законах Империи Российской»8.
Откуда возник интерес к религиозным вопросам у ранее равнодушной к религии, «церковной» лишь по метрике интеллигенции? Пророчества о близящемся конце мира, появлявшиеся довольно часто в последние годы существования самодержавия, по мнению Н. А. Бердяева, «может быть, реально означали не приближение конца мира, а приближение конца старой императорской России»9. Пытаясь объяснить происходившее тогда, супруга Мережковского — умная и тонкая З. Н. Гиппиус — вынуждена была ограничиться констатацией: «Что-то в России ломалось, что-то оставалось позади, что-то, народившись, или воскреснув, стремилось вперед. Куда? Это никому не было известно, но уже тогда, на рубеже веков, в воздухе чувствовалась трагедия.
7 Савельев С. Н. Идейное банкротство богоискательства в России в начале XX века. Историкорелигиоведческий очерк. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. С. 60.
8 Цит. по: Кучинский С. А. Империя и религия: история незавершенных реформ // Империя и религия. К 100- летию Петербургских религиозно-философских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006. С. 8.
9 Бердяев Н. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 163-164.
О, не всеми. Но очень многими, в очень многих»10. В этих фразах, возможно, и заключена разгадка проявленного феномена.
Мы видим, что не только представители Церкви имели свой интерес, но и «разноориентированная»11 общественность, была заинтересована в этом достаточно необычном диалоге. Опыт религиозности Мережковских, которым не хватало места в традиционной Православной Церкви, явился попыткой выхода на иной уровень «нового религиозного сознания». Они решают переориентировать собственное религиозно-философское творчество. Историческое христианство, по их мнению, «шло против жизни», а традиционная Церковь «догматически окаменела» и в ее привычном значении не устраивала. Нужна была Церковь, где освящалась бы «жизнь людей во всей полноте; жизнь взором Сына Человеческого»12.
Чтобы чувствовать собственную идею востребованной, Мережковские решили начать «какое-нибудь реальное дело», впоследствии и принявшее форму Религиознофилософских собраний. Мыслились они как официальное открытое общество, в котором люди, интересующиеся философией и религией, смогут свободно обсуждать вопросы Церкви и культуры. «Это было стремление услышать “голос” Церкви (а где его услышать, если не из уст ее представителей?). Как сама она смотрит на свое прошлое, настоящее и будущее? Включает ли мир-космос и мир человеческий в зону церковного христианства, то есть христианства носимого и хранимого реальной исторической Церковью?» — писала З. Гиппиус в предисловии к статье «Правда о земле»13.
Один из основателей РФС, художник, историк искусств А. Н. Бенуа вспоминал, что даже состав «учредителей» не был лишен «экуменической» составляющей, хотя вряд ли это было сделано специально. «Отмечу еще, что в нашей группе были евреи (Минский и Бакст), один “определенно жидовствующий” — Розанов, один католик — я. В общем, все шло как нельзя лучше»14.
Среди собравшихся как интеллигенции, так и духовенства можно выделить различные направления, согласно которым шло распределение сил в РФС. Священнослужители изначально были настроены не однозначно. К примеру, молодые богословы — А. В. Карташев, братья Василий и Владимир Успенские во многом разделяли модернистские взгляды, понимая, что учение Церкви об обществе не достаточно развито для современного мира. Свобода совести могла бы стать этическим условием существования православия. С точки зрения христианской этики Церковь как институт имеет более значимые и широкие функции, чем государство, поэтому вся жизнь общества должна руководствоваться нравственными законами, данными Церковью. Еп. Сергий (Стра-городский), занявший новаторскую позицию, полагал христианство религией свободы совести, когда человеку предоставлен изначальный выбор, будет он со Спасителем или нет15. Под истинным спасением еп. Сергий понимал создание вечной жизни на земле.
10 ГиппиусЗ. Дмитрий Мережковский // Живые лица. Воспоминания. Тбилиси, 1991. Т. 2. С. 208.
11 Митрофанов Г., протоиерей. Религиозно-мировоззренческие истоки коммунизма в оценках русских религиозных философов //Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиознофилософских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006. С. 242.
12 Гиппиус З. Н. Дневники: В 2 кн. Т. 1 / Под общей ред. А. Н. Николюкина. М.: НПК «Интел-вак», 1999. С. 182.
13 Гиппиус З. Н. Воспоминания. С. 68.
14 Бенуа А. Н. Мои воспоминания: В 2 т. 5 кн. М., 1980. С. 24.
15 Шапошников Л. Е., Шиманская О. К. Указ. соч. С. 61-62.
Попытка священнослужителей ведения диалога оказалась не вполне успешной. При всем желании нивелирования разъединения Церкви с интеллигенцией оказалось, что само слово «Церковь» представителями «клира» и «мира» понимается по-разному. Архимандрит Сергий (Тихомиров) полагал «вселенскую апостольскую Церковь» как «Тело Христово»16, в то время как интеллигенция воспринимала только ее внешнюю форму — «наше духовенство»17. Это непонимание и послужило катализатором антиклерикальных настроений среди духовных лиц.
Доклад В. Тернавцева «Русская Церковь перед Великою задачей» затронул вопросы, которые обсуждались на протяжении всего периода существования собраний. Основной темой доклада Тернавцева было христианство и Русская Православная Церковь, ее положение в России. Докладчик упрекал Церковь в «безжизненности», акцентируя внимание на «подчинении православия — самодержавию».
Искренне желавший прихода интеллигенции в Церковь, Тернавцев при этом полагал, что взаимное их расхождение одинаково вредно для двух сторон. В докладе «Русская Церковь перед великою задачей» он указал, что сила России напрямую зависит от ее базовой конфессиональной составляющей, а именно православия. И более того, он утверждал, что «возрождение России может совершиться — на религиозной почве»18. Отсюда вывод: Церковь должна принять общественные идеалы, а интеллигенция — церковно-религиозные.
Столь откровенные заявления легально звучали в России впервые. Официальным чиновникам Святейшего Синода и участвовавшим в работе собраний клирикам необходимо было ответить, причем так, чтобы не вызвать раздражения у главы духовного ведомства — К. П. Победоносцева. Эту неблагодарную задачу взял на себя В. М. Скворцов, чиновник особых поручений, состоявший при обер-прокуроре Святейшего Синода, редактор журнала «Миссионерское обозрение», для которого возвращение «заблудших» интеллигентов под своды храма являлось непосредственной как профессиональной, так и внутренней задачей. Он постарался сгладить острые углы доклада Тернавцева и акцентировать внимание на «учительном достоинстве» православного духовенства. Понятно, что вопрос о социальной активности Церкви мог вывести (и вскоре вывел) участников собраний на проблему церковного реформирования, что вовсе не входило в планы обер-прокурора.
Дискуссия, впрочем, на этом не завершилась, возобновившись при обсуждении темы о силе и насилии в христианстве. Председатель собраний еп. Сергий вновь вынужден был объяснять церковную позицию, на сей раз в отношении вопроса «оказательства веры» не православными. «Индифферентизма мы не можем допустить, — подчеркнул владыка, — а отношение к пропаганде — вопрос государственный»19. Конечно, он не мог более откровенно сказать, что Православная Церковь одно, а государство (хотя и называвшее себя православным) — другое, что у государства в России есть собственная церковная политика, что православное государство и Православная Церковь — не одно и то же.
16 Записки Религиозно-Философских Собраний. Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901-1903). М.: Республика, 2005. С. 28.
17 Там же.
18 Тернавцев Указ. соч. С. 6.
19 Записки петербургских Религиозно-философских собраний. С. 146.
Это положение наотрез отказывались понимать и принимать Д. С. Мережковский и близкие ему по духу представители «нового религиозного сознания». «Православная вера совпадает с государством, — заявлял он. — Но прежде чем подойти к православной вере, надо ее отличить от государственной веры. Это трудно сделать»20. И можно было бы назвать этот пассаж явно антиклерикальным, поскольку не только среди духовенства, но и в большинстве своем среди интеллигенции были сильны подобные настроения, если бы не те установки, с которыми пришли именно Мережковские на РФС.
Религия и Церковь понимались как понятия разнопорядковые, поэтому отношения с государственной религией складывались неоднозначно. Мережковские исходили из иного понимания христианства православием, нежели католицизмом или протестантизмом. Отсюда и попытка на православной почве построить новое мировоззрение, найти новый подход к вопросам жизни не только духовной, но и социально-политической21. Более того, «религия Третьего Завета» Мережковских имела откровенно экуменическую направленность. В идеале все должно было закончиться примирением внутри христианства, когда православие, как олицетворение свободы и любви во Христе, католицизм, символизирующий веру и протестантизм, делающий акцент на разуме, объединятся в единую соборную, апостольскую истинно вселенскую Церковь Святой Софии, Божественной премудрости, глава и первосвященник которой — Иисус Христос22.
Экуменизм представителей «нового религиозного сознания» держался на стремлении к соборности, это попытка увидеть во многих Церквах — Вселенскую, единую Церковь. По мнению богоискателей, Церковь по определению не может разделиться, как не может разделиться Христос.
Мы видим, что как антиклерикальные, так и экуменические настроения имели место на Религиозно-философских собраниях. Особенность отношений данных феноменов состоит в том, что именно духовенство являлось носителем антиклерикальных идей.
Интеллигенция выходила на встречу, желая возможного объединения с Церковью, но при условии признания ее новой силой. Силой, хотя и не принадлежащей к церковным кругам, но ищущей «истины и Бога». Свою задачу интеллигенция видела в возрождении России на почве исторического христианства и надеялась найти поддержку в данном вопросе со стороны деятелей официальной Церкви.
ЛИТЕРАТУРА
1. Протопресвитер Боровой В., Буевский А. С. Русская Православная Церковь и экуменическое движение (историко-богословское обозрение). // http://www.ecumenism.ru/books/book01/ ch1.htm
2. Бенуа А. Н. Мои воспоминания: В 2 т. 5 кн. М.: Наука, 1980.
3. Бердяев Н. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990.
20 Записки петербургских Религиозно-философских собраний. С. 149.
21 Полторацкий Н. П. Русская религиозная философия // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 128.
22 См.: Мережковский. Толстой и Достоевский. http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php/97091/ Merezhkovskiii_-_Lev_Tolstoii_i_Dostoevskiii._Religiya.html
4. Гиппиус З. Н. Воспоминания о Религиозно-Философских Собраниях // Наше наследие. 1990. № 4.
5. Гиппиус З. Дмитрий Мережковский // Живые лица. Воспоминания. Т. 2. Тбилиси, 1991.
6. Гиппиус З. Н. Дневники: В 2 кн. / Под общей ред. А. Н. Николюкина. Т. 1. М.: НПК «Интелвак», 1999.
7. Записки Религиозно-Философских Собраний. Записки петербургских Религиознофилософских собраний (1901-1903). М.: Республика, 2005.
8. Кучинский С. А. Империя и религия: история незавершенных реформ // Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиозно-философских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006.
9. Мережковский. Толстой и Достоевский. http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php/97091/ Merezhkovskш_-_Lev_Tolstoii _i_Dostoevskiii._Religiya.html
10. Митрофанов Г., прот. Религиозно-мировоззренческие истоки коммунизма в оценках русских религиозных философов // Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиознофилософских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006.
11. Полторацкий Н. П. Русская религиозная философия // Вопросы философии. 1992. № 2.
12. Преображенский И. Статистическая справка для соображений по вопросу о церковной реформе) // Прибавления к Церковным Ведомостям. 1906. № 51-52.
13. Приложение. Участие в международных христианских организациях // Основные принципы отношения к инославию Русской Православной Церкви http://www.mospat.ru/ru/ documents/attitude-to-the-non-orthodox/app-ii/
14. Савельев С. Н. Идейное банкротство богоискательства в России в начале XX века. Историко-религиоведческий очерк. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.
15. Тернавцев В. А. Доклад «Русская Церковь перед великою задачей» // Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901-1903). М.: Республика, 2005.
16. Шапошников Л. Е., Шиманская О. К. Петербургские религиозно-философские собрания 1903-1904 гг. как явление духовной жизни России // Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиозно-философских собраний 1903-1904 гг.: Материалы Всероссийской конференции. СПб.: Алетейя, 2006. С. 58.
