CC BY
326
ФИЛОСОФСКИЕ НА УКИ
УДК 811.521:299.5:294.3
РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ДОКТРИНЫ ДЗЕН-БУДДИЗМА В КУЛЬТУРЕ ВОСТОКА И ЗАПАДА
Н.Л. Богомазова
Иисследуются религиозно-философские аспекты доктрины дзэн-буддизма в контексте восточной и западной культур в рамках традиции и современности. Анализируются особенности мистицизма дзен-буддизма.
Ключевые слова: философия, религия, культура, дзэн-буддизм, доктрина, традиция, современность, мистицизм.
«Проблема Восток - Запад предстает как грандиозная проблема обновления человечества, как возможность одухотворения Запада Востоком, как призыв к восстановлению первоначального единства расколотого человечества, как задача созидания совершенного человека» [14, с. 44].
Современный культурно-исторический процесс, отличающийся глобальными цивилизационными проблемами, изменениями в сфере межгосударственных отношений, науки, образования, ориентирован на формирование принципиально нового типа личности: социально адаптированной, обладающей интеллектуальным потенциалом, психологически устойчивой, физически развитой, волевой, целеустремленной, с чувством долга перед Родиной и чести перед собственным именем.
Формирование данного типа личности возможно лишь при условии обновления идеологической политики государства, которая должна ориентироваться на принципы верности, чести, долга и морали, что является основополагающим элементами кодекса чести «Бусидо» - морально-этической доктрины Японии, основанной на религиозно-философской концепции дзэн-буддизма.
Именно синтез, идеальная гармония традиций прошлого: иерархическая система самурайского класса, положенная в основу социального устройства общества, процесс воспитания молодого поколения в соответствии идеалами кодекса чести «Бусидо» (морально-этическое учение института самурайства), религиозное влияние на общественную жизнь, механизм восточного культуронаследования, основанный на передачи знаний из поко-
ления в поколение, инновационных технологий современного мира Японии, - вызывает огромный интерес со стороны Запада и, в частности, нашего государства, что подтверждается политическими, экономическими и культурными контактами с Японией. Так как «кругозор и окружение - это два способа отношения человека с миром - изнутри и извне», то и обращение к японской культуре, в особенности к дзен-буддизму, не только обогатит наш культурный опыт, но и будет являться следствием включенности в общий культурно-исторический процесс [2, с. 14]. Культурно-исторический процесс, динамично функционирующий в рамках демократического общества XXI века, ориентированный на формирование гармонично развитой личности, обуславливает интерес в нашей стране к восточной культуре.
Государственная политика в области здравоохранения, культуры, и спорта ориентирована на создание различных детско-юношеских организаций, научных сообществ, направленных на популяризацию восточных единоборств [4]: джиу-джитсу, дзюдо, каратэ, айкидо, кендо, кюдо, а также различных практик мистического опыта: йога, буддийские медитативные техники, тантрическая практика, реформаторские и миссионерские движения, занимающиеся исследованием религиозно-философской мысли Востока, что имеет своей целью формирование гармоничной, интеллектуально и физически развитой личности, и в целом, достойного поколения страны.
Боевой опыт Японии и его вклад в теорию и практику индивидуальных сражений, с оружием и без него, несомненно, является одним из наиболее древних, сложных и продолжительных из всех, имеющих документированную историю. Достаточно вспомнить, насколько популярны сегодня во всем мире джиу-джитсу, дзюдо, каратэ, айкидо, кендо, кюдо и так далее, представляющие собой осовремененные версии древнеяпонских «дзэнских видов борьбы», чтобы оценить их неослабевающее влияние на всю мировую культуру. Эффективность современных версий древних боевых искусств подтверждается тем фактом, что они оказали огромное влияние на другие национальные методы ведения боя, практиковавшиеся как для спортивных целей, так и в составе утилитарных тренировочных программ полицейских и военных сил.
Американский культуроантрополог Рут Бенедикт в своем труде о японском национальном характере «Хризантема и меч» исследует влияние самурайской традиции на поведение японских солдат во Второй мировой войне. Данное культуроантропологическое исследование примечательно тем, что японская ментальность впервые выделена из круга смежных предметов и сделана специальной научной темой. Автор выявила скрытые модели поведения, воспитанные жизнью в каждом члене современного японского общества, и создала теоретическое описание японской ментальности: «Мне нужно было посмотреть на ведение ими войны не как на военную, а как на культурную проблему» [1, с. 7].
Философ и культуролог Н. Я. Данилевский в своем научном труде «Россия и Европа» японскую культуру на современном этапе развития относит к первому классу, состоящему из позитивных творцов истории, создавших великую цивилизацию.
Исходя из теории о трех типах культуры Маргарет Мид (американский культуролог и антрополог, последовательница культурного детерминизма), описанной в книге «Культура и мир детства», японская культура относится к постфигуративному типу культуры, «где дети, прежде всего, учатся у своих предшественников», в чем отчетливо проявляется конфуцианская доктрина почитания старшего поколения и механизм восточного культуро-наследия, построенный на отношениях Учителя и ученика.
Если рассматривать японскую культуру в соответствии с типологией культур Дж. Флейблана, то она принадлежала вплоть до XIX века (реставрация Мэйдзи) к раннему типу военной культуры, проявившей себя в первую очередь в двух видах деятельности: торговой и военной. По мнению исследователя, военные типы культуры не затухают медленно; они резко прекращают свое существование. В Японии произошел процесс перехода или перерождения одного типа культуры в другой путем реформации политического строя с сохранением традиционных постулатов японского общества, наряду с которыми наблюдается высочайший научно-технический прогресс. Это произошло в результате сближения восточной культуры Японии с современным постиндустриальным западным обществом, что породило принципиально новый тип культурного творчества.
Решающее влияние на формирование своеобразной японской культуры и японцев как нации оказали самураи - представители привилегированного аристократического военного класса феодальной Японии.
Духовно-религиозной основой института самурайства являлось одно из направлений Буддизма - Дзэн-буддизм (дословный перевод: «Сердце Будды» - Буддха-Хридайя), по словам Д. Т. Судзуки, передающих сущность духа буддизма [7, с. 4].
Среди многочисленных буддистских сект — особенно тех, которые зародились в Китае и в Японии, Дзэн-буддизм - уникальный орден, передающий сущность духа буддизма непосредственно от его автора, без какого-либо тайного документа или таинственного обряда. Этот орден — один из самых значительных в буддизме не только с точки зрения его исторической важности и духовной жизненности, но и с точки зрения непревзойденной оригинальности и притягательной силы.
В истории религии эта школа Дзэн-буддизма уникальна во многих отношениях. Ее доктрины в теоретическом виде могут показаться спекулятивным мистицизмом, но они представлены таким образом, что только посвященные посредством долгой тренировки, действительно достигшие прозрения на этом пути могут понять их подлинный смысл. Для тех, кто не обрел этого проникновения знания, т. е. для тех, кто не испытывает Дзэна в по-
вседневной деятельности жизни, его учение принимает непонятный и даже загадочный смысл - скрыть его глубокие истины от непосвященных.
Мифологическая родословная Дзэн (Чань) восходит к тем временам, когда Шакьямуни (Будда) различными способами пояснял ученикам высшую истину Дхармы. Желая продемонстрировать в действии принцип передачи знания от сердца к сердцу вне слов и писем, учитель безмолвно поднял перед собранием цветок. Из всех присутствующих только старец Кашьяпа понял сокровенное значение жеста («Одно есть Все, и все есть Одно») и ответил Будде улыбкой. С Кашьяпы начинается линия так называемых буддийских патриархов, которых до 6 в. н.э. насчитывалось двадцать семь. Двадцать восьмым буддийским патриархом и первым патриархом, то есть создателем Дзэн, стал Бодхидхарма - сын раджи из Южной Индии, вступивший в секту Йогачара и прибывший в 520 г. в Китай с группой сподвижников.
Принимая в целом доктрину Махаяны, Бодхидхарма проповедовал принципиально новое учение, в котором отвергалось интеллектуальное суемудрие, книжная ученость, вербальный способ передачи знаний. Утверждая, что интеллект лишь затемняет путь, ведущий к просветлению, Бодхидхарма выдвинул на первый план интуицию и непосредственный опыт. Согласно его теории, мироздание представляет собой целостное Единство, частью которого является человек, а интеллект побуждает человека к дуалистическому восприятию действительности: мы разделяем хорошее и плохое, веселое и грустное, дух и плоть, конечное и бесконечное, не сознавая, что все едино и неразрывно связано в потоке кармического времени и пространства. В избавлении от дуальности - путь к спасению, к обретению свободы - просветлению.
В Японии Дзэн-буддизм появился в конце XII — первой половине XIII в. Адептом дзэна на японской земле стал монах Эйсай (1141-1215). Начав религиозную деятельность в секте эзотерического буддизма Тэндай на горе Хиэй, он дважды побывал на обучении в Китае, откуда и вывез учение Линьцзи (яп. Риндзай). После неудачной попытки утвердиться в императорской столице Киото Эйсай перенес свои усилия в Камакуру, где нашел полное понимание и поддержку военных правителей из рода Ходзё. Созданная им школа Риндзай утверждала необходимость коанов и признавала полезность динамической практики Дзэн — будь то в сфере воинских искусств, живописи или икебаны.
Основателем другой крупнейшей дзэнской школы Сото является Догэн (1200-1253), подчеркивавший ценность сидячей медитации и пассивной рефлексии. Однако сам процесс медитации он рассматривал как творческое действо, направленное на усовершенствование человеческой личности и осознание «сущности Будды». Влияние его незаурядной личности сказалось на всем дальнейшем развитии Дзэн-буддизма в Японии.
Последователи Дзэна говорят, что его кажущиеся парадоксы не придуманы специально для того, чтобы их авторы могли скрываться за ширмой обскурантизма. Эти парадоксы возникли потому, что язык человека является очень плохим средством для выражения глубочайших истин, но истины эти не могут быть превращены в предмет, умещающийся в узкие рамки логики. Они должны быть пережиты в бездонной глубине души, после чего они впервые станут осмысленными. В связи с этим личный опыт в Дзэне — это главное.
Дзэн-буддизм настаивает на необходимости внутреннего духовного опыта. Личный опыт прямо противопоставляется авторитетам и внешнему откровению, а самым практическим методом достижения духовного просветления последователи Дзэна считают практику дхьяна, называемую в Японии "Дзадзэн",("Дза" означает "сидеть", а "дзадзэн" - "сидеть в медитации»).
Тренировки, которые проходят последователи Дзэн-буддизма для достижения духовного прозрения, составляют основу Дзэн, т. к. именно в этом отношении он в принципе отличается от всех других форм мистицизма. Для большинства мистика — сугубо личное, духовное переживание — является чем-то изолированным и неожиданным. Христиане используют молитву, умерщвление плоти или своего рода созерцание с целью вызвать в себе наступление этого состояния, а его дальнейшее развитие предоставляют божественной милости. Дзэн-буддизм не видит в таких актах сверхъестественного посредничества, методы его духовной практики отличаются практичностью и систематичностью. В настоящее время последователи Дзэна имеют в своем распоряжении эффективные методы духовной практики для достижения своей цели, в чем и заключается практическая ценность Дзэн-буддизма.
Методологическая дисциплина Дзэн-буддизма, с одной стороны, в высшей степени абстрактна, с другой — приносит огромную пользу человеку и определяет его морально нравственные устои. Проявление аспектов Дзэн-буддизма выражается в нашей повседневной практической жизни, мы иногда забываем о его отвлеченности, и тогда как нельзя ярче и проявляется его действительная ценность, т. к. Дзэн находит невыразимо глубокую мысль даже в таких простых вещах, как поднятый вверх палец или простое приветствие, обращенное друг к другу, случайно встретившихся на улице. В Дзэн-буддизме самое реальное — это самое абстрактное, и наоборот. Вся система практики, принятая Дзэном, является продуктом этого основного духовного переживания. Мистичность Дзэн-буддизма является основой восточной культуры.
Именно этот мистицизм часто мешает Западу измерить глубину восточного ума в связи с тем, что по природе своей мистицизм отрицает логический анализ, а логичность является основной чертой западного ума. Восточный ум синтетичен, он не придает слишком большого значения несуще-
ствующим подробностям, а стремится, скорее, к интуитивному постижению целого, поэтому восточный ум не находит ясного и определенного выражения, в нем отсутствует тот индекс, который бы сразу раскрывал его содержание постороннему уму. Но мистицизм это особая «антропологическая стратегия», «опыт реальности», который необходимо «подлежит научно-философскому исследованию» [5, с. 31]. Мы видим перед собой нечто, так как его невозможно игнорировать, но как только мы попытаемся охватить это нечто своими руками для того, чтобы рассмотреть его лучше, оно ускользает от нас и мы теряем его из виду. Это, конечно, не является следствием того, что восточный ум сознательно и преднамеренно стремится скрыть свои тайны от постороннего ума. Неуловимость и неизмеримость являются самой природой восточного ума, поэтому, чтобы понять Восток, мы должны понять мистицизм, т. е. — Дзэн-буддизм.
Простота и непосредственность, прагматическая тенденция и тесная связь с повседневной жизнью Дзэн-буддизма резко отличается от всех других буддийских сект. Основные идеи Дзэна, несомненно, те же, что и в буддизме, и нельзя не признать, что они получили свое дальнейшее развитие, но это развитие имело целью удовлетворить потребности народа Дальнего Востока, психологии которого присущи свои особые черты.
Дзэн-буддизм отнюдь не исчерпывается своим изначальным значением - «самосозерцанием». Будучи, как и многие другие великие учения древности, одновременно религией и философией, этическим каноном, Дзэн-буддизм с течением веков стал для многомиллионного населения Японии, Китая, Кореи, Вьетнама и ряда других стран Востока тем, чего так не хватает культуре Запада, — искусством Жизни.
Безусловно, и христианство, и ислам, и иудаизм, и буддизм в самых разнообразных своих ответвлениях могут претендовать на ту же роль для стран иного культурного ареала. Однако существует серьезная первопричина, обусловившая масштабное распространение дзэнских влияний в области поэзии и живописи, архитектуры и садово-паркового дизайна, аранжировки цветов и чайной церемонии, классического театра и воинских искусств. Есть причина и для бурного всплеска интереса к Дзэн на Западе в послевоенный период, за которым последовала «дзэнская революция» американской молодежи, причина для неослабевающего потока фундаментальных исследований Дзэн-буддизма, популярных очерков, переводов и художественных произведений дзэнского толка, которых в США, Европе и Японии насчитывается сотни томов. Русская культура вошла в общемировой процесс постижения Бытия по Дзэн, чей секрет «загадке жизни равносилен» [7, с. 6].
Можно сказать, что сверхзадача всех мировых религий — в спасении души человеческой. Обретя перспективу загробного существования в лучшем мире при условии соблюдения некоторых вполне конкретных норм и требований, смертный как бы получает реальный стимул к самосовершенствованию, которым и занимается в рамках своего вероисповедания доступ-
ными ему средствами. Пуритане и мормоны, святые столпники и старцы в скитах, благочестивые суфии и бродячие дервиши, породившие инквизицию иезуиты и достигшие вершин самопознания тибетские ламы стремились к одной цели — усердным радением преодолеть оковы земного существования, очистить «душу» и подготовить ее к вознесению в мир иной, в мир Абсолюта, где царит Христос, Аллах, Иегова или Будда — могущественный повелитель Вселенной. Именно эту цель и отвергает Дзэн, провозглашая самоценность жизни земной со всеми ее радостями и горестями, треволнениями и заботами. Жить не во имя светлого грядущего, завтрашнего рая, а во имя самой жизни, предаваться самосовершенствованию не для того, чтобы уподобиться святому, шейху, бодхисаттве, а лишь затем, чтобы упрочить собственное положение на грешной земле и помочь людям — вот чему учит Дзэн, вот чем привлекает он людей на разных континентах. «Можно сказать, — утверждает в одном из своих трудов Д. Т. Судзуки, — что Дзэн высвобождает различные виды энергии, естественным и надлежащим образом заложенные в каждом из нас, но пребывающие обычно в стесненном и извращенном состоянии, не находя адекватного канала, выхода для деятельности» [7, с. 6].
Просветление, дающее подвижнику качественно новое мировосприятие, выступает конечной целью радения во всех буддийских сектах и школах, но в китайском Чань и японском Дзэн особо акцентируется спонтанная, непроизвольная природа Прозрения (яп. «сатори»), достигнутого в результате интуитивного прорыва сквозь тьму обыденного сознания. Сатори можно определить как интуитивное проникновение в природу вещей в противоположность аналитическому или логическому пониманию этой природы. Практически это означает открытие нового мира, ранее неизвестного смущенному уму, привыкшему к двойственности. Иными словами, сатори проявляет нам весь окружающий мир в совершенно неожиданном ракурсе.
Сатори в Дзэн-буддизме должно быть связано с самой жизнью в целом, так как то, что предлагает Дзэн, есть революция, а также переоценка себя в плане духовного единства. Решение математической проблемы кончается по мере того, как оно решено: оно не накладывает отпечатка на всю нашу жизнь. Также обстоит дело и со всеми другими частными вопросами, практическими или научными, — они не затрагивают жизненные основы индивидуума. Но достижение сатори — это перестройка самой жизни. Когда оно действительно имеет место — следует сказать, что имеется множество подобий его — оно коренным образом изменяет моральную и духовную жизнь человека, обогащая и внося порядок в нее. Наиболее естественным способом достижения Прозрения служит сидячая медитация — дза-дзэн (кит. цзо-чань), но есть немало других способов, в том числе и включающих динамическую практику.
Преемники Бодхидхармы разработали вполне конкретные методики для стимуляции спонтанного Прозрения. Монахи в чаньских монастырях, а
также послушники и миряне, желавшие пройти соответствующий курс, обучались у Мастера, который контролировал их поведение, вкусы, занятия и пристрастия. Наиболее популярным методом обучения были коаны (кит. кун-ань) — «случаи», «анекдоты», то есть ситуативные парадигмы из жизни выдающихся чаньских наставников, собранные и систематизированные в ряде хрестоматий. Согласно источникам, коан означает "некий общеизвестный документ, представляющий собой эталон суждения", посредством которого проверяется правильность понимания Дзэна. Коан, как правило, представляет собой какое-нибудь утверждение, сделанное древним учителем Дзэна, или какой-нибудь ответ, данный им вопрошающему [6, с. 286].
Коаны служили темами для размышления и прививали приверженцам Дзэн-буддизма способность нестандартной оценки событий, отходящей от основ дискурсивной логики. При этом допускалась совершенно неожиданная спонтанная реакция в виде абсурдного на первый взгляд ответа или выкрика, которые должны были продемонстрировать дзэнское понимание Пустоты, Единства и Самобытности всего сущего. Многие поколения учеников воспитывались на классических коанах, но со временем возникали и новые, которые, в свою очередь, канонизировались. Таким образом, секта, отвергавшая ценность книжного знания, постепенно обрастала пластами антологий, хрестоматий, комментариев, биографических описаний, трактатов и эссе, составивших огромное письменное наследие как в китайском, так и в японском вариантах.
Не меньшей популярностью, чем коаны, пользовались диалоги между учителем и учеником — мондо (кит. вэнь-да), в которых неожиданные вопросы влекли за собой не менее неожиданные ответы.
Все зрелое и позднее японское средневековье отмечено неуклонным возрастанием роли Дзэн-буддизма первоначально в жизни класса самураев, а затем и других городских сословий — прежде всего купцов и ремесленников. Сохраняя сугубо религиозный характер в стенах многочисленных монастырей и храмов, Дзэн-буддизм, в отличие от всех остальных буддийских сект, подвергся тотальному освобождению от церковных влияний и уже в ХУ-ХУ1 вв. превратился для широких народных масс во всеобъемлющую жизненную философию (аге vitae). Признание незаменимости личного опыта и собственных усилий на пути самосовершенствования, примата интуиции и спонтанности прозрения, немного в упрощенном виде, вполне устраивало приверженцев самых различных учений, а дзэнская методика психической саморегуляции служила всем профессиям — от монахов и воинов до поэтов и мастеров чайной церемонии. Не случайно владетельные феодалы - даймё -и сами могущественные сегуны, полновластные правители Японии, обращались за наставлениями к дзэнским мастерам.
Учение Дзэн-буддизма, пришедшее на японские острова в конце VII-первой половины VIII вв. смогло стимулировать творческие импульсы япон-
ской нации и придать специфическую, идейную окраску работам выдающихся мастеров благодаря следующим факторам:
- дзэнские монастыри были хранилищами знаний и искусств на протяжении эпох Камакура и Муромати (учереждение в каждой провинции дзэнских храмов Анкоку-Дзи (спокойствие нации);
- дзэнские монахи имели постоянные контакты с культурами сопредельных стран (монастыри Дзен практически были единственными центрами китайских классических наук);
- весь народ в целом, и особенно представители аристократии, обращался к дзэнским монахам в поисках вдохновения и творческих озарений;
- сами дзэнские монахи были художниками, поэтами, учеными и мистиками, также они занимались народным образованием (в храмах существовали небольшие школы, которые назывались Тэракоя, где учили чтению и письму);
- правительство страны поощряло монахов к участию в коммерческих предприятиях с целью импорта зарубежных ремесленных изделий и предметов искусства в Японию;
- аристократы, а также классы, обладавшие политическим влиянием, оказывали покровительство дзэнским храмам, и многие ревностно предавались изучению мудрости Дзэн.
В настоящее время Дзэн-буддизм нашел неожиданный отклик в различных сферах западной культуры: в музыке, живописи, литературе, языкознании, религии, философии и психоанализе. Удивительная способность этой философской системы адаптироваться к социально-политическим условиям и этнографическим особенностям разных стран привела к широчайшему распространению дзэнских идей в западном мире на различных уровнях — от коммун хиппи до психоаналитических трудов Эриха Фромма и романов Германа Гессе, от создания дзэнского монастыря в Калифорнии до открытия кружков икэбаны, дзэнской кулинарии, клубов и секций фехтования кэн-до, каратэ, дзю-до, айки-до. Дзэн-буддизм давно стал неотъемлемой частью как восточной, так и западной культуры, перетрансформировавшись за многовековую историю своего существования в глобальное культурное явление.
Декларируемое дзэнской доктриной единство мироздания, органическая связь человека с природой, его включенность в круговорот вселенских метаморфоз — все это апеллировало к сознанию любого японца, не мыслящего себя в отрыве от сезонной игры стихий. Может быть, поэтому общие для всех направлений буддизма идеи бренности мира, всеобщей сопричастности и сострадания всему живому с необычайной яркостью проявились именно в дзэнской литературе, дзэнском садово-парковом искусстве и искусстве аранжировки цветов, в дзэнской чайной церемонии. Конечно, в других буддийских сектах и в светских школах были свои монохромные рисунки тушью сумиэ, свои направления икэбаны, свои принципы устройства
«сухих» садов из камней и песка, но все они в большей или меньшей степени были проникнуты духом Дзэн. Вершинами дзэнской эстетики стали сложенные на китайском языке стихи монахов Пяти гор , пьесы театра Но ёкёку и трактаты по театральному искусству Дзэами (1363-1445), пейзажная живопись Сэссю (1420-1506) и Кано Танъю (1602-1674), культ чая и искусство аранжировки цветов, созданные Сэн Рикю (1520-1591), хайку Басе (16441694), Бусона (1716-1783) и Исса (1763-1827), вака Рёкана (1758-1831). Однако не случайно Д. Т. Судзуки ставит в тот же ряд и пятистишия Сайге, сложенные в XII в. еще до воцарения Дзэн на Японских островах, — ведь для того, чтобы творить в духе Дзэн, не обязательно знать доктрину Дзэн. Вот почему современные исследователи нередко причисляют к дзэнской традиции произведения, созданные совершенно в ином религиозно-культурном ареале людьми, никогда не знавшими о существовании Дзэн, — Шелли, Китсом, Вордсвортом, Рембрандтом, Пьеро Делла Франческа и многими другими. Дзэн-будизм универсален, он заключает в себе космическую реальность бытия и вечное одиночество человека во Вселенной. Вопрос лишь в степени типологического сходства того или иного произведения с базовыми принципами дзэнской «теории отражения».
Дзэн-буддизм оказал сильнейшее воздействие не только непосредственно на религиозную и культурную жизнь японцев, но и на мировую культуру в целом. В данном случае, если принять во внимание взгляд французского социолога Э. Дюркгейма на вопрос функции религии в обществе, то Дзэн-буддизм как религиозно-философская доктрина выполняет стимулирующую функцию, порождающую идеалы и обеспечивающую социальную динамику.
Список литературы
1. Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 256 с.
2. Зиновьева А. А. Проблема «другого» в философии М. М. Бахтина // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 1. Тула: Изд-во ТулГУ, 2011. С. 13-22.
3. Иванов К. В. Краткий русско-японский фонетико-иероглифический словарь. Калининград, 2005. 312 с.
4. Коваль С. Н., Холин Ю. Е. Ресницы Дарумы (парадигма Кэмпо-Дзэн). Ростов н/Д: Феникс, 2005. 400 с. URL: http://beread.ru/ezoterika/302611-resnicy-darumy-paradigma-kempo-dzen.html (дата обращения: 01.09.2014).
5. Рынковой И. В. Проблема методологического подхода к изучению мистико-аскетической практики. // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 2. Тула: Изд-во ТулГУ, 2010. С. 20-32.
6. Судзуки Д. Т., Кацуки С. Основы дзэн-буддизма. Бишкек: МП Одиссей, 1993. 672 с.
7. Судзуки Д. Т. Дзэн-буддизм в японской культуре. СПб.: Изд-во «ТРИАДА», 2004. 272 с.
8. Судзуки Д. Т. Очерки о дзэн-буддизме: в 3 ч. / под ред. С. В. Па-хомова. СПб.: Наука, 2002 - 2005. Ч. 1. 472 с.; ч.2. 396 с.; ч.3. 432 с.
9. Судзуки Д. Т. Антология дзэн-буддийских текстов. СПб.: Наука, 2005. 279 с.
10. Судзуки Д.Т. Мистицизм: христианский и буддийский. Киев: София, 1996. 288 с.
11. Судзуки Д. Т. Наука Дзэн - Ум Дзэн. Киев: Пресса Украины, 1992. 176 с.
12. Судзуки Сюнрю. Сознание дзен, сознание начинающего. М.: Лигатама, 2000. 227 с.
13. Фромм Э., Судзуки Д., Мартино Р. Дзэн-буддизм и психоанализ М.: Весь мир, 1997. 240 с. (Б-ка психоанализа).
14. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Эксмо, 2003. 479 с.
Богомазова Наталия Леонидовна, канд. филос. наук, доц., nataliyabogomazova@yandex.ru, Россия, Тула, Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого.
RELIGIOUS AND PHILOSOPHICAL ASPECTS OF ZEN BUDDHISM DOCTRINE IN THE EASTERN AND WESTERN CULTURES
N.L. Bogomazova
This article presents a study of the religious and philosophical aspects of the doctrine of Zen Buddhism in the context of Eastern and Western cultures in the framework of tradition and modernity. The author analyzes the characteristics of mysticism of Zen Buddhism.
Key words: philosophy, religion, culture, Zen Buddhism, doctrine, tradition, modernity, mysticism.
Bogomazova Nataliya Leonidovna, PhD (Philosophy), Associate Professor, nataliyabo-gomazova@yandex. ru, Russia, Tula, Leo Tolstoy Tula State Pedagogical University.
УДК 101.9
Б.Л. ПАСТЕРНАК И ФИЛОСОФИЯ
Т.В. Данилкина
Исследованы философские основания литературного творчества Б.Л. Пастернака. Особое внимание уделено выяснению истинной истории становления Б.Л. Пастернака как личности и как творца, выявлению недостаточно изученных философских и поэтических влияний.
Ключевые слова: Б.Л. Пастернак, искусство, романтизм, символизм, философия эжизни, философия творчества.
Искусство как высшая сфера духовной деятельности осуществляет слияние науки, религии, философии. Магия слова и способность поэтиче-
