CC BY
178
УДК 141.33
ББК 87.3(2Рос:5Япо)+86.3-47
ЕДИНСТВО ДУХА. ВОСТОЧНО-ХРИСТИАНСКИЙ ИСИХАЗМ И ЯПОНСКИЙ ДЗЭН БУДДИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ ТОМАСА МЕРТОНА И С.С. ХОРУЖЕГО1
ТЕРЕЗА ОБОЛЕВИЧ Папский университет Иоанна Павла II в Кракове ул. Канонича, 9, г. Краков, 31-002, Польша E-mail: [email protected]
Рассматриваются основные вехи русско-японского философского диалога, который начался еще в XIX веке в период реставрации Мэйдзи и продолжается по настоящее время. С использованием аналитического и синтетического методов показано, что в различных религиозных и философских традициях можно найти общие элементы. Примером может служить мистический опыт, характерный для восточнохристианского исихазма и буддизма, особенно в версии дзэн, которая распространена в Японии. В разное время и на разных концах земного шара это заметили американский католический монах Томас Мертон и современный российский философ С. С. Хоружий. На основе существующих источников проанализированы сходства данных традиций (трансцендирование собственного «я», самопознание, аскетические практики, апофатизм и пр.) и то, каким образом тезис о фундаментальном единстве человеческого духа, стремящегося к Абсолюту, основанию бытия, раскрыт в творчестве названных мыслителей. В заключение подчеркнуто, что такого рода интеллектуальный и духовный диалог не ведет к утрате собственной идентичности или провозглашению идеи равенства всех религий ценой их «размывания» или синкретизма, а ведет к поиску общих духовных корней и ценностей и учит мыслителей понимать язык друг друга.
Ключевые слова: дзэн-буддизм, рецепция русской философии в Японии, творчество Томаса Мертона, философия Сергея Хоружего, духовная практика, мистицизм, апофатизм, Абсолют, исихазм, аскеза.
THE UNITY OF SPIRIT. EASTERN-CHRISTIANHESYCHASM AND JAPANESE ZEN BUDDHISM IN THE CREATIVITY OF THOMAS MERTON AND SERGEY KHORUZHY
TERESA OBOLEVITCH The Pontifical University of John Paul II in Krakow Kanonicza St 9, Krakow, 31-002 Poland E-mail: [email protected]
This article discusses the milestones of Russian-Japanese philosophical dialogue that began in the 19th century during the Meiji Restoration and continues to the present day. Using analytical and
1 Статья подготовлена в рамках реализации гранта «Наука, философия и политика в русской религиозной мысли», признанного Национальным центром науки Республики Польша, иМО-2014/15/В/Н81/01620. Благодарю канд. филол. наук Елену Твердислову за внимательное прочтение текста.
synthetic methods, we sought for the common elements in various religious and philosophical traditions. As an example one can give the mystical experience, typical both for the Eastern Christian mysticism and Buddhism(especially Zen version popular common in Japan). At different times and in different parts of the globe it has been noticed by the American Catholic monk Thomas Merton and the contemporary Russian philosopher S. Khoruzhy. On the basis of the relevant materials the similarities of both traditions are analyzed (such as transcending of «myself», self-knowledge, ascetic practices, apophaticism, etc.) We also discuss the way in which the thesis on the fundamental unity of the human spirit, striving for the Absolute, is revealed in the works of the abovementioned thinkers. Finally, we stress that this kind of intellectual and spiritual dialogue does not lead to a loss of self-identity, or proclaiming the idea of equality of all religions at the prize of syncretism, but helps to seek common spiritual roots and values in order to understand each other.
Key words: Zen Buddhism, reception of Russian philosophy in Japan, oeuvre of Thomas Merton, the philosophy ofSergey Khoruzhy, spiritual practice, mysticism, apophaticism, Absolute, Hesychasm, ascetics.
Я не настолько глуп, чтобы притворяться перед Вами, что понимаю дзэн.
Откровенно говоря, я едва понимаю христианство2.
Томас Мертон
1. Русско-японский интеллектуальный диалог
Восточно-христианский исихазм и буддизм Дзэн который возник в VII веке как разновидность буддизма Махаяны и особенно распространен в Японии, - два важных направления в русской и японской цивилизации. При всех различиях этих двух традиций, обе сыграли заметную роль в отечественной и мировой культуре.
Слова американского католического монаха Томаса Мертона(1915-1968), выбранные в качестве эпиграфа, отчетливо показывают всю трудность рассмотрения дзэн в контексте христианского Откровения. В науке не раз подчеркивалось, что эти две традиции отличаются друг от друга настолько радикально, что проведение между ними каких-либо параллелей представляется занятием безнадежным, ибо в их распоряжении совершенно различный категориальный аппарат. Христианство в большей или меньшей степени использует философский язык, выработанный в Древней Греции (даже такой «антифилософский» на первый взгляд автор, как св. Григорий Палама, построил свою защиту исихазма на аристотелевских терминах «сущность» и «энергия»). В свою очередь, Дзэн рассматривается, скорее, как духовная практика (что подчеркивают и Т. Мертон и С.С. Хоружий). Тем не менее, по нашему убеждению, возможна трансляция определенных смыслов религиозного опыта, хотя по своему выражению они заметно разнятся друг от друга, да и сама передача значений неадекватна даже в случае собственной религиозной традиции. Если можно перевести на японский
2 Письмо Т. Мертона к Д.Т. Судзуки от 12 марта 1959 г. (см.: Merton T. A Life in Letters / ed. WH. Shannon, Ch.M. Bochen. New York: Harper One, 2008. IP 358 [1]).
язык Библию (даже с учетом, что начало Евангелия от Иоанна звучит как «В начале было Дао», т.е. «Путь», а не «Слово»), то можно также попытаться -mutatis mutandis - найти общие знаменатели для Дзэн и восточно-христианской культуры.
Приступая к рассмотрению русской и японской интеллектуальной и духовной традиций, следует отметить интенсивность культурных связей между этими странами, особенно в период японской реставрации Мэйдзи (1868-1889), когда на японский язык были переведены сочинения Ф.М. Достоевского, Н.В. Гоголя, Н.И. Гончарова, а архиепископ св. Николай Японский (1836-1912) основал в Японии Русскую православную миссию. Тогда же в поле зрения японских исследователей попала русская эстетическая мысль: известный писатель Фтабатэй Симэй (1864-1909) перевел сочинения В.Г. Белинского «Идея искусства» и «Разделение поэзии на роды и виды», подбирая японские эквиваленты таких понятий, как «эстетика», «истина», «сущность», «эмпирическое знание», «идеальный», «диалектический», «субъективный», «объективный»3. Развитие Японии после событий Мэй-дзи-исин (1867-1868 гг.) - незавершенной буржуазной революции - высоко оценивал В.С. Соловьев, который, однако, отмечал: «Эта оригинальная цивилизация, несмотря ни на даровитость народа, ни на островное положение страны, благоприятствовавшее национальной замкнутости, сложилась не самобытно, а обязана своим развитием живой восприимчивости японцев к образовательному влиянию чуждых начал. Япония вышла из варварства не сама собою, а лишь тогда, когда открылась двойному воздействию извне: старшей цивилизации - китайской и высшей религии - буддизма»4. Именно в XIX веке возникли оригинальные концепции как русской религиозной, так и японской философии, на которые, с одной стороны, повлияла западная философская мысль, а с другой - их собственные духовные традиции (христианство и буддизм): «отец русской философии» Владимир Соловьев (1853-1900) был современником «отца современной японской философии» (тэцугакуМЩ Ниси Аманэ (1829-1897)5.
Характерно, что в XIX веке в Японии был интеллектуально открыт буддизм6, а в ХХ веке в России наблюдается возрождение восточно-христианской традиции исихазма. Период между русско-японской и первой мировой войнами, а точнее, 1905-1916 годы, рассматривается как «золотой век» русско-японских культурных отношений7. Многие русские поэты (Николай Гумилев, Валерий
3 См.: Скворцова Е., Луцкий А. Духовная традиция и общественная мысль в Японии ХХ века. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, Университетская книга, 2014. С. 42 [2].
4 См.: Соловьев В.С. Япония (Историческая характеристика) // Соловьев В.С. Собрание сочинений В.С. Соловьева. Т. 6. СПб.: Просвещение, 1912. С. 153 [3]. См. также: Сербиненко В.В. Спор о Китае: Вл. Соловьев и Н. Данилевский // Тетради по консерватизму. 2015. № 5. С. 44 [4].
5 См. о философской мысли в Японии: Ван Цин. Становление «японской философии» и «китайской философии» / пер. Л.Б. Кареловой // История философии. 2013. № 18. C. 71-76, 82-85 [5].
6 См.: Botz-Bornstein Т. Russian and Japanese Philosophies: A Comparative Study // Philosophical Frontiers. 2008. Vol. 3, no. 1. Р 70 [6].
7 См.: Молодяков В.Э. Россия и Япония: Золотой век (1905-1916). М.: Просвещение, 2008 [7]; Mikhailova Y. Representations of Japan and Russian-Japanese Relations in Russian Newspapers: 1906-1910 // Acta Slavica Iaponica. 2011. Vol. 30. P. 43 [8].
Брюсов, Константин Бальмонт) обращались в своем творчестве к японским мотивам. В частности, Марина Цветаева писала о «Москве буддистской», ставшей метафорой культурного разнообразия столицы России8.
Несмотря на то, что японская и русская философская традиции возникли независимо друг от друга и сформировались в разных культурных и религиозных контекстах, существует целый ряд сходных элементов по вопросам понимания философии как таковой. По мнению Т. Ботц-Борнштейна, к ним относятся: постановка проблемы отношений между верой и знанием, критика секу-ляризма, холистический подход (концепция всеединства), тотальность, интуитивизм, а также миф об уникальности9. Стоит также отметить аспект апофатизма, характерный как для японской, так и для русской мысли. Несмотря на то, что на первый взгляд японская философия, фундаментом которой является буддизм, подчеркивает имманентное присутствие и проявление Абсолюта в мире и даже их отождествление (что часто расценивается как пантеизм), тем не менее в ней отрицается трансцендентализм (только в «мелком» и узком, но не в более глубоком и радикальном смысле). Примером является творчество Китаро Нисиды (1870-1945)10, основоположника «Киотской школы», находившегося под влиянием обрусевшего немца Рафаилфа Кёберфа (Рафаэль фон Кёбер, 1848-1923), преподавателя философии Имперского университета в Токио11, которого, в свою очередь, сравнивают с Семеном Франком (1877-1950)12.
Из года в год растет число публикаций, посвященных русско-японскому интеллектуальному диалогу13. Для нас представляет интерес рассмотрение мистического опыта, характерного для восточно-христианского исихазма и буддизма Дзэн.
2. Дзэн и христианство
Итак, ХХ век отмечен взаимодействием русской и японской культур, в том числе, их духовных основ. Достаточно сказать, что был осуществлен перевод на японский язык важнейшего текста восточно-христианской духовности - «Доб-
8 Diakonova E. Japonisme in Russia in the Late Nineteenth and Early Twentieth Centuries // Japan and Russia. Three Centuries of Mutual Images / ed. by Y. Mikhailova, M. William. Manchester: Global Oriental LTD, 2008. S. 43 [9].
9 См.: Botz-Bornstein Т. Russian and Japanese Philosophies: A Comparative. Р. 71-80 .
10 См.: Ryosuke Inagaki B. The Concept of Creation in the Philosophy of Kitaro Nishida // Contemporary Philosophy. A New Survey. Vol. 7: Asian Philosophy / ed. by G. Fl0istad. Cambridge, Mass.: Bradford Book, MIT Press 1987. P. 296 [10].
11 См.: Куланов А. Рафаил Кёбер - Homo universum японской школы философии // Сократ. 2016. № 4. С. 58, 62 [11].
12 См.: Botz-Bornstein T. Philosophical Conceptions of Cultural Space in Russia and Japan: Comparing Nishida Kitaro and Semёn Frank // Environment and Planning D: Society and Space. 2008. Vol. 26. P 842-859 (перепечатано в: Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2013. Vol. 11, № 6. P. 1555-1574) [12].
13 См., напр.: Дальний Восток, близкая Россия: эволюция русской культуры - взгляд из Восточной Азии: сб. ст. / ред. В. Гречко, Су Кван Кима, С. Нонака. Белград - Сеул - Саитама: Логос, 2015 [13]; Коляда М.С., Трубникова Н.Н. История японской философской мысли в отечественных изданиях 2014-2015 гг. Обзор // Вопросы философии. 2016. № 3. С. 90-100 [14].
ротолюбия». Стоит особо выделить американского католического монаха Томаса Мертона и современного российского православного философа С.С. Хо-ружего, предпринявших попытку осмысления Дзэн-буддизма с христианской точки зрения. Мы не ставим цели сопоставлять их подходы и полученные результаты, а всего лишь хотим отметить, учитывая вышесказанные замечания, что Дзэн привлекает внимание как западно-, так и восточнохристианских мыслителей, а их исследования, «пропускающие» собственную духовно-интеллектуальную традицию сквозь призму другой, помогают лучше понять обе религии и служат примером плодотворного межрелигиозного диалога.
2.1. Интерпретация Томаса Мертона
Первое упоминание о Дзэн в сочинениях Томаса Мертона датируется 24 ноября 1949 года14. Десять лет спустя в письме к польскому поэту Чеславу Милошу от 28 февраля 1959 г. он признавался: «Моей очередной [после России. - Т.О. ] страстью является Япония. Пока что не Расёмон. Только Дзэн»15. Несколько ранее, в 1956 г., Мертон познакомился с сочинениями «совершенного человека», японского мастера Дайсэцу Судзуки (1870-1966), а впоследствии находился с ним в переписке и дважды встречался; в 1967 г. посвятил ему работу «Д.Т. Судзуки: человек и его деятельность». 11 апреля 1959 г. кентуккский монах предложил Судзуки написать предисловие к его книге об отцах-пустынниках, отметив, что последних роднит с Дзэн «кроткое чувство юмора», смешанное с духовной радостью, которая превышает все трудности и страдания16. После прочтения текста, присланного Судзуки (эссе о рае), Мертон написал свой пространный ответ, опубликованный сначала в «New Directions 17», а посмертно, в 1969 г., он был напечатан в сборнике «Дзэн и голодные птицы». Судзуки обратил внимание Мертона на «дионисийскую» мистику Мейстера Экхарта и считал его одним из немногих людей Запада, которые постигли сущность Дзэн.
Кроме того, Мертон, выражая горячее желание посетить Японию, тщательно изучил исследование Китаро Нисиды «A Study of God», книгу иезуита Генриха Дюмулена «A History of Zen Buddhism», представляющую собой попытку объективного объяснения Дзэн в историческом контексте17, а также работу мастера дзэн Киотской школы Масо Абэ «Japanese Religion»18- В 1967 г. Мертон издал книгу «Мистика и мастера Дзэн», а в 1968 г. совершил путешествие в Азию19 с целью пройти обучение у буддийских монахов. В то же время Мертон глубоко погружался в изучение традиции восточного христианства (в частности, русской
14 См.: Rucki М. Mertona dramat tozsamosci z zaznaczeniem w^tku zen. Tyniec - Krakow: Wydawnictwo Benedyktynow, 2000. S. 60 [15].
15 The Letters of Thomas Merton and Czeslaw Milosz. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1997. IP 17 [16].
16 См.: Merton T. A Life in Letters. IP 359-360.
17 См.: Domagala T. Wiara chrzescijanska a duchowosC Wschodu wedlug Bedy Griffithsa i Tomasza Mertona. Krakow: Wydawnictwo PAT, 2006. S. 141 [17].
18 См.: письмо Т. Мертона к Масо Абэ от 12 мая 1967 г. (см.: Merton T. Witness to Freedom. Letters in Times of Crisis / ed. by WH. Shannon. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1994. P 332 [18]).
19 См.: The Asian Journal of Thomas Merton. New York: A New Directions Book, 1975 [19].
софиологии20), вследствие чего его творчество стало представлять собой своего рода (по выражению К. Прамука) «супружеский союз Софии и Дзэн»21.
В своих работах Мертон неоднократно ссылался - порой в одной и той же строке- на практику Дзэн и восточно-христианских писателей: «Св. Максим [Исповедник] говорит, что тот, кто "освятил свои чувства, чистым взглядом созерцая все вещи','уподобляется Богу. Я думаю, что это пытались сделать Мастера дзэн»22. В письме к Судзуки от 11 апреля 1959 г. Мертон писал, что высоко ценит его проникновенные интуиции на тему христианства, а слова японского мастера «Бог хотел познать себя, отсюда творение» перекликаются с учением и духовным опытом русских православных мыслителей об уничижении Бога23, который особым образом выражен в учении о Софии - жертвенной любви, сострадании (в буддизме- каруна).
Характерно, что Мертон не пытался сопоставить Дзэн и христианство, а точнее, католичество: «Они смешиваются не лучше, чем вода и масло»24, поскольку «Дзэн не есть ни религия, ни философия, ни система мышления, ни доктрина, ни аскеза»25. Тем не менее Мертон подчеркивал, что христианство и буддизм описывают мистический опыт «на очень похожем языке. Они говорят о "пустоте ""темной ночи души',"'совершенной свободе',"'не-уме» или "нищете"»26. Давно подмечено, что учение восточно-христианских отцов Церкви (в частности, каппадокийцев) на тему апофатизма, «неведения о Боге», и практика созерцательной молитвы монахов-исихастов родственны традиции Дзэн, в которой важное значение имеет аспект молчания, созерцания, тишины. Хотя Дзэн акцентирует «пустоту», нирвану (в отличие от христианства, которое проповедует полноту всего в Боге), в обоих религиях говорится о непостоянстве этого мира, его бренности. Дзэн учит, что Абсолют нельзя ни познать, ни описать, а истина открывается не посредством мышления, а благодаря личному просвещению. Это не значит, что в буддизме (как и в восточном христианстве) отрицается роль философии или человеческого разума, а всего лишь подчеркивается, что он не является надлежащим «инструментом» постижения истины27. Дзэн является «фи-
20 См.: Оболевич Т. Русская религиозная философия между Востоком и Западом: пути русской софиологии // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2016. № 4. С. 52-55 [20].
21 См.: Pramuk Ch. «Something Breaks through a Little»: The Marriage of Zen and Sophia in the Life of Thomas Merton // Buddhist-Christian Studies. 2008. Vol. 28. P. 67-89 [21].
22 См.: Merton T. Dancing in the Water of Life. Seeking Peace in the Hermitage. New York: Harper Collins Publishers Ltd, 2007. P. 184 [22].
23 См.: Merton T. A Life in Letters. Р. 360.
24 См.: Мертон Т. Дзэн и голодные птицы // Судзуки Д.Т. Мистицизм: христианский и буддистский. Киев: София Ltd, 1996. С. 198 [23].
25 См.: Merton T. Thoughts on the East. Kent: Burns & Oates, 1996. P. 39 [24].
26 См.: Мертон Т. Дзэн и голодные птицы. С. 203.
27 См.: Kennedy R. Dary zen dla chrzescijan / t-lum. J. Janisiewicz. Kielce: Wydawnictwo Charaktery, 2013. S. 126-127 [25]. Католический богослов Анри де Любак также писал, что восточное христианство не слишком далеко отстоит от того мистического опыта, который представлен в буддизме, приводя в пример св. Максима Исповедника, св. Григория Паламу, св. Серафина Саровского и В. Лосского (см.: Lubac H. de. Aspects de buddhisme. Paris: Editions du Seuil, 1951. IP 135-138 [26]).
лософски недозамкнутым», предполагающим различные интерпретации28. То же можно сказать об апофатической традиции восточного христианства, согласно которой у Бога нет имени и в то же время Он обладает всеми именами, что выражает «открытый» характер богословия - «говорения о Боге», которое не исчерпывается каким-либо определенным дискурсом.
Восточное христианство и Дзэн сходны в том, что в Абсолюте (а согласно буддизму - во всей реальности) исчезают все противоположности. Абсолют превышает рациональное дуалистическое мышление, предполагающее, что мир можно описать с помощью тех или иных категорий или концептов29. Согласно Мертону, коаны Дзэн - повествования или диалоги парадоксального содержания, побуждающие к просветлению - могут научить тому, что следует говорить не только о Христе (как о неком внешнем «объекте»), но и во Христе30 - не «снаружи», а изнутри христианского опыта.
Другой американский католический монах, иезуит Роберт Кеннеди, также подчеркивал, что Дзэн напоминает о том, что христианское созерцание основывается на внутреннем преображении во Христе31. Мертон писал, что предложил для обсуждения с доктором Судзуки тему «чистоты сердца» христианского монаха и теоретика монашества св. Иоанна Кассиана (ок. 360-435), рассматривая ее как христианский эквивалент сознания Дзэн. Однако, признавался он, это представление «все же довольно далеко от Дзэн», потому что ставит «слишком сильный акцент на совершенствовании индивидуального сознания»32. В самом деле, христианство имеет личностный характер, а целью человеческого существование является уподобление Христу, обожение - в строго индивидуальном порядке, в то время как буддизм имперсонален. Тем не менее, несмотря на существующие расхождения, Мертон стремился к тому, чтобы «западный или христианский читатель без предубеждения относился к книгам о Дзэн, не считая, что Дзэн эзотеричен, далек от нас и не представляет для нас интереса. Напротив, дзэн может многому научить Запад»33.
2.2. Подход С.С. Хоружего
Не менее привлекателен Дзэн и для современного российского философа С.С. Хоружего, основателя Института Синергийной Антропологии. В 2006-2008 годы в нем проводилось изучение дальневосточной традиции посредством методов и понятий синергийной антропологии. Хоружий и его кол-
28 См.:Szuksztul R. Milczenie i cisza w tradycji zen // Cisza i milczenie. Spoteczno-kulturowe mechanizmy kreowania emocji / red. B. Syroka, K. Marcehl. Wroclaw: Arboretum, 2010. S. 276 [27].
29 См.: Papademetriou G.C. The Enlightenment of Zen Buddhism and the Hesychastic Vision of the Divine Light // Journal of Ecumenical Studies. 2015. Vol. 50, № 1. Р. 58 [28].
30 См.: Lubac H. de. Aspects de buddhisme.P 71.
31 См.: Kennedy R.E. Zen Spirit, Christian Spirit. The Place of Zen In Christian Life. New York: Continuum, 1996. II 37 [29].
32 См.: Мертон Т. Дзэн и голодные птицы. С. 204. Ср.: письмо Т. Мертона к о. Жану Даниэлу от 2 января 1960 г. (см.: Merton T. Witnessto Freedom. Letters in Times of Crisis. Р 220).
33 См.: Мертон Т. Дзэн и голодные птицы. С. 234.
леги (в частности, известный буддолог Е.С. Штейнер34) детально анализируют отдельные моменты практик Дзэн, указывая на холистический характер антропологии данной традиции. Как отмечает российский мыслитель, и в буддизме Дзэн, и в исихазме особое внимание уделяется технике молитвы, ее психосоматическим элементам, таким как: сосредоточение, тренировка восприятия, контроль дыхания, особая поза (сидячее положение со склоненной головой при совершении Иисусовой молитвы, способствующее «сведению ума в сердце»35, неподвижная сидячая поза лотоса - дзадзэн (Ш^) в буддизме). Кроме того, Хоружий считает, что для буддизма Дзэн характерна особая эпистемология, которая «представляет собой непосредственное постижение, или видение-познание - некий род "цельного знания" о котором говорят все традиции религиозно-мистической мысли (в русской мысли оно присутствует, начиная со славянофилов). Именно таков смысл ключевого понятия праджня в дискурсе Дзэн - это эпистемологический концепт, конституирующий новую эпистемологическую перспективу: не когнитивную перспективу (отвечающую дискурсивному познанию, виджняне), а перспективу цельного знания, интуитивного прозрения, инсайта в "истинную природу',, "истинную реальность" феноменов»36. И несмотря на то, что «"христианство - религия личности "буддизм -ее категорическое отрицание», «эта прописная истина ... требует серьезного уточнения. <...> Если говорить особенно о православно-исихастской антропологии (энергийной), то можно констатировать близость к буддийской антропологии ... как в существе антропологической дескрипции - по энергийному и динамическому, а не эссенциально-субстанциальному видению человека, так и в делаемых оценках - по резко критическому восприятию наличной антропологической реальности. Фундаментальное несовершенство и плачевную ущербность человеческой индивидуальности в ее эмпирической данности обе традиции выдвигают на первый план и подчеркивают без конца, различаясь лишь в некоторых идеях и акцентах критики» [32, с. 571]. Хоружий обнаруживает также сходство антропологического явления сатори ('[§ <9, «просветления»), которое рассматривается им как кульминация медитативной практики Дзэн, с понятием синергии, описывающем опыт исихазма. Сатори есть внутренний опыт прозрения собственной сущности, истинной природы человека, которое достигается внезапно, в результате действия внешнего импульса (медитации над коаном, а также грубого или абсурдного действия и т.п.)37 (курсив наш. - Т.О.). В сатори «человек оказывается максимально "выведен из себя" из состояния внутреннего равновесия, его сознание предельно возбуждено, но одновременно, оно - в
34 См.: Штейнер Е.С., Хоружий С.С. Дхарма, Дзэн и синергийная антропология // Фонарь Диогена. Проект синергийной антропологии в современном гуманитарном контексте / ред. С.С. Хоружий. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 477-572 [30]; Штейнер Е.С. Человек по-японски: между всем и ничем // Точки - Puncta. 2008. № 1-4. С. 149-180 [31].
35 Ср.: Псевдо-Симеон: «Упрись бородой своей в грудь, устремляя чувственное око со всем умом в середину чрева, то есть пуп».
36 См.: Хоружий С.С. Дзэн как органон // Фонарь Диогена. С. 569 [32].
37 См.: Horujy S.S. What is Synergia? The paradigm of Synergy in its Subject Fields and Discursive Links. Moscow, 2011. Р 30-31 [33].
тупике и знает, что не может из него выбраться своими силами. <...> И чем острей, глубже было его чувство тупика и отчаяния, тем более взрывной, мощной является разрядка, тем ярче вспышка и радикальнее перелом в сознании»38, или, говоря христианским языком, ше1апо1а. Хоружий приводит слова мастера Суд-зуки: «Сатори - это внезапное откровение новой истины, <...> но эта же формула вполне применима и для объяснения того, что такое обращение» [34, с. 195]. В то же время «сатори оказывается очень специфической репрезентацией обращения, отличия которой от христианской ше1апо1а не менее глубоки, чем сходства. В исихастской духовной практике ше1апо1а, принимая форму покаяния, становится "Духовными Вратами" - началом пути практики, процесса восхождения к телосу. О сатори заведомо нельзя этого сказать: путь, что к нему подводит, Дзэн твёрдо рассматривает как входящий в духовную практику (а не предшествующий ей, как путь к обращению-покаянию в исихазме), а само обретаемое состояние характеризуется скорее как близкое к высшему и завершающему духовному состоянию, нирване, но никак не к началу практики» [34, с. 195] (курсив наш. -Т.О.). Далее Хоружий объясняет: «Хотя сатори и родственно Обращению-Покаянию (обе эти репрезентации Обращения имеют синергетическую природу), однако оба события существенно разнятся в онтологическом аспекте. Обращение-Покаяние - не только синергетическое, но и синергийное событие: эффект самоорганизации вызывает в нём энергия Инобытия, так что имеет место встреча двух онтологически различных энергий - синергия, пусть она и осуществляется здесь лишь в зачатке, проблеском, имплицитно. <...> Что же касается Дзэн, то здесь путь, подводящий к Обращению-Сатори, - дзадзэн, другие формы медитации, решение коанов, встречи с наставником - не только включается в духовную практику, но составляет едва ли не всю её кодифицированную и регламентированную часть. После же сатори, напротив, никакого пути, пролегающего в онтологическом измерении, никакого процесса генерации антропологических энергоформ, восходящих к Инобытию, не открывается. <...> Отсюда - весьма значимый вывод: Дзэн заменяет "нравственную раскачку" сознания - раскачкой чисто технической» [34, с. 196]. В то время как обращение в христианстве инициируется «энергией Инобытия» (т.е. Божественной энергией, Самим Богом), для достижения сатори-просвещения необходима некая эмпирическая, внешняя энергия, а не Божественная благодать. Сатори есть кульминация в некоем комплексе духовных практик дзэн, но это не начало, в отличие от христианского опыта, предполагающего дальнейшее онтологическое развитие духовного преображения (начиная с обращения) вплоть до обожения.
Несмотря на указанные (далеко не все!) различия, существующие между христианством и Дзэн, Хоружий полагает, что традиционный православный опыт исихазма «не должен рассматриваться как единичное изолированное явление, но должен быть включён в определённую антропологическую категорию ... духовных практик»39, к которым относится также Дзэн. Обе
38 См.: Хоружий С. Практика Дзэн с позиций синергийной антропологии // Философская антропология. 2015. Т. 1. № 2. С. 193 [34].
39 Там же. С. 185.
духовные практики имеют такие общие элементы, как трансцендентирова-ние собственного «я», самопознание, аскеза, хотя при этом ни к одному из них они не сводятся.
Заключение
С.С. Хоружий изучает Дзэн с точки зрения христианской (а точнее, разработанной им синергийной) антропологии как особую духовную практику. Он не только дает детальную характеристику явления Дзэн и его отдельных этапов, но и пытается показать его универсальность, значимость для православного мышления и мировосприятия. Томас Мертон, в свою очередь, как до Второго Ватиканского Собора (1962-1965 годы), так и после принятия декларации об отношении Церкви к нехристианским религиям «Nostra aetate» (1965 г.) искал пути практического примирения различных религиозных традиций на основе общего духовного опыта. Как подытоживает С.С. Хоружий, «Мертон был пионером в этой теме», его же подход продвигается глубже. Вместо описания общих тем и мотивов исследователь проводит «конструктивное сопоставление двух путей практики как цельных миров духовного опыта и духовно-антропологических процессов в их строении и составе», выстраивает «общий концептуальный контекст» и в его рамках находит, «каким именно локусам, стадиям Лествицы христианского опыта приблизительно соответствует сатори. Соответствие сатори и обращения отмечал уже и Судзуки, но в си-нергийной антропологии обращение - это уже детально разработанный концепт с определенным местом в духовном процессе, так что соответствие наполняется обширным антропологическим содержанием»40.
Отметим, что буддизм Дзэн в последнее время приобретает все большую популярность в западном христианстве, что свидетельствует о том, что между христианством и буддизмом - несмотря на вышеуказанные различия (Томас Мертон говорил, что сравнивать их - то же самое, что сравнивать теннис и математику41) - имеются общие черты, сходства. Христианские мыслители и монахи (например, иезуиты: вышеупомянутый американец Роберт Кеннеди и японец Какихи Кадоваки, которому Йозеф Ратцингер - будущий папа Бенедикт XVI -поручил сравнить идеи христианства и Дзэн42) обращаются к японским наставникам Дзэн, а те в свою очередь отмечают, что стремятся не делать из них буддистов, а только лишь углубить практику христианской медитации и научиться уничижать себя так, как уничижил Себя Христос.
Однако не только Дзэн помогает рассмотреть в ином свете некоторые аспекты восточно-христианской традиции. Существует и параллельный процесс проявления интереса к христианству среди мастеров Дзэн. Три «знаменитых философа буддизма - Кейдзи Ниситани, Шиничи Хисаматсу и Масао Абе - считали,
40 См.: Сообщение С.С. Хоружего к Т. Оболевич от 20 августа 2016 г. [35].
41 Ср.: Wu J. The Golden Age of Zen / Introduction by T. Merton. Taipei: United Publishing Center, 1974. P. 2 [36].
42 См.: Кадоваки К. Дзэн и Библия / пер. О. Корнеева. М.: Изд-во ББИ, 2004. С. 8 [37].
что в идеях Достоевского выражена сама суть Дзэн»43, поскольку они исполнены призыва к раскаянию и просветлению. Как далее объясняет Тон Латхауэр, «Абе неоднократно утверждал, что существует глубокое совпадение взглядов буддизма Махаяны и христианства на первопричину всего сущего: и те и другие видят ее в бескорыстной жертвенной любви, или агапэ» [38, c. xiii]. Для него «по мере его участия в диалоге христианства и буддизма»44 всё большую важность приобретала концепция уничижения Христа, кенозиса. Масао Абе также проводит параллель между «буддистским "языком пустоты" и языком христианских писателей-мистиков, например таких, как Симеон Новый Богослов (Бог как "ослепительная темнота") и Псевдо-Дионисий Ареопагит»45. В свою очередь Рерин Ямада, глава буддийской школы Сото - ветви японского дзэн-буддизма - и настоятель монастыря Эйхэйдзи, где в XIII веке возник японский дзэн-буддизм, во время совместной международной конференции на тему дзэн-буддизма и христианства использовал библейское выражение «сердечное раскаяние»46.
В заключение приведем слова известного британского историка Арнольда Джозефа Тойнби, который писал, что «самым важным событием грядущих столетий станет диалог между буддизмом и христианством»47. Творчество Томаса Мертона, «католического буддийского мистика»48, и С.С. Хоружего, исследующего духовные практики Дзэн и исихазма в антропологической перспективе, является важным этапом в этом процессе. Неслучайно папа Франциск во время своего прошлогоднего визита в США упомянул в своем выступлении Томаса Мертона, поставив его в пример как человека молитвы, открытого Богу, и как человека диалога и миротворца49. Речь идет не об утрате собственной идентичности или провозглашении идеи равенства всех религий ценой их «размывания» или синкретизма, а о том, чтобы искать общие духовные корни и ценности, учиться понимать язык друг друга. И философия (особенно философия религии и философская антропология) может и должна способствовать такому диалогу.
Список литературы
1. Merton T. A Life in Letters / ed. W.H. Shannon, Ch.M. Bochen. New York: Harper One, 2008. 402 p.
43 См.: Латхауэр Т. Больше, чем кто-либо может сделать. Беседы дзэн / пер. Е. Смирновой. М.: Изд-во ББИ, 2014. С. x [38]. О буддизме и христианстве как религиях любви писал и Анри де Любак (см.: Lubac H. de. Aspects de buddhisme. Paris: Éditions du Seuil, 1951. II 11-53 [26]).
44 См.: Латхауэр Т. Больше, чем кто-либо может сделать. Беседы дзэн. С. х.
45 Там же.
46 Там же. С. xix.
47 Там же. C. xviii.
48 Ср.: Cloud D. Thomas Merton: The Catholic Buddhist Mystic [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.google.pl/search?q=Cloud+D.+Thomas+Merton%3A+The+Catholic+Buddhist +Mystic+&ie=utf-8&oe=utf-8&client=firefox-b&gfe_rd=cr&ei=JrxXWPjuAaqT8Qew847oBQ [39].
49 См.: Pope Frances. Address a Joint Session of Congress, September 24, 2015 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://w2.vatican.va/content/francesco/en/speeches/2015/september/ documents/papa-francesco_20150924_usa-us-congress.html [40].
2. Скворцова Е., Луцкий А. Духовная традиция и общественная мысль в Японии ХХ века. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, Университетская книга, 2014. 384 c.
3. Соловьев В.С. Япония (Историческая характеристика) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. Т. 6. СПб.: Просвещение, 1912. С. 153-173.
4. Сербиненко В.В. Спор о Китае: Вл. Соловьев и Н. Данилевский // Тетради по консерватизму. 2015. № 5. С. 39-48.
5. Ван Цин. Становление «японской философии» и «китайской философии» / пер. Л.Б. Ка-реловой // История философии. 2013. № 18. C. 71-88.
6. Botz-Bornstein Т. Russian and Japanese Philosophies: A Comparative Study // Philosophical Frontiers. 2008. Vol. 3, No. 1. Р 65-85.
7. Молодяков В.Э. Россия и Япония: Золотой век (1905-1916). М.: Просвещение, 2008. 174 с.
8. Mikhailova Y. Representations of Japan and Russian-Japanese Relations in Russian Newspapers: 1906-1910 // Acta Slavica Iaponica. 2011. Vol. 30. P. 43-62.
9. Diakonova E. Japonisme in Russia in the Late Nineteenth and Early Twentieth Centuries // Japan and Russia. Three Centuries of Mutual Images / ed. by Y. Mikhailova, M. William. Manchester: Global Oriental LTD, 2008. S. 32-46.
10. Ryosuke Inagaki B. The Concept of Creation in the Philosophy of Kitaro Nishida // Contemporary Philosophy. A New Survey. Vol. 7: Asian Philosophy / ed. by G. Fl0istad. Cambridge, Mass.: Bradford Book, MIT Press 1987. P 291-301.
11. Куланов А. Рафаил Кёбер - Homo universum японской школы философии // Сократ. 2016. № 4. С. 58-65.
12. Botz-Bornstein T. Philosophical Conceptions of Cultural Space in Russia and Japan: Comparing Nishida Kitaro and Semёn Frank // Environment and Planning D: Society and Space. 2008. Vol. 26. P. 842-859 (перепечатано в: Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2013. Vol. 11, № 6. P. 1555-1574).
13. Дальний Восток, близкая Россия: эволюция русской культуры - взгляд из Восточной Азии: сб. ст. / ред. В. Гречко, Су Кван Кима, С. Нонака. Белград - Сеул - Саитама: Логос, 2015. 272 p.
14. Коляда М.С., Трубникова Н.Н. История японской философской мысли в отечественных изданиях 2014-2015 гг. Обзор // Вопросы философии. 2016. № 3. С. 90-100.
15. Rucki М. Mertona dramat tozsamos ci z zaznaczeniem watku zen. Tyniec - Krakow: Wydawnictwo Benedyktynow, 2000. 172 s.
16. The Letters of Thomas Merton and Czeslaw Milosz. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1997. 178 p.
17. Domagala T. Wiara chrzescijanska a duchowosc Wschodu wedug Bedy Griffithsa i Tomasza Mertona. Krakow: Wydawnictwo PAT, 2006. 213 p.
18. Merton T. Witness to Freedom. Letters in Times of Crisis / ed. by WH. Shannon. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1994. 352 p.
19. The Asian Journal of Thomas Merton. New York: A New Directions Book, 1975. 445 p.
20. Оболевич Т. Русская религиозная философия между Востоком и Западом: пути русской софиологии // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2016. № 4. С. 47-63.
21. Pramuk Ch. «Something Breaks through a Little»: The Marriage of Zen and Sophia in the Life of Thomas Merton // Buddhist-Christian Studies. 2008. Vol. 28. P 67-89.
22. Merton T. Dancing in the Water of Life. Seeking Peace in the Hermitage. New York: Harper Collins Publishers Ltd, 2007. 373 p.
23. Мертон Т. Дзэн и голодные птицы // Судзуки Д.Т. Мистицизм: христианский и буддистский. Киев: София Ltd, 1996. С. 193-280.
24. Merton T. Thoughts on the East. Kent: Burns & Oates, 1996. 96 p.
25. Kennedy R. Dary zen dla chrzescijan / t-lum. J. Janisiewicz. Kielce: Wydawnictwo Charaktery, 2013. 160 p.
26. Lubac H. de. Aspects de buddhisme. Paris: Editions du Seuil, 1951. 199 p.
27. Szuksztul R. Milczenie i cisza w tradycji zen // Cisza i milczenie. Spoleczno-kulturowe mechanizmy kreowania emocji / red. B. Syroka, K. Marcehl. Wrociaw: Arboretum, 2010. S. 275-283.
28. Papademetriou G.C. The Enlightenment of Zen Buddhism and the Hesychastic Vision of the Divine Light // Journal of Ecumenical Studies. 2015. Vol. 50, № 1. Р 57-65.
29. Kennedy R.E. Zen Spirit, Christian Spirit. The Place of Zen In Christian Life. New York: Continuum, 1996. 144 p.
30. Штейнер Е.С., Хоружий С.С. Дхарма, Дзэн и синергийная антропология // Фонарь Диогена. Проект синергийной антропологии в современном гуманитарном контексте / ред. С.С. Хоружий. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 477-572.
31. Штейнер Е.С. Человек по-японски: между всем и ничем // Точки - Puncta. 2008. № 1-4. С. 149-180.
32. Хоружий С.С. Дзэн как органон // Фонарь Диогена. Проект синергийной антропологии в современном гуманитарном контексте / ред. С.С. Хоружий. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 522-572.
33. Horujy S.S. What is Synergia? The paradigm of Synergy in its Subject Fields and Discursive Links. Moscow, 2011. 36 p.
34. Хоружий С. Практика Дзэн с позиций синергийной антропологии // Философская антропология. 2015. Т. 1, № 2. С. 184-199.
35.Сообщение С.С. Хоружего к Т. Оболевич от 20 августа 2016 г.
36. Wu J. The Golden Age of Zen / Introduction by T. Merton. Taipei: United Publishing Center, 1974. 332 p.
37. Кадоваки К. Дзэн и Библия / пер. О. Корнеева. М.: Изд-во ББИ, 2004. 220 c.
38. Латхауэр Т. Больше, чем кто-либо может сделать. Беседы дзэн / пер. Е. Смирновой. М.: Изд-во ББИ, 2014. 221 c.
39. Cloud D. Thomas Merton: The Catholic Buddhist Mystic [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.google.pl/search?q=Cloud+D.+Thomas+Merton%3A+The+Catholic +Buddhist+Mystic+&ie=utf-8&oe=utf-8&client=firefox-b&gfe_rd=cr&ei=JrxXWPjuAaq T8Qew847oBQ.
40. Pope Frances. Address a Joint Session of Congress, September 24, 2015 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://w2.vatican.va/content/francesco/en/speeches/2015/september/ documents/papa-francesco_20150924_usa-us-congress.html.
References
1. Merton, T. A Life in Letters. New York: Harper One, 2008. 402 p.
2. Skvortsova, E., Lutskiy, A. Dukhovnaya traditsiya i obshchestvennaya mysl' v Yaponii XX veka [The spiritual tradition and social thought in Japan of the 20th century]. Moscow; Saint-Petersburg: Tsentr gumanitarnykh initsiativ, Universitetskaya kniga, 2014. 384 p.
3. Solov'ev, VS. Yaponiya (Istoricheskaya kharakteristika) [Japan (Historical characteristics)], in Solov'ev, VS. Sobranie sochineniy, t. 6 [Collected works, vol. 6]. Saint-Petersburg: Prosveshchenie, 1912, pp. 153-173.
4. Serbinenko, VV Spor o Kitae: Vl. Solov'ev i N. Danilevskiy [Debate on China: Vl. Soloviev and N. Danilevsky], in Tetradi po konservatizmu, 2015, no. 5, pp. 39-48.
5. Van, Tsin. Stanovlenie «yaponskoy filosofii» i «kitayskoy filosofii» [Becoming of the «Japan philosophy» and «Chinese philosophy»], in Istoriya filosofii, 2013, no. 18, pp. 71-88.
6. Botz-Bornstein, Т. Russian and Japanese Philosophies: A Comparative Study, in Philosophical Frontiers, 2008, vol. 3, no. 1, pp. 65-85.
7. Molodyakov, VE. Rossiya I Yaponiya: Zolotoy vek (1905-1916) [Russian and Japan: The Golden Age (1905-1916)]. Hoscow: Prosveshchenie, 2008. 174 p.
8. Mikhailova, Y. Representations of Japan and Russian-Japanese Relations in Russian Newspapers: 1906-1910, in Acta Slavica Iaponica, 2011, vol. 30, pp. 43-62.
142
CoAoebëecKue uccnedoeaHun. BbmycK 2(54) 2017
9. Diakonova, E. Japonisme in Russia in the Late Nineteenth and Early Twentieth Centuries, in Japan and Russia. Three Centuries of Mutual Images. Manchester: Global Oriental LTD, 2008, pp. 32-46.
10. Ryosuke, Inagaki B. The Concept of Creation in the Philosophy of Kitaro Nishida, in Contemporary Philosophy. A New Survey, vol. 7: Asian Philosophy. Cambridge; Mass.: Bradford Book, MIT Press, 1987, pp. 291-301.
11. Kulanov, A. Rafail Keber - Homo universum yaponskoy shkoly filosofii [Raphael von Koeber -Homo universum of the Japanese school of philosophy], in Sokrat, 2016, no. 4, pp. 58-65.
12. Botz-Bornstein, T. Philosophical Conceptions of Cultural Space in Russia and Japan: Comparing Nishida Kitaro and Semën Frank, in Environment and Planning D: Society and Space, 2008, vol. 26, pp. 842-859 (reprinted in Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences, 2013, vol. 11, no. 6, pp. 1555-1574).
13. Dal'niy Vostok, blizkaya Rossiya: evolyutsiya russkoy kul'tury - vzglyad iz Vostochnoy Azii: sbornik statey [The Far East, close Russia: evolution of the Russian culture - a view from the Eastern Asia]. Belgrad - Seul - Saitama: Logos, 2015. 272 p.
14. Kolyada, M.S., Trubnikova, N.N. Istoriya yaponskoy filosofskoy mysli v otechestvennykh izdaniyakh 2014-2015 gg. Obzor [History of Japanese Philosophy in Russian Publications in 2014-2015. Review article], in Voprosy filosofii, 2016, no. 3, pp. 90-100.
15. Rucki, M. Mertona dramat tozsamosci z zaznaczeniem watku zen [Marton's drama of identityrespecting to the zen aspect]. Tyniec - Krakow: Wydawnictwo Benedyktynow, 2000. 172 p.
16. The Letters of Thomas Merton and Czeslaw Milosz. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1997. 178 p.
17. Domagala, T. Wiara chrzescijamka a duchowosc Wschodu wedlug Bedy Griffithsa ITomasza Mertona [Christian faith and spirituality of the East according to Bede Griffiths and Thomas Merton]. Krakow: Wydawnictwo PAT, 2006. 213 p.
18. Merton, T. Witness to Freedom. Letters in Times of Crisis. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1994. 352 p.
19. The Asian Journal of Thomas Merton. New York: A New Directions Book, 1975. 445 p.
20. Obolevich, T. Russkaya religioznaya filosofiya mezhduVostokom I Zapadom: puti russkoy sofiologii [Russian Religious Philosophy Between the East and West. The Ways of Russian Sophiology], in Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriya I: Bogoslovie. Filosofiya. Religiovedenie, 2016, no. 4, pp. 47-63.
21. Pramuk, Ch. «Something Breaks through a Little»: The Marriage of Zen and Sophia in the Life of Thomas Merton, in Buddhist-Christian Studies, 2008, vol. 28, pp. 67-89.
22. Merton, T. Dancing in the Water of Life. Seeking Peace in the Hermitage. New York: Harper Collins Publishers Ltd, 2007. 373 p.
23. Merton, T. Dzen I golodnye ptitsy [Zen and the birds of appetite], in Sudzuki, D.T. Mistitsizm: khristianskiy Ibuddistskiy [Mysticism Christian and Buddhist]. Kiev: Sofiya Ltd, 1996, pp. 193-280.
24. Merton,T. Thoughts on the East. Kent: Burns & Oates, 1996. 96 p.
25. Kennedy, R. Dary zen dla chrzescijan [Zen gifts to Christians]. Kielce: Wydawnictwo Charaktery, 2013. 160 p.
26. Lubac, H. de. Aspects de buddhisme [Aspects of Buddhism]. Paris: Editions du Seuil, 1951. 199 p.
27. Szuksztul, R. Milczenie i cisza w tradycji zen [Silence and stillness in Zen tradition], in Cisza i milczenie. Spoleczno-kulturowe mechanizmy kreowania emocji [Silence and stillness. Social-cultural mechanisms of creation of emotions]. Wroclaw: Arboretum, 2010, pp. 275-283.
28. Papademetriou, G.C. The Enlightenment of Zen Buddhism and the Hesychastic Vision of the Divine Light, in Journal of Ecumenical Studies, 2015, vol. 50, no. 1, pp. 57-65.
29. Kennedy, R.E. Zen Spirit, Christian Spirit. The Place of Zen In Christian Life. New York: Continuum, 1996. 144 p.
30. Shteyner, E.S., Khoruzhiy, S.S. Dkharma, Dzen I sinergiynaya antropologiya [Zen and synergetic anthropology], in Fonar' Diogena. Proekt sinergiynoy antropologii v sovremennom
gumanitarnom kontekste [Diogenes' Lantern in the context of Western philosophical and academic debates]. Moscow: Progress-Traditsiya, 2010, pp. 477-572.
31. Shteyner, E.S. Chelovek po-yaponski: mezhdu vsem i nichem [Man in Japanese: between all and nothing], in Tochki - Puncta, 2008, no. 1-4, pp. 149-180.
32. Khoruzhiy, S.S. Dzen kak organon [Zen as an Organon], in Fonar' Diogena. Proekt sinergiynoy antropologii vsovremennom gumanitarnom kontekste [Diogenes' Lantern in the context of Western philosophical and academic debates]. Moscow: Progress-Traditsiya, 2010, pp. 522-572.
33. Horujy, S.S. What is Synergia? The paradigm of Synergy in its Subject Fields and Discursive Links. Moscow, 2011. 36 p.
34. Khoruzhiy, S. Praktika Dzen s pozitsiy sinergiynoy antropologii [Zen practice in the prism of synergetic anthropology], in Filosofskaya antropologiya, 2015, vol. 1, no. 2, pp. 184-199.
35. Soobshchenie S.S. Khoruzhego k T. Obolevich ot 20 avgusta 2016 g. [Message of S.S. Khoruzhiy to T. Obolevitch from 20th of August, 2016].
36. Wu, J. The Golden Age of Zen, introduction by T. Merton. Taipei: United Publishing Center, 1974. 332 p.
37. Kadovaki, K. Dzen IBibliya [Zen and Bible]. Moscow: Izdatel'stvo BBI, 2004. 220 p.
38. Latkhauer, T. Bol'she, chem kto-libo mozhet sdelat'. Besedy dzen [More than anyone can do. Zen talks]. Moscow: Izdatel'stvo BBI, 2014. 221 p.
39. Cloud, D. Thomas Merton: The Catholic Buddhist Mystic. Available at: https://www.google.pl/ search?q=Cloud+D.+Thomas+Merton%3A+The+Catholic+Buddhist+Mystic+&ie=utf-8&oe=utf-8&client=firefox-b&gfe_rd=cr&ei=JrxXWPjuAaqT8Qew847oBQ.
40. Pope Frances, Address a Joint Session of Congress, September 24, 2015. Available at: https:// w2.vatican.va/content/francesco/en/speeches/2015/september/documents/papafrancesco_20150924_ usa-us-congress.html.
УДК 13:008 ББК 87.523
ВОСТОК И ЗАПАД: КУЛЬТУРА СЕРДЦА И КУЛЬТУРА РАЗУМА
Н.В. ШЕЛКОВАЯ
г. Харьков, Украина E-mail: [email protected]
Выявляется специфика культур Востока и Запада, анализируются особенности русской «философии сердца». Отмечается, что культура Запада - это культура разума, в которой ведущим человеческим качеством считается ум. Выражается сомнение в том, что ум является важнейшей характеристикой человека. В подтверждение этого описываются деградационные антропологические процессы в современной техногенной цивилизации, пренебрегающей культурой сердца и абсолютизирующей разум (превращение людей в придатки компьютеров, мобильных телефонов и других технических «достижений», постепенная трансформация человека в киборга). Вводится понятие Hi-Tech homo для описания нового типа человека эпохи Hi-Tech. Анализируются учения Древнего Египта, индуизм, каббала, тантрический буддизм, китайская традиция и делается вывод, что культура Востока - это культура сердца. При этом сердце рассматривается не столько как орган чувствования, сколько как орган сознания и мышления («мыслящее сердце»). Осмысливаются главные идеи «философии сердца» П.Д. Юркевича, Г.С. Сковороды, Б.П. Вышеславце-
