CC BY
33
екте деконструкции в русской культуре) // Философские науки. 2010. № 1. С. 19-24.
11. Бурдье П. Социология политики. М.: SocioLogos, 1993. 336 с.
12. Русские в крупных городах России // Русский репортер. 2011. № 1-12. 20 янв. С. 15. (по переписи 2010).
13. Флорида Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. М.: Классика-XXI, 2007. 432 с.
14. Кошкаров А. Понаехали тут // Эксперт. 2013. № 7. 20 февр. (по переписи 2010).
15. Олимпийские игры и информационные войны ("Черкесский вопрос" накануне Зимних Олимпийских игр 2014 в Сочи) / Отв. ред. Э.А. Попов.
Ростов н/Д: Ростиздат, 2012. 126 с.; Боров А.Х. "Черкесский вопрос" как историко-политический феномен. Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2012. 59 с.
16. Культура Южной России / Отв. ред. Х.Г. Тха-гапсоев. СПб.: Изд. дом "Петрополис", 2012. 275 с.
17. Балова И.М., Кремшокалова М.Ч. Паремии как форма синтеза смысловых миров русской и кавказских культур // Философские науки. 2011. № 1 (специальный выпуск). С. 108-125.
18. Университеты Юга России: история и современность: Мат-лы междунар. конф. г. Ростов-на-Дону, 2011. Ростов н/Д: Foundation, 2011. 392 с.
8 ноября 2013 г.
УДК 32.001
РЕИНТЕГРАЦИЯ РОССИИ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Ю.Г. Волков, Р.Х. Кочесоков
Хотя минуло более двадцати лет после распада СССР, проблема постсоветской реинтеграции России пока так и не стала объектом глубокого и всестороннего исследования отечественной социально-гуманитарной науки. Президент В. Путин в своем выступлении на итоговой пленарной сессии международного дискуссионного клуба "Валдай" в сентябре 2013 г. констатировал: «Для россиян, для России вопросы "Кто мы?", "Кем мы хотим быть?" звучат в нашем обществе все громче и громче. (...) Очевидно, что наше движение вперед невозможно без духовного, культурного, национального самоопределения, иначе мы не сможем противостоять внешним и внутренним вызовам, не сможем добиться успеха в условиях глобальной конкуренции. (...) Ведь, в конце концов, и экономический рост, и благосостояние, и геополитическое влияние - это производные от состояния са-
Волков Юрий Григорьевич - доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социологии, политологии и права ИППК ЮФУ, директор ИППК ЮФУ, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: [email protected], т. 8 (863)2641755;
Кочесоков Роберт Хажисмелович - доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, тел. 8(866)2422462;
мого общества, от того, насколько граждане той или иной страны чувствуют себя единым народом, насколько они укоренены в этой своей истории, в ценностях и в традициях, объединяют ли их общие цели и ответственность. В этом смысле вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер» [1]. Но понятно, что вопрос об идентичности может ставиться и решаться только в отношении целостного, интегрированного и консолидированного общества.
Возможность и эффективность реинтеграции общества, в котором на определенном историческом этапе по тем или иным причинам возобладали дезинтеграционные тенденции, зависят от выбора, во-первых, социального пространства реинтеграции, во-вторых, ценностей и идеалов, вокруг которых осуществляется реинтеграция. Вполне очевидно, что таковым пространством не является
Juri Volkov - Doctor of Philosophy, Professor, Head of the Department of Sociology, Political Science and Right IRIPS at the Southern Federal University, director of IRIPS at the Southern Federal University, 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: ippkvolkov@gmail. com, tel. +7(863)2641755;
Robert Kochesokov - Doctor of Philosophy, Professor, Head of Philosophy Department at the Kabardino-Balkarian State University named by Kh.M. Berbekov, 173, Chernishevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, tel. +7(866)2422462;
сфера экономики и экономических отношений, которой Россия так увлечена с 90-х годов и по сей день.
В идеале общество должно одновременно реинтегрироваться во всех основных социальных пространствах: социокультурном, идеологическом и политическом. Но в реальной действительности, как правило, выделяется "базовое" пространство, которое выступает в качестве исходного пункта процесса реинтеграции. Инвариантного "базового" пространства нет, любое пространство может быть таковым. Однако определение "базового" пространства в свою очередь зависит от конкретно-исторических обстоятельств, его выбор - это дело политической практики. Похоже, что в современной России таковой базой пока является память о былых победах и прорывных достижениях в советскую эпоху. В этом смысле ключевой проблемой для новой России, ее политической элиты остается формирование притягательного и объединяющего образа будущего страны.
Конечно, приходится делать поправку на то, что Россия пока остается страной "переходного общества". По степени интегрированности "переходные" общества могут в значительной степени различаться. К примеру, одни общества могут быть фраг-ментированными во всех пространствах -обычно это имеет место, когда распадаются поликультурные государства. Тут впору обратиться к недавней истории России. Так, в начале 20-х годов пространство Российской империи неуклонно фрагментировалось во всех социальных пространствах. С ростом национального самосознания закономерно вставал национальный вопрос, итогом стала социокультурная фрагментация. Еще более острый характер носил идеологический раскол. Следовательно, и политическая дезинтеграция империи была делом времени. В такой ситуации отправным пунктом реинтеграции могло быть только идеологическое пространство - сплотить социум могла только новая идеология, в той или иной степени учитывающая интересы различных социокультурных групп. Поэтому вполне закономерно в России к власти пришли большевики, предложившие новый идеологический ориентир - построение коммунистического общества. В данном случае можно абстрагироваться от того, каким образом реинтеграция осуществлялась, важнее - выбор "базового" пространства.
Впрочем, известны и такие ситуации, когда общества могут быть интегрированными в одних пространствах и фрагментиро-ванными в других пространствах. К примеру, постфранкистская Испания была фрагмен-тированной в идеологическом пространстве (противостояние франкистов и сторонников демократических преобразований), но консолидированной в социокультурном (при единства испанской нации) и политическом (наличие приверженности единству испанского государства) пространствах. Немцы ФРГ и ГДР были фрагментированными в идеологическом (коммунизм - либерализм) и политическом (существование двух немецких государств) пространствах, но консолидированными (хотя и с некоторыми оговорками) в социокультурном пространстве (признание немецкой культурной идентичности). И в Испании, и в Германии "базовым" для реинтеграции стало социокультурное пространство. Иными словами, в Германии за "исходное" была взята концепция воссоединения разделенной нации, а в Испании упор сделали на преодоление раскола внутри нации.
У нас все сложилось так, что после распада СССР проблема реинтеграции России долгие годы не казалась актуальной. Либеральная политическая элита разделяла политологическую парадигму "СССР как империя", т.е. насильственного объединения народов, которая исторически и объективно закономерно должна была распасться. При этом союзные республики рассматривались как сложившиеся целостности, организмы, где существовали свои идентичности. В этом контексте теория советского народа (советской идентичности) воспринималась как нечто аномальное и мешающее развитию "нормальных" национальных государств, социокультурных (этнокультурных) целостно-стей. Не делалось исключения и для России. Считалось, что Россия (РСФСР) в отдельности и есть сложившаяся целостность, где проблема интеграции уже решена. Но "суд времени" этого не подтверждает - оказалось, что общероссийская социокультурная идентичность различными кругами и силами понимается по-разному. По этому вопросу сложились по крайней мере три подхода.
Первый подход можно условно обозначить как "этнонациональный". Согласно этому подходу государствообразующей является нация (понимаемая как этнос). Поскольку
русская нация (этнос) составляет значительное большинство населения, постольку вопрос о социокультурной идентичности по сути решен. Однако выбор этого варианта наталкивался на серьезные препятствия. Во-первых, после распада СССР значительная часть русского этноса оказалась в других странах. Как к ним относиться: как к неотъемлемой части русской нации (этноса), что логично, или как к иностранцам? Во-вторых, каков статус нерусских наций (этносов) в самой России?
Второй подход являлся, на первый взгляд, продолжением советской национальной политики и провозглашал существование в России "многонационального российского народа". Согласно этому подходу российский народ есть единство всех наций (этносов) России. Однако он принципиально отличался от советской национальной политики. Напомним, что советская национальная политика исходила из концепции, что в процессе расцвета и сближения социалистических наций (этносов) объективно закономерно формируется новая социально-историческая общность людей - советский народ. А в концепции "многонационального российского народа" не объяснялось, как соотносятся между собой "российский народ" и конкретные нации (этносы). В ней скорее констатировалось, что в России исторически сложился многонациональный российский народ. Но такая констатация весьма уязвима. Ведь исторически сложившийся в России "многонациональный народ" включал и те нации (этносы), которые сейчас в него уже не входят. Вопрос о том, что именно делает "оставшиеся" нации (этносы) единым народом, фактически был обойден.
Третий подход был представлен приверженцами концепции гражданской нации. Согласно этому подходу нацию следует понимать, как и во всем мире, как гражданскую нацию, а не как этнос, как традиционно понимается в нашей стране. В таком понимании, утверждали ее сторонники, гражданская нация в России сложилась, а этносы сохраняются как культурные группы [2]. Но реализация и этого варианта наталкивалась на серьезные проблемы. Во-первых, достаточно сложно было изменить сложившееся в сознании наших людей специфическое понимание концепта "нация". Во-вторых, даже принятие нового содержания этого концепта
вовсе не снимало проблему, так как признание политической идентичности не есть признание социокультурной идентичности. Вполне можно согласиться с утверждениями представителей данного подхода о том, что в СССР и даже в последние годы существования Российской империи уже существовали (по крайней мере, стали складываться) национальное государство, гражданская нация и значит, национальная идентичность. Вместе с тем не было убедительных ответов на некоторые принципиально важные вопросы. Почему же сложившаяся гражданская нация раскололась, а чувство общенациональной идентичности исчезло?
Проблема реинтеграции России в идеологическом пространстве с либералистских позиций просто лишена смысла. Во-первых, в получившей в 70-е годы широкое распространение философии "конца истории" полагалась, что у либерализма уже нет альтернатив и, следовательно, нет особого смысла серьезно заниматься разработкой идеологии. Во-вторых, сказался и постсоветский синдром - боязнь нашей политической элиты подчеркнуть самобытность России, идти собственным путем.
Между тем, политическая система может эффективно функционировать только в социокультурно и идеологически интегрированном обществе. В противном случае даже сложившаяся и пока жизнеспособная политическая система будет постепенно давать сбои и даже деизинтегрироваться. Имеющее с начала 2000-х годов место восстановление относительно жизнеспособной политической системы не должно вводить в заблуждение. Как показал опыт СССР, дезинтеграция политической системы в социокультурно и идеологически фрагментированном обществе может случиться неожиданно.
Мы убеждены, что в России реинтеграция должна начинаться с идеологического пространства. Почему именно с него? Все социальные пространства являются социально конструируемыми феноменами. Вместе с тем они существенно расходятся по ряду важнейших параметров. Во-первых, формирование социокультурной идентичности занимает гораздо более длительный исторический промежуток времени, чем формирование идеологической или политической идентичности. Во-вторых, социокультурная идентичность по отношению к отдельным индивидам вы-
ступает как предзаданная, предписанная, которую они не могут по своему усмотрению изменить. В-третьих, социокультурная самоидентификация обращена в прошлое в том смысле, что она определяется на основе давно сложившихся и устоявшихся ценностей. А идеологическая самоидентификация обращена на настоящее и будущее. В-четвертых, в полиэтничном и поликультурном обществе фокусирование внимания на социокультурной идентичности приводит к обратным результатам - социокультурной фрагментации.
Эффективность реинтеграционных процессов зависит, как уже подчеркивалось, и от выбора ценностей и идеалов, вокруг которых они осуществляются. Любое общество опирается на три типа ценностей: традиционные, перенятые, заимствованные и вновь создаваемые ценности. В идеале эти системы ценностей должны быть гармонично синтезированы, но на деле одна из них выступает в качестве "базовой". Поэтому общества различаются по типу "базовой" системы ценностей. В зависимости от того, какая из них выбирается в качестве "базовой", формируются три типа обществ. Первый тип берет в качестве "базовой" систему традиционных ценностей и адаптирует к ней заимствованные и новые ценности. Второй тип опирается на заимствованные ценности, адаптируя к ним традиционные и новые ценности. Третий тип выдвигает на первый план новые ценности, адаптируя к ним традиционные и заимствованные ценности.
"Базовая" система ценностей придает направленность социальному развитию. В интересующем нас плане можно заметить, что она прежде всего формирует чувство исторического сознания и осознание места общества в историческом процессе. В первом типе общества намеренно или ненамеренно гипертрофируется специфика общества, его ценности начинают противопоставляться чужим и новым, традиционные ценности приукрашиваются, начинается самолюбование и некритическое восприятие своих ценностей. Во втором типе общества формируется чувство ущербности, стыдливого отношения к своему прошлому и своим ценностям. В третьем типе общества формируется функциональное отношение к традиционным и чужим ценностям, т.е. они воспринимаются как основа, "исходный материал" для дальнейшего развития общества.
В постсоветской России политическая элита так и не сделала выбора "базовой" системы ценностей, предложив некий эклектичный набор ценностей (в основном первых двух типов). К примеру, история России предстала, с одной стороны, как последовательное и целенаправленное разрушение некими силами "традиционных ценностей" общества и прежней "великой страны", а с другой -как история неудачных, нелепых попыток создать нечто свое, идти не в ногу со "всем миром". И то, и другое создавали ошибочную философию истории России. В первом случае исторический процесс представал как противостояние двух несовместимых цивилизаций. А во втором случае история России представала как история последовательного уклонения от "общечеловеческого" пути развития. Отрадно заметить, что нынешнее руководство страны признало ошибочность прежней линии. Президент В.В. Путин констатировал: "Приверженцы фундаментального консерватизма, идеализирующие Россию до 1917 года, похоже, так же далеки от реальности, как и сторонники западного ультралиберализма" [1].
Представляется, что в целях эффективной реинтеграции России в качестве "базовой" следует выбрать новую систему ценностей. Следует подчеркнуть, что речь идет о "базовой" системе ценностей, а не обо всех ценностях. Преимущественная ориентация на традиционные ценности в полиэтничной и поликонфессиональной России приведет только к усилению дезинтеграционных тенденций. Опыт постсоветской России наглядно продемонстрировал, что благая цель - возрождение национальных ценностей всех наций (этносов) России и опора на них - не столько укрепила их единство, сколько стимулировала фрагментацию социокультурного пространства. Такие же последствия будет иметь преимущественная опора на заимствованные ценности - никакая социокультурная группа не захочет просто "примкнуть".
Иначе говоря, нужно не возрождение досоветской России или создание России западного образца, а создание новой России. Следовательно, опираться необходимо на новую систему ценностей. Выбор новой системы ценностей вовсе не означает, что необходимо отказаться от своего прошлого или от достижений других стран. Речь идет о создании такой системы ценностей, которая позволяет аккумулировать как наши достижения, так
и достижения других стран. Это должен быть некий идеальный тип. К примеру, новой идеологией для России могла бы стать идеология "российского гуманистического общества" [3], полагающая, что Россия могла бы на основе гуманистических идей гармонично совместить материальные достижения Запада с духовным потенциалом России.
Конечно, у такой системы ценностей есть существенный недостаток - она есть всего лишь идеал, который должен "материализоваться". "Материализуется" он или нет, зависит от самого общества. Но историческую перспективу имеет лишь общество, которое стремится подняться на более высокую ступень своего развития. Здесь трудно не согласиться с мыслью Х.Г. Тхагапсоева [4], что современной России предстоит прежде всего преодолеть последствия влияния радикального политического либерализма 90-х го-
дов на российские культуры и российское духовное пространство.
ЛИТЕРАТУРА
1. Путин В.В. Выступление на итоговой пленарной сессии международного дискуссионного клуба "Валдай" 18 сентября 2013 г.: Стенограмма // Российская газета. [Электронный ресурс]. URL: www. rg.ru/2013/09/19/stenogramma-site.html.
2. Тишков В.А. Что есть Россия и российский народ // Pro et Contra. 2007. Май-июнь. С. 21-41.
3. Волков Ю.Г. Манифест гуманизма. (Идеология и гуманистическое будущее России). М.: АНО РЖ "Соц.-гуманит. знания", 2000. 138 с.
4. Тхагапсоев Х.Г. К российским превращениям либерализма // Вопросы философии. 2004. № 12. С. 155-164; Он же. Идентичность как философская категория и мера социального бытия // Философские науки. 2011. № 1 (специальный выпуск). С. 10-25.
5 ноября 2013 г.
УДК 93/94(470.6)
"PATH DEPENDENCE", ИЛИ "ТВОРЧЕСКАЯ АМНЕЗИЯ": СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ПРОЦЕССЕ
СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
А.Х. Боров
В эссе 1947 г., названном "Столкновения цивилизаций", А. Тойнби поставил вопрос, какое событие как наиболее характерное выберут будущие историки, оглядываясь - столетия спустя -на первую половину XX века? При взгляде из недалекого будущего - из 2047 года -историки скажут, что великим событием XX века было воздействие западной цивилизации на все другие жившие в мире того времени общества. Историки 3047 года будут в основном интересоваться колоссальным контрвлиянием остальных цивилизаций ("жертв") на западную цивилизацию ("агрессора"). А к 4047 году, говорит А. Тойнби, главное, что будет иметь значение, - это еди-
Боров Аслан Хажисмелович - кандидат исторических наук, заведующий Центром социально-политических исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН, доцент кафедры всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360000, Республика Кабардино-Балкария, г Нальчик, ул. Пушкина, 18, e-mail: [email protected].
ный великий опыт, общий для всего человечества: испытание, связанное с разрушением собственного локального социального наследия при столкновении с локальным наследием других цивилизаций, с поиском новой жизни -общей жизни, возникающей на обломках [1].
Находясь в центральной части Северного Кавказа, в городе Нальчике, в течение нескольких дней работы над текстом данной статьи автор:
- услышал по местному телевидению анонс "женских боев без правил", которые впервые состоятся в городе;
- посмотрел в новостях по федеральному каналу сюжет о мероприятии в системе министерства обороны РФ с участием православного священника;
Aslan Borov - Ph.D. in History, head of the Center of Socio-Political Researches at the KBSC of the Russian Academy of Sciences, senior lecturer at the Department of Universal History at the Kabardin-Balkarian State University, named by Kh.M. Berbekov, 18, Pushkin Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360000, e-mail: aslan-borov@ mail.ru.
