CC BY
492
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2011. № 3 (28). С. 6-12.
УДК 340
РЕГУЛИРУЮЩАЯ РОЛЬ ПРАВОСОЗНАНИЯ
REGULARTION ROLE OF SENSE OF LAW В. А. РЫБАКОВ (V. A. RIBAKOV)
Рассматриваются проблемы правосознания, его место и роль в правовом регулировании. Отмечается, что оно является универсальным элементом действия права, обладающим регулятивными качествами. Вид правосознания предопределяет вид правового поведения: законоодобряющее, законопослушное,
закононарушающее, а также правовой нигилизм, идеализм.
Ключевые слова: правосознание, правовое регулирование, деформация правосознания, правовой нигилизм, правовой идеализм.
The article is devoted to problem to sense of law, to place and role sense of law into lawful regulation. It is a universal part of lawful regulation. The kind of sense law determines conduct man. It may be law nihilism, law idealism and another form.
Key words: sense of law, lawful regulation, law nihilism, law idealism, deformation sense of law.
В механизме правового регулирования правосознанию отводят первое место [1]. Подобный вывод не совсем верен. Нельзя ограничивать правосознание какой-либо одной стадией (этапом) правового регулирования: начальной, средней, конечной. Но можно говорить о первостепенном значении, или первостепенной его роли в этом процессе.
Определить место и роль правосознания в правовом регулировании весьма затруднительно. Это связано с тем, что единого определения правосознания, как ни странно, нет. Его нет даже в учебной литературе, которая должна предлагать общепринятую позицию.
Коллектив авторов одного из учебников утверждает, что правосознание - это «система знаний о праве как совокупной связи в форме чувственного или рационального (научного) его понимания» [2]. При таком подходе правосознание ограничивается научными знаниями, т. е. речь идёт о правознании, а
не о правосознании - разных хотя и родственных явлениях. Первое - интеллектуальный багаж субъекта права, предпосылка правового регулирования. Второй - мировоззренческая его позиция, реализация этого багажа, активный элемент правового регулирования. Кроме того, предложенный подход исключает из понятия обыденный и профессиональный виды правосознания.
Иной подход к определению правосознания у В. И. Червонюка. Он неоправданно ограничивает его сферой государственного аппарата - правосознание - это «представление о праве, которое формируется у служащих государственного аппарата (в особенности у юристов-практиков) на основе мировоззренческой идеологии и специальных юридических знаний, и аккумулирующее юридическую практику, опыт применения права, компетентное понимание всех сторон его содержания» [3]. Такое определение ущербно.
© Рыбаков В. А., 2011
Оно привязано к правоприменительной деятельности государственных служащих. Более того, в него включаются лишь те субъекты права, которые имеют специальные юридические знания, т. е. юристы. При таком подходе из сферы правового сознания выпадает большая часть населения, а правосознание рассматривается лишь как представления о праве, а не как активная часть правового регулирования, что искажает суть рассматриваемого явления.
Широко распространено понимание правосознания как совокупности представлений и чувств людей, выражающих их отношение к праву [4]. Правосознание как отношение в развернутом виде воспроизводит Т. Н. Радько. Он утверждает, что правосознание - «это правовые взгляды, понятия, представления и чувства отдельной личности, определяющие её отношение к действующему праву, правопорядку, к правовым установлениям и требованиям, в соответствии с которыми осуществляются субъективные права и исполняются юридические обязанности» [5]. Понимание правосознания как отношение к правовым явлениям выводит его из правового регулирования. Оно выступает как взгляд со стороны на правовое регулирование, оценку его как «хорошее - плохое», «эффективное - неэффективное».
Правосознание следует определять как правовые представления и правовые чувства, направленные на создание и реализацию нормативных и индивидуальных правовых актов. Только при таком понимании можно говорить о регулятивной функции правосознания и ставить вопрос о его месте и роли в правовом регулировании. Предыдущие определения, как представляется, ограничиваются лишь познавательной и оценочной функцией. Хотя и здесь не всё бесспорно. Любые социальные функции отличаются целенаправленностью. Значит и познавательная функция правосознания должна быть таковой. Это предполагает сознательное обогащение, накопление правовых знаний. Однако это характерно только для профессионального правосознания, другая же часть общества получает их стихийно, бессистемно. Выполняется ли в этом случае познавательная функция правосознания? Думается, что нет.
Исходя из предложенного нами определения, можно утверждать, что правосознание является составной частью правового регулирования. Его специфическая черта состоит в том, что роль правосознания не ограничена какой-либо одной стадией правового регулирования. Оно включается в работу и на стадии правотворчества, и на стадии применения и реализации норм права. В той или иной степени оно присутствует во всех элементах механизма правового регулирования - нормах права, правоотношениях, актах реализации права. Правосознание пронизывает весь механизм правового регулирования, предшествует изданию юридических норм и присутствует на всём протяжении их действия [6]. Правосознание окружает право со всех сторон, создаёт своего рода среду, атмосферу, в которой формируются и функционируют нормы права. Оно включается в механизм правового регулирования как одно из средств воздействия на общественные отношения.
Особенности правосознания как элемента правового воздействия выражаются в том, что оно является:
1) нематериализованным элементом действия права, воздействует через волю и сознание людей;
2) универсальным элементом действия права, существующим на всех этапах правового регулирования;
3) источником права, отражающим объективные потребности развития общества.
Правосознание выступает основным средством при применении норм права -квалификации правонарушений, толкований норм права, решении юридических дел. Особенно велика его роль при пробелах в законодательстве.
При этом следует учитывать два момента. Во-первых, правотворческая деятельность не включается в правовое регулирование, она предшествует ему, представляет условие этого регулирования, создания нормативной основы. Но правосознание, несомненно, задействовано в этом процессе, является его идеологическим источником.
Во-вторых, граждане, реализуя свои права, часто не осмысливают нормативную основу правового регулирования (например, покупая продукты), стадию правоотношений,
юридических фактов и т. д. Многие нормативные правовые акты им не известны.
Самостоятельная роль правосознания в регулировании общественных отношений подтверждается и тем, что оно, в отличие от письменных источников права, фиксирует содержание и такого источника правовых норм, как юридические обычаи, не только становясь основным способом их существования и главным местом их нахождения, но и монопольно определяя особенности процесса их реализации. Ведь, как известно, письменные источники права предусматривают лишь принципиальную возможность использования правовых обычаев, не определяя при этом самих заключенных в них правил. Последнее является исключительной прерогативой правосознания.
Роль правосознания в правовом регулировании выражается в том, что оно приводит в движение систему правового регулирования:
- направляет правотворчество, являясь идейной основой права;
- лежит в основе решения юридических дел и прежде всего при квалификации деяний и толковании норм права;
- оказывает серьёзное мотивационное воздействие на поведение людей;
- является важнейшим фактором укрепления законности и правопорядка;
- выступает источником права, отражающим объективные потребности развития общества;
- является связывающим звеном между нормативным выражением воли законодателя и реальными общественными отношениями.
Теперь подходим к наиболее значимому для нас аспекту правосознания, а именно, к его регулятивным свойствам. Правосознание обладает нормативным характером и определяет поведение людей, т. е. имеет собственное, относительно самостоятельное регулятивное значение. Оно проявляется в том, что содержащиеся в правосознании правовые установки, концентрирующие в себе в высокообобщенной форме потребности, интересы, цели и решение действовать по выработанной мышлением программе [7], определяют поведение людей. Таким образом, формируется подход к оценке правовой ситуации, стиль деятельности.
Если сказанное перевести в плоскость регулятивных качеств правосознания, то можно утверждать, что именно оно обусловливает вид поведения человека. Законоодобряющему, законопослушному и закононарушающему правосознанию [8] корреспондирует соответствующее поведение.
При законоодобряющем поведении требования, цели и ценности действующего права осознаются и воспринимаются субъектом как безусловно необходимые и полезные для него и для других, для общества в целом и подлежащие реализации. Такая позиция субъекта мотивируется достоинствами действующего права: справедливостью, ценностью, полезностью и т. д., а не его общеобязательной силой, принудительным характером и т. д. Поведение в этом случае становится социально активным.
В рамках данного вида правосознания и поведения возможно проявление правового фетишизма (идеализма, романтизма) - гипертрофированного представления о роли права, юридических средств в решении социально-экономических, политических и иных задач. Так, некоторые граждане считают, что с помощью ужесточения уголовного закона можно победить преступность. Правящие элиты также подвержены этому виду деформации правосознания.
Юридический фетишизм весьма распространен в нашем обществе. Достаточно вспомнить как часто, даже с трибуны высшего органа государственной власти страны, звучат настойчивые требования принять в самом срочном порядке по тому или иному поводу законодательный акт, полагая, что именно таким образом можно и нужно решать любую остросоциальную проблему -насытить рынок товарами, преодолеть организованную преступность и бесхозяйственность, значительно повысить культуру в обществе и т. д. Реализация такого подхода на практике приводит к чрезмерному увлечению нормативно-правовыми средствами, принятию актов, которые не вызывались общественными потребностями. В конечном счёте, такой акт теряет своё значение, оставляя у адресатов неприятный осадок.
Закреплённая в Конституции РФ модель общественного и государственного устройства, на наш взгляд, есть проявление идеа-
лизма. Она представляет собой скорее желаемый идеал, видение должного порядка, нежели реальное механическое отображение существующих общественных отношений. Этой точки зрения придерживается Л. С. Мамут, признающий Конституцию РФ, заключающую в себе модель демократической правовой государственности, особого рода идеалом (должным). «В таком качестве,
- пишет он, - эта нормативная модель - проекция системы осознанных и официально зафиксированных политико-юридических
(но не только их одних) потребностей, интересов и целей общества. Как всякая проекция (а не ретроспекция), она неизбежно, закономерно выходит за пределы настоящего (т. е. сущего) и локализуется в будущем. Именно будущее - место постоянного её расположения. Судьба идеала - всегда находится в пространстве будущего», а «претворение в действительность любого идеала, в том числе и облаченного в форму Основного закона, неминуемо сопровождается известным разочарованием» [9].
Для законопослушного поведения основным мотивирующим фактором правосознания является общеобязательность действующего права, его гарантированность, возможность юридической ответственности. Установочная позиция субъекта такого правосознания является результатом целесообразного выбора на основе взвешивания и оценки достоинств и преимуществ (для себя, для других и всего общества) соблюдения закона и недостатков, невыгод, отрицательных последствий его нарушения. В этом смысле законопослушное правосознание обусловливает прагматическое поведение: положительное (привычное), конформистское (пассивное), маргинальное.
Этот вид правосознания, как и предыдущий, играют положительную роль в правовом регулировании. Как писал И. А. Ильин, «честным, законопослушным можно быть только по личной убежденности, в силу личного решения. Без этого нет правосознания и лояльности, и гражданин становится не опорой, а брешью в правопорядке». То есть это добровольная позиция индивида, соблюдение им закона «не за страх, а за совесть» [10].
Определённую мотивирующую роль при формировании законопослушной пози-
ции могут сыграть и качественно-содержательные достоинства самого закона, т. е. мотивы одобрения закона. Но подобные законоодобрительные мотивы здесь имеют вспомогательное (во многом - компенсаторное) значение. Люди сплошь и рядом отрицательно относятся к тем или иным требованиям закона, но в своей основной массе соблюдают их.
Законоодобрящее и законопослушное правосознание можно определить как положительное правосознание - одно из его состояний, раскрывающее его позитивную сторону и направленность. В российской правовой и философской науках учение о положительном правосознании до последнего времени так и не получило своего развития. Только в работах отдельных авторов встречаются упоминания о необходимости достижения позитивного состояния правосознания, в котором бы доминировали идеи укрепления законности и правопорядка. Объясняется это сложностью изучения данной проблемы, вызванной тем, что само правосознание является изменчивой категорией, формирование и развитие которой зависит от различных факторов социальной среды.
Отсутствие научной трактовки положительного правосознания привело к тому, что никто из отечественных учёных не поставил и не разрешил вопроса о его границах. А это, в свою очередь, негативно сказалось на разработке концепции другого состояния правосознания - его деформации.
Проявлением деформации правосознания является закононарушающее правосознание. Оно предопределяет антисоциальное поведение, обусловленное представлениями субъекта о преимуществах и выгодах несоблюдения права и совершения преступлений [11]. Данный вид поведения проявляется в форме правового нигилизма, «перерожденного» правосознания.
Правовой нигилизм понимается как отрицательное отношение к праву, закону и правовым формам организации общественных отношений [12].
Речь идёт, по меньшей мере, о трёх отторгаемых вещах. Во-первых, о действующем законодательстве. При этом господствует негативное отношение к законам и оправдывается противозаконное поведение. Во-вторых,
о правопорядке, когда люди считают реально существующий правопорядок (который далеко не всегда совпадает с предписаниями законов) неправильным и несправедливым. В-третьих, о базовых идеях и принципах законодательного регулирования. Это проявляется как невосприятие массовым сознанием существа и значения свободы и формального равенства участников социального взаимодействия. Отметаются базовые идеи и основополагающие принципы законодательного регулирования, отсутствуют навыки и желание строить отношения на их основе [13].
Правовой нигилизм имеет различные формы выражения. Прежде всего это прямые умышленные нарушения действующих законов и иных нормативных правовых актов, составляющих огромный, труднообозримый массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных проступков.
Широкое распространение получил нигилизм в форме подмены законности политической, идеологической целесообразностью, выхода различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции РФ, системы законодательства.
При этом целесообразность может проявлять себя по-разному - в виде государственной, партийной, местной, региональной, практической и даже личной. В любом случае закон отодвигается в сторону. Раз необходимо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или иной вид целесообразности. Установка на то, что «ради дела» или «здравого смысла» можно поступиться законом, характерна для многих чиновников различного уровня.
Некоторые авторы к нигилизму относят правовой релятивизм и правовой субъективизм [14]. Носители правового релятивизма убеждены, что право есть нечто относительное, условное. В «опытных руках» толкование закона зачастую превращается в профессиональный кривотолк. В конституционном правосознании правовой релятивизм проявляется посредством подрыва престижа Конституции РФ, её социальной ценности и значимости в жизни общества и государства.
Правовой субъективизм правосознания проявляется как одностороннее отношение индивида к конституционно-правовым предписаниям: признание своих прав и отрицание своих обязанностей [15]. Носители такого дефекта легко превышают свои полномочия и нарушают чужие права, их индивидуализм перерастает в эгоизм, в пренебрежение интересами общества и отдельных людей. Нарушается конституционный принцип - «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц» (статья 17). Права человека по своей природе призваны гармонизировать права других лиц, когда система прав объективно формируется таким образом, чтобы обеспечить законные интересы людей и предотвратить их возможные нарушения в результате злоупотребления ими со стороны других лиц. Этой цели служит принцип формально-юридического равенства (равенства всех перед законом), означающий отсутствие каких-либо привилегий перед другой личностью в сфере права.
В. Н. Коробка относительно следователей выделяет негативно-правовой радикализм. Он характеризуется крайне негативной сущностью и представляет собой искажение правового сознания, выражающееся в крайне пренебрежительном или крайне негативном отношении личности следователя к праву, закону, иным правовым ценностям путём решительных, кардинальных (противоправных) действий. Наиболее существенным признаком, отличающим данную форму от других известных форм деформации, является повышенная степень общественной опасности, проявляющаяся в формировании и реализации преступных замыслов конкретных сотрудников. Автор отмечает, «что негативноправовой радикализм наиболее остро проявляется в обществе с нестабильным социальноэкономическим положением, активизируется в условиях социально-экономических, социально-политических кризисов» [16].
Представляется, что указанная форма нигилизма охватывается понятием «перерожденного» правосознания, которое представляет собой искаженные представления и взгляды юристов (прежде всего работников правоохранительных органов) на право и правовую действительность. В процессе по-
лучения профессиональных знаний в вузе или других учреждениях у них формировалось положительное сознание, но в ходе трудовой деятельности оно переродилось в отрицательное.
Современная ситуация в стране свидетельствует - профессиональное правосознание в значительной степени деформировано. Только за 2007 г. Следственным комитетом при прокуратуре РФ было возбуждено более тысячи уголовных дел в отношении следователей, прокуроров, судей [17]. Распространенными среди сотрудников правоохранительных органов являются такие преступления, как взяточничество [18], злоупотребление должностными полномочиями [19]. Практически каждая вторая жалоба из всех, поступивших в 2007 г. Уполномоченному по правам человека, приходится на нарушения прав человека, совершаемые должностными лицами в процессе охраны общественного порядка, предварительного следствия, дознания и судопроизводства, вынесения приговоров и исполнения наказания в виде лишения свободы [20].
В зависимости от характера искажений можно выделить три типа деформаций профессионального правосознания (перерождения): общеуголовный, репрессивный и криминальный.
Первый тип предполагает совершение сотрудниками правоохранительных органов так называемых общеуголовных преступлений, т. е. преступлений, не связанных с использованием своих служебных полномочий.
В случае репрессивной деформации правосознания сотрудники правоохранительных органов воспринимают население как контингент правонарушителей, для изобличения которых приемлемо применение любых мер, в том числе и незаконного насилия.
Наибольшую часть поведенческих актов, свидетельствующих о перерождении профессионального правосознания следователей, составляют нарушения закона, совершаемые при выполнении правоохранительных функций и с использованием соответствующих полномочий. Речь идёт о ситуациях, когда следователи необоснованно арестовывают, фальсифицируют материалы уголовных дел, берут взятки, применяют пытки и т. п. [21].
В случае криминальной деформации сотрудники правоохранительных органов вступают в смычку с преступными элементами. Это одна из самых уродливых форм перерождения профессионального правосознания, в результате которого происходит предательство служебного долга.
Итак, правосознание не только является одним из элементов (компонентов) правовой системы, но и представляет собой «всепроникающий её элемент», своеобразный канал передачи информации от правовой системы к субъекту, без которого невозможно существование правовой системы, правотворчество и реализация права. Таким образом, правосознание представляет собою мыслительное и чувственное средоточие всех правовых явлений, в нём как особом «неосязаемом бытии» находят отражение юридические явления и процессы. Именно в правосознании происходит мотивация правового поведения, предопределяющая его регулятивные функции.
1. Комаров С. А. Общая теория государства и права. - М., 1998. - С. 333.
2. Теория государства и права : схемы и комментарии. - 5-е изд. - М. : Юриспруденция,
2007. - С. 30.
3. Червонюк В. И. Теория государства и права : учебник. - М. : ИНФРА-М, 2006. - С. 24.
4. Енгибарян Р. В., Краснов Ю. К. Теория государства и права : учебное пособие. - 2-е изд.
- М. : Норма, 2007. - С. 51.
5. Радько Т. Н. Теория государства и права : учебник для вузов. - М. : ЮНИТА-ДАНА, Закон и права, 2004. - С. 462.
6. Малько В. А. Теория государства и права в вопросах и ответах. - М., 1999. - С. 126.
7. Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). - М. : Аванта +, 2001. - С. 415.
8. Нерсесянц В. С. Теория права и государства.
- М. : Норма, 2009. - С. 272.
9. Мамут Л. С. Конституция и реальность // Конституция как фактор социальных изменений : сб. докл. - М., 1999. - С. 44-45.
10. Ильин И. А. Наши задачи. - М., 1993. -С. 182. На этом основании автор различает законопослушание и законоуважение.
11. Нерсесянц В. С. Указ. соч. - С. 272.
12. Перевалов В. Д. Теория государства и права : учебник. - М. : Высшее образование, 2005. -С. 368.
13. Сафонов В. Г. Понятие правового нигилизма // Государство и право. - 2004. - № 12. -
С. 65-69.
14. Никитаева В. В. Конституционное правосознание: вопросы теории и практики. - Воронеж, 2002. - С. 133.
15. Там же. - С. 135.
16. Коробка В. Н. Деформация профессионального правосознания следователей органов внутренних дел : дис. ... канд. юрид. наук. -Ростов н/Д, 1999. - С. 84.
17. Коррупция по курсу рубля // Рос. газета. -2008. - 1 февр.
18. Халиков А. Н. Особенности расследования получения взяток должностными лицами правоохранительных органов. - М. : Юрлитин-форм, 2006. - С. 61-63.
19. Криминальный менталитет // Рос. газета. -
2007. - 7 дек.
20. Рос. газета. - 2008. - 14 марта.
21. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации в СМИ. См., например: Полетаев В. Милицейские пытки в приговоре // Рос. газета. - 2007. - 30 окт.; Козлова Н. Признание в режиме пытки // Рос. газета. - 2008. -12 февр.; Михайловский И. Пытки как превышение полномочий // Рос. газета. - 2008. -15 февр.; Рузанова Н. Милиция с большой дороги // Рос. газета. - 2007. - 19 сент.; Козлова Н. Прокурорский срок // Рос. газета. -
2008. - 13 марта.
