CC BY
169
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ: ОПЫТ ЮЖНОЙ ЕВРОПЫ
А.С. Мадатов
Кафедра политических наук Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 10 а, 117198, Москва
Данная статья посвящена анализу исторического опыта демократического перехода и консолидации демократии в Южной Европе. Как известно, начальная стадия демократического перехода современной волны демократизации началась в этом регионе. Это были страны среднеразвитого капитализма, что во многом определило политический процесс демократической трансформации в Южной Европе. Основное внимание в представленной статье уделено истории демократического транзита в Португалии.
Неоднородность и неравномерность современной волны демократизации, которая длится уже свыше тридцати лет, отчетливо выявила противоречивый характер политического развития в так называемых новых демократиях. Если в одних государствах третьей волны произошли серьезные сдвиги, связанные с относительно успешным становлением консолидированных демократий, то в других странах и регионах начальный процесс разрыва с авторитарным и тоталитарным прошлым сопровождался не столько консолидацией демократии, сколько появлением гибридных политических режимов, сочетающих в себе как элементы демократии, так и авторитаризма.
Как известно, начальный этап современной волны демократизации приходится на страны среднеразвитого капитализма в Южной Европе -Португалии, Испании и Греции. На мой взгляд, прежде чем рассматривать процесс демократического транзита в указанных странах, целесообразно остановиться на содержании такого явления как среднеразвитый капитализм (разумеется, применительно к 70-м годам прошлого столетия, т. е. накануне процесса демократизации).
Выделение стран среднеразвитого капитализма в особую группу государств опирается на определенные качественные критерии, затрагивающие экономическую, социальную и политическую сферы. Прежде всего здесь следует отметить, что все государства среднеразвитого капитализма относятся
(или относились) к категории стран догоняющей капиталистической модернизации, которые в силу различных исторических и социально-экономических обстоятельств оказались во втором или в третьем эшелоне капиталистического развития. Это не могло не отразиться на особенностях буржуазных отношений, характерных для среднеразвитого капитализма.
В области производительных сил «производство подавляющей части общественного продукта в среднеразвитых странах основано на индустриальной системе производительных сил с отдельными выражениями элементов современного научно-технического прогресса и значительными зонами доиндустриального технологического способа производства» [7, с. 111]. В сфере производственных отношений капитализм выступает здесь в качестве ведущего и господствующего уклада. Тем не менее, капиталистические отношения переплетены с докапиталистическими и полукапиталистическими формами ведения хозяйства, главным образом в деревне. В обществах среднеразвитого капитализма, где роль внеэкономических факторов всегда была относительно велика, экономический рост (неравномерный во всех трех из указанных стран) нередко происходил в условиях взаимопроникновения, столкновения и конфликтов традиционных и современных социальных структур. В частности, социальные нормы и традиции деревни, не прошедшей через радикальные буржуазно-демократические реформы, не вытеснялись по мере урбанизации, а переплетались с социальными новообразованиями буржуазного общества.
Сосуществование относительно зрелого капиталистического сектора (на его индустриальной фазе) с традиционными способами производства не могли не оказывать воздействие на специфику социальных отношений в обществах среднеразвитого капитализма. Эти отношения определялись не только отношениями собственности в городе и деревне, но и мощной силой традиций докапиталистических обществ, слабостью национальной буржуазии (что зачастую определяло ее относительно незначительную роль в политическом процессе), вмешательством государства в социально-экономическую жизнь, сильным влиянием церкви на все стороны общественной жизни (особенно в таких католических странах, как Испания и Португалия), широким распространением клиентелы и круговой поруки.
В социально-политической сфере для всех стран среднеразвитого капитализма на протяжении большей части XX столетия были характерны слабость гражданского общества, а также фактическое отсутствие традиций политического плюрализма и парламентаризма (если не считать, применительно к Греции, отдельных очень кратковременных периодов квазипарламентаризма). Поэтому не удивительно, что отличительной чертой политического строя среднеразвитых стран всегда была исключительно большая роль армии, как мощной организованной силы в дезинтеграционном обществе с крайне слабой партийно-политической структурой. Кастовая военная верхушка, тесно связанная с буржуазными и добуржуазными привилегированными группами, не только выступала на стороне консервативных сил, но и обеспечивала им перевес: так было в Испании (1923 г. и 1936-1939 гг.), Португалии (1926 г.) и Греции (1935-1936 гг. и 1967 г.). Однако роль армии, как и весь процесс социального и политического развития стран среднеразвитого капитализма, необходимо рассматривать в динамике. На протяжении 60-70-х годов прошлого столетия в офицерском корпусе стали развиваться и противоположные тенденции, которые особенно наглядно проявились в Португалии.
Из всех стран Южной Европы Португалия была единственной страной, где начальный этап демократической трансформации протекал в радикальнореволюционной форме. Для многих военный переворот 25 апреля 1974 года, совершенный группой офицеров преимущественно среднего звена и получивший впоследствии название «революция капитанов», был подобно грому среди ясного неба. Однако апрельская революция 1974 года, также как и последующий ход событий, были обусловлены своими специфическими историческими условиями.
Специфика Португалии как среди всех европейских государств, так и стран среднеразвитого капитализма была обусловлена тем, что к началу 70-х годов Португалия оставалась единственной колониальной империей, ведущей к тому же затяжную войну в своих колониях в Африке - Анголе, Мозамбике и Гвинее -Бисау.
К концу 60-х годов после ухода в отставку престарелого диктатора Салазара, правившего почти пятьдесят лет, и замены его новым диктатором Каэтану были предприняты робкие попытки по либерализации режима. Полуфашистское «Новое государство» было переименовано в «Социальное государство», а правящая партия «Национальный союз» - в «Национальное народное действие». Была разрешена деятельность неполитических ассоциаций и общественных движений, не посягавших на изменение режима. Начали проводиться выборы в органы власти на различных уровнях, хотя в условиях автократического господства эти выборы приводили лишь к победе тех кандидатов, которые поддерживались верхами. Немаловажную роль для вызревания кризиса легитимности режима сыграли еще два фактора - массовая миграция рядовых португальцев в страны Западной Европы и туризм. Они во многом способствовали выходу португальского общества из самоизоляции и проникновению (пусть даже частичному) в общественное сознание рядовых португальцев хоть каких-то представлений о западноевропейской демократической культуре.
Однако своими весьма скромными действиями по квазилиберализации Каэтану добился лишь того, что в западной прессе его режим окрестили как «фашизм с человеческим лицом». Через некоторое время даже этот первоначальный ограниченный процесс по смягчению режима быстро заглох. К началу 70-х годов в стране вновь наблюдается усиление авторитарнодиктаторских тенденций.
При этом на фоне диктатуры обостряется экономический кризис, обусловленный колониальной войной и сохраняющимися архаичными социальными отношениями, особенно в деревне, где во многих провинциях юга страны землевладение оставалось полуфеодальным латифундистским. Эти архаические отношения приходили в резкое противоречие с объективными потребностями модернизации. С 1973 года дополнительную остроту в экономику Португалии внес разразившийся тогда на Западе нефтяной кризис и резкое повышение цен на нефть.
В этих условиях в стране наблюдается рост оппозиционных настроений и движений социального протеста. В том же 1973 году по стране прокатилась волна забастовок. В апреле 1973 г. в Авейре прошел полулегальный конгресс, на котором ряд оппозиционных организаций и групп обсуждали возможности демократизации и пути ее достижения.
Но особые изменения произошли в португальской армии, которая в конечном итоге выступила основным актором революционного процесса. На протяжении по крайней мере десятилетия до разразившейся революции офицерский корпус пополнялся образованными молодыми людьми - выходцами из средних слоев, еще не зараженных кастовыми предрассудками, но уже испытавших влияние европейской культуры с ее демократическими ценностями. Военные неудачи в португальских колониях в сочетании с экономическими и социальными контрастами между Португалией и остальной частью Европы не могли не привести их к неприятию диктаторского режима Каэтану.
Все вышеперечисленные факторы обеспечили консолидацию и организацию антидиктаторски ориентированной оппозиции среди части офицерского корпуса. В сентябре 1973 г. группа из 140 старших офицеров провела свой нелегальный съезд, на котором было создано Движение вооруженных сил (ДВС) (см.: [9, р. 160]). По своей политической ориентации это движение состояло из разнородных в идеологическом и политическом плане групп - от марксистов до умеренных консерваторов. Его политическая структура включала в себя: 1) леворадикальное марксистское крыло, политические установки которого во многом совпадали с позициями коммунистов; 2) центристское крыло, которое в свою очередь включало как лиц с политически аморфной позицией, готовых примкнуть к победившей стороне, так и деятелей, близких по своим установкам на социал-демократические идеи и готовых во внутренней политике ориентироваться на Португальскую Социалистическую партию; 3) правое крыло, ориентирующееся на идеалы западной демократии.
Именно ДВС осуществила свержение одиозного режима Каэтану. Кризис последнего обусловил, во-первых, благожелательный нейтралитет большей части остальной армии, не связанной непосредственно с ДВС, и, во-вторых, уже после переворота 25 апреля 1974 г. - стихийную поддержку военных массами. Все это обеспечило успех перерастания военного путча в революцию. Показательно, что 25 апреля и последующие дни в стране не было силы, которая оказала бы сопротивление антидиктаторскому военному перевороту.
Сразу же после радио обращения о свержении Каэтану улицы многих городов Португалии заполнились толпами ликующих граждан. По всей стране прошли массовые митинги и демонстрации в поддержку военного переворота. Восторженные португальцы вставляли цветы в дула орудий военных, в результате чего апрельская революция впоследствии получила название революция гвоздик. Мгновенно вышли из подполья и развернули бурную деятельность политические партии, находившиеся ранее на нелегальном или полулегальном положении. Из тюрем были освобождены все политзаключенные. Многие государственные органы подверглись чистке от тех чиновников, которые были непосредственно связаны со старым режимом. В государственных учреждениях и учебных заведениях составлялись списки лиц, подлежащих увольнению за сочувствие режиму Каэтану или же за сотрудничество с ПИДЕ (секретная полиция старого режима), которая была немедленно упразднена. На многих предприятиях вспыхивали забастовки, в ходе которых рабочие, выражая поддержку революционным переменам, одновременно выступали с требованиями (как справедливыми, так и необоснованными) резкого повышения заработной платы. Зачастую владельцы предприятий, напуганные ростом массовой активности, беспрецедентной для политической истории Португалии, вынуждены были идти на уступки
требованиям бастующих. В сельскохозяйственных районах юга страны, где преобладало латифундистское землевладение, происходил насильственный захват земли крестьянами и создавались крестьянские кооперативы.
Таким образом, в отличие от многих стран третьей волны демократизации, свержение авторитарного режима в Португалии сопровождалось радикализацией политического процесса.
Условно в истории политического развития Португалии после 25 апреля 1974 года можно выделить следующие этапы:
Первый этап - 25 апреля 1974 г. - апрель 1975 г., когда в условиях революционной эйфории был кардинально преобразован политический режим, утверждены права и свободы граждан.
Второй этап начался с провала попытки узурпации власти со стороны президента А. ди Спинолы и длился до 25 ноября 1975 г., когда провалилась попытка левоэкстремистского путча, подорвавшая позиции как прокоммунистических сил внутри ДВС, так и Португальской Коммунистической партии.
После ноября 1975 г. начинается процесс мирной демократической трансформации португальского общества (см.: [/, с. 31]).
Структура сложившегося к лету 1974 г. институционального дизайна Португалии была как бы многослойной, включавшей несколько центров власти. Страной управляли президент республики, Государственный совет, Совет национального спасения и временное правительство. Совет национального спасения был образован непосредственно после 25 апреля. В него вошли 7 генералов, в том числе и Сгшнола. Государственный совет был создан 31 мая того же года; в него, помимо 7 членов Совета Национального спасения, входили ряд руководителей ДЕЗ С, составлявших так называемую Координационную комиссию. В состав Государственного Совета вошли и представители политической элиты, связанной со старым режимом.
Важную роль в процессе противоречивого транзита в Португалии играли политические партии.
Рассматривая партийно-политический спектр Португалии, нельзя не затронуть в первую очередь Португальскую коммунистическую партию, которая сразу же после апрельского переворота стала одним из главных политических акторов. Основанная еще в 1921 году, ПКП на протяжении всего периода диктаторского правления Салазара - Каэтану, действуя в глубоком подполье, последовательно вела борьбу против авторитарного режима. Ее руководство во главе с Генеральным секретарем партии А. Куньялом по многим вопросам занимало ортодоксальные марксистско-ленинские позиции, поддерживая все аспекты политики Советского Союза. Поэтому в рамках международного коммунистического движения ПКП рассматривалась как часть его просоветского сталинистского крыла.
Вместе с тем эта партия больше других подверглась репрессиям в условиях диктатуры. Следует также отметить, что, находясь на протяжении всей своей истории на нелегальном положении, ПКП умело сочетала нелегальные и легальные формы политической борьбы, используя в качестве легального прикрытия оппозиционные и полуоппозиционные организации. Не случайно поэтому, что ни одна из политических партий, вышедших на политическую авансцену после 25 апреля 1975 г., не имела столь прочной организационной базы, как ПКП. [73, р. 118].
Все это создало для португальских коммунистов определенный (во многом заслуженный) ореол последовательного борца против диктатуры, к тому же больше всех от нее пострадавшей. Это не могли не учитывать и многие не коммунистически (и даже антикоммунистически) настроенные представители новой власти. В результате назначенный ДВС президентом страны А. де Спинола вынужден был пригласить лидера португальских коммунистов А. Куньяла в формируемое временное правительство, предоставив ему пост министра без портфеля.
ПКП имела довольно сильную поддержку на юге страны (особенно в провинции Алентежу), где преобладала латифундистская система землевладения. Здесь коммунисты завоевали прочную поддержку среди малоземельных крестьян и сельскохозяйственных рабочих. У португальских коммунистов было также сильное влияние среди немалой части промышленных рабочих. Еще в период так называемой либерализации режима в первые годы правления Каэтану коммунистам удалось установить контроль над профсоюзными объединениями, внедрив своих представителей на руководящие посты. После апрельских событий ведущую роль в рабочем движении стал играть единый профсоюзный центр - Интерсиндикал, ключевые посты в котором принадлежали представителям ПКП.
Другой влиятельной партией, сыгравшей впоследствии решающую роль в португальском демократическом транзите, была Португальская Социалистическая партия (ПСП). Основанная в 1974 г., эта партия состояла преимущественно из политиков более молодого поколения, ориентированных на социал-демократические ценности. Впоследствии в процессе развертывания политического конфликта по вопросу о будущем политическом развитии страны ПСП сыграла роль своеобразного политического центра, сумев нейтрализовать как леворадикальные, так и крайне правые тенденции.
На правом фланге находились Народно-демократическая партия (НДП, впоследствии переименованная в Социал-демократическую партию) и Социал-демократический центр (СДЦ), ориентированные на либеральную модель западной демократии.
Наряду с вышеперечисленными партиями существовало также большое количество мелких ультралевых и ультраправых партий и организаций, которые также в немалой степени сыграли дестабилизирующую роль в последующих событиях.
Сразу же после апрельского переворота лидерами ДВС на пост временно исполняющего обязанности президента страны был приглашен генерал Альваро ди Спинола, который в период правления Каэтану занял по отношению к режиму последнего оппозиционную позицию и незадолго до переворота был уволен в отставку. Вскоре после переворота было сформировано первое коалиционное правительство, в которое вошли представители всех ведущих политических партий. Генеральный секретарь Португальской коммунистической партии А. Куньял, как уже отмечалось, получил пост министра без портфеля; министром иностранных дел был назначен лидер Социалистической партии М. Соареш.
Создание временного коалиционного правительства на многопартийной основе было своеобразной попыткой в специфических условиях Португалии создать пакт общественного согласия с привлечением различных политических сил от левого до правого спектров. Однако уже с самого начала
функционирования коалиционного правительства обнаружились разногласия с одной стороны, между президентом Спинолой и большинством ДВС, а с другой
- между политическими партиями. В частности, если большинство лидеров ДВС в союзе левыми партиями выступали за скорейшее предоставление независимости португальским колониям, то Спинола был сторонником постепенной деколонизации, растянутой во времени на неопределенный срок. В области внутренней политики он был сторонником умеренных буржуазных реформ, деполитизации армии и «возвращения военных в казармы». А это, в свою очередь, не могло не вызвать по отношению к нему настороженной (если не отрицательной) позиции со стороны леворадикальной части ДВС. Будучи выходцем из политической элиты старого режима, Спинола отличался авторитарным консервативно-патерналистским стилем руководства, что проявилось в его последующем политическом поведении. Пригласив в правительство представителей ведущих политической партий, президент вместе с тем не скрывал своего недовольства тем контролем, который был установлен над ним и правительством со стороны ДВС.
Первый политический кризис во властных структурах разразился уже в июне 1974 г., когда ставленник Спинолы премьер - министр Пальма Карлос выступил с идеей референдума о предоставлении президенту чрезвычайных полномочий. Это не могло не вызвать отрицательной реакции со стороны лидеров ДВС. По их настоянию Г1. Карлос был отправлен в отставку, а на пост премьер-министра под давлением ДВС был назначен полковник Васко Гонсалвиш, один из прокоммунистически ориентированных руководителей ДВС. Под эгидой последнего была создана новая институциональная структура -КОПКОН (оперативное командование по управлению вооруженными силами на континенте) - военная организация, наделенная политическими функциями.
В сентябре 1974 г., стремясь избавиться от контроля со стороны ДВС, Спинола предпринимает попытку военного переворота, надеясь на поддержку (как он заявлял впоследствии) «молчаливого большинства португальского общества. Однако президент переоценил степень своего влияния в вооруженных силах и недооценил решимость руководителей ДВС и КОПКОН. Попытка государственного переворота была подавлена, а сам Спинола бежал в Испанию. Новым президентом стал лево ориентированный генерал Коста Гомеш, занимавший до этого пост начальника генерального штаба. На посту премьер -министра остался Васко Гонсалвиш. Одновременно был создан еще один политический институт - Революционный совет, на который была возложена роль гаранта завоеваний португальской революции.
С этого периода происходит резкая перегруппировка политический сил внутри ДВС в пользу ее леворадикального крыла, которое заняло в Движении доминирующее положение. Одновременно наблюдается усиление роли ПКП в политическом процессе. В экономическом плане руководство ДВС в союзе с коммунистами первостепенное значение стало уделять роли крупных предприятий, национализированных после 25 апреля 1974 г., самоуправляющихся предприятий и сельскохозяйственных кооперативов, которые как руководством ДВС, так и Португальской Коммунистической партией характеризовались в качестве некапиталистического сектора народного хозяйства. Стратегической целью португальской революции провозглашалось построение социалистического общества.
Таким образом, после сентябрьских событий 1974 г. политический процесс в Португалии принял ярко выраженный антикапиталистический характер. Если в странах советского блока и в рамках международного коммунистического движения португальские события того периода рассматривались с надеждой на усиление антикапиталистических тенденций и превращения Португалии в одну из стран социалистической ориентации (что несколько лет спустя произошло в Никарагуа), то в странах Запада и внутри значительной части португальского политического класса ситуация в этой стране не могла не вызывать беспокойства.
Интересен эпизод, относящийся к периоду радикального этапа португальской революции, который приводит в своей книге С. Хантингтон. К концу 1974 года для многих наблюдателей события в Португалии ассоциировались с ситуацией в России между февралем и октябрем 1917 г. При этом свергнутый Каэтану играл роль Николая II, апрельский переворот сопоставлялся с февральской революцией, а левому крылу ДВС в союзе с коммунистами отводилась роль португальских большевиков. В этот период (в сентябре 1974 г.) лидер Социалистической партии Португалии и в то время министр иностранных дел временного правительства Мариу Соариш встречался в Вашингтоне с госсекретарем США Генри Киссинджером. Последний упрекал Соариша и других политиков, стоявших на умеренных позициях за то, что они не предпринимают решительных действий, чтобы воспрепятствовать угрозе установления марксистско - ленинской диктатуры.
- Вы - Керенский...Я не сомневаюсь в вашей искренности, но вы наивны, -сказал Киссинджер Соаришу.
- Разумеется, я не хочу быть Керенским, - возразил Соариш.
- Керенский тоже не хотел, - парировал Киссинджер.
«Однако, - резюмирует Хантингтон, - Португалия все же отличалась от России. Керенские победили, демократия восторжествовала» [3, с. 14].
Важным фактором, сыгравшим решающую роль как в процессе португальского демократического транзита, так и нейтрализации леворадикальных сил, стали выборы. Они явились мощным противовесом антидемократическим акциям со стороны леворадикальной верхушки ДВС. Как отмечают X. Линц и А. Степан, только демократические выборы смогли «конституировать политическое общество». По их мнению, «выборы помогли: 1) создать новых демократических политических акторов; 2) заполнить вновь созданное политическое пространство институтами, ассоциируемыми с демократией; 3) дать тем силам, которые не принимали участие в свержении антидемократического режима, представление о демократической легитимности; 4) создать для всех граждан страны возможность выразить свое позитивное или негативное суждение о временном правительстве». [10, р. 120]
Первые выборы в Конституционное собрание состоялись в апреле 1975 г., в которых приняло участие 91, 7 % избирателей. На них убедительную победу одержала Португальская Социалистическая партия, получив 37, 9 % голосов. На второе место вышла правоцентристская Народно-демократическая партия (НДП), получившая 26, 4 % голосов. Португальская Коммунистическая партия в союзе с левоориентированным Португальским демократическим движением завоевала лишь 16, 5 %. Показательно также, что за правоконсервативную партию Социал-демократический центр (СДЦ) проголосовало лишь 7,6 % избирателей [73, р. 122]. Таким образом, результаты выборов продемонстрировали
определенный разрыв, сложившийся между леворадикальным руководством ДВС и правительством В. Гонсалвиша, поддерживаемым коммунистами, с одной стороны, и индивидуальными предпочтениями большинства португальского электората - с другой. Выборы показали также значительную политико-географическую региональную неоднородность португальского общества. Так, если на юге страны, особенно в уже упоминавшейся провинции Алентежу, были сильны позиции 11КП, то на севере, где в аграрном секторе преобладали частные минифундии, доминирующим было влияние правых партий.
Сразу же после первых альтернативных выборов леворадикальные лидеры ДВС, а также руководство ПКП в своих публичных заявлениях стремились преуменьшить их значение, подчеркивая, что выборы не отменяют антикапиталистический характер революции с ее социалистической перспективой. Подобные заявления приводили лишь к углублению политического и социального конфликта.
Усиление леворадикальных тенденций португальской революции в сочетании с ухудшением экономического положения в стране вызывало растущее недовольство представителей среднего класса, мелких и средних земельных собственников и даже части рабочих. С решительным протестом против «прокоммунистического курса» выступила и католическая церковь страны, влияние которой среди населения было недооценено леворадикальными силами. Важной социальной базой правых сил стали также вернувшиеся в страну жители бывших португальских колоний - «реторнадос».
Предпринятая 25 ноября 1975 года попытка левацкого путча, от которой ПКП своевременно отмежевалась, тем не менее существенно подорвала позиции как португальских коммунистов, так и левого крыла ДВС. В рамках последнего наблюдается усиление его правоцентристского спектра, выразителем которого стал генерал Р. Эанеш, избранный впоследствии президентом Португалии. Как отмечает К. Максвелл, «если до ноябрьских событий «армия называла себя «революционным авангардом» и «движением за национальное освобождение», то к 1976 году в ней уже провозглашались иерархия и дисциплина» [12, р. 133].
В 1976 г. в стране была принята Конституция, определившая институциональный дизайн португальского общества. С позиций демократического транзита она носила двойственный характер. С одной стороны, в Конституции содержались основные положения о правах и свободах, соответствующие международным демократическим нормам. В институциональном плане президент, избираемый прямым и всеобщим голосованием, наделялся большим объемом полномочий по сравнению с предшествующими декретами ДВС. Правительство формировалось в соответствии с принципом парламентского большинства. Вместе с тем в Конституции 1976 года содержались положения о социалистическом развитии страны, узаконивались национализация собственности крупных предприятий и сельскохозяйственные кооперативы, созданные в ходе революции. Революционный совет, в соответствии со специальным параграфом Конституции, наделялся функциями совещательного органа при президенте. Таким образом, хотя Конституция 1976 года и была определенным шагом вперед по преодолению ситуации неопределенности предшествующего периода, она, тем не менее, носила противоречивый характер и была результатом компромисса между различными партийными фракциями.
В соответствии с Конституцией 25 апреля 1976 г. прошли первые парламентские выборы в Ассамблею республики. Победу на этих выборах (хотя и относительную) одержала Социалистическая партия, завоевав 37, 9 % голосов и получив 107 мест в парламенте из 262 [9, р. 176].
Месяц спустя, в июне того же года состоялись президентские выборы, на которых внушительную победу одержал генерал Р.. Эанеш, поддержанный ПСП, НДП и Партией Христианских демократов. Формирование первого за многие десятилетия конституционного правительства было поручено лидеру социалистов М. Соаришу.
Позднее, в августе 1982 г. были внесены изменения в Конституцию, в соответствии с которыми упразднялся Революционный совет, а также изымались статьи о социалистическом характере португальского общества и незыблемости результатов национализации 1974-1975 гг. Последнее расширяло экономические свободы и создавало большие предпосылки для либерализации португальской экономики.
По мнению X. Линца и А. Степана уникальность демократизации в Португалии состояла в том, что в ней процесс завершения перехода к демократии и демократической консолидации происходил одновременно и был связан именно с конституционными изменениями 1982 г. [11, р. 124]. На мой взгляд, это положение нуждается в некотором уточнении. Действительно, начало демократической консолидации в Португалии можно связать с конституционными изменениями 1982 г., закрепившими режим буржуазной демократии. Однако процесс демократического транзита (с учетом определенной доли условности любой периодизации) приходится все же на период 1974 - 1976 г. Именно перегруппировка политических сил после ноябрьских событий 1975 г. и принятия Конституции 1976 г. заложили элементы необратимости демократической трансформации в этой стране, нейтрализовав леворадикальные тенденции.
В этот же исторический период, но при других внутриполитических условиях и иной расстановке политических сил протекал процесс демократической трансформации в двух других странах Южной Европы -Испании и Греции.
Литература
1. Данилевич И.В. Государство и институты гражданского общества в период перехода от авторитаризма к демократии. (Чили, Португалия, Испания). - М., 1996
2. Современная Испания. - М., 1983
3. Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. - М., 2003.
4. Хенкин С.М. Испания после диктатуры. - М., 1993
5. Хенкин С.М. Политика пакта: испанские иллюстрации. // Полис, 1996. - № 5.
6. Хенкин С.М. Монархия и демократия: испанский путь к правопреемству. // Полития, 2001. - №. 4
7. Шейнис В. Страны среднеразвитого капитализма. (Некоторые вопросы типологии). // Мировая экономика и международные отношения. - 1977. - № 9.
8. Шеменков К.А. Греция: проблемы современной истории. - М., 1987
9. Anderson, James М. The History of Portugal. - London, 2000.
10. Linz Juan J. and Stepan Alfred. Problems of democratic transition and consolidation. Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. - Baltimore and London, 1996.
11. Jose Maria Maraval and Jullian Santamaria. Political Change in Spain and the Prospects for Democracy. // Transition from Authoritarian Rule. Southern Europe. (Ed. By G. O’Donnell, Ph. Schmitter and L. Whitehead) - Baltimore and London, 1986.
12. Maxwell, Kenneth. Prospects for democratic transition in Portugal. // Transition from Authoritarian Rule. Southern Europe. (Ed. By G. O’Donnell, Ph. Schmitter and L. Whitehead)
- Baltimore and London, 1986.
13. P. Nikiforos Diamandorouros. Regime Change and the Prospects of Democracy in Greece: 1974-1983. // Transition from Authoritarian Rule. Southern Europe. (Ed. By G. O’Donnell, Ph. Schmitter and L. Whitehead) - Baltimore and London, 1986.
14. Wiadra H.T. and Mott M.M. Catholic Roots and Democratic Flowers: Political Systems in Spain and Portugal. - London, 2001.
15. Bruce Young. The 1982 Elections and the Democratic Transition in Spain. // Democratic Politics in Spain. - (Ed. by D. Bell). - London, 1983.
REGIONAL PARTICULARITIES OF DEMOCRATIZATION: THE EXPERIENCE
OF SOUTHERN EUROPE
A.S. Madatov
The Department of Political Science
Russian People’s Friendship University 10a Miklucho-Maklaya str., 117198, Moscow, Russia
The article is devoted to the analysis of historical experience of democratic transitions and consolidation is Southern Europe. As is well known, the initial stage of the modern wave of democratization has begun in that region. There were the countries of average developed capitalism. The fact mainly determined the political process of democratic transformation in the countries of Southern Europe. The main attention of this article is drawn to the stages of democratic transitions in Portugal.
