РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: ПРИМЕР СИБИРИ Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА

Л.В. Савинов,

кандидат политических наук, доцент Сибирской академии государственной службы

Региональная этнополитическая безопасность: пример Сибири

Безопасность Российской Федерации в сфере межэтнических отношений необходимо рассматривать на трех уровнях: макро- (федеральном), мезо-(региональном), микро- (местном). На каждом уровне существуют как универсальные, так и уникальные угрозы и вызовы этнобезопасности. Эти вызовы и угрозы могут быть как катастрофическими, так и менее деструктивными для этносистем.

В генезисе угроз безопасности России в этнополитической сфере существуют специфические особенности, отличающие ситуацию в нашей стране от ситуации в иных странах мира1. К таким особенностям необходимо отнести, во-первых, чрезвычайную полиэтническую мозаичность российского общества на фоне межцивилизационных разломов; во-вторых, очень высокую степень межэтнической миксации; в-третьих, значительные миграционные потоки в Россию из Ближнего и Дальнего зарубежья.

На этом фоне безопасность Сибири как крупнейшего и стратегически важного региона в этнополитическом аспекте необходимо рассматривать в единстве общего, особенного и уникального. Этнополитическая ситуация в Сибири должна восприниматься как фактор общефедерального значения в силу ее геополитической значимости.

Угрозы этнобезопасности Сибирского региона с некоторой долей условности в связи с тесной взаимозависимостью и взаимообусловленностью факторов можно разделить на следующие виды:

- связанные с деструктивной мобилизацией и политизацией этничности и этнического самосознания;

- определяемые этнократизацией политических процессов, а также сосредоточением различных ресурсов, прежде всего политической власти и политических возможностей, в руках избранных этнических групп;

- основанные на религиозной и конфессиональной нетерпимости;

- связанные с территориальными и иными претензиями одних этносов к другим, а также с отсутствием у некоторых этносов «собственной» территории;

- связанные с миграцией этнических групп;

- формируемые этническим криминалитетом;

- определяемые ошибками и просчетами исторического характера: депортации народов, репрессии по этническому и религиозному признаку и др.;

1 См.: О генезисе угроз безопасности Российской Федерации в этнополитической сфере // Границы безопасности и безопасность границ / под ред. В.Е. Хвощева. Челябинск, 2001. С. 266—267.

41

4’ 20 09 I М ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ

- имеющие в своей основе социально-экономические процессы и проблемы: высокий уровень бедности, резкая поляризация социальной структуры, экономическая и социальная асимметрия территорий и др.;

- определяемые как ситуационные и слабо предсказуемые, то есть не институализированные;

- продуцируемые различного рода этническими стереотипами, фобиями и т.д.

В Сибири причинами межэтнических конфликтов могут выступать:

- социально-экономические условия — существенные различия в уровне социально-экономического развития, возможностях получения тех или иных материальных благ, удовлетворения социальных потребностей, разрушение традиционных форм хозяйствования, промыслов и т.д.;

- территориальные претензии — неурегулированность внутренних и внешних границ в прошлом и настоящем;

- духовно-идеологическая и/или религиозная внутренняя и/или внешняя экспансия — позиция этнических элит по политизации и мобилизации этничности, межконфессиональные противоречия, деятельность экстремистских сект, националистических организаций и т.д.;

- демографический фактор — неконтролируемые процессы миграции населения: въезд и выезд с территории Сибири значительного количества представителей как коренного, так и некоренного населения, падение доли миноритарных этносов, уровень рождаемости и смертности;

- политический фактор — проблемы, прежде всего связанные с асимметричностью Российской Федерации;

- языковой фактор — мнимые и реальные ограничения индивидуальных и групповых прав в использовании родного языка, социальные функции и сферы функционирования государственного и национальных языков;

- культурные ценности — трудности в развитии национальной культуры, реальные и надуманные угрозы национальной самобытности, возрождение интереса к традициям и обычаям, состояние памятников культуры и истории;

- духовные и материальные ценности — ущемление прав этноса при распределении дефицитных социальных благ: власти, престижа, денег, территории, привилегий и т.п.;

- исторические события — «белые пятна» в истории, исторические обиды, репрессии, депортации, пути вхождения в российскую государственность;

- внутриэтнические противоречия;

- этнический криминалитет;

- ксенофобия как социальная практика — бытовые предрассудки и стереотипы обыденного сознания, ущемление достоинства личности на расовой и этнической основе;

- внешнее давление иностранных государств и международных организаций.

В качестве основных угроз коренным этносам Сибири необходимо выделить следующие процессы:

- сокращение коренных этносов и угроза вымирания малочисленных народов Сибири и Крайнего Севера;

- потеря родного языка как основного элемента самобытной культуры;

- культурная ассимиляция и потеря традиционных религий и верований, образа жизни и восприятия мира;

- уничтожение традиционных промыслов и связанного с этим уклада жизни;

- ухудшение физического здоровья, связанное с экологическими и иными проблемами, изменениями в питании и промышленным освоением территорий проживания;

- групповая девиация, связанная с утратой традиционных механизмов социального контроля и санкций, сформировавшихся на основе вековых традиций и обычаев. Например, высокий уровень алкоголизма, обусловленный биологическими особенностями аборигенов — отсутствием ферментов, расщепляющих алкоголь и его производные.

Современные тенденции распада многоэтничных государств на более гомогенные по этническому и конфессиональному составу значительно усложняют мировой этнополитический ландшафт и уровень глобальной безопасности1. Сегодня все чаще безопасность как отдельной личности, так и общества в целом зависит от способности и возможности государства предупреждать и эффективно разрешать проблемы внутреннего межэтнического и межконфессионального кросс-контакта2.

В зависимости от характера этнической структуры государства можно выделить некоторые характерные для того или иного общества потенциальные и реальные причины этнических конфликтов. Такие конфликты, как правило, возникают между этническим большинством и миноритарными этническими группами. При этом само государство может оказаться как на стороне одних, так и на стороне других.

Так, известный норвежский антрополог Т. Эриксен определяет потенциально конфликтные отношения с государством или «доминантной этнической группой» как общую характеристику меньшинств. При этом он различает два основных вида групп меньшинств. К первичным Эриксен относит этнические группы неиммигрантов, индигенные или коренные народы (indigenous people); соответственно вторичные этнические группы — это иммигрантские, или так называемые «новые меньшинства», а также городские меньшинства.

Природа первых крайне гетерогенных этногрупп кроется в аннексии территории их исторического проживания и их инкорпорации в сообщество с этнодоминантами. Такие группы активно сопротивляются инкультурации и этнизации, а также процессам ассимиляции. Они, как правило, требуют официального признания их языка и культуры.

Представители вторичных этногрупп наоборот стремятся к большей культурной и языковой интеграции, вплоть до полной ассимиляции — они стремятся избежать любых форм маргинализации на этнической основе.

1 См.: Ходнев А. Национальный вопрос в контексте мирового порядка: история и современное состояние // Исторические аспекты межнациональных отношений и мировой опыт: материалы научной конференции. URL: http://www.prof.msu/ru/book/iamomol.html; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс // ОНС. 1998. 4; Этничность и власть в политических государствах. М., 1994.

2 См.: Еременко Е. Современная этнополитическая ситуация в Канаде // МЭиМО. 2001. 4.

V* J I

Региональная этнополитическая безопасность: пример Сибири | Л.В. Савинов

4’ 20 09 |.р» ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ

Помимо перечисленных групп некоторые авторы отдельно выделяют дисперсные группы этнических меньшинств. В России, а особенно в Сибири к таковым необходимо отнести евреев, немцев, цыган и некоторые другие этногруппы.

Таким образом, в качестве возможных узлов этнического напряжения и этносоциальных конфликтов в Сибири мы можем выделить следующие:

- конфликт между русскими (этнодоминант) и эндогенной (эндогенными) этническими группами;

- конфликт между русскими (этнодоминант) и экзогенной (экзогенными) эмигрантскими этническими группами;

- конфликт между русскими (этнодоминант) и дисперсной (дисперсными) этногруппами;

- конфликт между эндогенной (эндогенными) и эмигрантской (эмигрантскими) этногруппами;

- конфликт между эндогенной (энодогенными) и дисперсной (дисперсными) этногруппами;

- конфликт между эмигрантской (эмигрантскими) и дисперсной этногруппами;

- конфликт между одной эндогенной и другой эндогенной этногруппами либо между разными эндогенными этногруппами;

- конфликт между одной эмигрантской и другой эмигрантской этногруппами либо между разными эмигрантсткими этногруппами;

- конфликт между одной дисперсной этногруппой и другой дисперсной этногруппой либо между разными дисперсными этногруппами;

- внутренний конфликт — внутридоминантный, внутриэндогенный, внутриэмигранский и внутридисперсный.

Вместе с тем необходимо учитывать и другие факторы и исследовать этнополитическое напряжение в более широком аспекте. Так, Ю.М. Бородай всю гамму вопросов и проблем, связанных с полиэтническим характером Российского государства, предлагает рассматривать в следующих аспектах: соотношение этноса и нации; этнос, нация и проблема самоопределения; горизонтальные и вертикальные связи в полиэтничном обществе и их влияние на государственное устройство; этнос, нация и проблема развития России; проблемы этнической совместимости и влияния на нее духовной составляющей; различия между государственными и национальными интересами; основы национальной геополитики1.

Этнополитическая ситуация в Сибири, особенно в республиках и бывших автономных округах, в отличие от Северного Кавказа в условиях политического и экономического транзита и духовного обновления характеризуется относительной стабильностью. Несмотря на объективные процессы этномо-билизации, внутриэтнической консолидации и интеграции, всплеск интереса коренных этносов к своей истории, культуре, возрождению традиционных верований — буддизма, шаманизма, православия, в большинстве регионов не произошло обострения межэтнических отношений, которое можно было бы рассматривать как угрозу региональной безопасности.

1 См.: Бородай Ю.М. Пути становления национального единства // Наш современник. 1995.

1. С. 112-132.

Очевидно, что современный характер государственно-территориального устройства России в аспекте ее этнической составляющей ставит перед исследователями и политиками ряд острых вопросов, на которые трудно дать однозначные и универсальные ответы. Поэтому решение обозначенной проблемы необходимо начать с возвращения к базовому вопросу об основах российского федерализма — в России еще не построена подлинно демократическая и симметричная федерация, в которой максимально учитывались бы особенности и запросы всех российских этносов.

Многие исследователи отмечают жесткую корреляцию между характером происходящих в нашей стране этногеополитических процессов и формой государственного устройства России1.

Современная модель федеративного устройства таит в себе опасные тенденции территориального расползания (Чечня), явного и латентного сепаратизма (Татария, Якутия, Башкирия), агрессивной внешней миграционной (Китай на Дальнем Востоке), культурной (масс-медиа Запада), идеологической и религиозной (исламский фундаментализм и псевдорелигии Запада) экспансии.

Существует необходимость изменения государственно-территориального устройства страны на принципах реального федерализма и равноправия регионов, учета интересов народов, проживающих на территории Российской Федерации, и соблюдения прав человека независимо от его расовой, национальной и конфессиональной принадлежности.

Представляется, что выбор формы государственного устройства должен включать в себя как минимум четыре условия: безусловное сохранение территориальной целостности России; правовую четкость в распределении полномочий между центром Федерации и ее субъектами с обязательным финансовым сопровождением полномочий регионов, а также муниципальных образований; уход от асимметричного характера Федерации и укрупнение ее субъектов посредством, например, ликвидации национальнотерриториальных образований — автономных округов.

Возможно использование на некоторых территориях и в целых регионах давно известной в мировой политической практике формы «чрезвычайного федерализма» — законодательно закрепленного за федеральным центром комплекса полномочий, превращающих федерацию по существу в унитарное государство (США в 30-е гг.). Важно более широкое применение в практике государственной этнополи-тики принципов национально-культурной автономии, известной с конца XIX в.2

Именно в советский период многие сибирские этносы, как и некоторые другие российские этнические общности ощутили на себе произвол тоталитарного режима, связанный с эксцессами в национальной политике — произвольной демаркацией и перекройкой административно-территориальных границ, упразднением национальных районов и национальных сельсоветов и т.д. Последствия промахов в национальной политике советского периода до сих пор оказывают значительное влияние на характер этнополитики и этнополитических процессов как в целом в Сибири, так и на отдельных ее территориях.

1 См.: Чернов П.В. Россия: этногеополитические основы государственности. М., 1999; Семенов В.А. Этногеополитические аспекты безопасности России. М., 1998.

2 См.: Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб., 1909.

Региональная этнополитическая безопасность: пример Сибири I Л.В. Савинов

4’ 20 09 I О» ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ

Обращаясь к межэтническим процессам в Сибири, необходимо отметить нарастание негативного отношения коренных сибиряков, вне зависимости от этнической принадлежности, к новым эмигрантам, особенно из Кавказского и Среднеазиатского регионов. Большая часть опрошенных негативно и со значительной долей опасения относятся к неконтролируемой, на их взгляд, миграции из Китая.

Этническое взаимодействие как социальный процесс представляет собой единство трех составляющих: коммуникации, интеракции и перцепции. Отсутствие или ущербность каждой из них приводит к проблемам межэтнического характера.

В качестве реальной угрозы политической стабильности в Сибири, особенно в национальных республиках и округах, необходимо рассматривать достаточно ощутимые процессы, связанные с вызовами-конфликтами гражданской и этнической, а также внутриэтнической и внутригражданской идентичностей. Имеет место, к примеру, внутреннее и потому латентное противостояние этнической идентичности, присущей бурятскому народу. В данном случае оно носит амбивалентный характер: между восточными и западными бурятами, между городом и деревней, между представителями разных верований (ламаизма, шаманизма, православия) и т.д.

Сложно говорить о единстве хакасского и алтайского народов, которые фактически являются союзом субэтносов — они сложились уже в советский период на основе нескольких тюркских этносов в рамках «искусственных» автономных областей. Именно поэтому для данных народов сильны родовые доминанты и субэтническая идентификация, которая в свою очередь значительно влияет на этнополитическую ситуацию в республиках. Именно в южных республиках Сибири — Туве, Хакасии и Алтае — наиболее сильны этнократические тенденции.

Сегодня в Сибирском федеральном округе высокий уровень этнической самоидентификации на фоне низкого уровня национальной (гражданской) идентификации представляет серьезную угрозу и является показателем потенциальной опасности.

Полиэтничность служит если не реальным, то потенциальным фактором нестабильности в условиях социального кризиса или переходного периода. Сама по себе она может и не оказывать дестабилизирующего воздействия на политическую систему.

К потенциальным угрозам безопасности Сибирского региона необходимо отнести и субъективные факторы социо-психологического и исторически обусловленного характера. Например, буряты в Сибири до недавнего времени имели три автономии — Республику Бурятия, Усть-Ордынский Бурятский и Агинский Бурятский автономные округа. При этом этнос до сих пор помнит ситуацию конца 30-х гг. XX в., когда под знаменем борьбы с панмонголоизмом этнос был фактически лишен национальной элиты и единого государственно-национального субъекта. Тува всего 60 лет назад была самостоятельным государством. Кроме того, сих пор существует проблема внутренних границ Сибири.

В долгосрочной перспективе для Сибирского региона и ее этносистемы потенциально опасной является угроза демографического давления со сто-

роны Китая. Китайская цивилизация всегда была поглощающей — за свою многовековую историю она ассимилировала более 130 этносов. По последним данным ханьцев в мире насчитывается более 1400 млн человек. Существует угроза потери значительных исконно российских регионов де-факто.

В связи с этим П.В. Чернов прямо указывает, что расширение межцивилизационных зон за счет российской территории представляется весьма опасным, наглядным примером может служить «скрытая колонизация» российского Дальнего Востока, где общее количество китайцев уже сопоставимо с числом коренных жителей1. Конечно, эти цифры вызывают сомнение. Однако бесспорно и то, что неконтролируемая миграция китайцев и иных представителей на Дальний Восток и в Сибирь — это реальная угроза этнобезопасности этих суперрегионов, имеющих геополитическую значимость для России.

Таким образом, в основе угроз этнобезопансости Сибири как регионального сообщества лежат следующие причины: внутриполитические, внешнеполитические, экономические, социальные, культурные, религиозные, исторические, социально-психологические, а также инерционные предпосылки, такие как фактор ответных реакций и фактор автономизации инструмента этнополитики.

Вместе с тем этнополитическую стабильность в полиэтничной Сибири можно объяснить априорной толерантностью сибирских этносов, которая сложилась исторически на основе верований и этнических традиций. У большинства сибирских этносов в основе верований и принципов социального общежития лежит представление о единстве всего сущего, о единстве людей в единой системе Природы. Важно отметить, что традиционная духовная культура этносов, исконно проживавших на территории Сибири, и сегодня может содействовать обеспечению этнической толерантности и достижению баланса взаимоотношений между представителями разных этнических общностей и играть позитивную роль в этнополитических процессах.

П. Сорокин подчеркивал всю утопичность и негуманность применения национального принципа в политической практике, например, в качестве критерия для будущего переустройства европейской карты — «мелкие национальности будут принесены в жертву крупным»2.

Этнические проблемы способны в определенных условиях влиять на уровень этнополитической безопасности на региональном уровне, значительно изменяя характер развития политических процессов и политических институтов. Следовательно, задача политического управления заключается прежде всего в недопущении перехода естественных процессов мобилизации и политизации этничности в конфликтогенный и деструктивный характер. В условиях полиэтничности, поликонфессиональности и значительной этнической черезполосицы Сибири именно конфликтогенный характер мобилизованной этничности является наиболее реальным и значимым вызовом по отношению к ее безопасности в геостратегических, национальных, региональных и локальных измерениях.

1 См.: Чернов П.В. Указ. соч. С. 34, 64.

2 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. C. 251.

Региональная этнополитическая безопасность: пример Сибири | Л.В. Савинов