CC BY
58
УДК 343.9 ББК 67.51
Д.А. Шестаков*
реформа ИЛИ СТИЛИЗАЦИЯ? (О ПРОЕКТЕ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РЕСПУБЛИКИ КАЗАхСТАН)
Выжимка: Законотворческая работа, проводимая как в Казахстане, так и в России, натолкнулась на одни и те же рифы. Имеет место уход от возможной самобытной реформы в стилизацию «под Запад», при этом игнорируются наработки криминологической теории. Вместе с тем, в обеих странах имеется потребность в новом едином законодательстве о противодействии преступности, опирающемся на общие принципы, цели и задачи, установленные в его «Основах» — нормативно-правовом акте, возвышенном над соответствующими кодексами. Копируемая «двухвекторная уголовная политика» означает измену классическому стремлению к смягчению наиболее суровых наказаний. Во всяком случае, ответственность не должна быть более жестокой, чем в советское время. Недопустимы присутствующие в законопроектах обеих стран положения, укрывающие новоявленную «олигархию» от ответственности или создающие им преимущества перед другими слоями населения.
Ключевые слова: надгосударственная власть, очеловечивание, право противодействия преступности.
D.A. Shestakov
REFORM OR STYLIZATION? (ON THE DRAFT CRIMINAL code of the republic of Kazakhstan)
Summary: The lawmaking process being carried out both in Kazakhstan and in Russia hit the same reef. A transition from an original reform to the west while ignoring the criminological theory developments takes place. In both states there is a need for a new unified legislation on fighting against crime based on common principles, aims and tasks specified in its «Basics» — a regulatory act towering over the codes in question. The copied «two-track policy» suggests the treason against the classical approach to mitigating the most severe types of punishment. At any rate, the responsibility must not be more violent than it used to be in the Soviet period. The provisions of the bills common for both countries which protect the newly-minted oligarchy from liability or creating advantages for them over other social groups are inadmissible.
Key words: supra-government; hominization; right to crime-fighting.
Возвращение к старому и копирование или значительный шаг вперёд? В законодательной работе нашего времени на постсоветском пространстве всё какое-то мельтешение. Многое готовы мы слепо, без предварительного взвешивания перенять у Запада,1 например, чрезвычайно жёсткие
* Дмитрий Анатольевич шестаков — заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, соучредитель, президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected].
© Д.А. Шестаков, 2013
1 «Нам нужна надёжная правовая защита своего суверенного права», — пишет признанный правовед
С.У. Дикаев. Слова его своевременны как для России, так и для Казахстана. См.: Дикаев С.У. Юридическая оценка иностранного вмешательства в из-
меры по отношению к лицам, имеющим половое влечение к несовершеннолетним. За некоторые предложения, в частности, о делении уголовных правонарушений на преступления и проступки, хватаемся как за нечто новое, которое на поверку оказывается для нас забытым старым.
Суетясь, мы не отваживаемся задуматься о том, как сделать решительный шаг вперёд (осуществить подлинную реформу), в сторону единого законодательства о противодействии преступности. Вот где простор для евразийской законотворческой мысли. Да и предпосылки для такого продвижения, замечу, назрели. Придирчивый
бирательный процесс суверенного государства // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2012. — № 3 (26). — С. 19.
16 1. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
разбор некоторых сторон казахстанского законопроекта, который последует ниже, в равной степени может быть отнесён и к российскому законотворчеству.
Криминологическое знание и законодательство о противодействии преступности. Важнейшими теоретико-криминологическими исходными точками в оценке шагов по преобразованию законодательства о противодействии преступности должны служить некоторые положения криминологии закона, а ещё прежде неё
— учения о преступности.
Ведь, пытаясь наладить противоборство сложному явлению, надобно его достоверно себе представлять. Из учения о преступности законодателю, на мой взгляд, прежде всего, следовало бы взять на вооружение положения о её многослойном строении. Вы, подготовленный читатель, знаете, что мне видится девять преступных пластов зла — «воронка Шестакова» («Shestakov‘s Trichter»), о чём неоднократно написано и сказано.2 Повторяться не стану, подчеркну лишь, что наиболее тяжкая составляющая «воронки» сосредоточена в её корне (планетарный олигархический слой — глобальный контроль над сырьевыми ресурсами, банковской системой, информационными сетями, СМИ, государственной властью). Немало скверны и в прилегающих к нему слоях: внешний государственный слой (агрессивные войны против Югославии и Арабских стран, геноцид, военные преступления, вмешательство в политическую жизнь суверенных стран), внутренний олигархический слой (контроль над природными ресурсами государства, средствами распространения сведений, местной и центральной государственной властью. Именно глубинные слои преступности нужно иметь в виду законодателю в первую очередь, если только он печётся об общем благе.3
2 Шестаков Д.А. Планетарная олигархическая преступная деятельность: девятый уровень преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра.
— 2012. — № 2 (25). — С. 13.
3 Обозначенные здесь соображения о строении мировой преступности связаны с развитием политической криминологии, которой наш клуб уделяет достаточно внимания. См., например, Кабанов П.А. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение. Учебное пособие. — Ниж-
Из криминологии закона для научной оценки проектов четырёх кодексов отберу два положения. Первое — о неприемлемости пренебрежения всемирно-исторической тенденцией к последовательному смягчению наказания.4 Нас не должна сбить с толку идущая с Запада «двунаправленность изменений»: чрезвычайное ожесточение к совершившим тяжкие преступления, прикрытое послаблением ответственности за преступления небольшой тяжести.
Второе отобранное мной положение криминологии закона — о потребности в «Основах законодательства о противодействии преступности: наказатель-
ного и криминологического». В опоре на этот нормативно-правовой акт должно произойти дальнейшее взаимопроникновение установлений Уголовного, Уголовно-процессуального, Уголовноисполнительного кодексов. Кроме того, в соответствии с «Основами» следовало бы принять новые кодексы: «О предупреждении преступлений и мерах безопасности»; «Об уголовной ответственности и восстановлении положения молодёжи в обществе». Не исключается охват данным пластом законодательства также Кодекса об административных правонарушениях. Обо всём этом шла речь в предшествующем номере нашего журнала.5 Основы законодательства о противодействии преступности, помимо прочего, могли бы поспособствовать обозначенным ниже благим делам.
Прошу Вашего внимания, продвинутый читатель! Если дело пойдёт, как надо, «Основы» выдвинут предупредительновосстановительные меры (примирение,
некамск, Московский гуманитарно-экономический институт, Нижнекамский филиал, 2000; Данилов А.П. Политическая криминология в деятельности невско-волжской криминологической школы и Санкт-петербургского международного криминологического клуба // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2012. — № 3 (26). — С. 39—48.
4 Шестаков Д.А. Российская уголовно-правовая политика под углом зрения исторической тенденции к смягчению репрессии // Правоведение. — 1998. — № 4. — С. 152.
5 Шестаков Д.А. Криминологическое законодательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2013. — № 1 (28). — С. 50.
деятельность центров профилактики и поддержки и др.) на первый план по сравнению с карательным воздействием. А это давно пора сделать.
Введение «Основ» и сопутствующих им новых кодексов поднимет на более высокую ступень правового регулирования (ступень кодификации) не только предупреждение преступлений, восстановление в обществе бывших преступников и их жертв, но также и меры безопасности.
Есть надежда на то, что в «Основах» и в соответствующем кодексе осуществится разрешение противоречий между уголовным законом и мерами безопасности, в частности, такими, которые посягают на жизнь неповинных людей, например, при уничтожении самолёта, захваченного террористами.
Не вызывает сомнения и то, что уголовная ответственность молодёжи и общественная помощь молодым людям, которые совершили преступление или пострадали от него (Jugendstrafrecht und Jugendhilfe), также давно требует кодификации в наших странах. Причём, появление молодёжного уголовно-предупредительного кодекса должно случиться опять же с опорой на «Основы» и в согласии с близстоящими кодексами законодательства о предупреждении преступлений.
Итак, мои отправные положения. 1. Остриё уголовного закона следовало бы направить против чрезвычайных преступлений скоробогачей («олигархов»)
- прежде всего, в области приватизации — с тем, чтобы он (уголовный закон) способствовал высвобождению общества и средств распространения сведений из-под их олигархической (скоробогаческой) надгосударственной власти, установлению общественного присмотра над использованием полезных ископаемых, финансами и банками. И, уж во всяком случае, недопустимы законоположения, укрывающие скоробогачей от ответственности или создающие им преимущества перед другими слоями населения. 2. Ответственность не должна быть более жестокой, чем в советское время. 3. Законодательство о противодействии преступности (правонарушениям?), наказательное, предупредительное и обеспечивающее безопас-
ность6, нужно внутренне взаимоувязать, опираясь на общие принципы, цели и задачи, установленные в его «Основах» — нормативно-правовом акте, возвышенном над соответствующими кодексами.
Однако создаётся впечатление, что законотворчество происходит в отрыве от криминологии.7 Как мы видим, переделка всех четырёх «наказательных» кодексов в Казахстане: УК, УПК, УИК, КоАП, — не предполагает создания цельного противо-преступного законодательства. По проекту УК РК наказание чрезмерно сурово, а вот скоробогачи и их имущество особо защищены.
В проекте УК бросается в глаза защита скоробогачей и сомнительными путями обретённой ими собственности, которая
— собственность, — надо полагать, не соответствует их легальным, официальным доходам. Имеются в виду, прежде всего три положения проекта УК, которыми 1) «сословие» скоробогачей выводится из-под обличительной критики (ст. 181); 2) значительная часть находящегося у этого «сословия» имущества сберегается от конфискации (ст. 49), 3) «сословие» ставится в преимущественное положение в вопросе возможного освобождения от ответственности (ст. 70). Эти три положения уже подвергались мной критике.8
6 «Антикриминальные меры безопасности — это меры некарательного ограничения деятельности организаций и поведения физических лиц, применяемые для предотвращения вредоносного воздействия источника криминальной опасности либо ограждения объекта усиленной охраны от криминальной опасности». См.: Щедрин Н.В. Введение в правовую теорию мер безопасности: Монография. — Красноярск: Изд-во Краснояр. гос. ун-та, 1999.
7 О развитии криминологической теории в связи с используемыми методами познания см. блестящую книгу: Горшенков Г.Н. Криминология: научные инновации. — Нижний Новгород: Издательство Нижегородского университета, 2009. Между прочим, автор этой книги замечает, что «криминология... „обречена“ на поиск новых подходов к изучению преступности (с. 72), а имеющие место попытки „пресечения“ развития научной мысли в новых направлениях криминологии. вызывают, по крайней мере, недоумение» (с. 19). На мой вкус, особенно хороша глава «Синергетика и криминология» (С. 72—110).
8 Шестаков Д.А. Постлиберальная парадигма и право противодействия преступности // Правотворческие и правоприменительные парадигмы реконструкции уголовного законодательства: нацио-
18 1. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
Вывод скоробогачей из-под критики.
Неожиданное для постсоциалистического государства слово «сословие» — не сатирическая находка автора настоящих слов, оно почерпнуто из ст. 181 проекта УК Республики Казахстан «Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни». Выходит, закон (пока только проект закона) закрепляет неравный состав народовластного (при данном обстоятельстве народовластного ли?) общества!
Надо отметить, что ст. 9 проекта (разъяснение понятий, содержащихся в Кодексе) не раскрывает понятия «сословие». Это неудивительно, в противном случае потребовалось бы нормативно закрепить общественное неравенство.
На защиту какого именно сословия направлено это положение законопроекта, не вызывает вопросов. В России дело обстоит также. Только вместо слова сословие у нас сказано: «социальная группа», «вражда к социальной группе». Казахстанский законопроект всё же в этом отношении немного лучше, поскольку мотив сословной — читай: антиолигархи-ческой — «ненависти или вражды» в нём, в отличие от России, не является отягчающим обстоятельством. (Сравн.: ст. 55 Проекта УК РК и ст. 63 УК РФ).
Игры с конфискацией. Этот вид наказания мог бы стать действенным средством возвращения государству гигантских состояний, нажитых в совсем недавнее время дикого капитализма. Но, как витиевато сказано в ст. 49 проекта УК РК, конфискация обращается на имущество, «за исключением приобретённого законным путём». Иными словами, если доказательств всего объёма преступного обогащения недостаёт, то очевидно украденное остаётся неприкосновенно. Даже в тех случаях, когда сам чудовищный размер внезапно появившегося у лица имущества свидетельствует об уголовном пути его приобретения. Таким приёмом обеспечивается сохранность сверхкрупного капитала, нажитого через преступление.
нальный и международный опыт моделирования. Коллективная монография // Отв. ред. д.ю.н. А.Е. Мизанбаев. — Костанай, 2012. — С. 105—107.
Имеющаяся в пояснительной записке к проекту УК ссылка на международный опыт9 неубедительна. Опыт опытом. Быть может, в тех странах, где «преступления, лежащие в основе состояния», были совершены очень уж давно, он и оправдан. Но не в наших странах, в которых преступники, присвоившие баснословные средства, живы и процветают. Не сковывают нас и международные конвенции, в которых речь идёт о «конфискации имущества, добытого преступным путём». Из них не вытекает, будто участники конвенций не могут установить данную меру в расширенном виде.
Освобождение под залог. Концепция УК Республики Казахстан предлагает освобождение от уголовной ответственности с установлением поручительства. Статья 70 проекта УК РК привязывает поручительство к внесению поручителем денежного залога. Под её действие подпадёт, например, мошенничество в сфере государственных закупок, хотя и не достигающее крупного размера (п. «д» ч. 2 ст. 197 проекта). Очевидно, что нововведение в случае его принятия создаст преимущество для богатых перед бедными.
Ответственность юридических лиц: ликвидация или национализация? В последних редакциях проекта УК РК10 и пояснительной записки к нему11 снят вопрос об ответственности юридических лиц, который до последнего времени в правовед-ческих кругах Казахстана многосторонне обсуждался. Вопрос весьма значимый в свете выдвинутых выше положений о едином законодательстве противодействия преступности и о необходимости противостоять олигархическим её пластам. При верном построении воздействие на юрлица, причастные к преступлениям, могло бы стать подспорьем в противодействии основополагающим пластам современной
9 Пояснительная записка к проекту Уголовного кодекса Республики Казахстан (новая редакция). URL: http://onlme.zakon.kz/Document/Pdoc_ id=31140848&sublink=6 (дата обращения: 01.03.2011).
10 URL: http://www.zakon.kz/4526064-dose-its-па-ршек^ ugolovnogo-kodeksa.html (дата обращения: 01.03.2011).
11 Пояснительная записка к проекту Уголовного
кодекса Республики Казахстан (новая редакция).
преступности. На этом следует остановиться.
К предложениям установить в странах СНГ по западному образцу уголовную ответственность юридических лиц надо отнестись внимательно, но, конечно, с осторожностью. Вообще говоря, международные соглашения, на которые ссылаются сторонники этих предложений (ст. 10 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, ст. 26 Конвенции ООН против коррупции и др.)12 на самом деле носят характер лишь пожеланий. К тому же они предоставляют возможность выбора между гражданско-правовой, административной и уголовной ответственностью юридических лиц. Да и само конституционное правило о верховенстве международного договора над внутренними законами мне представляется сомнительным.
Однако, в самом деле, весомую предпосылку к упорядоченному наказанию юридических лиц можно видеть в строении мировой преступности, включая российскую и казахстанскую её составляющие. В определяющих, олигархических слоях преступности юридические лица играют заметную роль. Ярким примером тому служит современное ростовщичество: в сегодняшнем мире многочисленные банки участвуют в создании «финансовых пирамид», а затем покрывают дефицит деньгами, полученными от уголовного предпринимательства — торговли наркотиками и т.п.
Постановка вопроса (пока только постановка) о применении против юридических лиц в описанных и сходных с ними случаях мер принуждения, не только гражданско-правового и административноправового характера, что уже предусмотрено действующим казахстанским и российским законодательством, но и правилами уголовного закона, правомерна и весьма своевременна.
Какой путь вернее: английский или немецкий? Институт уголовной ответственности юридических лиц существует в со-
12 Бастрыкин А.И. К вопросу о введении в России уголовной ответственности юридических лиц. иЯЬ: http://sledmm.ru/Ыog/detaiLphp?ГО=46194
(дата обращения: 01.03.2011).
временном законодательстве большого числа стран: Австралия, Англия, Бельгия, Венгрия, Дания, Израиль, Ирландия, Исландия, Канада, КНР, Нидерланды, Норвегия, Польша, Румыния, Словения, США, Финляндия, Франция, Швейцария и др. Но этот институт находится в противоречии с принципом вины и субъективным вменением.
В римском праве, с которым правоведы так или иначе вынуждены сверяться, действовало, возможно, с ограничениями правило: «societas delinquere non potest» («организация не может ошибаться»). Юридическое лицо не в силах что-либо осознавать, в том числе опасность деяния, не может предвидеть наступление опасных его последствий. Крупнейший авторитет немецкого уголовного права Х.-Х. Ешек писал: «Юридические лица и объединения дееспособны только через их органы и поэтому не могут быть сами наказаны... С теоретической структурой немецкого уголовного права, в особенности с понятиями действия и вины уголовная наказуемость юридических лиц была бы несовместима».13 Немецкое уголовное законодательство, доктринально родственное российскому и казахстанскому, на сей день не допускает ответственности юридических сил. Это заставляет задуматься.
Есть ли всё же для ответственности юридических лиц место в уголовном праве? Включить уголовное законодательство — в широком смысле слова (материальное, процессуальное, исполнительное) — в противодействие коренным слоям преступности, тем не менее, весьма соблазнительно.14
13 Jescheck H.-H. Lehrbuch des Strafrechts. Fünfte Auflage. Dunker & Humblot. — Berlin. 1996. — S. 227. Это своё убеждение он подтверждал и мне в наших беседах (Sprachstunden) во фрайбургском Институте им. М. Планка.
14 Вопрос об ответственности юридических лиц по уголовному законодательству ставился профессором А.В. Наумовым ещё в 1990 году. См.: Наумов А.В. Новый кодекс или его новая редакция как варианты реформирования уголовного законодательства // Правотворческие и правоприменительные парадигмы реконструкции уголовного законодательства: национальный и международный опыт моделирования. Коллективная монография // Отв. ред. д.ю.н. А.Е. Мизанбаев. — Костанай, 2012. — С. 77;.Джекебаев У.С. Уголовная ответственность юридических лиц // Известия АН РК. — 1994. — № 4.
20 1. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
В мировой литературе признаётся, что более успешному изобличению преступных юридических лиц способствует применение уголовно-процессуальных средств, а также сопутствующих им оперативнорозыскных мероприятий.15 Но я бы лично посоветовал критически рассмотреть перечень применяемых (рекомендуемых для применения) к юрлицам санкций. Обратимся к законопроекту об уголовноправовом воздействии на юридических лиц, подготовленному Следственным комитетом РФ.16 В нём предложены следующие меры: а) предупреждение; б) штраф; в) лишение лицензии, квоты, преференций или льгот; г) лишение права заниматься определённым видом деятельности; д) запрет на осуществление деятельности на территории Российской Федерации; е) принудительная ликвидация, предполагающая безвозмездное обращение в доход государства имущества ликвидированного юридического лица. Всё ли из перечисленного годится для уголовного закона? Нет, не всё. Меры, предусмотренные пунктами с «а» по «д», надо бы оставить за административной юрисдикцией. А для юстиции уголовной я бы предложил безвозмездное обращение негосударственного юридического лица в собственность государства (конфискацию).17 Это — вместо предлагаемой в пункте «е» законопредложений Следственного комитета принудительной ликвидации юридического лица.
А как Вы полагаете, просвещённый в преступностиведении читатель? Я-то думаю, что названная мной мера в уголовные кодексы вписалась бы. Она была бы действенна и вместе с тем не нарушила бы
15 Hetzer W. Finanzmafia. — Frankfurt/Main: Westend, 2011; L. Müller. Persönlichkeitsprofile von Wirtschaftsstraftätern. — Stuttgart; München; Hannover; Berlin; Weimar; Dresden: Boorberg, 2010.
16 Проект Федерального закона РФ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц» // Сайт Российской газеты. URL: http://www.onlinegazeta.info/rossiys-kaya_gazeta_rg_russian_online.htm/12.10.2011 (дата обращения: 01.03.2011).
17 Шестаков Д.А. Постлиберальная парадигма и право противодействия преступности. — С. 110—
ш.
уголовно-правового принципа вины. Она била бы в точку — по собственникам, которые осознают опасность деятельности юридического лица и уж, по крайней мере, могут и должны предвидеть опасные её последствия. Наёмные работники, если они находились в неведении об использовании юридического лица в преступных целях, от этой меры невиновно не пострадали бы.
В законе необходимо оговорить условия назначения этой чрезвычайной меры. В частности, следует установить размер минимального капитала, с которого возникает возможность конфискации юридического лица. Это нужно для защиты от разорения и без того слабого среднего собственника.
Жестокость. Вслед за особой заботой об интересах сверхбогачей в качестве недостатка законопроекта УК РК отметим пренебрежение всемирно-исторической тенденцией к смягчению уголовной ответственности.
Несмотря на распространение тяжких преступлений, на протяжении истории уголовный закон постепенно освобождается от цели возмездия и от чрезвычайно суровых средств воздействия на нарушителя уголовного закона. В его основе медленно, не всегда последовательно, но неотвратимо занимает место концепция цивилизованного взаимоотношения общества с преступностью, опирающаяся на принципы возмещения вреда и удержания от новых преступлений.18
В сегодняшнем мире государствам, заботящимся о просветлении жизни своих граждан, — а Казахстан к таковым, безусловно, относится, и с ним мы тесно связываем наши евразийские надежды, — не к лицу смертные казни, которые всё же предусмотрены проектом УК РК, причём не только за особо тяжкие преступления, совершённые в военное время, но даже и во время мирное (ч. 1 ст. 48). Хотя в отсутствие войны смерть по проекту УК грозит
18 Шестаков Д.А. Криминология. Преступность как свойство общества. Краткий курс. — СПб., Санкт-Петербургский университет, изд-во «Лань», 2001. — С. 152; его: Российская уголовно-правовая политика под углом зрения исторической тенденции к смягчению репрессии // Правоведение. — 1998. — № 4. — С. 154—161.
только за террористические преступления, сопряжённые с гибелью людей, тем не менее и это совершенно неприемлемо.
Очень нехорошо обстоит дело и со сроками лишения свободы (статья 47). Как и Россия, Казахстан сделал значительный шаг назад по сравнению с нашим общим прошлым. Пусть Советский Союз отнюдь не отличался снисходительным отношением к преступникам и за это справедливо подвергался критике,19 но если судить по продолжительности срочного лишения свободы, то Союз был в два раза (!) человечнее. Сравним максимально возможные сроки: тогда — 15 и теперь (в том числе по проекту УК РК) 30 лет...
Деградация по сравнению с нашим прежним нравственным состоянием налицо и в нынешних правилах назначения наказания по совокупности как уголовных правонарушений (ст. 59), так и приговоров (ст. 61). Теперь, в отличие от советского законодательства, при определении итогового срока суд может выйти за границы не только максимума, определённого статьёй за преступление (ч. 3 ст. 59, ч. 2 ст. 61), но и предельной продолжительности лишения свободы, которая установлена в 20 лет (ч. 4, ст. 50, ч. 3 ст. 61). Согласно закону, мы в обеих странах становимся много злее. А это весьма печально.
Итог. Хватит ли у наших народов духа строить законы, соответствующие праву? А это значило бы — в интересах населения в целом, без преимуществ для «сословия»,
у которого в руках волею судеб оказались деньги и, соответственно, власть.
Мудрый законодатель не должен идти против закономерности. Зачем надо сдавать высокие рубежи, которых достигли наши предшественники, сумевшие по части очеловечивания закона хотя бы в отношении сроков лишения свободы подняться выше Запада? Но для того, чтобы отважиться на действенное смягчение, требуется характер Наполеона, проявившийся в его Уголовном кодексе Франции (1810 г.).
Не для стилизации под «общепринятое», а для подлинной реформы нужно всё же что-то своё, евразийское. Таким новшеством, весьма важным с практической точки зрения, — как было сказано и не раз повторено выше, — могла бы стать подготовка единого, внутренне увязанного законодательства о противодействии преступности.
Post scriptum: для напоминания и не только.
Схема №1. Девять уровней преступности (Shestakov’s Trichter)
Схема № 2. Модель единого законодательства о противодействии преступности
всегда солидарны с профессором Я.И. Гилинским. См.: Бурлаков В.Н., Гилинский Я.И., Шестаков Д.А. Российская криминология в конце XX столетия // Правоведение. — 1999. — № 3. — С. 261—268.
